Аномальная зона

— Ясно. Обманщики, значит. — Он вернул корочку Виктору.

— О! Что так сразу? — удивился тот.

— А разве нет? Такого наплетете — хоть стой, хоть падай. Взять, например, эту статейку про ребенка, который уже у мамки в животе английским владеет. Теща моя вашу газетку того… Интересуется, короче.

Шамрай вышел из машины, размял занемевшие от почти часовой поездки ноги. Старший лейтенант по-прежнему стоял на месте, не проявляя особого любопытства, но и без враждебности, следил за желающими пересечь границу зоны отчуждения. Виктор не стал медлить — шагнул к Пузырю, протянул руку. Пожатие старшего лейтенанта оказалось коротким, но крепким.

— В общем, мы тут собрались, командир, немножко поработать на вашу тещу. Ищем село Подлесное. Знаете такое?

Милиционер отвел взгляд, некоторое время смотрел на деревья лесопосадки, листья на которых были уже не желтыми, а буро-серыми, потом снова пожевал губами. Виктор, предвидевший такую реакцию, вытащил из кармана куртки сложенную вчетверо карту. Тем временем из машины выбрался Гриша, тоже намереваясь принять участие в разговоре. Старший лейтенант мгновенно зафиксировал, что водитель приближается к нему со спины, и сделал шаг назад, оказавшись лицом к обоим. Этот маневр не укрылся от Шамрая.

— Как служба?

— Служба как служба, — ответил Пузырь, переводя взгляд с Виктора на водителя. — А вам, мужики, что там понадобилось?

— Значит, знаете, где это? — уцепился за его слова Шамрай.

— Приблизительно, — кивнул милиционер. — Только от этого Подлесного даже таблички на въезде уже не осталось. И спрячь свою карту, все равно там его нет.

— Так и я о том же. — Шамрай запихнул карту обратно в карман. — Кто еще и поможет, если не доблестные органы…

— Слушай, не грузи, уши пухнут, — поморщился Пузырь. — Лучше объясни, что вам там понадобилось. Людей в Подлесном уже давно нет. Лет семь прошло, как последняя бабулька ласты склеила. А ваши друзья из одной мутной газетки, между прочим, написали: мол, в зоне отчуждения регулярно находят трупы пожилых людей! Начальство нам за это пистон вставило по самое не хочу. Люди до сих пор помнят.

Гриша хохотнул.

— Смешно, что ли? — набычился Пузырь.

— Ничего смешного, — поспешно заверил старшего лейтенанта Шамрай. — Нам трупы ни к чему, командир. Хотим просто проехаться в те места, сделать пару снимков для газеты, взглянуть, что и как. Требуется спецразрешение?

Пузырь снова пожевал губами.

— Да не надо никакого разрешения, мужики. Просто не на что там смотреть. Хаты, которые вот-вот завалятся, дорога ни к черту, все мертвое, и вообще стремно, если уж по-честному. Туда даже браконьеры не ходят.

— И что — много их? — снова встрял Гриша.

— Попадаются. Там же дичи навалом, вот дядьки с ружьями и шастают. В принципе, это запрещено. Даже не сам по себе отстрел, а охота в местах, откуда жителей выселили.

— Мародеров тоже ловите? — развил тему Шамрай.

— В Подлесном ловить некого. Там уже все, что смогли, украли. А в других селах этой публики хватает. Люди в последнее время, особенно с прошлой весны, будто сдурели: бросают дома, берут с собой только то, что могут на себе унести или в багажник «Жигуля» затолкать, и вперед, счастья искать. Дома же здесь не продать — зона гарантированного добровольного отселения, или как там ее… Тут недалеко, километров десять по прямой, — милиционер кивнул куда-то за лес, — Никита жил, трактористом работал. Ему лет пятьдесят было, или около того. Алкаш — какого лысого ему тут торчать? Ну так он за свою хату двести баксов просил. Разве ж такое бывает?

Шамрай и водитель синхронно покачали головами.

— Ну вот, а было. Один наш сержант — правда, из другой смены — не удержался: принес двести зеленью, сунул Никите. Еще и нотариуса где-то нашел, в один прием куплю-продажу оформили. А потом сержант очухался и теперь в полном шоке: сам не знает, с какого бодуна он эту хату прикупил.

— А Никита что? — поинтересовался Гриша.

— А что Никита? Двести баксов пропил, перебрался в одну из отселенных хат и там бомжевал. Это летом было, потом осень, к зиме дело пошло. Начали наши его гонять, чтоб огонь не жег. Он же как грелся: одну хату мало-помалу на дрова разбирает, в другой кострище разводит. В общем, доигрался Никита: как раз на прошлое Рождество неизвестно где самогону нашел, надрался и сгорел вместе с хатой. Вот такая история, — вздохнул Пузырь. — А ваше Подлесное уже и бомжей не интересует.

— Так мы доедем туда или нет? — спросил Шамрай.

Пузырь снова вздохнул и в очередной раз пожевал пухлыми губами.

— Держитесь вот так. — Он указал прямо перед собой.

Потом подумал и вытащил из планшета собственную карту, армейскую километровку. Повернулся к «Шкоде», разложил карту на капоте. Шамрай и Гриша склонились над ней с двух сторон. Толстый палец старшего лейтенанта ткнул в какую-то точку.

— Мы здесь, — пояснил Пузырь. — Вот это — Народичи, туда — на Овруч. Значит, вам надо сюда. — Палец пополз по карте. — Километров двадцать по асфальту, потом поворот направо, на грунтовку. Она ничего, нормальная, пока еще не раскисла.

— Проедем? — с опаской спросил Гриша.

— Да проедешь, проедешь. Короче, дальше вам сюда. — Палец снова заскользил по карте. — Еще один поворот, на Боровое. Но вы не поворачивайте, езжайте прямо и скоро увидите такой себе съезд влево. Дорога узкая, зато ведет точно в Подлесное.

— И сколько отсюда?

— Да километров… Смотря как ехать… Может, сорок, а может, и полсотни наберется, где-то так.

Пузырь свернул карту и убрал в планшет. Взглянул на Шамрая.

— Может, все-таки скажете, что вы там забыли?

— Пусть теща газету читает, — подмигнул Шамрай. — А вот лучше скажите: мы первые Полесное ищем или еще кто-нибудь спрашивал?

Пузырь пожал плечами, ответ прозвучал загадочно:

— Кому надо — тот сам дорогу знает.

— И кому надо?

— Езжайте уже, — отмахнулся старший лейтенант и отвернулся, направляясь к своему посту.

— Погодите, еще минутку! — Виктор устремился за ним.

Пузырь остановился, всем своим видом показывая, как его утомили всякие бездельники.

— Ну?

— Всего один вопрос… Вы ведь давно на этом участке работаете?

— Давно, — ограничился кратким ответом милиционер.

— А не слышали — люди там и в самом деле пропадали? Никто в розыск не подавал?

— Что значит — «пропадали»? — Пузырь снова подозрительно уставился на Шамрая. — Куда это они пропадали?

— Никуда. Ну, допустим, поехал человек в том направлении — и не вернулся.

— Люди повсюду исчезают, — философски заметил Пузырь. — Каждый день кто-то кого-то разыскивает. И редко находит. Если ищете конкретного человека — так и скажите. Только не надо выдумывать всякую чепуху…

— Да никого мы не ищем! — поспешно воскликнул Шамрай. — У нас все на месте, слава богу. Это я так, к разговору…

— Вот и не надо этих дурных разговоров! — отрезал милиционер. — Езжайте уже по своим делам. Сочиняйте очередную фигню.

За спиной у Шамрая квакнул клаксон: Гриша торопил — в самом деле, пора ехать.

9

Ясное дело: они заблудились.

Ненадолго и не то чтобы окончательно — просто сбились с дороги. Или водитель проспал очередной поворот, или свернул не туда, или объяснения старшего лейтенанта Пузыря были поняты неверно — так или иначе, но пришлось малость покататься по разбитым мокрым проселкам. Гриша, конечно же, перемазал машину по самую крышу и теперь клял все и всех подряд. Шамрая беспокоило другое: в тот момент он уже не мог точно определить, где они находятся — в Народичском районе или все-таки в Овручском.

В конце концов он перестал ломать голову и решил все списать на собственный топографический кретинизм. А заодно и на аномальные свойства местности: дескать, сама эта проклятая территория сбивает путника с толку.

Наконец впереди замаячила серая покосившаяся хата, и Гриша выкрикнул:

— Да вот же оно! Только если мы, Витя, и на этот раз не туда заехали, пошло оно все на фиг! И ты с ним заодно!

— Ты это к чему?

— А к тому, блин! Все равно здесь нигде ничего не написано — Подлесное это или нет. И спросить не у кого. Село явно конченое, люди здесь точно уже лет десять как не живут. Работайте здесь.

Будто подтверждая его слова, машина тут же остановилась.

Двигатель работал, но, сколько Гриша ни газовал, «Шкода» и не думала трогаться с места, словно приклеенная к земле. Заглушив мотор, Гриша, матерясь, выбрался на свежий влажный воздух, наклонился, заглянул под днище и снова выругался.

Шамрай, а вслед за ним и фотограф Жора тоже вышли из машины — взглянуть, что случилось. Ничего особенного и сверхъестественного: оба передних колеса засели в неглубокой, но цепкой канаве, наполненной мутной водой, перемешанной с грязью. Ехали они небыстро и влететь с разгона в эту не смертельную, однако малоприятную ловушку не могли. Но если бы Гриша, наоборот, гнал на полную, это препятствие они наверняка смогли бы проскочить с ходу.

Водитель в сердцах пнул ногой колесо.

— Толкать придется, тракторов тут не водится. — Он сплюнул под ноги.

— Толкнем, не переживай, — успокоил его Шамрай. — Ночевать тут не будем. Час, от силы полтора — и вперед, на Житомир. Выберешься отсюда?

Водитель не ответил. Отступил на шаг, критически оглядел машину.

— Так что, поедем когда-нибудь, капитан? — снова спросил Виктор.

— Ага, разъездишься с такими дорогами, — огрызнулся, ни к кому конкретно не обращаясь, Гриша, после чего полез под сиденье, вытащил большую чистую тряпку и, оторвав лоскут, принялся яростно драить капот, стирая грязные брызги.

Тем временем фотограф, осторожно ступая и стараясь не увязнуть в грязи по щиколотку, прошел немного вперед. Остановился, оглянулся.

— Виктор!

— Ну?

— Не такое уж это и глухое место. На карте его нет, а все равно люди здесь бывают. Смотри сюда!

Шамрай, которому не требовались особые предосторожности, потому что он предусмотрительно надел для этой вылазки камуфляжные армейские штаны и берцы, подошел к Жоре и увидел собственными глазами: здесь в самом деле кто-то побывал. Эти люди приехали в Подлесное на автомобиле с гораздо более высокой проходимостью, чем у редакционной легковушки.

— Джип, — уверенно определил он. — Причем катались они тут не так уж давно.

— А ну-ка, следопыты, дайте глянуть. — Гриша присоединился к ним, присмотрелся к следам протекторов. — Правильно, тут только на джипах и ездить. Тяжелый внедорожник — видите, как почва просела. Да только давненько дело было. Неделю назад, если не две.

— Из чего мы делаем вывод: тот, кому надо, в отселенную зону все равно наведывается. Вот только кому и что тут требуется — совсем другой вопрос. С этим — не ко мне, — подвел Шамрай первые итоги, обернулся и крикнул Горбатько: — Иванович, вылезайте! Дальше — ножками, наука требует жертв!..

Профессор, кряхтя, выбрался с насиженного места, прихватив свою сумку, зябко повел плечами, ссутулился и засунул руки в карманы куртки.

— Какая-то тут погода, товарищи… — Он огляделся вокруг. — По-особому влажная, что ли. И вообще, у меня насчет этого места дурные предчувствия.

— Сейчас все выясним, Иванович. Вперед, вперед! — поторопил Виктор и первым двинулся к селу.

Профессор Горбатько был ученым с богатым экспедиционным опытом — он тоже не забыл надеть соответствующую обувь, которую сам именовал «внедорожной». На фоне него и Шамрая фотограф в своих кроссовках и куцей кожанке выглядел зеленым салагой. Гриша остался у машины, заявив, что ему и одного аномального приключения на сегодня хватит. Однако сообразив, что приводить в порядок машину в такой обстановке — напрасный труд, он забрался в салон, закрылся изнутри и попытался включить радио. Но уже после третьей попытки шустро выскочил из салона и зайцем попрыгал вслед за своими пассажирами.

— Э, народ! Витька, блин! Подождите!

Троица, которая уже поравнялась с первой хатой, остановилась. Мужчины оглянулись. Гриша допрыгал до них и выкрикнул, словно сообщая страшную тайну:

— Тут радио вообще ни черта не берет! Молчит, зараза!

Шамрай вынул из кармана мобильник, взглянул на дисплей, нажал несколько кнопок и прищелкнул языком:

— Телефон тоже не работает. И тачка твоя засела.

Остальные, в том числе и Гриша, проверили свои телефоны. Ни один не работал, везде высвечивалось одно и то же: «Покрытие отсутствует».

— Валить надо отсюда, — буркнул водитель. — Давайте лучше прямо сейчас машину из канавы вытолкаем. А то как засядет…

— Не паникуй! — Бесконечное нытье водителя снова начало раздражать Виктора. — Нас тут четверо взрослых мужиков. Вытолкнем, не проблема. Тем более что это в наших же интересах. Идем лучше с нами, а то если будешь сидеть один в салоне — бабай украдет. Недаром же говорят, что здесь люди исчезают…

— «Бабай»! — передразнил Гриша. — Очень смешно, нечего сказать.

И тем не менее поплелся за остальными.

Четверо мужчин вступили в аномальную зону.

10

Правда, ничего такого уж аномального вокруг пока не наблюдалось.

Дождь тем временем постепенно прекратился, даже солнце выглянуло. Не яркое, каким оно бывает в хорошую погоду, а холодное, равнодушное ко всему, ноябрьское. И его свет лишь подчеркнул общую угрюмую картину, открывшуюся их глазам.

Село Подлесное — а это, скорее всего, было именно оно — лежало в небольшой низине и напоминало островок, зажатый между лесами. Возможно, в лучшие времена здесь даже существовало транспортное сообщение. Даже точно существовало: населенный пункт был не настолько велик, чтобы иметь собственную школу, но и не так мал, чтобы тут не было жителей с детьми дошкольного и школьного возраста. По крайней мере, в советские времена, когда сельские жители еще не имели возможности свободно переселяться, покидая свои усадьбы, все это наверняка было предусмотрено. Та же Тома Томилина говорила, что должна была родиться в Подлесном, значит, тут должен был иметь место хотя бы фельдшерский пункт.

Посему, прикинул Шамрай, теоретически ситуация могла выглядеть следующим образом: это село было территориально подчинено сельсовету другого села, соседнего. Он сверился с картой — верно, вот оно, Балашевичи. Заблудившись, они миновали его, там даже скособоченный и проржавевший указатель сохранился. Балашевичи тоже отселены, но от них до Подлесного примерно километров десять. Кружили они, понятное дело, дольше, так как за два десятилетия дороги, не используемые по назначению, просто исчезли. Правда, Балашевичи тоже расположены практически на границе районов. И люди, селившиеся в Подлесном, не виноваты в том, что формально их следовало приписать к какой-то территории. А уж каким был местный почтовый адрес, спустя двадцать лет наверняка никто уже не помнит.

Задумчиво почесав переносицу, Шамрай вернул карту в карман. Надежды на нее было мало.

Складывалось впечатление, что все Подлесное состоит из одной длинной, километра в три, улицы. По обе стороны от нее стояли когда-то опрятные и веселые, а теперь — полуразрушенные, заброшенные, мертвые дома. На крыше одного из них Виктор заметил наклонившуюся под углом тридцать градусов допотопную телевизионную антенну. Заметил ее не только он.