История России и Украины (с древнейших времен до конца XVIII в.)

История России и Украины (с древнейших времен до конца XVIII в.)

А в т о р ы:

О. А. Яновский (предисловие, гл. 13—14, 17—18), О. В. Бригадина (гл. 16, 22), В. А. Кохнович (гл. 15, 23—27), С. Л. Луговцова (гл. 9, 19—21, 28), С. Н. Темушев (гл. 1—8, 10—12)

Р е ц е н з е н т ы:

доктор исторических наук, профессор Э. Б. Ершова (Государственный университет управления, г. Москва); доктор исторических наук, профессор А. М. Лютый (Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка, г. Минск); кандидат исторических наук, доцент О. Н. Карлина (Волынский национальный университет имени Леси Украинки)

Под научной редакцией О. А. Я н о в с к о г о

Предисловие

Преподавание истории России и Украины в Беларуси имеет давние традиции. С открытием Белорусского государственного университета изучением россиеведения и украинистики занялись В. И. Пичета, Д. П. Жаринов, А. А. Савич и др. Высшая школа советской Беларуси не задавалась целью представить студентам свое прочтение столь важной для профессионального становления истории соседних народов. Все поколения белорусских вузовских историков пользовались учебной и научной литературой по данной проблематике, которая создавалась в кабинетах российских центров исторической научной мысли. А собственно украинская история рассматривалась лишь как органичное дополнение истории России. По этим работам сверялась и белорусская история. Своими же силами создать учебную литературу по российской и украинской истории белорусские историки по объективным причинам не могли.

Однако в настоящее время суверенное развитие Беларуси предопределяет необходимость разработки на базе накопленного опыта собственных учебников, учебных пособий, курсов лекций, хрестоматий, учебно-методических комплексов для обеспечения современного уровня подготовки профессиональных историков, должной организации их самостоятельной работы по усвоению знаний. Коллектив преподавателей кафедры истории России Белорусского государственного университета счел необходимым представить студентам учебные пособия по всем периодам российской и украинской истории. Эти курсы, согласно типовым учебным планам, читаются на всех исторических факультетах университетов республики. К изданию были запланированы три учебно-методических пособия, два из которых уже вышли в издательстве БГУ.

Данное пособие содержит фактический и теоретический материал по истории Руси, России и Украины с середины 1-го тысячелетия нашей эры до начала XIX в. В этих хронологических рамках уместились все восточноевропейское Средневековье и определяющие тенденции Нового времени, эволюция этнических процессов, которые привели через племенную пестроту к оформлению трех ветвей восточнославянских народов. Это время генезиса Руси в ее до сих пор до конца не определенных (а главное — не согласованных в ученом мире) территориальных масштабах и политических характеристиках. Это период эволюции различных форм государственности и борьбы абсолютистских и демократических начал при их построении. Это столетия, в течение которых формировались государственные и общественные институты, в один из самых действенных институтов власти превращалась православная церковь. Это возникновение в европейской и мировой истории феномена российской государственности в ее сначала великокняжеской, а затем царской и имперской формах, в ее уникальной политической, этнической и территориальной масштабности. Это первые проявления украинской государственности, консолидация которой растянулась на многие столетия, но предпосылки которой крепли вместе с языковыми, культурными, общементальными особенностями украинского народа, постоянно разрываемого в том или ином соотношении на части более сильными соседями. Это постоянный процесс трансформации всего и вся, модернизации политической, экономической, культурной сфер жизнедеятельности восточнославянских племен VI—IX вв., народов древней Руси IX—XIV вв., Московского Великого Княжества и Великого Княжества Литовского XIV—XV вв., Российского государства XVI—XVII вв., Российской империи XVIII в.

Студенту-историку первого года обучения (а именно в течение первого курса идет усвоение этого обширного фактического и теоретического материала) необходимо не только овладеть конкретными знаниями, но и определиться в понимании всего спектра концептуальных построений, характерных для богатой историографии (достаточно сослаться на непрекращающиеся дискуссии вокруг «норманнской теории», на современные споры по поводу «дележа» древнерусского наследия российской, украинской и белорусской национальными историческими школами, на совершенно запутанную, во многом заполитизированную историческую терминологию и т. д.).

В последнем случае для белорусской историографии важно отойти от утвердившихся за XIX—XX вв. терминологических стереотипов применительно к истории Руси-России, зачастую не дающих возможности полноценно представить своеобразие и уникальность истории белорусов, их культуры, государственности, общественных процессов. Невозможно понять своеобразия формировавшейся в XIV—XV вв. российской государственности, принимая в расчет только то, что она основывалась на «русскости» Московии, но не придавая особого значения тому, что Московское государство прошло ряд этапов, присоединяя и поглощая другие русские территории (обширные земли древней Руси) и государственные образования, в том числе и русские земли Великого Княжества Литовского.

Терминологические и, конечно, смысловые манипуляции, когда в одном ряду приводятся названия государств, географические и этнические обозначения, позволяют игнорировать уникальность веками складывавшихся на той или иной территории Руси государственно-политических образований, ставших потом так называемыми нацокраинами России. Их определение даже в современной историографии не поддается единому пониманию, не говоря уже о возможности идентифицировать историческое прошлое государственно-политического развития народов этих территорий — идентифицировать, чтобы понять особенности «вживания» в российскую государственность.

Сегодня нет необходимости в научном экстремизме и даже в радикализации подходов, но необходим взвешенный, точный анализ состояния имеющегося терминологического и понятийного аппарата, сложившегося в прошлом и засоренного политическими установками. Укрепление национального самосознания актуально и в настоящее время. Поэтому корректность в осмыслении и изучении совместного с русским и украинским народами исторического прошлого имеет в данном случае совсем немаловажное значение. История Руси и России это не только история собственно русских в их современной национальной принадлежности. Для украинца и белоруса она есть неотъемлемая часть истории их предков и их земли. Их история!

Термин «русь» постоянно эволюционировал, обозначая все новые территории, наполняясь политическим смыслом в зависимости от потребностей тех или иных «русских» князей, боровшихся за первенство и расширение своей власти. К концу XV в. Иван III как «государь всея Руси» претендовал на все «русские» земли как земли Руси, уже определилась государственная, экономическая, общественно-культурная целостность и своеобразие земель русских в составе Московского государства и Великого Княжества Литовского, Русского и Жамойтского. Только с этого периода можно с полным основанием говорить о московской государственности как русской, подразумевая современное наполнение этого термина.

Русская государственность с XVI в. — государственность российская. Она не только отразила объединение значительной (но далеко не всей) части земель древней Руси, скрепленных в один политический и социально-экономический организм с помощью сильной и организованной системы власти с ее постоянно нарастающей централизацией, «самодержавством», но и все более становилась многонациональной, в полном смысле российской. Тем более что эти политические процессы развивались параллельно с процессами обособления, самоидентификации многочисленных этносов, проживавших на восточноевропейском и азиатском порубежье. Они в полной мере затронули некогда вполне единую восточнославянскую этническую общность. С этого времени без излишних оговорок можно называть именно русскими ту часть населения древней Руси, которая ранее была «московитами», и ту, которая в процессе политических акций рубежа XV—XVI вв. включалась под скипетр великого князя «всея Руси» (новгородцы, тверичи, рязанцы, псковичи и др.). Но стремление к обладанию «киевским наследием» с XVI в. постепенно превратилось не в цель, а в мотивацию, в некое юридико-публицистическое обеспечение и сопровождение почти всех внешнеполитических акций теперь уже России.

Поэтому в данном пособии сделана попытка более сдержанного и точного употребления, казалось бы, привычных и в чем-то даже расхожих терминов и понятий, исходя из обозначаемого времени, контекста исторического повествования и, конечно, учитывая белорусскую составляющую российской и украинской истории, а также традиции и подходы белорусской историографии.

В написании пособия приняли участие те преподаватели кафедры истории России БГУ, которые в течение многих лет читают соответствующие курсы в университете. У каждого из них выработались собственные подходы в оценке излагаемого исторического материала, свои методические приемы его подачи. Для их унификации были оговорены общие подходы, проведено тщательное научное редактирование текста, который в целом написан в соответствии с типовой учебной программой курса «История России и Украины». Материалы по истории двух стран в некоторых случаях оправданно хронологически не совмещены. Это объясняется как спецификой и своеобразием исторического пути, пройденного украинским народом, что находит отражение в принятой периодизации его истории, так и необходимостью известного обособления именно украинской истории, дабы она не «затерялась» в истории российской. Однако важнейшие параллели проведены, а в соответствующих главах умышленно оставлены повторы сюжетов, без которых взаимоувязанная и взаимообусловленная история двух народов просто не может быть воспринята.

При подаче материала обращено внимание и на отдельные факты и сюжеты белорусской истории.

Глава 1. Догосударственныи период истории восточных славян

Происхождение славян как научная проблема

В исторической науке нет единого мнения о происхождении славян: об их прародине — месте первоначального формирования народа, о времени выделения в самостоятельный этнос, о путях миграций, степени влияния на развитие славян той или иной культуры и др. Тем не менее наиболее обоснованной является точка зрения, что славяне как самостоятельный этнос сформировались в середине 1-го тыс. до н. э. в условиях тесного взаимодействия населения индоевропейского происхождения и проникших на территорию его расселения ираноязычных групп. Доказывается, что в более ранее время наблюдалось балто-славянское единство. Некоторые исследователи начинают историю славян с раннего бронзового века (от начала 2-го тыс. до н. э.) и даже считают возможным искать истоки славянства в период распада индоевропейского единства.

Большинство российских исследователей находят славянскую прародину севернее Карпат, тогда как польские историки отстаивают междуречье Одера и Вислы. «Древней колыбелью» славян называется также Среднее Поднепровье, приводятся аргументы в пользу дунайской локализации славян (южнее Карпат), что в 1-м тыс. до н. э. Правобережная Украина была частью «праславянского лингвоэтнического пространства». Формирование праславян происходило не изолированно. Лингвистические и археологические данные свидетельствуют о влиянии на них германцев, балтов, иранцев, кельтов, возможно — фракийцев и иллирийцев.

Впервые на страницы исторических сочинений античных авторов славяне попадают под именем венедов в I в. н. э. (Плиний Старший), но вполне вероятно, что под этим же именем римляне могли иметь в виду и какие-то германские народы, а в более раннее время подобным этнонимом назывались кельтские племена. В сочинении готского историка VI в.

Иордана венеды разделены на две части — собственно славян (склавин) и антов. Славян автор размещает от низовий Дуная до Днестра, на севере ограничивая их расселение Вислой. Анты же — «самые могущественные», согласно Иордану, располагались от Днестра до Днепра. Считается, что венеды и анты — заимствованные имена (название «анты», видимо, из иранских языков), в то время как славяне — это самоназвание. Для древнего этнического самосознания важнейшей была идентификация по принципу «мы» — «они», «свои» — «чужие». Современная наука объясняет этимологию этнонима «славяне» как «ясно говорящие» (в отличие от «чужих» — «невнятно бормочущих», «немцев»).

Расселение славян в Европе

Более или менее стабильное проживание славян на их прародине было нарушено около 400 г. до н. э. широкой экспансией кельтов. Кельты, отношения которых со славянами не всегда носили мирный характер, проникли и на территорию Правобережного Днепра. Считается, что имя невров, согласно Геродоту, проживавших севернее сколотов («скифов-пахарей»), имеет кельтское происхождение. На основе данных археологии и лингвистики делается вывод, что кельты к востоку и северу от Карпат очень быстро растворились среди славян. Именно в связи с натиском кельтов часть славянского населения Привисленья стала уходить на север, другая — двигаться к Днепру.

Наряду со славянами в Поднепровье проникали и западные балты, которые в языковом отношении были близки к славянам. В лесостепной зоне в III в. до н. э. проживало оседлое земледельческое скифское население. Их смешение с пришлыми славянами, балтами, а также, видимо, кельтами привело к формированию во II в. до н. э. новой археологической культуры — зарубинецкой. Предполагают, что в языковом отношении носители этой культуры были близки и балтам, и славянам, составляя отдельную диалектную группу. Приблизительно в середине I в. н. э. население южных земель Среднего Поднепровья покинуло свои поселения в связи с натиском воинственных сарматов. Частично носители зарубинецкой культуры переселились на север, часть их ушла на запад.

В III в. н. э. на территорию Северного Причерноморья из Прибалтики пришло германское племя готов, очень быстро установившее свое господство и начавшее войны с Византией. В лесостепном регионе складывалась новая археологическая культура — черняховская (III—V вв.). Ее этнический состав был довольно пестрым: находят и скифо-сарматские, и гето-дакийские, и славянские (пшеворские и зарубинецкие), и даже восточногерманские элементы. Наиболее активную роль в ареале черняховской культуры играли славяне, в среде которых постепенно растворялся ираноязычный компонент: тесное взаимодействие со скифо-сарматским населением объясняет подобные многочисленные заимствования в языке и мифологии восточных славян.

По мнению исследователей, именно к славянам, находившимся в тесном симбиозе со скифским населением (Подольско-Днепровский регион), относится наименование «анты». Сведения, приводимые готским историком Иорданом, позволяют судить о создании антами раннегосударственного образования со своим предводителем и знатью. О социальном расслоении антского общества говорят захоронения вождей, жрецов, вооруженных дружинников и беднейшего населения.

Экономика населения черняховской культуры оценивается гораздо выше уклада жизни предшествовавших и синхронных славянских культур. В отличие от племен лесной зоны (постзарубинецкая культура) в лесостепном регионе появилось плужное земледелие. Здесь возделывали пшеницу, ячмень, рожь, овес, просо, горох, гречиху, коноплю. Усовершенствовалась техника размола зерна, для этого появились даже специальные помещения. Значительный прогресс наметился и в ремеслах: в выплавке железа и стали, ювелирном искусстве, появился гончарный круг и др. Если в лесном славянском регионе преобладали небольшие селения, то для лесостепи были характерны огромные села (1—1,5 км в длину), не защищенные ни искусственными, ни естественными укреплениями. Возможно, такая «беспечность» славян объяснялась не спокойной обстановкой в это время на степном пограничье, а созданием системы «коллективной безопасности» — так называемых «змиевых валов» (по другой версии, они созданы позднее — в правление Владимира Красно Солнышко в конце X в.). Антскому обществу было известно денежное обращение.

К середине IV в., в правление царя Германариха, готская держава в Северном Причерноморье достигла наибольшего могущества. Но именно в это время в Приазовье появились гунны. Разгромив аланов, а затем и германское «царство», гунны вышли к Днепру, чтобы затем начать массовое вторжение в пределы Римской империи. Их орды разорили и славянские поселения, однако основные массы населения смогли укрыться. Гунны, пройдя лавиной по Европе, «очистили» территорию для широкой экспансии славян. Началась великая славянская миграция, которая носила характер планомерной последовательной колонизации. Она была составной частью более широкого явления — Великого переселения народов.

Изменения погодных условий являлись одной из главных причин миграций в Европе. Так, первые четыре века нашей эры благоприятствовали развитию земледелия славянских и германских племен, располагавшихся в бассейнах рек Вислы, Одера и Эльбы. Но в конце IV в. наступило похолодание, продолжавшееся до последней четверти VI в. Увеличилось выпадение осадков, что привело к повышению уровней рек и озер, подъему грунтовых вод и разрастанию болот. Массы людей в поисках пригодных для жизни земель покинули свои поселения и двинулись в другие регионы. В основном переселенцы из Средневисленского региона (не только славяне, но и западные балты и германцы) направились на северо-восток, продвинувшись до Валдайской возвышенности. Славяне первоначально, как жители лесов (таковыми рисуют их византийские историки VI в.), расселялись преимущественно вдоль больших рек, служивших в ту пору главными транспортными артериями. Местное население (иранское, балтское, а затем и финно-угорское) ассимилировалось славянами, как правило, мирным путем. В V в. также шло движение славян на запад, оттесняя при этом германцев к Эльбе и за нее. С конца века началась славянская колонизация Балкан, где они ассимилировали местных иллирийцев, далматов и фракийцев.

Обособление восточной ветви славян

На большей части территории Украины (кроме степного региона и западной ее части) и далее на восток (включая побережье Дона и Донца) формировалась новая культура, называемая археологами пеньковской (V—VII вв. и даже конец IX в.). Ее носителями были анты, в среду которых проникли переселенцы из более северных земель (киевская культура). Византийский историк VI в. Прокопий Кесарийский писал о том, что на востоке антские поселения («бессчетные племена антов») располагались севернее утигур (болгарское племя), обитавших на побережье Меотийского озера (Азовского моря). На данном этапе достижения предшествующего времени анты в значительной степени утратили. Так, орудия труда и бытовые предметы изготавливались уже не ремесленниками-профессионалами, а домашним способом. По сравнению с ареалом более развитой черняховской культуры территория пеньковской сократилась более чем вдвое. Последний раз анты фигурируют в «Истории» Феофилакта Симокатты под 602 г. Против антов аварский каган послал войско для истребления «союзников ромеев». Но еще более столетия пеньковская культура славян-антов известна археологам. Хотя письменные источники об антах уже не упоминают, но называют славян.

Отношения аваров — тюрко- или монголоязычных кочевников — и земледельцев-славян не были мирными и добрососедскими. Как впоследствии было отмечено в «Повести временных лет»: «Эти обры воевали и против славян и притесняли дулебов — также славян, и творили насилие женам дулебским...». Племенной союз дулебов охватывал большую территорию: Чехию, Венгрию, а также нынешние украинские земли (Волынь). Частично эта территория вошла в состав Аварского каганата. В то же время в Среднее Подунавье и далее на Балканы в связи с аварской экспансией мигрировала часть антского населения. Считается, что к антскому союзу некогда принадлежали племена сербов и хорватов. В VI—VII вв. славяне оказались и в Крыму. Позднее дулебы известны на территории Волыни и правобережной части Киевского Поднепровья, что позволило сформироваться здесь особой культуре — луки-райковецкой (VII—X вв.). В VIII—X вв. дулебские племена постепенно расширили территорию своего расселения, разделившись на родственно близкие племена волынян (или бужане), древлян, полян и дреговичей.

Анты (носители пеньковской культуры) продолжали проживать на территории Днепровского лесостепного левобережья до конца VII в. В это время сюда с восточных областей переселились большие массы нового населения, оказавшегося более активным. Пришлое население, а это были славяне, когда-то (в результате гуннского нашествия) заселившие земли Среднего Поволжья, ассимилировало местных жителей. На рубеже VII—VIII вв. «поволжские» славяне по неизвестной причине покинули места своего обитания. Возникла новая археологическая культура — волынцевская (VIII в.), которая охватывала главным образом Подесенье с бассейном Сейма и верхние течения Сулы, Псла и Ворсклы, проникая и на правый берег Днепра. Утверждается, что носителями волынцевской культуры были известные по летописи северяне. В конце VIII в., в том числе и в связи с переселением на Днепровское левобережье части населения с запада, возникла роменская культура (IX—X вв.), которая в скором времени трансформируется в древнерусскую.

Спорным остается вопрос о времени появления славян на севере Восточной Европы: называются V—VIII вв. и даже IX в. Одновременно происходило заселение славянами территорий вокруг озер Псковского и Ильменя, просторов Полоцкого Подвинья, Смоленского Поднепровья и более восточных областей (междуречье Волги и Клязьмы). Славяне расселялись среди аборигенного балтского и частично финно-угорского населения (меря), занимая их поселения. Заселение славянами новых территорий происходило волнами, и небольшие славянские группировки оказывались окруженными туземным населением. Видимо, сюда славяне приходили из бассейна Вислы.

Восточнославянские «союзы племен»

Древнерусский летописец, автор «Повести временных лет», в начале XII в. еще помнил о делении восточных славян на «племена». На территории Восточной Европы он размещает 13 таких «племен»: полян, древлян, волынян, северян, белых хорватов, уличей, тивирцев, вятичей, дреговичей, кривичей, полочан, радимичей и ильменских словен. Историки располагают еще двумя источниками, дополняющими этнополитическую картину создания восточнославянского государства: «Баварский географ» второй половины IX в. и трактат византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» середины X в. Немецкий источник в Восточной Европе помещает славянские «племена»: busani (бужане), sittici, stadici (видимо, это составные части хорватов), unlizi (уличи), nerivani (тиверцы?), lendizi, forsderen liudi (древляне?), ruzzi (русы, которые локализуются в Среднем Поднепровье, на месте полян). В трактате Константина Багрянородного встречаются: древляне, дреговичи, кривичи, лензанины, северяне и уличи. Некоторые данные позволяют предположить, что лендизи-лензанины представляли собой обозначение какой-то части славян, поселившихся на Волыни, в то время как другая часть называлась бужане. Возможно, что лензанины — летописные поляне (от «ляда» — поле).

Поселения восточных славян VIII-IX вв. располагались гнездами, через 30—40 км между собой. Уже это свидетельствует о сложной структуре «племен», которые принято называть либо «племенными союзами», либо «союзами племен», либо «суперсоюзами», либо «союзами союзов». В летописных «племенах» накануне образования Древнерусского государства уже были разрушены племенные структуры и они представляли собой территориально-политические объединения.

Наиболее близкими между собой были «племенные» союзы волынян (бужан), древлян, дреговичей и полян. Ранее они составляли единое этнополитическое объединение (дулебы), но в процессе расселения разделились. Поляне осели в Среднем Поднепровье, волыняне жили на берегах Буга (отсюда их второе наименование — бужане), между ними в лесах поселились древляне. Дреговичей летописец размещает между Припятью и Двиной. В X—XII вв. продолжалась миграция восточнославянских племен. Так, дреговичи осваивали области нижнего течения Березины и левых притоков Припяти, принадлежавшие балтам, а поляне проникали на левобережье Днепра. Наибольшее внимание летописец уделил полянам, считая их более развитыми в культурном отношении. Приводится легенда об основании тремя братьями Кием, Щеком и Хоривом города Киева, ставшего столицей полянского союза.

Непосредственными потомками антов были хорваты, обитавшие в Северо-Восточном Прикарпатье, уличи, расположившиеся в лесостепной зоне от Днестра до Днепра, и тиверцы, жившие в Поднестровье. Белые хорваты являлись частью большого антского племени, разделенного в ходе великой славянской миграции. В летописи сохранилась информация о том, что уличи и тиверцы некогда были довольно многолюдными племенами и «суть гради их и до сего дне». Но уже в первой половине X в. уличи и тиверцы вынуждены были покинуть места проживания в связи с натиском печенегов. Предполагают, что частично они ушли на север. На Днепровском левобережье в бассейнах рек Десна, Сула, Псел и Ворскла севернее полян проживали северяне (север или севера) — носители волынцевской культуры. На юго-востоке они соседствовали с кочевыми племенами (с конца IX в. это печенеги). Происхождение этнонима «север» связывают с иранским «черный».

Освоение славянами северного лесного региона происходило независимо от миграций в южной части Восточной Европы. Наиболее отдаленные вятичи жили на верхней Оке. Здесь в условиях ассимиляции местного финно-угорского населения была создана мощинская культура. Вятичи заселили и Рязанское Поочье, но произошло это уже в XII в. Ранее эту территорию освоили славяне, вынужденные оставить под давлением кочевников район Донского бассейна (на рубеже X и XI вв.). В бассейне р. Сож в IX в. селились радимичи, в культуре которых наиболее ярко проявляются балтские элементы. Автор «Повести временных лет» объединяет радимичей, вятичей и северян — «одинъ обычай имяху: живяху в лесе, яко же и всякий зверь, ядуще все нечисто...», утверждая, что «радимичи бо и вятичи от ляховъ» (археологические данные не подтверждают миграцию этих «племен» с территории Польши).

Балты участвовали и в формировании «племенного» союза кривичей. Отдельные группы составляли псковские кривичи, размещавшиеся в бассейнах Псковского озера и р. Великой, и смоленско-полоцкие кривичи (Подвинье и Верхнее Поднепровье). Предполагают, что и до и после VIII в. сюда проникали какие-то группировки славян (судя по находкам украшений, из дунайских земель). Часть смоленско-полоцких кривичей летопись называет полочанами. Сам этноним «кривичи», видимо, произошел от имени предводителя Крива. Самым северным славянским племенем в Восточной Европе были ильменские словене, в генезисе которых большое место занимало прибалтийско-финское население. Возможно, еще в VI—VII вв. славяне проникли в междуречье Волги и Клязьмы. В X в. сюда они переселились из Новгородской земли (словене), а в XI—XII вв. шла миграция из Смоленской земли (кривичи).

Важным признаком, который позволяет выделить славян в среде прежнего населения Восточной Европы, являются височные кольца, не характерные ни для балтов, ни для финно-угров. У каждого племенного союза обнаруживаются свои украшения: у северян — спиральные, у дулебских племен — перстнеобразные полутораоборотные, у радимичей — семилучевые, у смоленско-полоцких кривичей — браслетообразные завязанные, у вятичей — семилопастные и др.

Хозяйство и культура восточных славян

Различия в хозяйстве между «племенами», которые названы в летописи, были незначительными. Основой экономики восточных славян являлось земледелие. Обработка земли осуществлялась с помощью рала с железным наральником. В зависимости от природных условий использовались залежная (переложная) или подсечная система. При степном перелоге на участке выжигали траву и земля обрабатывалась до ее полного истощения. После этого участок забрасывали, вплоть до полного восстановления травяного покрова. Подсечно-огневая система применялась в лесных районах: деревья подрубали и оставляли сохнуть на корню, а затем выкорчевывали и сжигали. Участок использовали до истощения, а затем расчищали новый. Настоящей пахоты не велось — землю лишь рыхлили.

Такая организация земледелия вынуждала славян переходить на новые участки и селиться небольшими поселками. В сельскохозяйственной деятельности южные территории восточнославянского мира обгоняли северные. В VIII в. в степных и лесостепных районах наряду с залежным распространилось пашенное земледелие: землю пахали и давали ей регулярный отдых под паром. В IX—X вв. применялась паровая двух- и трехпольная система земледелия с севооборотом яровых и озимых культур. Набор сельскохозяйственных культур, возделываемых в это время, отличался от культур более позднего периода: рожь занимала незначительное место, а преобладала пшеница (яровая и озимая). Совсем не было овса, но славяне сеяли просо, гречиху, ячмень. Выращивали они также горох, бобы, лен и коноплю.

Разводили славяне крупный рогатый скот и свиней, а также лошадей. Археологи находят даже кости верблюда, свидетельствующие, вероятно, об участии славян в караванной торговле. Были распространены лесные и речные промыслы. Охота давала в большей степени пушнину, чем продовольствие. Мед получали при помощи бортничества. Пушнина, мед и воск составляли основу славянской торговли с соседями, прежде всего с Византийской империей.

Высокого уровня достигли ремесла. Из железа славянские кузнецы делали как сельскохозяйственные орудия, так и оружие. Найдены также изделия из цветных металлов (височные кольца, серьги, браслеты, перстни, фибулы, бубенчики и др.), стекла (бусы) и глины (посуда, пряслица). Ювелиры во второй половине 1-го тыс. н. э. освоили технику зерни и скани. Приток ювелирных изделий с Востока дал славянским мастерам образцы для подражания. С IX в. вновь стал применяться гончарный круг, хотя для домашних целей по-прежнему использовалась лепная посуда. Как и ранее, были распространены косторезный промысел (проколки, гребни, рукоятки ножей, кочедыки и амулеты из кости) и обработка дерева. Повсеместно обнаруживаемые пряслица говорят о том, что едва ли не в каждом доме занимались прядением. Предполагают, что славяне во второй половине 1-го тыс. н. э. уже знали горизонтальный ткацкий станок.

Восточнославянское язычество

Религиозные верования славян формировались во времена индоевропейского единства. Они развились из примитивных первобытных представлений и включали, как правило, целый пантеон богов, олицетворявших разные сферы хозяйственной деятельности человека или его социальной практики. Эти боги отчасти сохранились в верованиях славян и после распада индоевропейского единства, однако происходившие изменения выдвигали на первые роли иных богов. Изменения были связаны с повышением значимости земледелия, учащением грабительских и захватнических войн. Однако славяне продолжали почитать Рода, который являлся главным образом объектом женского культа. Он мог как давать жизнь, так и отбирать ее, распоряжаться судьбой человека. Южнославянским языческим пряхам судьбы (Среча и Несреча) в восточнославянском фольклоре соответствуют Доля и Недоля. Считается, что их почитание связано с греческим влиянием: до тесного соприкосновения с греками у славян не было культа судьбы.

Род играл подчиненную роль в славянском пантеоне языческих богов. Среди многочисленных языческих божеств наиболее почитаемым стал бог-громовник: у балтов — Перкунас, а у восточных славян — Перун. Прокопий Кесарийский отмечал: «... они [славяне] считают, что один из богов — создатель молнии — именно он есть единый владыка всего, и ему приносят в жертву быков и всяких жертвенных животных». Об этом сообщает и «Повесть временных лет»: когда в 980 г. Владимир Святославич осуществлял религиозную реформу, он сделал попытку еще больше возвеличить идолов, символизировавших главнейших языческих богов восточных славян: «... постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену, а усъ златъ, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь».

Бог-громовержец Перун был и небесным патроном князя и дружины. В индоевропейской традиции бог грозы связывался с военными функциями и считался покровителем воинов. «Чуждыми мифологическому сознанию населения Древней Руси» исследователи считают божеств иранского происхождения Хорса и Симаргла. Если Хорс, солнечное божество, встречается и в других древнерусских источниках, то о Симаргле никаких сведений не сохранилось (он находит прямые аналогии в иранской мифологии). Хорс не отделяется от Дажьбога, их функции совпадают. Дажьбог, который известен еще с праславянских времен, отождествляется с Солнцем и является сыном Сварога — бога огня. Он — общеславянский бог, а Хорс — восточнославянский бог солнца.

Имя и функции Стрибога точно не выяснены. В «Слове о полку Игореве» «стрибожьими внуками» названы ветры, поэтому есть предположение, что Стрибог был отцом бога ветров, возможно Вия. Он наделяется функциями могучего производителя стихийных явлений, повелителя стихий. Единственное женское божество, вошедшее в пантеон князя Владимира, — Мокошь. Ее имя связывают с корнем слов «мокрый, мокнуть» или с праславянским — «прядение». Мокошь являлась богиней прядения, плетения и других женских домашних работ, была покровительницей сватовства, брака.

Попытка киевского князя Владимира провести религиозную реформу на основе «упорядочения» пантеона языческих богов свидетельствовала о важных изменениях, происходивших в восточнославянском (уже древнерусском) обществе. Укрепление власти киевского князя, создание государственной структуры, изменения в хозяйстве и укладе жизни сказывались на мировоззрении населения древней Руси. Монархический строй оказывался земной моделью для монотеизма. Одним из результатов этих изменений позднее явилось принятие христианства.

Важные изменения в общественно-политической жизни восточных славян

Наряду с развитием хозяйственной деятельности происходили перемены и в социальной области. В новых условиях малые семьи (жена — муж — дети) оказывались способными сами себя прокормить. Родовые общины распались еще раньше, трансформировавшись в патриархальные большесемейные общины. Шло формирование соседской общины, члены которой были связаны по территориальному, а не родственному принципу. Славянское общество оказывалось способным содержать группу людей, не задействованных в непосредственном производстве. Эти люди становились профессиональными управленцами или посредниками в духовной жизни человека. Функция руководства (военного или повседневного — урегулирование конфликтов внутри общества, суд) переходила в руки узкой группы людей, становилась наследственной. Стала выделяться родовая знать, владевшая богатством, а также племенные вожди (князья). Первоначально князья в славянской среде — исключительно военные предводители. Продолжали играть заметную роль в общественной жизни славян и старейшины. Вначале это были умудренные жизненным опытом люди. Характерно и функционирование органа народного самоуправления — веча.

Большую роль у славян, как и во всех обществах, находившихся на стадии, непосредственно предшествовавшей созданию государства, играла военная добыча. Племенные вожди возглавляли набеги на Византию для добычи там рабов и предметов роскоши. Часть награбленного князья распределяли между соплеменниками, что повышало их авторитет не только как предводителей походов, но и как щедрых благотворителей. Вокруг князей складывались дружины — группы постоянных боевых соратников, профессиональных воинов, советников и даже друзей князя. Хотя свою роль не утратило и всеобщее вооружение народа, ополчение. Считается, что появление дружины является важным этапом в превращении власти князя из родоплеменной в государственную.

Усиление княжеской власти приводило к тому, что у восточных славян, вероятно, уже в VIII в. возникли так называемые «племенные княжения». В летописных рассказах не существует обозначений для этнокультурных и политических общностей различных уровней, все они носят название «племя». Основным признаком выделения племенных княжений является наличие в них княжеской власти. По летописцу, «свое княжение» было у полян, древлян, дреговичей, ильменских словен и полочан. В византийских источниках славянские этнополитические объединения называются «Славиниями». Так, Константин Багрянородный писал о существовании «Славиний»: «вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян», т. е. древлян, дреговичей, кривичей и северян. Поэтому и современные историки условно называют эти объединения «Славиниями», выделяя два типа: «племенные княжества» и «союзы племенных княжеств». В племенных княжениях сформировалась наследственная княжеская власть с широкими полномочиями, хотя сохранялся институт народного собрания — высшего органа самоуправления. Племенные княжения еще не были государствами, их можно охарактеризовать термином, заимствованным из политической антропологии, — «чифдом», т. е. «вождества».

И в IX—X вв. продолжались миграции славян: большие массы населения пришли в Восточную Европу из Среднего Подунавья, что было связано с разгромом венграми Великоморавской державы. Пришельцы расселились по всему восточнославянскому региону, принеся передовые навыки в ремесле и сельском хозяйстве, идею государственности.

В IX—X вв. в результате произошедших перемен в славянском обществе активизировалось развитие торговли, шло формирование денежной системы, стали возникать города как торговые, ремесленные, военно-политические и идеологические центры. Именно городское население, формировавшееся из представителей разных племен и регионов, становилось основой для создания единой материальной и духовной культуры на всей территории Руси и в конечном итоге возникновения древнерусской народности. В конце IX в. в Восточной Европе формировалось древнерусское государство — Древняя (Киевская) Русь.

Глава 2. Древняя Русь. Конец IX — начало XII в.

«Люди Севера» и Западная Европа

Для большей части населения Европы IX в. прошел в постоянном страхе перед набегами организованных грабителей. В итальянском г. Модена жители возносили молитвы «против стрел венгерцев», на севере Франции сложили молитву «от свирепых норманнов». Настоящий шок испытали жители западноевропейских городов в связи с жестокостью выходцев из Скандинавии норманнов (букв. «людей Севера») — данов, свеонов, ётов, норвежцев. После распада Франкской империи (843) организовать защиту населения оказались неспособны и государственная власть, и отдельные феодалы.

«Люди Севера» в разных странах были известны под разными именами: во Франции — как норманны, в Англии — датчане, в Ирландии — финнгалл («светлые чужеземцы» — норвежцы) и дубгалл («темные чужеземцы» — датчане), в Германии — аскеманны, в арабской Испании — ал-урдуманийун, в Византии — варанги, среди восточных славян — варяги. На родине они звались викингами. По одному из многих предположений, это название происходило от глагола vikja — «уходить на сторону, сворачивать» и обозначало человека, покинувшего родину и ушедшего пиратствовать в море. Земледелец легко на лето или несколько сезонов уходил в viking, чтобы потом вернуться к своему прежнему занятию. «Варяга» древнерусских источников связывают с понятием var — «клятва, присяга, договор, соглашение» — и производным от него vаringr — «союзник, член корпорации».

Термины «варяг» и «викинг» не имели этнического значения. Так, для арабов «варяг» — это воин-купец с побережья Балтийского моря. Название выходцев из Скандинавии некоторое время могло подменяться и термином «русы». В источниках различного происхождения (в том числе и в «Повести временных лет») русы отождествляются со скандинавами (точнее — со свеонами). Со временем термин «русы» прочно утвердился за восточнославянским населением, но западноевропейские авторы часто путали русов с «северными людьми». Епископ Кремоны Лиутпранд (X в.) писал: «Есть некий народ, живущий в северной части, который по физическим признакам греки называют русами, а мы по положению местности называем норманнами».

Начало эпохи викингов традиционно связывается с трагическим событием 8 июня 793 г., хотя разбойничьи нападения «люди Севера» совершали и раньше. В этот день «язычники» обрушились на монастырь Святого Кутберта на о. Линдисфарн у восточного побережья Англии. С этого времени нападения викингов стали постоянными. По судоходным рекам викинги проникали вглубь континента. Дважды подвергался разграблению Париж, другие европейские города: Кельн, Руан, Нант, Орлеан, Бордо, Лондон, Йорк. На некоторое время викинги подчинили Англию. Не имея возможности противостоять набегам, европейцы часто прибегали к практике откупа, и сбор денег для викингов стал чуть ли не государственной политикой западноевропейских правителей.

Причины чрезвычайной активности скандинавов историки видят, прежде всего, в социально-экономических процессах, происходивших в их обществе. Социальное расслоение и разрушение родового строя привели к появлению племенной аристократии и руководителей общин. В условиях, когда еще не сложился государственный аппарат, который обеспечивал стабильное материальное благополучие верхушки общества за счет основной массы населения, производившего блага, военно-грабительские мероприятия и международная торговля были едва ли не единственными, хотя и рискованными, возможностями получить значительное богатство. Возможно, свою роль сыграло и увеличение населения в Скандинавии, что привело к нехватке земель для земледелия и скотоводства и к обеднению населения.

Постепенно от грабежа викинги переходили к более «цивилизованным» формам контактов с европейскими народами: взимали дани-откупа, утверждались на завоеванных территориях, а позднее — нанимались на военную службу (в том числе и у восточных славян). Дальнейшее развитие получила и международная торговля. В Скандинавии появились крупные торговые центры — Нидарос, Каупанг (Норвегия), Бирка, Орхус (Швеция) и Хедебю (в современной Германии).

Викинги в восточнославянской среде

Различные формы экспансии викингов были применимы и по отношению к Восточной Европе, но грабить здесь было нечего, так как не было крупных торговых центров — городов и монастырей. Малочисленность и рассеянность населения лишала легкой возможности приобрести рабов. Но через Восточную Европу, богатую пушным зверем и пчелиными бортями, проходили важные торговые пути на богатейшие рынки Востока. Поэтому здесь викинг-пират должен был превратиться в варяга-купца.

Уже в середине VIII в. недалеко от впадения р. Волхов в Ладожское озеро возникло скандинавское поселение — Ладога (от финского названия Волхова — Alode-jogi, т. е. «Нижняя река»). Славяне не участвовали в строительстве этого поселения и появились в этих местах на пару десятилетий позже. В Ладогу, а затем вглубь территории Восточной Европы проникали главным образом выходцы из Швеции, хотя археологические материалы свидетельствуют и о присутствии здесь норвежцев. Ладога была не только крупным торговым, но и ремесленным центром. Здесь находились косторезные, бронзолитейные и стеклодельные мастерские, работавшие на экспорт. Примитивные изделия скандинавских ремесленников мало интересовали потребителей на Востоке и в Западной Европе и шли для обмена у местного населения на меха.

Позднее скандинавское присутствие обнаруживается вдоль Великого Волжского пути. Спорным остается вопрос о том, кого следует называть основателями Рюрикова Городища (предшественника Новгорода), Тимерёва и Михайловского (оба близ Ярославля). Существует мнение, что это были преимущественно скандинавские поселения, хотя более вероятно, что население этих и других торгово-ремесленных поселений было разноэтничным. Скандинавы проникали в уже существовавшие поселения, которые находились на важном торговом пути. Основной их задачей являлось участие в торговле. В первой половине X в. с появлением торгового пути «из варяг в греки» в его ключевых пунктах зафиксированы скандинавские следы (Гнёздово-Смоленск, Шестовицы близ Чернигова и др.). Скандинавы-варяги в большинстве случаев не инициировали торговлю, а пользовались уже существовавшими путями и центрами. Контроль над ними давал значительные выгоды.

Чтобы приобрести богатство в Восточной Европе, скандинавы вынуждены были принять участие наряду с торговой в контрольной деятельности и в итоге интегрироваться в состав местного общества. Они превращались в дружинников древнерусских князей, признав в конечном итоге доминирование в восточнославянском регионе нового государственного образования. Но в середине IX в. для норманнов еще была характерной привычная форма экспансии, заключавшаяся в завоевании и подчинении местного населения.

Информация письменных источников о «насилиях» скандинавов в середине — второй половине IX в. дополняется археологическими данными о сожжении целого ряда поселений: так, поселение на месте будущего Изборска было разрушено агрессорами, носившими оружие североевропейского типа. Сбор дани с подчиненных племен приобретал все большее значение по мере расширения участия скандинавов в международной торговле. Дань взималась «белыми веверицами» — мех более всего интересовал восточных купцов. Увеличение сбора дани требовало создания властных структур в тех обществах, которые подверглись принуждению со стороны скандинавов. В итоге это станет одной из причин возникновения центральной власти, хотя внутренние противоречия в восточнославянских племенах сами по себе требовали урегулирования.

Протяженный торговый путь представлял собой не просто дорогу, по которой двигались купцы. Его функционирование потребовало организации поселений для обслуживания путешественников, пунктов, контролировавших опасные участки, центров для торговли с местным населением и сбора дани. Таким образом, торговый путь, вовлекая окружающие территории и население в сферу своего функционирования, играл консолидирующую роль. Скандинавы-варяги стремились взять торговые пути Восточной Европы под свой контроль.

Происхождение термина «русь»

Вопрос о происхождении этнонима и хоронима «русь» (Русь) даже для современного уровня развития исторической науки остается во многом не решенным. Тем не менее все большее признание получает мнение о его скандинавском происхождении. Сторонники скандинавской этимологии отмечают эволюцию содержания термина «русь», отражающую важнейшие этносоциальные сдвиги в восточнославянском обществе. Истоки этого термина находят в период, когда славяне еще не освоили просторы севера Восточной Европы и они были населены западнофинскими племенами, находившимися в тесных контактах со скандинавами в «дославянское время». Примером заимствования является финское слово ruotsi (у эстов — roots, у ливов — ruots, у води и карелов — rotsi). Это слово и его производные означали «Швеция» или «швед». По мере продвижения на восток значение этого слова меняется: в ряде саамских и карельских диалектах оно означает уже как шведов, так и русских. Видимо, местные племена называли одним термином пришлых иноземцев, собиравших с них дань.

Предполагают, что финское ruotsi происходит от древнешведского rōþer — «гребля, судоходство, плаванье». Производным от этого словом могли называть себя скандинавы, проникавшие на территорию финских племен. В Восточной Европе викинги превратились в гребцов-ruotsi, подревнерусски — в «русь». Спорным остается вопрос о появлении формы термина «русь» с написанием через «о» (византийского ros и Rhos Бертинских анналов). Предполагают, что эта форма могла быть заимствована прямо от скандинавов, как самоназвание дружины правителей, ставших во главе восточнославянских политических объединений. Из Византии такая передача этнонима попала в Бертинские анналы.

Термин, по-славянски звучавший как «русь», со временем приобрел этносоциальное значение в новой ситуации, сложившейся в Восточной Европе в связи с расселением славян и формированием первых потестарных образований. «Русью» стала зваться княжеская дружина, в которой первоначально преобладали скандинавы. Как князь, так и его дружина представляли собой надплеменную, нейтральную силу, которая не была включена во внутренние противоречия восточнославянского общества. Таким же нейтральным было и самоназвание оказавшихся в Восточной

Европе скандинавов, перенесенное на княжескую дружину. Полиэтничный характер дружины способствовал быстрому размыванию первоначальной этнической принадлежности названия «русь» к скандинавам. Уже в договорах с Византией начала X в. термины «русь» и «русский» связывались со всей территорией, подвластной «великому князю русскому». В итоге — политическое объединение привело к возникновению расширительного понятия «Русь», «Русская земля».

Наряду с мнением о скандинавском происхождении термина «русь» существует предположение о «южнорусской», или «среднеднепровской», его этимологии. Некоторые историки и археологи (в частности, Б. А. Рыбаков) считают тождественными этноним «русь» и гидроним Рось (древнерусское Ръсь — правый приток Днепра), этимология которого не выяснена. Среди современных исследователей существуют и сторонники «кельтской» этимологии термина «русь»: кельтское племя рутены еще до нашей эры обосновалось на юге Франции, предположительно переселившись с о. Рюген в Прибалтике. И якобы эти «рутены-русы» были приглашены славяно-финской конфедерацией племен и дали название позднейшему Древнерусскому государству. Еще более фантастичными выглядят утверждения, что носителями наименования в середине 1-го тыс. н. э. были еврейские купцы рахданиты, которые вели трансъевропейскую торговлю и, смешавшись с фризскими купцами и скандинавскими викингами, образовали на Волге политическое объединение, ставшее основой Древнерусского государства. Существует также мнение о «готской» этимологии слова «русь». Не находит поддержки «исконно славянская» этимология корня рус- от общеславянского слова со значением «русый» либо «плыть, течь». Выдвинута гипотеза и об индоарийской этимологии слова «русь».

Таким образом, ни одна из множества гипотез о происхождении термина «русь» не может быть признана абсолютно доказанной. Наиболее убедительной выглядит скандинавская версия.

Торговые пути Восточной Европы

В 770-х гг. скандинавами был открыт Великий Волжский путь, который связал Северное и Балтийское моря с Каспийским морем, а Британию и Голландию с Ираном и Ираком. Установление контроля над средиземноморской и балтийской торговлей приносило значительные выгоды. Основной маршрут этого пути пролегал из Балтийского моря в Финский залив, далее по р. Неве, Ладожскому озеру, р. Волхов, о. Ильмень. К истоку Волги вел так называемый Селигерский путь по рекам Поле, Явони, озеру Селигер и реке Селижаровке. Затем путь пролегал по Волге и Каспийскому морю. От южного побережья Каспия шла сухопутная дорога до г. Рей, называвшегося «торговым центром мира», и дальше до Багдада. Купцы за год могли совершить не более одного путешествия по Великому Волжскому пути.

С торговым маршрутом по Волге были тесно связаны так называемый пушной путь по Каме, пути по Вятке, Оке, Клязьме, Которосле, Мсте. Балтийское море связывала с истоком Волги и р. Западная Двина. Самостоятельное значение имел Донской путь, который сближался с Волжским у г. Калач у «переволоки». У арабо-персидских авторов IX—X вв. не всегда разделялись нижнее течение Волги (Алила, Итиля) и участок Дона от излучины до устья, которые могли называться «рекой славян».

Поскольку арабские купцы не проникали севернее Булгара, столицы Волжской Булгарии, да и в этом городе бывали редко из-за ограничительной политики Хазарского каганата, то в восточных сочинениях содержатся очень смутные представления о значительной части Великого Волжского пути. Отнесение какой-то части Волги к русам привело к тому, что в арабо-персидских географических сочинениях X в. появился гидроним Нахр ар-рус — «Русская река», обозначавший Волгу или ее приток. Об активном использовании русами Волжского пути в северной его части имеются скудные данные у восточных авторов Ибн Руста, Гардизи и Ибн Фадлана.

Маршруты торговых путей хорошо просматриваются по находкам монет — арабских серебряных дирхемов. Арабы выставляли на международный рынок первоклассную ремесленную продукцию, при этом огромные доходы двора халифа позволяли вести дальнюю торговлю. На вновь построенном в Багдаде монетном дворе была развернута чеканка высококачественных серебряных дирхемов (только со второй трети X в. арабский дирхем утрачивает свою стабильность). Из-за активного обмена на меха, рабов и другие популярные товары дирхемы постепенно оседали (в том числе в виде кладов) в Европе. В Восточной Европе многочисленные клады дирхемов IX в. обнаружены в бассейне Оки, на левобережье Днепра, по Десне и Сейму, а также на берегах Волхова. То есть подчиненные хазарам славяне не только могли выплачивать дань, но и были способны накапливать богатства, участвуя в торговле. На территории Ладоги обнаружены в кладах и отдельно монеты, чеканенные в 749—788 гг., и одна монета — в 699—700 гг. Количество кладов в бассейне Волхова, которые археологи относят к началу IX в., увеличивается, что свидетельствует об активизации торгово-экономической жизни. Через Ладогу проходило основное торговое движение в страны Балтийского региона и от трети до половины всех попавших на Русь в IX—X вв. дирхемов реэкспортировалось в Европу. Более чем в 1,5 тыс. кладах Балтики обнаружено около 150 тыс. арабских монет (в Швеции — 60 тыс.). Все известные поселения IX в. на северо-западе Руси располагались на реках и озерах, образовывавших торговую магистраль.

Более конкретные сведения приводят восточные авторы о Донском пути. Путь от низовьев Дона, по нижней Волге и далее на юг Каспия у персидского географа Ибн Хордадбеха (IX в.) называется традиционным путем купцов-русов (вероятно, это норманны). Наряду со скандинавами в международную торговлю включились и славяне, которые стали доминировать. В Джурджане, на южном побережье Каспийского моря, купцы-русы продавали все свои товары, но иногда они следовали до Багдада, выплачивая десятину византийским и хазарским властям. Ибн ал-Факих в начале X в. вместо купцов-русов называет славян, которые «от славянских окраин» добираются до «Румийского моря», чтобы затем вернуться в «Славонию». Другой маршрут проходил от «моря славян» по «реке славян» до «хазарского рукава» и далее на юг Каспия. Предполагают, что под «морем славян» подразумевалась Балтика. Внутри восточнославянских земель торговля находилась в руках купцов-русов.

Торговые пошлины были главной статьей дохода Хазарского каганата, контролировавшего ключевой пункт Великого Волжского пути. В 30-х гг. VIII в. после поражения хазар в войне с арабами столица Хазарии была перенесена из Самандара в устье Волги, где возник город Атиль (Итиль). Международная торговля способствовала расцвету и Волжской Булгарии. Ал-Истахри и Ибн Хаукаль (X в.) упоминают о дороге Итиль — Булгар как об обычном наезженном маршруте. В первой половине X в. был освоен прямой торговый путь из Булгара в Киев, о чем позволяют судить сообщения тех же авторов, данные археологии применительно к XI—XII вв. В X в. активно функционировал другой сухопутный торговый маршрут из Булгара в Среднюю Азию (Хорезм и Хорасан), вдоль которого также обнаружены караван-сараи и колодцы X—XI вв. О том, что пушнина привозилась в Булгар из земли славян и далее переправлялась в Хорезм или Хорасан, сообщают восточные авторы X в. Ибн Хаукаль, ал-Мас’уди, ал-Макуддаси. Ибн Русте и вслед за ним Гардизи писали, что русы пользуются «соломоновыми мечами». Местом их производства был предположительно Хорасан.

Возможно, уже в IX в. существовал еще один торговый маршрут, называемый в современных исследованиях путем «из немец в хазары». Предполагают, что проходил он через Киев, далее вниз по Днепру, вверх по Дунаю до Баварской восточной марки, где находилось местечко под названием Ruzaramarcha. «Раффельштеттенский устав» начала X в. свидетельствует о приходе в Восточную Баварию для торговли славян «от ругов или богемов». Путь «из немец в хазары» был составной частью трансъевропейской торговой магистрали Кордова — Южная Франция — Восточная Бавария — Русь — Хазария. Позднее в связи с появлением в Паннонии венгров маршрут пути изменился на Киев — Краков — Прагу.

Появление новых и активизация старых маршрутов в конце IX — первой половине X в. связывается с торговой блокадой Хазарского каганата. В 80-х гг. IX в. князь Олег, захвативший власть в Киеве, освободил от дани хазарам племена северян и радимичей. В ответ Хазария перекрыла приток серебра в Восточную Европу и далее в Скандинавию. Возможно, осложнения в торговле с восточными странами возникли также из-за происходивших изменений на обширных степных просторах Восточной Европы (в Степи) — появления новых кочевников-печенегов. Только в 10-х гг. X в. поток серебра с востока благодаря новым путям возобновился.

Первый кризис с поступлением восточного серебра в конце IX в. стал одной из причин формирования нового торгового пути, называемого «становым хребтом Древнерусского государства» — пути «из варяг в греки». Главной составляющей этого пути являлась р. Днепр. Прокладка днепровского пути обусловила активность в этом направлении скандинавов (до начала X в. их следы в Среднем Поднепровье не прослеживались), а также первые внешнеполитические акции киевских князей, приступивших к объединению под своей властью всех восточнославянских племенных союзов.

Сведения и представления о восточных славянах арабо-персидских авторов

Восточная Европа представляла ценность для достаточно развитого арабского мира только как источник ресурсов, наиболее привлекательными из которых были меха. Так, Ибн Хордадбех писал: «Что же касается до русских купцов — а они вид славян, — то они вывозят бобровый мех и мех черной лисицы и мечи из самых отдаленных (частей) страны Славян к Румскому морю». Арабский литератор ал-Джахиз в первой половине IX в. упоминал о хазарских и хорезмийских белках, которые происходили из Восточной Европы. Белки, бобры и лисицы, да еще славяне-евнухи — это своеобразная раннесредневековая «визитная карточка» восточных славян для арабских ученых.

В X в., когда уже определенно можно говорить о существовании восточнославянского государства и активном участии славян в международной торговле, в трудах арабо-персидских авторов появляются сведения о природных и погодных условиях, этнической ситуации на территории расселения славян и даже об их общественном строе. Но часто трудно понять, о каких славянах идет речь в источнике — южных, западных или восточных. Восточные географы и историки считали наиболее важным представить информацию о том, что, где, у кого можно дешево купить.

Источником сведений о восточных славянах для большинства писателей X—XVII вв. послужило произведение, условно названное «Анонимная записка о народах Восточной Европы», составленное предположительно в Хорасане. Наиболее полно она представлена в трудах Ибн Русте и Гардизи. Рассказ о славянах и русах у Гардизи помещен в главу о тюрках, и все они с населением до Китая включительно называются потомками Яфета. На арабском Востоке принято было считать, что страна славян «ровная, изобильна деревьями, и живут они (славяне) по большей части среди деревьев». Авторы повествуют о занятиях и обычаях славян (изготавливают вино из меда, мертвых сжигают, делают сосуды из дерева, пасут свиней, имеют неизвестные арабам струнные инструменты), их одежде (высокие сапоги, рубашки до лодыжек и сшиты из льна), верованиях («все они огнепоклонники»), вооружении (щиты, дротики, копья). Упоминаются имена верховных правителей славян (Свитмалик, Смутсвит и др.) и славянские города Вантит (или Вабнит) и Хордаб.

В комплексе источников не найти какого-либо этнографического своеобразия отдельных славянских народов, точного определения территории, которую они населяли. Устойчивым остается разделение славян и русов. Последние живут на острове (полуострове или в междуречье), по данным анонимного трактата «Пределы мира», восточнее славян. Их правитель носит титул хакана, и все они народ «плохого нрава, непристойный, нахальный, склонный к ссорам и воинственный». Ситуацию более позднего времени фиксируют сообщения ряда восточных авторов, в которых славянское население Восточной Европы (в целом называемое русами) дифференцируется на три части — этнографические или политические. Ал-Истахри, Ибн Хаукаль (оба авторы X в.) и другие делят русов на три группы: правитель первой, ближайшей к Булгару, сидит в городе Куйаба; вторая называется ас-Славийя; третья же — ал-Арсанийя (вариант — Артания). Первые две группы отождествляются исследователями соответственно с полянским племенным союзом и ильменскими словенами. Относительно же Арсании (Артании) существует целый ряд мнений (анты, мордва-эрзя, Рязань, Пермь, Тмутаракань, Чернигов, Верхнее Поволжье, Волынь, Смоленск и т. д.).