Оглянись за спину

— Почему бы нет? — любезно прогудел он. — Он может получить мой совет, если позволит мне спокойно съесть мой бифштекс. Садитесь, мистер Брайнерд. Этого огромного ломтя вполне хватит на троих.

Гарри кивнул мне, но я все ещё колебался. Главный инспектор, моргнув, перевел взгляд с меня на Гарри.

— Речь пойдет о чем-то серьезном, не так ли? — пробурчал он. Отрезал три толстых ломтя мяса, разложил их на подогретые тарелки и снова закрыл крышку. Затем добавил жареного картофеля и ломтики помидора и вручил каждому из нас по тарелке.

— Хлеб здесь, в этой корзинке, — добавил он с полным ртом. — Итак, в чем дело, Гарри?

— Постойте, — торопливо бросил я.

— Позвольте мне только сказать, Джон. — Гарри обильно посыпал свою порцию солью и перцем. — Ты ведь знаешь, Кэппи, кто такой Джон Брайнерд, не так ли?

Главный инспектор посмотрел на меня, продолжая жевать. Затем проглотил и кивнул.

— Джон Брайнерд, президент фирмы «Брайнерд». Биржевой маклер. Двадцать восемь лет. Женат на Лесли Эмблер, дочери губернатора Эмблера. Детей нет. Судимостей не имеет. Один из самых богатых граждан Нью-Дейвена.

Баттен ухмыльнулся.

— О'кей, Кэппи, значит ты его знаешь. Готов ли ты немного помочь ему словом и делом?

— В любом случае это моя работа, — заявил Кэппи, не спеша положил нож и вилку и в упор посмотрел на меня. — Я полицейский, мистер Брайнерд, и мой долг помогать, если я в силах.

— Конечно, Кэппи, пока это строго конфиденциально. По крайней мере, до тех пор, пока Джон не решит иначе.

Главный инспектор согласно кивнул и опять склонился над своей тарелкой.

— Итак, Джон? — спросил Гарри.

Мне предстояло решать. Скажи я «нет», и никто из них больше не вернулся бы к этой теме. Мне было крайне неприятно говорить о Лесли с посторонними. Но колебался я совсем недолго. Здесь, в кабинете Гарри, лицом к лицу ко мне сидели два человека, по части знания людей и жизненного опыта которым, пожалуй, не было равных в Нью-Дейвене. Кроме того, я, безусловно, мог им доверять. Они бы сохранили мою проблему в тайне.

И я утвердительно кивнул Гарри.

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Ешьте свой бифштекс. Я пока все объясню Кэппи.

Едва он начал, как мне стало ясно, что он пересказывает всю историю гораздо лучше, чем мог бы это сделать я. Он ничего не упускал, не строил гипотез, излагал сведения в четкой последовательности, коротко и точно, и в результате из хаоса несвязно рассказанных мною отдельных фактов получилось сжатое, ясное, превосходное резюме.

Когда Гарри закончил, Кэппи Мартин тоже как раз управился с последним куском мяса. Он вытер губы, отпил глоток воды и взялся за кофейник. Покончив с кофе и закурив сигару, Мартин отодвинул назад стул и положил ногу на ногу. Затем протянул ко мне свою гигантскую лапу.

— Покажите-как мне это письмо.

Внимательно прочитав его, осмотрел с обеих сторон конверт и положил и то, и другое рядом со своей чашкой.

— Что сообщалось в газете об этом несчастном случае?

— Я выписал себе эту заметку. — Достав записную книжку, я вслух прочитал короткий текст. Когда я закончил, он сделал указательным пальцем повелевающий жест. Пришлось вырвать страницу и отдать ему. Он пробежал её глазами ещё раз, положил рядом с письмом, откинулся назад и перебросил сигару в другой угол рта.

— Что ты ему посоветовал? — осведомился он у Гарри.

— Ничего. Мы не дошли до этой стадии.

Мартин хмыкнул. Повернув голову, он снова осмотрел меня безличным, профессиональным взглядом.

— Итак, — спустя некоторое время начал он, — имеется три варианта решения этой проблемы. Первый: вы рвете это письмо, и выбрасываете всю эту историю из головы. Но, полагаю, этот момент уже упущен, верно?

Я кивнул.

— Да, к сожалению. Хотел бы я забыть, если бы мог.

— Второй: вы считаете это письмо чьей-то злой выдумкой и помогаете нам в поисках его автора, так как люди, вынашивающие столь безумные затеи, могут быть опасны для общества.

Я снова кивнул.

— Третий: вы приходите к заключению, что содержание письма соответствует действительности и…

— Нет! — Я сам был поражен той стремительностью, с которой отверг эту возможность. В конце концов, он ведь просто хотел мне помочь, и речь шла всего лишь о возможности. — Нет, — повторил я более спокойным тоном. — Это я исключаю. Все обвинения в адрес моей жены — лживые измышления.

— Возможно, мистер Брайнерд, но уже не раз бывало, когда лживые измышления на поверку оборачивались фактами.

— Да нет же, Кэппи, — запротестовал Гарри. — Предположи, что ты бы получил такое письмо. Что бы ты в этом случае сделал?

Шеф полиции стряхнул пепел со своей сигары и ухмыльнулся.

— Понятия не имею. Вероятно, устроил бы жене жуткий скандал и вздул всех молодых бездельников, которые вокруг неё крутятся.

— Чушь, — сердито прорычал Гарри. — Ты бы повел себя точно как Джон. Стал бы прощупывать и разбираться и ни единым словом не обмолвился бы об этом своей жене, чтобы напрасно её не тревожить. Представь себе, как чувствовала бы себя твоя жена, знай она, что утверждает о вас обоих какой-то умалишенный, представляющий опасность для общества. Не изображай злодея. Получи ты такое же письмо, ты был бы озабочен не меньше Джона, и по той же самой причине.

— И что же это за причина?

— Автор письма явно рассчитывает разрушить брак Джона. Если он не добьется своей цели с первого раза, будет пытать счастья и во второй, и в третий, пока не добьется своего. Люди этого склада очень настойчивы, когда ими овладевает навязчивая идея. Такая грязь не хочет оставаться в своих собственных четырех стенах. Он сделает, по меньшей мере все, что в его силах, чтобы совершить задуманное. Именно этого Джон и опасается. А от тебя он хочет знать, что нужно делать. Итак, что ты ему посоветуешь?

Шеф полиции снова хмыкнул.

— Ты жмешь на меня слишком бесцеремонно. Счастье, что ты мой друг, Гарри. — Затем он обратился ко мне. — Вы знаете кого-нибудь, кто мог быть заинтересован в том, чтобы разрушить ваш брак, мистер Брайнерд?

Конечно, я знал одну особу, которая однажды уже пыталась это сделать.

— Я думала, что она с вами разведется, — сказала тогда Сандра Донен. И надеялась, что вы тогда, быть может, женитесь на мне.

Мне было ужасно неприятно рассказывать о Сандре, уже при одной мысли об этом я покраснел от стыда. Правда, мисс Харкорт, утверждала, что Сандра достаточно трезва и реалистична, чтобы горевать об упущенном шансе. Кроме того, Сандра полностью раскрыла передо мной свои карты. Имеет ли ей смысл теперь все ещё стремиться разрушить мой брак? Чего бы она этим добилась?

Я слишком долго медлил с ответом. Кэппи Мартин угадал причину моего молчания, или, возможно, прочитал все по лицу. Я никогда не умел толком притворяться.

— Мужчина или женщина, мистер Брайнерд? — спросил он.

Я начал объяснять, запнулся и бросил на Гарри взгляд, взывающий о помощи.

Он ободряюще кивнул.

— Расскажите все, Джон.

— Послушайте, — неловко начал я, — предположим, я назову вам имя одной особы, которая живет здесь, в Нью-Дейвене, смогли бы вы тогда собрать о ней сведения так, чтобы она этого не обнаружила? — Я был зол на самого себя и на свой глупый лепет. — Я хочу сказать, — речь идет лишь о том, чтобы снять с этой особы все подозрения, понимаете? Можно так сделать?

В конце концов мы нашли общий язык. После того, как Кэппи Мартин уяснил, чего я от него хочу, он обещал, что Сандра Донен ничего не узнает о расследовании, разумеется, при условии, что ничего противозаконного не обнаружится. Теперь я уже чувствовал себя немного легче.

Второй момент, историю с хересом, вероятно, тоже можно было проверить. Если кто-то отравил херес, а затем опорожнил графин, то это могло произойти только ночью — или рано утром. Главный инспектор решил поручить одному из своих сотрудников опросить людей в здании конторы.

Таинственный телефонный звонок, который мог быть сделан с целью выманить меня на улицу, тоже не представлял особой проблемы. Здесь речь шла о конкретном факте, как выразился шеф. Он пошлет одного из своих людей к Чартеру. Если отыщется продавец, который мне звонил, — прекрасно. Если нет, тогда… Тогда мои пока лишь неопределенные опасения превратятся в настоящий кошмар.

— Впрочем, есть ещё целый ряд других моментов, которые мы в состоянии проверить, — сказал Кэппи, который все больше и больше проникался моей проблемой. — Например, автокатастрофа в Мексике. Я мог бы… — Он запнулся и посмотрел на меня. — Вы готовы оплатить несколько международных телефонных разговоров, мистер Брайнерд?

— Разумеется.

— Хорошо, тогда я могу подключить своего помощника. Мы свяжемся с мексиканскими полицейскими, которые расследовали этот несчастный случай, и спросим, не показалось ли им что-то подозрительным. Одновременно сможем получить какую-то информацию об Кетлере. Может быть, таким путем удастся установить, действительно ли знал он раньше вашу жену. Вам, вероятно, очень нежелательно задать такой вопрос ей самой?

— Нет.

— А есть ещё кто-нибудь, кого можно бы спросить? Друзья? Родственники?

— Да, разумеется! Мать Лесли умерла много лет назад, но вот отец… пожалуй, он должен знать, была ли она знакома с Кетлером — близко знакома, я имею ввиду.

Кэппи Мартин благосклонно посмотрел на меня.

— Правильно. Значит, это вы берете на себя, мистер Брайнерд. Следующий пункт: сестра.

Я удивленно взглянул на него.

— Какая сестра?

Мартин постучал указательным пальцем по листку из моей записной книжки и наклонился, чтобы прочитать вслух последнее предложение:

— У неё осталась сестра, мисс Дженифер Тири. Я имею в виду эту сестру, мистер Брайнерд.

— Верно, теперь я вспоминаю. Но какое отношение к этой истории может иметь сестра?

Мартин провел рукой по подбородку, как бы желая скрыть сочувственную улыбку.

— Вы ведь хотели побольше узнать о миссис Кетлер, верно? И о её муже? И отношении их обоих к вашей жене? Сестра может знать обо всем этом лучше любого другого.

— Я разыщу её, — пообещал я, устыдившись своей непонятливости. Почему мне это не пришло в голову сразу?

— Годится. Но сначала хорошенько подумайте, что вы хотите ей сказать, — пробурчал Кэппи. — Вполне возможно, что за письмом стоит она сама. Ну, как я понимаю, в данный момент прежде всего следует установить местопребывание самого Кетлера. Я спрошу коллег в Мексике также и об этом. Если окажется, что он последних три недели не выезжал оттуда, то можно будет исключить его из игры. Не может он одновременно находиться в Мексике и в Нью-Дейвене, и отравить херес или толкнуть вас под грузовик.

Я кивнул.

— Хорошо, я встречусь с тестем и с мисс Тири. Может быть, это поможет нам приблизиться к истине.

Кэппи Мартин пожал плечами.

— Может быть. Или мы столкнемся с новыми трудностями. Ну, во всяком случае, держите меня в курсе дела, мистер Брайнерд. Я пошлю человека к вам в контору, а по пути туда он может заглянуть и в ювелирный магазин. А к вечеру надеюсь получить известия из Мексики.

Я поднялся.

— Большое вас спасибо за помощь, Гарри. Не знаю, что бы я без вас делал.

— Рад помочь, мой мальчик. — Гарри энергично пожал мне руку. Надеюсь, скоро ваши неприятности кончатся.

— До свидания, мистер Мартин, и большое спасибо за то, что вы взялись за дело. У меня просто камень с души свалился.

6

Пока Хайнес в неспешном темпе вез меня по зеленым тенистым улицам предместья, я не переставал думать о Лесли. Ведь ехал я в дом её отца, где встретил её впервые. Тогда она ещё была смешливой девочкой в синей школьной форме с растрепанным «конским хвостом» и для меня, конечно, всего лишь маленькой насмешницей и настоящим бедствием. Потом я поступил в колледж и потерял её из виду, и прошло ещё долгих три года, прежде чем я понял, что же значила для меня Лесли. Возможно, инициатива исходила от нее. Через шесть месяцев мы поженились.

Хотя я замечал, что отношения Лесли с её отцом были совсем не те, как раньше, во времена её детства, однако никаких подозрений у меня по этому поводу не возникало. Теперь я задавал себе вопрос, а не скрывается за этим некая любовная история, которой отец Лесли немилосердно и жестоко положил конец. Мне предстояло задать губернатору несколько довольно щекотливых вопросов, и каким бы окольным путем я ни подошел к этой теме, дело предстояло непростое.

Въезд обозначали массивные каменные колонны. Раньше ворота были постоянно закрыты и их охранял угрюмый старик. Теперь створки стояли нараспашку, а домик привратника сдавался внаем. Кусты сирени у стены одичали, извилистые гравийные дорожки и розовые гряды казались неухоженными.

Хайнес затормозил перед домом, вышел и открыл мне дверцу. Он радостно улыбался, всегда приезжая сюда с удовольствием. В кухне его ждала приятная компания. Ему подадут стакан хорошего портвейна и приглушенным, полным достоинства тоном обсудят с ним самые последние семейные сплетни.

Мои же чувства были противоречивыми. Этот дом слишком сильно напоминал мне о моей юности, о темных костюмах, о тугих воротничках, натиравших шею, слишком тесной обуви и бесчисленных неприятных стычках с Лесли, которая была тогда дьявольски изощренной мучительницей. Она с невероятной, инстинктивной проницательностью чувствовала мои ранимые места и молниеносными ехидными вопросами полностью выводила меня из равновесия. А после этого с очевидным злорадством наслаждалась моим смущением. Вероятно, на неё даже не стоило обижаться; я был ужасно неловким парнем, высоким и неуклюжим, с огромными руками и ногами и голосом, внезапно срывавшимся с глубочайшего баса до высочайшего дисканта. В присутствии взрослых я вел себя застенчиво и неловко, а общение с существами женского пола, независимо от их возраста, было для меня совершеннейшим адом. На такого насмешливого, избалованного чертенка, каким была Лесли, я со своей неразговорчивостью и неуклюжестью должен служить небывалым искушением.

Но время шло и все менялось. Мой долговязый костяк очень неплохо оброс мясом и обтянулся кожей; парализующая робость перед людьми покинула меня и общество молодых девушек стало доставлять по меньшей мере столько же удовольствия, сколько и досады. Но вот с Лесли я чувствовал себя все ещё довольно неуверенно.

Открыл мне мистер Доннер, приветствовав меня улыбкой.

— Губернатор не ждет меня, Доннер, — сказал я. — Надеюсь, у него найдется несколько минут?

— Он наверняка будет очень рад, мистер Джон. Он работает в библиотеке. Мне доложить?

— Не стоит. Я дорогу знаю. Спасибо.

Еще из коридора я услышал громкий, энергичный голос. Я знал, что это означало, постучал в дверь и вошел.

Это помещение не принадлежало настоящему времени. Человек, который всю свою жизнь провел в этих стенах, должен был потерять всякий контакт с современным миром. Я любил этот зал и восхищался им — но жить в нем? Никогда.

Мужчина, который с нахмуренным лбом обернулся ко мне, тоже не слишком соответствовал нашему времени. Своим полным багровым лицом и благородной осанкой он походил на карикатуру на проницательного, вечно занятого политика. Старик близоруко всматривался в полутьму, пытаясь разглядеть, кто помешал ему работать.

— Добрый день, губернатор, — я вышел на свет.

Губернатор откинулся в кресле, покачал головой и украдкой покосился на меня. Его рот растянулся в слабой, но удивительно лукавой улыбке.

— Я ждал твоего визита. Собственно говоря, ждал ещё неделю назад. Итак, Лесли, наконец передала тебе мои слова, не так ли?

— Я не совсем понимаю, сэр.

— Она пришла из-за этой… истории ко мне и вела себя как сумасшедшая. Но я образумил её, можешь мне в этом поверить! Заявил твердо и ясно, что она не получит от меня ни цента, если разведется с тобой. Как ты понимаешь, это имело решающее значение. Она ведь не дура. Не нужно благодарить меня, Джон. Я знаю, что ты хороший парень и понимаешь Лесли. Ей нужна твердая рука. «Пока вас не разлучит смерть, — сказал я ей. — Баста!»

Я был в ужасе. В серьезности его слов сомневаться не приходилось, но меня испугало, как критически он высказался о Лесли. Когда родилась дочь, губернатору было уже за пятьдесят, и все годы детства он носился с единственной дочкой как с маленьким чудом, нежным, хрупким созданием, которому поклонялся и исполнял любое желание. В моем присутствии он никогда ещё не подвергал Лесли ни малейшей критике, хотя между ними с глазу на глаз не раз разыгрывались бурные объяснения.

— О разводе она ничего мне не говорила, сэр, — медленно ответил я. — И о том, что была у вас, тоже.