Завидная невеста

– Мерримор с Гридли были хорошими друзьями? – спросил он.

Кому, как не личному слуге Мерримора, это знать? Гридли наверняка скорректировал рассказ в выгодную для себя сторону.

Нахмурив брови, Майкл принялся прилаживать булавку.

– Они всегда были на дружеской ноге, но тесные отношения у них завязались лишь в прошлом году. Сэр Артур наведывался каждый день поиграть в нарды или шахматы, а когда мистеру Мерримору нездоровилось, сэр Артур просил меня перенести его вниз и часами читал ему вслух. Он был здесь и когда мистер Мерримор Богу душу отдал, и потом все захаживал, пока мисс Эмме это не надоело. – Отступив на шаг, Майкл заметил: – Так гораздо лучше.

Рен взял с туалетного столика карманные часы на цепочке.

– Она выставила его за дверь, верно?

Рен начал понимать, с чего началась ненависть Эммы к Гридли, но предпочел бы, чтобы она сама ему об этом рассказала. Она, однако, ограничилась замечанием о том, что отвергла ухаживания Гридли, поэтому приходилось добывать недостающую информацию из других источников.

– Мисс Эмма была в трауре, мистер Рен, а сэр Гридли хотел конкретных решений. Вот она и не выдержала, – пояснил Майкл. – Однажды они крупно повздорили. Кричали так, что на кухне было слышно. Слов, конечно, мы разобрать не смогли, только гневные голоса. Да еще звук битого стекла. Потом, когда мы убирали, нашли осколки вазы. Должно быть, мисс Эмма ею в него запустила.

Рен подавил смешок. Он легко мог себе представить эту картину. Она ведь страстная и темпераментная женщина. Кстати, на этом фронте тоже заметны кое-какие перемены. Выигранный им в пари приз послужил своей цели – Эмма пересмотрела свое отношение к Рену. А ему только того и надо было. Он хотел, чтобы она перестала считать его своим врагом. Эмма должна понять, что он хороший партнер и способен помочь ей и «Сахарной земле», конечно, если ему это будет позволено.

Может быть, не приветствуя его в качестве делового партнера, она примет его как друга или даже любовника. Его дело предложить. Эмма – красивая женщина, сознающая свою притягательность и небезразличная к нему.

– Благодарю вас, Майкл. Дальше я справлюсь сам.

Улыбнувшись, Рен отпустил камердинера, строго-настрого наказав не дожидаться его возвращения. Рен сам может раздеться, а Майклу на следующий день рано вставать. Рен уже усвоил, что во время сбора урожая все просыпаются ни свет ни заря. Время очень важно, поэтому все выходят работать в поле, включая его самого и Эмму.

Рен поразился, как много нужно людей, чтобы поддерживать нормальную работу плантации. Частично из-за дефицита рабочей силы, а частично из-за магии обеа Эмма смогла заполучить только две трети требуемого количества рабочих рук. Все силы были брошены на уборку урожая, другие дела до времени отложили в сторону. Рен с Эммой наравне с работниками срезали стебли и укладывали их на тележку. То был очень тяжелый труд. Лондонские друзья подняли бы Рена на смех, если бы увидели, как он гнет спину на плантации.

К счастью, «Сахарная земля» почти завершила уборку, в отличие от других плантаций, на которых еще вовсю кипела работа, которая могла продолжиться до конца месяца.

Рен с удовольствием потянулся, разминая затекшие от долгой тяжелой работы мышцы. Он не возражал. Ему нравилось заниматься физическим трудом на благо семьи, он знал, что делает это ради обеспечения их финансовой стабильности. Скоро урожай будет убран, и у него появятся деньги для отправки домой, предположительно, много денег.

Он представлял, как, получив уведомление, Сара вздохнет с облегчением, а Анализа, весело рассмеявшись, примется кружиться по комнате, представляя, сколько лент сможет накупить в деревенской лавке. Сара, радуясь тому, что они спасены, купит ей ленты, а для Тедди – лакричные конфеты. Она вернется в Лондон как ни в чем не бывало и найдет себе хорошего мужа, а через несколько лет Анализа последует ее примеру.

Это будет первый из многих следующих денежных переводов. К сожалению, сам он не сможет отпраздновать успех с семьей, потому что его присутствие требуется на плантации, но это малая жертва, принесенная им на алтарь финансового благополучия семьи. Покидая Англию, Рен отлично понимал, что назад пути не будет. Возможно, через несколько лет он приедет ненадолго погостить, но жизнь его отныне здесь, на Барбадосе, и она поглотит его целиком. Говоря по правде, он ничуть не возражал. Лондон давным-давно утратил для него привлекательность. Если бы не сильное чувство сыновнего долга, он бы, вероятно, уехал с Киттом. Но он наследник, а Китт всего лишь второй сын, поэтому их дороги в жизни разошлись.

Еще раз бросив взгляд в зеркало, Рен довольно улыбнулся. Он покинул Англию всего пять недель назад, но произошедшие с ним перемены уже налицо. Волосы посветлели и стали ближе к цвету озимой пшеницы, чем дикого меда. Лицо загорело, руки и грудь тоже – от многочасовой работы обнаженным по пояс под палящими солнечными лучами. Он улыбнулся, подумав, что жаркие, солнечные лучи едва ли изменили цвет лица сэра Артура Гридли: Эмма как-то заметила, что тот не любит принимать участие в полевых работах.

Удовлетворенный своим видом, Рен взял приготовленную для него Майклом накидку. Ему казалось глупым надевать ее таким теплым вечером, но Майкл заверил, что званые ужины у сэра Артура всегда проходят с соблюдением этикета. Как-никак, никто не пойдет на войну без надлежащей амуниции.

Эмма ожидала его в гостиной, стоя у окна. Когда она повернулась к Рену, у него перехватило дыхание. Она выглядела потрясающе и очень экзотично. Женщина, которая бок о бок трудилась с ним в поле, одетая в бриджи и сапоги, впрочем, она и тогда была по-своему привлекательна, обернулась настоящей леди, достойной высшего лондонского общества.

Черные волосы Эммы были высоко подняты и украшены жемчужинами. Эта прическа подчеркивала изящный изгиб ее шеи и казалась одновременно скромной, и соблазнительной. На груди Эммы поблескивала тоненькая золотая цепочка, обманчиво простая, но, без сомнений, дорогая. Украшение удивительно ей шло, золото прекрасно сочеталось с насыщенным коралловым цветом вечернего платья. В Лондоне такой оттенок сочли бы скандальным, слишком смелым по сравнению с традиционным белым или розовым облачением дебютанток, но на острове среди сочной зеленой травы и лазурного неба яркий цвет смотрелся органично.

Цвет платья гармонировал и с черными волосами, темными глазами и загорелой кожей Эммы. А его покрой подчеркивал все достоинства ее фигуры: глубокий вырез позволял любоваться хрупкими плечами и великолепной грудью, приподнятой тугим корсажем, пышные юбки соблазнительно вились вокруг крутых бедер.

– Я думала, это мужчине положено ждать, пока женщина будет готова, – со смехом заметила Эмма, одобрительно окидывая Рена взглядом с головы до ног.

Взяв со стула накидку, Рен помог Эмме надеть ее, на мгновение коснувшись обнаженных плеч молодой женщины.

– Уверяю вас, меня стоит подождать, – ответил Рен, ощутив под пальцами шелковистую кожу Эммы.

– Мне еще никогда не приходилось дожидаться такого невероятно заносчивого типа, – с хитрой улыбкой отозвалась она.

– Не думаю, чтобы вы возражали, – рассмеялся в ответ Рен, наслаждаясь флиртом.

Он предложил ей руку, надеясь, что сегодня ему удастся развернуть наступление на любовном фронте. С тех пор как они поцеловались, он пребывал на грани срыва. Ежедневная работа бок о бок с Эммой обострила его сексуальное желание, и пять недель вынужденного воздержания лишь усугубили ситуацию.

Экипаж, открытое ландо, уже ожидал у крыльца. Как подобает истинному джентльмену, Рен усадил Эмму лицом по направлению движения, а сам устроился напротив. Он знал, что женщины внимательно следят за соблюдением мужчинами правил хорошего тона, и сейчас ему, как никогда, хотелось добиться благосклонности. «Уступи мне, Эмма, – мысленно заклинал он. – Ты тоже меня хочешь, прекрати же мучить нас обоих».

Рена влекло к Эмме с того самого момента, как он сошел из повозки Китта и увидел ее стоящей на крыльце. Их поцелуй был не только стратегическим шагом – Рену нравилось соблазнять ее, видеть, как при его приближении едва заметно напрягается ее тело, как учащается биение жилки у основания шеи, как в ответ на его заигрывания ее глаза темнеют от страсти.

Их поцелуй был чем-то вроде разведки боем, и теперь Рен с нетерпением ждал ответных действий. Прошедшие недели стали проверкой не только для него, но и для нее тоже. Он провоцировал ее, и она в отместку дразнила его особым взмахом головы за завтраком, долгим взглядом за обедом, флиртом и остроумной беседой за игрой в нарды, легким прикосновением руки к его локтю при пожелании доброй ночи.

Это держало его в постоянном напряжении. Он все чаще задавался вопросом, кто с кем играет, и рассудил, что пришло, наконец, время ей принять его приглашение. Возможно, сегодняшний вечер этому поспособствует.

Поездка заняла полчаса, на протяжении которых Эмма деловым тоном сообщила Рену о том, кого он встретит на приеме. К тому времени, как ландо свернуло на подъездную дорожку внушительного особняка в неоклассическом стиле с колоннами и фонтаном у крыльца, у Рена в голове путались имена и подробности, касающиеся гостей Гридли.

– Дом впечатляет.

Рен помог Эмме выйти из экипажа, намеренно задержав ладонь на ее спине дольше положенного.

– На мой взгляд, это всего лишь претенциозное уродство, – отозвалась Эмма, поправляя юбки. – Второго такого особняка на всем острове не сыскать.

Рен предложил ей руку:

– Должно быть, именно поэтому он его таким и выстроил.

Он начал понимать своего соседа. Артур Гридли из тех мужчин, кто жаждет всего самого лучшего и уникального. Неудивительно, что он посватался к Эмме, ведь она редкая красавица. Гридли добивался бы ее, даже не будь у нее плантации.

Все уже собрались в гостиной и угощались напитками. Гридли сразу заметил вошедших Рена и Эмму и поспешил им навстречу.

– Внимание! Внимание! Наши почетные гости прибыли! – Его объявление было встречено аплодисментами. Гридли пожал Рену руку. – Рад встрече, Драйден! Хорошо выглядите. Эмме пока не удалось загонять вас до смерти. – Он склонился к руке Эммы и поцеловал ее в костяшки пальцев. Рен заметил, как Эмма напряглась, но выдержала испытание и не отдернула руку.

– Вы прекрасно выглядите. Очень рад, что вы не в трауре. Альберт не хотел бы видеть вас скорбящей.

– Мне отлично известно, чего Альберт хотел для меня, – огрызнулась Эмма, отнимая руку. – Мне представить мистера Драйдена гостям? – С помощью этой уловки она надеялась пресечь нравоучительную болтовню Гридли.

– Позвольте мне самому этим заняться, Эмма, а вы отдыхайте, наслаждайтесь вечером. Дамам хочется поболтать с вами, ведь вы давным-давно не виделись. – Он послал Рену понимающий взгляд. – У леди свое маленькое общество. Это один из недостатков жизни в колонии.

Гридли увлек Рена за собой, вынудив Эмму подойти к дамам, собравшимся в уголке гостиной. Рен знакомился с соседями-плантаторами, обменивался с ними рукопожатием, слушал их рассказы об урожае, который только поспевал, в то время как в «Сахарной земле» уже почти все было убрано. Эмма представлялась ему вспышкой яркого цвета среди приглушенных синих и серых нарядов прочих дам. Рену пришла в голову мысль, что Гридли пытается применить тактику «разделяй и властвуй».

За обедом ситуация не изменилась. Рена усадили между Гридли и Глорией Девор, которая время от времени беззастенчивым приглашающим жестом клала руку ему на бедро. Сидящая напротив Александра Каннингем пыталась привлечь его внимание призывными взглядами. Эмма на другом конце стола попала в окружение к Элиасу Блейкли и Майлзу Калверту. К тому времени, как подали сыр и фрукты, у Рена не осталось ни малейших сомнений, что вечер был тщательно спланирован не ради него, а ради самого Артура Гридли.

Стол был сервирован лучшим хрусталем и фарфором, на ужин подавались прекрасно приготовленные блюда и дорогие импортные вина. И все ради того, чтобы вытянуть из Рена информацию. Почетным гостем его сделали с умыслом. Одним глотком осушив свой бокал, Рен посмотрел на Гридли. Тот опять сверлил взглядом Эмму. Рен весь вечер ловил его за этим занятием. Похоже, Гридли демонстрировал Эмме, какую жизнь обеспечит ей, согласись она стать его женой.

Представив Эмму в объятиях Гридли, Рен почувствовал себя обманутым собственником. И это, несмотря на то, что Эмма четко дала понять, что ухаживания Артура Гридли ей неприятны, правда, не объяснила почему.

Рен задумчиво поглаживал ножку бокала. Почему женщина отвергла мужчину вроде Артура Гридли? Ведь он состоятелен, хорош собой, обходителен, имеет особняк, способный впечатлить определенный тип людей. У него даже есть титул, конечно, не тот, что передается по наследству, но полученный за доблестное служение на благо короне. Не мужчина, а настоящий клад! Что в нем может не нравиться?

Признав наконец поражение, жена Девора поднялась из-за стола.

– Леди, приглашаю вас удалиться в гостиную, – объявила она. – Разговоры о делах нам совершенно неинтересны.

Глядя своими карими глазами на Рена, она послала ему последний призывный откровенный взгляд, после чего удалилась из столовой в сопровождении других дам, включая и Эмму. Глория Девор была красива, но Рен не имел привычки связываться с замужними женщинами. В отличие от Китта, который каждую ночь отыскивал для себя новую пассию вне зависимости от ее семейного положения, Рен предпочитал заводить любовницу на длительный срок, подобные отношения давали ему ощущение стабильности. Китт вел себя легкомысленно, а Рен – чертовски серьезно, тем более теперь, когда речь шла об Эмме.

Глава 9

Двустворчатые двери столовой закрылись за дамами, и Рен насторожился. Какую бы цель ни преследовал Гридли, затевая роскошный ужин, скоро она станет известна. Теперь, когда за столом остались одни мужчины, разговор пойдет свободнее.

Пока гостям разливали портвейн, Гридли болтал о пустяках.

– Как видите, Драйден, мы здесь не лишены удобств. И в колониях можно хорошо жить. – Гридли поднял бокал. – Предлагаю тост, джентльмены, за наш успех, который приходится завоевывать упорным трудом.

Рен выпил, думая о том, что своим успехом Гридли обязан скорее применению силы, а не упорному труду или преданности делу. Атмосфера на плантации Гридли отличалась от «Сахарной земли», где домашние слуги выглядели так же респектабельно, как их собратья в зажиточных английских домах, и гордились тем, что находятся в услужении и получают за это плату, что они больше не рабы. Гридли может сколько угодно уверять, что следует ремесленной программе, но в обстановке его дома не ощущается ни свободы, ни личной гордости своей работой. Зато отчетливо чувствуется страх, на котором зиждется обеспеченная жизнь Гридли.

– Не стану ходить вокруг да около, Драйден. Мы хотим поговорить с вами о делах. – Гридли заново наполнил свой бокал. – За последние годы цены на сахар упали, и, чтобы поправить положение, мы решили основать картель. Приглашаем вас присоединиться к нам, чтобы «Сахарная земля» не выпадала из общей картины.

Рен не спеша сделал глоток, наслаждаясь прокатившейся по пищеводу жаркой волной. Вот, значит, чего Гридли добивается. Чего они все добиваются. Мужчины дружно закивали.

– Я должен обсудить это с Эммой.

Гридли дружески усмехнулся и, подавшись вперед, фамильярно накрыл ладонь Рена своей ладонью.

– В ваших руках большая часть плантации, вам не требуется обсуждать ваши решения с Эммой. Проявите инициативу, Драйден, не позволяйте девчонке верховодить. – Подмигнув, он заговорщически добавил: – Вы не первый мужчина, начавший в ее присутствии думать не той головой. Надеюсь, понимаете, что я имею в виду. – Ответом ему стал дружный мужской смех.

Рен вздрогнул и разозлился, услышав столь оскорбительное замечание. Гридли поставил под сомнение его мужественность, намекнул, что он не тем местом принимает решения, да еще и грубо отозвался об Эмме.

– Как следует из завещания, мы с Эммой деловые партнеры, и собственность между нами поделена почти поровну, – запротестовал он, хотя следовало из осторожности придержать язык.

Клеветал Гридли или говорил правду, что Эмма не такая уж скромница? Эмма определенно осознает свою женскую привлекательность. Но означает ли это, что она женщина сомнительной нравственности, как намекает Гридли? До настоящего момента в суждении о характере Эммы Рен слишком полагался на мнение кузена Мерримора.

– В действительности ваши доли не равны. Не позволяйте ей убедить себя в этом. Мерримор отписал вам львиную долю не без причины! – с жаром воскликнул Хью Девор. – Эмма импульсивна и эмоциональна. Всем известно, как ей недостает Мерримора. Ей не по силам принять правильное решение, а мы ждать не можем. Нужно основать картель до начала продаж нынешнего урожая.

– Мы достаточно долго ждали, – более спокойным тоном вторил ему Элиас Блейкли. – Мы дали ей много времени. Полагаю, Мерримор нас бы поддержал, а Эмма упрямится. «Сахарная земля» – самый крупный производитель в округе, и без нее картель будет как без рук.

Рен неопределенно кивнул. Игра, которую ведут плантаторы, стара как мир. Они пытаются совершить обходной маневр. Раз не получилось уломать Эмму, может, получится убедить ее партнера.

– Я подумаю, – ответил Рен твердым голосом, показывая тем самым, что разговор окончен.

Гридли намек понял и поспешил вмешаться, прежде чем Девор начнет спорить.

– Проверьте бухгалтерские книги плантации, если уже этого не сделали, Драйден. Тогда вы поймете, что не только картель заинтересована в вас, но и вы в ней. – Он ослепительно улыбнулся. – Ну а теперь, когда с делами покончено, самое время вернуться к дамам.

Эмма с облегчением подняла голову на звук открываемой двери столовой. Ей отчаянно хотелось, чтобы вечер поскорее завершился. В доме Артура Гридли она чувствовала себя так, будто находится в тюремном заточении. Она никак не могла отделаться от леденящего душу страха, что может затеряться среди этих стен и никто ее никогда не найдет. Именно это с ней случится, если она ответит согласием на предложение Гридли.

От мрачных мыслей Эмму не могли отвлечь ни изысканные кушанья, к которым она едва притронулась, ни болтовня женщин, которые лицемерно тревожились из-за того, что она живет под одной крышей с мужчиной. Эмма не сомневалась, что завести этот разговор их заставили мужья. Дамы хотели, чтобы она переехала. Глория Девор предложила ей поселиться в ее доме.

– Пусть мистер Драйден сам управляет плантацией, милая, вам больше незачем там находиться, – приторным голоском увещевала она.

Эмма вежливо отказалась. Она догадывалась, что Глория с куда большим удовольствием предложила бы комнату Рену, учитывая, сколько времени ее рука провела лежащей у него на бедре, пока они ужинали.

По крайней мере, мужчины отсутствовали не очень долго, всего полчаса. Эмма гадала, хорошо это или плохо. Рен сделался более мрачным, чем был за столом. Но, о чем бы ни шел у них разговор, Рена явно убедить не удалось. В нем чувствовалась властность, подавляющая всех вокруг. Эмма уже испытывала это прежде, когда они были наедине. Но одно дело – считать человека сильной личностью, когда не с кем сравнить, и совсем другое – наблюдать его в кругу других людей. Он выделялся даже на фоне таких крупных мужчин, как Девор, и якобы привлекательных, как Артур Гридли.

Их с Реном взгляды встретились, и Эмму накрыло волной облегчения. Она уже привыкла проводить с ним вдвоем много времени, и сегодня ей недоставало его общества. Их разъединили, стоило им переступить порог особняка Гридли. Она не сомневалась, что это было сделано намеренно. До сегодняшнего момента она и не осознавала, как сильно привязалась к нему. Они вместе работали, вместе ужинали, перед сном играли в нарды. Со стороны показалось бы, что их водой не разлить.

И все же Эмма испытывала тревогу. Дорого бы она дала, чтобы узнать, что за разговор происходил за закрытыми дверьми! Как Рен себя вел? Даже изучив его стратегию игры в нарды, она не представляла, каков был его ответ ведущим плантаторам острова. Может ли он свести на нет весь ее упорный труд? Воспользуется ли своим пятьюдесятью одним процентом, чтобы заставить ее принять нежелательные решения? Способен ли предать ее? Мужчины предавали ее в прошлом. Окажется ли Рен таким же, как они?

«Предательство» – очень сильное слово, от которого человека отделяет всего один поцелуй. Для Эммы предательство было эмоцией, которую она испытывала, глядя на Рена, этого сильного своевольного незнакомца, вошедшего в ее жизнь. Предаст ли он ее? Видя, что Рен разговаривает с Гридли, она улыбнулась ему в надежде, что он присоединится к ней, но откликнулся на ее призыв Гридли и подошел к дивану, на котором она сидела.

– Дорогая Эмма, вы, полагаю, еще не видели мою новую картину? Я хочу вам ее показать.

Отказаться было невозможно, как и не заметить потеплевших взглядов женщин, когда Гридли увел ее от группы. Ни для кого не секрет, как упростилась бы ситуация, прими она предложение Гридли… или исчезни без следа, позволив картели работать за счет других людей, потом и кровью которых и была оплачена сахарная империя.

К горлу Эммы подступила дурнота. В особняке Гридли она чувствовала себя уязвимой, даже в окружении других гостей. Кто придет ей на выручку, если Гридли решит отбросить джентльменские манеры? Встанет ли Рен на ее защиту? Или он решил за бокалом портвейна, что жизнь сильно упростится, если он избавится от такой упрямицы, как она? Подумав о кинжале, скрытом под пышными юбками, Эмма глубоко вздохнула. Она пустит его в ход, если потребуется. Вонзит прямо в черное сердце Гридли…

– Вы что же, решили возобновить свои ухаживания? – резко спросила Эмма. – В таком случае считайте, что попытка провалилась. Мой ответ вам уже известен. – Она притворилась, что любуется картиной.

Гридли стоял близко, слишком близко, и Эмма с трудом подавила желание отодвинуться. А вот к Рену ее, наоборот, влекло!

– Вам следует пересмотреть свое мнение, Эмма. Представьте, как много я могу вам предложить! Мое богатство перед вами. Я обеспечу вас сверх меры. Мерримор был бы очень доволен. – Понизив голос, он добавил: – Я очень терпеливый человек, дорогая. К тому же мне не кажется, что вы сочтете мое присутствие в вашей постели невыносимым. Я прошу так мало в обмен на столь многое.

Разгневанная, Эмма мгновенно забыла о страхе.

– Не нужно разыгрывать страдающего от неразделенной любви поклонника, – негромко, но яростно проговорила она. – Как вы смеете уверять, что на кону лишь ваше сердце, когда на деле хотите заполучить «Сахарную землю»?

Гридли сухо рассмеялся:

– Вы недооцениваете свои чары, милая Эмма. Я очень хочу вас, уверяю. Ночами не сплю, мечтая о том, чтобы сжимать вас в объятиях и называть своей. – Сверкая глазами, точно дьявол, он понизил голос почти до шепота и добавил: – Рассказать вам в подробностях?

– Нет! – взвизгнула Эмма.

Не обладай она железным самоконтролем, закатила бы сцену. Мысленно она приказывала Рену подойти к ним. Их с Гридли разговор едва ли выглядел доброжелательным, и это доказывало, что собравшимся все равно, какими средствами Гридли добивается своих целей. Главное – результат.

Чтобы успокоиться, Эмма решила разыграть единственного имеющегося у нее туза.

– Вы рабовладелец и убийца. Если будете и дальше преследовать меня, я пойду к магистрату и заявлю на вас.

Она хотела было уйти, но Гридли схватил ее за руку и сжал, точно тисками.

– Вот, значит, что, по-вашему, вы видели в спальне Мерримора? – прошипел он, омывая ее лицо теплым кисловатым дыханием.

– Вы убили его, – отчетливо произнесла Эмма, стремясь напугать его. – Я видела у вас в руках подушку.

На его губах появилась неприятная усмешка.