Арктика-2020

Баррет брезгливо взял двумя пальцами полную окурков пепельницу и швырнул под стол в урну.

Теперь Ларс и вовсе потерял дар речи. Ему вдруг показалось, что следующим шагом, чтобы окончательно его унизить, последует предложение занять стул, на который он обычно усаживал нарушителей.

– Доккен, это всего лишь забота о вашем и моём здоровье, – улыбнулся Баррет. – Вам нет и тридцати, а выглядите вы ни к чёрту. Жёлтая кожа, под глазами мешки. У вас пошаливает печень, да и с почками непорядок. Вам просто необходимо менять образ жизни. Так вы до пенсии не дотянете.

«Начинается! – скрипнул зубами Ларс. – Теперь он прочтёт мне мораль о вреде курения. А что, если взять и вышвырнуть эту самодовольную физиономию за дверь? – но, взглянув на круглые бицепсы англичанина, Ларс вздохнул. – Не получится».

– Скажите, сколько мне лет? – вдруг вместо урока морали спросил Баррет.

«Так ты ещё и самовлюблённый пингвин! – посмотрел на него, насупившись, Ларс. – Нарцисс, переживающий о том, как он выглядит в глазах окружающих. Не удивлюсь, если, порывшись у него в сумке, я разыщу косметичку. Насчёт печени англичанин прав – пошаливает. А вот насчёт почек – это новость. Вдруг не врёт? На всякий случай нужно бы зайти к доктору. Но раз у них пошло соревнование на наблюдательность, то в долгу он тоже не останется, – не торопясь с ответом, Ларс прошёлся взглядом по Баррету с головы до ног. На макушке жёсткий ухоженный ёжик. Слишком чёрный – наверняка подкрашивает. Лицо тоже ухоженное, да к тому же неплохо откормленное – вширь не меньше, чем по вертикали. В глазах ни на мгновение не исчезающий сарказм. Такой обычно у наслаждающихся властью негодяев. Но вот мышцы действительно впечатляли. Они выпирали сквозь футболку рифлёными дынями, вырываясь из-под ворота на открытую шею распухшими венами. Стероиды! – тут же нашел объяснение Ларс. – Самодовольный ублюдок! Тоже мне – человек-загадка. Хочешь, чтобы я угадал, сколько тебе лет? Да пожалуйста! Сорок, плюс-минус год. Но если ты уж так переживаешь, как выглядишь, то подыграю».

– Тридцать шесть.

– Накиньте ещё два десятка, – расплылся в улыбке Баррет. – Теперь вы меня понимаете? А сейчас, пока я разберусь с вашей кофеваркой, приведите русского.

– С кого начнём? – спросил слегка ошеломлённый Ларс. – С перебежчика или заложника?

– С любого. Кто ближе, того и ведите.

– Тогда с первого.

Ларс достал из-под стола картонную коробку.

– Пистолет русского у меня в сейфе, а это все вещи, что были при нём.

Затем взглянул на дверь, ведущую в камеру, где у него находился перебежчик, стоило лишь пройти по крохотному коридору с закрытым шторкой туалетом. Но в камеру ещё вёл вход со двора, чтобы не тащить иногда грязных и не совсем трезвых шахтёров через чистый кабинет.

– Сейчас приведу, – кивнул Ларс, выбрав длинный путь, через двор.

На то у него была причина. Требовалось срочно сделать один звонок. Это желание свербило в нём, нарастая по мере увеличения времени общения с Нилом Барретом. Он вдруг понял, кто ему может помочь. Его друг Расмус Олден! Расмус служил при главном полицейском департаменте в Осло, и была надежда, что он сможет прояснить ситуацию с нагрянувшим на остров англичанином. Во всяком случае, попробовать стоило. Ларс завернул за угол и, вытащив телефон, пробежался по справочнику. Конечно, такой звонок ему влетит в добрый десяток крон, но чтобы позвонить бесплатно с телефона в кабинете, пришлось бы выставить Баррета. А это уже маловероятно.

– Расмус! – Ларс выглянул на дверь, поймав себя на мысли, что не удивился бы, если бы англичанин вдруг вышел следом, чтобы его подслушать. – Расмус, дьявол вас там всех побери, кого вы ко мне прислали?!

– А!.. – засмеялся Олден. – Это ты о Баррете? Ты его уже встретил?

– Встретил, но лучше бы он пролетел мимо! Ты можешь мне ответить, за каким чёртом вы его ко мне отправили? И не проще было бы отослать русских первым же рейсом к вам на материк или отдать на базу в Лонгьир?

– Мы тут ни причём. Поверь, если бы от нас что-то зависело, то так бы и произошло. Но ты же понимаешь, что мы здесь, в Осло, давно себе не хозяева. Консультантов хватает в каждом братском посольстве, только успевай выполнять их прихоти.

– Плевать на посольства, Расмус, я сейчас не об этом. Ты мне можешь сказать, кто он такой, и почему я должен его терпеть вместо того, чтобы дать хорошего пинка?

Расмус Олден взял паузу, многозначительно подышал в трубку, и Ларс отчётливо представил, как он, опасливо озираясь по сторонам, прикрывает рот рукой.

– Это ты там с Северного полюса можешь на всех плевать, а мы здесь связаны по рукам и ногам. Я бы с радостью поменялся с тобой местами, лишь бы послать всех этих советников к чёрту. Ларс, ты с этим англичанином поосторожней. Он наделён большими полномочиями.

– Какой своевременный совет! Расмус, ты ведь знаешь, кто он такой? Чувствую – знаешь! Это ты должен был позвонить мне первым и предупредить, а не я сейчас вытягивать из тебя информацию клещами. Так что ты уж там не строй из себя сейф с секретами, а намекни по-дружески, кого мне усадили на голову?

Наконец Олден сдался, и Ларс с трудом разобрал его шёпот:

– Официально он занимает какую-то небольшую должность в английском посольстве.

– А неофициально? Смелее, Расмус, не верю, чтобы вы да не пробили его по своим каналам?

– Как у тебя всё просто. Вот так взяли и пробили. Туда только попробуй сунься. Но кое-что у нас на него есть. Ларс, существует небезосновательная догадка, но это строго между нами. Англичанин из МИ-6.

– МИ-6?! Британская разведка?

– Да. Баррет у них считается лучшим специалистом по России. Поговаривают, что на русских он тюленя съел. Извини, но больше я тебе ничего сказать не могу.

А больше и не требовалось.

Ларс задумчиво потёр телефоном нос, так и не отключившись от всё ещё что-то рассказывающего и оправдывающегося Расмуса, постоял, уставившись на собственное отражение в луже, затем, спохватившись, пошёл открывать камеру.

Когда они вместе с русским вошли в кабинет, Нил Баррет уже справился с креслом и теперь, не поднимая головы, колдовал над кофеваркой. Ларс ревниво взглянул на перекатывающуюся волнами спинку массажёра, затем рухнул на гостевой диван, а русскому указал на стул.

– Его зовут Кирилл Катков, сэр. В звании, кажется, капитан.

– Спасибо, Ларс, я помню, – не отрываясь от кофеварки, кивнул Баррет и вдруг перешёл на русскую речь: – Господин Катков, как вам на норвежской земле?

– Нормально, – мрачно ответил Кирилл. – Хотя я рассчитывал на другой приём.

– Какой же? – Баррет потянул носом взвившийся парок над кофейной чашкой и вдруг, заметив недоумение на лице Ларса, перешёл на английский: – Сделайте себе и ему, и можете включить переводчик, – затем без перехода снова на русский: – Так на какой приём вы рассчитывали, господин Катков?

Баррет неожиданно поднял взгляд, и Кирилл в полной мере ощутил на себе синдром стеклянных глаз. На него смотрела змея, не мигая и спрятав узкие зрачки за поблёскивающей непроницаемой роговицей. Казалось, ещё мгновение, и последует бросок с широко развёрнутой пастью и выставленными иглами-зубами с капающим ядом. Но вдруг напряжение на лице сменилось роскошной улыбкой, глаза оттаяли, потеплели, англичанин участливо кивнул, затем спросил:

– Считаете, что вас здесь откровенно недооценили? Я вас понимаю, господин Катков. Вы бежали из лап репрессивного режима, проделали полный опасностей путь, а в итоге оказались за решёткой. Но всё уже в прошлом. Потому я и прилетел в этот богом забытый край. Исключительно ради нашей встречи. Наверное, мои слова вам покажутся преждевременными, но мне подсказывает интуиция, что мы с вами обязательно подружимся. Да и нет у вас другого выхода, как выпрыгивать из штанов, чтобы стать моим другом. Потому что только я буду решать вашу судьбу. К тому же не вижу каких-то оснований, чтобы нам не подружиться. Почему бы нет? Я не хуже вас знаю Россию, восхищаюсь вашим смелым поступком, и это даёт мне право думать, что мы просто обязаны сблизиться и быть друг с другом откровенны. А что, вам там действительно было невыносимо? Всё-таки какая-никакая, но родина. К сожалению, мы не выбираем, где нам родиться, но по умолчанию обязаны любить место рождения. Чтобы сломать этот стереотип нужна весьма веская причина.

– Чтобы сломать, как вы сказали, этот стереотип, у меня было много веских причин.

– Да-да… – задумчиво вздохнул Баррет. – Я читал. Вас бросила жена, развод вас надломил и заставил пересмотреть взгляды на жизнь.

– Это только одна из причин, хотя и не последняя.

– Валяйте другие причины. Смелее, Катков! Мы ведь договорились быть откровенными. Разве не так?

– Так, – согласился Кирилл. – Хорошо владеете русским. Акцент почти незаметен, но он есть. Вы откуда?

– Спасибо за комплимент, потому что ваш язык действительно очень сложен. Чтобы им так владеть, как владею я, нужны десятилетия. Не возражаете, если я буду звать вас по имени? У русских это располагает к особому доверию, и мне это по душе. Я буду обращаться к вам – Кирилл, а вы меня зовите – Нил. Идёт? Давай, Кирилл, попробуем и сразу почувствуем, как рухнула между нами стена непонимания. Русские переходом на «ты» умеют с первых же слов растопить так навязываемый нам официоз. Мне всегда это в вас нравилось.

– Так откуда ты, Нил? – легко принял новые правила игры Кирилл.

– Я подданный британской короны.

Кирилл мечтательно вздохнул и причмокнул:

– Я бы тоже не отказался от подданства этой короны. И это ещё одна из причин. Другие есть смысл перечислять? По сути они все идентичны этой. Я не хочу жить в России, не хочу воевать, не хочу убивать других ради нефти. Скажи мне, Нил, разве это так трудно понять?

– Нетрудно. Но пока что, Кирилл, ты перечислил мне лишь то, чего не хочешь. А чего же ты хочешь?

– Достойно жить. Жениться на какой-нибудь богатой английской дуре, чтобы не считать рубли, а швырять фунты. Хотя бы раз сходить в казино, и не для того чтобы выиграть, а чтобы просадить и не жалеть. Летать по миру не в грузовом отсеке транспортника, а в бизнес-классе роскошного лайнера. Долго перечислять, Нил. Если меня понесёт, то просидим до утра.

– И ты полагаешь, что для того, чтобы всё это получить, достаточно проплыть на катере сто миль? Кирилл, в нашем мире, чтобы что-то взять, нужно что-то дать. Да и скажу тебе по секрету, богатые дуры давно разобраны. Почему ты не перегнал Су-тридцать пятый, а банально приплыл на катере? История знает случаи, когда твои соотечественники уже угоняли самолёты и вполне удачно. За этот истребитель тебе бы хорошо заплатили, хоть наши, хоть американцы. И уж точно не пришлось бы продаваться в альфонсы. Ваш Су-тридцать пять сидит в заднице НАТО занозой. Поверь, чтобы его изучить, многие бы тебя озолотили.

– Меня бы сразу сбили. Хотя с моим опытом можно было бы и рискнуть. Такая мысль приходила мне в голову, но тогда, когда уже всё изменилось. Когда меня уже не подпускали к самолёту.

– Почему?

– Нил, я бы не хотел об этом. За те последние дни мне откровенно стыдно.

– Кирилл, мы ведь договорились – начистоту!

– Да понимаешь, Нил, мы ведь русские чуть что, так сразу бросаемся к нашему испытанному лекарству. Вот и я, когда жена бросила, так тут же потянулся к стакану. Ну и началось… выговоры, предупреждения, все от меня отвернулись, от полётов отстранили. А когда пришла мысль к вам сбежать, уже было поздно.

Баррет недовольно пробарабанил пальцами по столу:

– Жаль. Очень жаль, что все хорошие мысли к нам всегда приходят, когда уже поздно. А почему ты выбрал катер? Да ещё такой утлый? Кирилл, я видел разведснимки твоего аэродрома. В Нагурском причал усеян катерами, и многие выглядят надёжней этого?

– Этот стоял в дежурстве. А значит, полностью заправлен, исправный и проверен.

– Да, да, ты писал об этом. Кстати, с тем матросом и мичманом, на которых ты напал, всё в порядке.

– Мне это безразлично.

– Конечно, как скажешь. Но, Кирилл, зачем заложник? Своими действиями ты подставился под статью о терроризме! А у нас одно это слово наводит ужас на законников. Даже я, твой друг, не знаю, как смыть с тебя такое пятно? Нам придётся постараться.

– Он был моей гарантией, что я смогу к вам доплыть. Нил, не будь заложника, по моему следу послали бы вертолёт и без угрызений совести расстреляли с воздуха.

– А что, погони не было?

– Может, и была, но я их всех перехитрил. Наверняка они решили, что я поплыву на юг к Надежде. Этим путём море чистое, и можно встретить норвежский корабль. Но я взял курс северней, к Белому. Так хоть и длиннее, и опаснее, но надёжней. Пару раз я чуть не пропорол днище о льдину, но зато я здесь.

– А что, этот заложник какая-то важная шишка?

– Не знаю. Он весь путь трясся и скулил, как ему страшно. Нефтяник с «Заразломной», а кто он, я не вникал.

– Ты отважный парень, Кирилл, но одного я не могу понять – как такой смелый, отчаянный герой, лётчик, капитан и вдруг сломался из-за развода с женой? Ну был бы ты вцепившимся в юбку слюнтяем, было бы всё логично. Но ты?..

– Скорее, это было поводом. Последней каплей. А в глубине души я давно хотел переметнуться, да боялся себе в этом признаться.

– Угу… – промычал Баррет. – Понимаю. Желание свободы, демократии и всякая такая чушь. Не повторяйся, я это уже слышал не раз. Твои вещи? – англичанин вывернул содержимое коробки на стол.

– Мои!

Кирилл отшвырнул пальцем часы, пару сторублёвых купюр, оставил без внимания телефон, брелок с ключами, но увидев электронную сигарету, схватил, как путник в пустыне хватает стакан с водой.

– Я возьму? Как же мне эти дни её не хватало! И картридж тоже заберу. Я его специально зарядил. Как знал.

Баррет забрал у него из рук блестящий цилиндр с мундштуком и прозрачной колбой на конце, поднёс к глазам, покачал уровнем жидкости, повертел со всех сторон и вернул:

– Помогает?

– Ещё как помогает. Хочу избавиться от вредной привычки, но пока что без этой штуки никак.

– Вижу, Кирилл, что ты решил кардинально изменить свою жизнь. Начиная с мелочей и заканчивая глобальными переменами, – Баррет обернулся к Доккену и поучительно заметил, перейдя на английский: – Заметьте, Ларс, даже русский понимает вред курения. Кстати, вы проверили все эти вещи?

– И даже составил описание. Часы у него интересные. Много чего показывают – высоту, давление, барограмму погоды. Если бы не на русском, я бы их оставил себе.

– А электронную сигарету проверили?

– Да, проверил. Разобрал, собрал и даже попробовал покурить. Дерьмо все эти электронные игрушки, скажу я вам! Настоящую сигарету не заменяют. Ни аромата, ни крепости, один бесполезный пар.

– Как ты представляешь свою дальнейшую жизнь? – теперь Баррет снова переключился на Каткова.

– Тебе виднее, Нил, но мне кажется, мой поступок должны оценить.

– Вот как?

– Ты же сам сказал, что восхищаешься моим подвигом? Может, найдётся ещё кто-то в вашей верхушке, кто захочет меня отметить?

– Чего же ты хочешь? – не удержался от улыбки Баррет. – Орден? Или аудиенцию у королевского семейства? Я уже тебе говорил – чтобы что-то взять, нужно что-то дать взамен. Но пока что я не вижу от тебя никакой пользы!

– А мой опыт? Он может вам пригодиться. Я опытный лётчик! Я могу переучиться на ваши истребители и защищать небо Англии.

– Что?! – на этот раз Баррет сорвался на гомерический хохот. – Ты сам-то хоть понял, что сейчас сказал? Кирилл, у Англии достаточно своих лётчиков. И в отличие от тебя, преданных своей стране. Сегодня ты решил к нам, а завтра захочешь домой и ради того, чтобы тебя простили, угонишь наш «Тайфун»? А может, ты для этого и приплыл? Связал несчастного нефтяника, угнал катер, теперь сидишь здесь перед нами и как говорят у вас в России – пудришь мозги, а сам нацелился на наш «Тайфун»?

Катков едва слышно матюгнулся одними губами, потупился, разглядывая узоры на полу, затем вздохнул:

– Ладно, проехали. Делайте со мной что хотите, только не отдавайте обратно.

– А это тоже ещё нужно заслужить! Другой раз даже между врагами бывают добрые жесты. Мы вернём тебя русским, а взамен попросим нашего провалившегося резидента. Так что ты уж постарайся. Подумай над тем, чем ещё можешь нам помочь?

– Не знаю… – окончательно замкнулся в себе Кирилл. – Я рассчитывал быть вам полезен как лётчик, а там сами решайте.

Баррет его не торопил, ничуть не смущаясь возникшего молчания. Навалился спиной на скрипнувшее кресло, легко поигрывая пальцами по раскрытому блокноту, долго и пристально разглядывал подёргивающийся нерв на скуле Каткова и вдруг звонко грохнул ладонью по столу:

– Купился?! Ха-ха-ха, Кирилл, вижу, что купился!

– Это была шутка? Нил, у нас за такие шутки…

– Да будет тебе – мы же друзья, а с друзьями так не поступают. Лучше давай вместе подумаем над тем, что нам с тобой делать дальше? Чтобы лучше это понять – составим твой портрет, – Баррет ювелирно, двумя пальцами, выудил из нагрудного кармана крохотный диктофон и положил перед Катковым. – Расскажи мне о себе. С самого детства. Вспомни первую учительницу, затем первое свидание и как её звали, когда попробовал свой первый стакан вина, где проводил лето? Смелей, Кирилл, мне интересно всё. От твоего зачаточного невнятного мычания до сегодняшнего дня.

– Нил, на это уйдёт уйма времени!

– А ты куда-то торопишься?

Ларс недоверчиво посмотрел на панель переводчика, затем на Баррета. На этот раз уже и он был готов поверить, что англичанин большой шутник и данное представление не что иное, как розыгрыш. Но судя по тому, как Баррет весь обратился во внимание – не тут-то было. Англичанин действительно собирался выслушивать русского, как тот проводил время в школе?! Ларс откровенно зевнул. Скучающе повертел головой, покосился на пачку сигарет, на мерцающий огоньком диктофон, но Нил Баррет никак не отреагировал на его страдания. Тогда Ларс решительно встал, выключил переводчик и, воткнув в рот сигарету, вышел за дверь. Детские воспоминания русского? Это уж увольте! Это без него.

Когда англичанин заявил, что уже сегодня улетит обратно на материк, Ларс надеялся, что он сдержит своё слово и уберётся с острова, прихватив с собой русских. Но пока что Баррет и не думал собираться. Наоборот, судя по всему, ему здесь даже нравилось!