Kuzia succinus

Девочка остановилась, схва­тила за руку сестрёнку. По­том, решив, что это ей почу­дилось, встряхнула головой и пошла дальше.

—  Да Людка же! Эй! — снова позвал Гоша.

На этот раз она огляделась внимательнее.

—  Ой, Гошка! Куда ты за­лез? Что ты там делаешь?

—  После расскажу. Тащи сюда лестницу, а то мне не слезть.

—  Не слезть? А зачем за­лез, если лазать не умеешь. Вот и сиди на дереве.

—  Мальчик, — шепелявя, заговорила сестрёнка, — в ка­кую птичку ты играешь?

—  В филина! — захохота­ла Люда. — Да как ты попал на дерево?

—  Буду я тебе сейчас объ­яснять, как и что, — рассер­дился Гоша. — Тебя по-чело­вечески просят: принеси лест­ницу. А не хочешь, так я дру­гого позову.

—  А куда я Муську дену? Есть у меня время искать лестницу. Да тебе тут нужна пожарная лестница!

—  Мальчик, — опять заго­ворила Муська, —у тебя там гнездо есть?

—  Зайди к моей бабуш­ке, — не слушая вопросов, уговаривал Гоша. — У сарая лежит стремянка. Бери её и тащи сюда. Потом всё рас­скажу.

—  Как же, даст мне лест­ницу твоя бабушка!

—  Бери и всё тут. Баба Ва­ря добрая. Скажи, что заки­нула шляпу на берёзу, по­няла?

—  Ладно уж, — сердито пробурчала Люда и пошла, таща за собой упирающуюся Муську.

Прошло полчаса — Люды не было. Наконец-то!

На дороге показалась странная процессия: впереди Люда со стремянкой под мыш­кой, за ней, придерживая лест­ницу за кончик, плелась баба Варя, а позади, держась за подол бабушки, подпрыгивая, шла Муська.

—  Ну, показывай, где твоя шляпка? — грозно вопрошала бабушка.

Люда молча приволокла лестницу, с трудом поставила её к берёзе и, фыркнув, пока­зала пальцем на прижавшего­ся к стволу Гошу.

—  Гоша! Озорник! Ну, ку­да ты залез? — закричала ба­бушка.

—  Он говорит, что не зале­зал, — смеялась Люда.

—  Он играл в птичку фили­на, — пояснила Муська.

Гоша молчал. Он спустил ноги, но не мог дотянуться до стремянки. Пришлось повис­нуть на руках... Уф! Наконец- то его ноги коснулись верхней ступеньки. Весь в поту, дуя на исцарапанные руки, Гоша «приземлился».

7.

БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ

Тулумбасов долго не мог уснуть. Было душно и какая- то птица в саду свистела до того громко, что звенело в ушах.

—  Чёрт возьми! — выру­гался профессор, поднимаясь с дивана. — Надо будет спро­сить у орнитолога Мальчевского, что за птица может так изводить. Это же не пение, а разбойничий свист!

Профессор взглянул на ча­сы. Два часа ночи. Вдруг пти­ца умолкла, но вслед за мину­той тишины что-то гулко уда­рило по крыше.

—  Дядя Дима! — забара­банила в дверь Мария Семё­новна. — Кто-то прыгнул на крышу... я боюсь!

—  Что за вздор! — рассер­дился профессор. — Кто мо­жет прыгнуть на крышу? Ну, сухой сук упал, вот и всё. Не будь такой нервной.

—  Слышишь? Слышишь?

Там кто-то царапает когтя­ми... дядя Дима, пойди по­смотри.

—  Зачем я пойду смот­реть? — возразил Никодим Эрастович. — Я не суеверен. Стыдно, Мара. Ты в недалё­ком прошлом учительница ма­тематики и должна быть осо­бенно... мм... трезвой в оценке явлений природы.

Неизвестно, подействовали ли на Мару укоризны её учё­ного дяди, но она собралась с духом и вышла в сад. Только взглянула на крышу, как с воплем сломя голову кину­лась обратно в дом...

—  Что с тобой? —испуганно спросил её Тулумбасов.

—  Там... скелет.

—  Что?

—  Скелет... зелёный, страш­ный... ой, я больше не могу.

Учёный почесал седую голо­ву. Постоял в раздумье. Он привык всем непонятным яв­лениям находить разумное объяснение. Но объяснить па­дение на крышу дачи скелета было очень трудно.

«Ошибка наблюдателя», — по привычке подумал он и, со­пя от волнения, вышел в сад.

Стояла тёмная ночь начала августа. Как огромные трубы торчали доисторические рас­тения. Никодим Эрастович взглянул на крышу: там ше­велилось, блестя фосфориче­ским зелёным светом что-то, действительно напоминающее неполный костяк животного. Профессор кашлянул... и вмиг зелёный костяк взмыл в воз­дух и спустился на двадцати­метровый «минарет» хвоща- каламита. И сразу оттуда по­нёсся тот самый «разбойничий свист», который и разбудил Тулумбасова.

—  Так это же... Не может быть! — закричал в восторге Никодим Эрастович. — Мара! Мара! Сюда!

—  Что? Что? — спрашива­ла, высунувшись из окна, Ма­рия Семёновна. Ей хотелось звать на помощь, она не сразу уловила, что дядя кричит от радости.

—  Понимаешь? Это мой пропавший кузнечик. Он вы­рос, он уже не личинка. И он светится ночью, как наши светлячки. А как он поёт! Слы­шишь? Слышишь? Вот это мощь! — Профессор уже за­был, как только что прокли­нал неизвестную «птицу».

Но кузнечику, видимо, не понравилось, что тишину ночи нарушили человеческие голо­са, он прыгнул и исчез в тем­ноте.

—  Улетел! Улетел, прокля­тый! — теперь уже с возмуще­нием говорил учёный. — Как его поймать? Мара, я должен его изловить! Второй раз он ускользает от меня. Надо при­думать ловушку.

С этими мыслями Тулумба­сов вернулся в свою комнату и долго не мог уснуть. Конец ночи прошёл спокойно. Кузне­чик не вернулся. А может, и вернулся, но не свистел.

8.

КУЗЯ РАЗБОЙНИЧАЕТ

Гоша заболел...

Правда, он говорил, что у него нет никакой температу­ры, а горло болеть и не дума­ло, но... с бабушкой долго не поспоришь. Вмиг Гоша очу­тился под одеялом с градусни­ком под мышкой.

—  Тридцать восемь! — ах­нула баба Варя. — Лежи, а я пойду вызову доктора.

—  Бабушка, не надо докто­ра. Да и поликлиника сейчас закрыта.

—  А тут рядом живёт док­тор Блинов. Я мигом.

И Гоша остался один. Обычно к полудню он шёл на озеро, а по пути кормил Кузю. Бедный кузнечик, может, до­жидается его... И не убежать. Тут ещё какой-то доктор Бли­нов придёт... И вдруг Гоша со­образил, что Блинов это отец Люды... Ну конечно. Надо по­звать её и попросить покор­мить Кузю. Только согласит­ся ли?

—  Что это ты вздумал бо­леть, молодой человек? А? Посмотрим,       посмотрим, — докторским      вкрадчивым ба­сом заговорил Блинов. — На даче болеть! Ай, ай, ай! Нехо­рошо, нехорошо! — он гово­рил, а сам быстро выслуши­вал и выстукивал Гошу. — Ни­чего серьёзного, Варвара Але­ксеевна, ничего серьёзного, — определил доктор и, выписав полоскание, уже прощаясь, вытащил из кармана газету.— Читали?

—  Нет, Сергей Николаевич, мы ещё не получили газеты, —ответила баба Варя.

Доктор снова снял шля­пу и сел к столу:

— Опять прославилась наша Ольховка. Вот, послушайте, что пишут:

«ДОИСТОРИЧЕСКОЕ ЧУДОВИЩЕ В ПОСЕЛКЕ ОЛЬХОВКА

Мы уже сообщали, что в посёлке Ольховка существует роща доисторических расте­ний. За последние дни участи­лись встречи местных жителей и дачников с удивительным прыгающим животным. Про­фессор Тулумбасов считает, что это кузнечик каменно­угольной эпохи. Как оказа­лось, вместе со спорами хво­щей и папоротников в янтаре находилось яйцо прямокрыло­го насекомого, похожего на саранчу. Профессор уже ви­дел его ночью в своём саду. Насекомое светится в темноте, как светлячок. Размеры его удивительны — до двух мет­ров в длину. Не исключено, что хищное, сильное насеко­мое представляет опасность для людей. Рекомендуется не отпускать детей гулять одних, без сопровождения взрослых. Обществу охотников дано ука­зание изловить чудовище жи­вым или мёртвым».

—  Да совсем он не чудови­ще, — не выдержал Гоша.

—  Что ты говоришь? — по­вернулся к нему Блинов.

—  Я говорю... можно чтобы ко мне пришла Люда?

—  А ты знаком с Людой? Вот, что открывается, —усмех­нулся доктор. — Ну что ж, бо­лезнь не заразная. Пришлю!

Доктор ушёл. Бабушка дол­го охала и вздыхала. Ей не терпелось поделиться с кем- нибудь новостями.

—  Ты лежи, Гошенька, — наконец сказала она, — а я на полчасика забегу к соседям.

Люда пришла сердитая:

—  Зачем звал? Отец теперь будет смеяться. Он такой...

—  А когда ты смеёшься, это ничего? — ответил в тон ей Гоша.

—  Ну хватит. Выкладывай, что у тебя?

—  Люда, ты умеешь мол­чать?

—  Не хуже тебя, наверно.

—  Так вот, я тебе кое-что открою и попрошу сделать. Если у тебя не хватит храбро­сти — не берись. Но тогда ни­кому... поняла?

—  Поняла. Выкладывай.

И Гоша рассказал всё: и своё первое знакомство с куз­нечиком, и первый полёт на нём, и про предложение Тулумбасова.

—  А сейчас он голодает, на­верно. У него знаешь какой аппетит? Ему травой не на­есться, а хлеб ему очень по вкусу, — закончил Гоша. — Люда, сходи, покорми его. Это под той берёзой. Надо в пол­день прийти и позвать: «Кузя, Кузя!» Он и прилетит.

Только Люда успела ска­зать, что она не струсит и со­гласна идти к берёзе, как вер­нулась бабушка:

—  Ох, внучек, чего я наслу­шалась. Все с ума посходили, как прочитали про эту кобыл­ку, что ли. У всех, у всех что- нибудь да произошло. У Ни­ны Ивановны пропала курица, так она кричит, что теперь знает, что с ней случилось. Николай Ильич, который жи­вёт против пивного ларька,

говорит, что зверюга эта ута­щила у него с головы шапку. У Федосьи Романовны в ого­роде кто-то срезал ночью под­солнечники — винит ту же тварь. У Елены Фёдоровны внучка стала заикаться, так она считает — напугало ма­лышку это чудо-юдо. Тьфу!.. Но ты, внучек, не ходи в оди­ночку, пока не изловят эту... как её?

—  Бабушка, я уже здо­ров, — чуть не плача, взмолил­ся Гоша, — пусти меня... ну хоть вместе с Людой. Ну нена­долго.

—  И думать не моги! На, полощи! — И она сунула ему кружку с лекарством.

Люда кивнула из-за бабуш­киной спины: мол, всё сделаю, попрощалась и выбежала за дверь.

9.

КУЗЯ и МУСЬКА

—  Ты совсем не занимаешь­ся с младшей сестрой, — стро­го говорил Люде, доктор Бли­нов. — Ты же знаешь, что ма­ма придёт только вечером, а мне пора ехать на работу. Вот опять куда-то собралась, а о Мусе не подумала. Кто думать будет?

—  Папочка, сегодня не мо­гу я с ней. Вот завтра могу, а сейчас мне пора, — быстро го­ворила Люда, бочком подви­гаясь к калитке.

—  Что значит «сегодня не могу»? Можно подумать, что у тебя свиданье назначено. И... и я запрещаю тебе несколько дней ходить по посёлку в оди­ночку. Ещё попадёшься в лапы этому зверю!

—  Тогда я пойду с Моськой. Муся! Пошли голубей кормить! Бери больше хлеба!

—  И это тоже не дело, — остановил её отец. — Голуби — рассадник инфекций, вот, на­пример...

Доктор не успел объяснить дочери, что за инфекцию рас­пространяют голуби. Люда схватила за руку сестрёнку и побежала.

—  Так Люда же! — удивля­лась Муська. — Куда мы идём, не туда?

—  Мы будем кормить боль­шого кузнечика. И идем мы туда, а не «не туда», — объяс­нила старшая сестра. — Толь­ко не пугайся. Он большой, как собака.

— Я не побоюсь. Я храб­рая, — нараспев отвечала Муська.

Вот и знакомая старая бе­рёза на обочине дороги.

—  А мальчик там сидит? — спросила младшая сестра.

—  Нет.

—  А где кузнечик?

Вместо ответа Люда не­громко позвала:

—  Кузя, Кузя! Hat, на!

Тишина. Кузя не появлялся.

И вдруг...