Свободный

Для окончательного подтверждения, стоило просмотреть всю запись до конца. Но желания видеть своё безумие со стороны не было никакого.

– Готов слушать? – От неожиданности я дёрнулся и чуть не упал с дивана. В дверях стоял Семён. Целый, невредимы. Он прислонился плечом к косяку, скрестил на груди руки и смотрел на меня насмешливым взглядом.

– Я тебя убил. Я видел кровь, слышал как проткнул тебя…

– Успокойся, я не в обиде, – Семён улыбнулся. – А вообще, прости за это. Ты так воинственно тряс этим кухонным ножом при каждой нашей встрече, что я просто не смог удержаться. Разыграл тебя. Убить меня обычным оружием не возможно, я ведь нематериален. Во всяком случае, это мое обличие. Гляди.

Он задрал подбородок и пальцем указал на то место, куда я всадил нож. Ничего. Ни шрама ни крови – чистая, гладкая кожа.

Я смотрел на него исподлобья и не знал как реагировать. Он – моя галлюцинация – это точно! Но в тоже время, вот же он. Вполне реален. Стоит, падла такая, как ни в чём не бывало. Голова, руки, ноги, волосы всё при нём. На лице щетина, родинка над правой бровью, морщинки у глаз и складки в уголках губ. Говорит, улыбается, ходит. Если он плод моего воображения – то оно у меня чертовски хорошее.

– Ты у меня в голове. Ты мой глюк.

– То что меня кроме тебя никто не видит, не делает меня галлюцинацией.

Это заявление оказалось для меня последней каплей. Плотину прорвало, я нервно засмеялся, а потом и вовсе захохотал. Ржал и никак не мог остановиться. Форменная истерика, обличённая в неудержимый смех. Всё, прощай крыша. Я окончательно спятил. Шизик, долбанный шизик.

Семён невозмутимо ждал.

Меня хватило минут на десять, затем я начал выдыхаться.

– Полегчало? – сочувственно поинтересовался мой глюк, когда я под-успокоился.

– Да, – вытирая глаза от проступивших слёз ответил я. – Завтра поеду в психушку. Сдаваться.

– Не советую.

– А мне плевать. Я опасен для окружающих – я кивнул в сторону кресла с ножом, – могу причинить вред жене, дочери, да кому угодно… Я даже сейчас разговариваю сам с собой. Тебя ведь нет на самом деле, я в комнате один.

Семён поморщился.

– Повторюсь, я не твоя галлюцинация, и ты не спятил. Во всяком случае пока.

Я не отвил. Какой смысл спорить, если моей оппонент нереален? Нужно учиться не обращать на него внимание. Как Джон Нэш в “Играх Разума”.

– Ладно, Антон, – видя что я его старательно игнорирую, примирительно заговорил Семён. – Хочешь доказательств того, что ты не сходишь с ума и я не твоя галлюцинация. Изволь, я дам их тебе.

– Серьёзно? – на мгновение забыв о своём намерении больше с ним не говорить, удивился я. Признаться, додуматься попросить у собственного глюка доказательств того что он не глюк, у меня не хватило фантазии.

– А почему нет?! Для меня не сложно.

– Так чтож ты раньше мол… – я вдруг осёкся. На мгновенье представил как выгляжу со стороны – сижу один в комнате и с жаром разговариваю сам с собой. Ругаюсь, спорю, требую ответов, кричу.

Мда. Мне, совершенно точно, нужно к врачу. Никаких сомнений не осталось.

Семён, неодобрительно покачал головой, как будто прочитал мои мысли. Хотя, если он в моей голове, то стоит ли этому удивляться?!

–Не напрягайся ты так. Просто послушай, а потом проверь мои слова.

– У меня есть выбор?

– Выбор есть всегда. Как вариант, ты, например можешь убить себя.

Я было вскинулся, но Семён выставил вперед руки и с улыбкой зачастил.

– Шучу-Шучу. Больше не буду. Экий ты занудно-серьёзный. Ладно, давай к делу.

– Давай, – буркнул я, встал, дошёл до своего стола и налил себе виски. К чёрту всё. От алкоголя хуже не будет, потому что хуже уже не куда.

– И так, вчера в туалете ресторана ты увидел умирающего парня, – дождавшись когда я снова сяду в кресло заговорил Семён. – Я пожалуй просто расскажу тебе о нём.

– Зачем?

– За хлебом. Просто помолчи и послушай.

– Хорошо.

– Звали его Николай Чисторябов, – убедившись, что я его внимательно слушаю, начал свой рассказ Семён. – Его девушку, как ты, наверное, догадался – Лена. Лена Синицына. Они начали встречать ещё в десятом классе. Полюбили друг друга. По-настоящему. Той самой, великой и чистой любовью о которой любят писать стихи и поэмы. Когда они были вместе, они словно светились оба. Все окружающие видели это, радовались за них, говорили: “идеальная пара”. Их родители не возражали против их отношений. Казалось, никаких препятствий на пути к счастью.

Потом был одиннадцатый класс, последний звонок, выпускной. Лена поступила в институт, а Николай, пошёл в армию. После учебки, попал в Афганистан. Воевал, был несколько раз ранен. Получил множество наград, в том числе Орден Красного Знамени. Демобилизовался в 85м. Вернулся домой. Лена его дождалась. Радость, счастье. Николай устроился на работу, на завод, поступил на вечерку. Всерьёз задумались о свадьбе, детях… Но, решили чуть подождать. Пока Лена институт закончит, и Николай по твёрже на ноги встанет.

Семён замолчал. Прошёлся по комнате, остановился у окна и уставился куда-то в даль.

– А дальше? – не выдержав спросил я.

– Дальше… – Семён вздохнул, – дальше ничего хорошего. В тот день они с Леной сильно поругались. Уже и не вспомнить из-за чего. Но тогда это казалось важным. Таким важным, что из-за этого можно наговорить друг другу много лишнего.

Николай ушёл, хлопнув дверью. Не насовсем, так, остыть, проветриться. Шёл, злился. А на улице конец осени,– холодно, промозгло, сыро. И тут на глаза ресторан попался. Находился он в том же самом месте, что и тот, в котором вы вчера с женой отдыхали. Название, обстановка интерьер всё конечно было другим, но помещение тоже.

Николай решил зайти, посидеть, выпить, успокоиться. И так получилось, что вышел у него конфликт с отдыхающей там компанией. Кто они, откуда взялись и что там отмечали в тот вечере, не так важно. Важно то, что с Николаем они чего-то не поделили. Кто-то на кого-то не так посмотрел. Не то сказал. Слово за слово… У Николая всегда нрав крутой был, а уж после войны-то… Столько прошёл, герой, вся грудь в орденах. Душманов не боялся, под пулями ходил, а тут, шолупонь какая-то дворовая… Не ему перед такими пасовать, пусть их и трое.

Пошли в туалет, покурить, разобраться. Миром разойтись не получилось. Драка. Он их раскидал сперва, а потом кто-то нож достал. Итог ты видел.

Семён отвернулся от окна, присел на подоконник, заговорил вновь.

– Отец Николая умер когда тому не исполнилось и шести. Мать после смерти мужа так ни с кем больше и не сошлась. Во всяком случае по серьёзному. Сын – был для неё всем. Один единственный, на всём белом свете. Его смерть оказалась страшным ударом. Особенно её подкосило то, что это случилось здесь, дома. Она, на сколько это возможно, привыкла к мысли что его могут убить там – на войне, но здесь… Когда он уже вернулся, когда она перестала бояться заглядывать в почтовый ящик, куда безучастный почтальон кинул бы похоронку, когда вздохнула с облегчением, обняв его на вокзале, когда впереди, так близко как никогда раньше, виднелось счастье… и такой удар. Она потеряла смысл жизни. Еслиб хоть внук был… А так… Зачем вставать каждое утро, зачем ходить на работу, зачем есть? Для чего всё это нужно? Для кого? Хотела умереть. Но тут в дело вступила её сестра со своей внучкой. Взяли в оборот, выходили, вытащили, вернули вкус к жизни.

Она до сих пор жива. Тихая светлая старушка, завсегдатая лавочки в старом дворике. Раньше часто ездила на могилу к Николаю. Сейчас сил уже нет. Кажется, она просто ждёт, когда придёт её время и она вновь их встретит – мужа и сына.

– Что же касается Лены, – помолчав немного, продолжил Семён. – Около года она не выходила из дома. Перестала общаться с подругами и друзьями. Замкнулась. Два раза пыталась покончить с собой. В первый, спас Отец. Как чувствовал. Распереживался за дочь, отпросился по раньше с работы. Пришёл домой, а она в ванной заперлась. Не отзывалась. Выломал дверь. Лена без сознание – порезаны вены и кровью на белом кафеле “Коля”. Успели, откачали.

Второй раз – были таблетки. Но, толи они оказались просрочены, толи проглотила она их не достаточно, в общем, тоже обошлось.

Ходила по психиатрам, лежала в больнице. Лечилась.

Врачи и лекарства помогли продержаться первый год. А дальше стало легче. Время как ты знаешь лечит.

Начала вставать с кровати, выходить на улицу. Сперва только с мамой. Потом одна. Ходила в магазин в соседнем доме, или в ближайший парк, покормить голубей. Понемногу оживала.

Через два года после смерти Николая, восстановилась в институте. Ещё через год, познакомилась с одним парнем – тихим ботаником красно-дипломником. Завязались отношения. Сейчас у них трое взрослых детей и двое внуков.

Вот, собственно и вся история.

Семён умолк. Молчал и я. К горлу подступил ком, а в глазах предательски защипало. Повеяло пустотой и безнадёгой – огромной и всеобъемлющей. Тлен и тщетность бытия, крушение нескольких жизней, несбывшиеся мечты и надежды, нечастная любовь, всё это концентрированно в пяти минутах рассказа. Как же хреново… Как же всё не правильно вышло.

ВСЁ НЕ ПРАВИЛЬНО!

Я замер. А ведь именно эта мысль билась у меня вчера в голове когда я увидел умирающего… Николая.

– Ты что его знал? – спросил я Семёна, проглотив ком.

– Нет. Но мне их жаль. Николая и его маму.

– А Лену?

– Лену? – Семён пожал плечами. – Я не знаю, в каком случая она была бы счастливей. Возможно, по итоговому счёту, для неё смерть возлюбленного оказалось благом. В конце концов, сейчас она вполне довольна своей жизнью.

Мы помолчали. Я обдумывал его слова.

Действительно, Николая и его мать чертовски жаль. Но, если б он не умер, у Лены не было бы троих детей и двоих внуков, которых она наверняка очень любит. И вот вопрос. Если сейчас предложить ей выбор, волшебным образом вернуться в тот злополучный вечер, в ту ссору… Как она поступит? Остановит ли она его, и тем самым фактически откажется от своих детей, или же даст уйти. Что она выберет?

А что выбрал бы я?

У каждого человека есть развилки жизни – перекрёстки судьбы. У кого-то они рельефные и очевидные у кого-то еле заметны. Но они есть у каждого. Каждый оглядываясь на прожитые дни хоть раз задавался вопросом: “А что если бы…” Вариаций бесчисленное множество, но начинается он всегда одинаково: “А что если бы я тогда поступил в другой универ? А что если бы я выбрал не её а её подругу? А что если бы я тогда решился и переехал бы в другой город?”.

И кто-то, ест себя поедом и изводит, отравляя жизнь и себе и окружающим пологая, что упустил свой шанс. А другой совершенно спокойно отвечает на свой вопрос – “У меня и так всё нормально”. И в подтверждение этому находит в своей жизни массу положительных вещей которых у него могло бы не быть, прими он тогда другое решение.

Наверняка и с Леной так было.

Поначалу она просто винила себя, а потом, как-то незаметно, “эх надо было” сменилось на “А что если бы”. И горечь от неправильного решения постепенно превратилась в светлую грусть.

– И зачем ты мне всё это рассказал? – после продолжительного молчания спросил я.

– По нескольким причинам, – Семён слез с подоконника, оценивающе окинул взглядом свободное кресло, стоящее по другую от меня сторону журнального столика, и видимо решив что оно ему не подходит, уселся на мой рабочий стол. Я демонстративно поморщился.

– Во первых, – заговорил он проигнорировав гримассу неудовольствия на моём лице, – если ты его увидел, значит либо его дух, либо… Вселенная хочет чтоб его история прозвучала вновь, и чтоб как минимум ты её узнал.

Во вторых. Из этой истории тебе следует уяснить одну вещь. Не тешь себя мыслью, что без тебя не смогут. Смогут. Большинство вообще не заметит твоего исчезновения. Друзьям, родственникам, коллегам, им похер на тебя. Кто-то огорчится и взгруснёт на пару минут, кто-то пожмёт плечами, кто-то выпьет и припомнит славные денёчки когда тусил с тобой – это кстати максимум на что ты можешь рассчитывать. На этом всё. Хуже всего будет родителям, жене, и детям. Но и они переживут в конечном итоге. Справятся. Так что повторюсь. Не стоит забивать себе голову мыслями “а как они без меня?”. Уж как-нибудь.

Лучше подумай, что после тебя останется. О своём наследии, если хочешь.

От Николая остался гранитный камень заросший травой, да с каждым днём угасающие воспоминания в головах двух-трёх людей. Не думаю, что кому-либо понравится такой итог жизни.

Я согласно кивнул.

– Ну и в третьих, – Семён выдержал театральную паузу, – Проверь.

– Что? – не понял я.

Мой собеседник сморщился, всем своим видом говоря – “ну ты и тупой”, но потом всё же снизошёл до объяснения.

– Ты просил доказательств. Проверь эту историю. Была ли она на самом деле. Хотя бы в части убийства. Если всё это правда, значит я не у тебя в голове. Галюцинации не приносят новой информации – они выражения уже имеющихся знаний, воспоминаний, переживаний. Ты ведь не знал про Николая пока я тебе не рассказал?!

До меня наконец дошло, он ещё не договорил, а я уже выскочил из кресла и бросился к ноутбуку.

– Наврятли ты что-то найдешь в интернет. Бытовое преступление 86 года, откуда упоминанию о нём взяться в сети?

Я замер с занесенными над клавиатурой пальцами.

– А как тогда?

Семён слез с моего стола, снисходительно на меня посмотрел и двинулся к двери.

– Попробуй поискать в городской библиотеке. Есть у них милая привычка хранить экземпляры старых газет, – обронил он на ходу.

– А какая газета? От какого числа?

Семён обернулся в дверях.

– Ну ты и лентяй, – он восхищённо покачал головой. – Это случилось 26 октября 1986 года. Не затягивай с поиском. У нас осталось мало времени. Увидимся через пару дней.

С этим словами он вышел. Некоторое время я пялился в пустой дверной проём, затем встал, пересёк кабинет и выглянул в коридор. Пусто. Входная дверь заперта, Семён исчез. Как в прошлый раз…

Ненавижу, когда он так делает.

С походом в центральную библиотеку я откладывать не стал. Задержался дома лишь для того чтобы уточнить название старейшей городской газеты да самолично убедиться в отсутствии данных по интересующему меня событию в интернет.

Название отыскалось легко, а вот информации об убийстве тридцатилетней давности, ожидаемо не нашлось. Потому, уже минут через двадцать, я катил в такси из своего спального района в самый центр. Что поделать, центральные библиотеки имеют привычку находиться в центре.

Последний раз я был в ней ещё будучи студентом, то есть примерно лет так пятнадцать назад. В те времена компьютеры считались экзотикой и были у единиц, а безлимитный скоростной интернет, наверное, и вовсе ещё не изобрели. Приходилось тратить время на походы в библиотеки. Осваивать приёмы работы с картотеками и самими книгами, ну и до мозоли на безымянном пальце тренироваться в скорописании выписывая необходимые, и иногда очень объемные, мудрости. Увы, мобильные телефоны с камерами и программы распознавания текста ждали нас где-то в далеком и казавшемся фантастическом будущем.

И вот, это будущее наступило, а я вновь тащился в библиотеку. Ирония судьбу, насмешка Вселенной.

Царство книг, и теперь уже электронных накопителей встретило меня просторным, светлым холлом, книжным духом витающем в воздухе – этакой смесью запахов пыли и старой бумаги и конечно же тишиной. Остановившись на пороге, я огляделся. Мда, за полтора десятка лет практически ничего не изменилось. Только с право от входа, появилось деревянное и допотопное бюро.

За ним сидел молодой, но при этом интеллигентный на вид охранник. Тоже нововведение. Раньше охранять библиотеку днём никому бы и в голову не пришло. А теперь, вполне себе нормальная практика. Бравый секьюрети, который больше напоминал призёра краеведческой олимпиады (наверное, сын какой-нибудь библиотекарши), читал бумажную (ну а какую ещё) книгу и на моё появление отреагировал с запозданием. Поздоровавшись с ним, я сообщил ему, что иду в читальный зал, он ответил на приветствие, кивнул, и вновь погрузился в чтении.

Оставив человека в покое, я пересек холл и потопал вверх по лестнице, на второй этаж, где как я помнил, и находились читальные залы.