Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Проклятие Батори - Линда Лафферти на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Дейзи кивнула, слегка улыбнувшись, и на фоне улыбки снова мелькнул ее выпирающий клык.

– А кошмары? – тихо спросила она. – О них тоже писать?

– Особенно о кошмарах, Дейзи.

Девушка провела языком по губам.

– Интересный этот парень Юнг. Сны, кошмары… Жуть.

Бетси кивнула.

– Сны – это открытый портал в бессознательное.

– А… как насчет души?

– В общем, да. Юнг верил в это. Но моя цель – помочь тебе обрести психическое здоровье.

– И понять, что меня угнетает, верно?

– Да, твои бессознательные тревоги.

Дейзи медленно опустила голову, и волосы затенили ее лицо.

– Круто, – прошептала она.

Глава 2

Чахтицкий замок

Словацкая граница королевской Венгрии

31 октября 1610 года

Через стрельчатые бойницы каменной крепости скупо просачивался бледный-бледный свет. Зузана со свечой в руке поднималась по винтовой лестнице, зажигая погасшие факелы на обледеневших стенах. Неожиданный свет пламени вспугнул копошащихся в темноте крыс, и в морозном воздухе эхом отдалось их противное торопливое топанье.

Откуда-то выскочила кошка и схватила крысу за шею. Испуганный вскрик Зузаны произвел облачко пара, которое медленно растаяло над головой. Кошка, проворчав, потащила свою попискивающую добычу в темноту.

Повсюду кошки. Нашествие кошек! Но даже все они, приведенные ведьмой Дарвулией, никак не могут избавить замок от паразитов. Да и какая разница?

Зузана опаздывала к утреннему туалету своей госпожи. На рассвете было очень холодно, и девушка поежилась. Она поплотнее укуталась в свою грубую шерстяную шаль, ее ободранные руки озябли и болели.

Задняя дверь в туалетную комнату графини неохотно отворилась, и Зузана услышала шуршание покрывал и простыней из спальни позади. Девушка в душе обругала себя за то, что заснула после кошмарного сна, в котором давилась и задыхалась, хватая ртом воздух, как карп на берегу. Даже когда ее глаза распахнулись, она по-прежнему видела облитые кровью стены замка. Девушка с трудом обрела дыхание, и красная кровь постепенно поблекла и снова стала серым камнем.

Зузана поцеловала маленький крестик у себя на шее, и ее обветренные губы зашевелились в безмолвной молитве.

Она была единственной служанкой, которую графиня Эржебет Батори взяла с собою из Шарварского замка в Нижней Венгрии, но ей никогда не позволялось входить во внутреннюю спальню. Ей было предписано находиться в холодном коридоре и в туалетной комнате. Для Зузаны это было благословением, божьим заступничеством, избавившим от переступания порога зла, и каждую ночь она шептала благодарственные молитвы. Некоторые женщины-словачки дразнили ее за отлучение от спальни с оштукатуренными стенами и шелковыми гобеленами. Зузану не пускали туда, говорили они, потому что графиня, просыпаясь, терпеть не могла покрытого рубцами лица служанки.

– Как ночна мора[6] в утреннем свете, когда солнце прогоняет демонов тьмы! – дразнила девушку грудастая Гедвика.

Ночна мора. Кошмар. Деревенские служанки со своим ломаным немецким прозвали ее Ночна Мора – кошмар. Они говорили только по-словацки, не знали ни слова по-венгерски, но графиня терпела их. Те, кто не мог спать на соломенных тюфяках в замке, приходили из деревни до рассвета; они проделывали долгий путь, закутавшись от зимнего снега в свои плащи и остерегаясь рыскавших в темноте волков с янтарными глазами.

Чахтицкий замок высился на скалистом склоне горы, окруженный дикими пограничными землями воинственного королевства Венгрии, где правили Габсбурги. Это был один из аванпостов, оберегавший против наползавшей с востока Оттоманской империи. Слишком часто утренний ветерок доносил с тамошних полей брани едкий запах пороха и выжженной земли.

Зузана поворошила угли в очаге и подложила хворосту, чтобы разгорелось пламя. Неровные стекла в окнах искажали свет, отбрасывая бледные пятна неправильной формы. Хлопала крыльями какая-то птичка, взлетевшая на рассвете со своего насеста. Служанка, подняв глаза, проследила за ее полетом.

Она взвизгнула, когда разгоревшееся пламя обожгло ей пальцы.

Послышался скрип деревянной кровати и шорох простыней. Служанка будет натирать маленькие белые ступни госпожи серой амброй и умащать лавандой, прежде чем надеть на них тапочки из кожи козленка. А Дарвулия даст графине утреннее снадобье и будет читать оберегающие заклинания. Зузана засуетилась, зная, что в любой момент графине Батори может потребоваться все ее внимание.

На накрахмаленных холстах были разложены серебряные расчески, гребни из слоновой кости и филигранной работы зеркало. На туалетном столике выстроились фиалы с благовониями и жестянки с пудрой. Зузана вытащила пробку из хрустального флакона венгерской воды – спирта с верхушками розмарина и серой амброй. Ее бледные губы сложились в довольную улыбку: аромат был неземной, и она знала, что госпоже он понравится. Служанка получала удовлетворение от легендарной красоты графини Батори; в этой красоте была отчасти и заслуга Зузаны – ведь она поддерживала в бархатистом совершенстве фарфорово-белую кожу графини. Свои снадобья Зузана создавала из павлиньего жира и минералов с берегов реки Ваг.

Графиня страшно гордилась цветом своего лица и никогда не открывала кожу прямым солнечным лучам. Скупой свет, что прокрадывался сквозь стрельчатые прорези и проскальзывал меж краев бархатных штор, – вот и все, что она могла допустить.

Поговаривали, будто графиня смертельно боится солнца.

Вот откуда берутся дурацкие сказки, думала Зузана. Пусть деревенщина в Чахтице шепчет легенды о демонах, а Зузана знала, что лишь тщеславие графини заставляет ее прятаться от солнца.

Ночь была временем для прогулок графини Батори в ее черной лакированной карете или для приема гостей в большом замковом зале. И графиня настаивала, чтобы именно теперь, в этот ранний час, точно разделяющий день и ночь, она совершала свой туалет, когда дневной свет еще слаб и она может рассмотреть свою кожу в зеркале без страха перед грубыми солнечными лучами.

В спальне замурлыкал голос графини, и Зузана напряглась. Оставалась еще одна задача, самая трудная за утро – отполировать зеркало.

Схватив мягкую тряпочку, служанка стала кругами водить ею по своему отражению, словно стараясь стереть его. Сверкающее стекло отражало бледный утренний свет и дразнило девушку. Зузана нахмурилась и заслонила бессердечное стекло, играя в прятки со своим отражением. Наконец, она закрыла свои горящие от слез глаза и отвернулась.

Она была не красива на лицо.

Ее некогда совершенную кожу испортила рубцами оспа, хотя она ускользнула от смертельных объятий этого заболевания, в отличие от своего красавца-брата. Тот умер во время предыдущей волны этого венгерского бедствия за несколько лет до рождения сестры. Болезнь унесла его с посиневшей кожей, и его шумное дыхание уступило душу иному миру. И все же смерть стала милостью – крестьянский парень был уже в саване, когда Батори узнали о его связи с их обожаемой дочерью. Зузана содрогнулась, представив ужасные пытки, которым подвергся бы брат, переживи он страшную болезнь.

В самом деле, оспа оказалась божьей милостью как для брата, так и для сестры. Ладислав успел умереть, чтобы не подвергнуться пыткам, а Зузана, родившаяся прекрасной, как рассвет, была так обезображена, что деревенские жители отворачивались при встрече. Если незнакомые встречали ее на дороге, то сердито поглядывали и крестились, чтобы отогнать зло. Городской дурачок, глумясь, швырял в нее камни. Но ее несчастье привлекло внимание могущественной графини Батори, которая пожалела обезображенную девочку, как можно пожалеть щенка дворняжки.

И все же словацкие служанки дразнили ее безжалостно, когда поблизости не было госпожи. Зузана молча сносила их насмешки, особенно жестокие из уст Гедвики.

«Только дьявол мог так глубоко выжечь свой образ в твоей коже».

Неужели она так безобразна? Ее ярко-синие глаза по-прежнему сверкают из-под густых черных ресниц, волосы лоснятся желтым льном, но служанки замечали только рубцы от оспы – и насмехались.

Услышав скрип петель, Зузана засунула тряпку в карман передника[7].

Свита из служанок сопровождала графиню только до двери. Им было запрещено входить в туалетную комнату, и Зузана знала почему: Эржебет Батори терпеть не могла видеть миловидных девушек рядом с собой в зеркале.

Графиню сопровождала только одна доверенная особа – хорошенькая темноволосая Вида. Она помогала госпоже усесться на подушку, а потом расправляла тяжелый шлейф бархатной мантии по ковру на полу. Эта служанка держала голову склоненной и не поднимала глаз.

Графиня взглянула на серебряные расчески и флаконы с маслами и снадобьями. Ее украшенная драгоценными перстнями рука пробежала по гребню из слоновой кости, погладила ручное зеркальце, серебряный горшочек с краской для губ, и ее губы удовлетворенно изогнулись.

Вида опустилась на колени, чтобы разгладить край бархатного шлейфа на полу, а потом молча вышла.

Графиня откинулась в кресле. Зузана присела в поклоне, почтительно склонив голову.

Холодной белой рукой графиня взяла служанку за подбородок и принялась рассматривать ее лицо. Девушка задрожала от прикосновения госпожи. Графиня рассмеялась, и ее белые зубы сверкнули в ярком свете факелов.

– Мое маленькое чудовище, – проворковала она, все еще держа девушку за подбородок. – Как восхитительно ты безобразна! Не то что твоя очаровательная подруга, слечна[8] Вида.

– Да, госпожа, – ответила Зузана, глядя в ее янтарные глаза. – Я живу, чтобы служить вам, моя графиня.

– Да, – сказала Эржебет, ставя служанку рядом с собой, чтобы та посмотрелась в зеркало. Зузана зажмурилась. – Открой глаза, моя киска.

По приказу госпожи девушка широко открыла глаза и увидела в серебряном зеркале свое отражение рядом с лицом графини.

– Как думаешь, я все еще красива? – спросила госпожа, глядя на себя в зеркало и поворачивая подбородок вправо и влево. Взгляд ее был детским и задумчивым, кошачьи глаза обрамлялись черными ресницами.

Зузана не колебалась ни мгновения.

– Конечно, госпожа, от вашей красоты захватывает дух у всех, кто на вас смотрит. Вы – прекраснейшая женщина во всей Венгрии!

Графиня бросила на нее презрительный взгляд, ее изогнутые брови сдвинулись над тонкой переносицей, а Зузана, испугавшись, сбивчиво добавила:

– И во всей Священной Римской империи, и за ее пределами, госпожа. Прекраснее, чем самая юная дева в христианском мире и далеко за пределами восточных царств. Я не сомневаюсь в этом.

Лицо графини смягчилось, и она снова взглянула на себя в зеркало. Ее кроваво-красные губы сложились в улыбку, обнажив ровные белые зубы. Зузана ощутила, как по спине пробежал холодок.

– Но мне ведь уже пятьдесят, – заметила графиня, рассматривая свое отражение.

– Ах, графиня! Не в зеркале. Посмотрите на белую кожу и сверкающие глаза! Как они влекут ваших воздыхателей объять эту красоту!

Девушка взяла серебряную расческу, сияющую в свете факелов, и размяла о ладонь свиную щетину, сгибая жесткие волоски туда-сюда, пока те не стали мягкими.

– С вашего позволения, графиня…

Госпожа почти незаметно подняла подбородок. Зузана стала расчесывать длинные темно-рыжие волосы, стараясь не потянуть за какой-нибудь случайно спутавшийся комочек. Эржебет Батори закрыла глаза и застонала, ее длинные бледные пальцы переплелись на коленях.

– Ах, Зузана, – прошептала она. – Если б ты была прекрасна… как твой брат.

Прекрасна? Ее слова вызвали в девушке новое содрогание. Графиня заметила легкую дрожь в движении расчески и взглянула на обезображенное оспой лицо служанки.

Слава богу, теперь Зузана была далеко не красавицей.

Глава 3

Карбондейл, штат Колорадо

19 ноября 2010 года

– С нетерпением жду начала сеанса, – сказала Бетси. – Ты принесла тетрадку со снами?

Взгляд Дейзи казался остекленевшим и направленным в никуда. Она ничего не ответила.

Бетси задержала дыхание. «Только не снова», – подумала она.

Дейзи вошла в кабинет, как сомнабула. И тут заметила Ринго, беспородную овчарку, свернувшуюся на вязаной подстилке у теплой печки. Впервые за несколько месяцев Бетси пустила пса в кабинет.

Девушка расслабила мышцы, свет вернулся в ее глаза, и ямочки сморщили белила на щеках.

– Роскошный пес! – воскликнула она, протянув руку к его носу. – Можно его погладить?

– Конечно, – ответила Бетси, дивясь такому преображению. – Это большой ребенок.

Ринго лизнул девушке руку. Ласковый и нежный, он, однако, не очень любил лизаться, и Бетси удивленно наморщила лоб.

Пес забил хвостом, словно узнал Дейзи. Потом лизнул белое лицо, и Бетси ощутила укол ревности.

– Он никого не лижет в лицо. Даже меня.

Ринго сел, по-прежнему норовя лизнуть девушку, и та вытянула шею.

– Странно. Он как будто тебя знает.

Дейзи зарылась лицом в его шерсти, и Бетси заметила блеснувшие в ее глазах слезы, когда она пригладила уши Ринго к голове.

Сеанс начался разговорами о собаках, и это была самая долгая беседа, какие когда-либо вели доктор с пациентом.

– Когда мы жили в Нью-Йорке, у меня была немецкая овчарка, – рассказала Дейзи. – У нас было несколько собак, но Роско был мой. Он спал у меня в постели и бегал рядом с моей лошадью на охоте.

– Расскажи мне о верховой езде.

– Раньше я любила ездить верхом. Много ездила. Участвовала в многодневных соревнованиях по конкуру, кроссу и прочему.

– А почему теперь бросила?

– Здесь у меня нет лошади, и я… Я потеряла интерес. Теперь это не мой мир, – ответила девушка, отворачиваясь, и ласково посмотрела на Ринго.

– А каков теперь твой мир?

– Готический, – ответила Дейзи, и ее голос утратил мягкость. Измученный взгляд заслонил юность, которая несколько минут просвечивала сквозь ее макияж.

Бетси подозвала Ринго. Он положил голову на колени хозяйке, и та принялась почесывать ему уши.

– Что значит готический?

Дейзи сдвинулась в кресле, перенося свой вес.

– Это смотря кто определяет, что это.

– А ты? Как ты определяешь?

– Например, музыка. Я не очень сильна в этом, разве что Джим Моррисон и «Дорз», старые композиции… Хеви-метал забудьте. Но это сцена для готики.

– И что еще?

– Черная одежда, заостренная прическа, макияж. Все такое. Но главное – это избегать поверхностного мира, пытаться заглянуть за поверхность. Принять мир теней, а не запирать портал, как поступают большинство людей.



Поделиться книгой:

На главную
Назад