Под подозрением

Машина Филина свернула во двор Лены. Филин тормознул около ее подъезда.

— Приехали.

Лена кивнула, но сразу выходить не стала — ей показалось это неправильным.

— Нашла себе кого-нибудь или как?

— Может быть.

— Так и скажи — «да, нашла», — буркнул Филин. — Думаешь, я сцены закатывать буду? Взрослый уже мальчик.

— Извини.

«Хватит все время извиняться», — хотел сказать Филин, но не стал. Еще подумает, что он пытается действительно закатить ей сцену.

С Леной Ермишко, миловидной 32— летней женщиной, Филин встречался примерно полгода. По выходным, в том числе в выходные после ночных дежурств, а также в те редкие вечера, когда он освобождался от работы пораньше. Познакомились они просто — Лена сама пришла в ОВД. Ее направили к Филину, потому что она жила на территории, за которую отвечал именно Филин — это была его «земля». Подставив под ее автомобиль свою бывалую «пятерку», упырь по кличке Блоха стал требовать деньги и угрожать. Лена жила в Промышленном, но пока от криминала бог ее миловал, здесь она стала жертвой преступников впервые. Для Лены это был такой шок, что она поняла — водить машину она больше не будет. Обычный наезд. Но для Промышленного автоподставы были редкостью, и работа по делу оперу понравилась. А когда Блоха оказался за решеткой в камере СИЗО, Лена «отблагодарила» Филина. Так все и началось. Иллюзий по поводу их отношений Филин не питал. Но почему-то думал, что закончится все несколько иначе.

— Надо было сказать по телефону, — высказался Филин.

Помедлив, Лена взяла его за руку.

— Леш, только не злись на меня. Я хотела сказать тебе спасибо за все, что ты сделал. У меня была сложная ситуация, тот гад угрожал, я даже спать боялась. Ты мне помог, я была тебе просто дико благодарна… А потом все как-то само собой… закрутилось.

— Вроде того.

— Мы видимся редко. Понимаю, у тебя работа такая, но… мне этого мало. И мне нужно двигаться дальше, понимаешь?

— Дело в этом? В моей работе?

— Не только, — нехотя призналась Лена.

— Да нет проблем.

Кивнув и улыбнувшись на прощанье, Лена выбралась из машины. А Филин вспомнил про бутылку вина.

— Стой!

Лена обернулась. Филин взял с заднего сиденья вино и, подойдя, вручил бутылку Лене.

— Это тебе. Удачи, Лен.

Филин сел за руль и уехал.

Никто из теперь уже бывших любовников не обратил внимание на неприметный автомобиль в стороне — темно-красный «Рено-Логан». И уж тем более не заметил, как из салона машины за их прощанием пристально следила пара глаз.

Утром после развода Басов попросил Филина остаться в кабинете. Когда остальные опера вышли, Басов буркнул:

— Опять в «Саванну» заезжал?

— И что? Уркаган, которого по моей просьбе выцепили оттуда, чист?

— Не совсем. Его пальцы по краже проходят. Позавчера в Южном. Откинулся неделю назад, заморыш, а уже наследить успел, — подумав, Басов нехотя добавил: — Хоть эта палка и не нам, но все-таки поздравляю.

— Не зря значит съездил.

— Леха, этот Штык на тебя когда-нибудь крутую жалобу напишет.

— Но ты же меня прикроешь? — усмехнулся Филин.

Басов и Филин начинали работу в угрозыске примерно в одно и то же время. Но Филин после ППС, тогда как Басов после средней школы милиции — «школы оперов» — и уже со званием старлея. И с каждым годом Филин отмечал, что Басов вроде бы работал так же, но был более удачлив. Басов считал иначе. Филин не умел договариваться, не умел быть лояльным, когда того требовала ситуация, и не мог промолчать, когда стоило. Поэтому ничего удивительного не было в том, что Басов — хороший и крепкий опер, но умеющий воспользоваться моментом гораздо лучше приятеля — со временем возглавил уголовный розыск ОВД № 3. Тогда как Филин до сих пор ходил в простых операх, хоть и с погонами капитана.

— Я для того шефом угро стал, чтобы твою задницу прикрывать, ага, — проворчал Басов.

— И для этого тоже. Это часть работы, — снова усмехнулся Филин.

Свою «землю» Филин делил с другим опером, Романом Попцовым. Несколько лет назад он переехал в город из райцентра, расположенного в ста километрах отсюда — говорят, не поладил с начальством. Лучшими друзьями они не были, но Попцов оказался нормальным мужиком, с которым было легко работать. Буч жил на их территории, а значит, материал достался им. Звонок в больницу был неутешительным — Буч не умер, но до сих пор находится без сознания.

Ближе к обеду они отправились к Феде Ерофееву, корешу кем-то забитого Буча. Дома его не было.

— Ерофеев гараж неподалеку снимает, — вспомнил Филин. — Прокатимся?

— На кой хрен? Подождем.

— Ерофеев анашой сейчас банчит. А живет он с предками. Батя его мужик крутой, увидит дома траву — башку мигом открутит. Соображаешь, к чему я?

Попцов соображал.

— Врубился, Лех. Сразу бы сказал. Поехали в гараж.

Ерофеев снимал гараж в кооперативе на Заводской. Ворота закрыты, замок снаружи, никого нет. Опера бросили машину на углу, чтобы можно было изнутри наблюдать за гаражом Ерофеева, и принялись ждать.

— Лех, а с каких пор Ерофеев анашой банчит? Он кореш Буча. А Буч героинщик знатный, ему анаша как мертвому припарка.

— Между ними рамсы какие-то были, — отозвался Филин. — Ну ты сам в курсе, Буч строит из себя авторитета. Вот и поцапались. Пару месяцев назад дело было.

— Думаешь, Ерофеев ему рыло начистил?

— Все может быть.

Попцов замолчал, но не выдержал.

— Откуда наводка про анашу, колись.

— Откуда-откуда, — хмыкнул Филин. — Баба его растрепала, Зинка Кучерявая, когда ее ППСы с анашой на кармане хлопнули.

А потом появился Ерофеев. Он пришел пешком, что было странно. Покосившись на выглядывавшую из-за угла машину оперов — Филин и Попцов вжались в сиденья, чтобы их закрыл угол — Ерофеев принялся поспешно открывать гараж. Филин выглянул из-за угла. Ерофеев скрылся внутри.

— Пошли.

Достав оружие, они быстро направились к гаражу. До открытой створки ворот оставалось метров пять, когда оттуда показался Ерофеев с небольшим пакетом в руках.

— Эй, сюрприз!

Ерофеев побелел при виде оперов. Но тут же, швырнув пакет в их сторону, бросился бежать. Филин метнулся за ним.

— А ну стой, придурок!

Ерофеев лишь увеличил скорость. Рыча от злости, Филин мчался за ним, пытаясь сократить расстояние. Но Ерофеев бегал шустро и не собирался сдаваться: петляя между гаражами, он рвался к улице.

— Стой, башку откручу!

Ерофеев вылетел на улицу и помчался по тротуару. Свернув следом, Филин вдруг увидел синюю «десятку» в 15 метрах от угла — Ерофеев на бегу нажал кнопку брелока, заставляя машину вспыхнуть габаритами и с писком сняться с охраны. Он успел прыгнуть за руль и заблокировать все двери, когда Филин оказался рядом и кулаком двинул по стеклу.

— А ну открой!

— Не открою, — возразил Ерофеев.

— Я ж тебе зубы за эти дела выбью!

— Не выбьете!

Ерофеев вставил ключ в замок зажигания. Филин опешил от такой наглости.

— Только попробуй!

Ерофеев завел двигатель.

Филин прыгнул в сторону, вскинул руку с пистолетом и взял висок Ерофеева на прицел.

— Только тронься и я стреляю!

— Если успеете!

Ублюдок. Филин был в ярости. Он чуть поднял руку и сделал выстрел. От этого звука Ерофеев пригнулся, машинально прикрыв голову руками, и тут же испуганно завопил:

— Хорошо, хорошо, я выйду! Только не стреляйте!

— Из тачки быстро!

— И не бейте!

— Из тачки, твою мать, БЫСТРО!

Ерофеев тронул ручку дверцы и, жалкий и испуганный, выполз из машины. Филин тут же, стараясь делать все максимально грубо, развернул его, швырнув грудью на машину. Ерофеев ойкнул:

— Больно же!

Не выдержав, Филин влепил ему подзатыльник. А со стороны гаражей к ним, улыбаясь, брел Попцов с пакетом Ерофеева в руке.

— Догнал?

— Ты где шляешься, Попцов, твою мать?

— Пакет надо было там бросить? Тут, кстати, анаша нефасованная, граммов двести точно.

— Это не мое! — пискнул Ерофеев и заслужил еще один подзатыльник от Филина.

— Только вякни у меня еще, урод!

Ерофеев пытался намекнуть на «договориться». Филин и сам предпочел бы завербовать его в стукачи и забыть о пакете с анашой, но тут уже было дело принципа. Траву изымали с дежурным следователем. Если бы до дежурки дошел слушок о стрельбе, разбирательство было бы по полной — с выездом начальства и следака СК на место и прочее. Поэтому выстрел в воздух остался маленьким секретом Филина и Ерофеева.

После обеда Филин взял уже оформленного и задержанного Ерофеева в обезьяннике и привел его в кабинет оперов, чтобы поговорить о Буче.

— Буч в больнице? — тот был искренне удивлен. — Да ладно!

— Хочешь сказать, ты не в курсе?

— А я-то тут при чем?

— Действительно. Вы с Бучем разругались в хлам, а потом его кто-то чуть не калечит во дворе. При чем тут ты, в натуре?

— Так это когда было, пару месяцев назад еще, — засуетился Ерофеев. — Ну, цапанулись и цапанулись, с кем не бывает. Я что, на отморозка похож? Если я каждому, с кем поцапаюсь, буду рыло чистить…

— На отморозка еще как похож, — перебил Филин. — Убегать от вооруженных ментов…

Ерофеев загрустил.

— Испугался я. У меня в гараже нычка была. Я там фасовал ну и все такое… А тут вы… Но это тем более не значит, что я на Буча полез. Мне с ним не по пути вообще. Я и наркотой не торгую, если что. Торчки слишком озверевшие и тупые пошли.

— А анаша не наркотики?

— Об этом до сих пор спорят в куче стран, а кое-где легализовали ее, так что…

— Вот только не надо мне тут дешевую философию разводить, — поморщился Филин.

— Да послушайте, мне этот Буч нафиг не упал вообще. Хотя… я тут слышал от знакомых кое-что. Он в последнее время оборзел, говорят, совсем.

— Это как?

— Бодяжить стал сильно. Слишком сильно. В итоге не товар, а фуфло. Так что если вы хотите знать, у кого был зуб на Буча, изучите как следует тех, кому он свое фуфло впаривал. Каждый из них с удовольствием бы Бучу все зубы повыбивал.

К сожалению, нотариально заверенного списка клиентов с адресами и телефонами у Буча при себе не имелось.

Филин расспрашивал Ерофеева еще около получаса, пока не позвонили из дежурки. Помдежа коротко бросил, что к Филину пришли. Филин оставил Ерофеева на Попцова и спустился на первый этаж. В предбаннике между входом в ОВД и дежуркой стояли несколько стульев для посетителей. Филин направился прямо туда. И застыл в дверях.

Завидев опера, с одного из стульев встала девушка. Танцовщица из «Саванны». Та самая, с синяком под глазом и с разбитой скулой. Только теперь к старым побоям добавились новые: к девушки была разбита губа, а подбородок слева припух и покраснел.

— Здравствуйте, — произнесла она. — Помните меня?