У него цвет глаз фиалковый.

Интуиция подсказывала Мэйбл, что она на правильном пути, но уличающих доказательств не было. Кроме портрета Азалии Даниил предъявил полиции еще несколько снимков известных людей Нью-Йорка, отснятых им в течение недели. Некоторые из объектов его художественных произведений также позировали на фоне домашней обстановки. И еще он выложил толстый альбом с подобными работами разных лет.

Реактивы для проявки пленки (содержащие синильную кислоту), которые были обнаружены в коктейле принцессы и в кофе фотомодели, находятся в свободной продаже. Это значит, что любой может их купить и использовать для убийства, умышленно наводя подозрение на фотографа: преступник мог знать от хозяйки дома о том, кто ее посетит в восемь вечера.

У продавца магазина, который слышал, как Азалия пригласила Голденблюма к себе домой, есть твердое алиби – камеры магазина. Он задержался до следующего утра для еженедельной ревизии. Проверено все окружение продавца. Ничего подозрительного.

Нет точных данных о том, что камеры наружного и внутреннего наблюдения были отключены самой Азалией к приходу Голденблюма: их мог отключить неизвестный преступник. Что касается фотомодели Дэборы Кларк, то Даниил и близко не был замечен около нее ни в день убийства, ни в другое время. И, разумеется, он никогда не был с ней знаком и не сталкивался с ней в модельном бизнесе.

Так что интуиция требовала немедленного подтверждения. И детектив Браун решила поймать преступника на месте преступления, используя себя как приманку. С ее физическими данными «обабившийся слабачок» не может быть опасен. Можно не ставить в известность начальство. В любом случае она имеет право потратить свою зарплату на что угодно, хоть бы и на фотографии. Она подумала, что пригласит фотографа на очередную беседу в полицейский участок, и как будто невзначай назовет свое вымышленное второе имя, обозначающее цветок. Ну, например, Дэйзи – маргаритка. Она уже поняла, что внешность и социальный статус не имеют никакого значения для этого «сукиного сына»: пожилая принцесса и юная красавица Дэбора не были похожи ни чем, кроме “цветочного имени”.

Потом она пригласит его к себе домой для фотосессии. Конечно, преступник догадается, что все подстроено для того, чтобы подловить его, что даже квартира съемная. Он может согласиться провести обычную работу по созданию своего «нетленного» художественного произведения. Ясно, что в квартире будут установлены камеры, а около дома – дежурить полицейские. Не важно, согласится он на это или нет, в его больном мозгу начнет зреть навязчивая идея, которая может стать всепоглощающей – пополнить свою страшную коллекцию смертью женщины – полицейского.

Был еще один интересный момент: любой, самый слабосильный мужчина никогда не позволит себе согласиться с тем, что спортивная женщина крупного телосложения превосходит его в физической силе. И Мэйбл надеялась, что преступника «замкнет» именно на том, что он сильнее, а также хитрее. Он начнет за ней охотиться: или в общественных местах, пытаясь подлить ей отраву в напитки, или попробует заманить в уединенное место. Вот там – то она и наломает ему ребра от души, прежде чем вызовет коллег из полиции.

Когда вызванный на допрос Даниил сел за ее стол, детектив Браун сделала вид, что разговаривает по – своему мобильному. Она встала и немного отойдя, сказала невидимому телефонному собеседнику:

– Мое полное имя Мэйбл Дэйзи Браун. Хорошо. До свидания.

От фотосессии Голденблюм отказался, объяснив это тем, что у него сейчас творческий кризис, а художнику необходимо вдохновение.

Следуя своему плану, детектив стала приглашать Даниила на беседы чаще. И с каждым разом Браун дразнила его почти открыто, развивая мысль о том, что если бы она была на месте жертв отравителя, то она бы этому цыпленку просто свернула шею. Недоразвитый размазня специально выбирает слабеньких женщин. Уж она – то дала бы здоровенного пинка под зад этой «девочке».

– Тем более, при моей профессиональной внимательности я бы не дала отравителю возможности вылить яд в мой бокал, – покровительственно сообщила она фотографу. – Хотя вряд ли этот слабачок рискнул бы связаться с женщиной – полицейским, – духу не хватит: трусишка понимает, когда его задержат, он получит на полную катушку за покушение на жизнь полицейского.

– Кстати, – продолжала она, по моим наблюдениям, некоторые маньяки входят в доверие к жертве благодаря своей красивой внешности. Ну, вы меня понимаете, – такие куколки с бабским лицом. Я не удивлюсь, если узнаю, что маньяк, которого мы разыскиваем, носит под верхней одеждой кружевное женское белье.

Детектив Браун понимала, что ее поведение незаконно, и что очень скоро Даниил станет ходить на допросы с адвокатом.

Она как можно тише излагала ему свои мысли, чтобы ее коллеги за соседними столами не прислушивались к их разговору. Ее лицо при этом имело безмятежный вид.

Мэйбл не просто упражнялась в остроумии: ей было обидно, что маньяк разъезжал на дорогой машине, обедал в лучших ресторанах Нью – Йорка и, вообще, жил в свое удовольствие. А кто ответит за отнятые им у людей жизни? Кто согреет в старости заботой душу Джессики – бабушки погибшей фотомодели Дэборы?

Мало вероятного, что в ближайшие годы отыщутся улики, которые смогут обличить преступника. Где взять свидетелей преступления, которое совершалось в пустынном доме Азалии? И участниками его было всего два человека. В деле об убийстве Дэборы Кларк тоже не было свидетелей. И еще не известно, не является ли он убийцей собственной матери, которую нашли задушенной в своей квартире.

Кто – то должен был найти способ вывести фотографа на чистую воду. Детектив Браун взяла это обязательство на себя.

Поначалу Даниил спокойно реагировал на издевательские намеки, понимая, что они адресованы лично ему. Но однажды количество оскорблений достигло критического предела. Белки его глаз налились кровью, ненависть и гнев ударили в голову горячим приливом. Ультрамариновая радужка глаз приняла темно – фиолетовый оттенок. В этом состоянии он пробыл около пятнадцати минут.

Браун молча наблюдала за ним, втайне надеясь, что маньяка разобьет инсульт или сердечный приступ. Неплохо был бы вариант, если бы он кинулся на нее в драку. Тогда можно было бы лишить его свободы. Она не предложила ему воды и не проронила ни слова. Но живучий фотограф не умер от удара. Он взял себя в руки и успокоился.

На прощание он прошипел в лицо Мэйбл, далеко наклонившись вперед через стол:

– Ваша неземная, можно сказать потусторонняя красота, мадам, должна быть запечатлена на фотопленку. Очень жаль, что у меня сейчас творческий кризис.

– Обращаться ко мне надо «офицер» или «детектив», а не «мадам», – резко одернула его Мэйбл.

– Да, офицер, виноват, – злобно ответил Даниил.

Детектив Браун не поняла образного выражения про фотопленку, но поняла, что маньяк принял ее вызов. Она подумала, что с этого момента началась долгая трудная дорога к разоблачению серийного убийцы.

Если бы Мэйбл знала, какие страшные события ожидают ее впереди …

********

В обеденный перерыв Мэйбл сидела в кафе в компании молодого психолога, Аллена Белла, из ее полицейского участка. Детектив Браун делилась с ним своими соображениями по поводу серийных убийц. Она не упоминала Голденблюма, так как официально он не считался преступником.

– Трудность в таких делах состоит в том, что серийный убийца внешне обычно выглядит как обыватель; часто это уважаемый человек в обществе, – сказала она.

Вот, например, ужасающая история доктора – убийцы Майкла Сванго (Michael Swango). – Сейчас я зачитаю тебе из интернета, – сказала Мэйбл, и включила экран мобильного телефона, уже открытый на нужной странице.

«Он угощал своих пациентов разной едой и напитками, в которые добавлялся сахар с мышьяком. Шестьдесят человек были отравлены им в Зимбабве и в США. Он был арестован по заявлению коллег по работе, когда они заподозрили неладное. За неимением достаточного количества улик, ему дали всего пять лет. На свободу он вышел через два с половиной года, видимо, за хорошее поведение.

Выйдя из тюрьмы, он снова устроился на работу врачом. И в одной из нью – йоркских больниц отравил насмерть предположительно сто сорок человек. У следствия опять не нашлось достаточного количества улик, и он был осужден за мелкое мошенничество».

Мэйбл Браун сделала большой глоток кофе, и добавила:

– Если нет доказательств, теоретически можно считать, что преступление могло быть совершено другим человеком, а сам убийца по случайному стечению обстоятельств оказался на месте преступления. Не удивительно, что из-за недостатка улик, маньяка разыскивают иногда десятки лет. Слушай еще:

«В 2007-м году в США задержан серийный убийца Тимоти Крэжсир (Timothy Krajcir), который убил девять женщин в течение тридцати лет! Преступник был юристом по специальности. Он нападал на жертв ночью, и свидетелей преступления не было. Его жертвы были найдены связанными в собственных домах, изнасилованными и застреленными в голову. Когда он совершил первое убийство в 1977 году, то не мог предположить, что со временем наука разовьется настолько, что преступника смогут найти по ДНК. На месте преступлений и на жертвах оставлен его генетический материал, который был занесен в базу полицейских данных, что и позволило через тридцать лет собрать достаточное количество улик».

– Бывает, что маньяка неоднократно задерживают по горячим следам, но так как внешне и по поведению он не похож на преступника, его отпускают как случайно попавшего под руку. Вот тебе показательный пример:

«Страшные подробности убийств с изнасилованиями, издевательствами и расчленениями, совершенных советским серийным убийцей Андреем Чикатило, наводят ужас даже на полицейских, повидавших много необычного в своей работе. Его характеризуют как педофила, некросадиста, некрофила, каннибала. Чикатило окончил университет по филологической специальности, и писал статьи в газете по моральному воспитанию молодежи. Доказано пятьдесят три убийства, следствие предположило шестьдесят пять. Среди убитых – двадцать один мальчик, четырнадцать девочек, восемнадцать девушек и женщин.

За совершение одного из его убийств по ошибке расстрелян другой человек, к счастью, как оказалось потом, тоже убийца. Восемь лет Чикатило безнаказанно совершал преступления. За это время он был дважды задержан полицией; но был отпущен, так как не было улик, несмотря на то, что в его сумке нашли вазелин и веревки, которыми он душил жертв. Более того, он как общественный активист – дружинник, сам участвовал в розыске самого себя, то есть неизвестного преступника с известными по фотороботу приметами».

– Нередко вместо убийцы отправляют в тюрьму подвернувшегося психа, оговорившего себя; или невиновного человека, случайно оказавшегося на месте преступления, – добавила детектив Браун. – В самом начале моей службы в полиции, во время патрулирования улиц, я узнала о подобной истории.

Молодой заводской рабочий возвращался домой с ночной смены. Дойдя до своего дома, он увидел, что незнакомый мужчина наносит удары лежащему на земле человеку. При свете фонаря отчетливо видно было поблескивающее лезвие ножа. Он кинулся на помощь, а преступник, увидев его, скрылся, оставив нож в теле жертвы. Рабочий вытащил нож и склонился над раненым. В это время мимо проезжала патрульная полицейская машина. Они вышли из машины и увидели, что рабочий с окровавленным ножом склонился над мертвым человеком.

Молодого человека осудили на большой срок. В качестве мотива преступления было выдвинуто обвинение в постоянных ссорах с женой, которую рабочий ревновал. Убитый человек оказался его соседом по дому. Некоторые жильцы дома подтвердили, что он ругался с этим парнем. Следствие не обратило внимания на то, что рабочий постоянно ссорился со многими, в том числе и с женщинами, а не только с убитым. И он всегда ограничивался словесными оскорблениями, не переходя к физическим угрозам или действиям. Судимостей у него до этого не было.

Через шесть лет был задержан маньяк, который совершил серию убийств молодых людей. Среди убитых был и тот человек, за которого рабочий получил тюремный срок. Жертвы выбирались среди тех, у кого были симпатичные или красивые подруги. Женщины отвергали преступника с подросткового возраста, и он стал выслеживать молодые пары, чтобы отомстить более успешным «соперникам». Он дожидался, когда парень проводит девушку домой, и на обратном пути наносил в спину ножевые ранения. Потом ронял жертву на землю, и добивал.

Рабочий, отсидев шесть лет, был морально сломлен. Его конфликтный характер не помог ему самоутвердиться в тюрьме. Заключенные плохо обращались с ним и унижали его.

Сразу же после оглашения приговора, его жена отказалась от мужа – убийцы, и, забрав детей, развелась с ним заочно и поменяла место жительства. Выйдя на волю, он оказался без семьи, и не смог вернуться на завод, так как за шесть лет потерял квалификацию. Также ему необходимо было платить за квартиру, взятую в ипотеку для семьи. Пока он отбывал наказание, его родители вносили ипотечную оплату, так как денег, заработанных в тюрьме, было мало. Сейчас он должен был подать в суд, чтобы восстановить справедливость и получить деньги за моральный ущерб. Но психика у парня оказалась не очень крепкой, и он закончил жизнь самоубийством, повесившись в ванне.

Мэйбл закончила свой рассказ. Видно было, что она близко к сердцу принимает чужое горе. Молодой психолог был польщен вниманием, которое оказала ему Мэйбл Браун – опытный полицейский, уважаемый своими коллегами. Обеденный перерыв заканчивался, и они вернулись в участок на «Шевроле» детектива Браун.

********

Однажды в свой выходной день Мэйбл отправилась за покупками в магазин скидок Marshalls на 6-й Авеню. Она осматривала одежду на бесконечных длинных вешалках. Выбрав белую блузку строгого фасона, Мэйбл пошла в отдел товаров для кухни.

Здесь ей понравилось алюминиевое ведерко для охлаждения шампанского с надписью «Cheers» (веселье). Мэйбл купила его, потому что любила после работы посидеть у телевизора с бокалом шампанского, которое давало ей ощущение отдыха и помогало заснуть.

Еще побродив по магазину, она купила себе щетку для чистки одежды, и неожиданно вышла на отдел электротоваров. К своему удивлению она увидела Голденблюма с фотоаппаратом на шее. Он разговаривал с женщиной – консультантом средних лет.

«Странно» – подумала Мэйбл. – «Неужели он следит за мной? До нашего с ним жесткого разговора мы никогда не встречались в Нью – Йорке, – рассуждала она, делая вид, что рассматривает рекламу с женским бельем, и подсматривая за фотографом боковым зрением. – «Или я не обращала на него раньше внимания? Какова вероятность встречи двух человек, живущих в разных районах большого города? Очевидно, что с его огромным заработком нечего делать в магазине скидок, даже его одежда отличается от нарядов большинства посетителей. Но как место дл поиска жертвы магазин подходит. Интересно, знает ли он о том, что я наблюдаю за ним? Что говорит мне здравый смысл? Он говорит мне, что встреча случайна. А что подсказывает интуиция? Он следит за мной. Значит, я правильно предположила, что этот кудрявый ублюдок принял мой вызов. Он вел меня от моего дома, адрес которого выяснил, незаметно «проводив» меня с работы. Дешевая арендованная машина, в которой он следил за мной, конечно, не бросается в глаза. Хотя, может быть, в пробке машину он бросил и пересел на такси; потом попросил обычного водителя подвезти его за очень большие деньги. Сказал что-нибудь убедительно – житейское, например: вон в той машине едет моя жена с любовником, я должен посмотреть, куда они направляются. Сейчас, видимо, тоже приехал на арендованной машине, потому что я не видела в зеркале заднего вида его дорогого автомобиля.

Вероятнее всего, он специально меня дразнит, разговаривая с женщиной. Он хочет показать мне, что будет продолжать убивать, потому что он настолько умен, что не оставляет за собой следов. И все мои смешные попытки арестовать его, не беспокоят умного человека».

Женщина – консультант не видела вокруг себя ничего и никого кроме богатого молодого джентльмена. Обладательница тусклых черных волос с плохо прокрашенными седыми корнями, консультант была поражена красотой нежных золотых, шелковистых локонов, обрамлявших красивое лицо покупателя. Его сине – фиолетовые глаза смотрели ей прямо в душу и не позволяли отвлекаться на окружающую обстановку.

Когда детектив Браун подошла к ним, Голденблюм рассказывал консультанту о художественных особенностях черно – белой фотографии. Она застала говорящего Даниила на следующей фразе:

– Черно – белая фотография передает таинственную игру светотени, создает ощущение, что вы, – житель цветного мира, заглянули в параллельный мир. В этом мире другие формы, линии, эмоции.

–Чем отличается обычный фотограф от фотохудожника? – вопрошал Даниил, сжигая женщину синим пламенем своих глаз. И сам отвечал:

–Тем, что фотограф хорошо изучил техническую сторону пользования фотоаппаратом и методы изготовления снимков. Художник – это человек настроения. Он ловит момент наилучшего сочетания света и тени; гармонии цвета, если пленка цветная; создает композицию видимой им картины. Он любит искусство ради искусства, а не ради денег.

А вам никогда не приходил в голову такой парадокс: многие верят в то, что во время сна душа покидает тело? Это означает, что фотографируя спящего человека, вы фотографируете мертвеца.

Консультант в порыве ужаса прикрыла рот ладошкой.

Подошедшая Мэйбл с иронией обратилась к Голденблюму:

– Извините, что прерываю вашу познавательную лекцию, сэр, но мне показалось, что вы обсуждаете личные дела.

Детектив показала свой значок консультанту.

Женщина с трудом и с большой неохотой оторвала взгляд от прекрасного лица собеседника.

– Что – то случилось? – нервно спросила она.

– Пожалуйста, назовите мне свое полное имя, – сказала Браун, бросив быстрый взгляд на бейдж консультанта, прочитав «Энн Андерсон».

– Энн Мари Андерсон, – ответила та. А в чем дело?

– У полиции есть предположение, что очень опасный серийный убийца с красивой внешностью знакомится с женщинами, имеющими имена, обозначающие цветы. Он встречается с ними в нелюдных местах без свидетелей, например, дома у жертвы, и отравляет их ядом, который подсыпает в напитки.

Ваше имя не «цветочное», как я убедилась только что, но все равно будьте осторожны, поведение маньяка непредсказуемо.

Консультант недоверчиво посмотрела на Даниила. Тот никак не реагировал на слова детектива и равнодушно смотрел на рекламные плакаты. Женщина – консультант спросила его деловитым тоном:

– Могу ли я вам чем – то помочь, сэр?

– Нет, спасибо. Я просто искал собеседника, – улыбнулся он, показав белоснежные зубы, и не глядя на детектива Браун вышел из помещения.

Мэйбл не пошла за ним следом. Возвращаясь в этот день домой, она часто посматривала на машины, отражающиеся в зеркале заднего вида и на идущие рядом с ней авто, пытаясь угадать, не следит ли за ней сумасшедший фотограф. Около дома она осмотрелась, и не увидела незнакомых машин.

Браун тревожно окинула взглядом пожарную лестницу, проходящую рядом с ее окнами на третьем этаже.

«На ночь нельзя открывать окна», – подумала она. – «Но я ведь задохнусь от жары. А кондиционер мотает много электричества, но придется потратиться: необходимо думать о безопасности, когда бросаешь вызов опасному преступнику».

Заходя в дом и собираясь зайти в лифт, Мэйбл сняла пистолет с предохранителя, внимательно всматриваясь, нет ли кого – нибудь в подъезде. Все было чисто.

Ночью ей приснился сон, что она летит в самолете. Она смотрела в иллюминатор. Неожиданно в него прилетел небольшой обломок астероида и стекло разбилось. Звук был похож на разбиваемую об асфальт пустую бутылку. Она отшатнулась от иллюминатора и в испуге проснулась.

Мэйбл села на кровати и схватила с тумбочки пистолет. Потом посмотрела на свое окно. Все было в порядке: стекло не разбито. Осторожно подкралась к окну и выглянула на улицу. Во дворе двое подвыпивших мужчин удалялись к арке, соединявшей ее дом с соседним. В свете фонарей на асфальте поблескивали осколки разбитой бутылки.

Мэйбл не смогла уснуть до утра, раздумывая о том, как ускорить задержание Голденблюма на месте преступления. Но в голову ничего умного не приходило. Были мысли о разных вариантах «чудесной» поимки преступника, которые больше походили на сценарии мистических фильмов: неизвестные могущественные силы помогали ей установить торжество справедливости. На работу Браун пошла невыспавшаяся и недовольная собой.

********

Через неделю, в свой выходной, Мэйбл проспала до десяти утра. Не спеша поела, посмотрела телевизор и посмотрела в интернете комиксы. В четыре вечера она поехала в парикмахерскую, которая находилась недалеко от дома в Бруклине. Она наблюдала за машинами, предполагая, что фотограф следит за ней. Но пока ни одна машина не вызвала ее подозрений. После парикмахерской она поехала в супермаркет за продуктами. Из магазина Браун возвращалась в девять вечера.

Дневная летняя жара немного отступила. Мэйбл ехала по центральному району Бруклина. Начал накрапывать мелкий дождь. Вдалеке мелькнули две очень тонкие и неяркие молнии. Через десять – пятнадцать минут дождь заметно усилился. Неожиданно поднялся сильный ветер и стал закручивать спиралью листья и мусор.

Проезжая мимо бруклинской Музыкальной Академии, Браун увидела, как на дороге, прямо перед ней, мотоциклист со встречной полосы врезался в машину. После удара об автомобиль, мотоциклист подлетел в воздух и упал на капот машины, которая шла сзади мотоцикла. Его тело соскользнуло с капота, и казалось безжизненным. Мэйбл резко остановилась около места аварии, и, проверив пульс на шее мотоциклиста, начала делать ему искусственное дыхание. По вызову свидетелей происшествия, как обычно приехали три службы. Первыми прибыли пожарные, потом полиция и скорая помощь. Ко времени их приезда парень начал подавать признаки жизни. Детективу Браун пришлось задержаться для составления протокола.

Когда она посмотрела на часы, было 22.56. Холодный дождь уже настолько усилился, что ноги утопали в лужах по щиколотку. Молнии засверкали чаще. Стали появляться звуки грозы. Кто-то напомнил, что сегодня на ночь обещали штормовой ветер и сильный ливень с грозой.

Мэйбл села в свой старенький «Шевроле», чувствуя, как ветер бьет в двери. Машину толкало ветром и стальными струями дождя так, что не было слышно двигателя. Неожиданно, в течение нескольких минут, разразилась страшная гроза. Раскаты грома перемежались гулкими хлопками – взрывами, и небо озарялось как днем на несколько секунд. Дворники на лобовом стекле уже плохо справлялись с потоками воды. Видимость ухудшилась. Неожиданно погасли все фонари и свет в окнах. Наступила полная темнота. Шторм набирал скорость и становился опасным. По радио беспрерывно призывали не выходить из помещений на улицу. Также сообщили, что во всем Нью-Йорке повреждены линии электропередач.

Мэйбл сначала хотела бросить машину и укрыться где-нибудь около домов. Но потом подумала, что до ее дома в Сансет – Парк в бруклинском районе оставалось всего минут десять, а без машины пробираться по глубоким лужам еще опаснее.

Двигаясь на минимальной скорости вслепую, практически по памяти, детектив Браун подъезжала к арке, соединяющей ее дом с другим. Сама арка, не очень длинная, но узкая, была затоплена водой примерно по колено человеку. Но Мэйбл не видела этого из – за водяной завесы. Она решила выйти и посмотреть, насколько безопасна дорога впереди. Подъехав почти вплотную к арке, она ощутила, как машина провалилась одним колесом в яму. Браун много лет ездила по этой дороге и не помнила, чтобы здесь была яма. Открыв дверцу машины и осторожно выйдя из нее, она стала освещать карманным фонарем провалившееся колесо. Ледяные струи немедленно закатились за ворот одежды и намочили насквозь одежду.

Она увидела, что колесо попало в канализационный люк, у которого не было крышки. Каким бы сильным не был ветер, он не смог бы сдвинуть ее с места. Вероятно, рабочих коммуникационных сетей застал шторм, и они в панике забыли закрыть колодец. Детектив Браун аккуратно заглянула в арку, осветив ее. Глубокая лужа не понравилась ей, особенно учитывая неожиданное происшествие с колесом. Она приняла решение бросить машину здесь до утра. До дома оставалось дойти несколько метров пешком. Она подумала, что обогнет дом с торца.

Мэйбл пошла влево, и в это время получила сильный удар по голове сзади. Падая, она развернулась назад, и при свете вспыхнувшей молнии увидела размытый силуэт человека в капюшоне. Это было последнее, что увидела детектив Мэйбл Браун в своей жизни.

Присев на корточки, Даниил держал ее за плечо и наносил удары молотком по голове еще и еще, с остервенением, боясь, что она выживет. Наконец, он на ощупь в темноте проверил пульс. Его враг был мертв.

Радости он не ощущал, скорее, ненависть и презрение к убитой, за то, что он, художник, артист, виртуоз своего дела, вынужден был опуститься до грязного примитивного убийства. Если бы она не лезла не в свое дело, он бы не прерывал работы по созданию фотографий смерти.

«Красота требует жертв, – так можно сказать о любом талантливом произведении искусства. Но что ей, простой служаке до великого искусства и наслаждения им?», – рассуждал фотограф. – «Мне даже имя дали такое, которое оправдывает любые мои поступки: на древнееврейском Даниил означает «Бог мне судья», значит, я не простой человек». Странно, что воспитываясь с религиозной матерью, Голденблюм не усвоил суть своего имени, означающего человека, который хочет жить по законам Божьим, и желающего быть строго судимым самим Богом. То есть речь идет о человеке моральной чистоты.

В темноте опустевших улиц, никем не узнанный, он пробирался по городу пешком, держа молоток в руке. Приходилось бороться с ветром и плотным дождем, мешавшими ему идти. В некоторых местах он проваливался в лужах по пояс. Один раз рядом с ним упали два дерева, поверженные ветром. Примерно через два часа Даниил подошел к строящемуся зданию, местонахождение которого заприметил заранее, задолго до этого дня. Чтобы не сбиться с пути, он придерживался направления по компасу с подсветкой, и проходя вдоль попадавшихся зданий наощупь.

Этот путь он выучил наизусть, проезжая здесь на разных арендованных дешевых машинах. Он планировал напасть на детектива Браун, дождавшись ее однажды темной безлунной ночью около арки. Голденблюм задумал подложить шипы перед въездом, а когда она выйдет посмотреть проткнутые колеса, он убьет ее молотком.

Когда неожиданно вечером предупредили о шторме, Даниил решил воспользоваться этим. Он не знал, дома Браун или нет. Просто еще раньше, задолго до этого дня, решил наугад ждать ее время от времени около ее дома. Волосы он убирал под бейсболку, и надевал дешевые джинсы, футболку и дешевую обувь. Вечером того дня он отправился поджидать случайной встречи с Браун. Даниил добрался до Бруклина на метро, чтобы слиться с толпой. Там он присел на нижнюю ступеньку пожарной лестницы жилого дома, стоящего рядом с домом Браун. В вечерней темноте его не было видно. Когда началась гроза, он перешел от железной лестницы в арку. Потом решил не использовать шипы, а сдвинуть тяжелую крышку с люка.

Голденблюм особенно не продумывал свое алиби. Ему казалось естественным, что такой богатый и неординарный человек, как он, должен быть вне подозрений. Тем более, ему не терпелось ликвидировать препятствие в лице детектива, стоявшее на пути к «прекрасному». Его самолюбование было на грани сумасшествия. Или уже являлось запущенным сумасшествием.