Помоги проекту - поделись книгой:
«Die Ohnmacht, — повторяет Рич, прежде чем вновь перейти на английский, — и еще чувство, что справедливого судебного процесса не будет. Мы уже увидели, как [следствие] вело себя в прошлом, как они блокировали все наши счета, как они блокировали все наши контакты. Они атаковали нас по всем фронтам, и это привело к очень тяжелым последствиям для нас. Наша компания была разрушена». Если бы не это дело, утверждает Рич, его торговая империя была бы гораздо больше. Он говорит, что преследование американских властей было одной из основных причин, по которым он через несколько лет продал свою компанию (см. гл. 17).
Когда в сентябре 1983 г. появилось обвинительное заключение, конкуренты Рича не сомневались, что с его бизнесом покончено. Обвинение в рэкете, замороженные миллионы долларов на счетах — все это погубило бы любую компанию. Но компаниям Рича удалось выжить, пусть и сильно покалеченным. «Моя семья, мои друзья и деловые партнеры всегда поддерживали меня, потому что они понимали, что к чему. Наши деловые партнеры знали, что мы честная, надежная и жизнестойкая компания, и продолжали вести с нами дела».
Почему он не вернулся
Вот какой ключевой вопрос задал мне Сэнди Вайнберг: «Если дело против Рича было таким слабым, почему он не вернулся, чтобы развалить его в суде?» Когда я переадресовал этот вопрос Ричу, он взглянул на меня так, словно не мог поверить, что мне до сих пор не очевиден ответ, а потом тихо сказал: «Я не мог надеяться на справедливый суд из-за неустойчивой, раскаленной ситуации. Мое дело велось из рук вон плохо, непростительно плохо». Рич еще раз подчеркнул, что следственные органы в этом деле перешли все пределы допустимого. «Обстановка была крайне враждебная, я просто поверить в это не мог, это была ненормальная ситуация».
Как оказалось, эту позицию Рича разделяют довольно неожиданные источники. Бывший швейцарский министр юстиции Элизабет Копп-Икле также придерживается этой точки зрения. Весьма интеллигентная, сдержанная и серьезная женщина, она питает симпатию к Соединенным Штатам, где жила несколько лет в юности. «Пресса заранее осудила Марка Рича. Общественность была взбудоражена, а Рудольф Джулиани преследовал собственные цели, — сказала мне Элизабет Копп-Икле. — Я понимала, что у Рича нет надежды добиться справедливости в американском суде. Он не мог быть уверен в справедливом судебном разбирательстве».
«Все были взвинчены, — подтверждает Роберт Финк, многолетний юрист Рича. — Поезд набрал скорость, — он издал звук, имитирующий паровозный гудок, — и уже не мог свернуть с колеи. Атмосфера была в высшей степени накалена. Ярость, давление, угрозы. Марка обвинили во всех смертных грехах».
«Марка выставили полным негодяем, — сказал мне финансист с Уолл-стрит Майкл Стайнхардт. — У нас у всех было ощущение, что если он вернется, они сунут его в клетку и выбросят ключ».
«Чепуха, — ответил Сэнди Вайнберг, когда я пересказал ему эти слова. — Рич получил бы справедливый суд. Это он сам поднял шумиху, а не мы. Пусть сам на себя пеняет».
Заметим, что озвученная обвинением угроза о 325 годах тюрьмы «поразила всю команду защиты», как сказал мне Лоренс Ургенсон, который был адвокатом Рича с 1994 г. и представлял его интересы во время слушаний, происходивших после помилования. Ургенсон изрек мудрую мысль, которую вынес из 30-летнего опыта работы юристом, прокурором и вторым помощником генерального прокурора США при администрациях Рейгана и Джорджа Буша-старшего: «Когда дело доходит до символов — считайте, что обвиняемый попал в беду». Под конец нашего разговора Ургенсон сказал: «Для прокуратуры Южного округа Марк Рич из человека превратился в символ. Для них он был просто богатей — подлый миллиардер, который считает, что закон ему не указ. „Мы не позволим этому Ричу от нас уйти“, — думали они».
Так же, конечно, думали и в Службе федеральных маршалов США, на которой лежит обязанность доставлять в американские суды беглецов из других стран. Часто беглецы скрываются, их местонахождение неизвестно, но где находится Рич, федеральным маршалам США было известно. Они знали его адрес: Гиммельрихштрассе, 28. Рич жил в особняке на кромке леса в Бааре, деревушке с чудесным видом на озеро Цуг. Американских оперативников приводил в ярость сам факт, что Рич живет так свободно, не прячась, и они поклялись, что схватят его. Говард Сафир, заместитель начальника оперативного отдела Службы федеральных маршалов США, понимал, что особые проблемы требуют особенных решений. Он был готов сделать все возможное, чтобы доставить Рича в американский суд, «если только это не будет связано с нарушением гражданских прав беглеца».[162] В октябре 1985 г. Сафир собрал чемоданы и отправился в Швейцарию. Он не планировал возвращаться с пустыми руками. «На этот раз, — сказал он коллегам, — мы его точно достанем».
Глава 12
Охота на Марка Рича
Как и должно быть, когда речь идет о человеке, которого Соединенные Штаты считают беглым изменником, американские власти долгие годы предпринимали серьезные — иногда доходившие до смешного — попытки изловить Марка Рича. Это были весьма разнообразные попытки, от психологического давления до попыток выманить из Швейцарии, от слежки до прямого похищения. Многие из этих историй прежде вообще не были известны.
Октябрьским утром 1985 г. озеро Цуг, расположенное в центральной Швейцарии, скрылось под пеленой тумана. Как это обычно бывает осенью, после полудня туман рассеивается. Тем утром под видом туриста в Цуг приехал туриста Говард Сафир. Его сопровождали старший инспектор Дон Феррароне, в прошлом легендарный сотрудник Управления по борьбе с наркотиками, участвовавший в знаменитом деле о «французской связи» — героиновом наркотрафике из Марселя в США. Два федеральных маршала США везли с собой подробные схемы особняка и офисов Рича — часть изощренного плана поимки беглеца. Им был известен даже градус уклона улицы, на которой стоял его дом в Баре. По их данным, в случае необходимости на улице можно было посадить вертолет.
План Сафира состоял в том, чтобы схватить Рича и тайно вывезти его из страны. Вся операция должна была проходить без ведома швейцарских властей и являлась абсолютно противозаконной. Сафир собирался вывезти похищенного нефтетрейдера в Германию или Францию через швейцарскую «зеленую границу» — второстепенные пограничные переходы, где нет жесткого контроля швейцарских пограничников. Сафир ни единой мелочи не оставил на волю случая. Перед поездкой в Швейцарию американский судебный исполнитель обсудил этот вопрос с полицейскими чинами Германии. Перед тем как отправиться выполнять свою деликатную миссию, Сафир убедился, что американское отделение Интерпола выписало ордер на арест Рича «с целью его экстрадиции» в штаб-квартиру Интерпола в парижском пригороде Сен-Клу.
«РАЗЫСКИВАЕТСЯ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПРЕСТУПНИК» — с этого начинался ордер на арест, подписанный 9 октября 1985 г. главой американского офиса Интерпола Ричардом Стейнером. Марк Рич, говорилось в ордере, является «бизнесменом», который разыскивается по ряду обвинений, включая «неуплату подоходного налога, рэкет и торговлю с враждебным государством». Максимально возможное наказание по этим статьям обвинения составляло «325 лет тюремного заключения и (или) штраф в размере $100 млн и (или) конфискация имущества». В ордере приводились физические данные Рича («рост 177,8 см, вес 81 кг, волосы черные, глаза карие») и прилагалась фотография. Недавняя фотография Рича была лишь одна, прокуратура взяла ее из статьи 1984 г. в журнале
Американцы продумали все до мелочей. Сафир, перейдя швейцарскую границу вместе с захваченным Ричем, собирался тут же перестать изображать туриста. Рича немедленно должна была арестовать французская или немецкая полиция. Конечно, Сафир понимал, что судебный маршал США не имеет права так действовать в Швейцарии. Статья 271 швейцарского уголовного кодекса запрещает любые действия в пользу иностранного государства без разрешения швейцарских властей. За нарушение этого закона предусмотрено тюремное заключение. Сафир и Феррароне прекрасно знали, что похищение Рича — серьезное преступление, но арестовать Рича было настолько важно, что они были готовы пойти на риск.
Два переодетых судебных маршала, стараясь не привлекать к себе внимания, ждали подходящего момента перед офисом Рича в Цуге — но это им не слишком удалось. Через некоторое время к ним подошли двое и представились полицейскими. Они потребовали, чтобы Сафир и Феррароне удостоверили свои личности. Сафир тут же понял, что их разоблачили. Швейцарские полицейские в самых деликатных выражениях начали угрожать американцам: «Если вы что-нибудь предпримете в Швейцарии, вы будете арестованы».
Судебные маршалы США называли секретные операции такого типа «экстраординарной выдачей» — формой узаконенного государством похищения. Термин получил широкую известность благодаря «войне с терроризмом» Джорджа Буша-младшего, а сами методы берут свое начало в практике «охотников за головами» XIX в. Один из самых ярких примеров — история с бывшим агентом ЦРУ Эдвином Уилсоном, замешанным в нелегальной торговле оружием и боеприпасами. В 1982 г. законспирированный судебный маршал США выманил Уилсона из его ливийского убежища. Уилсон прилетел на встречу в Доминиканскую Республику, где его схватили и на самолете переправили в Соединенные Штаты.[163] Верховный суд США впоследствии однозначно узаконил подобные насильственные похищения в знаменитом деле Умберто Альвареса Мачейна.[164] Этого мексиканского врача, заподозренного в убийстве агента американского Бюро по борьбе с наркотиками, «торговцы за головами» похитили из Мексики и доставили в Соединенные Штаты. (Суд признал Мачейна невиновным.)
Утечки в правительстве
В тот туманный день на озере Цуг в октябре 1985 г. Говарда Сафира внезапно осенила ужасная догадка: где-то в администрации США или в руководстве Интерпола произошла утечка информации. И Сафир не ошибся. Соответствующие органы официально до сих пор этого не признают, но швейцарские власти, причастные к этой истории, подтвердили, что их страна получила неофициальный намек на затею Сафира. До сих пор неизвестно, поступил этот намек из американского Министерства юстиции или из Госдепартамента. В секретном докладе швейцарского посольства, отправленном в то время из Вашингтона, содержится выразительная подсказка: «[Американские] чиновники высших рангов понемногу начинают понимать, что их агентства и суды в последнее время чересчур далеко зашли. Они постепенно осознают, что самые чудесные прецеденты, получившие благословение высших судебных инстанций, оказываются совершенно бесполезными, когда иностранное государство противится этому решению. Фактически — как, например, в деле Марка Рича — они выглядят чуть ли не смехотворно в глазах их зарубежных партнеров». Не секрет, что Госдепартамент и Министерство юстиции США часто противодействовали друг другу в деле Рича. Госдепартамент стремился сотрудничать со швейцарцами, в то время как Министерство юстиции желало опираться на собственные силы.
Провалившаяся миссия Сафира была всего лишь малой частью огромного, совершенно секретного Отфордского проекта, целью которого было поймать Марка Рича и Пинки Грина — поймать чуть ли не любой ценой. В межведомственную команду Отфордского проекта входили представители ФБР, Налогового управления, прокуратуры Южного округа Нью-Йорка, Интерпола, Управления международных дел Министерства юстиции и Службы маршалов США. Во главе проекта стояла Служба федеральных маршалов, с 1979 г. отвечавшая за розыск беглецов государственного уровня (ранее этим занималось ФБР).
Судебного исполнителя, которому Сафир поручил поймать Рича, звали Кеном Хиллом. С тех пор как Рич в 1983 г. бежал в Швейцарию, Хилл в течение 14 лет «полностью и исключительно» занимался его делом.[165] Этот бывший нью-йоркский полицейский, наверное, знал о разыскиваемом трейдере больше, чем семья Рича. Из своего манхэттенского офиса в здании у Бруклинского моста Хилл следил за Ричем и Грином. Эта задача превратилась в главное дело его жизни.
Я разговаривал с Кеном Хиллом во Флориде.[166] После 30 лет службы Соединенным Штатам он в 1997 г. вышел в отставку и стал инструктором по дайвингу. 62-летний судебный исполнитель в отставке до сих пор очень серьезно относится к секретности. В интернете в свободном доступе есть лишь одна фотография Хилла, да и на той его узнать нельзя — он стоит в гидрокостюме и маске для подводного плавания.
Хилл позвонил мне утром, в девять с небольшим, в мой отель в Тампе.
Под оперативным псевдонимом «Ребусник»
«У него все завязано на деньги, — сказал Хилл, едва мы успели обменяться словами приветствия. — Когда Марк Рич тебе звонит, он думает о двух вещах: во-первых, может ли он сегодня заработать с твоей помощью, и во-вторых, сможет ли он завтра заработать с твоей помощью. Если нет — до свидания».
Хилл работал под оперативным псевдонимом «Ребусник». 14 лет он висел на хвосте у Рича. За это время Хилл успел побеседовать с множеством людей, тем или иным образом контактировавших с Марком Ричем — от обиженных сотрудников до упрямых конкурентов. У Хилла сложилось твердое представление о Риче, которое вряд ли уже изменится. «У вас дети есть? — вдруг спросил он меня по телефону. — Знаете, Рич — он как ребенок, который думает: „Правила — это не для меня. Я как-нибудь выкручусь“. Он гений, это точно, но он всю жизнь считал, что правила — это не для него. В нем нет уважения ни к стране, ни к людям, ни к закону. Он обманул массу людей».
Было видно, что для Хилла это дело не относилось к рядовым. Охота за Ричем стала его навязчивой идеей. «Он безумное количество времени потратил на это», — сказал мне бывший чиновник Министерства юстиции. Когда все закончилось, Хилл впал в уныние; его коллеги опасались, что он выгорел и не сможет дальше работать. Неудивительно, если вспомнить, что средний беглец, по подсчетам правительства США, находится в розыске 3 года 8 месяцев. Рич и Грин были в розыске более 17 лет, а потом, в январе 2001 г., президент Клинтон их помиловал.
В голосе Хилла можно расслышать глубокое возмущение. Кстати, в 1991 г., во время «Войны в заливе» Хилл, по его словам, «когда иракцы запускали по городу свои „скады“, позвонил Пинки в его гостиничный номер в Иерусалиме и спросил, не надумал ли тот вернуться». В другой раз он послал Ричу, когда тот катался на лыжах в Санкт-Морице, бутылку виски: Хилл хотел дать ему понять, что всегда знает, где тот находится. Он хотел напомнить Ричу о своем излюбленном изречении: «Я могу сделать сколько угодно ошибок, а ты — только одну».
Судебные исполнители США называют этот вид психологического давления «стратегией провоцирования ошибок». «Ребусник» питал надежду, что Рич когда-нибудь допустит ошибку — когда-нибудь, где-нибудь, какую-нибудь! — но Рич не оступился ни разу. «Его считают хитрецом, — говорит Хилл, — а он попросту хорошо платит за безопасность. У него обширная инфраструктура, ему известно все и вся. У него много денег и много возможностей. Он защищен со всех сторон. Его люди наблюдают, не появилось ли что-нибудь подозрительное. У него есть деньги, чтобы купить все, что ему нужно. Одолеть его — все равно что одолеть целую страну».
В деле Рича и Грина американские судебные исполнители проявили недюжинную изобретательность. Они выдавали себя за трейдеров, чтобы следить за важнейшими деловыми партнерами беглецов в десятках стран. Они постоянно поддерживали связь с авиационными властями разных стран на тот случай, если Рич возьмет билет на регулярный авиарейс. Они поддерживали контакт с пограничными службами по всему миру, чтобы их вовремя предупредили о приезде разыскиваемых. Они даже обращались за помощью в картографическую компанию Jeppesen Sanderson — практически мирового монополиста по картографическим и навигационным материалам — на случай, если пилоты Рича закажут новые карты до экзотических пунктов назначения.[167] Они держали связь со швейцарской полицией, которая, несмотря на официальный запрет, негласно помогала американским судебным исполнителям. «У нас были чудесные отношения со швейцарской полицией», — добавляет Хилл. Он и его коллеги надеялись тем или иным образом получить критически важную информацию о поездках Рича.
Рича спасает лондонский туман
Через два года после провалившейся швейцарской миссии Говарда Сафира у американцев появилась реальная возможность поймать Рича. В ноябре 1987 г. старания Хилла, заводившего и поддерживавшего контакты с деловыми партнерами Рича, наконец принесли свои плоды. Один из партнеров предал Рича: он сообщил американцам, что на следующей неделе тот собирается лететь в Лондон на борту частного бизнес-джета Gulfstream IV. Самолет вылетит из цюрихского аэропорта Клотен и приземлится в аэропорту Биггин-Хилл в графстве Кент, неподалеку от Лондона.
Кен Хилл, он же «Ребусник», тут же отправился в Лондон и вошел в контакт с отделами экстрадиции преступников и борьбы с мошенничеством лондонской полиции. Прохладным осенним утром американец и его британские коллеги дожидались Рича в комфортабельном холле аэропорта Биггин-Хилл, не спуская глаз со взлетно-посадочной полосы. Биггин-Хилл, крупнейшая база истребительной авиации Британских Королевских ВВС в годы Второй мировой войны, теперь превратился в гражданский аэропорт для путешествующих богатых бизнесменов, ценящих его близость к столице. Федеральный маршал США уже давно решил, что скажет Марку Ричу, когда будет его арестовывать: «Вы все же совершили единственную ошибку». Хилл даже завел себе спутниковый телефон — один из самых первых, — чтобы сразу же сообщить начальству об аресте Рича.
В Биггин-Хилле снова выдался туманный день. Туман все сгущался, пока окончательно не скрыл очертания взлетно-посадочной полосы. В 8 часов утра синоптики сообщили, что туман накрыл половину Британии. Сотни рейсов были перенаправлены или отменены.
Самолету Рича, уже подлетавшему к Лондону, тоже пришлось вернуться в цюрихский аэропорт Клотен. Туман преподнес бесценный подарок трейдеру-беглецу. В 4 часа утра по нью-йоркскому времени Хилл разбудил своего шефа Джеймса Коми (впоследствии, при Джордже Буше-младшем, — помощника генерального прокурора США) и сообщил ему печальную новость. «Чертов туман!» — сдавленно ругался Хилл по своему спутниковому телефону.[168]
«Я был очень осторожен»
Знал ли Рич о попытках американских властей арестовать его? «В целом да», — говорит он мне, отрезая кусочек тафельшпица — знаменитого австрийского блюда из вареной говядины. Мы обедаем в «Гласхофе» — излюбленном ресторане Рича в Цуге. Хотя «Гласхоф» находится прямо через улицу от офиса Рича, оба телохранителя и тут сопровождают шефа: один расположился перед нами, другой прикрывает тылы. Рич и по сей день очень серьезно относится к вопросам безопасности. Мы заходим в «Гласхоф» (который в свое время купила компания Рича, чтобы обеспечить кошерной едой Пинкуса Грина и других соблюдающих кашрут сотрудников) через боковой вход и устраиваемся в отдельном кабинете. Нас встречает и обслуживает сам метрдотель. Мы пьем любимое вино Рича — то, которое он подавал в своем шале в Санкт-Морице, — 2000 CVNE Rioja Imperial Reserva. «Я был очень осторожен, — говорит он, — и, будучи осторожен, знал, что они пытаются что-то предпринять».
И он рассказал мне историю, словно сошедшую со страниц шпионского романа. В конце лета 1992 г. к Ричу приехал один знакомый израильтянин. Израильтянин свел Рича с россиянином, который хотел вести с Ричем бизнес; речь шла в том числе о крупных нефтяных сделках. «Это звучало очень заманчиво», — сказал Рич. Незадолго до того Михаил Горбачёв ушел с президентского поста, а в декабре 1991 г. официально распался Советский Союз. Коммунистическая «Империя зла», как назвал ее Рональд Рейган, прекратила свое существование. Борис Ельцин, новый президент России, немедленно приступил к программе экономических реформ. Он отменил ценовое регулирование советских времен, сократил государственные расходы и в начале 1992 г. разрешил свободно торговать с зарубежными странами. Россия начала крупнейшую в мировой истории приватизационную программу. Нечего и говорить, какие огромные возможности для бизнеса здесь открывались.
«Российский бизнесмен сказал, что нужно прилететь в Москву и подписать договор», — сказал мне Рич. Ничего не говорило против этой поездки. Израильский знакомый, который привел россиянина, прежде был агентом израильской внутренней разведки «Шин Бет», затем перешел на работу во всемирную консалтинговую компанию Kroll в Лондоне. Рич ему вполне доверял. «Если у вас нет времени, мы можем послать за вами частный самолет, — невзначай заметил русский. — Вами интересуется новое российское правительство». Они предварительно договорились о встрече в сентябре 1992 г.
1 сентября в 8:56 вечера по нью-йоркскому времени ФБР послало в Россию конфиденциальный факс с пометкой «только для полиции»: «ФБР получило достоверную информацию о том, что Марк Рич прилетает в Москву ориентировочно 6 сентября 1992 г. для встречи в Москве, намеченной на 7 сентября, и, возможно, пробудет в Москве до 11 сентября 1992 г. По имеющимся данным, он остановится в московском отеле „Метрополь“». ФБР просило российскую полицию выяснить, действительно ли Рич остановится в «Метрополе» в это время. Управление внешних связей Министерства юстиции США выпустило предварительный ордер на арест. Российской полиции сообщили, что Рич может зарегистрироваться в отеле под чужим именем, так что «необходимо использовать предоставленные Интерполом фотографии». ФБР подумало обо всем и предупредило российских коллег, что Рича «следует считать вооруженным и опасным, поскольку он предположительно путешествует с вооруженными телохранителями и может использовать, помимо того, наемную военизированную охрану, которая, по имеющимся данным, сопровождает Рича по улицам автомобильным кортежем».
Авнер Азулай
«Они предложили прислать самолет? — насторожился Авнер Азулай, когда Рич рассказал ему о планах визита в Москву. — Что-то во всем этом я чувствую некошерное».
Мы пили кофе в модном отеле в центре Люцерна, в самом сердце Швейцарии. «Я простой охранник», — предупредил меня Азулай перед началом разговора. Прежде чем разрешить мне задавать вопросы, он сам подробнейшим образом меня расспросил. Азулай, седой мужчина 70 с небольшим лет, благообразный и дружелюбный, долгое время отвечал за безопасность Рича. Ему платили за недоверчивость и умение задавать правильные вопросы. «Кто сможет вас защитить в России? — спросил он Рича. — После развала советской империи у них не действует закон. И не забывайте, они на что угодно пойдут, лишь бы угодить американцам».
Рич неохотно отменил поездку в Москву — и это оказалось мудрым решением. Инстинкты вновь не подвели Азулая: позднее он выяснил, что все это было хитроумным планом, чтобы заманить Рича в Россию. Израильского знакомого Рича, бывшего разведчика, «вслепую» использовали американцы. Им удалось внедрить «крота» в сеть контактов Рича, и тот чуть было не сделал ту единственную ошибку, на которую так надеялся Кен Хилл. «Мы пытались выманить Рича туда, где его могли выдать в США, — откровенничает бывший судебный исполнитель. — Попадал ли Рич в опасные ситуации? Мы в этом даже не сомневаемся».
Ричу почти 20 лет удавалось ускользать от агентов самой могучей державы в мире во многом благодаря инстинктам и опыту Авнера Азулая. Он оказался превосходным руководителем структуры безопасности Рича: бывший полковник израильской армии, высокопоставленный агент под прикрытием внешней израильской разведки «Моссад» в Испании 1970-х, когда эта страна не имела дипломатических отношений с Израилем. Впоследствии его направили в Ливан — регион, в мире разведки считавшийся одним из самых сложных. У Азулая была сверхсекретная база в Бейруте, он тайно проникал в Ливан и выбирался оттуда морским путем. Именно в те времена Азулай познакомился с Эхудом Бараком, главой военной разведки и будущим премьер-министром Израиля.[169]
С Марком Ричем Азулай познакомился в 1983–1984 гг., когда, уйдя из «Моссада», консультировал испанский банк, опасавшийся нападений баскских террористов. Рич пользуется услугами Азулая с тех самых пор, как Джулиани выдвинул против него обвинение. «У Марка были дыры в системе безопасности. Были проблемы с промышленным шпионажем, — говорит Азулай, начиная объяснять, как он выявлял уязвимые места в системе безопасности Рича. — Это не какое-то волшебство. Нужно просто тщательно оценивать каждую ситуацию. Например, когда Марка куда-то приглашали, я всегда спрашивал: „Откуда пришло приглашение? В чем его причина? Кто приглашает? Что за этим может крыться? Все ли здесь логично?“ Это помогает оценить достоверность ситуации». Азулай имел доступ к лучшим сетям безопасности и разведки. Он был лично знаком со многими руководителями европейских разведслужб, потому что сотрудничал с ними в прошлом.
Рич прекрасно понимал, что во многих странах ему грозят арест и высылка в Соединенные Штаты. Поэтому он очень тщательно планировал свои путешествия. По возможности он избегал летать регулярными рейсами, предпочитая частные самолеты, но только не собственный, что было бы чересчур рискованно. Регистрационный номер его самолета для полицейских органов всего мира был как красная тряпка для быка. Отправляясь в Южную Америку или на Карибы, Рич особенно внимательно следил, чтобы его самолет не пролетал через воздушное пространство США. В отелях Рич всегда регистрировался под вымышленным именем. Одно время он даже в Швейцарии ездил в пуленепробиваемом Mercedes. Небольшая группа телохранителей — сначала это были закаленные в боях израильтяне, а позднее швейцарцы — сопровождала его повсюду. Изощренная система наблюдения позволяла определить и зафиксировать водителя и номерной знак каждого автомобиля, приближавшегося к резиденции Рича. Местная полиция извещалась при малейшей тревоге. Благодаря этой системе, например, в резиденцию Рича не смог проникнуть начитавшийся газетных статей о нем душевнобольной канадец, который уже успел убить собственных родителей.
Достойные сожаления попытки
Частная служба охраны Рича просто-напросто оказалась сильнее межведомственной команды американского правительства. Осенью 1987 г. прикомандированный к проекту поимки Рича судебный исполнитель США чуть было не арестовал его во Франции, лишь немного не успев из-за того, что Рич отменил встречу с министром нефтяной промышленности одной африканской страны.[170] Американцы, похоже, пытались выманить Рича на деловую встречу в Дюссельдорф, но его частный самолет так туда и не прибыл, «оставив американских чиновников томиться в аэропорту».[171] В сентябре 1991 г. ФБР и Интерпол пытались арестовать Рича в Финляндии. Пертти Руохо, менеджер финского нефтяного концерна Neste, сообщил агентам, что Рич прилетает в Хельсинки, чтобы купить большой пакет акций его компании.[172] Руохо обещал, что сообщит о передвижениях Рича. Финская полиция все выходные лихорадочно проверяла паспорта и списки пассажиров, но Рича в них не нашла. Служба федеральных маршалов США решила, что Рича в тот день каким-то образом предупредили и его самолет в последнюю минуту развернулся в сторону Швеции.
В другой раз к преследователям попала информация о поездке Рича на Ямайку, где у него были разнообразные деловые отношения, но, как сказал Говард Сафир, «мы на пару дней опоздали».[173] Когда я расспрашиваю Рича об этой истории, сидя с ним в ресторане «Гласхоф», он смеется и качает головой: «Ничего этого не было. Я побывал на Ямайке в 1966 г., во время своего первого свадебного путешествия. Там все время шел дождь, а еще я наступил на морского ежа. С тех пор я там не был».
Видя, как раз за разом срываются их попытки поймать Рича и Грина, преследователи хватались за малейший шанс. Судя по конфиденциальным полицейским документам, временами охота на Рича выглядела весьма прискорбно. 5 мая 1992 г. один американский гражданин в московском международном аэропорту Шереметьево-2 увидел в руках у встречающих плакат с надписью «мистер Рич» и законопослушно сообщил об этом в полицию. Из-за того что кто-то встречал какого-то мистера Рича, заместитель начальника Управления внешних связей Министерства юстиции США Мэри Джо Гротенрат на следующий день позвонила Борису Сенчикову из российского бюро Интерпола. Согласно полицейским протоколам с пометками «крайне срочно» и «только для полицейских и судебных органов», Гротенрат просила Сенчикова выяснить, действительно ли Рич в Москве, добавив, что будет «крайне признательна за помощь в этом чрезвычайно важном деле». Продолжения история не имела.
Факс, посланный 21 февраля 1992 г. с пометкой «срочно», также рисует весьма прискорбную картину действий американцев. Дональд Донован, заместитель начальника Национального центрального бюро Интерпола США, послал этот факс заместителю директора Службы федеральных маршалов США Дону Уорду. «Наша уголовная полиция выяснила, что вышеупомянутое лицо [Марк Рич] учредил отделение Mark Rich Company по следующему адресу: Чехословакия, Прага, ул. Степанская, 34». Нужно заметить, что шестью месяцами ранее эта «важнейшая» информация была официально опубликована в пражском реестре компаний.
От безысходности федеральные агенты дошли до того, что искали помощи у Йозефа Ланга. Этот ультралевый швейцарский парламентарий был известен нападками на Рича. Бывший троцкист Ланг как-то окрестил Соединенные Штаты «поджигателями войны», а американских президентов — «дикарями, пляшущими вокруг электрического стула». В соответствии с арабской пословицей «враг моего врага — мой друг», ФБР в 1992 г. обратилось к Лангу. Его пригласили в нью-йоркское отделение ФБР на 14-м этаже здания Federal Plaza, 26 в Манхэттене. Два агента ФБР попытались уговорить его завербовать информаторов среди механиков в цюрихском аэропорту, чтобы знать, когда Рич будет вылетать из Швейцарии. «Мне пришлось сказать: „Простите, но я политик, а не шпион“, — рассказывает Ланг. — Кроме того, это запрещено швейцарскими законами».[174] Агенты ФБР несколько раз предлагали за голову Рича награду в $750 000, но и это не соблазнило швейцарского политика.
Хотя точная сумма вознаграждения за поимку Рича никогда не озвучивалась официально, сам факт ее существования был хорошо известен. Весь мир услышал уведомление правительства США о международном преступлении, прозвучавшее по «Голосу Америки». В уведомлении говорилось, что «США заплатит вознаграждение за информацию, которая приведет к аресту Марка Рича. США гарантирует, что все сообщения будут рассмотрены, а любая информация будет сохранена в тайне. При необходимости США будут готовы защитить информантов, обеспечив их переезд». Тем самым Америка сделала Рича мишенью для «охотников за головами», похитителей и завистливых конкурентов. Ходили слухи, что европейские террористы были готовы поймать Рича и передать его американским властям за вознаграждение.[175]
Правительство США с 1984 по 1990 г. затратило на поимку Рича 19,2 человеко-лет работы сотрудников (как если бы все эти годы поимкой беглого трейдера занимались три человека полный рабочий день), причем сотрудников уровня «GS/GM 13 или выше» (в штатном расписании госслужащих это соответствует воинскому званию не ниже майора или подполковника). За этот период только на командировочные расходы было истрачено $55 000.[176]
И все было напрасно. Рич всегда на пару шагов опережал преследователей. Он даже не пытался как-то замаскировать свои предпринимательские успехи, богатство и насмешливое отношение к властным структурам. На 50-летии, которое он отмечал в «Гранд-Отеле Националь» в Люцерне, два знаменитых швейцарских клоуна изображали боксерский поединок: клоун с фирменной эмблемой Марка Рича на спине боксировал с другим клоуном, который был одет как нью-йоркский полицейский и вооружен огромным резиновым молотом. Этой буффонадой любовались триста гостей, слетевшихся на юбилей Рича со всего мира.
Тайное покровительство
Нет сомнений, это приводило преследователей в ярость. В фэбээровском списке самых разыскиваемых преступников фамилия Рича значилась между Виктором Гереной, разыскиваемым за вооруженное ограбление, и Эриком Рудольфом, устроившим взрывы в женской консультации и в Олимпийском парке Атланты. Тем не менее Рич не переставал заниматься международным бизнесом. Он, как свидетельствуют полицейские документы, активно путешествовал: Испания, Португалия, Бельгия, Боливия, Великобритания, Восточная Европа, Израиль, Скандинавия, страны бывшего Советского Союза.
«По каким причинам самое могущественное правительство мира не может арестовать одного из самых одиозных беглых преступников? — раздраженно спросил конгрессмен-демократ от штата Западная Вирджиния Роберт Уайз.[177] — Это ведь не какой-то уголовник, который ограбил 15 магазинов сети 7-Eleven и теперь прячется где-то в марсельских доках. Это Марк Рич, который с чувством полной безнаказанности сидит в красивом офисном здании в Швейцарии. Почему эта проблема не считается проблемой первостепенной важности?»[178] Из-за таких вопросов и были проведены слушания Комитета по надзору за деятельностью правительственных органов палаты представителей США (весной 1992 г. его возглавлял демократ Джон Коньерс).[179]
То, что Ричу так долго удавалось не попасть в руки преследователей, вызывало подозрение, что его кто-то прикрывает. Лучшим доказательством тому был срыв операции Говарда Сафира по похищению Рича, о которой кто-то оповестил швейцарскую полицию. Можно было предположить, что Рич (или кто-то из его окружения) периодически получает информацию, которая помогает ему избежать ареста, хотя все стороны это и опровергают. «Я совершенно уверен, что ему помогал „Моссад“», — сказал Кен Хилл во время нашего разговора во Флориде. Бывший специальный посланник ООН и член швейцарского парламента Жан Циглер утверждал, что Рич «пользовался тайной поддержкой швейцарской администрации, в особенности Федерального департамента юстиции и полиции».[180]
Кен Хилл, выслеживавший Рича в течение 14 лет, не видит здесь причин для сомнений. Бывший судебный исполнитель считает, что Рич, важный деловой партнер для многих стран, был слишком ценной фигурой, чтобы отказаться от его услуг и сдать американцам. «Я имею в виду, что он был ключевым элементом в цепочке снабжения сырьем многих европейских и азиатских стран, — сказал мне Хилл. — На нашей планете очень немногие люди могут одалживать друг другу миллиарды долларов. Это очень закрытый клуб, очень крепкая сеть. Членство в этом клубе дало Ричу привилегию безопасности. Его наверняка защищали [разведывательные] органы». Такого рода логика помогает объяснить, почему Соединенные Штаты не получили, как на то надеялись, поддержку от целого ряда стран. США посылали запросы о предварительном аресте в ряд стран — членов Интерпола, но ни один из запросов не привел к задержанию Рича. «Его было трудно поймать, потому что он пользовался серьезным влиянием во многих странах», — утверждает Говард Сафир.[181]
«Крестовый поход против меня»
«Другие страны не разделяли точку зрения США и поэтому отказывались становиться орудием американского крестового похода против меня», — хладнокровно говорит Рич. На мой вопрос, получал ли он информационную и другую поддержку, Рич дает очень краткий и столь же выразительный ответ. «Возможно», — отвечает он, улыбаясь, и отпивает еще глоток вина.
Даже сегодня вряд ли кто-то знает, что сотрудники Госдепартамента США, которые не могли не знать о действиях своего правительства, были (как я покажу позднее) в личном контакте с Ричем — беглецом, за которым охотились государственные органы страны. На готовом в любой момент взорваться Ближнем Востоке, стратегически важном для Соединенных Штатов, Рич был действенным дипломатическим инструментом.
Агенты правоохранительных органов тоже это понимали. Особенно резко и откровенно высказался на эту тему Говард Сафир: «Оказалось, что главная помеха для оперативной работы — необходимость действовать через бюрократов из Госдепартамента», — заявил он, давая показания Комитету по надзору за деятельностью правительственных органов. Критикуя определенные «политические ограничения», он заявил, что беглецов не удалось арестовать из-за отсутствия поддержки на высшем уровне: «Я считаю, что если бы на высшем правительственном уровне было принято решение арестовать Марка Рича и Пинкуса Грина, используя все доступные средства, то мы бы до них очень быстро добрались». Комитет пришел к тому же заключению: «Соединенные Штаты не проявили политическую волю, чтобы добиться выдачи этих беглецов».[182] Кроме того, США не проявили и политическую волю, чтобы разрешить эту ситуацию.
Глава 13
Негласные переговоры
28 июля 1992 г. в Цюрихе собралась весьма представительная компания. Местом встречи, соответственно, был выбран лучший в городе отель: роскошный Grand Hotel Dolder в холмах над Цюрихским озером, на фоне заснеженных Швейцарских Альп. Леонард Гармент, вашингтонский юрист Марка Рича с прекрасными связями в соответствующих кругах, решил, что настало время еще раз обсудить с прокуратурой дело Рича и попытаться найти взаимоприемлемое решение.
Прошло 11 лет с того дня, как Сэнди Вайнберг занялся делом Рича. С тех пор сменились и прокурор, ведущий это дело, и его помощник. Вайнберг ушел в отставку в 1985 г. и перебрался во Флориду. Дело Рича стало превосходным трамплином для карьеры высокооплачиваемого юриста в сфере корпоративного права. Вайнберг, кстати сказать, до сих пор пишет о себе: «32-летним работником прокуратуры вел расследование против международного финансиста Марка Рича и его сети товарно-сырьевых компаний в одном из самых знаменитых в американской истории дел об уклонении от налогов. М-р Вайнберг сумел раскрыть запутанную мошенническую схему Рича и успешно противостоял его команде опытнейших юристов из лучших фирм страны».[183] Что касается Джулиани, то в 1989 г. он, проиграв выборы на пост мэра Нью-Йорка, ушел с государственной службы и стал партнером юридической фирмы. (Четырьмя годами позднее Джулиани все же победил на этих выборах.)
Леонард Гармент, юридический советник Белого дома при Ричарде Никсоне, надеялся, что преемники Джулиани и Вайнберга подойдут к делу с более холодной головой. Он думал, что они скорее смогут признать то, что он считал фундаментальными изъянами в их обвинении против Рича. В ноябре 1990 г. Гармент связался с Отто Обермайером — новым прокурором Южного округа Нью-Йорка. «Дебаты, сопровождавшиеся угрозами и чрезмерной публичностью, превзошли все пределы разумного, — писал Гармент в 22-страничном меморандуме Обермайеру. — Дело включает в себя много настораживающих особенностей, но в его основе лежат транзакции, не являвшиеся преступными. Беспрецедентное применение статей закона RICO вынудило ответчика без суда уступить требованиям правительства… Основанием для подобного обзора служат обстоятельства дела, его последствия и поднятые им чрезвычайно важные вопросы уголовного правоприменения».[184]
Тайная встреча с Марком Ричем
Обермайер согласился обсудить дело с Гарментом и даже отправиться в Швейцарию, чтобы лично встретиться с Марком Ричем. Полет в иностранное государство для переговоров с обвиняемым — крайне необычный шаг для федерального прокурора США, и у Рича зародилась надежда, что Обермайер намеревается вести переговоры. Его надежды подпитывал тот факт, что Обермайера сопровождал его помощник Джеймс Коми.
Так Обермайер и Коми во вторник 28 июля 1992 г. оказались в ресторане цюрихского Grand Hotel Dolder за одним столом с Марком Ричем, Леонардом Гарментом и Андре Вики, швейцарским поверенным Рича. Прежде чем перейти к делу, противники отведали «цюрихскую телятину с картофелем рёсти» — местный деликатес, представляющий собой рагу из телятины с грибами под сметанным соусом; его обычно подают с оладьями из тертого картофеля. После обеда Гармент и Вики изложили позицию своего клиента (см. гл. 10).
«Поскольку это дело было объявлено „величайшим налоговым мошенничеством“ в истории, мы попросили представителей обвинения рассмотреть налоговый анализ Уолфмана и Гинзбурга, — рассказывал мне Вики. — Мы еще раз предложили прокуратуре Южного округа указать профессорам [налогового права] на любые изъяны, которые обнаружатся в их анализе». «С ними было легко найти общий язык», — вспоминает Рич. Его команда выдвинула четыре самых весомых довода: заключение налоговых профессоров о том, что фирмы Рича правильно объявили свою прибыль и вычли верное количество налогов; вывод юристов о том, что «драконовский» антирэкетирский закон был «кувалдой», неуместной в данных обстоятельствах; тот факт, что все подобные дела рассматривались в гражданском, а не в уголовном судопроизводстве; и наконец, заключение Министерства энергетики в связанном деле — о том, что транзакции, попавшие под прицел прокуратуры, были правильно рассчитаны фирмами Рича.
«Обермайер и Коми терпеливо слушали, — говорит Рич. — Вначале я подумал, что встреча даст результаты». Атмосфера была пусть не слишком дружественной, но впервые за восемь лет чувствовалось взаимное уважение. Стороны даже договорились о встрече на следующий день. Но потом Обермайер сказал: «У нас связаны руки». Правительство, заявил прокурор, проводит жесткую политику в отношении переговоров с беглецами. Справедливость выдвинутых против Рича налоговых обвинений не будет пересмотрена, пока Рич не вернется в Соединенные Штаты, чтобы предстать перед судом. Подобно своим предшественникам Вайнбергу и Джулиани, прокурор США Обермайер решил, что Рич вначале должен отправиться в тюрьму, и лишь после этого будут обсуждаться любые другие условия. Кроме того, правительство не даст никаких гарантий в отношении приговоров, которые могут получить обвиняемые.
«Ни единого дня в тюрьме»
После встречи Гармент пытался подбодрить Рича, глубоко разочарованного отказом обвинителей пойти на какие-либо компромиссы. У его клиента оставалось только два варианта действий. Рич мог попытать счастья на суде или признать себя виновным по одному из обвинений, что могло закончиться кратким тюремным сроком. «Буквально несколько месяцев, — уговаривал Гармент Рича. — Сбросите лишний вес. Это будет легко. Никаких наручников. И все вернется на круги своя».[185] — «Ни единого дня, — мгновенно ответил Рич. — Я не согласен провести в тюрьме даже день, потому что не совершал никаких преступлений». В детстве Рич вместе с родителями попал в марокканский лагерь для интернированных. Его близкие друзья говорят, что это было одним из тяжелейших его воспоминаний, и он больше ни за что не желал попасть в неволю. «Это противно моей природе, — говорит он, когда я спрашиваю, почему он отказался возвратиться в США. — Я невиновен. Я хочу быть свободным».
Рич отказался уступить. Он стал одним из успешнейших трейдеров, потому что никогда не сдавался. Однако «нет» никогда не означало для него конец разговора. В бизнесе Рич всегда занимался долговременным планированием и к этому делу относился так же: «Пусть все немного уляжется, и мы попробуем снова». Как только назначали нового прокурора или помощника прокурора Южного округа, с ним пытались связаться юристы Рича, чьи имена словно сошли со страниц справочника «Кто есть кто в американской системе правосудия».
Когда Обермайер в 1993 г. ушел со службы, на его место пришла Мэри Джо Уайт — первая женщина, назначенная на пост прокурора Южного округа Нью-Йорка. В том же году она успешно провела уголовные дела о взрывах во Всемирном торговом центре. Впоследствии Уайт была прокурором, ответственным за расследование решения президента Клинтона помиловать Рича. «Надеемся, вы согласитесь, что настало время для конструктивного диалога с правительством», — писал ей Джек Куинн в послании с просьбой о встрече.[186] Но надежда эта была напрасной.
Когда главой уголовного отдела Южного округа Нью-Йорка был назначен Джерард Линч, сыгравший важную роль в расследовании дела «Иран-контрас», он получил письмо от профессора Бернарда Уолфмана, одного из авторов налогового анализа. «Профессор Гинзбург и я будем рады обсудить с вами свои взгляды любым удобным для вас образом и надеемся, что вы предоставите нам такую возможность», — писал Уолфман.[187] Но Линч не предоставил им такой возможности.
Когда помощником прокурора стал Патрик Фицджеральд, он тоже получил подобное письмо. В дальнейшем Фицджеральд прославился участием в деле Валери Плейм Уилсон, которое он вел как специальный прокурор Министерства юстиции США. «Обсуждение, к которому мы стремимся, — писал Фицджеральду юрист Рича Лоренс Ургенсон, — содержит понятные и существенные вопросы, которые, мы уверены, вы сможете рассмотреть без значительных затрат времени и не во вред стратегии вашего ведомства».[188] Фицджеральд это предложение отверг.
Никаких переговоров с беглецами
Юристы Рича снова и снова выдвигали одни и те же аргументы, обвинители точно так же отвергали их на основе своих прежних доводов. «Есть все основания полагать, что если полное обсуждение доказательств состоится и вы придете к выводу, что правительство может признать ваших клиентов виновными, то это вряд ли что-то изменит, — писал Фицджеральд Ургенсону.[189] — Ваши клиенты по-прежнему будут скрываться от правосудия — возможно, с новой командой юристов. Поэтому правительство считает дискуссии по существу этого дела неуместными и бессмысленными».
«Наша твердая позиция — не обсуждать решения по уголовным делам с беглецами, — сказала Мэри Джо Уайт Джеку Куинну.[190] — Подобные переговоры могут побуждать других обвиняемых к бегству и, с точки зрения правительства, предоставят обвиняемым неуместные выгоды от возможности отсутствовать до тех пор, пока правительство не согласится принять их условия». Андре Вики, человек вдумчивый и остроумный, до сих пор злится, вспоминая тот ответ Уайт. «У них нет такого подхода. Все совершенно наоборот. Федеральные прокуроры Южного района и других районов вступали в переговоры и занимались урегулированием уголовных дел против обвиняемых, которые не захотели предстать перед судом», — говорит он.
Поразительно, сколько времени и денег потратил Рич на попытки договориться с прокуратурой Южного округа Нью-Йорка, снова и снова получая одни лишь разочарования. Он потратил миллионы на гонорары адвокатам. Один из его юристов получил $55 000 предварительного гонорара за месяц — и в этом не было чего-то из ряда вон выходящего.
«На пути справедливого решения стали личные интересы и эмоции их стороны, — сухо констатирует Рич, словно говоря о проигрыше в лотерею. — Я пробовал много раз, но ничего не вышло». Зачем же он продолжал попытки? «Это нормально, — отвечает он. — Ведь я невиновен». — «Вам мало того, что вы можете сказать себе: „Я в безопасности живу в Швейцарии, мои дела идут замечательно, так что забудем об этом американском деле и будем жить дальше“?» — перебил его я. «Я так и делал довольно часто, но мне всегда хотелось постараться уладить это дело», — ответил Рич. Я спросил, какие выгоды ему это сулило. «Я стал бы совершенно свободен, — ответил он. — Как сейчас». — «Почему прокуратура Южного округа была так упряма?» — «Я думаю, потому что они ничего не выигрывали, уладив это дело», — спокойно отвечает Рич, ничем не выдав, как его бесило поведение обвинителей. «Марк искренне не понимал, почему его так ошельмовали и почему он не может изложить свой взгляд на эту историю», — сказал Лоренс Ургенсон.
«Мстительные времена»
Адвокаты Марка Рича даже не пытаются скрыть свое недовольство американским правосудием в исполнении прокуратуры Южного округа Нью-Йорка. «То, что для прокуратуры США истина ничего не значит, а политическая система в целом позволяет обвинителям действовать настолько своевольно, — один из важных примеров опасного состояния политики нашей страны после Уотергейта», — пишет Леонард Гармент, упоминая о «мстительных временах». «[Марка Рича] угораздило попасть в водоворот американской поствьетнамской и постуотергейтской политики, когда любая политическая проблема превращается в скандал, а всякий спор с правительством рассматривается как уголовное преступление».[191] Прокуроры США, говорит Боб Финк, «думали о чести мундира гораздо больше, чем о рассмотрении своих возможных ошибок. Если бы оказалось, что они допустили ошибки в этом важном деле, это повредило бы их репутации и их влиянию».
Имя Марка Рича находилось в списке самых разыскиваемых ФБР преступников почти 20 лет и было оттуда убрано лишь 21 января 2001 г., на следующий день после помилования, подписанного Биллом Клинтоном. Конечно, это мешало Ричу вести дела, но никогда его не останавливало. «Вопреки мифам, я мог путешествовать во многие страны, так что я не чувствовал себя слишком уж взаперти», — говорит мне Рич. Похоже, он получал от этого огромное удовлетворение.
Глава 14
Секреты успеха
От Анголы до ЮАР
Его успех был сюрпризом для всех, а для некоторых прямо-таки «одним из чудес делового мира»,[192] никак не меньше. За ним гонялись агенты одного из самых могущественных государств мира, изо всех сил стараясь расстроить его дела, а фирма Марка Рича росла и наконец стала самой крупной и успешной независимой компанией в сфере торговли нефтью и металлами. В 1990 г., через семь лет после обвинительного заключения в Нью-Йорке, Marc Rich + Co. работала в 128 странах, имея 48 офисов с 1200 сотрудниками по всему миру. Каждый день Рич продавал и покупал 1,5 млн баррелей нефти — это больше, чем среднесуточная добыча Кувейта. Он правил торговой империей с годовым оборотом в $30 млрд и прибылью от $200 млн до $400 млн. Его личное состояние оценивалось в $1 млрд. Как не без уважения констатировала
Даже самые безудержные оптимисты из Marc Rich + Co. не ожидали такого успеха. Пятью годами раньше и аналитики, и бизнесмены практически списали Рича со счетов из-за проблем с законом и вынужденной жизни на чужбине. Жак Ачуэль, один из его первоначальных партнеров, был уверен, что дело близится к концу, и решил покинуть компанию. С тех пор они с Марком не сказали друг другу ни слова. При всем при том неожиданное возвращение Рича оказало огромное влияние на мир сырьевой торговли.
Как он добился этого? Как сумел обойти конкурентов? Что делал иначе, чем все? Чем был лучше других? Чтобы понять секрет его успеха, нужно ответить на эти вопросы. Чтобы докопаться до сути его истории успеха, я за последние три года побеседовал с десятками сырьевых трейдеров на всех пяти континентах. За эти три года (2006–2008) весь мир, и в особенности США, пережили такие резкие перемены, каких они не видели много десятилетий. Начавшийся в 2008 г. финансовый кризис привел к изменениям, о которых мы раньше слышали только из уст самых мрачных пессимистов. Пала почтенная, основанная в 1850 г. банковская империя Lehman Brothers, что стало самым крупным банкротством в истории США. Goldman Sachs и Morgan Stanley потеряли статус инвестиционных банков. Это был конец прежней эпохи.
Дальше собственного носа
Оглядываясь на эти безумные времена и пытаясь понять глубинные причины самого тяжелого за много поколений финансового кризиса, мы почти наверняка особо подчеркнем одну: начиная с 1980-х гг. у руководителей акционерных компаний стало превалировать краткосрочное мышление. Квартальная прибыль казалась самым важным показателем. Экономический здравый смысл, накопленный за многие десятилетия, потерял свое значение. Доходы от акций в 20–30 % годовых, двузначный уровень прибыли, быстрые прибыли от рискованных заемных инвестиций, огромные зарплаты — все, что раньше считалось из ряда вон выходящим, стало казаться обычным. И все это, как нас постоянно учит история, было чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой. Но какое отношение к этому имеет Марк Рич? Гораздо большее, чем может показаться на первый взгляд.
Как мы видели, стратегия его компании во многом была противоположностью порочной стратегии бизнес-элиты, не считавшей нужным планировать дальше следующего квартала. Эпоха, в которую цены на нефть достигли новых рекордов, воскресила миф о сырьевом трейдере как о человеке, который может за несколько секунд одним телефонным звонком заработать миллионы. В реальности, однако, все иначе. Сырьевая торговля — тяжелый, капиталоемкий бизнес со скудной маржей. В обычное время прибыль в 2–3 % считается вполне приемлемой. Только в нестабильные времена, подобные кризисным 1973–1974 и 1979–1980 гг., прибыли поднимались значительно выше.
В цикличном бизнесе сырьевой торговли успешные трейдеры всегда должны заглядывать далеко в будущее. «Ключ к успеху и к настоящему богатству — долгосрочное мышление», — говорит Рич. Нужно пробыть шесть месяцев в ЮАР, чтобы договориться о покупке шахты? Провести полгода на Кубе, чтобы обеспечить возврат кредита? Дать аванс на строительство плавильной печи, которая заработает много лет спустя? Такое почти немыслимо для акционерных компаний, помешанных на квартальной выручке. В некоторых сферах бизнеса о долгосрочном мышлении практически забыли. С другой стороны, оно является традиционной ценностью семейных предприятий, в которых каждое поколение всегда заботится о следующем. Я убежден, что долгосрочное мышление — самый важный секрет успеха Рича, который объясняет его стратегию и многолетние действия.
Рич всегда стремился установить долгосрочные контакты с клиентами. Поиск новых рынков, обзаведение деловыми знакомствами и переговоры о контрактах — занятия весьма дорогостоящие. После того как отношения между партнерами установлены, исчезают многие транзакционные издержки. «Мы приезжали в новую страну не для того, чтобы заработать миллион долларов и уехать домой. Мы приезжали туда, чтобы остаться, — говорит трейдер, открывавший африканские рынки для Рича в 1970-е гг. — Мы старались убедить всех, что пришли навсегда. Это было основой нашего успеха».
Взятки
Поделиться книгой: