Гарри Поттер и Кубок Огня

— Когда Дудли проносил её до дыр, — холодно бросил Гарри. И в самом деле свитер на нём был огромный — чтобы освободить руки, пришлось закатывать рукава пять раз, и свисал он до колен невероятно мешковатых джинсов.

— Я не позволю тебе разговаривать со мной таким тоном! — заявил дядя Вернон, дрожа от гнева.

Но Гарри не собирался всё это безропотно сносить. Прошли времена, когда он подчинялся идиотским правилам Дурслеев. Он не сидит с Дудли на диете и не позволит лишить себя удовольствия побывать на финале кубка. По крайней мере, сделает всё, что в его силах.

Чтобы успокоиться, Гарри глубоко вдохнул, а затем сказал:

— Значит, мне нельзя поехать на чемпионат? Ладно. Можно тогда я пойду? Мне нужно закончить письмо Сириусу. Ну, знаете — моему крёстному.

В точку! Ему удалось произнести волшебное слово. Багрянец стал пятнами сходить с дядиного лица, и оно сделалось похоже на плохо перемешанное черносмородиновое мороженое.

— А вы... переписываетесь? — псевдоспокойным тоном спросил дядя Вернон. Но Гарри видел, как зрачки маленьких глазок от страха съёжились.

— А?.. Ага, — небрежно обронил Гарри. — Я уже, кажется, давно ему не писал. Ещё подумает, будто случилось что, если не объявлюсь.

И умолк, наслаждаясь произведённым эффектом. Он почти что видел, как под густыми и тёмными, расчёсанными на ровный пробор дядиными волосами заворочались шестерёнки. Если запретить Гарри писать Сириусу, тот может заподозрить, что с крестником плохо обращаются. Если запретить Гарри поехать на матч, он пожалуется Сириусу, и тот узнает наверняка, что с крестником обращаются плохо. То есть оставалось одно. Гарри наблюдал, как в дядиной голове формируется решение, — словно большое усатое лицо было прозрачным. Гарри старался не улыбаться и смотреть пусто. Наконец...

— Ладно. Езжай на этот свой идиотский... этот дурацкий... на кубок этот твой. Только напиши своим... как их... Уизли, что ли, пусть сами тебя забирают. У меня нет времени возить тебя по всей стране. И можешь остаться у них до конца лета. Да, и напиши своему... крёстному, скажи... скажи, что едешь на матч.

— Вот и хорошо, — радостно ответил Гарри.

И направился к двери, еле сдерживая желание подпрыгнуть и заорать от восторга. Он едет!.. Едет к Уизли и увидит финал!

В прихожей он чуть не столкнулся с Дудли — тот ошивался под дверью в надежде подслушать, как ругают Гарри. Довольная улыбка Гарри его явно потрясла.

— Завтрак был замечательный, правда? — невинно сказал Гарри. — Я прямо объелся — а ты?

Дудли оторопел, а Гарри расхохотался и, прыгая через две ступеньки, взлетел наверх и скрылся в своей комнате.

Первым делом он увидел, что Хедвига вернулась. Она сидела в клетке, смотрела на Гарри огромными янтарными глазами и щёлкала клювом, давая понять, что недовольна. Кем, стало ясно почти мгновенно.

— ОЙ! — вскрикнул Гарри.

Ему в висок врезался маленький, серый и пернатый теннисный мячик. Гарри возмущённо потёр голову, недоуменно поднял глаза и увидел крошечного совёнка, такого маленького, что легко поместится на ладони. Совёнок с жужжанием носился по комнате, как запущенная петарда. Тут Гарри заметил, что совёнок бросил к его ногам письмо. Он наклонился, узнал почерк Рона и вскрыл конверт. Внутри лежала наспех нацарапанная записка. 

Гарри! ПАПА ДОСТАЛ БИЛЕТЫ!!! Матч Ирландия — Болгария, в понедельник вечером. Мама написала муглам, чтобы они разрешили тебе приехать к нам. Может, они уже получили письмо, не знаю, сколько идёт мугловая почта. На всякий случай решил послать тебе со Свином записку.

На слове «Свин» Гарри вытаращил глаза, а затем посмотрел на крошечную птичку — та сосредоточенно наворачивала круги вокруг люстры. Никогда он не видел ничего менее похожего на свинью. Может, не разобрал почерк? Он продолжил читать: 

Мы тебя заберём в любом случае, нравится это муглам или нет, не пропускать же тебе кубок, только мама с папой сказали, что для приличия надо сначала спросить. Если муглы скажут «да», срочно посылай Свина обратно с ответом, и мы заберём тебя в пять часов в воскресенье. Если скажут «нет», срочно посылай Свина с ответом, и мы всё равно заберём тебя в пять часов в воскресенье.

Гермиона явится сегодня после обеда. Перси пошёл работать — в департамент международного магического сотрудничества. Пока будешь у нас, ни слова про заграницу, а то он занудит тебя так, что от скуки штаны сползут.

Увидимся!

Рон

— Да угомонись ты! — прикрикнул Гарри. Совёнок трепыхал крылышками у него над головой и отчаянно клекотал от (только и мог предположить Гарри) гордости: он сумел не просто доставить письмо, но к тому же по назначению. — Иди сюда, понесёшь обратно ответ!

Совёнок плюхнулся на клетку Хедвиги. Та смерила его ледяным взором — мол, только посмей приблизиться.

Гарри схватил орлиное перо, чистый лист пергамента и написал:

Рон, всё в порядке, муглы разрешили. Увидимся завтра в пять. Я не доживу!

Гарри

Он скатал записку в комочек и привязал его к крошечной лапке — с превеликим трудом, потому что совёнок подпрыгивал на месте от нетерпения. Как только записку приладили, совёнок взмыл в воздух. С бешеной скоростью он вылетел в окно и был таков.

Гарри повернулся к Хедвиге:

— Как насчёт долгого путешествия?

Хедвига с достоинством ухнула.

— Отнесёшь это Сириусу? — попросил Гарри, взяв письмо. — Подожди... я только закончу.

Он развернул пергамент и торопливо добавил постскриптум: 

P.S. Если захочешь со мной связаться, я буду у Рона Уизли до конца лета. Его папа достал билеты на финал квидишного кубка!

Закончив письмо, он привязал его к лапке Хедвиги; та держалась на удивление чинно, будто желала показать, как должна себя вести настоящая почтовая сова.

— Возвращайся к Рону, я буду у него. Хорошо? — сказал Гарри.

Она любовно ущипнула его за палец, а затем с мягким шелестом расправила огромные крылья и бесшумно вылетела в окно.

Гарри проводил её взглядом, а потом заполз под кровать, отодвинул  половицу и достал большой кусок именинного пирога. Он ел, сидя на полу, и его переполняло небывалое счастье. Он ест пирог, а Дудли — паршивый грейпфрут; сегодня солнечный летний день, завтра Гарри отсюда уедет, шрам больше не болит, и скоро квидишный финал. Сейчас почти невозможно было нервничать — даже из-за Лорда Вольдеморта.

Глава четвёртая. Возвращение в «Гнездо»

К двенадцати часам следующего дня Гарри сложил в сундук школьные принадлежности, а также самые драгоценные свои сокровища — унаследованный от отца плащ-невидимку, подаренную Сириусом метлу и волшебную карту «Хогварца», полученную в прошлом году от Фреда с Джорджем. Он выгреб еду из тайного хранилища под половицей, дважды перепроверил все закутки на предмет забытых учебников и перьев, а затем снял со стены самодельный календарик, на котором вычёркивал дни, оставшиеся до первого сентября.

Атмосфера в доме № 4 по Бирючинной улице накалилась до предела. Неизбежное появление в доме колдовской делегации пугало и злило Дурслеев. Когда Гарри известил дядю Вернона, что Уизли будут уже завтра в пять вечера, тот встревожился до крайности.

— Надеюсь, ты сказал, чтоб они оделись нормально, эти типы, — сразу же зарычал он. — Знаю я, что вы на себя напяливаете. В общем, пусть оденутся по-человечески — им же лучше. Вот так.

Гарри охватило нехорошее предчувствие. Ему не доводилось видеть родителей Рона в чём-нибудь, с точки зрения Дурслеев, человеческом. Дети их, может, в каникулы и надевали мугловую одежду, но мистер и миссис Уизли обычно носили длинные колдовские мантии, к тому же потрёпанные. Гарри мало беспокоило мнение соседей, но он опасался за своих родственников — вдруг они нахамят Уизли, если те явятся в дом этакими типичными колдунами.

Сам дядя Вернон надел лучший костюм. Не из гостеприимства, нет; Гарри точно знал, что дядя просто хочет выглядеть грозно и внушительно. Дудли, наоборот, весь съёжился. Не потому, что диета наконец-то подействовала, а от страха. Первое же столкновение со взрослым колдуном закончилось для Дудли плачевно: тогда из прорехи в штанах у него высовывался поросячий хвостик, и родители заплатили немалые деньги за его удаление в частной лондонской клинике. Вовсе не удивительно, что сейчас Дудли то и дело нервно оглаживал сзади брюки и по комнатам передвигался бочком, чтобы ненароком не подставить неприятелю ту же мишень.

За обедом все молчали. Дудли даже не возмущался из-за меню (творога с тёртым сельдереем). Тётя Петуния вообще ничего не ела. Она сидела, обхватив себя руками и поджав губы, и, кажется, прикусывала язык, сдерживая обвинения, которые ей так хотелось бросить Гарри в лицо.

— Они, конечно, приедут на машине? — гавкнул дядя Вернон через стол.

— Ммм, — сказал Гарри.

Об этом он почему-то не думал. Действительно, как Уизли будут его забирать? Машины у них больше нет: старенький «форд-Англия» давно одичал и бегает теперь где-то в Запретном лесу вокруг «Хогварца». Правда, в том году мистер Уизли одолжил машину в министерстве — может, и в этом тоже?

— Наверно, — решил Гарри.

Дядя Вернон фыркнул в усы. В обычных условиях он непременно спросил бы, какая у мистера Уизли машина; как правило, он судил о людях по размерам и стоимости их автомобилей. Впрочем, сомнительно, чтобы он проникся уважением к мистеру Уизли, даже если бы тот приехал на «феррари».

Всю вторую половину дня Гарри провёл у себя в комнате; он не мог больше смотреть на тётю Петунию, которая каждые пять секунд тревожно поглядывала в окно сквозь тюлевую занавеску, словно по радио предупредили, что из зоопарка сбежал носорог. В гостиную Гарри спустился без четверти пять.

Тётя Петуния конвульсивно расправляла диванные подушки. Дядя Вернон изображал, будто читает газету, но его крохотные глазки не двигались. Гарри готов был поклясться, что дядя изо всех сил прислушивается, не едет ли машина. Дудли забился в кресло, запихнул под себя мясистые руки и крепко обхватил объект предполагаемого нападения. Напряжение стало невыносимо; Гарри вышел и уселся на лестнице, уставившись на часы. Сердце от волнения бешено билось в груди.

Но стрелка подошла к пяти часам и двинулась дальше. Дядя Вернон, потея в костюме, отворил парадную дверь, высунулся, воровато оглядел улицу и поспешно втянул голову обратно.

— Они опаздывают! — упрекнул он Гарри.

— Да, — ответил Гарри. — Наверно... э-э-э... пробки...

Десять минут шестого... четверть шестого... Гарри и сам уже забеспокоился. В половине шестого он услышал из гостиной приглушённое нервическое бормотание:

— Никакого такта.

— А вдруг у нас назначена встреча!

— Может, думают, если явиться попозже, их пригласят к ужину?

— Ну вот это уж дудки, — заявил дядя Вернон. Гарри услышал, как он встал и начал мерить шагами комнату. — Возьмут мальчишку и пускай убираются, нечего им тут ошиваться. Если, конечно, они вообще приедут. День, что ли, перепутали? Я так скажу, эти граждане пунктуальность не ценят. Или ездят на консервной банке, которая, конечно, сломалась по доро... А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Гарри вскочил. Судя по звукам в гостиной, все трое Дурелеев в панике бегали по комнате. Спустя мгновение оттуда в совершеннейшем ужасе вылетел Дудли.

— В чём дело? — спросил Гарри. — Что случилось?

Но Дудли был не в состоянии говорить. Хватаясь за ягодицы, он укатился в кухню, торопясь изо всех сил. Гарри поспешил в гостиную.

В заложенном кирпичами настоящем камине, у которого стоял включённый в розетку камин электрический, что-то громко стучало и царапалось.

— Что там? — хрипло выдохнула тётя Петуния. Она прижалась спиной к дальней стене и в ужасе смотрела на камин. — Что это такое, Вернон?

Она оставалась в неведении совсем недолго. Из-за стены послышались голоса.

— Ой! Фред, нет... назад, назад, тут какая-то ошибка... скажи Джорджу, чтобы он не... Ой!.. Джордж, нет, здесь нет места, быстро назад, скажи Рону...

— Пап, может, Гарри нас услышит... Может, он нас выпустит?..

По стене забарабанили кулаки.

— Гарри! Гарри, ты нас слышишь?

Дурслеи напустились на Гарри как две разъярённые росомахи.

— Что это за номера? — взревел дядя Вернон. — Что там происходит?

— Они... они хотели прилететь на кружаной муке. — Гарри невероятным усилием сдерживал истерический хохот. — Они могут путешествовать в огне — только у вас камин заложен — погодите...

Он подошёл к камину и закричал в стену:

— Мистер Уизли! Вы меня слышите?

За стеной прекратили барабанить, и кто-то произнёс: «Ш-ш-ш!»

— Мистер Уизли, это я, Гарри... Здесь камин кирпичами заложен. Вы не пройдёте.

— Проклятье! — сказал голос мистера Уизли. — Какого лешего камин-то перекрывать?

— У них электрический, — объяснил Гарри.

— Правда? — восхитился голос мистера Уизли. — Эклектический? Со штепселем? Мать честная, я должен это увидеть... дайте-ка подумать... Ой! Рон!

Голос Рона присоединился к остальным:

— Вы чего тут? Что-нибудь не так?

— Конечно нет, Рон! — раздался голос Фреда, очень саркастичный. — Всё так, именно об этом мы всю жизнь и мечтали.

— Ага, мы тут кайф ловим, — поддержал Джордж, судя по сдавленному голосу, припечатанный к стене.

— Мальчики, мальчики... — рассеянно укорил мистер Уизли. — Я думаю, что нам... да... больше ничего не остаётся... Гарри, в сторонку.

Гарри отошёл к дивану. Дядя Вернон, наоборот, приблизился к стене.

— Постойте! — закричал он в камин. — Что вы собираетесь де?..

БАМ!

Электрический камин полетел через всю комнату — стена за ним развалилась, выпустив облака пыли и щебёнки вместе с мистером Уизли, Фредом, Джорджем и Роном. Тётя Петуния завизжала, попятилась, споткнулась о кофейный столик и стала валиться навзничь; дядя Вернон едва успел её поймать и, разинув рот, безмолвно уставился на Уизли. Те, все до единого, были рыжие, а Фред с Джорджем вообще идентичны до последней веснушки.

— Так-то лучше, — тяжело выдохнул мистер Уизли, отряхивая от пыли длинную зелёную мантию и поправляя очки. — А! Вы, должно быть, дядя и тётя Гарри?

Высокий, худой, лысеющий, он двинулся к дяде Вернону, протягивая руку, но тот отступил на несколько шагов назад, волоча и жену. Дядя попросту лишился дара речи. Извёстка запорошила его лучший костюм, усы и волосы, и он словно постарел на тридцать лет.

— Э-э-э... мда... Приношу извинения, — мистер Уизли опустил руку и через плечо оглянулся на взорванную стену. — Это я виноват, мне и в голову не пришло, что мы не сможем здесь выйти. Видите ли, я подсоединил ваш камин к кружаной сети — только на сегодня, понимаете, чтобы забрать Гарри. Строго говоря, мугловые камины подсоединять запрещено, но у меня есть один весьма нужный человечек в кружаной диспетчерской, так он по моей просьбе устроил... Вы не волнуйтесь, я моментально всё исправлю. Я только зажгу огонь, отправлю мальчиков, починю ваш камин, а уж после дезаппарирую.

Гарри готов был поставить любую сумму на то, что Дурслеи не поняли ни слова. Будто громом поражённые, они пялились на мистера Уизли. Пошатываясь, тётя Петуния выпрямилась и спряталась за дядю Вернона.

— Привет, Гарри! — радостно поздоровался мистер Уизли. — Сундук собрал?

— Он наверху, — улыбнулся в ответ Гарри.

— Мы притащим, — тут же заявил Фред. Подмигнув Гарри, они с Джорджем выбежали из комнаты. Они уже знали, где его спальня, потому что однажды спасали его оттуда во мраке ночи. Гарри подозревал, что близнецы рассчитывают хоть одним глазком взглянуть на Дудли; они много о нём слышали.

— Что ж, — мистер Уизли слегка развёл руками, подыскивая слова, чтобы прервать очень неприятное молчание. — У вас тут очень... э-э-э... уютно...

Поскольку в настоящий момент обычно безупречная комната была покрыта пылью и усеяна обломками кирпичей, его замечание не нашло у Дурслеев тёплого отклика. Дядя Вернон побагровел, а тётя Петуния снова прикусила язык. Однако они были слишком напуганы и не посмели заговорить.

Мистер Уизли озирался. Он обожал всё, что имело отношение к муглам. Чувствовалось: у него руки чешутся исследовать телевизор и видеомагнитофон.

— Работают на эклектричестве? — сказал он со знанием дела. — Да-да, вот штепсели. Знаете, я собираю штепсели, — добавил он, обращаясь к дяде Вернону. — И батарейки. У меня огромная коллекция батареек. Жена считает меня сумасшедшим, и тем не менее...

Дядя Вернон, совершенно очевидно, тоже считал его сумасшедшим. Он незаметно подвинулся вправо и загородил тётю Петунию, видимо опасаясь, что мистер Уизли может наброситься в любую минуту.

В комнате снова появился Дудли. Гарри услышал громыхание своего сундука по лестнице и понял, что эти страшные звуки выгнали двоюродного брата из кухни. Не сводя перепуганных глаз с мистера Уизли, Дудли по стеночке пробрался к родителям и попытался спрятаться у них за спинами. Туша дяди Вернона легко прикрывала тётю Петунию, но, к несчастью, не могла спрятать сына.