Команда (СИ)

Сыч поднялся с плит и объявил:

— Итак, мой юный друг. Официально заявляю, что ты точно двинутый! За то время, пока я тебя слушал, я понял, что ты псих, садюга и нацист. Надо же, — покачал он головой, — а с виду такой приличный молодой человек…

Салага поник головой, но Сыч продолжил:

— Мне это нравится. — улыбнулся он, — Наконец-то в Команде будет кто-то еще более больной на голову, чем я.

…А спустя два дня, Сыч, прячущийся в тени здания, указал Салаге туда, где дорога не была освещена.

— Перейдем там.

Перешли. Сыч достал из рюкзака нож и пистолеты. Прицепил одну кобуру себе на пояс, другую отдал Салаге.

— Стрелял когда-нибудь из боевого?

— Нет. А что это? В темноте не видно…

— Макаров. Держи его покрепче, а то с непривычки будет дергаться сильно. Прицепил? Пошли!

К бистро подошли с тыла, после того, как Сыч долго изучал в тепловизор подходы к зданию.

— Никого. Пошли. Двое еще у входа тупят?

Салага осторожно выглянул:

— Нет, зашли.

— Супер. Погнали. Короче так: во-первых, доставай ствол, во-вторых, одевай маску, в-третьих, когда я уложу там всех мордами в пол, держи их в этом положении. Вообще, всё должно пройти без шума и пыли — я зайду, заберу кой-чего, и выйду. Конец фильма. Все понятно, вопросов нет? Тогда погнали.

Салага начал дрожать.

Они вытащили пистолеты: Салага — «макаров», а Сыч — «стечкин», и, вопреки прогнозам Салаги, спокойно зашли в бистро, а не ворвались в него, вышибая двери и разбивая стекла.

Внутри оказалось вполне себе чисто и уютно. Мягкие сидения, новые столы, стены, обшитые деревом, барная стойка и холодильники с пивом. За стойкой стояла микроволновка, и скучал одинокий узбек, делающий хот-дог. За одним из столов сидели пять человек бомжеватого вида. На столе у них стояли бутылки с дешевой водкой и пивом, а рядом — нехитрая закусь.

— Здравствуйте! — дружелюбно сказал Сыч всем присутствующим, показав пистолет, и поднеся к губам указательным палец. Затем, когда выпившую публику и узбека проняло, выразительно указал тем же пальцем на пол, и добавил негромко, — На пол. И ни звука.

Когда все улеглись и накрыли головы руками, Сыч кивнул Салаге, и сказал так, чтобы посетители его услышали:

— Дернется кто — стреляй.

Далее Сыч прошел через зал к неприметной двери с надписью «Служебное помещение», и исчез внутри. Примерно через 10 секунд оттуда послышались глухие удары и чей-то вскрик, затем все стихло. Еще 10 секунд — и Сыч снова появился в зале, но на этот раз с брызгами крови на правой руке и черной спортивной сумкой с надписью Puna.

— До свидания! — проходя мимо Салаги, Сыч хлопнул его по плечу, и они вместе, все также спокойно, покинули бистро.

— А теперь, Салага, беги! — и Сыч сорвался с места со скоростью хорошего рысака, даром, что тащил сумку.

Бежали дворами, в полной темноте, топоча, как дикие коники и постоянно спотыкаясь. У Салаги в голове вертелся припев из песни Midnight Run, и он счел это очень забавным. Наконец, где-то километр спустя, Сыч остановился и скомандовал перекур.

— Скоро уже будем на месте. Фу-ух. — стер он пот со лба, тяжело дыша, — Есть еще ягоды в ягодицах. Ты как?

— Нормально. Только мокрый весь.

— Со страху? — заржал Сыч.

— Да иди ты… — махнул на него рукой Салага.

— А я говорил, что ты во всем этом охренеешь… Пошли-ка сядем на лавку и посмотрим, что нам сегодня положили под ёлочку…

Усевшись в одном из дворов, Сыч открыл сумку и, запустив внутрь руки, принялся там шурудить, приговаривая то и дело:

— О-о… Надо же… А это что?…

— Что там? — спросил Салага.

— Ну, судя по ощущениям, там минимум один «тульский Токарев», рЭвольвер и какая-то херня, похожая на обрез. О! Точно! — Сыч выудил из сумки нечто, и впрямь похожее на винтовку, у которой отпилили приклад и часть ствола, от которого остался лишь небольшой огрызок «на пописать».

— Что это? Трехлинейка? — спросил Салага.

— А хрен его знает, я не разбираюсь. Эхо войны. Тут еще есть кое-что, но я с этим пойду прогуляюсь до ближайшего канализационного люка. Как раз тут журчит что-то рядышком. — Сыч вынул из сумки сверток, который, как показалось Салаге, был наполнен каким-то порошком.

— Что там?

— Гера.

— Гера?… — переспросил Салага.

— Героин. — крикнул отошедший метров на пять Сыч.

— Оу…

Вернулся он с пустыми руками и скомандовал:

— Так. Стволы в карманы, а сумку давай сюда. В помойку выкинем.

— Слушай, а что там произошло?… Ну, в бистро? — Салаге было интересно, и его не покидало чувство, будто он пропустил что-то важное.

— Там?… Там в каморке сидел какой-то зашуганный узбек. Я пару раз дал ему в грызло и забрал сумку. Собственно, всё.

— И всё?… Это и есть супергеройская спецоперация?…

— А ты думал, что там будут сидеть Магнето и Джокер, с которыми я буду биться насмерть, разнося город в щепки?

— Ну… Нет, но все-таки я представлял себе всё как-то по-другому.

— Меня от твоих комиксовых штампов уже тошнит. Мало того, что ты следуешь примеру этих придурков из СМИ и называешь нас супергероями, так ты еще и хочешь, чтобы мы поступали, как они? — притворно рассердился Сыч, — Мы же не совсем психи…

— Да брось. — улыбнулся Салага, — Если б ты не считал себя супергероем, то не сделал себе бронежилет со знаком Карателя. Слушай, кстати, о психах. Ты несколько раз упоминал про то, что у тебя какие-то там психологические травмы. О чем вообще шла речь?

— Нос не дорос такие вопросы задавать. — Сыч нахмурился, встал и направился к ближайшей мусорке, чтобы выкинуть туда сумку.

— Откровенность на откровенность. — догнал его Салага, — Я-то тебе всё рассказал. Когда мы знакомились с Анной и Дубровским, они тебя постоянно подкалывали про тюрьму… Это там случилось, да?

— Напомни, чтобы я подарил тебе на день рождения чувство такта. — Сыч бросил сумку в контейнер, и повернулся к Салаге, — Да, это произошло, когда я был в тюрьме. Поймали меня, значит, зэки, и сказали: либо мы тебя убьем, либо в жопу вы. бем.

Салага аж рот открыл:

— И что?

— Как что? Убили меня. — сказал Сыч, и, довольный произведенным эффектом, направился в сторону дома, оставив напарника переживать полученное потрясение.

— Тьфу на тебя! — крикнул Салага, когда до него наконец-то дошло, что он пал жертвой Сычовского остроумия.

Ответом ему был лишь довольный смех, раздающийся в темноте.

8

Найти уродов, виновных в смерти жены Дубровского оказалось проще простого. Они, собственно, и не прятались — были уверены в собственной неприкосновенности, так что для того, чтобы их взять не потребовалось ничего сверхъестественного: машина, адрес, и немного времени.

Действовали ночью.

Когда наружная слежка (в виде Жоры, убедительно изображавшего из себя дворового алкоголика) давала сигнал, жертву выманивали во двор, били по голове, одевали на нее мешок, запихивали в машину и везли в штаб. По пути Анька делала джигитам укол сильного снотворного, дабы жертвы не очухались раньше времени.

Все четверо повелись на один прием: Жора стучал по машине, звучала сигнализация. Из окна высовывался хозяин, спрашивавший на ломаном русском, чего Жоре от его машины надо, а после того, как Жора посылал его нахрен, разъярялся и выбегал во двор чинить расправу.

Когда в штабе (который был гаражом Дубровского, купленным у деда-параноика, ждавшего ядерного удара и выкопавшего целый подземный этаж) собрали всех виновных, на Дубровского было страшно смотреть. Он был бледен, зубы и кулаки сжаты, а сам дрожал от адреналина, как будто его било током.

— Они там… — сказала Анька, стараясь не встречаться с Дубровским взглядом. В тусклом свете лампочки он выглядел даже не страшно — жутко, как оживший спецэффект из фильма ужасов.

— Выйдите. — процедил Дубровский сквозь зубы, — Все.

Сыч, Жора и Анька дружно покосились на сумку, которую Дубровский держал в руках, но ничего не сказали и покинули гараж. Дубровский закрыл за собой ворота, предусмотрительно за пару дней до операции обитые звукоизолирующим материалом, оставив друзей стоять в темноте и гадать, что сейчас происходит внутри.

Время шло, но Дубровский никак не показывался.

Друзья нервничали, и, когда прошло часа два, всё-же решили зайти и проверить, всё ли в порядке.

В гараже было темно и воняло сигаретным дымом.

— Дубровский! Ау! — Жора шел первым и звал друга, который почему-то не отзывался.

Он спустился вниз. Ботинки вступили во что-то липкое, но Жора не обратил внимания и, нашарив на стене выключатель, включил тусклую лампочку под потолком.

Первым стошнило Сыча. Потом Жору, увидевшего, в чем он стоит.

— Анька! Не входи! — успел он крикнуть перед тем, как его скрутило.

Рядом с четырьмя стульями, выстроенными в ряд возле стены, стояла вымазанная в крови сумка, из которой виднелись ручки садового секатора, ножовки по металлу и еще каких-то инструментов, о непрофильном назначении не задумываешься до тех пор, пока не увидишь их окровавленными. А в углу, дальнем от входа в штаб, сидел Дубровский, выкуривший, судя по лежащим вокруг бычкам, почти всю пачку.

Впервые за долгое время друзья увидели его искренне улыбающимся.

9

— Ниже… Ниже… А теперь выше… Ага, вот тут. — лежащий на животе Сыч командовал женой, которая мазала ему спину фастум-гелем.

С утра Сыч успешно встал с постели, но при попытке потянуться, в нем что-то хрустнуло, и позвоночник заклинило.

— Это потому, что ты много за компьютером сидишь. Кресло неудобное. — сказала жена, натирая спину так, что Сыч изредка подвывал от боли.

— Это всё потому, что кто-то не закрывает окно на ночь. — пробубнил он в ответ.

В дверь позвонили.

— Зай, откроешь?

— Куда ж я денусь? — жена поднялась и пошла открывать, но вскоре вернулась, — Там Пал Палыч твой.

Сыч выругался:

— И что ему надо?

— Он не сказал. Напомни, кто он у тебя?…

— Зам генерального директора. — Сыч поднялся и задумался, одевать ему футболку или нет.

— Не надо. Так иди. — сказала жена, прочитав его мысли.

Сыч кивнул, и поплелся к двери, внутренне сжавшись от страха. Почуял что-то? Или очередная проверка? Однако, выйдя в подъезд и увидев Палыча, Сыч понял, что дело — дрянь.

— Ну привет… Герой. — «фейс» был непривычно хмур и смотрел волком.

— Привет. Чего зашел? У меня все нормально. Можешь так и записать в свою базу данных.

— Нормально, говоришь… — хмыкнул «фейс» в ответ, — А со спиной что?

— Продуло, наверное… — пожал плечами Сыч, — А тебя что, обязали следить за моим здоровьем?

— Меня обязали за всем следить. — огрызнулся Палыч, — Я знаю, что произошло вчера ночью.

— И что же? — невинно захлопал глазами Сыч.

— Не придуривайся. Я видел запись с камеры. И твою кепку я узнаю из тысячи.

— Я могу дать ссылку на интернет-магазин, где я ее купил. — Сыч состроил оскорбленную мину, — Езжай туда и проводи свои расследования.

— Хватит пудрить мне мозги! — едва не заорал Палыч, — Мне с утра на стол легла сводка. Тот узбек, которого ты мордой в пол уложил, накатал заявление. Типа ты его ограбил, угрожал, избил…

— А, случайно, не изнасиловал? — невинно осведомился Сыч.