Единственная на всю планету (СИ)

— Надо же! — покачал головой Егор. — И в этом у вас сходство. Хорошо, иди и постарайся не забыть то, о чем мы с тобой говорили. Ужин у нас есть, или приготовить?

— Ой, папа, я… проспала! Но помогать не надо, я его сделаю быстро. Будешь блины со сметаной?

Ольга не любила возиться с блинами. Времени на их приготовление тратишь много, а съедаются за один присест. Но отцу они нравились, а ей хотелось сделать ему приятное. Не всякий взрослый подберет израненного мальчишку и будет с ним возиться. Точнее, подберут все, а вот возиться, да еще тратить на него совсем немаленькие деньги — это вряд ли. А ее Нор сильно зацепил. И дело было не в том, что он княжеского рода, этого все равно никому не докажешь. Нет, Нор ее притягивал совсем другим. Она знала всю его жизнь, все его тайны и секреты. Знала, что его важность была напускной, а на самом деле он после смерти матери страдал от недостатка любви и ласки. Отец при общении с детьми никогда не опускался до нежностей, а друзей среди сверстников у них не было. Были знакомые у соседей–князей, но для дружбы они слишком редко виделись. Она знала, как тяжело ему было развивать свой невеликий дар, сколько времени он провел с учителем, оттачивая воинское мастерство, как сам себя истязал большими муравьями, приучая терпеть муку. Две сотни прочитанных книг и свитков — не всякий князь прочтет столько за всю жизнь. Нор делал все, чтобы быстрее уйти во взрослую жизнь из детства, в котором ему было так одиноко. И как он смотрел на нее! Она не была некрасивой, скорее, можно было назвать славной, но уж никак не красавицей. Но это для других, не для него. И что у него при этом творилось в голове! И это не фантазии мальчишек, он уже знал женщин. Как кричали те две служанки! Нет, об этом лучше не вспоминать, а то она опять вся покраснела! Так, отцу блинов достаточно, сейчас пяток пожарим Нору.

Когда она уже заканчивала с блинами, пришел Нор, привлеченный запахом ванили. Какой же он смешной в маминой рубашке. И она действительно просвечивает, поэтому лучше отвернуться.

— Чем так вкусно пахнет? — спросил юноша. — Это что‑то сладкое?

— А ты сладкоежка? — спросила она.

— А то ты не знаешь, — вздохнул он. — Вот как с тобой говорить, когда ты обо мне знаешь абсолютно все? Наверное, еще и лучше меня, я‑то сам многое подзабыл. Скажи, а почему вы живете только вдвоем? Где твоя мама?

— Мама умерла от рака, когда мне было девять, — грустно сказала Оля. — Нам с тобой одинаково не повезло.

— Она была хорошим человеком? Извини, что спрашиваю, но бывает по–разному.

— Для меня она была самой лучшей. Я поняла, почему ты спрашиваешь. Вспомнил свой разговор с учителем?

— Да, я был очень несчастен и спросил у него, почему из множества людей, которые у нас тогда переболели, боги забрали самого хорошего человека — мою мать? Ведь среди больных были и мерзавцы. Он мне сказал, что боги делали людей по своему образу, поэтому сами наделены не только добродетелями, но и пороками. В сущности, они ничем не отличаются от людей, кроме силы, и не могут следить за каждым. «Возьми себя, Нор, — говорил он мне. — Ты знаешь всех в дружине отца и, когда вырастешь, сможешь всеми ими управлять. А уже жителями небольшого города так управлять не получится. Нужно будет набирать помощников и действовать через них. Что уже говорить обо всех людях! Поэтому вряд ли боги смотрят на каждого из нас. И знаешь, я бы не хотел оказаться тем человеком, который обратит на себя их внимание». Тогда я его не понял, но молиться перестал. В храм, правда, ходить все равно пришлось.

— Да, я помню, — кивнула Оля. — У нас в семье никто не верил в бога. Ерунда это все. Если кто‑то и есть, мы ему не нужны. Раньше у нас было мало верующих, а теперь в церковь ходят многие. Лучше это их не делает. Так, разговором сыт не будешь, поэтому бери свои блины, макай в сметану и ешь, а я пойду звать отца.

Глава 2

— Полюбуйся на этого красавца! — сказал Егор вошедшей дочери. — Только не вздумай сразу же падать ему на руки, а то все опять поменяю на ночнушку. И ты сам смотри, зеркало на шкафу достаточно большое.

В голубых джинсах и футболке, обтягивавшей не по возрасту накачанные мышцы, Нор так и просился на глянцевую обложку журнала мод для подростков. Ему слегка укоротили длинные пышные волосы, подчеркнув мужественность и красоту лица.

— Все девушки будут твои, — пошутил Егор. — Дочь вон прямо растерялась. Кажется, я немного перестарался.

— Мне всех девушек не нужно, — сказал Нор, глядя на Ольгу, — достаточно одной.

— Ты еще при мне назначь ей свидание. — Егор бросил на стол сумку. — Дочь, разложи все его вещи в шкаф. Я решил, что трех рубашек, штанов и спортивного костюма пока достаточно. Ну и белье. Остальное докупим, когда поедем за обувью.

— Позже разложу, — ответила Оля. — Обедать будешь? Тогда пойдем на кухню. Мы с Нором уже поели.

— А чем вы еще занимались, кроме еды? — спросил Егор, следуя за дочерью на кухню.

— Он изучал жизнь замечательного человека, — ответила она, наливая ему еще не остывший суп, — а я пыталась разобраться в своих магических способностях.

— Ну и как успехи? Замечательный человек — это ты? Не страшно, что кто‑то узнает все твои секреты?

— Конечно, я, — согласилась дочь. — Вымой руки, сейчас наложу второе. — А успехи… Вот ты сейчас почесал рукой нос. Он у тебя чесался?

— Ты серьезно? — удивился Егор. — А ну попробуй еще раз.

— Когда ты знаешь и сопротивляешься, может не получиться, — предупредила Оля. — Ладно, попробуем. Сейчас ты почешешь затылок.

Правая рука отца дернулась к голове, ненадолго застыла, а потом медленно поднялась и коснулась затылка.

— А ведь я сопротивлялся! — пораженно сказал он. — И что ты такого сделала, чтобы это в себе разбудить?

— Наверное, ничего. — Оля, разговаривая, нарезала хлеб. — Давай ешь, а то все остынет. Понимаешь, папа, все это разбудил Нор своим слиянием, а я только разобралась, как пользоваться. Можно ведь не только кого‑то заставлять чесать себе разные части тела. Там многое есть. У Нора мало сил, но он все равно изучал всю магию, теперь это может мне пригодиться. Ты спросил, не страшно ли, что он обо мне все узнает… Нет у меня страшных секретов, но, наверное, как и любому другому, было бы неприятно, если бы кто‑то узнал все. Кто‑то, но не он. И дело не в том, что Нор мне нравится, я сама о нем знаю не меньше, так что это будет только справедливо. Ты ешь и говори, а то я сейчас уйду, чтобы тебе не мешать.

— Хорошо, уже ем, — согласился отец. — А ты в двух словах расскажи про эту магию. Что с ее помощью можно сделать?

— Если в двух… — Оля ненадолго задумалась. — Почти все направлено на управление сознанием человека и его телом. Можно вылечить или наслать болезнь. Можно управлять напрямую или заставить во что‑то поверить. Последнее сложно и долго не держится, поэтому пользуются редко. Человек потом поймет, что действовал под принуждением, а такое мало кому понравится. Вот немного подтолкнуть в нужную сторону можно. Или сделать так, чтобы ты кому‑то понравился. В таком обычно никто не копается. Понравился и все, мало ли по каким причинам нравятся люди.

— Неужели можно лечить все болезни?

— Не все, но многие. И этому тоже нужно учиться. Я знаю лечение, но одних знаний мало, нужна практика. И сразу многих не вылечишь. Если перестараться, можно сдохнуть самому.

— А файерболлы, значит, делать не можете?

— Ни в одном человеке не хватит сил даже на самый маленький, но убивать магией можно.

— Спасибо, вкусный суп, — отец отставил пустую тарелку и взялся за второе. — Да, я помню, что Нор кого‑то убил. Остановил дыхание?

— Можно убить и так, — согласилась Оля, — только человек будет сопротивляться, и, чтобы сломить сопротивление, понадобится много сил и времени. Нора раньше всего утыкали бы стрелами, да и не хватило бы у него сил. Тут, папа, совсем другое. Когда не хватает своих сил, их можно у кого‑нибудь занять. Только это делают очень редко, чаще всего тогда, когда все равно умирать. Есть такие твари, у которых много сил, но нет тел.

— Совсем нет? — не поверил отец.

— Ну, не знаю… — замялась дочь. — О них почти ничего неизвестно. Может быть, там, где они обитают, тела есть, но в мире Нора точно не было. Они и плату за свою помощь брали телами тех, кому ее оказывали. Можно было отдать свое тело на время, но чаще всего забирали совсем. Для человека это та же смерть.

— И забрав тело на время, они его потом возвращали? — недоверчиво спросил Егор.

— Странно, правда? — сказала Оля. — Совсем не по–человечески. Мы бы послали все договоры далеко–далеко, а они всегда выполняют обещанное. По крайней мере, так о них написано во всех книгах, которые читал Нор. Вот он и попросил помочь.

— А почему тогда не забрали тело? Или забрали, и это уже кто‑то другой?

— Он это. А почему не забрали… Он думает, что они хотели забрать и даже успели запустить лечение, но все испортил перенос в наш мир. Наверное, им сюда просто нет хода. Но он боится проверять.

— Я бы на его месте тоже не стал этого делать, — сказал Егор. — Спасибо, вкусный обед. Озадачила ты меня, дочь. Эта твоя магия… С ней нужно быть осторожней, а еще лучше совсем не пользоваться без необходимости. Из‑за нее могут быть самые неприятные последствия. В лучшем случае просто назовут ведьмой и будут тебя обходить за версту, а о худшем не хочется даже думать. Магия, даже такая, как у вас, — это сила, а в нашем мире не бывает бесхозной силы. И на вашу найдутся желающие. И не факт, что они заставят лечить, а не отнимать жизнь, и станут с тобой считаться.

— Это не так просто, папа, — жестко сказала Ольга. — Ее ведь нетрудно отнять и у них!

— Ты сильно изменилась, Оля, — сказал отец. — То даже не могла зарезать курицу, а теперь готова отнимать человеческие жизни. А отнять чужую жизнь не так легко, даже если это нужно для защиты своей собственной. Я думаю, это из‑за того, что в тебе поселилась часть личности нашего гостя. Убить своих сестер, даже для того чтобы спасти их от мук и бесчестья, страшно тяжело, а он через это прошел. Сильно ли он будет колебаться, если посчитает нужным прервать жизнь постороннего человека? Подумай хорошенько над этим сама и поговори с ним. Я пойду заниматься делами, а ты займись с Нором. В сумке, помимо одежды, лежат учебники. И пусть еще посмотрит фильмы с твоего компа. Быстрее освоится с полученными знаниями. А если будет что‑то неясно, растолкуешь.

— Что сказал отец? — спросил Нор, увидев вошедшую Ольгу. — Почему ты такая невеселая? Это из‑за меня?

— Он сказал, что я изменилась, — ответила она, вываливая на стол содержимое отцовской сумки. — Раньше не хватало духа зарезать курицу, а после знакомства с тобой готова убивать людей. И тебя просил предупредить, что у нас с этим строго. Если кого‑нибудь убьешь, надолго сядешь в тюрьму.

— А если я буду защищаться? — спросил Нор. — Ведь кто‑то может напасть и на меня.

— Обороняться можно, — кивнула Оля. — Смотри, твоя одежда будет на этой полке и здесь на плечиках. А это учебники. Я сейчас добавлю к ним свои. Понимаешь, Нор, никто не может заставить человека подставить горло под нож. Вот только у тебя спросят, а не мог ли ты убедить противника тебя не резать. Не мог? А убежать? Тоже не получилось? Совсем плохо! А почему ты тогда поднял с земли палку и стукнул его по голове? Ну и что с того, что он гораздо сильнее, ведь он тебя душил голыми руками! Получается превышение пределов необходимой обороны! Примерно так нам об этом рассказывали в школе.

— Да, я вспомнил, — сказал он. — По–моему, глупо.

— По–моему, тоже, — согласилась Оля. — Поэтому лучше не прибегать к силе, а если без этого никак нельзя, то все делать так, чтобы с тобой не связали. Ты уже почти свободно говоришь. Много вспомнил?

— Достаточно, — улыбнулся Нор. — И ваш разговор со Светкой вспомнил. Ну тот, когда вы говорили о поцелуях. Помнишь, ты еще сказала, что если бы у тебя был парень…

— Мало ли о чем болтают девчонки? — сказала она, краснея и отводя взгляд. — Я теперь помню поцелуи твоей памятью. Да и нет у меня парня!

— А я? — возразил он, подходя к ней вплотную. — Я же тебе нравлюсь и сам от тебя без ума. Чем не твой парень? А память о поцелуях это как запах вчерашнего борща. Слюну вызывает, а сытости не будет, потому что мы его уже съели. Ну же, чего ты боишься? Мы с тобой не пойдем дальше поцелуев, я это обещал твоему отцу, а слово всегда держу.

— Нет! — сделав над собой усилие, отказалась Оля. — Мне и с твоей памятью нелегко, не хватало еще попробовать самой. Потом захочется еще и еще, и этого станет мало. Может быть, у тебя железная выдержка, а я в своей так не уверена. Поэтому давай это отложим на потом. Это ты сейчас от меня без ума, потому что я первая, кого ты увидел, и красивее ваших женщин. Попадешь в школу, и на тебя начнут вешаться наши девчонки. А некоторые из них красивее меня и не такие недотроги. С ними ты сможешь пойти дальше поцелуев. Да что я тебе говорю, сам уже должен помнить!

— И ты на это будешь спокойно смотреть? — серьезно спросил он, но глаза смеялись.

— Вот еще! — вздернула она подбородок. — Забыл, что я теперь ведьма? И кстати, намного сильнее тебя. Поэтому наколдую тебе импотенцию, а им — понос!

— Сам не гам и другому не дам?

— Примерно так, — согласилась Оля. — Ты теперь только мой, но с отсрочкой. Так что терпи. Отец сказал показать тебе фильмы и заняться учебниками. С чего начнем?

— С фильмов, конечно.

— Нет, фильмы подождут. Что‑нибудь посмотрим, когда устанем от занятий. Надо поговорить с отцом, кем ты у нас будешь. Тогда можно будет сбегать в соседнюю деревню искупаться в реке. А то ляпнем ребятам что‑нибудь не то, а потом в школе откроется.

— А кем ты меня хочешь видеть? — с любопытством спросил Нор. — Братом?

— Ага, троюродным, — ехидно сказала Ольга. — И зачем ты мне нужен в качестве брата? К тому же все знают, что у меня нет братьев. Меня устроит, если ты будешь сыном старых друзей, которые тебя по какой‑то причине на время оставили отцу.

— Он прав: ты сильно изменилась. Была скромная и застенчивая девушка, а как приняла мою личность, сразу стала вести себя… раскованно.

— Зато тебе от меня перепало застенчивости! — засмеялась Оля. — Когда это ты уговаривал девушек целоваться? Сразу же пускал в ход руки или магию. А мне нравится раскованность. Что хорошего ходить скромницей и лить слезы, если тебя обидел какой‑нибудь хам? Но в моем изменении виновата не твоя личность, а магия. Я, Нор, впервые почувствовала свою силу. И ведь это я еще, считай, не занималась. Отец призывает меня к осторожности, и он прав. Но уже сама возможность врезать кому угодно придает уверенность и немного кружит голову. У нас о магии только пишут книги или болтают всякие шарлатаны, поэтому в нее мало кто верит и никто не знает, как защититься. Я постараюсь быть очень осторожной и никому сильно не навредить, но совсем не использовать? Нет, не смогу. Это все равно что купить иномарку и не ездить на ней из опасения, что кого‑нибудь заляпаешь грязью или оштрафует полиция. Какой тогда смысл покупать?

— Смотри сама, — отозвался он. — Тебе виднее. Я вспоминаю с каждым часом все больше, но это не мой опыт, и ваш мир по–прежнему знаю плохо. Ладно, давай заниматься. Только у нас учебники начинаются со второго класса. А первый?

— Что за занятия у первоклашек, — пренебрежительно сказала Оля. — Так, ерунда. Начнем заниматься по программе второго класса, а все непонятное я тебе сразу же объясню.

Отец вернулся домой к шести вечера, когда они уже успели поужинать. Пока он возился с конем, Оля сделала кофе, разогрела оладьи и налила в блюдце сгущенное молоко.

— Ты стала баловать меня тестом, — заметил он, моя руки. — Смотри, растолстею так, что не смогу взобраться на коня. И кому нужен такой инспектор? Выгонят с работы, а мы с тобой еще не собрали денег на дом.

— Пусть выгоняют! — махнула она рукой. — Поедем к твоим родителям. Ты всегда найдешь работу, а мне у них намного лучше учиться, чем в этой дыре. Все равно мне, когда закончу школу, придется отсюда куда‑нибудь уехать.

— А как же твой Нор? — усмехнулся отец.

— Поедет с нами и тоже поступит в институт, — без тени сомнения сказала Оля. — Если старики ему не обрадуются, будет жить в общежитии.

— Да, насчет учебы. Как у вас дела? Чем‑нибудь занимались?

— Он прочитал все учебники за второй класс, а я объяснила кое‑что из непонятного. Такого было совсем немного.

— Прочитал?

— Папа, он уже вспомнил все, что известно мне, и помнит это лучше меня. Просто знать и понимать — это не одно и то же. Но это относится только к старшим классам, а в младших одна ерунда. С его умом там все на один зуб. Мы бы сегодня и третий класс прошли, если бы не письмо. Он знает, как все пишется, но выводит каракули. Сейчас сидит с ручкой и переводит бумагу. Ничего, еще день–два и научится. Пап, слушай, а кем он у нас будет? Я хотела завтра сбегать на пляж, а там наверняка будет кто‑нибудь из наших. Что им сказать, чтобы потом не прослыть врушкой? У тебя есть какие‑нибудь приятели, сыном которых его можно представить? Мне сейчас нужна фамилия и то, откуда и по какой причине он приехал.

— Я подумаю, — пообещал отец. — Утром скажу.

Утром, после завтрака, состоялся очередной разговор.

— Я сейчас уезжаю в лес, — сказал молодежи Егор. — Грызите гранит науки, смотрите фильмы и отдыхайте. Можете и на реку сбегать, погода сегодня хорошая. Как ты плаваешь?

— Еще не знаю, — ответил Нор. — Никогда не пробовал. В наших реках много всякой кусачей гадости, поэтому мылись только в замке очищенной водой. А плавают в море и в некоторых озерах, где почище. Я там еще ни разу не был. Но я знаю, как плавает Оля.

— Ладно, — сказал Егор. — Там нет ям и не слишком глубоко, а если что, деревенские спасут. Слушай, Нор. Фамилия у тебя будет Матвеев, а отчество — Владимирович. Ты сын моих друзей. Они геологи и завербовались на работу в Африку. Тебе, понятное дело, нужно учиться, а близких родственников у них нет. Вот и оставили своего отпрыска мне. Такая семья действительно есть, только у них не сын, а дочь, и за границу они вроде не собирались. Потом я тебе все по ним напишу, выучишь. Все ясно? Ну раз все, занимайтесь делом, а я поехал. Да, через три дня должен вернуться Сергей, тогда поедем в райцентр за покупками и насчет паспорта.

Он переоделся, взял ружьё и пошел седлать коня, а Оля перемыла посуду и присоединилась к севшему за учебники Нору. Вопросов за третий класс тоже было мало, поэтому она поставила свой ноутбук на стол, надела наушники и принялась пересматривать «Анжелику». Наконец Нор устал от чтения и присоединился к ней.

— Включи звук, — попросил он. — И лучше смотреть не эту ерунду, а что‑нибудь новенькое.

— Где я тебе возьму новенькое? — спросила она, остановив показ. — Электричество протянули из деревни, да и то не из‑за нас, а потому что линия пошла дальше на чью‑то крутую фазенду. А телефон только мобильный, да и тот из‑за слабого сигнала работает через раз, поэтому об интернете приходится только мечтать. Пойдем в школу, тогда возьмем новинки у ребят.

— А почему нет телевизора? — спросил Нор.

— Да, неважно ты еще освоился с моей памятью, — констатировала Оля. — В райцентре только кабельное телевидение, а сигнал из Барнаула слишком слабый. Показывает только черно–белое изображение, да и то с шумом. Кто сейчас будет такое смотреть? Ты уже начитался? Тогда показывай, как научился писать.

Проверив письмо Нора, она признала его удовлетворительным.

— Пока сойдет, а потом еще потренируешься. Тебе еще много читать?

— Даже трети не прочитал, надоело. Надо хоть немного отвлечься.

— Надевай плавки, — сказала Оля, — а я возьму купальник и полотенце. Солнце уже пригрело, поэтому самое время искупаться. Заодно отдохнешь от учебников.

До Матвеевки было два километра по идущей через лес проселочной дороге. Только возле самой деревни лес сменился старой вырубкой, за которой виднелись поля.

— За домами огороды, а за ними будет река, — сказала Оля. — Отсюда уже видно.

— Да я помню, — отозвался Нор. — Ты проводишь на этой реке пол–лета.

— Я не знаю, что ты помнишь, а что — нет, — пробурчала девушка. — Вроде бы у тебя не должно возникать вопросов, но постоянно задаешь. Сворачиваем на эту тропинку. По ней дойдем до берега, а уже по нему до того места, где все купаются. Сейчас там обязательно должен быть кто‑нибудь из нашего класса.

— Три девчонки и пять парней, — подсчитал Нор, — и ты девятая. Для чего каждый день гонять автобус с детьми, когда вас уже набирается на небольшой класс?

— Все старшеклассники не вместятся в начальную школу, — возразила Оля, — а в восьмом всего четыре ученика, какой из них класс? И попробуй сюда перевезти учителей, куда проще сгонять туда–сюда автобус. Сколько здесь той езды? Так, опять Вера купается вместе с Сергеем! А говорила, что между ними ничего нет. Но это и к лучшему.

— И чем же это так хорошо? — спросил Нор, уже зная, что она ему ответит.

— Не будет разевать рот на чужое, — тихо ответила Оля и громко поздоровалась с одноклассниками: — Привет! Как водичка?

— Привет, Ковалева, — отозвалась красивая девушка с изумительной фигурой, затянутой в сплошной купальник синего цвета. — А кто это с тобой?

— Это сын наших хороших знакомых, — пояснила Ольга, через голову снимая сарафан. — Зовут Нором. Будет учиться в десятом классе, только пока неизвестно, в нашем или параллельном. Раздевайся, чего стоишь?