Помоги проекту - поделись книгой:
Из Антара / Пер. с араб. А. Н. Данилевского-Александрова // Данилевский-Александров А. Н. В мире песни, — СПб., 1909,- С. 226.
Из му’аллаки Антары / Пер. А. Е. Крымского // Крымский А. Е. Арабская литература в очерках и образцах. — М., 1911.— Т. 3.— С. 210–212.
(Стихи] / Пер. А. Ревича // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975. — С. 69–80.
[Стихи] / Пер. А. Ревича // Из классической арабской поэзии, — М., 1983.— С. 63–71.
Жизнь и подвиги Антары (Сират Антара) / Сокр. пер. с араб. И. Фильштинского и Б. Шидфар. — М.: Наука, 1968,— 454 с.
Крымский А. Е. Антара Абсийский // Крымский А. Е. Арабская литература в очерках и образцах. — М., 1911. — Т. 3. — С. 198–210.
Hammer-Purgstall J. Antarat Ben Schedad // Hammer-Purgstall J. Literaturgeschichte der Araber. — Wien, 1850,- Bd. 1,- S. 323–328.
Melzer U. Zu Antaras Mu’allaqa // ZDMG. — 1940.— 94 S.
Thorbecke H. Antarah, ein vorislamischer Dichter. — Leipzig, 1867.
ЗУХЕЙР ИБН АБИ СУЛЬМА (ок. 530- ок. 627)
Имя поэта-миротворца связано с многолетней ожесточенной войной между родственными племенами абс и зубьян. Все творчество Зухейра проникнуто пафосом защиты общеплеменных интересов. Поэт принадлежал к племени гатафан, от которого вели свое происхождение абс и зубьян, и, видя в межплеменной вражде основное зло, разъедавшее былое племенное могущество, стремился своей поэзией способствовать примирению враждовавших племен.
Центральное место в поэзии Зухейра занимают панегирики, в которых он прославлял тех, кто своими деяниями способствовал процветанию племени и прославился миролюбием, щедростью и другими почитаемыми у бедуинов добродетелями.
Наиболее известное произведение Зухейра — его му’аллака — посвящено восхвалению двух зубьянцев Харима и Хариса, которые добились мира, выплатив родственникам неотмщенных воинов виру в 3000 верблюдов. Поэт осуждает войну и всех тех, кто в ней повинен, призывает не помнить зла и жить в мире.
Тон поэзии Зухейра сдержанный, рассудительно-назидательный. В его описаниях удивительная скрупулезная точность сочетается с красочной динамичностью. Касыда Зухейра заканчивается афоризмами, исполненными разочарования и усталости. Пессимистические мотивы в поэзии Зухейра связаны с исчезновением былого племенного единства и дорогих ему племенных идеалов. Поэтому поэт сознательно стремится повлиять своими стихами на соплеменников, заставив их отказаться от межплеменной вражды. Отсюда и дидактическая направленность его поэзии. Облекая свои аргументы в образную форму, он вместе с тем пытается как бы упорядочить касыду, подчинить общей идее, сделать ее ясной и логичной. Между отдельными частями му’аллаки Зухейра (вступление, основная тема и заключение) ощущается внутренняя связь, и поэтому композиционно она более цельное произведение, чем му’аллаки Имру-уль-Кайса и Тарафы.
Моаллака Зохейра, сына Абу-Сюльмы / Пер. с араб. А. Р. Расима // Восточный сборник в честь А. Н. Веселовского. — М., 1914.— С. 12–16.
Муаллака Зухайра / Пер. А А. Долининой // Аравийская старина. — М., 1983,— С. 36–40.
«Я снова в долине Дарраджа»: Муаллака / Пер. А. Ссндыка // Аравийская поэзия средних веков. — М., 1975,- С. 64–68.
Крымский А. Е. Зохейр // Крымский А Е. Арабская литература в очерках и образцах. — М., 1911. — Т. 3,- С. 213–220.
Филылинский И. М. [Зухайр ибн Аби Сульма] // Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — начало X века. — М., 1985,— С. 88–91.
Dyroff К. Zur Geschichte der Uberlieferung des Zuhaiidiwans mit emem Anhang unedierter Gedichte Zuhairs. — Miinchen, 1892.
Коран (VII в.)
Коран нельзя назвать памятником литературы в полном смысле слова. Однако, как всякий сакральный памятник, призванный оказывать прежде всего эмоциональное воздействие при наличии в нем основополагающих для данного религиозного учения философских, моральных, этических и эстетических представлений, он пользуется художественными средствами, привычными и наиболее действенными для данного времени и данного общества, призванными облегчить и углубить восприятие провозглашаемых им истин. Эта «художественность», эмоциональность изложения дает основание поместить данный памятник в ряд произведений художественного слова, оказавших и продолжающих оказывать величайшее влияние на литературу и все мировосприятие народов в рамках определенного конфессионально-культурного региона.
Коран (буквально «чтение», «возглашение») создавался на протяжении первых десятилетий VII в. н. э. отдельными частями. Вначале Мухаммад ибн Абдаллах, происходивший из знатного рода Хашимитов племени (вернее, союза племен) корейшитов (Бану Курайш), живших в Мекке, борясь против язычества и веры в идолов своих соплеменников и многих других аравийских племен, объявил себя «арабским пророком» и провозгласил учение о единстве Бога. Отдельные его высказывания-аяты (буквально «чудеса» или «знамения») объединялись сразу или через некоторое время в суры (главы, буквально «стена») приверженцами Мухаммада, которые запоминали их и затем записывали, как говорят арабские средневековые исторические источники, «на бараньих лопатках и пальмовых листьях», а также на пергаменте. Мухаммад не признавал свое авторство. Эти «чудесно ниспосланные слова» якобы диктовал ему архангел Гавриил, который обычно бывал невидим, но иногда являлся пророку в виде сказочного многокрылого существа, усыпанного жемчугами и изумрудами, парящего в небе. Коран — это «слово Божие», как утверждает Мухаммад, поэтому когда «автор» обращается к слушателям от первого лица, имеется в виду, что с людьми говорит божество устами пророка. Вначале Мухаммад употреблял по преимуществу слово «коран», чтобы подчеркнуть, что его учение не заимствовано и не списано (некоторые противники обвиняли его в том, что он рассказывает «старые сказки», прочитанные им в книгах других народов), но затем стал употреблять слово «аль-китаб» (чтение).
В 622 г. произошла так называемая хиджра (начало мусульманской эры), буквально «бегство» или переселение Мухаммада и его сторонников из Мекки в Медину, жители которой поддерживали его. В этом городе, ставший главой мусульманского государства-общины, Мухаммад продолжал «провозглашать слово Божие», дополняя Коран до самой смерти в 632 г.
Канонический текст Корана, существующий до наших дней, составлен при халифе Усмане между 645 и 650 гг. В составлении этого канонического текста принимали участие наиболее близкие Мухаммаду люди, чтецы Корана, собравшие воедино существовавшие записи, тщательно отобравшие
Коран состоит из 114 мекканских и мединских (т. е. ниспосланных в Мекке или в Медине) сур различной длины. В начале помещена сура «аль-фатиха» (буквально «открывающая», введение), затем суры идут по убывающей величине: от наиболее длинной суры «Корова», состоящей из 281 аята, до самой короткой, «Люди», в которой всего лишь 6 аятов. Суры озаглавлены довольно своеобразно, поскольку за исключением очень немногих глав (например, «Юсуф», 12-я сура, рассказывающая легенду об Иосифе — общеизвестном библейском персонаже) они не имеют цельного сюжета и состоят из отрывков библейских легенд, описаний адских мук и райского блаженства, отдельных высказываний, касающихся порядка религиозных отправлений и т. д. Названия выбраны по наличию в каждой суре таких элементов, которые не встречаются в других. Например, сура «Корова» названа так потому, что здесь идет речь о том, какую корову следует приносить в жертву Аллаху, в суре «Пчелы», 16-й по счету, упоминается «чудесное устройство» пчелиного улья, создание пчелами чудесного целебного меда в качестве доказательства бытия Божьего, в суре «Муравьи» (27-я) упоминаются муравьи, сура «Паук» (29-я) названа так потому, что в ней приводится притча, уподобляющая «дела язычников» непрочной паутине, которая рвется под порывами ветра, и т. д.
Мусульманские ученые считали Коран непревзойденным образцом красноречия. Отличительной особенностью стиля этого памятника является то, что он целиком написан рифмованной прозой, с более строгой рифмой в мекканских сурах, особенно коротких, и менее выраженной рифмой (главным образом с рифмующимися одинаковыми частями речи) в мединских. Мухаммад не был первым, кто пользовался этой формой, — она была обычной для заклинаний языческих жрецов аравийских племен до ислама, дошедших до нас в ряде раннесредневековых сочинений. Рифмованная проза (обычно с равными промежутками, равным количеством слогов между рифмами) сближает стиль Корана с поэзией, хотя Мухаммад возражал против того, чтобы его считали поэтом и осуждал последних за их «лживые слова» (сура «Поэты» — 26-я глава). Эта форма, с одной стороны, не порывает с традицией сакральных текстов у арабов, с другой — придает стихам священной книги мусульман большую силу и эмоциональность.
«Номенклатура» сюжетов коранических сур довольно ограничена. Эго, во-первых, библейские легенды, основное место среди которых занимает легенда о Моисее и фараоне, встречающаяся в более или менее полном виде почти во всех сурах (кроме очень коротких), о всемирном потопе, о Лоте, Иосифе и Соломоне. Большей частью эти легенды поданы фрагментарно и композиционно объясняются необходимостью подкрепить утверждения о пророческом даре Мухаммада. Обычно в суре (первоначально — проповеди) после обращения к слушателям следовали слова пророка о том, что и до его появления люди «опровергали слова предвозвестников». Мухаммад приводит в качестве примера пророков Адама, Ноя, Лота, Моисея, Иисуса и арабских героев — пророков племен ад и самуд, Худа и Салиха, легенды о которых передавались сказителями наравне со сказаниями о подвигах воинов. Излюбленным сюжетом является также легенда о поклонении ангелов Адаму, отказе сатаны поклониться созданию, сотворенному из глины, и изгнании сатаны из рая.
На втором месте по частоте употребления стоят «эсхатологические мотивы», т. е. картины Страшного Суда, ада и рая. Наиболее яркие художественные образы Корана — это противопоставление блаженства жителей рая и адских мучений. Именно эти моменты, наряду с прославлениями Аллаха, часто представленными как воспевания явлений природы, и дают сюжеты-образы или сюжеты-картины, описания, в которых ярче всего проявляется специфическое образное мышление. Характерной особенностью Корана является наличие кратких притч: о неверующих, дела которых подобны пеплу, развеянному ветром (сура «Ибрахим», 14-я, аят 18), о мраке невежества (сура «Свет») и т. д.
Характерно для Корана также стремление заменить изложение отвлеченных дидактических наставлений образными притчами. Так, обличая невежество язычников, Мухаммад употребляет притчу о темной грозовой туче, при виде которой люди закрывают глаза и затыкают уши, чтобы не слышать раскатов грома (сура «Корова»).
Многие суры Корана начинаются с таинственных букв арабского алфавита, которым позже придавалось мистическое значение («алиф», «лам», «мим», «ха» и т. д.). Значение их до сих пор не расшифровано; существует мнение, что редакторы обозначали ими порядок следования сур. Возможно, они произносились пророком для придания началу сур большей эмоциональности, так же как и употребление непонятных слушателям слов (сура «Созвездия», 85-я).
Стиль Корана стал эталоном и неподражаемым образцом для произведений средневековья, а коранические сюжеты обрабатывались во множестве произведений светской литературы. Многие коранические выражения вошли в состав арабского языка и активно употребляются до настоящего времени.
Коран / Пер. и коммент. И. Ю. Крачковского. — М.: Изд-во вост, лит., 1963.— 713 с., факс. Коран / Пер. и коммент. И. Ю. Крачковского; Под род. В. И. Беляева. — 2-е изд. — М.: Наука, 1986,— 727 с., факс. Corani textus arabichs / Ed. Y.Fliigel. — Leipzig, 1834.
Крымский А. Е. История арабов, их халифат, их дальнейшие судьбы и краткий очерк арабской литературы, — М., 1903.— 296 с.
Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — начало X в. — М.: Наука, 1985. — 523 с. Фильштинский И. М., Шцдфар Б. Я. Очерк арабо-мусульманской культуры (VII–XII вв). — М.: Наука, 1971.- 255 с.
Шцдфар Б. Я. Образная система арабской классической литературы (VI–XII вв.). — М.: Наука, 1974.- 252 с.
Blachere R. Le Coran: Introduction. — Paris, 1947.
АЛЬ-АХТАЛЬ (ок. 640 — ok. 710)
Аль-Ахталь (настоящее имя — Гийяс ибн Гаус ибн Сульт ат-Таглиби) — поэт-панегирист периода правления Омейядов. Поэт происходил из христианского племени таглиб, жил при дворе омейядских халифов в Дамаске и сыграл большую роль в войне Омейядов против племени кайс айлан, за что халиф Абд аль-Малик пожаловал ему титул «поэта Омейядов». В своих панегириках аль-Ахталь прославлял омейядских халифов, изображая их скромными, твердыми, щедрыми и кроткими правителями, ревностными поборниками ислама и преданными служителями Аллаха, доказывал законность правления династии Омейядов и высмеивал их врагов.
Поэтика аль-Ахталя полностью подчинена канонам доисламской литературы. Композиция его панегириков традиционна, их содержание еще во многом связано с племенным сознанием: за лирическим вступлением и восхвалением Омейядов обычно следует восхваление своего племени, выдержанное в традиционном бедуинском духе. Бедуинским духом пропитаны и полемические (сатирические) касыды аль-Ахталя, в которых высмеиваются поражения и пороки врагов Омейядов. Такие полемические касыды адресовались племени, которое подвергалось осмеянию, причем поэт враждебной стороны должен был в своем ответе сохранить размер и рифму послания. Противником аль-Ахталя в этом поэтическом поединке был поэт племени тамим Джарир.
Особое место в панегириках аль-Ахталя занимает так называемая «винная поэзия» (цикл «хамрийят»), составляющая наиболее значительную часть его поэтического наследия.
[Стихи] / Пер. Н. Мальцевой // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975.— С. 115–117.
Крачковский И. Ю. Вино в поэзии аль-Ахталя // Крачковский И. Ю. Избр. соч. — М.; Л., 1956. — Т. 2.— С. 417–432.
Фильштинский И. М. [Аль-Ахталь] / Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — начало X века. — М., 1986,- С. 171–177.
Brockelmann С. Al-Ahtal // Brockelmann С. Geschichte der arabischen Literatur. — Leiden, 1943.— Bd. 1.- S. 45–49.
Hammer-Purgstall J. Gajas el-Achthal // Hammer-Purgstall J. Literaturgeschichte der Araber. — Wien, 1851,- Bd. 2.- S. 320–330.
Lammens H. Le chantre des Omiades: notes biographiques et litteraires sur le poete arabe chretien Ahtal- Paris, 1985.- 208 p.
АЛЬ-ФАРАЗДАК (640/641-732)
Аль-Фараздак (буквально «кусок текста»; настоящее имя Хаммам ибн Талиб) — омейядский панегирист, принадлежавший к родовой знати племени тамим. Фанатический защитник интересов своего племени, неоднократно менявший отношение к борющимся политическим группировкам и к своим покровителям, аль-Фараздак переезжал из одной провинции халифата в другую. Свои панегирики поэт посвящал то омейядским халифам и их наместникам, то, наоборот, врагам Омейядов. Иной раз он сочинял ядовитые сатиры против тех, кого ранее прославлял, за что подвергался опале и даже аресту. Однако большая часть панегириков аль-Фараздака посвящена восхвалению и защите прав Омейядов.
Впервые в арабской панегирической поэзии аль-Фараздак пытается индивидуализировать характер прославляемого лица. Однако изменчивость его политических симпатий и убеждений наложила на его панегирики печать неискренности. В полемике
В мировоззрении поэта уже чувствуется влияние ислама. Однако поэзия аль-Фараздака в основном носит традиционный бедуинский характер — особенно прославились его красочные описания пустыни, напоминающие пейзажи доисламских поэтов.
Касыды аль-Фараздака звучат величественно, обладают глубиной и красочностью.
[Стихотворение] / Пер. А. Е. Крымского (?) // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах, — М., 1906,- С. 117–118.
[Стихи] / Пер. Ю.Александрова // Арабская поэзия средних веков, — М., 1975,— С. 118–135. [Стихи] / Пер. Ю. Александрова // Из классической арабской поэзии, — М., 1983,— С. 88–96.
Крымский А. Е. Фараздак // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах. — М., 1906. — С. 114–118.
Розен В. Р. Верблюд или ведро: [Заметка о стихотворении аль-Фараздака] // Зап. — Вост. отд. Рус. археол. о-ва. — 1906,— Т. 17.— Вып. 1,— С. 031–048.
Фильштинский И. М. [Аль-Фараздак] // Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — начало X века. — М., 1985,— С. 177–184.
Brockelmann С. Al-Farazdaq // Brockelmann С. Geschichte der arabischen Literatur. — Leiden, 1943. — Bd. 1,- S. 49–53.
Hell J. Farazdak’s Lobgedicht auf al-Walid ibn Gazid. — Miinchen, 1900.
ОМАР ИБН АБИ РАБИА (644 или 655–711/712 или 719)
Омар ибн Аби Рабиа признан арабской критикой непревзойденным мастером любовной лирики. Поэт родился в Медине, большую часть жизни прожил в Мекке и много путешествовал по Аравии, Сирии, Месопотамии.
Омар ибн Аби Рабиа писал почти исключительно газели (небольшие стихотворения о любви), построенные как послания к возлюбленной и полные любовных признаний и жалоб на неразделенную любовь. В некоторых стихах поэт описывает свои наблюдения над женской психологией, являясь тем самым родоначальником той традиции анализа и изучения человеческих чувств, которая найдет свое завершение в творчестве андалузского поэта и ученого Ибн Хазма. Создавая в своих газелях некий обобщенный образ арабской женщины, Омар ибн Аби Рабиа впервые сделал диалог основным средством поэтического повествования.
Традиционной поэтикой Омар ибн Аби Рабиа пользуется лишь при описаниях женской красоты. Обаяние лирики поэта определяется особым изяществом его языка, простотой и выразительностью образов, легкостью и грациозностью ритмов.
Лирика поэта — качественно новый этап в арабской средневековой поэзии. Впитывая многое из традиционного доисламского насиба, она вместе с тем своим духом, мировосприятием и отношением к человеку резко отличалась от древнеарабской бедуинской поэзии, воплотив в себе моральное и духовное состояние верхов хиджазского общества.
Омар ибн-Раби’а и четыре кокетки / Пер. А. Е. Крымского // Крымский А. Е. Арабская поэзия в очерках и образцах, — М., 1906,— С. 69–70.
[Стихи] / Пер. С. Шервинского // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975. — С. 183–242.
[Стихи] / Пер. С. Шервинского, Е. Николаевой // Из классической арабской поэзии. — М., 1983. — С. 122–132.
Крачковский И. Ю. Омар ибн абу Раби’а // Крачковский И. Ю. Избр. соч. — М.; Л., 1956. — Т. 2. — С. 459–461.
Фильштинский И. М. [Омар ибн Абу Раби’а] // Фильштинский И. М. История арабской литературы. V — начало X века. — М., 1985,— С. 205–211.
Hammer-Purgstall J. Omer Ibn Ebi Rebiaa el-Machsumi // Hammer-Purgstall J. Literaturgeschichte der Araber. — Wien, 1851.- Bd. 2.- S. 380–401.
Schwarz R. Umar ibn Abi Rebi’a, ein arabischer Dichter der Umajjadenzeit. — Leipzig, 1893.
ДЖАРИР (ok. 653–728/729 или 732/733)
Ибн Атийя ибн аль-Хатафа ибн Бадр по прозвищу Джарир — поэтический соперник аль-Ахталя и аль-Фараздака — превосходил талантом их обоих. Происходил он из бедного бедуинского рода племени тамим, в детстве ему пришлось пасти скот. На всю жизнь сохранил Джарир неприязнь к арабской аристократии, третировавшей все неарабское. В противовес ей поэт стоял за равенство между арабами и исламизированными народами, открыто заявляя, что те не уступают завоевателям ни в смелости, ни в благородстве.
Поэтический талант Джарира проявился рано. В поисках могущественного покровителя, Джарир объехал почти все провинции халифата, пока не обосновался в качестве придворного панегириста при дворе халифов — сначала Абд аль-Малика, затем Валида.
Панегирики Джарира, посвященные разным лицам (омейядским халифам и их приближенным, племени кайситов, наместнику халифа в Иране и т. д.), длинны и высокопарны; в них прославляются не только традиционные добродетели правителей, но и их созидательная деятельность. Особым успехом у современников пользовались сатиры Джарира, в которых он ловко и ядовито, а подчас и грубо полемизирует со своими противниками.
Джарир писал также элегии и любовную лирику, несколько выходившую за пределы традиционных канонов, поскольку в ней ощущалось уже стремление поэта передать индивидуальность в изображении чувств влюбленного.
Поэзия Джарира богата изящными и свежими образами и отличается легкостью и выразительностью звучания.
[Стихи] / Пер. Н.Воронель // Арабская поэзия средних веков. — М., 1975,— С. 136–142. [Стихи] / Пер. Ю. Стефанова // Из классической арабской поэзии. — М., 1983,— С. 97—104.
Фильштинский И. М. [Джарир] // Фильштинский И.М. История арабской литературы. V — начало X века, — М., 1985.— С. 184–191.
Brockelmann С. Garir // Brockelmann С. Geschichte der arabischen Literatur. — Leiden, 1943. — Bd. 1. — S. 53–55; 1937, — Supplementbd. 1.— S. 86–87.
Renon A. Les trois poetes omeyyades: Akhtal, Farazdaq et Djarir // IBLA. — 1944. — N 1. — P. 41–52.
Strika V. I madih di Jarir per Hisham ibn Abd al-Malik // Annali dell’Instituto Universitario Orientale. — Napoli, 1970,- 20(30) p.
ИБН АЛЬ-МУКАФФА (720 или 724 — ок. 756 или 759)
Абдаллах Ибн аль-Мукаффа (его персидское имя до принятия ислама — Розбех сын Дадое) — ученый и писатель, вошедший в историю арабской и мировой литературы благодаря своей знаменитой «Калиле и Димне» — переводу со среднеперсидского языка индийских нравоучительных рассказов о животных. Считается родоначальником арабской художественной прозы.
Ибн аль-Мукаффа, родившийся в Иране, в персидской зороастрийской семье, был знатоком пехлеви и страстным любителем древнеперсидской культуры. Переехав в Басру, он приобщился к культуре завоевателей, блестяще овладел арабским языком и впоследствии прославился как замечательный арабский стилист.
Ибн аль-Мукаффа служил в различных городах Ирана и Ирака секретарем омейядских и аббасидских наместников. В последние годы жизни он принял ислам, однако, очевидно, втайне продолжал исповедовать зороастризм. Персидские симпатии Ибн аль-Мукаффы и его репутация еретика были причинами гибели писателя. В 759 г. Ибн аль-Мукаффа был обвинен в манихействе и отступничестве от ислама и по приказу халифа аль-Мансура подвергнут мучительной казни.
Ибн аль-Мукаффа сыграл значительную роль в создании литературы адаба — полудидакти-ческого-полубеллетристического жанра, предназначенного для воспитания мусульманского интеллигента (адйба).
Поделиться книгой: