Галечный ключ
Крымские стихи
Ника Батхен
© Ника Батхен, 2016
© Ника Батхен, фотографии, 2016
ISBN 978-5-4474-2986-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
И стихи и фотографии этой книги – Крым, каким я его вижу. Грозный и радостный, нежный и стылый, бурный и тихий. Любовь к земле и морю, волнам и рощам, антикам и настоящему. Крым – одно слово и лучшего не бывает.
Карантин
Здесь поселились старые бандиты.Пьянчуги, оборванцы, бузотеры,Луддиты – кулаки всегда сердиты,Глаза – как обмелевшие озера,Слова – булыжник, камни мостовые,Костяшки пальцев – сплошь татуировки,На животах – узоры ножевые.Их любят виноватые воровки,И молодухи с фабрики игрушек,И жены моряков, и санитарки,И вдовы на горе тугих подушек,И даже одинокие татарки.Они же любят деньги. Рыбу. Бани.Газету поутру. Футбол в газете.И задремать на выцветшем диване,Спокойно позабыв про все на свете.По правилам бессмысленной наукиОни воруют месяцы у смерти.К ним никогда не приезжают внуки.Пришлет письмо в испятнанном конверте —Уже удача.– В Англии?– Иди ты!!!– Купил коттедж?!– Торгует буряками!…Так незаметно старые бандитыСтановятся простыми стариками.
Крымский ангел
Крымский ангел не носит сандалийОн космат, неопрятен и бос.Что ему до заморских Италий,До вишневых и розовых рос?Он хипу посылает попутку,На базарчике бьет по рукам,Выпускает из ящика утку,Подсыпает рублей дуракам.Починяет обувку на пляже,Залихватски готовит самсу,С некрасивыми тетками пляшет,Малышей провожает в лесу.Подгоняет коней и моторки,Дельтаплан поднимает в поток,Сторожит виноград на пригорке,Собирает лаванду в платок.Помогает усталой татаркеПобыстрей распродать бастурму…Он готовит и прячет подаркиВсем, кто встретится летом в Крыму.И тебе, мой случайный попутчик,Сувенир для души берегут.Присмотрись к перепутьям получше,Поищи на другом берегу.
Кизилташ
Скользкой, глинистой, рваной предгорной тропойТы выходишь туда, где платок голубойРаспростерся над маленьким краем земли,Где любой скороход – на мели.Торопливая вязь – не церковная речь.Отдаешь только то, что не можешь беречь,Остаешься как перстень судьбы одинок,Лишь девчонка с кувшином у ног.Первоцветный ковер на весеннем пиру.Скоро Пасха и я никогда не умру,Я останусь в корнях – можжевельник, кизил.Проводник ни о чем не просил.Сбросишь страхи сухой прошлогодней листвой,Сложишь дом из соломы, непрочный, но свой.Сложишь песню на совесть – подхватит скворец,Для того и трудился Творец.Даже дерево знает, что будет потом.Я на радуге – видишь, играю с котом.Ты пришел к роднику, то ли друг, то ли враг.А водаУбегаетВ овраг.
08.01.1917
Январь семнадцатого. Ялта. Погожий день, ненастный день.Звезда над крышей светит ярко. Лепечет «варежки надень»Седая няня. Мальчик дышит, он так волнительно румян.В духане вонь. В подвале мыши. Колонна благостных армянОбходит церковь. Караимка спешит с кувшином за водой,Чтоб улыбнуться с фотоснимка и стать навеки молодой.Эсер толкает пропаганду, за ним, хрипя спешит филер.Везут в Одессу контрабанду, в небесно-розовый колерПокрасил дачу «Афродита» прыщавый маклер Гершензон.Обходят лавки два бандита, потом вздыхают «не сезон».У первой выброшенной ёлки в ветвях обрывки мишуры.Гудят студенты на галерке, ломая правила игры.Бредет по набережным дама, за ней болонка – мокрый хвост.Кому налево, даме прямо, с моста на мост, с моста на мост.Читает свежую газету интеллигентный адвокат,Ползет мурашка по корсету, смеются чайки на закат.Очаг тихонько разгорится, взовьется в небо теплый дым,И пахнет морем и корицей и виноградником пустымИ время капелькой замерзло и задремала вся земляЧасы, брегеты, мили, версты. Война и жизнь. До февраля.
Мейделе
Еврейские девочки, ставшие старыми,Сидящие парами, парками, барами,С облезлыми Барби и детскими рюшамиНа розовых блузках, с бананами, грушами,Обоймой бутылочек, мятой салфеткою,С конфеткой, котлеткой и чьей-нибудь деткоюВ коляске у школы…Предчувствие осени —Как будто на холод монетою бросили,Как будто у возраста деноминация,Как шепчут в трамвае «ух, хитрая нация».Как светит фонарик у бабушки в садике,Как с братом полночи играем в солдатики,Как папа… не помню, не надо, не спрашивай!Он просто ушел из созвездия нашего.И трубка его не утратила запаха.И старый приемник – орудие Запада —Все ловит заманчивый голос Америки.И мама на кухне в нелепой истерикеПечет пироги и блины подгорелые.Билет театральный под лестницей белою,Лицо на снегу – аргумент фотографики.Тот вечер растаял снежинкою в трафикеМятущихся дней – для девчонки достаточно.Вчера было вьюжно, сегодня осадочно.Подруги – в Стамбуле, в Берлине, в провинции,Ребята из класса не выросли принцами,И Пушкин не читан с роддома наверноеИ сказка сложилась совсем беспримерная:Какой-то герой, чей-то замок трехкомнатный.Желтеет альбом ни рисунком не тронутый.У матери тик и язык заплетается.Непризнанный волк по дорогам скитается.Забыты цитаты, клинки оклеветаны.Лишь почта с экрана мигает приветами…Шуршащее «Шма» и свеча с подоконникаИ ливневым залпом – письмо для полковника.Еврейская девочка, мама рассердится!!!Ты – раскрываешь – сердце!
Трилистник
Был бы братом – насколько б гулялось прощеПо квадратам улиц, сосновой роще,По сухой хребтине Тепе-Оба,Где глина голуба и груба.Подбирала б камешки и дарила бы без стыда,Говорила б – направо сады, стада,А налево море и ничегоКроме тени – контура твоего.Тень бежит по скалам, летит в обрывКрылья-руки черные не раскрывУ неё, болезной, кругом родня,А у меня?Был бы мужем – насколько б дышалось легче.Не пройдешь путями – айда на плечи,Я тебе стена, я тебе спина —На!Напекла б лепешек, кормила б сытноРодила бы сына – и снова сына,Посадила б яблоню вместо дочкиИ ни строчки.Даже тебе – ни строчки.Был бы милым – был бы моим навеки…Посадила б в клетку, чтоб пел на ветке,Подсыпала бы проса, ставила бы вопросы,Просыпалась – розой.Слушала бы устало,Что там птичка милая насвистала?Каждый создан свободным, веселым, разным?Эх… и клюв перепачканный в чем-то красном…Погоди! Побойся! К чертям поверья!!!В клетке остались перья.
Баллада текилы
В месте, где снится город на букву МНе продают ни сигарет ни дымаСтарые блюзмены держатся старых тем,Старые бармены крошат кусочки дримаВ радужные коктейли таким как тыЛевой ногою топтавшим Попокате; петльМальчики все бессмертны и все круты,Только откуда ветер приносит пепел?Петел кричал тольтекам – идет беда!Красный на красном клял хвастуна Кортеса.Ты – император! Помни тот миг, когдаБоги уснули и предала принцесса.Ты – сокрушитель снова. Танцуй, танцуй!Черную тему знают плохие парни.Татуировка катится по лицуБрызжут осколки книги по стойке барнойПара на пару – партия. Козырь трефПервый заход с червей, дождевых и сонных.Рядом с ягненком-годом свернулся лев,Рядом с Нью-Йорком валом текут бизоны.Рядом с тобою – бездна несытых глаз,Блюзом по ним, белым как ночь в Игарке!…Старые бармены выпьют за Санта-класс,Харпер и драммер им принесут подарки.
Штормовое
На пороге осени – обернись,Солнце надрывается задарма,На границе Ниццы тускнеет синь,А навстречу Крыму спешат шторма.Шторки заоконные – в клочья, влет.Сучья тополиные – в треск и хруст.На стене барометр снова врет,В этой части суши усталых устНе целуют жадные рыбаки,Им важнее скоро ль придет кефаль.Рыбаки работают на долги.Перетрут в кафе, кто кого кохалИ опять за сети – богат улов.Если шторм отправит свечой на дно,Шапку пустят в море без лишних слов —Так у них от греков заведено.И опять – Петруха, крути мотор,На охвостье мыса веди баркас!А вокруг кипящий земной простор,Злые скалы скалятся напоказ,Бьёт дождем по рожам, по седине,Хлещет вдоль по борту, срывая снастьЭта жизнь, бродяга, – она по мне.Эта смерть, приятель – она для нас!Кто отведал моря соленый сок,Тот в Крыму не пасынок, не чужой.Бескозырку выбросит не в песок —На колючий яшмовый пляж Орджо.…Ты себя, хороший, не береги,Разве много счастья на берегу?Видишь – возвращаются рыбаки.Я навстречу с пристани побегу.
Калос Лимен
Прощу прилипшую к плащуЧужую пыль и запах медиИ ржавь пятна на месте мести —У моря ткань прополощуИ подберу из кладовойХитон, наплечники, сандали.Видали мы такие далиВ котле последней Мировой.И мир начавшийся на «ой»Кому-то вновь готовит мену,А рыжекудрому гаменуНа островах хоть волком вой.Эфебам нравится эфир,Нам, старикам, теплей на тверди.В постели маленькие смертиГотов творить любой факир.Гиперпространство языкаСвилось в спираль телячьей кожиВозьмет аэд что вам негоже,Отыщет ноту музыкант.Отыщет красное стрела,Пройдет под ребрами мишени…Эвоэ! Спит седой мошенникПрипав щекой на край стола
Бычья песня
Тавро Тавриды вбито под реброОно неразличимо чужаками.Следы быков заполнены жуками,Следы полков царапает перо.На летописи глины и воды,На каменной ухмылке византийцаИстория смолкает – не проститься,Лишь посмотреть – кто новый поводырь.Сюда приходят тысячей путей —Небесный шелк, турецкая галера,Ухмылка площадного кавалера,Хаммам для хама – прибыл так потей.Без пота не взойдет ни виноградНи минарет ни стены мавзолея.Чумной закат румянится, алея.Дрожи, космополит и технократ!Когда музон беснуется в кафе,На плоскость охреневшего танцполаВыходит босоножка таврополаЗовет быков на аутодафе.Гора рогов, протяжный злобный рев,Один удар священного кинжала…Бил человек. Земля воображала.Такого не видал и рабби Лёв.Такого не слыхал и караимПрипав к прохладной вечности Завета.Все были пришлецами. И за этоМы сним о Нём. И в разноверье – с Ним.Не тавры мы. Не азиаты. НеПонтийцы с подведенными глазами.Не толмачи. Но каждый сдал экзаменИ расписался шагом на стране.Таро ворот. Тавро для дураков,Для бывших – чей, оставшихся ничьими.Возьму себе таврическое имя.Нарву рукамиЗеленьДля быков.
Баллада близости
…всякое животное после совокупления печально… (с) латинская поговорка
В маленькой смерти – обещание стать большой.Предощущение вдоха, оборванного на «до»,Невыносимая острота абсолютного одиночества.Вот оно, близкое, бьётся, манит, дрожит,Визжит неистово, жарким сочится потом,А потом пропадает.Ни капли лжи.Ощущаешь себя фантастическим идиотом,Глядя в слепо зажмуренные глаза,Гладя немое, чужое тело —Птичка вспорхнула и улетела – динь!Остаешься совсем одинС этим нелепым со-чувствием, глупой нежностьюК зябкой гусиной коже, пуговице соска,С неизбежностью взрыва.Соскальзывая в небытие,Забываешь имя её.Забываешь, как от улыбки светлело в комнате,Как она оттирала с пальцев следы от копотиИ опять ненасытно тянулась к свече рукой,Как писала: я есмь и никогда не стану другой.Сколько дней вы вязали тугие сети,Прорастали друг в друга, трындели про все на свете,Запоминали: без сахара, ляжет с краю,К ней восемнадцатый, а от меня вторая.Любит Ван Гога, слушает «Rolling stones»,Стонет как кошка, кажется верит в БогаИли Господь в неё, в бабочку ЛаоЦзы…Пахнет озоном. Гаснет раскат грозы.Там, за холмами море крушит скалу,Угли истлели и перешли в золу,Золотом светят водоросли в камнях,Спящие дети снова зовут меня…Ты возвращайся. Скоком через обрыв.Вот она рядом – смотрит, глаза раскрыв,Черные точки в зелени колдовства,Все – больше не вдова, не королева льдин.И ты не один.
Орел и решка
Покидая навеки отцовский кров,Оставляешь реки, следы коров,Талый снег обочин, гульбу грачей,Горечь хлебных корок, печаль печей.Покидая навеки отцовский кров,Рассыпаешь перец и соль ветров,Ни мешка в дорогу, ни посошка,Только мокрый куриный овал божка.Покидая навеки отцовский кров,Видишь – хорохорится град Петров.От каре Сенатской пинком в Кресты.Проживу без рыжих бродяг – а ты?Покидая навеки отцовский кров,Забываешь стулья, узор ковров,Детский вкус компота и пирога,Сладкий холод царского пятака.Покидаешь – кинут. Пройдут года.Выстроят парковку на дне пруда.Улицу Труда назовут бульвар,Поменяет цену любой товар.Полиняют смыслы знакомых слов,Горнолыж подвинет подледный лов.У соседей дети, коты, зятьяИ кутья на блюде… Сиди, судья!Как зовут – Арье, Николя, Мишель?Думал – кинул в мусор. Попал в мишеньИ попал на кладбище кораблей,Красных флагов, желтых смешных рублей.Ностальгия – самый паскудный грех,Ты сжимаешь прошлое, как орех —Мол вернусь богатый, лихой, бухой…А внутри труха и червяк сухой.Покидай – навеки. Хоть в Крым, хоть в храм.Паруса привыкнут к любым ветрам.Оставайся – честно. Крепи кровать,Чтоб потом о прошлом не тосковать.
Розница
Черный дуб. Корявый кореньНепреклонен, непокорен.Речка – чёрная волна.Лён и пламя. Пей до днаДух полынный, дух тимьянный —Стихнет ветер, станешь пьяный,Скажешь правду – что в КрымуНеуместно одному.Виноград, кизил, черешня —Каждый парный, каждый грешный,Даже яблоки – смотри —На ветвях по два, по три.Даже горы встали рядомВ белых облачных нарядахДаже маки всей землиВ одночасье зацвели.…Карадаг чернеет грозно —Только люди ходят розно.
Город-сад
Чары Бахчисарая – чарка, а в ней кумыс.Яблочный запах рая, мята, шалфей, камыш.Сорвано в пыль монисто – девочка подберет.«Яблочко» баяниста, криком – приказ – «Вперед».Пчелы на ржавой каске, стены пустых кенас,Вязью восточной сказки время выводит нас.Жили на свете ханы – Джучи, Девлет, Бату —Сабли, шатры, курганы, лестница в пустоту…Пляшет о них татарка – юная кровь, гори!Звезды смеются ярко. Помнишь о нас, Тенгри?Губы зовут Аллаха, сердце зовет отца.Хочешь – возьми рубаху, белого жеребца,Черного винограда, все забирай, якши?Только оставь отраду – землю моей души…Узел Бахчисарая не разрубить мечом.Каждая хата с края, каждой стене плечо.Каждой пещере книга. Каждой овце загон.Чаша – и помяни-ка ветхий сухой закон.Топчут траву туристы, бродят куда ни глянь.Любо – купи монисто в лавке у поселян,Ханский дирхем, монету – можно и за рубли,Только поверь, что нету в мире другой земли!…Старый Тенгри над крышей снова трясет кошмуКто и откуда вышел, ведомо лишь ему.И позабыв про войны, корни пустив в скалеСмотрит на нас спокойно крепость Чуфут-Кале.
У переправы
Сласти нынче дороги. ПотомуНе спешится встречать царя.Мишуры китайской полно в Крыму —Глянь – отсюда до января.На базаре с чудом сплошной пардон,Вместо ели опять сосна.Но нежданный гость постучался в домИ ботинки у входа снял.В бороде запутан сухой листок,Пахнет пряностями халатИз одних заплат… Говорили – строг,Обещает и мор и глад.Оказался скуп на слова, затоОтыскал молоток и гвоздьУбирал посуду, играл с котом,Как обычный хороший гость.Как же славно с ним преломить пирог,Выпить чаю, достать конфет.…Все снежинки в мире придумал бог —Двух похожих на свете нет.До поры до времени быть зимеС красной пылью снега мешать.В Вифлееме Сын побеждает смертьМы поможем ему дышать.Двух прохожих надо найти в портуИ купить билет на паром.Я протру со стола, а потом пойдуВспоминай обо мне порой…Штормовое время зимой в Крыму,Валит стены, крушит кресты.Трое к вечному свету плывут сквозь тьму,Сквозь пустыню, где «пусть» и «ты».
Мимо Крыма
Мимохожесть. Мимо стен,Мимо моря, величаво,Мимо старого причала,Мимо пьяненьких гостей,Крепостного рубежа,Потаенного кургана,Жеребенка-урагана,Суетливого ежа.Вдоль тернового куста,Виноградного плетенья.По-татарски плачут тени,У колодца тень густа.Уколоться до крови,Взять водицы родниковой,И умыться, бестолковой,И одежки подновить,И наполнить дополнаТугобокие кувшины,Мимо дел спешат машины,Мимо туч ползет луна,В море плещется кефаль,Тяжелее стали сети.Мимоход всего на свете,На гитаре нота фальшь.…Лишь смотритель маякаЖжет фонарь неутомимо.Даже если ходишь мимо,Не заблудишься никак.
Раковина
По лицам стариков читай неторопливоПо линиям мостов гадай о декабре…Горбами кораблей раскроен плац заливаИ бабочка сидит на мертвой кобуре.Танцуя на костях, прощайся с каблуками,Шарманкой закрути старательный вальсок.Под пальцами песок, заглаженный веками,А катер так далек, а берег так высок.Бездонье синевы – простор для монгольфьера,Парады площадей забыли о войне,Жемчужное зерно, как маленькая вера,Укрыто в перламутр и спрятано на дне.Вот так лежит душа, ненужная соринка —В пятне придонной мглы невидимо горит.Скорлупка на браслет, тугая плоть для рынка.Кто створки распахнет и скажет margarit…?
По праву крыльев
На птичьем острове не сезонСкорлупки перья и всякий хламНикто не тычется в горизонт,Никто не носится по делам.Играют рыбки, блестя фольгой,Волну качают туда-сюда.На птичий остров пришел покой,Наутро с неба польет водаИ смоет гнезда, следы, штрихи,Песок белесый с землей сравняв.Как будто мало в морях трухи,Как будто снами закрыло явь.Пернатым просто. Туман – лети,Дождит, морозит, швырнет в траву,Маяк поманит – собой платиЗа право вспарывать синеву!У птичьей смерти мешок камнейИ пара ножниц… Забудь пока —Лети, где выше и холодней,Наплюй на глупые облака.Зачем пернатым земной закон?По праву крыльев судьбу поправ,Рисуешь двери, выходишь вон.Царевна Лебедь, готовь рукав!Махнешь направо – собьешь ножи,Царевич Финист влетит в окноИ станет сказкой чужая жизнь,Как стало соком твое вино.…На птичий остров посадки нет.Базары смыли, сожгли, смели.Полынный запад, парад планет —Но нет роднееДля птицЗемли.
Городу и морю
На кладбище военных кораблейНе встретишь ни крестов ни фотографий.Мутнеет ржавый герб в стальном аграфе,Пятнает волны пролитый елей.Скрипят борта, накатывает стон,В бездымье трубы клонятся устало.Лишь адмирал всё рвется с пьедестала —Отстаивать невзятый бастион.Причалы в шрамах и не разберешь,Дробили камень бомбы или ядра.Потух пожар, вода мутна от яда.Продав луны сияющую брошьНе вымолишь пощады у братвы,Не выкупишь билет в Константинополь,Горит огнем неопалимый топольИ греки черепахой прут «на вы».Подарены троянские коньки.Безногий кок бранит парней на кокни.Коль жизнь в яйце – возьми его и кокни —Мы квиты, брат. Печати на квитки,Кивок и за борт. Флаги не спускать!Седым птенцам отеческого флотаДосталась неприятная работа —Кормить макрель и ракушки искать.Морские девки жалобно поютИ плачут над парнями помоложе.Линкору тесно каменное ложе,Триреме опостылел сей приют.Угрюмый князь клянет свою ладью,Тугие хороводы водят вдовы.Сыграю на гармошке «Шенандоа»Пущу по морю скутер – и адью!У _той_ реки хоть плачь, хоть спич реки,Хоть спички жги, пропаливая пятна…Наутро в Зурбаган вернется яхта.Как сладко спят живые моряки!
Коктебельная колыбельная
Коктебелит – были, байки,Сладкий крымский сон.Сняли шлепанцы и майки,Кончился сезон.Опустевшие прилавкиВетер тормошит,Бликом солнечной булавкиСтарый мол прошит.Бродят кошки, просят рыбы,Мяса, молока.Трут о каменные глыбыТощие бока.Кошкам свой кусок положен —Схватят и в подвал.Говорят, старик ВолошинИх нарисовал.Спят в пыли от крыш до спаленДомики, дворцы.Продает шальной татаринСласти-леденцы.Ни фрегатов ни баркасов…Наберу в ладоньГорсть зеленых мокрых трассов,Желтый халцедон.Увезу с собой в кармашкеИ среди зимыВспомню: белые барашки,Отмель, море. Мы.
«Перелетные женщины – пленницы октябрей…»
Перелетные женщины – пленницы октябрей.В день, когда из Сибири стартуют стаи,Женщины прячут ключи под коврики у дверейИ улетают в сторону Лимы или Паттайи,Некоторых мне случалось встречать в Крыму,Двух или трех недавно снимали в Риме —Прыгают по платанам, клюют хурму,Даже снежинки тают на ярком гриме.Им не сидится в клетках пустых квартир,Им не живется вместе – места свободны.В сердце у каждой – маленький темный тир,Выбил мишени – больно, промазал – потно.Их привлекает набережность морей,Гулкая гладь проспектов, дворов и арок,Финский бетон развалин, густой кипрей,Пестрая неизбежность почтовых марок.Им хорошо на крышах чужих дворцов,Крылья мешают жить, но мешают падать.Женщины ненавидят своих отцов,И подбирают гальку в волнах на память.И не умеют плакать… И ты не плачь.Буквы от слез не сдвинутся ни на йоту.Куклу на полку, книжку в пакет и в плащ —Время готовиться к новому перелету.
Овечья песня
Даль – Галилея, Гори, Тепе-ОбаГоры на горизонте. Вода горчит.Каждая капля, стекая с камней, звучит.Маленькими шагами шьется в траве тропа.Белым ягнятам хуже – вдали виднейБелые кольца, ласковое руно.Спи беспокойно – волки придут с луной,Если пастух не успеет зажечь огней.Резво бегут на пламя глупые малыши —Заполночь чьей-то шкурке пятнать траву.Желтые первоцветы блестят во рву —Крепости больше нету. Дитя, дыши!Путь твой промчится по склонам и ручейкам,В горной стране тумана – белых – не увидать.Если бы мы с тобою могли летать,Сыпали б манну вниз с облаков, волкам.Прочь, мой хороший – вороны начеку,Грозные тучи ходят на Карадаг.Ветер толкает в спины чужих бродяг.Время решает – выжить ягненку или щенку…Небо горит над нами – такая даль.Люди спешат по тропам, пустые в хлам.Трещины делят косточки пополам —Только за этим в апреле цветет миндаль.
Марточка
Хай, холмы! На мове попробуй move itБелых мух гладь неровностей не волнуетИх сдувает ниже, к морскому пляжуА в холмах только ветер пляшет.Бродят козы, гадят в пути коровы.Молоко в подойник нальёшь – неровно.Старенькой кровати подставишь ножки,Глядь – а мух заменили мошки,Золотые, в желтых лучах толкутся.За садами спит виноградник куцый.Обрезал лозу да обрезал руку,Кровь напоит корни – и так по кругу.Кров из красной глины, кровать, коровы,Ров и крепостной силуэт короны.Император спит на исходе марта,Под ногами щит, в изголовье мята.Прохудилась синяя черепица,Каплет дождь. Я ладонь протяну – напиться.Было место встречи, а стало мiсто.Хмурый пристав за ночь опишет пристань —Не пристать. Лечу. А вокруг – холмисто.
