Лелек и Болек в Испании

— Ну что, вы любите друг друга или дружите? — спрашивал Лесик, на что гости кивали головой и смеялись.

Николай, почирикав с ними на английском, проводил шатающихся, как шаланды в шторм, соседей до двери. Счастливые иностранцы, вытянув руки вперед, несли перед собой по банке икры, как выигранные на тяжелых соревнованиях кубки.

Выглянув за дверь, посмотрел по сторонам — четвертые сутки подряд небо затягивало тяжелыми низкими тучами, превратившими день в бесконечные мутные сумерки, а ночь — в непроглядную пропасть…

V

Просыпаюсь и чуть не захожусь в крике. Сквозь мутную пелену и плохо фиксированный взгляд вижу сидящего на моей кровати медведя или снежного человека. Хотел пнуть это тело, но, присмотревшись, узнаю Сафрона, опухшего, небритого, с повышенной волосатостью тела. В руке бутылка пива, он внимательно меня рассматривает, как будто первый раз видит.

— Ты чего пугаешь, сволочь? Подкрался по-чекистски, я чуть не обделался, — шепчу я. Слова режут сухое горло, взгляд не фиксируется.

Лесик продолжает на меня пялиться, как таракан на дихлофос. Мне даже стало неуютно, и я потянулся к стоявшей возле кровати бутылке виски, которую по какой-то непонятной причине мы вчера не допили. Отхлебнув жирный глоток прямо из горла, я откинулся на подушку и задышал как паровоз. Лесик, в свою очередь, профессионально вливает в себя полбанки пива и заявляет:

— Ты в курсе, что ты с приезда куртку не снимаешь, она уже вросла в тебя или прилипла. Намертво. Прокашлявшись, отвечаю:

— А может, она мне нравится так сильно, что спать без нее не могу. Типа как плюшевый медвежонок у девочек.

Сафрон, поставив пустую банку на пол, посмотрел на меня и продолжил:

— Мы в Испании скоро неделю, а из хаты никуда не выходили, бухаем, как в детстве, в подвале. Поехали куда-нибудь, дождя сегодня нет, даже солнце высовывается! — я потянулся к виски, но Сафрон забрал бутылку и зашипел:

— Серьезно, поехали хоть погуляем возле моря, горячего похаваем, к девчонкам подкатим. Давай вылазь из норы, барсук!

Утренний хмель шумел в голове и не располагал к активным действиям. Я балагурил, заявлял, что мне лень чистить зубы, и пытался вырвать остатки BlackLabel. Лесик был настроен серьезно — резко и неожиданно схватил меня за куртку и поволок, как гусеницу, в ванную.

Сняв куртку, Сафрон пинками затолкал меня в душ. Я стоял, как корова, на четырех конечностях и пел «Калинку», совершенно не предпринимая никаких действий, связанных с утренней гигиеной. Сафрон, матерясь, включил душ и начал мыть мне голову, вылив на меня полфлакона шампуня. Пена заполонила всю душевую и накрыла меня облаком, горячая вода обжигала голову. Запищал, как пойманный в капкан заяц. Начав захлебываться от пузырей, перестаю шутить, встаю с колен.

Заходит в никогда не запирающуюся дверь Николай, слыша крики и визги, застывает в недоумении. Подкрадывается на задних лапках к источнику шума.

— Банно-прачечный день? — спрашивает прибалт, осторожно заглядывая в ванную.

Сафрон в это время поливает меня из душа, как из брандспойта, словно ловкий пожарник. Заходясь смехом, отвечает:

— Готовим тело для выхода в свет, иди и тебя ополосну.

— Не-не, я чистенький, — отвечает Николай и, испугавшись неожиданного душа, ретируется.

Вытерев, как ребенку, буйную головушку, Сафрон вылил на меня такое количество одеколона, словно хотел задушить его парами. Сели за стол. Лесик приготовил всем кофе и пригласил на сваренные макароны с тертым сыром. Я клянчил виски или просил хотя бы налить пива в кофе, но он был категоричен:

— В городе выпьем. Сидим дома, как безбилетники. Поехали в кабак, как люди, посидим. Я вон Кольку уже вызвал, погнали, короче, в вашу Торпеху.

— Торревьеху, деревня, — поправляю я и смотрю по сторонам в поисках любой спиртосодержащей жидкости. Сафрон все припрятал или мы банально все выпили — пусто. — Ну поехали, — разочарованно соглашаюсь я.

На улице действительно было хорошо — солнце игралось в облаках, свежий морской воздух бодрил и придавал сил. Наш городок оживал после многодневного урагана — на улицы выползли старушки с собачками, и степенно гуляли остальные члены стареющей Европы.

Решили ехать на известный уходящий далеко в море торревьеховский пирс, где располагались рестораны и парк развлечений.

На пирсе было много гуляющих. Люди, уставшие от плохой погоды, высыпали горохом на улицу. Много бегающих или быстро ходящих, в основном люди в возрасте, укрепляющие здоровье, хотящие побить и без того высокий прожиточный минимум в Европе. Молодежи почти нет. На камнях вдоль пирса грелись кошки, их количество настораживало — я насчитал стаю в 18 особей.

Чайки, крикливо суетящиеся над рыбаками, издавали неприятные звуки, шкрябающие по мозгам. Захотелось присесть и культурно выпить. Падаем ранеными утками в пустой ресторан, сразу образовался опрятный официант, подав меню.

— Уно ботеля вино «Бланко», — выплюнул одну из немногочисленных фраз, освоенных в Испании. Устало прикрываю глаза и надавливаю на веки пальцами. Тяжело.

Официант удаляется. Беспокоиться, что тебе в ресторане разведут и принесут бутылку вина за 100 евро, не стоит — всегда приносят средний ценовой сегмент, да и в меню дороже 20–24 евро за бутылку ничего нет.

Оглядываемся, приличное уютное место. Свет проникает через многочисленные высокие окна. Столы расположены на большом расстоянии друг от друга. Скатерти почти белоснежные, массивные приборы.

С помощью Николая заказываем себе обед: первое, втрое и компот. Тарелки и порции огромные, как кастрюли. После алкогольного забега съел полтарелки рыбного супа и вспотел, как в бане. Воробушком прилетела вторая бутылка вина «Бланко».

Ко второму (большим кускам мяса) даже не притронулся ни я, ни Лесик, пощипали только картошку фри под белое вино. Понаблюдав за гуляющими на пирсе, Сафрон сделал вывод:

— Одни пенсионеры, ни одной нормальной девчонки не прошло за час. Пошли дальше.

Николай переживал за наш отсутствующий аппетит, бубнил что-то насчет того, что жалко оставлять заказанное, и, в конце концов, по-европейски попросил все завернуть с собой.

— Я пакеты не понесу, — сразу съехал Сафрон. Николай согласился сам нести остывающее мясо.

Спустились с пирса на набережную. Она была просторная и длинная, как большой червяк. В барах, на лавочках, в своих электрических колясках, как воробьи на солнце, грелись пенсионеры. Умиляли парочки, некоторым из которых было под 80 и больше. Они, взявшись за руки, ходили вдоль моря или сидели на мягких подстилках, наблюдая за волнами. Непривычная для России картина.

— Да сколько их тут, этих стариков? — не понимал происходящего Сафрон. — У нас до этого возраста доживают единицы, а тут прямо, как город пенсионеров.

— Социальные программы, здравоохранение, пенсии, питание, климат — и вот результат! — комментирую я.

Заходим в бар. Ситуация не меняется. Люди в преклонном возрасте пьют пиво, вино, кофе, громко разговаривают и смеются. В общем, получают удовольствие от жизни. На все 100. Многие обращают на нас внимание, так как из-под курток видны майки с ВВП. Пару человек подняли руку с вытянутым большим пальцем вверх. Уважают.

Сафрон, проглотив пару бокалов пива, оглядел бар и говорит:

— У меня бабка и мать, кроме огорода и курей, ничего не видели, а эти жируют, аж обидно.

— Не заморачивайся! — говорю я. — Зато у нас Ленин есть на Красной площади и ядреная бомба.

Пиво с вином придали жизни особые яркие краски. Пытаясь быть нестандартными, мы фотографировались в обнимку с памятниками, в кустах, лежа, сидя на лавочках. Николай улыбался, щелкая нас надкусанными яблоками.

По дороге домой решили пополнить запасы алкоголя. Тот же Корифур, и не поверите — та же кассирша, которая, увидев нас с телегой алкоголя, истерично засмеялась, потом, поняв, что дала лишка, четко сказала:

— Буэнос диас, порфавор, синьоры.

Синьоры в этот раз были скромны — переходили на легкие алкогольные напитки и взяли много фруктов, название некоторых мы даже не знали.

VI

Привычное хмельное утро. Организм, кажется, начал привыкать к постоянному алкогольному стрессу. В гостиной Лесик разложил заморские фрукты на столе и внимательно их рассматривает.

— Смотри, этот на ежа похож, — и тыкает в него вилкой, словно он живой. Аж есть страшно!

— А ты с закрытыми глазами, — советую я и наливаю себе вина из полупустой бутылки, которую Лесик успел осушить.

Вяло пробуя фрукты, вскрываем вторую бутылку сухаря и обсуждаем, чем бы заняться сегодня.

— Пошли в банно-прачечный комплекс! — предлагаю я. — В километре от дома приличная гостиница, в которой и расположен СПА и банный комплекс. Все удовольствия 19 евро.

— Что я в бане не был? — отвечает Лесик, чистя авокадо. Подумав, добавил: — В испанской не был, давай прошвырнемся.

Решили Николая не вызывать, а пройтись пешком. Через пятьсот метров пожалели. Проспиртованные организмы совершенно потеряли адаптацию к физическим нагрузкам. Мы потели и задыхались, лица посерели — дорога была в гору. Лесик негодовал и просил вызвать такси или небольшой вертолет.

Потными черепашками вползаем в гостиницу. Присаживаемся в холле отдышаться и осмотреться. Чисто, уютно, но людей нет — не сезон. Полистав брошюры на столе, идем в комплекс, в котором, помимо финской бани, есть хамам, общая джакузи, бассейн, дорожка из горячих камней, шезлонги, ну и конечно же, бар.

На входе в банный комплекс испанка что-то противно тарахтела и явно задавала вопросы. Мы молчали как партизаны. Она перешла на английский — понимаем, что спрашивает о наличии чего-то. Продолжаем молчать и тупо улыбаться, как полуторогодовалые дети. Показывает шапочку на голову — мол, есть у нас для плавания в бассейне? Нету. Порфавор — по три евро с рыла за водный головной убор. Такой легкий разводной гешефт — эти шапочки стоят в Корифуре 50 центов.

Когда Лесик натянул в раздевалке на себя этот маленький кусочек синтетической ткани, он стал похож на раненого Винни Пуха, с плохо перевязанной головой. Я смеялся до колик в животе. Сафрон снял головной убор и закинул его далеко в угол.

Процесс осмотра комплекса начали с бара и пива. В банях было также пусто — две пожилых пары и мама с ребятишками. Потягивая вкусное холодное пиво, спрашиваю у Лесика:

— Знаешь, почему всех мужчин в Испании зовут либо Хулио, либо Педро?

Лесик вяло напрягается:

— Почему?

— Есть древняя традиция — после рождения мальчика выливать с балкона на ожидавшую толпу ведро кипятка, что внизу скажут, так ребенка и назовут.

— Смешно, пошли в баню, пива и дома можно было попить, — командует Сафрон.

Загружаемся на 10 минут в финскую баню. Токсины полились вместе с потом, стало легко и хорошо. Появились правильные мысли и желание совершить подвиг в мирное время. Ополоснувшись, идем в бассейн. Сафрон с разбега прыгает в воду, подняв столп брызг, как будто в бассейн залетел бегемот. Вынырнув, он начинает разгребать воду каким-то особым способом, явно изобретя новый вариант плавания. Я буйком плескаюсь возле бортика, без всякого желания шевелиться.

Заслуженное пиво. За стойкой русскоговорящая дама. Под пивко узнаем, что у нее двухкомнатная квартира в Москве, сдавая которую она скромно жила в Испании. Когда евро улетел под 70 рублей, денег с квартиры стало не хватать — вот и пришлось выйти на работу. Такая история. Оставив щедрые чаевые, направляемся в баню.

Глотаем жаркий воздух, вяло переговариваемся. Заходит афроамериканская пара — здоровенный мужик и крепкая женщина. Похожи на красивых черных лошадей. Идеальные формы. У женщины толстые, как проволока, волосы, сложенные в необычную косу, всю большую спину мужчины украшали необычные татуировки.

Мы примолкли и исподтишка разглядывали необычную пару. Через несколько минут по бане распространился какой-то мускатный запах. Понимаю, что это запах пота, исходящий от афроамериканцев. Лесик начинает тихонько в сторону смеяться — надо уходить, чтобы избежать международного конфликта. Деликатно спускаюсь с полки и крепко беру за руку Сафрона. Лесик сопротивляется, как ребенок в зоопарке, который хочет остаться возле клетки со львом.

Выйдя из парилки, Лесик смеется своим необыкновенным смехом душевнобольного орангутанга и, брызгая слюной, говорит:

— Ты видел, какие зубры, как с обложки журнала. Красивые, но воняет от них, как от лошадей.

— Будь толерантным, они, наверное, тоже над тобой смеются — похож на волосатого небритого белокожего бездомного, с выпученными, как у трески, глазами. И, наверное, для них, ты тоже пахнешь не цветками.

Ходим по дорожке из горячих камней, которые приятно обжигают и массируют ступни. Камни разъезжаются под нашим весом, Лесик зачем-то пытается пробежаться — спотыкается, падает на колени, получая легкий ожог кожи и, матерясь, проклиная «раскаленные булыжники», предлагает пойти в бар. Кроме пива, там ничего нет, мы откровенно заскучали.

Через час перемещаемся в гостиничный ресторан. Опять пусто. Предлагаю заказать микс морепродуктов. Через двадцать минут приносят поднос осьминогов, кальмаров, маленькой рыбы в кляре, отдельно креветки и еще какой-то причудливый обитатель моря.

Не грех и пригубить уно вино «Бланко». Официант плеснул на донышко вина для дегустации и оценки поданного напитка. Сафрон быстро глотает предложенную порцию и подставляет стакан официанту, тот наливает в большой стакан для вина грамм 130.

— Ты не издевайся! — говорит Сафрон официанту и подставляет стакан для дальнейшей «дозаправки». Тот в недоумении доливает Лесику немного напитка, но Сафрон второй рукой придерживает горлышко бутылки возле стакана, пока он не наполнился до краев.

Я тоже прошу до краев. Ну, будем здоровы, заглатываем залпом по стакану. Сафрон крякнул, я аккуратно вытер губы. Официант уважительно наблюдал за процессом. Без лишних слов принес вторую бутылку и аккуратно спросил:

— Рашен?

— Си, — скромно отвечаю я.

Официант удовлетворенно кивнул и быстро удалился.

— Что это они такие удивленные? — спрашивает Лесик, закидывая в себя, как в бетономешалку, гигантские порции рыбопродуктов. Еще постоянно спрашивают — русские ли мы.

— Не принято здесь так пить, — жуя креветку, говорю я. — Они могут со стаканом вина весь вечер просидеть. У нас, русских, подход немного другой к питию, если ты заметил.

— И зачем его цедить, толку никакого! — и, не дожидаясь официанта, Лесик раскинул вторую бутылку по стаканам.

Ужин набирал обороты, захотелось танцевать и петь, но караоке не было.

Неожиданно у Лесика в горле застряла рыбья кость, он надсадно закашлял, словно старался выблевать внутренности. Выбегают испуганные официанты.

— Тодо эс муйбьен, — обращаясь к официантам, Лесику советую не превращаться в жадного пеликана.

Выходим из гостиницы — рядом демократичный бар, где собираются местные жители из числа купивших и снимающих дома — англичане, немцы и скандинавы. Все в возрасте. Глубоком. Шумно, весело, пиво, гамбургеры, картошка фри. Решили с ВВП на груди зайти на огонек. Вызываем пристальное внимание и обсуждение. Мест нет, садимся возле стойки и скромно заказываем по двойному виски.

Веселье набирало обороты. К нам подсаживается краснощекий от пива немец и вступает в разговор. После виски кажется, что ты лучше понимаешь собеседника и более качественно владеешь английским. Немец ненаигранно восхищается ВВП, постоянно повторяя «гуд». Лесик, допивая вторую порцию виски, спрашивает у меня:

— Что им наш батя так нравится, аж слюной исходят?

— Боятся, вот и уважают! — говорю я и собираюсь на выход в темную ночь.

VII

Проводив через пару дней Лесика на Кунцевский рынок, труба, а точнее, бизнес зовет, я загрустил, как Умка за мамой. Вино заходило через силу, хамон казался не таким вкусным, а сыры и вовсе надоели. Как тигр в клетке, бродил по дому, выглядывая в окна. Погода особо не радовала — сезон дождей продолжался.

Разгонять печаль решил путем путешествия на велосипеде по местным окрестностям. Выкатил на улицу своего коня — мощного, с аккумулятором, способного пару часов катать 140-килограммовое тело, не крутя педали.

Взяв рюкзак с парой бутылок вина и нехитрой закуской, запрыгиваю на технику и кручу педали, куда глаза глядят. Планировал покататься по местам, где я не бывал, сворачиваю с трассы и по второстепенным дорогам удаляюсь в неизвестном направлении.

Вдоль дороги валяются обломки веток. Листья шуршат будто раненые существа. Пустынно, даже машины не ездят. Еду долго, включаю аккумулятор. Захотелось пить. Из воды — только вино. Останавливаюсь, достаю бутылку и понимаю, что нет штопора. Попытка продавить плотную пробку пальцем или палочкой заканчивается провалом. Сижу на камнях и с ненавистью смотрю на вино. Недолго думая, бью горлышко об камень — появляется доступ к напитку, единственное, можно разорвать губы об острые края бутылки. На обочине много мусора, нахожу пластмассовую емкость из-под воды. Сполоснув ее небольшим количеством вина, заливаю оставшееся в бутылку. Бинго!

Сижу полчаса возле дороги — никого. Ни транспорта, ни людей, даже птичка не пролетела. Небо непрерывно меняло цвет от голубизны до гнилых яблок. Вино толкает дальше. Заскакиваю на велик, как ковбой на лошадь, включаю аккумулятор и мчусь вдаль.

Вдалеке что-то типа поселка. Подъезжаю, оказывается большая серая урбанизация, где живут небогатые испанцы и рабочие. На улице чумазые дети играют с мячом, невежливо показывая на меня пальцем.

Останавливаюсь возле ресторана. Двери открыты, внутри никого — ни сотрудников, ни посетителей. Свистнул — тишина. Обращаю внимание, что заведение достаточно приличное для сельской местности. Сажусь за стол в ожидании официанта. Ага. Просидел 10 минут — муха не пролетела. Ну ладно — иду за стойку, беру открытую бутылку вина, стакан и чипсы. В полной тишине развлекаюсь, хлебая вино и хрустя картошкой. Никого. Оставляю на столе 20 евро и следую дальше.

Хаотично езжу по городку, который словно вымер. Ветер, подвывая, гоняет бумагу и мусор, в редких домах горит свет. Как в фильме ужасов, только собаки не воют.

Впереди неярко заиграли огни бара. Решаюсь зайти. В заведении в основном строители-гастарбайтеры, которые внимательно рассматривают необычного посетителя на велосипеде, использующего его явно не по погоде. Заказываю пива и дерзко смотрю всем в глаза. На втором выпившая компании играет на бильярде. Через минут десять шар вылетает со стола и падает мне на стол, перевернув бокал с пивом. «Ну понеслась!» — подумал я. Однако спустившиеся за шаром молодые люди извинились и даже заказали мне пиво.

Решил выбираться из неинтересной урбанизации. На круговом движении, недалеко от поселения, вижу двух девушек, подъезжаю и галантно, как граф, представляюсь. Оказываются румынки, с толстым слоем косметики, щедро украшены дешевой бижутерией.

Доступно предлагают свои услуги. Недорого. Ради интереса спрашиваю, где это может произойти, они показывают небольшой шалаш в 10 метрах от дороги. Одна из девушек с большими кольцами в ушах, что придает ей сходство с пиратом, ведет меня к ложу любви, которое включает лавочку, бутылку воды и полотенце. Я захожусь в смехе, скромно отказываюсь от услуг, дарю горемыкам оставшуюся бутылку вина и кручу педали дальше. Начинает темнеть, телефон умирает, скоро остаюсь без навигации. Кураж путешественника медленно сходит на нет.

Становится грустно, хмель выходит, аккумулятор на велосипеде умирает вслед за телефоном. Заблудился, остановился осмотреться. В нескольких километрах огни шоссе. Дую туда. Вынырнув в незнакомом месте на шоссе, более или менее ориентируюсь и еду в сторону Кесады. Передвигаюсь неосторожно, виляя за потоком машин по узкой полосе возле края дороги. Начинается мелкий дождь. Едущие сзади водители, видя странного велосипедиста, осторожничают и сигналят, что совсем не придает уверенности и раздражает.