Помоги проекту - поделись книгой:
Нотка горечи в ответе дамнос-ворта резанула Энни, и она незаметно сжала большую шипастую руку в своей.
– Мэтр Вилсин, я вижу на вашем поясе и наручах руны весьма высокого достоинства…
– И не видите таковых на моей спутнице, – закончил за историка Вилсин.
– О… что вы… я не к этому…
– Тем не менее, именно её историю следовало бы записать в ваш дневник.
Энни почувствовала, как от воспоминаний сжимается внутри – морозно и хрустко.
– Уважаемая Энейра… – начал историк.
– Ей тяжело говорить об этом, – вновь перебил Вилсин. – Причины станут вам ясны. Историю я слышал от неё лично, от некоторых других свидетелей, и также сам являюсь частью прошлого. Энейра несколько старше вас, пахалав. Но для истории несущественно, насколько. С детства в ней проявились склонность к жестокости и задатки фехтовальщика. Достигнув совершеннолетия и получив право уйти из клана, она записалась в наёмники. Дослужилась до звания лейтенанта.
– Высокое звание в наёмных войсках! – воскликнул Тиабет.
– Так и есть. За неуставные отношения, неподчинение приказам и мародёрство на территории союзников была изгнана. Сквозь строй.
Человек громко икнул и уставился во все глаза на тёмную эльфийку. Энни лишь сильнее сжала поводья. Воённый трибунал так ярко встал у неё перед глазами, что, казалось, лошадь скачет прямо к судейскому помосту. Тяжёлый бархат, малиновый, с белой каймой, колыхнулся на ветру, и холод кандалов обжёг запястья. Свист сотен позорных кнутов игольчатыми клиньями вбился в сознание. Издалека она услышала голос Вилса:
– … объявлена вне закона. Скрываясь, она пересекла границы Империи, на долгое время превратившись в охотника за головами.
Голос дамнос-ворта дрогнул. Он поглядел на Энни с такой болью, что эхо чувств отозвалось в ней самой. «Милый, я знаю! – мысленно вскричала она, ещё крепче сжимая руку мужчины. – Знаю, как тяжело тебе было поверить в меня.
Знаю, что моё прошлое ранит и твоё любящее сердце! Но я никогда не предам твоё доверие. Прошу – не сомневайся! Ведь мне нужен именно ты!»
Дамнос-ворт, словно услышав этот мысленный призыв, ответил ей ободряющей улыбкой и пожатием руки.
– Однажды, – продолжил он, – Энни попала в окружение. Война Индерланда и северных гноллов.
– Как же, не так и давно, – кивнул историк.
– Энни добыла голову одного из гнолльских шаманов, собираясь продать генералам Индерланда. Однако перед смертью шаман успел наложить на неё чары слежения и слабости. Погоня настигла через два дня. Отбиваясь, она потеряла коня и получила множество ран. Бегство привело в разграбленную нидерландскую деревню. В живых на пепелище остался ребёнок – дочка деревенской знахарки. Она смогла залечить раны Энни и снять чары слабости. Вдвоём они продолжили бегство. Многие дни пути защищая девочку, Энни поняла, что стала совсем другой. Боль и страх этого маленького существа… – Вилсин внезапно замолк, дотронувшись до горла. По телу прошла судорога, глаза влажно блеснули.
– Боль этой девочки, – продолжил он с усилием, – изменила Энни. Вернувшись в столицу Индерланда, Стокст, она разыскала магистра Белого Древа. И приняла посвящение в послушники-странники.
Энни расстегнула потайной карман на плече. Руна Братства протянула веточки-лучики, отзываясь на солнечный свет.
– Замечательная история! – пробубнил Тиабет, не отрываясь от записей.
– Но ещё не вся. Несколько лет Энни исполняла поручения Ордена в дальних землях. Но год назад ей поручили сопровождать обоз с лекарствами в приграничный имперский город. Мэр города, бывший наёмник, узнал Энни. Её схватили. Как часто бывает, её приписали многое из того, что она не совершала. Вскрылось её прошлое охотницы за головами, и все тёмные нераскрытые убийства в округе города за последние несколько лет поспешили скинуть на Энни. Липовые доказательства, подставные свидетели: знаете ведь, как это бывает. Лишь бы представить горожанам убийцу, чтобы они успокоились. Приговор: публичная пытка и казнь.
– А как же Братство Белого Древа?! – воскликнул Тиабет.
– С обозом ехало три младших послушника. Разумеется, они рассказали суду историю Энни, но… Там оказался один из магистров Эпигона – Арпат.
«Арпат» – эхом отдалось в Энни. Высокий, будто выточенный из куска обсидиана, тёмный эльф. Сырая, полная народа, площадь.
«– Ты недостойна нашего рода».
«– Убить проклятую ведьму!»
Голова на деревянном чурбане. Её голова. Вместо тела – вопящая от боли рана.
«– Магистр…»
«– Этого не достаточно!»
Этого не достаточно. Кто-то огромный, сильный расталкивает толпу… рвётся к помосту… укутывает плащом… уносит в темноту…
– Поручились?! – переспросил Тиабет.
– Да. Я дал слово, что сопровожу Энни до Стокста, а далее, в течение года буду её наставником. Пообещал, что во искупление она исполнит любые задания магистра. Даже ценой собственной жизни.
– И? – историк удивлённо-недоверчиво поднял брови.
– Я и Арпат давно знаем друг друга. И моё слово всегда много значило для магистров Эпигона. Но…
– Но?
Глаза Вилсина затуманились пеленой воспоминаний.
– Глядя на людей, собравшихся на площади: напуганных, злых, потерявших близких, ограбленных мародёрами, жаждущих правосудия – хотя бы такого – и я, и Арпат понимали, что им будет недостаточно любых условий, кроме того, которое исполнит топор палача.
Боковым зрением Вилсин заметил, как Энни отворачивается, пытаясь незаметно вытереть дорожки слёз на щеках.
– И что произошло дальше?
– Мне отрубили голову, – сказал дамнос-ворт.
Пахалав дёрнулся от неожиданности, натянув поводья. Лошадь обиженно заржала, косясь на седока.
– Когда стрелы кончились, приходится махать руками, – мягко улыбнувшись, продолжил Вилсин. – Я вышел на помост и закричал им, что готов поменять голову преступницы на свою. И, если Дрём и Эпигон сочтут это достойным делом и пошлют меня назад, то добрые жители города признают, что погорячились, а мэр отпустит девушку на условиях Арпата. А если через месяц моё тело останется гнить, то они могут с чистой совестью прибавить к нему тело тёмной эльфийки. Арпат крикнул, что от имени Эпигона он согласен на замену.
Тиабет яростно чиркал в блокноте.
– Достойно легенды, мэтр Вилсин! Воистину! Что же было дальше?!
– Ну… Тот, кто вступился за преступника, сам наполовину преступник в глазах толпы. Палач медлить не стал.
Вилсин потёр шею.
– Было больно. В конце концов, мы умираем так же, как обычные смертные. Здесь нам послаблений нет. Я хм… очнулся на следующее утро. Забрал Энни и отвёз к знакомой знахарке на глухой хутор. Через две недели она окрепла, и мы отправились в Стокст. Магистр Белого Древа принял условия Арпата – и с тех пор мы вместе.
– Ровно год, – дамнос-ворт обернулся к девушке, протягивая руку. На ладони блестело ожерелье из мелких продолговатых бусинок, хитро сплетённых в рельефную косу. В центре красовался сердолик, играя на солнце перламутрово-розовыми полосами.
– Тебе, – смущённо произнёс воин. – Гном-ювелир сказал, оно принесёт счастье.
Воспоминания Энни смыло жаркой волной. Затаив дыхание, она взяла ожерелье. Вилсин застегнул замочек, нежно отведя густые белые косы. Тёплые приливы толкнулись внутри девушки, поднимаясь от лона к голове, заставляя кровь стучать в висках. Пальцы сжали камешек, удобно устроившийся в ложбине меж грудей.
– Кажется, – хрипло сказала Энни, – наши лошади устали. Надо сделать привал. Там, на холме. Мэтр, вы с одной стороны холма. А мы… мы – с другой. Лошадям… лошадям хватит двух часов, милый?
Ущелье осталось позади. Полное обугленных расчленённых трупов, оно начинало вонять, как чумная яма. Вскоре сюда должна была нагрянуть похоронная команда его Величества. Пока же её заменяли стервятники. Их жилистые трубчатые шеи извивались, проталкивая головы вглубь кишок.
Эдэйл поторапливал отряд. Чёрный маг, их цель, уходил с каждым часом всё дальше, заметая следы и расставляя ловушки. Паладины вышли до света. Проводник топал впереди, указывая путь, однако, опережая и его, в нескольких сотнях метров бежал Криспин. Он прекрасно знал здешние места, хотя, и без этого знания, дамнос-ворт не затерялся. Его опыт и особое чутьё на ловушки сейчас требовались именно здесь. Словно гончая, он бежал, то прямо, то зигзагами, то свивая вытянутые петли и спирали. За его спиной, пристёгнутый кивриловым «пауком», болтался Маркус. В режиме поиска он следил за показаниями чутких магических сенсоров, сообщал о любой враждебной опасности. Как и всегда, на коротышке-напарнике лежала обязанность следить за «югом» – их тылом – и выставлять защиту.
– На связь! – внезапно разорвал тишину в ухе Маркуса голос Эдэйла.
– Да, кэп? – отозвался коротышка.
– Ребята, мы угодили в засаду! Это магия песчаного болота. Не волнуйтесь, образуем гекс и выкрутимся! Но нужно время! Осмотрите местность! Ловушку нельзя активировать без визуального контакта. Маг недалеко. Быстрее! До!
– До.
Маркус одним предложением выпалил сообщение капитана.
– Крисп, с твоей стороны, возвышенность. Есть?
– Ущелье кончается, но местность и так повышается к перевалу.
– До границы с Ривенией недалеко. Если кэп не подоспеет вовремя… мы, вообще, сможем его убить? В одиночку.
– Другого выхода нет. Силовая полусфера: 20-1 лита. Мы знаем: он впереди. Готовь игломёт.
Криспин ускорился, взрывая ногами твёрдую землю. От возвышенности, которую воин наметил, как отправную точку, отделяло около километра. Его дамнос-ворт покрыл за три минуты. Тёмная высокая фигура мелькнула в нескольких сотнях метрах дальше.
«Что у него приготовлено ещё? – пытался сообразить Криспин. – Огромная ловушка для целого отряда паладинов, усиленная против их магии света, наверняка, отняла много маны. Прибавим мелкие ловушки, которые нам удалось обойти, ночной туман и контроль пирогарпов и вирмов. Раны и сдерживающие проклятия, полученные им при побеге из города. Это не должен быть опытный сильный маг – иначе мы бы все полегли уже. Неофит, посланный на проверочное задание – такое любят в злых Орденах. Должны справиться».
Криспин выскочил на небольшое плато, выходящее одной стороной к обрывистой каменной осыпи. Вокруг зеленели густые дубы. Воин огляделся, ловя ускользающую тень мага.
– Я здесь, – усмехаясь, сказал низкий голос.
Криспин мгновенно развернулся. Там никого не было.
– Крис, – вымолвил Маркус.
В доли секунды полу-дворф понял, что ошибся. То ли действительно старость, а может быть, он так привык полагаться на гиганта за спиной, как будто на старшего брата, что неосознанно при опасности позвал именно его. Маркусу надо было крикнуть: «Сзади!» или «Пригнись!». Или уж действовать самому, перебрасывая защиту на себя. Но ничего из этого он не сделал, просто позвав друга.
Магическая стрела, полная злой силы, вылетела из чащи, пробив слабый барьер, и, расплавив киврил «паука»-застёжки, выжгла дыру в животе полу-дворфа. И тогда Маркус закричал.
– Это, кстати, довольно интересная деревенька, – заметил пахалав.
– И чем же? – Вилсин мягко провёл большим пальцем по ладони тёмной эльфийки. Энни наклонила мужчину к себе и прошептала в самое ухо: «Пять раз». Затем отпустила и нежно посмотрела ему в глаза, прикусив нижнюю губу. На её груди и бёдрах ещё чувствовались недавние объятия твёрдых шипастых рук.
– Тут есть каменно изваяние Владыки То.
– А, один из идолов правды? – перебил Вилсин.
– Точно так.
– Насколько я помню, они все на чём-то специализируются, – последнее слово Вилсин произнёс с явной иронией.
– Да. Этот на делах любовных. Я, кстати, понимаю вас, мэтр Вилсин – мало кому хочется знать правду о других и про себя рассказывать. Идолы правды не очень популярны.
– А они действительно, ну, работают? – поинтересовалась Энни.
– В общем, да. Да там, на самом деле, всё просто. Любой маг, способный прочитать воспоминания, способен подтвердить, говорите вы правду или нет. Просто Владыка То делает это на
– Только дураку не ясно, зачем это придумано, – фыркнул Вилсин. – То вытягивает знания, а потом ими пользуется. Даже если он может узнать только то, что непосредственно относится к сказанному для проверки, это уже немало. И такой шпионаж разбросан по всей Но.
Проезжая мимо приземистого храма То, целиком сложенного из криво обтёсанных булыжников, путники услышали пронзительный голос настоятельницы, низкорослой и толстой женщины расы глейстигов, зазывающий внутрь:
– Правда! Что может быть дороже правды?! Что может быть надёжнее правды?! А из всех правд самая желанная – о любимом! Девушки, женщины! Больше никаких бессонных ночей и смятых подушек в размышлениях: обманывает или нет! Никакой лжи между любящими сердцами! Только Владыка То может помочь! Приходите с любимым или с мужем. Разведены? Возможно, прежняя любовь вспыхнула вновь? Или он хочет воспользоваться былым доверием? То распознает правду и ложь!
– Какое лицемерие, – еле слышно фыркнул Вилсин. Тем не менее, настоятельница тотчас переключилась на них.
– Лицемерие?! Лицемерие, говоришь ты, жалкий представитель вымирающей расы?! Кто это здесь лицемер?! Что это за прекрасная дама рядом с тобой? Что ты ей говорил? Какой яд обмана вливал в уши?!
– Какой яд обмана, что ты несёшь? – недовольно бросил дамнос-ворт, не останавливаясь. – Вот, посмотри, пахалав: совсем сбрендила со своим идолом.
– Какой яд? Да ты же весь пропитан аурой убийства!
– Вот дура парнокопытная, – ругнулся Вилсин, – я – дамнос-ворт, мы с рождения с такой аурой.
– Ты мне зубы не заговаривай! Я – высшая жрица То, я ауры читаю, как ректор Академии – школьные прописи. Твоя злоба направлена на неё, на эту милую барышню. Что ты хочешь сделать?! Забрать её наследство?! Продать в рабство?! Насиловать в своё удовольствие?!
Энни растерянно поглядела на мужчину. Вилсин закатил глаза:
– Они всех так разводят: наболтают сначала чепухи, чтобы посеять сомнения. Вот, мол, он тебя не любит. Идите, проверяйтесь. Да денежки платите. Да знаниями делитесь.
– Но ей-то наши знания не очень помогут… – глаза Энни беспокойно забегали. – Она же нас не знает. Зачем ей наговаривать?..
– Ты серьёзно? – мужчина остановил раша. – Ты действительно серьёзно? После того, что было?
– Прости! – внезапные слёзы наполнили глаза тёмной эльфийки. – Прости! Прости! Прости! Я сама не понимаю, что со мной! Эта жрица наколдовала на меня, наверное! Я… я не хотела! Прости! Давай уедем скорее!
– Нет! – вдруг тяжёлым голосом произнёс дамнос-ворт. – Теперь мы никуда не уедем. Пошли. Этой безумной старухе надо преподать урок.
– Значит, ауры читаешь? – рыкнул он, нависая над жрицей. – Ну, давай. Проверяй.
Он бросил несколько монет в каменное блюдо.
Довольная жрица сделала приглашающий жест. Внутри храма на небольшом возвышении располагался идол правды: пятиметровое человекообразное тело, сложенное из булыжников среднего размера, чем-то напоминающее из-за этого снеговика. Непропорционально большая голова с выдолбленными пустыми глазницами располагалась в районе груди, словно идол её с усилием опустил вниз. Нижняя челюсть раскрытого рта находилась в полуметре от пола. Точнее, ртов было много: они занимали всё пространство между нижней и верхней челюстями – где-то около трёх метров. Некоторые шире, другие уже.
– Засовываете руку в один из ртов, в какой удобнее, – пояснила жрица, – затем говорите всё, что пожелаете. Если глаза Владыки засветятся красным – вы солгали, если – жёлтым – сказали правду, если зелёным – вы уклончивы или сами не уверены в словах.
Поделиться книгой: