Против ветра, мимо облаков

Луна вынырнула из-за груши в огороде, огромная и желтая, как кусок хорошего сыра. Она всегда выныривала из-за круглой кроны старой груши, вот и сейчас висит над лугом как ни в чем не бывало.

— Какое банальное сравнение. Боже, как все это глупо и банально.

Это как сравнивать вертолет со стрекозой — да, похоже, но так же банально.

И смеяться тоже глупо — чем смеется тот, кого нет?

* * *

— Да, я согласен. — Бережной вздохнул, перебирая страницы старого дела. — Не все улики были должным образом изучены, тут основную роль сыграло признание обвиняемой. Видимо, адвокат насоветовал…

Бережной украдкой рассматривает своего посетителя. На визитке значится: Павел Иванович Олешко, безопасность предприятий. Конечно, сейчас этот парень занимается безопасностью предприятий, но его глаза — это глаза человека, много повидавшего и многое совершившего. Почему его заинтересовало дело Станишевской?

— Она не арестована. — Бережной пожал плечами. — Насколько мне известно, ее просто пригласили для беседы, ради выяснения некоторых обстоятельств, потому что убитый собирал о ней материал и писал статью. А тут уже и Назаров взвился, прибегал и угрожал вывести всех на чистую воду, и…

Зазвонил телефон, Бережной с удовольствием снял трубку — посетитель пришел по рекомендации его хорошего знакомого, и выставить его генералу было неудобно, и тем не менее обсуждать с ним текущее дело он тоже не собирался.

— Андрей Михалыч, у нас большая неприятность.

Это майор Лубенец, его заместитель по связям с общественностью, доставшийся Бережному от его предшественника. Толковый, очень спокойный человек, никогда не теряющийся в сложных обстоятельствах, но сейчас что-то сильно расстроило его.

— Там ребята в Вознесеновском отделе пригласили эту… Станишевскую, для беседы.

— Знаю. И что она показала?

— Ничего, будь она неладна! Пришлось отпустить, хоть вертели ее и так, и эдак, но закон есть закон, улик против нее нет, только возможный мотив, вот и пришлось отпустить. И все бы ничего, да тут откуда ни возьмись, прямо у отделения налетела на нее толпа — кто-то кинул клич в соцсети, и собрались посмотреть на нее, ну и… набросились, толпа же.

— Дальше. — Бережной уже понял, о чем говорит майор. — Набросились где?

— В этом все и дело, прямо у двери участка. — Лубенец ужасно нервничал. — А тут, как на грех, нарисовался Ершов — говорит, его наняли для защиты Станишевской. Кто мог его нанять, у девки ни гроша, и…

— Ближе к делу. — Бережной чувствовал, что стряслось нечто скверное. — Говори, что случилось.

— Я и говорю, Андрей Михалыч, ее избивали, а тут адвокат. Ну и… Вы поймите, Андрей Михалыч, формально мы за Станишевскую ответственности уже не несли!

— Майор, мне клещами все из тебя тянуть? Что случилось?

— Ершов выяснил, что это наши сотрудники кинули клич в соцсетях и собрали эту толпу.

— Откуда это стало известно?

— Ершов зашел на их страницы и в их профили, а там и правда… И это еще не все. Они оба выпивши были. А хуже всего, что объявился Назаров, тот самый, из «Субботы», и он говорит, что Станишевская — его невеста. В общем, вот так все сошлось неудачно, и я пока думаю, как нам это замять, хотя при таком раскладе это вообще вряд ли удастся.

— Замять?!

Бережной мгновенно взвился. То, что он ненавидел всеми фибрами души, то, с чем он беспощадно боролся — и Лубенец это отлично знал! — вот оно, во всем уродстве снова показало свою гнилость в порочной по сути системе.

— Владимир Сергеевич, тебя ли я слышу?

— Андрей Михалыч… — Лубенец даже заикаться начал. — Хуже всего, что эти… Назаров с Ершовым уже спелись, и мы им рты не заткнем, а дама к их приходу в таком виде, что… Мы ее положили на скамейку, но в сознание никак не приведем, уж и воду лили, и…

— Немедленно вызывайте «Скорую»! И я к вам сейчас еду. И если она умрет, под суд пойдут все, и ты тоже, это я тебе обещаю. Вы задержали нападавших?

— Нет.

— А пытались? Не лгать мне, майор!

— Нет.

Бережной бросил трубку и вышел из-за стола.

— Павел Иванович, беда стряслась с вашей протеже.

Олешко и сам уже понял, что стряслась беда, и то, что генерал не прогнал его, означало одно: Бережной и правда не собирался спускать дело на тормозах.

— Виктория сильно пострадала?

— Видимо, да. — Бережной на ходу достал телефон. — Денис Петрович, ты не занят? Приезжай в Вознесеновский, там у нас ЧП. А, уже едешь? Отлично, встретимся там.

* * *

— Приехали прямо на мойку, у нее смена только началась, заломили руки, затолкали в машину и увезли. — Алена всхлипнула. — Женька с утра на работу уехал, и пока я до него дозвонилась… Он же всегда телефон отключает, когда очень занят, а секретарша его — дура… А я теперь пришла цветы Викины полить, она ими очень дорожит, и малину собрать, чтоб не осыпалась, а у самой душа не на месте. Ведь вот как выходит — выпускают человека из тюрьмы, а на деле — не выпускают никогда. И чуть что стрясется, уже прав нет никаких.

Ровена кивнула, едва сдерживая ярость.

Двор, засаженный цветами, сказал ей больше, чем все свидетели и биографы. Женщина, живущая здесь и высадившая все эти цветы, была отчаянно одинока, она отгородилась от мира стеной цветов, спряталась за ними, чтобы люди, любуясь ими, не видели ее самой, потому что она больше не доверяла миру.

И меньшее, что Ровена могла сейчас сделать для этой пока незнакомой, но такой понятной ей женщины — это полить ее цветы. Тем более что Алена плачет, а цветам ничьи расшатанные нервы неинтересны, им вынь да положь порцию влаги в жаркий летний день.

— Она никак не могла убить того журналиста, она его даже не знала! — Алена плакала, роняя слезы на кофточку. — Даже если он собирал на нее материал, следил за ней, она и понятия об этом не имела! И убили-то его, как на грех, в пятницу вечером, а тогда как раз ни я не зашла сюда, ни Женька. Да еще как убили — зарезали точно так же, как когда-то Дарину. Но Вика этого не делала.

— А значит, и Дарину она не убивала. — Ника вздохнула. — Но тот, кто убил Дарину, точно знал, как он ее убил, — вот и журналиста этого пронырливого убил тот же человек, получается. Но полиция тогда разбираться не стала, и сейчас не будет.

— Им придется! — Валерия зло прищурилась. — Ершов уже поехал туда, ну и Павла нашего тоже в угол не задвинешь. Уж Павел-то разберется, кто там кого убил, даром что полиция не хочет, плевать на них. Нужно просто вытащить оттуда Викторию, а для этого есть Ершов.

— Спасибо вам, девчонки. — Алена высморкалась в платок, протянутый Никой. — Просто я боюсь, как бы она чего не сотворила с собой, у нее мысли эти были, я знаю. Когда ее посадили, я приезжала к ней в колонию. Оно, конечно, любая тюрьма не сахар, но та колония считалась неплохой среди заведений подобного типа. Только не для Вики, учитывая ее… особенности. Ее там просто сломали, она никогда не рассказывала, что там происходило, но когда я приехала на первое свидание, то вышла ко мне совсем незнакомая женщина — от прежней Вики ничего не осталось. Вот так сразу — и вдребезги. И тут только-только начала она немного оживать, у них с Женькой снова появился шанс что-то построить, и на тебе!

— Кстати, что за Женька? — Валерия заинтересованно вскинулась. — Ты все упоминаешь его, кто такой?

— Первая любовь. — Алена вздохнула. — По молодости расстались, он мыкался с какими-то девками, женился даже, она тоже… А по итогу оказалось, что ни для него нет никого, кроме Вики, ни для нее, окромя Женьки, нет другого. Да вы его знаете, он газетой вашей местной рулит.

— Назаров?! — Ника всплеснула руками. — Боже, я читала его «Философию интернет-толпы», очень умный парень, книга просто блестящая. Надо же!

— Да, Женька у нас всегда был башковитый, и Вика ему под стать, и когда у них сейчас вот начало что-то получаться, мы с мужем за них кулаки держали, и на тебе…

У Ровены зазвонил телефон, и она, бросив шланг под корни настурций, приняла звонок.

И по тому, как она менялась в лице, разговор на скамейке сам по себе прекратился, и Алена вдруг, бросив платок на дорожку, заголосила, повалившись на скамейку.

* * *

— В кабинете пол в крови. — Ершов едва сдерживался, чтобы не перейти на крик. — Простейшая экспертиза докажет, что это кровь моей клиентки. У нее что, обильные месячные начались прямо здесь?

— Выпили ребята. — Майор Лубенец неловко переминается с ноги на ногу. — Работали над делом несколько дней подряд, выходных не было, а утром решили немного расслабиться.

Конечно, все было не так. В квартире убитого обнаружилось несколько бутылок отменного коньяка, и оставлять его там показалось глупо. Убитый жил один, и никаких особых материальных ценностей у него не было, кроме этого коньяка, невесть откуда взявшегося в маленькой убогой квартире журналиста.

Компьютерщики мигом восстановили данные с жесткого диска, обнаружив статью, которую кто-то стер. Но рукописи, как известно, не только не горят, но и не исчезают с жесткого диска.

За Станишевской отправили патрульных, а сами опера слегка расслабились. Позвонили знакомой журналистке, дело уже вроде как и раскрыто, осталось признание получить — и все в ажуре.

Но спесивая дрянь уперлась, позабыв вдруг, что она больше не звезда экрана, а зэчка, и поступать с ней можно как угодно. Ей все равно никто не поверит, если что.

И это знал майор Лубенец, потому что одним из двоих оперативников был его племянник, Вова Одинцов. Которому сейчас Бережной оторвет голову, а его верный пес, подполковник Реутов, выскочка и наглец, с удовольствием забросит эту голову в колючки. И, по правде говоря, так племяшу и надо, дебилу. Подставили они с напарником и его самого, и все управление знатно. Да еще Назаров этот, не говоря уж о пронырливом и въедливом адвокатишке Ершове. Кто же мог знать, что бывшая зэчка — пассия самого Назарова? Вот умеет устраиваться девка!

— Выпили! — Бережной с трудом сдерживал ярость, бушующую внутри. — Майор, ты сбрендил или просто белены объелся? Эти отморозки избили девчонку, а чтобы скрыть следы своих деяний, кинули в соцсетях клич и собрали под зданием полицейского участка толпу таких же мерзавцев, как они сами, и фактически натравили эту толпу на беззащитную девушку, а сами стояли и смотрели. Стояли и смотрели!

— Мало того, они еще эту толпу подначивали. — Ершов помахал своим телефоном. — Есть запись камеры журналиста, которого привел Назаров. Хорошо, что там оказался этот… Пагутянский, которого накануне задержали за драку в баре, он вышел из здания практически вслед за Викторией и помог нам с Назаровым вырвать девушку из рук толпы. А ребята, значит, просто выпили? Это по-другому называется, майор. Это организация преступной группировки с целью покушения на убийство. И я не понимаю, что ты тут блеешь насчет «не наша ответственность», если на странице в соцсети оперуполномоченного Одинцова висят вся информация о задержании Виктории и призыв «преподать урок убийце». Это как раз наша ответственность, даже если не принимать в расчет пол в кабинете, залитый кровью пострадавшей.

— Когда Станишевская отсюда выходила, на ней не было ни одного синяка. — Майор Лубенец не намерен был легко сдаваться. — Камера на входе это зафиксировала, и ею был подписан документ, согласно которому у нее нет претензий к полиции. А кровь… Она могла споткнуться, упасть, кровь из носа побежала, и…

Бережной смотрел на заместителя и думал, что за год он так не узнал его, как за последние полчаса.

— Майор, тебе что, и правда наплевать на то, что наши сотрудники совершили преступление?

— А это оттого, Андрей Михалыч, что Одинцов — родной племяш майора. — Виктор Васильев криво ухмыльнулся, глядя на побледневшего Лубенца. — Вот он сразу дяде и позвонил, когда протрезвел и вкурил, что дело плохо. Время потеряли, а теперь выживет девчонка или нет — уже большой вопрос, только что звонил в больницу, правую почку ей, скорее всего, придется удалить совсем, сейчас решают, справится ли вторая. И по почкам били ее не отморозки из толпы, а здесь, в этом кабинете.

Бережной сжал кулаки.

Это было то, с чем он боролся беспощадно — пытки в полиции. С тех пор как он занял должность начальника городского управления, таких случаев стало намного меньше, и за каждый выявленный и доказанный факт применения физического воздействия к задержанным и подозреваемым Бережной безжалостно увольнял виновных и отдавал под суд. Но чтоб сотрудники, избив задержанного, собрали толпу, дабы та довершила дело и скрыла их преступление — такого генерал не помнил.

— Мне просто интересно, чем вы думали? — Реутов смотрел на двоих, только что сдавших документы и оружие оперов, и ему хотелось сделать с ними то же, что они сделали с Викторией. — Нет, я не спрашиваю, как у вас поднялась рука бить женщину, — тут как раз все ясно, гендерных предрассудков вы лишены напрочь. Но собрать толпу и отдать девушку на растерзание! И смотреть на это, снимать на телефоны! Не просто отвесить лещей — и то запрещено, но тут кровь на полу! Значит, били по голове, по лицу, и ведь знали, что улик у вас нет, кроме статьи в компьютере убитого. А когда она сидела здесь, подписывала отказ от претензий, вы уже собрали толпу и разогрели ее фразами о справедливом возмездии! И смотрели! Список телесных повреждений, как у жертвы столкновения с поездом. Переломы ребер, ушибы почек, закрытая черепно-мозговая травма… Вы что, совсем сдурели?

— Выпивши были… Да она целая была, это ее уже на улице отходили. А не докажете, что мы нанесли ей телесные повреждения!

— Зато докажу, что вы организовали покушение. — Реутов сжал кулаки. — Уже доказал, собственно.

Бережной поднялся и кивнул Лубенцу:

— Сегодня на стол заявление об отставке, остальное решит суд. Денис Петрович, проследи, чтоб эти двое хорошо устроились в камере, а я поговорю с прокурором, чтоб никаких подписок о невыезде. Но прежде мне нужно объясняться с прессой и, в частности, с Назаровым, а вы молитесь, кретины, чтобы потерпевшая выжила.

Бережной вышел из кабинета, оставив бывших сотрудников на Реутова и Васильева, а эти двое полностью разделяли мнение генерала насчет недопустимости физического воздействия на задержанных, так что ждать сочувствия или помощи двоим преступникам не приходится. Реутов сделает все, чтобы они прошли все круги ада, а изощренный ум майора Васильева сумеет найти наиболее неприятные варианты.

Это были его люди, на честность и профессионализм которых генерал полагался всецело.

А на что он не надеялся, так это на понимание со стороны Евгения Назарова. И ему сейчас надо сделать так, чтобы парень не слетел с катушек и не принялся расписывать в городской популярной газете ужасы полицейских застенков, и не ради чести мундира, а ради расследования. Шумиха сейчас ни к чему, убийца затаится, а им надо, чтобы он был уверен: его преступление снова повесят на кого-то другого.

— Я не прошу вас скрыть правду. — Бережной с сочувствием посмотрел на Назарова. — Но если сейчас поднять шум, убийца может залечь на дно, и тогда найти его будет сложнее. Я изучил улики по старому делу и считаю, что следствие было поверхностным и предвзятым, а многие улики, по моему мнению, вообще говорят как раз в пользу вашей подруги. И кто-то знал, что рано или поздно дело снова поднимут, как и то, что ваш журналист пишет статью о Виктории. Нужно найти этого человека, а потом можете размазать нас по стенке, мы заслужили это. Я прошу всего лишь об отсрочке — пока мы найдем преступника, на это я брошу наши лучшие силы, и на сей раз расследование будет таким, как положено.

Лицо Назарова, заострившееся и бледное, осталось бесстрастным, но глаза яростно блестели. Адвокат Ершов поодаль говорил по телефону, но генерал понимал, что и он слышит каждое слово.

— Евгений?

Его давешний посетитель, специалист по безопасности предприятий Павел Олешко, тронул Назарова за плечо, и тот оглянулся на него, словно ища совета. Черта с два этот Олешко просто преуспевший охранник, что-то есть в нем, от чего кровь стынет, когда встречаешься с ним взглядом, а вот на Назарова он так не действует, очевидно.

— Да. — Назаров поднялся, и к ним присоединился Ершов. — Мы поедем в больницу, и…

— Я тоже туда поеду. — Бережной вздохнул. — Если кто-то пешком, могу подвезти. Надо же было такой беде стрястись. Господи, помилуй…

И эта фраза генерала вдруг погасила гнев Назарова. Перед ним стоял человек, испытывающий вину и стыд за действия своих подчиненных и тревогу за жизнь Вики, и хотя никакой его личной вины в произошедшем нет, это теперь для него личное дело, настоящая беда. И его искренность стала первым шагом к доверию, которое возникло между ними.

Конечно, поднимать шум нельзя, потому что человек, совершивший второе убийство, вполне способен совершить и третье, и кто знает, кого он выберет на этот раз.

Дорога к больнице казалась бесконечной. А в вестибюле Назаров увидел Алену и Юрия, они сразу подошли к нему — двое самых близких друзей, и Назаров обнял их, потому что ему было нипочем не устоять, его силы иссякли.

— Ничего, Жека, она выживет. — Юрий похлопал приятеля по плечу. — Она же у нас сильная, выкарабкается.

— Безусловно. — Ровена вышла из отделения и направилась к молчаливой группе в холле. — Доктор Круглов мой кузен и медицинский гений. И он оперирует нашу девушку, а это значит, что шансы выжить у нее громадные. Валька ее вытащит, ребята, вот посмотрите. Предлагаю поехать к нам и посовещаться. Все равно здесь от нас сейчас пользы никакой.

Назаров с удивлением смотрел на совершенно незнакомых ему людей, которые, кажется, отлично знали и его самого, и Вику и каким-то образом были в курсе их проблем. Ему непонятно, откуда они взялись и с чего вдруг принимают такое горячее участие в судьбе Вики, но ощущение, что он не один, что вместе с этими людьми он сможет распутать те невероятно хитрые сплетения злосчастных обстоятельств и лжи, заставляет его согласиться.

— А вы, генерал? — Олешко повернулся к Бережному. — Вы с нами?

— С вами. — Бережной понимал, что его спрашивают не только о том, согласен ли он присоединиться к компании. — Можно у меня в кабинете поговорить, там большой стол и много стульев, заварим чайку и побеседуем, всем будет удобно.

— Тогда едем. — Олешко уже кивнул Назарову, как старому знакомому. — А потом снова сюда, Вика как раз к тому времени очнется от наркоза.

Павел ни минуты не сомневался, что Виктория выживет. Другое дело, захочет ли она остаться.

8

Четыре года назад дело шили не то что белыми, а зелеными в горошек нитками.

— Ты посмотри, Дэн. — Майор Васильев сердито толкнул бумаги по столу, они поехали по гладкой поверхности, а Реутов их поймал. — Ты видишь, что они сделали? Опрос свидетелей минимальный, другую версию даже не рассматривали. На месте преступления не были назначены экспертизы, кроме трасологии, вообще ничего нет.

— Вижу. — Реутов хмуро смотрел на папки с делом. — Вить, поехали к Бережному, там у него сборище штатских, и он хочет, чтоб мы присутствовали.

— Так езжай, а я с делом поработаю.

— Пива по дороге выпьешь. Генерал сейчас пытается погасить пожар, и если для этого нужно поговорить с кучей штатских, значит, так тому и быть. По сути, это не просто скандал, а должностное преступление: в результате безграмотного и предвзятого следствия обвинили и осудили невиновного человека, сломали девушке жизнь фактически, а теперь в придачу искалечили — это если она вообще выживет. Ты понимаешь, как это выглядит? А отдуваться за косяки прежнего руководства придется сейчас Бережному, и карта может лечь очень паршиво, учитывая сегодняшний случай.

— На него и так уже зуб у многих. — Виктор откупорил банку пива. — Поувольнял кучу народу за небрежность или за насилие над задержанными. Кое-кто и реальный срок за это получил, когда такое было? Ну и перед начальством не прогибается.

— Это все может стать формальным поводом, чтобы его снять. А тогда и мы с тобой, Витек, проработаем недолго. При Бережном совестью торговать не приходится, а при новом начальстве все вернется на круги своя, и будет как было. Так что давай, поехали. Тем более что нам сейчас нужна поддержка Назарова, в его руках главный городской новостной ресурс, и убитый Зайковский тоже на него работал. И если мы станем с ним врагами, следствие проводить будет намного сложнее, он нас в своей газете просто размажет, и будет прав, конечно. Но убийца поймет, что прежний номер не прокатил, а нам нужно в считаные дни найти этого гада.

Здание управления встретило знакомой суетой. Дежурный кивнул им и вернулся к телефонному разговору, а в коридоре Реутов поймал на себе заинтересованные взгляды коллег. Видимо, все уже были в курсе.

— Ты заметил, что многие теперь сторонятся нас? — Виктор презрительно сжал губы. — Думают, мы Бережному стучим.