Помоги проекту - поделись книгой:
— Что он маньяк, — предположила Устинья.
Феона засмеялась.
Устинья засмеялась тоже, чувствуя, как становится легче, обняла подругу. Долго печалиться было не в их природе.
Уже собираясь уходить, через час лёгкой болтовни и воспоминаний, Феона задержалась на пороге комнаты.
— Что ты там говорила, чем занимается твой Проша?
— Числонавтикой.
— С чем её едят? Это раздел математики?
— Он фанат, много раз рассказывал о свойствах экзотических чисел, знает все их смыслы и тайны. Знаешь, это довольно-таки интересно.
Феона презрительно повела плечиком.
— Математика никогда не входила в круг моих любимых предметов. В школе я больше любила географию. Ну, спокойной ночи и приятных снов. Выкинь его из головы.
Дверь закрылась.
— Легко сказать — выкинь, — грустно прошептала Устинья, воскрешая в памяти лицо Прохора.
С его рассеянным взглядом — он так смотрел на всех — она и уснула.
Совладельцу спортклуба «Чемпион» можно было и не вставать в половине седьмого утра, но Данияр Саблин, чемпион Казахстана по боям без правил, а потом и чемпион России, привык вставать в это время и легко поднялся на кровати, опередив будильник ровно на три секунды.
Фамилией Саблин он был обязан отцу, именем Данияр — матери, которая принадлежала к тому же роду, что и нынешний президент Казахстана.
Впрочем, на судьбе Данияра это не сказалось никак. Закончив университет в Астане, приближенным к властной структуре Казахской республики он стать не мечтал, а характер взял от обоих: от отца — решительность, упрямство в достижении цели, хладнокровие и реактивность, от матери — терпение, уважение к старшим и великодушие.
По утрам он бегал по набережной, любуясь рекой и зелёными насаждениями вдоль берега.
В начале восьмого принял душ, переоделся, позвонил Валерии:
— Доброе утро. Не разбудил?
— Завтрак готов, заходи, — ответила подруга, жившая в соседнем доме, напротив Никольской церкви.
Она работала в МЧС, командовала отрядом спасателей суздальского Центроспаса и была особой очень своенравной. Данияр давно предлагал ей начать совместную жизнь, но Лера почему-то не спешила обзаводиться семьёй, каждый раз ссылаясь на важные, по её оценке, обстоятельства. Основным доводом девушки было утверждение, что она практически не живёт дома, пропадая по делам днями и неделями.
— Ты не выдержишь, — безапелляционно говорила она, — сбежишь через месяц.
Данияр возражал, обижался, сердился, потом смирился, понимая, что его настойчивость может восприниматься отрицательно: Лера слишком любила независимость. Ситуация складывалась уникальная: он хотел жениться, сыграть свадьбу, она не хотела. В то время как у друга Данияра, Прохора, всё было ровно наоборот: Прохор встречался со своей девушкой Устиньей давно, однако предлагать руку, сердце и совместную жилплощадь не торопился.
Лера ждала Саблина в дверях, одетая по-походному.
Чмокнула в щеку, протянула ключ.
— Извини, тревога, пожар в торфянике у Змеихи, объявлен сбор. Позавтракаешь, закроешь квартиру. Посуду мыть не надо.
— Но мы бы успе… — начал ошеломлённый Саблин.
— Всё, прости, не хочу опаздывать, созвонимся. — Лера ещё раз поцеловала его и исчезла за дверью. Торопливо простучали каблучки по ступеням лестницы, и всё стихло.
— Вот и вся любовь, — глубокомысленно проговорил он, глядя то на дверь, то на ключи в руке. — Созвонимся. Когда?
На кухне его ждала творожная запеканка, сметана, холодное молоко в чашке, как он любил, сыр и горячий зелёный чай.
— Комильфо, — хмыкнул Саблин, разглядывая стол. — Но если честно, стандарт. Придётся твою «Стряпуху» учить по утрам готовить более разнообразно.
Запеканку тем не менее он съел, посмаковал зелёный чай с лимоном, прибрал на кухне, так как везде любил порядок и чистоту, закрыл дверь за собой и поехал на работу.
Ездил он быстро, не прибегая к помощи компая. Современные компьютерные системы управления, которыми теперь снабжались выпускаемые автомобили, заботились прежде всего о безопасности пассажиров, поэтому соблюдали все правила дорожного движения, отчего средняя скорость потоков машин в городе не превышала тридцати километров в час.
Кто любил езду погорячее, отключал компай и водил авто вручную, хотя тоже вынужден был ездить почти с той же скоростью, так как за дорогами вёлся постоянный телекамерный контроль.
Саблин лихачом не был, однако его спортивный «Киа-Вондер» требовал другого подхода, и он, где можно, включал режим «аллюра», пользуясь услугами антирадара «Стингер-200». Изредка он всё-таки не успевал вовремя сбросить скорость на дорогах Суздаля, но «письма счастья» его обходили, потому что в ГИБДД города работали родственники Данияра, знавшие о его пристрастиях.
Счастливо избежав встречи с инспекторами и на этот раз, он припарковал машину в подземном гараже спортклуба и поднялся на последний — тринадцатый этаж, где располагался офис управляющего.
Секретарша Света уже работала. То есть сидела с деловым видом у объёмного дисплея и рассматривала какие-то модные женские костюмы. Увидев входящего босса, она не смутилась, просто переключила новостной канал.
— Китайцы высадились на Луне, — сказала она радостно. — Здравствуйте, Данияр Тимофеевич. Кофе?
— Как всегда, с лимоном, — сказал Саблин, проходя в кабинет, который он делил с совладельцем клуба Женей Дряхловым — в целях экономии. Клуб почти не приносил прибыли, и уже давно Женя предлагал организовать на его территории кафе или ресторан, хотя бы безалкогольный.
Света принесла кофе, вазу с конфетами, кокетливо поправила прядку мелированных волос. Она была симпатична и исключительно сексуальна, к тому же ещё и заботлива, но Саблин держал её на расстоянии, редко отвечая шуткой на её игривый тон. Он был однолюб, в отличие от компаньона, и образ Леры в памяти не тускнел никогда, кто бы ему ни улыбался.
Забот и проблем у руководства клуба хватало, и не все они относились к организации тренировок и соревнований. Хозяйственной деятельностью занимался Евгений, будучи в хороших отношениях с администрацией города и местными бизнесменами. Саблин же организовывал процессы тренировок разных видов спорта и устраивал состязания, приглашая спортсменов не только из района и области, но и из Москвы, из других городов и из-за рубежа. Особенно ему нравилось организовывать матчи сборных России и других стран по боям без правил, в которых он сам принимал участие.
Однако этим утром позаниматься делами ему не пришлось.
В половине десятого внезапно позвонил Прохор Шатаев. Он был хмур, озабочен и сосредоточен.
— Привет, чемпион. Можешь приехать?
— Я занят, — сказал Саблин. — Могу подъехать вечером, после работы.
— Ты мне очень нужен.
— Что случилось?
— Не по телефону.
— С тобой всё в порядке? — забеспокоился Саблин. — Выглядишь как после автоаварии. Или с твоими что?
— Нет, все здоровы, — мотнул головой Прохор, не реагируя на тон друга. — Хотя, может быть, у меня с головой что-то. Приедешь, сам оценишь.
— Да что с тобой? — не на шутку встревожился Данияр. — Может, врача вызвать?
— Когда ждать?
— Врача?
— Дан, мне не до смеха. Когда приедешь?
Саблин посмотрел на разложенные по столу бумаги, на схему в объёме дисплея, показывающую взаимодействие спортивных организаций Суздаля, но отказывать другу не решился.
— Через минут сорок тебя устроит?
— Жду, я дома. — Видеообъём айкома погас.
— Какая муха тебя укусила? — выпятил губы Саблин, размышляя над словами и поведением Шатаева. — Первый раз я вижу тебя таким взъерошенным. Математики такими быть не должны.
На сборы ушло три минуты.
Саблин сказал Светлане, что вернётся после обеда, попросил объяснить Евгению, что убыл по делам в исполком Федерации тенниса, и спустился к машине.
Прохор Шатаев жил в новой семнадцатиэтажке, формой напоминавшей не то корабль, не то утюг. Этот стеклянный сверкающий «утюг» был виден издалека, и многие жители города завидовали владельцам квартир необычного здания. Но Саблин знал, что строили его наспех и недоделки вскрывались каждый год: то щель появится в стыках между плитами либо под пластиковыми подоконниками, то протечёт труба, то засорится унитаз. Правда, Прохору повезло, его квартира дополнительного ремонта пока не требовала.
Математик встретил его в шортах и шлёпанцах. Он по-прежнему был хмур и рассеянно озабочен.
— Нет, ты всё-таки заболел, — решил Саблин. — Первый раз вижу, чтобы у тебя не был включён комп.
— Сядь, — сказал Прохор.
— Ты меня пугаешь. Убили кого? Тебя бросила Устя?
— Устя улетела в Норвегию на чемпионат.
— Ты с ней поссорился?
— Нет… почти…
— Почти? Снова обидел?
— Помолчи, — поморщился Прохор. — Ты мне просто не поверишь.
Саблин внимательно посмотрел на друга. Он действительно видел его таким растерянным впервые в жизни.
— Рассказывай.
— У меня был гость.
— Я его знаю?
Прохор криво улыбнулся.
— Как меня. Его зовут Прохор… Прохор Смирнов.
— Тёзка? — не понял Саблин.
— Это Прохор-11, почти что я сам. В своей числореальности он тоже математик, но работает в лаборатории метаматериалов, а не в студии технического дизайна.
— Что ещё за числореальность такая? Он тоже занимается числонавтикой, как и ты?
— Он занимается формологией, а теперь ещё и формонавтикой.
— Ничего не понимаю. Откуда ты его знаешь?
Прохор глубоко вздохнул, дёрнул себя за вихор, снова пошёл кругами по комнате.
— Он — это я, только из другого измерения, если хочешь. Теперь слушай и не перебивай.
Саблин сел.
Прохор какое-то время ходил по гостиной, дотрагиваясь рукой до мебели, потом начал рассказывать о визите гостя, которого назвал Прохором-одиннадцатым.
Рассказ длился полчаса.
Саблин слушал с непроницаемым лицом, не сделав ни одного жеста.
Прохор выдохся.
— Закончил? — подождал продолжения Саблин.
— Да. И я не псих!
— Верю. Но у меня появились вопросы. Насколько ты сам в теме?
— Если ты о формологии…
— О жизни твоего одиннадцатого.
— Ну, сколько он мне сообщил, столько и знаю.
— Давай начнём с математики. Объясни мне главное — суть происходящего. Какого дьявола понадобилось твоему «брату-близнецу» из соседнего измерения заявляться к тебе? Что ему нужно?
— За ним гонятся Охотники.
— Это я понял. Что за Охотники, почему гонятся?
— Хорошо, давай сначала, с математики. — Взгляд Прохора прояснился. — Суть происходящего в следующем. Все цифры и числа организуют превалитеты геометрических форм, а глобально — пространственно-временные континуумы. Эти континуумы образуют нечто вроде многослойной «матрёшки» пространств, что и есть Вселенная. Мы живём в Ф-превалитете под номером два, мой гость — в одиннадцатом превалитете, где командуют парадом изменённые по отношению к нашим физические законы. А законы эти формируются геометрией взаимодействий. Если в нашем числомире главная геометрическая форма — тетраэдр, то в одиннадцатом — конгломерат фигур — тетраэдр, куб, гептаэдр, связанные фигурой одиннадцатигранника. Плюс заключённые в цифрах сакральные свойства данной реальности — символические смыслы и действия. Уяснил?
— Нет.
Поделиться книгой: