Изучи меня

— Дейл, как ты? — спрашивает Гэри, известный доктор из «Чикаго Хоуп». Вот оно.

Началось.

— Мой нос зажил, спасибо, что спросил.

А вот и продолжение.

— Я знаю, что у тебя тогда был трудный день, поэтому оправдываю и не злюсь на тебя. Я разговаривал с твоим отцом, слышал, ты сейчас преподаешь анатомию в Нью-Йоркском Университете?

Я откидываюсь на спинку стула, вытягиваю ноги и смотрю на хрустальный стакан, наполненный скотчем. Глотая его, я позволяю жжению утихнуть, прежде чем, наконец, ответить:

— Я задолжал вам извинения. Мне жаль. Но это было давно. И да, вы слышали правильно.

Гэри и Уильям обмениваются выражением жалости, и я уже хочу взорваться. Нет ничего хуже жалости. Необходимость убежать ползет по моему позвоночнику и почти поднимает меня со стула. Мне нужно выбраться отсюда.

— Нью-Йоркский Университет — отличное учебное заведение, — добавляет Чарльз. — Ну и как? Нравится там работать?

Когда я работал в «Чикаго Хоуп», Чарльз был моим наставником. Он — хороший человек, всегда ищет положительное, даже в том где его не существует. Один из ведущих нейрохирургов в мире, он может творить чудеса с человеческим мозгом. Я испытываю небольшой соблазн заставить его поработать над моим, чтобы я смог перестать думать о некой голой студентке, которая находится в моем номере.

Я выбираю меньшее из двух зол и решаю, что лучше буду бороться с искушением в виде своей студентки, чем просижу здесь еще минуту.

Вставая, я бросаю на стол несколько банкнот, и наконец, выдаю ему правду, прежде чем уйти:

— Я это чертовски ненавижу.

Глава 3

Марли

Унижать (глагол) — оскорблять или позорить, ущемляя чью-то гордость.

Я приняла душ, словно пытаясь смыть свое смущение после инцидента в самолете.

Когда я вернулась на свое место, то даже не могла на него смотреть. Он тоже сделал вид, словно ничего не произошло. И это к счастью, я не хочу говорить о деталях этого эпизода, никому и никогда.

Как глупо. Это бессмысленное влечение, которое я к нему испытываю, должно прекратиться.

Надев удобную пару черных пижамных штанов и розовую майку, я забираюсь в выделенную мне кровать. Я все еще немного пьяна, и поэтому отключаюсь, как только моя голова касается подушки.

Я просыпаюсь от какого-то звука и выглядываю из-под одеяла, чтобы увидеть как Хьюстон расстегивает рубашку. Я замираю и стараюсь не шевелиться, когда он снимает рубашку со своих широких плеч.

Бледный лунный свет проникает сквозь щель в занавеске, обрисовывая шесть твердых кубиков и выдающиеся грудные мышцы. Я бы многое отдала, чтобы их облизать.

Его руки двигаются к пуговице на поясе черных брюк, и мой разум замирает.

Профессор Дейл собирается снять брюки. Не могу поверить, что являюсь свидетельницей этого. Люди, вероятно заплатили бы деньги, чтобы посмотреть шоу, которое я смотрю. А у меня билеты на первый ряд. Бесплатно.

Он расстегивает ширинку, и начинается мучительный спуск. Хотелось бы, чтобы он уже просто сорвал их, как это делают стриптизеры. Ему нужны те брюки, которые разлетаются по боковым швам. Я хихикаю про себя при мысли о том, чтобы спросить сурового профессора Дейла, можно ли включить музыку для стриптиза, в то время как он снимает брюки, вертя задницей. А затем происходит то, чего я жду с момента начала этого представления: брюки с тихим шелестом падают у его ног. Вау. Его скульптурное тело великолепно. Я прохожусь своими глазами по длинным ногам к черным боксерам. Его косые мышцы указывают прямо на его член. Под материалом своих трусов, он выглядит мощным, впечатляющим, выпуклым. Его рука пробегает по члену, когда он приближается к своей кровати. Он откидывает покрывало и ложится в постель. Как разочаровывающе.

Шоу закончилось, а я даже не получила танца на коленях. Я уплываю в мечты о его теле, о том, как он заставляет меня кончать снова и снова. Меня снова будет звук. На этот раз это низкий стон.

Мои глаза открываются, и в темноте я разглядела, как Хьюстон бьется в постели, что-то бормоча. Я не знаю, будить ли его или оставить его лицом к лицу со своим сном.

Думаю, оставлять его в кошмаре будет жестоко.

Я отбрасываю одеяло и встаю над его кроватью.

— Профессор Дейл?

Ничего.

— Профессор Дейл? Хьюстон?

Блестящий пот покрывает его голую грудь, и его голова качается в отрицании на подушке.

— Нет, — рычит он.

— Хьюстон? Вы в порядке? — постель немного прогибается, когда я залажу к нему.

Сидя на коленях, я толкаю его в плечо. — Хьюстон, — говорю я немного громче.

Он выпрямляется как струна, его глаза раскрываются.

— Что? — через мгновение он фокусирует на мне свой взгляд. — Что вы делаете в моей постели, Марли?

— У вас был плохой сон.

Его кошмар, должно быть, был ужасным, исходя из того, как поднимается и опускается его грудь. Но именно его глаза что-то делают со мной. Они дикие, испуганные, полыхающие от напряженности. Я хочу поддержать и утешить его.

Он проводит рукой по своему промокшему от пота лбу.

— Убирайтесь из моей постели, сейчас же.

Он ведет себя холодно, терзаемый призраками. Холод скользит по моей спине, когда я покидаю его кровать.

— Простите. Я просто беспокоилась о вас, — говорю я мягким голосом.

— Я в порядке. Все в порядке, — говорит он, поворачиваясь на бок, спиной ко мне. — Возвращайтесь в постель, или мы проспим утром.

И, на следующее утро мы опаздываем.

Мы мчимся, и все время Хьюстон унижает меня, говоря, что я виновата в нашем опоздании.

Его жестокое отношение так и не изменилось во время съезда, и не сошло на нет, во время полета домой. По крайней мере, это гарантирует то, что не будет повторения инцидента, о котором мы никогда не будем говорить. После того, как мы забрали наш багаж с багажной ленты в зале прилета, он уходит, и я больше не вижу его до понедельника, когда я просыпаюсь… снова поздно.

Дерьмо. Как это происходит? Я никогда не опаздываю. В рекордное время я собираюсь, хватаю протеиновый батончик из кладовой и выбегаю в дверь. Как только я выхожу из дома, в меня бьет яркий солнечный свет. Поспешно направляюсь к метро, параллельно ища и вытаскивая из сумки солнцезащитные очки, чтобы защитить свои уставшие глаза и тут, в кого-то врезаюсь.

— Срань господня, мне очень жаль. Я не видела вас, — извиняюсь я, инстинктивно проводя своей рукой по твердой груди, в которую только что врезалась.

— Мисс Мерфи, вам следует обратить более пристальное внимание на то, куда вы идете, — я смотрю в темные глаза профессора Дейла.

Я отдергиваю руку от его груди, полностью униженная. Мое лицо горит от смущения.

— Профессор Дейл, мне очень жаль, — он стоит неподвижно, глядя на меня. — Солнце било в глаза, и я пыталась надеть солнцезащитные очки, так что я не обратила внимания, куда шла, — болтаю я.

Его взгляд пробегает по моему лицу.

— Вам стоит больше спать, мисс Мерфи. Таким образом, вы не будете всегда опаздывать. Опоздание недопустимо, — он смотрит на свои часы, а потом снова на меня. — У вас есть двадцать минут до начала занятий. Если у вас мало времени, возможно, вам нужно еще раз подумать, хотите ли вы быть врачом, — он поправляет свой темно-синий галстук. — Умирающий пациент не оценит вашу неспособность управлять своим временем.

С этой словесной пощечиной он оборачивается и быстро уходит. У его широких шагов есть цель: принижать всех на своем пути. Убирайтесь с его пути или будете свалены в груду обломков у его ног, одетых в дизайнерские туфли. Внемлю ли я его словам и направляюсь на занятия? Нет. Вместо этого я столбом стою, кусая свою губу, и зацениваю то как его задница, смотрится в темно-синих брюках. Он останавливается у края дороги и ловит такси. Как только он забирается в него, я вырываюсь из своих мыслей сексуального характера и мчусь к тротуару, чтобы сделать то же самое. Обычно я езжу на метро, но сегодня я хочу передышки. И, может быть, просто немного доказать, что я не разочарую умирающего пациента. Я буду рано.

Да пошел ты, профессор Дейл.

Водитель движется так, словно у него миссия выиграть награду «Самый медленный водитель в мире». Сегодня мне «везет»: я словила единственное такси в Нью-Йорке, цель которого — не нагнать ужас на своих пассажиров. Мы ловим каждый красный сигнал светофора. Я кусаю ногти, когда смотрю, как мимо нас проезжают машины.

— Может быть, вы поторопитесь? Я опаздываю, — говорю я водителю.

Он улыбается, но не нажимает на педаль.

После небольшой пробки он, наконец-то подъезжает. Я вылетаю из машины, и у меня остается всего лишь несколько минут.

Пожалуйста, пусть будет так, что я не опоздаю.

Мои туфли громко стучат по пустому коридору. Все уже в аудиториях, как хорошие ученики. Я спешу сделать то же самое.

Дверь в метре от меня, и я вижу через окно профессора Дейла.

Дерьмо. Он собирается закрыть ее.

Я хватаю металлическую ручку, мои глаза умоляют его холодные глаза.

Щелк.

Звук защелкивающегося замка расходится эхом по коридору. Это оглушительно, и мой мозг не может обработать его мудачество. Я нахожусь прямо здесь. Кончики моих пальцев были на ручке. Черт возьми, это не справедливо.

Уголок его рта поднимается в греховной ухмылке, и он качает головой.

Это последнее, что я вижу, прежде чем он опускает вниз жалюзи на окне, закрывая мне обзор на аудиторию.

Я опускаю руку. Хорошо, завтра я буду рано.

Глава 4

Хьюстон

Мой терапевт говорит, что запись в этом журнале поможет справиться с моими «проблемами».

4 марта

Это не так. Последние несколько месяцев ночные кошмары посещали меня без остановок. Я чертовски ненавижу, что Марли стала этому свидетелем.

Марли.

Теперь она — новая проблема. Несмотря на это, кажется, она лучше помогает справиться с моей «проблемой», чем этот журнал. Отвлечение, помогающее обуздать мои мысли. Мысли, которые продолжают вторгаться в мой разум. И я приветствую ее, поощряю ее, потому что это первая вещь, которая дает мне момент передышки от моей «проблемы».

Чертовы идиоты. Глядя на нетерпеливые глаза моего утреннего класса анатомии и физиологии, я съеживаюсь. Восемьдесят пар глаз смотрят на меня так, словно я говорю по-японски.

Семестр длится уже некоторое время, и этот класс все делает отвратительно. Они вообще учатся? Каждый из них бунтует. Медицинская отрасль скоро загнется, если эти тупицы — наши будущие врачи и медсестры.

— Откройте учебник, — говорю я классу, вставая со своего места. — Страница триста восемьдесят два. Раздел седьмой. Кто хочет сказать мне, какой ответ на задание 5-A?

Пустые взгляды от всех. Книга «Анатомия и физиология» стоит пятьсот долларов, можно подумать, что эти дети время от времени заглядывают в нее.

— Мышцы? — отвечает с первого ряда Брайан, долговязый рыжий парень.

Я двигаю выше на нос свои маленькие очки в черной оправе, и бросаю на него быстрый взгляд.

— В теле — шестьсот сорок скелетных мышц, — я смотрю на весь класс, но только один студент привлекает мое внимание. Марли. Благодаря воспоминанию о ее чертовой руке в розовых трусиках.

Я включаю свой проектор и прохожусь по мышцам лица.

— Мисс Мерфи, пожалуйста, спуститесь, — вызываю я. С тех пор как мы вернулись на прошлой неделе, она избегала каких-либо контактов со мной, поэтому сегодня у меня есть настроение поиграть с ней. Я бы солгал сказав, что не наслаждаюсь, наблюдая как она становится взволнованной рядом со мной.

Я оборачиваюсь, засовываю руки в карманы и смотрю, как ее длинные ноги спускаются по лестнице. Она останавливается передо мной, ее глаза полны сомнений, руки дергают за край зеленого свитера. Он идеально подходит ее глазам. А вот это, действительно является тем, что я не должен бы замечать. Она оборачивается по моей просьбе и становится лицом к студентам.

— Улыбнитесь, мисс Мерфи, — инструктирую ее я. Мои глаза неотрывно смотрят на ее полные розовые губы, ожидая. — Это так сложно, мисс Мерфи? — спрашиваю, поднимая свой взгляд, чтобы встретиться с ее осторожным взглядом. Мой член дергается. Он становится очень твердым, когда она так близка. Наконец-то, ее рот складывается в улыбку. Но она не достигает ее глаз. — Сколько мышц вы использовали?

— Пять, — правильно отвечает она.

Я киваю, затем протягиваю руку, чтобы провести своим пальцем по ее челюсти.

Лицо Марли с ее выразительными глазами — это произведение искусства. Ее фарфоровая кожа невероятно мягкая. Мягче, чем я думал.

— Что это за мышца?

Ее длинные ресницы трепещут. Легкая дрожь, которая проходит по ее телу, не ускользает от меня.

— Жевательный мускул, — отвечает она, с легкой дрожью в голосе.

Продолжая свое исследование ее тела под видом обучения, я провожу кончиком пальца по шее и ощущаю беспорядочный темп пульса. Прикосновение к ней заставляет и мой пульс, бешено колотиться. Это кажется чуждым, и меня охватывает волнение.

— Бонусный вопрос: назовите эту артерию.

— Сонная артерия, — шепчет она, и я забываю, что весь класс наблюдает за нами.

Я убираю руку, возвращаясь к настоящему.

— Возвращайтесь на свое место, мисс Мерфи.

Когда остается лишь несколько минут до окончания занятия, я выключаю проектор.

— Хорошо, завтра мы проведем тест по мышцам лица, так что учите.

Аудиторию заполняют звуки закрывающихся ноутбуков и гомон собирающихся и уходящих студентов. Марли сидит в аудитории на несколько рядов выше моего стола, и мои глаза ловят ее взгляд. Она быстро его отводит. Когда она наклоняется, чтобы поднять с пола свою сумку, ее ноги слегка сгибаются, и я смотрю на ее юбку. Я пытаюсь отвернуться, но не могу.

Мое сердце бьется, когда я вижу белые трусики, закрывающие ее киску. Что бы я только не отдал, чтобы нырнуть прямо туда.

Аудитория опустела, за исключением Марли, стоящей около своей парты, набирающей сообщение на телефоне одной рукой, пока она собирает свои оставшиеся вещи другой.

Мне нужна еще одна доза. Мне нужно почувствовать прилив адреналина, который она вызвала во мне.