Помоги проекту - поделись книгой:
— Шутишь, — храбрясь, сплюнул Незнакомец, шутка действительно была очень распространена в зоне.
Светловолосый присел у стены, пристраиваясь поудобнее. И только сейчас до него дошла вся нелепость ситуации: он бежит, не только не зная, что по ту сторону, но и не имея ни малейшего понятия, как добраться до самой внешней стены, или что у них там. Да и невольный его спутник оставлял лишь надеяться на лучшее. Как там это говорил отец: «Не зная броду, не суйся в воду»?
А если задуматься дальше, вся эта огромная Зона — гигантский бред. Все эти здания-коробки, налепленные тесно друг к другу, в то время, как имеются значительные пустыри.
Например, там, за бараками. А абсолютно бессмысленные маршруты часовых? Ну, да ладно, может, на воле он найдет всему ответ.
Мысли Светловолосого направились к его спутнику. Тот тяжело дышал. Это был коренастый человечек, видимо, на воле обладавший брюшком. Сейчас же все его тело было пропитано дрожью страха. Что ж боялся и Светловолосый.
— И все же, за что тебя? — вновь оживился последний.
Незнакомец долго молчал, потом решился:
— Я не виноват, — сказал и замолк.
— Это все мой напарник. Мы шоферы-дальнобойщики, — Незнакомец говорил хрипло, отрывисто, — Однажды в рейсе, когда уже подходили к посту, он сказал мне…
— Он сказал, что везем нелегальный груз.
Просил покрыть его, значит. Да какое тут! А потом они нашли это. Он вез оружие. Для этих, повстанцев, кажется. Нас взяли обоих. И меня пытали. А я всю жизнь был честно! Я — маленький человек! Что им с меня?! — он уронил голову на колени и затрясся.
Некоторое время висела пауза.
— А я здесь родился, — обратился Светловолосый к небу, — спасибо отцу — он меня нашел потом. Мать затерялась, а он нашел. Он учил меня. Всему. Я немного даже звезды знаю.
Они опять помолчали.
— Отца с матерью повязали за книги.
Дело-то, как водится, темное, а начальничек руки пригрел, давай дело шить… В жизни книг не видал. Отец меня читать палкой по песку учил.
А ты книги видел?
Незнакомец не ответил.
— Счастливый ты был, наверное, человек, — с грустью заметил Светловолосый.
Уже начинало светать.
Заглянув за очередной угол, Светловолосый вдруг засветлел лицом.
— Стена, — в благоговейном трепете прошептал он.
Незнакомец сунулся туда же:
— Дошли!..
И вдруг, потеряв голову, он рванулся вперед, в безумной радости расплескав руки.
— Стой, дурак! — крикнул, было, Светловолосый и кинулся за ним.
Протрещала автоматная очередь — солдат на стене заметил Незнакомца. Тот упал, как подкошенный, и перевернулся по инерции.
Неимоверно взвыла сирена. Повсюду засветились прожектора. Светловолосый присел на колено и с маху скосил солдата на стене. Это рефлексивное действие испугало его.
«Откуда?!»: растерянно подумал он, поглядев на свои руки. Ну да ладно, там видно будет! В два прыжка он оказался подле Незнакомца.
Тот был только ранен. В ногу. Кости пуля не задела. Он уже пришел в себя когда Светловолосый втащил его на стену. Сняв с убитого солдата автомат и боеприпас, он кинул их Незнакомцу. После он перебросил тело убитого через проволоку, что шла по верху стены, и усмехнулся про себя: «Интересно, кого от кого должна защищать эта стена. Тех, кто снаружи от тех, кто внутри? Или наоборот? И где двойной периметр? Или бежать незачем? Или так и нужно? Черт! Слишком много вопросов!» Вслух же сухо приказал:
— Перебирайся через него и прыгай!
— Но у меня нога!..
— Твою мать! — с ядом прошипел Светловолосый.
Оказавшись на земле, он подумал, что стену, наверное, одолеть было проще всего. Рядом корчился от боли Незнакомец.
— Побежали!
— Я… не могу…
Но Светловолосый уже легко бежал вперед.
Не так далеко, через поле, виднелась кромка леса. «Все как отец рассказывал»: мелькнуло мысль у Светловолосого.
Они добежали до опушки, вдоль кромки леса шла дорога, сам он был над ней на невысоком песчаном откосе. Они взобрались наверх и тяжело повалились под большой корень, который их от пуль тех, кто уже бежал по полю, и тех, кто ехал на машинах по дороге от Зоны.
— Дальше… не могу… — тяжело дышал Незнакомец, — они догонят… моя семья!
— У тебя еще и семья есть?!
— Мальчик… семь лет… жена… учительница… дальше не могу…
Светловолосый глянул ему в глаза, тот смотрел со страхом, умоляюще. На секунду Светловолосому показалось, что он видит червя, маленького, слепого, жалкого.
— Слушай, что тебе эта воля, а?.. — спросил Незнакомец и тут же сам своим словам ужаснулся, но отступать было уже некуда, — тебя ведь возьмут не сегодня… завтра…
— Ну и гнида же ты, — процедил Светловолосый, а и действительно, что он потерял на этой воле?
А этого семья ждет. Он же кормилец ихний. И так, наверное, пропали уже без него. Эх! Была, не была!
— Иди, — сказав, он увидел уже ковыляющую прочь спину.
— Постой, — спина замерла, — оставь мне свои лишние патроны, тебе в них меньше надобности, — спина напряглась и поспешно скрылась.
Светловолосый поглядел немного вслед, подумал и, покачав головой, перевернулся на спину. Так вот оно какое, небо свободы! Вот она, воля-то, где. А этот, наверное, в жизни такого не почувствует. «Хорошо пожил!»: улыбнулся он. Ну да как говорил отец: «Поживем — увидим»? Светловолосый перевернулся и поудобнее устроился за корнем. И вновь удивился рефлективности, с которой его руки поднимали автомат.
А из-за горизонта вставал огромный багровый шар Солнца. И ему не было никакого дела ни до Зоны, ни до тех людишек, что так и не добегут до опушки, ни до того, как долго будут терзать остывшее уже тело те немногие, что добегут.
Солнце начинало новый день.
Кристалл
Говорят, будто есть человек, что идет из мира в мир, из времени во время. А еще говорят, что появляется он всегда там, где более всего нужен.
Элиот Грей с трудом поспевал за своим отцом по коридорам замка. Он волновался, но волнение это было разбужено не тем, что случилось нечто, заставившее отца подняться его среди ночи и разбудить его, Элиота, а тем, что волнуется его старый отец. Впереди мертвенно колыхалась на высохшем теле графа Хемиля Грея ночная рубашка. Отрывистое пламя свечи с непонятной жестокостью обнажало старость графа.
Они подошли ко входу в покои отца Элиота, обычно здесь стояли два стражника. Этот факт всегда удивлял юношу, какой смысл выставлять стражу глубоко внутри замка? Однако его отец всегда оставлял этот вопрос без ответа.
Сейчас же оба стражника лежали вповалку на полу, словно тряпичные куклы. Над ними склонился кто-то в темном плаще.
— Что вы здесь делаете? — удивился и вознегодовал граф.
Человек выпрямился и, будто не слышав окрика, в пустоту заметил:
— Так вот в чем дело. — Он был здесь…
Элиот наклонился к убитым. На лицах обоих сразу привлекали внимание глаза. Их, словно, не было вовсе.
Открытые, необычайно пустые и плоские, они являли собой ужас во плоти.
— Что с ними, Фалькон? — спросил он у человека в тени.
— Им выжгли разум…
— Но кто? Как это? — ужаснувшийся Элиот с трудом подбирал слова.
— Скоро ты узнаешь это, совсем скоро, — спокойно промолвил Фалькон.
Граф, раздраженный тем, что не получил ответа, решился, наконец, прекратить беседу:
— То, что произошло и произойдет здесь, не касается вас ни в коей мере. Прошу вас, убирайтесь отсюда! — сердился он.
— Зачем? Вы думаете, я узнаю что-либо, что знать мне не следует? — Фалькон подошел к противоположной стене коридора и, после недолгого ее изучения, вслух подумал, — кажется, здесь.
Нажатый им камень вместе с секцией стены ушел вглубь и в сторону. Из открывшегося прохода пахнуло холодом и сыростью. Элиот бы ошарашен, он-то мог поклясться, что знает каждый камешек замка. Граф же был вне себя, от ярости:
— Так это вы сделали!
— Нет, иначе я был бы уже далеко отсюда. — ледяное спокойствие Фалькона будто пыталось охладить ярость старика, — У вас сегодня случилась беда. Я могу помочь и знаю гораздо больше, чем вы думаете. Давайте же не будем тратить силы на препирательство друг с другом. Пожалуйста, попросите Элиота взять факел, и пройдемте в тайник.
То ли его слова подействовали, то ли еще что, но близкий к истерике граф смирился и шагнул в темный коридор, его сын с факелом поспешил за ним.
Коридор оказался не слишком длинным. В конце его обнаружилась небольшая комната. В центре ее стояла высокая, до пояса, подставка в виде цветка. Бутон его был пуст.
— Смотри, сынок, — к графу постепенно возвращалось самообладание, он смирился с присутствием Фалькона, — здесь было самое ценное сокровище нашей фамилии. Именно оно оберегало наш род и единство наших земель. Кристалл. Так я его называл. Я приходил сюда, и, глядя на игру его бликов, разговаривал с ним, советовался, хотя он и не отвечал словами. Так я принимал важные решения.
На заре времен вместе с правами на эту землю нашим предкам был дарован этот кристалл, закрепляющий нашу власть над землями и призванный обращать ее в пользу поместью и людям. Он давал власть над стихиями, погодой в пределах наших границ и это было только частью его возможностей. Мастерство владения им передавалось от отца к сыну, но постепенно утратилось, и ты видишь, хотя наш род худ и беден и, хотя все наши земли при нас, они в запустении. Теперь не стало и Кристалла.
Граф поник головой и уронил руки на подставку, будто ища там пальцами пропажу.
— Надо идти за Кристаллом, — подался глубокий голос Фалькона, — и я знаю куда. Ты, Элиот должен идти со мной. Готов ли?
— Сынок, постой, — спохватился старик, — не стоит наобум верить этому человеку! Кристалл уже потерян, и я не хочу потерять и тебя!
Элиот испытующе глянул на Фалькона. Как же он не понимал отца! Конечно, Фалькон здесь человек новый и неизвестный. Два дня назад слуги доложили, что у ворот замка какой-то человек назвался пилигримом. Граф велел впустить его. Ему всегда были интересны новости света, хотя он и не участвовал в его жизни.
Пришедший никак не походил на пилигрима. Всю его высокую крепкую фигуру окутывал просторный, насквозь пропыленный, когда-то темно-зеленый плащ. Спускавшиеся до плеч волосы схватывал серебряный обруч. Странно, что, хотя за пределами стен замка бушевала гроза, человек почти не промок. Элиоту незнакомец сразу глянулся: от него веяло силой, Дорогой и очень многим другим романтичным и интересным.
Граф же к старости стал излишне подозрителен и близорук в суждениях, а потому незнакомец вызвал в нем только смутную тревогу, к тому же тот не много знал о происходящем в мире, и Хемиль Грей быстро лишил его своего общества. Оставил же его в замке лишь потому, что за него просил Элиот, который наоборот, быстро сдружился с Фальконом и проникся к нему доверием и симпатией. Ему уже и не верилось, что все началось только два дня назад.
Сейчас, когда Элиот думал, идти ему или не идти в путь, все смешалось в его голове, и жажда странствий, и долг перед реликвией рода, и легенды о древних героях. Сам не зная от чего, он решился:
— Я иду, — он немного помедлил и поднял глаза на отца, — прости.
На следующее же утро два путника покинули старый замок. Отправились они пешком, чем Элиот был неприятно удивлен: во всех сагах и легендах, к тому же так попросту и удобнее, герои передвигаются на лошадях. Но он быстро забыл об этом.
И не мудрено. Казалось, они отошли совсем немного, а юноша уже не узнал мест, которые они проходили. И это в его-то поместье! Он взглянул на небо и поразился. Это было чужое небо. Небо другого мира.
Он тут же забросал Фалькона вопросами, но быстро оценив любовь того к вопросам без ответов, смирился.
Они шли долго, гораздо дольше, чем несколько дней. Временами Элиоту казалось, что эта дорога через миры и есть вся жизнь. Они проходили города и села, встречались с людьми, где-то помогали в беде. В пути Фалькон мало говорил с Элиотом, иначе было на привалах. Перед тем, как заночевать он учил Элиота. Учил многому, но главное — владеть оружием, любым — от собственного прямого узкого меча юноши до обычного прутика.
Элиот уже давно потерял счет дням пути, когда они подошли к опушке то ли чистого леса, то ли старого парка.
Фалькон сделал знак двигаться осторожней и скользнул под сень деревьев. Неуловимое чутье, приобретенное юношей в пути, подсказало, что это конец дороги и он след в след ступил за Фальконом.
Неожиданно деревья расступились, и они оказались у подножья стены. Словно из воздуха Фалькон выхватил из-под плаща стальную «кошку» — якорь с тянущейся за ним веревкой — и взметнул ее вверх. Она глухо звякнула наверху, вцепившись в камень, и спутники начали восхождение.
Элиот был обескуражен последовавшими событиями. Как гнусные воры, они крались по темным переходам чужого замка, избегая каждого шороха. В представлении юноши, навеянном легендами о рыцарях, они должны были откровенно вломиться в ворота, и честно перебить полчища врагов. Этого-то они как раз делать и не собирались. Темнота такого светлого снаружи замка и гробовая тишина помещений и коридоров настораживала. А врагом и не пахло.
Вдруг Элиот зажмурился от яркого света.
Инстинктивно он схватился за эфес меча, но Фалькон мягко остановил его. Они стояли на пороге тронного зала. Дневной свет, заливавший все помещение, брался, казалось, ниоткуда. Прямо перед ними на простом троне сидел складный молодой человек и ухмылялся. Одет он был в то, что по прошествии многих веков люли назовут мужским костюмом. Весь он был исполнен ослепительного белого света. Именно таким Элиот представлял себе идеального аристократа. Тот приветственно насмешливо заявил:
— Здравствуй, как видишь, мы тебя ждали! — обратился он к Фалькону, явно игнорируя Элиота.
Фалькон же никак не ответил на приветствие:
— Зачем тебе камень? — перешел он сразу к делу.
Поделиться книгой: