Безрассудная страсть

Джулия представила себе, как крадется за спинами людей, наклоняется к ним, чтобы услышать разговоры, и при этом старается выглядеть незаметной.

– Как ты думаешь, сегодня здесь будет супруга Наполеона? – спросила Доротея. – Я слышала, Мария Луиза не последовала за мужем на Эльбу, как обещала, а по настоянию отца вернулась в Вену.

– Где ты это слышала? – спросил Стивен. – Я думал, ты еще ни разу не выходила, Дороти.

– В парке. Вчера, кажется. Джулия настояла, чтобы мы подышали свежим воздухом. – Стивен бросил быстрый взгляд на Джулию и улыбнулся с видом заговорщика. А Доротея, ничего не заметив, продолжила: – Там беседовали какие-то люди. Стоял такой же гомон, как здесь, но, должна сказать, в парке было очень красиво. Лучше, чем в Гайд-парке. Пожалуй, мне нравится Вена в это время года. Помнишь, – с грустью произнесла она, – как я восхищалась садами в поместье Мэтью? Кстати, он шутил, что до меня доходят абсолютно все слухи. Здесь в них тоже нет недостатка. На прогулке в парке ты смотришь на людей, а они – на тебя. В это время сословные грани стираются. Лишь в таких местах, как это, все опять разделяются: на важных особ, – она посмотрела на свою ладонь и загнула один палец, – тех, кто должен развлекать важных особ, – она загнула второй палец, – и всех остальных. – Она со вздохом опустила руку. – Как в Лондоне.

Стивен нежно улыбнулся сестре.

– А к каким людям ты относишь нас?

– К значимым, конечно, хотя и довольно-таки незаметным. С нами будут говорить, если поблизости нет никого с более впечатляющей родословной.

– Как в Лондоне, – повторила Джулия, и Доротея слабо улыбнулась.

– Точно.

Стивен перевел глаза с сестры на Джулию. Он казался озадаченным.

– Неужели английское общество столь закрыто для понимания?

– Да, – одновременно отозвались его спутницы и, взглянув друг на друга, хихикнули.

– А я-то всегда думал, что мы, англичане, простой народ. Если у нас есть хорошая говядина, несколько сотен акров земли, наследник и доход больше тысячи фунтов в год, мы довольны. Оказывается, нет. – Он отвесил женщинам шутовской поклон. – Но вы меня поправили. – Он протянул сестре руку. – А теперь, Дороти, не желаешь ли потанцевать?

Доротея сделала шаг назад и нервно пригладила руками лавандовое платье.

– Нет, но ты можешь пригласить Джулию. – Она раздраженно поморщилась, когда он заколебался. – Да ладно тебе! Мы оба знаем, что Джулия не простая служанка. Она такая же леди, как и я, а танцует наверняка лучше, чем все присутствующие здесь дамы.

– Сомневаюсь, что австрийская императрица – или любая другая высокопоставленная австрийская особа – согласится с тобой в этом вопросе, – парировала Джулия, чтобы разрядить обстановку, но Стивен смотрел на нее в упор и выражение его лица было непроницаемым. – Я имела в виду, что именно австрийцы изобрели вальс, – тихо закончила она.

– Тогда мы должны попробовать их превзойти? – проговорил Стивен и протянул Джулии затянутую в перчатку руку. Она несколько мгновений молча смотрела на нее, прежде чем протянуть свою. Разве пристало служанке танцевать с хозяином? Падшей женщине вальсировать с дипломатом? Она позволила ему вывести себя в центр зала, остро чувствуя тепло его руки, глядя на его красный мундир. Интересно, есть ли мужчина, которому не к лицу военная форма? Когда Джеймс облачился в мундир, он перестал быть мальчиком, а стал ее братом. А потом – героем. Стивен Айвз тоже очень красив. И любая леди должна быть счастлива, кружась по залу в его объятиях.

Он положил ей руку на талию, и Джулия снова ощутила тепло. А когда он закружил ее по залу, она поняла, как давно не танцевала.

Она изо всех сил старалась не думать о своем последнем вальсе, том, из прошлой жизни. Стивен был не так высок, как Томас Меррит, и двигался с грациозной достойной сдержанностью. В Томасе чувствовалось больше страсти, от которой перехватывало дыхание.

– Скажите, кто для вас важен? – спросила она, глядя поверх его плеча на толпу. – С кого начать? Вы, кажется, говорили, что есть еще два бальных зала, где также много людей?

Стивен улыбнулся, отчего в уголках его глаз появились тоненькие морщинки.

– Да. Австрийцы должны открыть еще два зала для приемов и испанскую школу верховой езды, чтобы уж точно вместить всех. А пока давайте посмотрим, кто здесь есть. – Он оглядел собравшихся поверх ее головы. – Прямо за вами барон фон Гериц, секретарь посольства Баварии. Любит шнапс, шампанское и флиртует с женщинами намного помоложе. У него преувеличенное самомнение, и если он знает что-то важное, то с готовностью выбалтывает секрет любому, кто соглашается его слушать.

– И это уже не будет секретом, – подытожила Джулия, сбросив барона со счетов. – Вы помните виконта Ридсдейла? – спросила она, наблюдая, как баварский секретарь хорохорится перед юной девушкой.

– Конечно. Светский лев.

– Да, и он очень похож на фон Герица – любит на вечеринках зажимать юных девиц в темных уголках. Мама предупреждала меня о нем еще до моего первого выхода в свет, но он поддерживает в парламенте те же законы, что и мой отец, поэтому нужно быть с ним милой и любезной, но любой ценой держаться подальше от темных углов.

– Тогда вам уже известно, как играть в эти игры, – сказал Стивен.

Так ли это? Она знала, с кем флиртовать, а кого избегать, когда была совсем юной. И не сделала ни одного неверного шага, пока не встретилась с Томасом. Она на мгновение застыла, охваченная воспоминаниями, и споткнулась. Стивен поддержал ее и снова закружил по залу. Джулия благодарно улыбнулась. Что ж, она усвоила урок и больше не совершит подобной ошибки. Итак, подумала новоявленная леди Арабелла расслабившись, пожалуй, она знает, что делать.

– Есть еще принц Линь, – продолжал Стивен. – Он аристократ Старого света, солдат, придворный и бонвиван. Очаровательный, остроумный и любит посплетничать. Только надо делать скидку на его возраст. Некоторые его сплетни могли устареть лет на пятьдесят, но все равно его болтовня весьма занимательна. Хотите, я вас представлю?

Джулия взглянула на принца, носившего напудренный парик и шелковый фрак, вышедший из моды лет двадцать назад, но он беседовал с дамой, которая, судя по всему, была в восторге от его компании. Ее смех звенел словно хрустальный колокольчик.

Джулия улыбнулась своему партнеру.

– Проведите меня в танце мимо, и я сделаю вид, что потеряла туфельку, она упадет прямо к его ногам. Как истинный джентльмен, он не сможет ее не вернуть и обязательно попросит, чтобы вы меня представили.

Стивен слегка наклонил голову и взглянул на Джулию с откровенным восхищением.

– Вы отличный игрок, Джулия.

Она почувствовала, как потеплело на сердце – от гордости, – и поняла, что вечер удался.

Томас Меррит купил поддельное приглашение на бал – одно из сотен, циркулировавших в городе, – и прибыл на торжество поздно. Зал сверкал бриллиантами так ярко, что слепило глаза. Каждая присутствующая леди была в полном смысле слова усыпана драгоценностями в надежде превзойти других, руководствуясь женским тщеславием, разумеется, а не чувством патриотизма. Ароматы изысканных духов смешивались с запахами пота, помады для волос и ваксы, создавая неповторимые сочетания.

Он прислонился к колонне и огляделся. Что бы сказали все эти напыщенные господа, если бы знали, сколько среди них воров и мошенников, проникших в зал по поддельным и украденным приглашениям?

Томас вспомнил последний бал в Лондоне. Туда его тоже никто не приглашал. Бал, посвященный помолвке леди Джулии Лейтон, был утонченным, элегантным действом в отличие от этого безумного цирка, однако туда он явился с той же целью – украсть. А вместо этого потерял свое сердце.

Он окинул взглядом зал в поисках Джулии, но, конечно, тщетно. Вероятно, она обосновалась в одном из поместий Темберлея и выполняла роль идеальной жены. Вышивает небось герцогский герб, чтобы повесить над камином.

Он поправил манжеты – на этот раз абсолютно новой рубашки из лучшего полотна – и выбросил из головы мысли о Джулии. Он сосредоточился на бурлящей толпе, в поисках дружелюбного лица, одинокой дамы, но зал казался окруженным непроницаемой стеной веселья. Томас взял бокал шампанского с подноса проходившего мимо лакея, потом еще один, продолжая наблюдать. Лица сливались. Каждая женщина казалась Джулией, улыбающейся и до боли милой, а каждый мужчина – его братом, язвительным и высокомерным. Он поставил бокал на ближайший стол и отвернулся. Возможно, он совершил ошибку, явившись сегодня сюда.

– Нет настроения танцевать? – Томас обернулся на голос. Мужчина поклонился, щелкнул каблуками и протянул руку: – Капитан Франц фон Юрген, Богемия.

Рукопожатие мужчины было сильным и уверенным.

– Виконт Мерритон, Англия, – сказал он.

– А, значит, вы приехали в составе английской делегации? – спросил фон Юрген.

– Нет, я сам по себе, – ответил Томас и взял еще один бокал у лакея. Интересно, как эти тощие создания умудряются так ловко проносить тяжелые подносы через толпу, не роняя их и не проливая ни капли на голые плечи и шелковые платья?

– Здесь много приезжих, – продолжал фон Юрген. – Вы знаете, что население Вены в эти дни увеличилось двадцатикратно? Решаются судьбы мира. Лично я приехал, чтобы позаботиться о семейных интересах. Возможно, это может показаться мелочным в свете грандиозности событий, но армия Наполеона прошла по моим полям, сожгла мой дом и лишила состояния. А потом явились пруссаки и забрали остальное.

В его голосе не было горечи. Напротив, он улыбался и притоптывал ногой в такт музыке. Томас нахмурился, а фон Юрген фыркнул.

– Я собираюсь обратиться в конгресс с просьбой о компенсации, а если не получится, найду богатую жену. Здесь же много хорошеньких женщин, не так ли? – Он игриво ткнул Томаса локтем в бок. – Мне нужно найти одну и начать ухаживать, но в такой толпе задача представляется невыполнимой. Насколько я понимаю, здесь должна быть комната с карточными столами, сигарами и шнапсом, который лично я предпочитаю шампанскому. Если вы придерживаетесь того же мнения, давайте отыщем эту комнату, а делегаты пусть толкаются здесь.

Это вполне устраивало Томаса. Через час он уже выиграл столько денег, что мог заплатить за жилье, новый костюм и сапоги. Он взглянул на лежащую перед ним стопку монет: экзотическую смесь франков, флоринов, злотых, пфеннигов, и улыбнулся. Он ничего не украл. Потягивая шнапс, Томас чувствовал себя совершенно довольным, чего не было уже много месяцев.

– Последняя ставка, – сказал синьор из Венеции.

Этот человек проиграл уже все, даже запонки. Фон Юрген остался при своих, а Томас выиграл.

– А у вас есть на что играть, господин? – спросил фон Юрген, подавшись вперед.

– У меня есть это. – Партнер положил на стол золотые часы – дамские часики с гравировкой, дорогие, украшенные крупным бриллиантом.

Томас взял их и открыл крышку. Раздались негромкие звуки колыбельной. Кроме циферблата под крышкой скрывались два миниатюрных портрета – джентльмен и ребенок, явно англичане, хотя владелец часов – если он действительно таковым являлся – был итальянцем.

– Семейная реликвия, – сказал картежник, криво усмехнувшись, и Томас понял, что он лжет.

Он раздал карты, и красивые часики перекочевали в его карман.

Глава 14

На следующее утро Стивен размешивал сахар в чае, чувствуя себя бодрым и энергичным, хотя не сомкнул глаз всю ночь.

Она держалась великолепно! Даже Чарльз Стюарт был впечатлен, хотя и старался не показать этого.

Джулия очаровала принца Линя и еще дюжину мужчин. Они сочли за счастье знакомство с прелестницей. Под утро, когда гости стали разъезжаться, она получила кучу приглашений на чай и на ленч, которые не приняла, но и не отвергла. Когда джентльмен просил разрешения навестить ее, она только вежливо улыбалась и меняла тему разговора. Стивен вывел свою даму из зала под руку, пока другой член делегации сопровождал Доротею, и чувствовал спиной завистливые взгляды.

Ему еще предстоит поразмыслить над тем, как Джулии все это удалось, хотя он внимательно наблюдал за ней весь вечер, страхуя от ошибок. Она больше слушала, чем говорила, очаровательно улыбалась и к месту вставляла остроумные замечания – только на английском языке. Все так, как и должно быть? Или в Джулии Лейтон есть что-то особенное? Понятно, что опыт общения, изысканные манеры пришли к ней с воспитанием, но ведь не одно это. Ах если бы только она… Стивен нахмурился.

Он не был женат по большей части потому, что не встретил женщину, которая смогла бы его заинтересовать.

Вздохнув, он наколол на вилку кусочек сосиски и стал жевать, поймав себя на том, что глупо улыбается, глядя в тарелку. Английский лакей, чувствуя себя неуютно, переступил с ноги на ногу.

Когда они вернулись домой после бала, Стивен отвел Джулию к лорду Каслри. Она присела на край дивана и поведала виконту, что некоторые делегаты чувствуют себя уязвленными условиями, которые им предложили австрийцы, равно как и установленным регламентом встреч и ассамблей. Она не сказала этого прямо, поскольку это не ее дело, но деликатно намекнула, что доброе слово или предложение помощи от британских дипломатов могло бы склонить менее значимых делегатов на сторону Англии в дискуссионных вопросах.

Каслри поручил Стивену заняться этим вопросом, потом поблагодарил Джулию и пожелал ей доброй ночи.

– Возможно, – сказал он, – вы могли бы посоветовать леди Доротее продолжить дружбу с племянницей князя Талейрана. Она выполняет функции хозяйки на его приемах.

Стивен рассмеялся в голос, вспомнив, как Джулия сделала реверанс его светлости и пообещала, что приложит все усилия. Лакей вздрогнул и подобрался.

– Еще чаю, майор?

Тот рассеянно кивнул.

Если Джулия сумеет очаровать коварного французского министра, это будет большая победа. Талейран – кладезь тайн.

Стивен погрузил ложку в воздушное сырное суфле и задумался. Нет, он не сомневался, что никогда не встречал женщины, похожей на Джулию Лейтон. Поступив на службу в армию, он отложил на неопределенный срок матримониальные планы, потом сделал это еще раз, убедив себя, что обязан спасти сестру. Но втайне Стивен понимал, что все это – удобные отговорки, и, возможно, ему уготована участь старого холостяка, который будет баловать племянников и племянниц, занимать их историями о войне, а после этого возвращаться в свой одинокий дом. Нет наследников, нет проблем. Но теперь…

Он положил ложку и нахмурился.

– Что-то не так с суфле, майор? – спросил лакей.

– Нет, все в порядке. – Он с недоумением уставился на стоящую перед ним тарелку. Она была почти пустой, но он не помнил, проглотил ли хотя бы кусочек.

Что это на него нашло? Он никогда не сможет жениться на Джулии Лейтон. Стивен добавил ложечку сахара в чай, размешал его, попробовал и поморщился. Напиток оказался невероятно сладким.

В одном он был уверен: Джулия Лейтон совершенно не подходит Темберлею. Он несколько раз встречался с Дэвидом и нашел его настолько же скучным и лишенным эмоций, насколько его брат был экстравагантным и дерзким. Он вспомнил, что Николас даже сделал предложение Джулии, когда вернулся с войны, чтобы принять титул брата, и обнаружил ее, беременную и отверженную семьей. Тогда Стивен не понял, с какой стати новый герцог решился на такой глупый, хотя и, безусловно, благородный поступок. Но это произошло до того, как он познакомился с Джулией. Она отказала Николасу, решив найти свой собственный путь в жизни.

Он полил густыми сливками позднюю ежевику и с удовольствием ощутил во рту ягодную свежесть.

Интересно, сожалеет ли Джулия о своих опрометчивых поступках? Скучает ли о прежней жизни? Она могла стать герцогиней, но взяла на себя роль компаньонки, причем сделала это с достоинством королевы. Он задумчиво улыбнулся, и покрытая сливками ягода скатилась с его ложки на безупречно белую скатерть. И он и лакей несколько секунд взирали на ягоду в полном изумлении.

Похоже, накануне вечером Джулия искренне наслаждалась всем происходившим. Ее лицо светилось, глаза сверкали. Стивен был очарован, даже зная ее неприглядную историю.

Теперь он мог признать: она красива, очаровательна, элегантна и умна.

Разумеется, она еще и страстная женщина. Она доказала это не только своей ошибкой, но и беззаветной преданностью Доротее, своему сыну и новым задачам, поставленным перед ней.

Стивен почувствовал желание и проглотил ягоду целиком. Ежевика на мгновение застряла у него в горле. Возможно, есть другой выход.

У него никогда не было любовницы. Во-первых, для этого не хватало времени, а во-вторых, он еще не встречал женщину, которая привлекла бы его настолько. Он представил себе, как укладывает Джулию в постель, потом будит и наслаждается беседой с возлюбленной.

Он поерзал на стуле и добавил в чай еще ложечку сахара.

Дипломат не может путешествовать с любовницей. Это недопустимо.

Он отложил ложку. Но если Дороти и дальше будет ездить с ним, а Джулия останется ее компаньонкой, все будет выглядеть пристойно. На пути домой после бала Доротея прямо-таки веселилась. Она с удовольствием рассуждала о модах, музыке и угощении. Когда он спросил сестру, понравился ли ей бал, она порывисто обняла его, а желая доброй ночи, поцеловала в щеку. Можно надеяться, она захочет сопровождать его и в будущих миссиях, а значит, поедет и Джулия.

Дверь в столовую распахнулась. Стивен поднял глаза и, улыбаясь, встал навстречу Джулии. Но при виде ее испуганного бледного лица его сердце пропустило удар.

На Джулии было то же самое голубое муслиновое платье, в котором она танцевала на балу, но теперь оно оказалось мятым и грязным. Глаза покраснели, в них стояли слезы.

– Что случилось? – спросил он, отшвырнув салфетку.

– Милорд, Доротея приняла слишком большую дозу лауданума.

Глава 15

Донован резким движением отодвинул шторы, и они, протестующе взвизгнув, впустили в комнату лучи послеполуденного солнца.

– Доброе утро, милорд, точнее, добрый день… почти вечер, – проговорил он с подчеркнутым сарказмом.

Свет резанул по глазам Томаса, вызвав вспышку боли в голове. Несчастный плотно зажмурился и отвернулся, мысленно наградив слугу самыми страшными ругательствами, которые только мог в таком состоянии вспомнить. Содержимое желудка подкатило к горлу, и Томас сглотнул, стараясь сдержать рвоту.

Донован присвистнул и ногой подвинул к кровати ночной горшок.

– Должно быть, веселая была вечеринка, – констатировал он. – Ты явился домой пьяный, как лорд… ну, как тот парень, который был лордом, а теперь зеленый, как обои в этой комнате.

– Пошел вон, – с большим усилием выдавил Томас. Что, черт возьми, он вчера пил? Он уже много лет так не напивался, научившись осторожности, благоразумию и предоставляя пить другим.

Томас открыл глаза и стал следить, как Донован, подняв с пола его одежду, обшаривает карманы. Услышав громкий стук и лязг – это слуга бросил на стол три полных горсти монет, – Томас фыркнул.

– Давай посмотрим, что у нас здесь. Это сувенир? – спросил Донован и открыл крышку. Зазвучала колыбельная. – Надеюсь, ты потратил не очень много усилий, чтобы это добыть? Это слишком личная вещь, чтобы иметь ценность. Кто-нибудь может узнать портреты. Мы никогда не сможем это продать. Такие вещи люди обычно ищут, если теряют.

– Это не для продажи, – простонал Томас. – Дай мне чего-нибудь попить: воды, чаю – все равно. – Но Донован как раз в этот момент заметил бриллиант. Он внимательно рассмотрел его, позволил поймать свет, который тысячей иголок ударил Томасу в глаза. Слуга еще раз присвистнул, и громкий звук оказался для Томаса таким же болезненным, как свет.