Видящий. Небо на плечах

Лаборатории выглядели… как лаборатории. Что-то в них тикало, жужжало, крутилось, экраны приборов выдавали кривые, люди в белых халатах рисовали закорючки в журналах. Грушин разливался соловьем, сыпля незнакомыми терминами, а я с интересом вертел головой, пытаясь понять назначение различных агрегатов. Ничего похожего на приборы профессора я пока так и не увидел. И денег давать отчаянно не хотелось. Когда я прикидывал тенденции прогресса, то мыслил обычными для себя категориями, а вот предсказать пути развития этого полумагического мира было для меня сложно.

— А здесь наша безусловная гордость! — торжественно произнес Петр Ильич, открывая собственным ключом очередную массивную дверь.

Войдя в новое помещение, первым делом отказался от видения — марево от алексиума слепило. Источником излучения служила громадная футуристического вида конструкция в центре зала, больше всего смахивающая на танк.

— Единственный в мире аппарат, настроенный на поиск алексиума! Только неделю, как закончили сборку! Я вам сейчас продемонстрирую его работу, — вынув из кармана осколок характерной пористой структуры, он предложил мне, — Разместите в любой точке!

Пожал плечами и положил алексиум у ближайшей стены, разницы не было никакой.

— Готово!

— Давайте поднимемся на балкон, оттуда будет нагляднее.

На террасе, опоясывающей зал, Грушин принял из рук ассистента пульт и начал набирать серию команд.

— Запомнили место? Теперь смотрите!

"Танк" ожил и завертел башней в поисках цели. После чего "дуло" безошибочно навелось на меня, а сама конструкция медленно двинулась в нашу сторону, игнорируя выложенную приманку. О, боже, они эту хрень еще и шагающей сделали!

— Что за черт?! — академик остервенело забил по клавишам пульта, — Черт! Черт! Черт!

А это угребище уже скребло… лапами?.. ходулями?… по стене в безуспешной попытке достать меня с балкона.

— Да что за чертовщина-то происходит?! — с Петра Ильича разом слетела вся надменность, и он уже просто колотил пультом по перилам в то время, как его помощники с воплями суетились вокруг нас, создавая панику. Взбесившаяся под нами машина, судорожными порывами тянущаяся ко второму ярусу, очень этому способствовала.

Отобрал у Грушина пульт и нажатием клавиши "вкл/выкл" прекратил весь этот балаган. Я, может, и не гений, но читать умею. А для тупых, кнопка еще и покрашена в красный цвет была. Секунды тишины показались раем.

— Впечатляюще, — ничуть не покривил я душой, спрыгивая к "танку", Грушин механически спустился следом, — Я, как практик, все же посоветовал бы гусеницы к нему приделать или вообще сделать водоплавающим. Надеюсь, императорской фамилии вы вашего монстра еще не показывали? Хотя, о чем я? Мы бы тогда с вами не разговаривали. Нескромный вопрос: вот он нашел алексиум, и что дальше?

— Простите за этот инцидент, до сих пор программа сбоев не давала… — все еще пребывая в прострации, проговорил академик.

— Она и сейчас не дала, разве вы не поняли?

— Что?..

— Во мне алексиума немного побольше, чем в вашем образце. Собственно, в любом сильном одаренном его около килограмма, плюс-минус, для вас же это не новость? Так что машина отработала как надо. Но я так и не услышал ответа: что этот агрегат должен был сделать, когда добрался бы до цели?

— Воткнул бы… колышек… Пометил бы место… — белея на глазах, произнес академик.

— Колышек… видимо, вот этот, — указал я на связку металлических прутьев, притороченных на боку успокоившегося монстра, теперь что-то и мне поплохело, — Знаете, это счастье, что вы пока не показывали свое детище никому в верхах. Не у всех мои нервы. А живым вы мне намного симпатичнее.

— Это же… но я же… — у академика заело. Молча сделав глоток, протянул ему фляжку с коньяком, которая была со мной почти всегда. Этот скотина выхлебал ее сходу (а там, между прочим, не поддельный "Наполеон" плескался!), зато резко порозовел и начал соображать.

Комплекс я покидал чуть ли не лучшим другом Грушина. Пьянущий академик — а мы с ним продолжили снимать стресс в его кабинете — с искренними пожеланиями "заходить запросто" проводил меня до самой проходной, чего, как мне потом сказали, только император и удостаивался. Клялся в вечной любви и уважении под тявканье все тех же "одаренных" псов. Изливал душу. Обещал охранникам тонну мяса, а собакам премию. Не то, чтобы всерьез принимал все эти пьяные бредни, но вот то, что назначенный на завтра императорский показ "Компаса" был отменен, я успел уловить. И это успокаивало. Члены августейшей фамилии по праву считались одними из самых сильных одаренных в стране, а, значит, алексиума содержали немало. А выжить с "колышком" в груди… которых у машины было много…

Зевок, что не смог подавить, мигом придал презрительное выражение лица девушке, которая до этого весьма заинтересованно стреляла глазками в мою сторону. Не пообещай я Лине встречу, мог бы спокойно дрыхнуть в своей берлоге, вместо того, чтобы сидеть в Летнем саду и глазеть на проходящих мимо барышень.

— Ты уже здесь! — обрадовалась сестра, подходя к скамейке.

— Я же не женщина, чтобы опаздывать!

— Ладно тебе! Подумаешь, пришла на пять минут позже!

— На пятнадцать, — уточнил я, сверившись с часами.

— Все, прости-прости-прости! Я осознала всю степень своей ничтожности возникшей в результате…

— Лина! — прервал я словесный поток, который мог изливаться еще несколько минут безостановочно, — Не валяй дурочку, давай по существу!

— По существу… — вмиг стала серьезной она, — Что не так с Мишей?

— Ммм?..

— Для начала: почему он не наследник?

— А ты не находишь, что задаешь вопросы несколько не по адресу?

— Я спрашивала и у бабушки, и у дяди с тетей, все отделываются невнятными отговорками. Если честно, то мне просто не у кого больше спросить.

Посмотрел на княжну, нервно дергающую украшения на крохотной дамской сумочке. А ведь она уже не девочка: незаметно, но выросла, превратившись в весьма интересную девушку. В старые времена могла уже замужем быть. Так, стоит ли скрывать то, что все равно когда-нибудь выползет на белый свет? И если рассуждать цинично, то +1 к доверию от дочери рода Потемкиных мне не помешает.

— Там грязная история, ты уверена, что хочешь ее знать?

— Хочу! — упрямо набычилась сестра.

Очернять в глазах девушки ее мать не хотелось, поэтому постарался обойтись без ненужных подробностей:

— Ты уже знаешь, что наш отец… скажем так, не очень внимательно относился к жене?

— Не просто знаю, я с этим выросла. Они вдвоем словно соревновались, кто кому больнее сделает, и нас постоянно в это втягивали. Тогда я этого не понимала, а сейчас даже… Извини, перебила, продолжай.

— Елизавета Михайловна до замужества к отцу неплохо вроде бы относилась. Сама понимаешь — свидетелем не был, но на свадебных фотографиях несчастной она не выглядит. Наверно, поначалу стремилась углы как-то сгладить, а когда не получилось… В общем, после Катиного рождения один из ваших людей проявил к ней чисто мужской интерес. И она ответила ему взаимностью. Миша — не сын нашего отца, — фух! — мысленно вытер я воображаемый пот, вроде справился!

— Не сходится, — довольно спокойно возразила Лина, — Миша — вылитый отец, как и ты, кстати.

— Ага, а отец, в свою очередь, — вылитый дед. Только дед наш тоже… хм… до свадьбы погуливал. Потом, если верить Полине Зиновьевне, влюбился в нее и остепенился, но и у него имелся как минимум один внебрачный сын — Упилков.

— Гаврила Акимович? — недоверчиво переспросила Лина.

— Он самый. И он же Мишин отец, так что семейное сходство в данном случае — не показатель.

— А показатель, видимо, анализ крови и… — княжна замялась.

— Тоже в рот и нос ватными палочками лазили? — понимающе уточнил я. Сестра смущенно кивнула. — И мне. Вот, вроде и неприличного ничего нет, а почему-то унизительно!

— А тебе когда?

— Как только с дедом и отцом познакомились. В первый же визит в ваш дом.

— А нам всем, когда отец погиб. Ты знаешь, как он погиб?

— Упилков застрелил, когда до цели добрались. Он же ему доверял как брату. Что за цель — не спрашивай. На мне подписок и блокировок, как… много.

— А папе орден посмертно дали… Император на похоронах такую торжественную речь произнес. Папа… герой? — сдавленным голосом спросила Лина.

— Герой, герой. — Обнял я плачущую сестру, злясь на Потемкиных. Уж за столько времени могли бы и сочинить для девчонки приемлемую версию, самим же легче было бы. Насторожившимся охранникам сделал знак не приближаться, а когда один из них не послушался — ударил недовольством. Фамильный "шарм" мне пока не давался: слишком хрупки были положительные эмоции — моментально пропадали, стоило на них сосредоточиться, хотя небольшие подвижки в этом направлении у меня были. Зато отрицательные прекрасно получалось транслировать окружающим, а недавно вообще научился делать эти посылы адресными. Тоже результат. Вот и Линкин телохранитель сбился с шага и отступил обратно к товарищам под смешки остальных. Новенький, наверное — остальные меня уже знали.

— Господи… какой позор! — разобрал я среди тихих всхлипов.

— Ты о чем?

— Мама… с… с дядей! За спиной отца… Незаконнорожденный брат!..

— Тогда почему ты все еще здесь? — зло встряхнул Потемкину.

— Егор, прости-прости-прости… — зачастила она в попытке оправдаться. — Я не тебя имела в виду. Егор, прости…

Срываться на глупой девчонке не стоило. Поэтому, взяв себя в руки, произнес:

— Красавица, я тебя предупреждал, что история грязная. Там все хороши! И то, что Павлу Александровичу дали посмертно орден, не делает его ни добрым человеком, ни любящим семьянином, ни тем более святым — сама же только что говорила!

И я тебе другое скажу: Упилков ваш, который Гаврила Акимович, не в пустоте вырос. Мне, если честно, непонятно, какого… какой интерес у него был под родню прогибаться, он наверняка и без них мог небедным человеком стать. Но, допустим, любил он своего отца, хотел его, а может и всей вашей семьи одобрение заслужить. А его раз за разом в грязь макали: дескать, знай свое место, выродок! А вы сейчас ту же ошибку с Михаилом собираетесь повторить. Скажи мне: в чем мальчишка-то виноват? К нему-то эта грязь как могла пристать?

— Ирина Воронцова сказала… что меня замуж никто не возьмет, потому что я теперь не из семьи наследника…

Господи, дай мне сил!

— И ты, конечно, останешься теперь старой девой навеки! Лина! Опомнись! Пусть ты не дочь нынешнего главы клана, но ты его племянница! Дочь и внучка предыдущих глав! Выше тебя по происхождению только принцессы, которых, скорее всего, распихают по заграницам! Да, клановую долю отца вы не наследуете — не я писал ваш устав — но приданое за тобой все равно внушительное дадут. Или может ты уродина какая, что ничто твои богатства не перевесит? — повернул к себе зареванную мордашку, — Нет, вроде. Красавица, сильная одаренная воздуха и жизни. Ну, конечно! Кто ж на такую позарится-то! Только голь подзаборная!

— Правда, красавица?

— Да нет, я все вру: нищенка, уродина и слабосилок!

— Егор! — девичий кулачок ткнулся мне в печень.

— Вот, реветь хоть перестала! Не слушай чушь от всяких-разных. Твою Ирину мне уже год пытаются втюхать в жены всеми возможными способами, устал изворачиваться. И, заметь, мое происхождение их абсолютно не волнует!

— Мужчинам многое прощается… — задумчиво произнесла Лина, пытаясь привести себя с помощью салфетки в порядок. Посмотрев на ее мучения, провел по лицу сестры ладонью, возвращая на место первозданную красоту.

— Спасибо, я не догадалась.

— Знаешь, мне странно, что ты, имея способности, почти их не применяешь.

— А как? Отец с нами в детстве занимался, но его тренировки больше на подготовку кланового бойца похожи были. Я хоть сейчас ураган могу создать. Хочешь?

— Спасибо, верю и так! Но ты же не только воздухом владеешь?

— Могу молнией поджарить. Водой залить.

— Тебя что, в коммандос готовили?

— Не знаю, а спросить теперь, сам понимаешь… — в разговоре повисла пауза, — Егор, что с Мишей будет?

— Не надо ко мне ничего применять, — попросил я, заметив, что Лина собирается воздействовать на меня техникой из жизни. Не вовремя я напомнил сестре о ее возможностях. — Раз ты так хочешь правды — убьют его. В ближайшие четыре года. Закосят, конечно, под несчастный случай, но в живых вряд ли оставят.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— Лина, давай начистоту! Для меня твой брат — абстрактная величина. А если вы, его родные люди, не собираетесь ничего предпринимать, то какое дело мне до него?

Девушка промолчала, а я продолжил:

— Парень может остаться в живых одним единственным способом — сменив род на внеклановый. Причем настолько сильный, чтобы даже твои дядя с тетей побоялись с ним ссориться. Хочешь ему помочь — ищи, все в твоих руках!

— Спасибо, — произнесла сестра, выслушав мою сердитую отповедь.

— За что спасибо? — все еще на взводе спросил я.

— Что сказал правду. И дал подсказку.

Разговор у нас дальше плохо клеился, но и распрощаться мы почему-то никак не могли. Сестра, словно специально задерживала меня, на ходу выдумывая новые причины.

— А насчет принцесс ты не прав, — заявила она, когда все возможные темы для беседы окончательно иссякли.

— То есть?..

— Маловероятно, что их по заграницам выдадут. У императора одни дочери, а государыня, дай бог ей здоровья, вряд ли подарит уже сына. А Юрий Алексеевич, племянник государя, который раньше наследником считался… там какая-то темная история зимой произошла, и даже пошли слухи, что он… — оглянувшись по сторонам, она шепотом произнесла мне на ухо, — … из этих! Которые не женятся! — и уже снова нормальным голосом, — Есть мнение, что Ольгу Константиновну вскоре наследницей объявят.

— И как это связано?

— Самым прямым образом. Её муж станет консортом, а на эту роль иностранца… вряд ли. Так что Ольгу Константиновну выдадут за имперца. И Анну Константиновну наверняка тоже.

— Выдадут и выдадут, — вот делать мне нечего, как рассуждать о брачных перспективах царевен, когда меня дома недомятая кровать ждет! — Пойду я. То, что ты хотела знать, я тебе рассказал, а эти сплетни нам с тобой потом Полина Зиновьевна обязательно передаст. Еще и, будь уверена, как всегда, наши будущие свадьбы приплетёт! Сами не рады будем.

Еще одну попытку задержать себя под нелепым предлогом я решительно пресек, но, как оказалось, поздно: на аллее появилась знакомая личность в обществе еще одной знакомой личности. А виноватый взгляд Ангелины выдал ее с головой.

— Объясниться не хочешь? — спросил я у сестры.

— В чем? — святая невинность!

— Например, что здесь делает Мария Задунайская?

— А что, гулять в Летнем саду уже преступление?

— Лина!..

— Да, я назначила ей встречу! Мы подруги!