Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

Наверное, нельзя найти на всем белом свете человека, который мог бы сравниться с прославленным Джеймсом Куком своей приверженностью к этой труднейшей профессии, каковой является профессия моряка. Джеймс Кук был призван стать капитаном, и он стал им. Любовь к морю была воистину его всепоглощающей страстью. Имя Кука достойно стоять среди имен самых отважных, самых знаменитых людей, которыми по праву гордится старушка Британия.

Джеймс Кук, родившийся в бедной незнатной семье, не имевший возможности и средств, чтобы получить даже начальное образование, сумел пробить себе дорогу, находя помощь только в силе своего характера и в высоких помыслах. Он, никому не известный простолюдин, сумел подняться до уровня самых знатных и почитаемых людей и вписать свое имя золотыми буквами на первую страницу Книги славы английского флота.

Джеймс Кук родился 27 октября 1728 года в Мортоне, в графстве Йоркшир. Его отец, обремененный многочисленным семейством, был батраком на ферме, а Джеймс оказался восьмым ребенком в семье, с огромным трудом добывавшей себе хлеб насущный. Уже в самом нежном возрасте, в семь-восемь лет, Джеймс помогал, как мог, своими маленькими детскими ручонками отцу и матери, выполняя всякие работы на ферме. Хозяин фермы обратил внимание на не по возрасту разумного мальчугана, такого трудолюбивого и любознательного, и обучил его грамоте и счету. В тринадцать лет мальчик, сделавший заметные успехи, поступил в ученье к торговцу галантерейными товарами в приморском поселке Стейтсе. Городок этот в те времена был довольно большим портом, имевшим важное значение для развития торговли.

По-видимому, близость моря, бесконечная суета в порту, вид надутых ветром парусов и рассказы бывалых моряков очаровали юного Джеймса и внушили будущему приказчику галантерейной лавки непреодолимое отвращение к сидячему образу жизни, столь свойственному этой профессии. Почти сразу же по прибытии в Стейтс паренек решил, что хочет стать моряком и не желает провести всю оставшуюся жизнь в крохотной комнатенке, расположенной рядом с лавкой. Родители Джеймса, угадав, быть может, что море — истинное призвание их сына, согласились с решением юноши. Конечно, вполне возможно, что они пошли на этот шаг с извечной крестьянской покорностью многодетных бедняков, довольных уже тем, что один из отпрысков нашел свою дорогу и пристроен в жизни.

Итак, Джеймс Кук завербовался юнгой на торговое судно, курсировавшее между Англией и Ирландией. Его патронами были Джон и Генри Уокеры, которым принадлежал корабль. На долю юноши выпали все обычные испытания, которым подвергались те, кто начинал с самых нижних ступеней общественной лестницы. Он преодолел все, став сначала юнгой, потом матросом, шкипером и, наконец, капитаном. Джеймс Кук прекрасно изучил мельчайшие тонкости морского дела и превратился в моряка, которому были известны все тайны этого сложного и опасного ремесла.

По стечению обстоятельств Джеймс Кук был вынужден поступить в британский военный флот. Надо сказать, что то, что случилось с ним, было довольно обычным явлением в жизни английских моряков: матросов насильно рекрутировали на военную службу, окружая войсками места, посещаемые моряками с торговых судов, в частности, кабачки и таверны, и уводя под угрозой смерти на военные суда всех, кто находился там в данный момент.

В 1755 году, когда началась война между Англией и Францией, корабль, на котором находился Джеймс Кук, стоял на якоре в устье Темзы. Кук был на берегу, и в это время началась облава на моряков. Сначала молодой моряк решил было спрятаться, но потом передумал, словно ему был глас свыше, предсказывавший его судьбу. В конце концов Джеймс Кук записался добровольцем в британский военный флот и попал на шестидесятипушечный корабль «Игл» под командованием сэра Хью Паллисера. Знания и умения молодого моряка вскоре были оценены по достоинству, и он стал боцманом.

В 1759 году Кук покинул «Игл»[42] и на борту «Меркурия» отправился к берегам Канады, в Квебек. Во время канадской кампании Джеймсу Куку было поручено произвести работы по промеру фарватера реки Святого Лаврентия и сделать топографическую съемку данного региона. Работы были проведены Куком со всем тщанием и оказались столь успешны, что британское Адмиралтейство оказало молодому моряку особую честь, опубликовав его карту как лучшую из тех, что были известны к тому времени.

После завоевания Квебека Кук перешел на «Нортумберленд», под командованием лорда Колвилла и ревностно занялся изучением астрономии, а также практическими астрономическими наблюдениями. Затем ему были доверены очень важные гидрографические исследования у берегов Ньюфаундленда, и Кук справился с ними столь блестяще, что был назначен старшим гидрографом, ответственным за территорию Ньюфаундленда и Лабрадора. Это произошло в 1764 году, когда Джеймсу Куку исполнилось тридцать шесть лет.

Два года спустя Кук опубликовал очень интересный и подробный доклад о солнечном затмении, которое он наблюдал, находясь на Ньюфаундленде. Лорды Адмиралтейства поручили Джеймсу Куку отправиться в Южные моря, чтобы понаблюдать за столь редкостным явлением, как прохождение Венеры на фоне солнечного диска. Это была очень ответственная и трудная миссия, требовавшая от исполнителя не только знания всех тонкостей морского дела, но и больших познаний в астрономии. Но Джеймс Кук уже прекрасно зарекомендовал себя с обеих сторон, поэтому Адмиралтейство и поручило именно ему проведение чрезвычайно важных для науки исследований.

Учитывая многолетний опыт, лорды Адмиралтейства сочли наилучшим местом для проведения наблюдений остров Таити, открытый капитаном Уоллисом. Кук получил приказ отправиться на Таити на борту военного корабля «Индевр». Он был назначен капитаном корабля вместе с присвоением ему чина лейтенанта Королевских военно-морских сил.

В состав экспедиции входили: Чарлз Грин, астроном из Гринвичской обсерватории, доктор Соландер, швед по происхождению, бывший профессором Британского музея, сэр Джозеф Банкс, миллионер, без памяти увлеченный наукой и путешествиями, а также два художника, один из которых должен был зарисовывать пейзажи и людей, а другой — различные предметы и сцены жизни.

На борту «Индевра» находилось 90 членов экипажа[43]. Судно было хорошо вооружено, и команда могла чувствовать себя в безопасности под защитой десяти пушек и двенадцати камнеметов. На борт было взято столько провианта, чтобы его хватило команде и исследователям на восемнадцать месяцев.

Корабль под командованием Джеймса Кука покинул порт Плимут 26 августа 1768 года и прибыл в Рио-де-Жанейро 13 ноября. Плавание протекало без особых тревог и хлопот. В январе 1769 года «Индевр» благополучно прошел пролив Ле-Мер, обогнул мыс Горн 21 января и вышел в Тихий океан.

Удача по-прежнему сопутствовала отважным мореплавателям, и плавание оказалось очень успешным. Джеймс Кук смело вел корабль по безбрежным просторам океана, открывая на своем пути неизвестные ранее острова, относящиеся к архипелагу Туамоту. Наконец впереди по курсу показался и остров Таити. «Индевр» вошел в удобную бухту и бросил якорь. Все плавание до места назначения заняло полгода.

Туземцы встретили пришельцев сначала не слишком приветливо, но капитан Кук, памятуя о неудачах многих исследователей, с помощью ласки, богатых даров, незаурядной выдержки и хладнокровия сумел сделать отношения моряков и островитян достаточно терпимыми, хотя, пожалуй, он и не стремился к тому, чтобы туземцы воспылали к англичанам горячей любовью.

Как и подобает руководителю экспедиции, ответственному за жизни многих людей, он приказал построить на берегу форт, предназначенный для обсерватории, где исследователи звездного неба чувствовали бы себя в безопасности. Надо сказать, что все работы производились под защитой пушек «Индевра», чьи жерла грозно смотрели в сторону берега.

Погода стояла отменная, и все наблюдения были проведены прекрасно. Кук, чрезвычайно довольный тем, что ему удалось выполнить одну из поставленных перед ним задач, счел своим долгом приступить к выполнению второй: начать поиски легендарного Южного континента. Решение этой задачи должно было покрыть его неувядаемой славой.

Моряки начали готовиться к отплытию: снесли построенный на берегу форт, наполнили все бочки питьевой водой, погрузили на борт свежие овощи и фрукты. Туземцы наконец изменили свое отношение к англичанам и даже стали выказывать пришельцам некоторую симпатию. Причем до такой степени, что один из островитян, по имени Тупиа, занимавший в таитянском обществе довольно высокое положение, выразил желание отправиться на «Индевре» к неведомым землям. Туземец проявил такую настойчивость, что в конце концов добился от Кука невероятной чести отправиться вместе с экспедицией в путь, чтобы когда-нибудь добраться до берегов Англии.

Можно было бы подумать, что капитан Кук заключил какой-то особый пакт с числом 13, ибо именно 13 июля «Индевр» покинул Таити.

Лорды Адмиралтейства поручили Куку после осуществления наблюдений за Венерой совершить большое плавание по Океании с целью открытия новых земель, и мы сейчас увидим, как справился отважный мореплаватель со второй своей задачей.

Покинув Таити, Кук по совету Тупиа встал на якорь около острова Хуахине, где местный правитель по имени Оре пожелал стать его другом. В качестве доказательства того, как высоко он ценит дружбу с чужеземцем, повелитель дикарей предложил Куку обменяться именами. И все то время, что англичане оставались на острове, он называл себя Куки, а произнося имя Оре, всегда подразумевал руководителя британской экспедиции.

«Индевр» снялся с якоря 7 августа, а двадцать третьего путешественники отмечали годовщину отплытия из Плимута. Налетел шторм, и сильный ветер понес «Индевр» в открытое море. 5 октября впередсмотрящий закричал: «Земля!» Корабль стал на якорь неподалеку от берега, а вновь открытая земля была наречена Новой Зеландией.

Увидев военный корабль, на берег сбежались вооруженные копьями и палицами туземцы. Несмотря на все попытки вступить с аборигенами в контакт и как-то задобрить их подарками, те оставались настроенными воинственно и крайне враждебно. Куку никак не удавалось хотя бы вступить с островитянами в переговоры. Тупиа, однако, говорил на диалекте, который туземцы явно понимали. Желая помочь Куку, Тупиа все время старался подозвать воинов поближе и на все лады превозносил щедрость своих покровителей. В конце концов завязался товарообмен, но ничем хорошим это не кончилось, ибо островитяне стали бесстыдно воровать приглянувшиеся им безделушки, а потом напали на группу англичан. В ответ моряки, по своему обыкновению, конечно, открыли огонь, к огромному огорчению капитана Кука, который был гораздо более терпимым и гуманным человеком, чем его предшественники да и некоторые современники.

На следующий день, 11 октября, Кук покинул эти негостеприимные, очень бедные края, дав бухте многозначительное название: он назвал ее бухтой Бедности[44], так как не смог восполнить здесь свои припасы, а получил лишь немного дров для приготовления пищи. «Индевр» пошел вдоль берега к югу. Проявив невиданную сдержанность, Кук сумел избежать дальнейших конфликтов с туземцами и 23 октября приказал бросить якорь в заливе Тегаду, где англичане нашли пресную воду и пополнили припасы.

Обитатели этих мест были, казалось, настроены гораздо менее враждебно, чем их прочие собратья, поэтому господин Банкс и господин Соландер решили сойти на берег, чтобы собрать растения для гербария. Во время этой экскурсии доктор-швед выменял у одного из дикарей настоящий волчок, совершенно идентичный тем, с которыми играют дети в Европе. Туземцы весело смеялись над изумлением доктора, увидевшего столь знакомый предмет, и с помощью жестов объяснили, как надо запускать игрушку, чтобы она крутилась. Короче говоря, ничего нового под солнцем нет и не было!

Вскоре англичане увидели нечто такое, что вызвало у них неподдельный интерес и даже восхищение, ибо то было настоящее произведение искусства, созданное руками первобытных кораблестроителей: на песке лежала пирога 78 футов в длину, 5 — в ширину, а нос ее был украшен странными скульптурами, поражавшими воображение своей оригинальностью и какой-то скрытой силой.

Тридцатого октября Кук приступил к поискам места для новых астрономических наблюдений, так как близилось время, наиболее благоприятное для того, чтобы увидеть Меркурий, проходящий на фоне солнечного диска.

В память об этом событии имя римского бога торговли было присвоено заливу, расположенному у основания полуострова, являющегося северной оконечностью Новой Зеландии. «Индевр» обогнул мыс, который Тасман нарек именем Мария-Ван-Димен. Ничего особенно важного и интересного за это время не произошло, но сразу же за мысом на моряков обрушился ужасный шторм. Встречный ветер дул с такой силой, что не давал англичанам двигаться вперед, и только 14 января 1770 года впереди показалась величественная гора, покрытая снегами, которую Кук нарек пиком Эгмонт.

Туземцы встретили пришельцев довольно гостеприимно. Моряки ступили на землю и тотчас же пришли в ужас, ознакомившись с некоторыми сторонами жизни местного населения. Дело было в том, что, когда матросы меняли различные безделушки и ткани (до которых все дикари мира такие большие охотники) на овощи и фрукты, один из членов команды случайно заметил на дне корзинки две наполовину обглоданные кости. С первого взгляда он определил, что это были кости какого-то крупного животного, но вот только не знал какого. В это время подошли спутники матроса и тоже заинтересовались находкой. Они тщательно осмотрели кости и определили, что то были останки человека.

Члены экспедиции стали расспрашивать туземцев о происхождении и назначении таинственных предметов, полагая, что кости служат дикарям талисманом. Новозеландцы же совершенно невозмутимо рассказали, как нечто само собой разумеющееся, что у них существует обычай поедать попавших в плен представителей враждебных племен.

Через несколько дней после того, как было сделано это потрясающее открытие, туземцы принесли на борт «Индевра» шесть человеческих голов, на которых еще сохранились волосы и кожный покров, но уже лишенные мозга, так как дикари считали его особым лакомством. Плоть была дряблой, и скорее всего туземцы пропитали ее каким-то особым составом, так как запах не чувствовался абсолютно. Бенксу удалось заполучить один из этих отвратительных трофеев, но прежде пришлось долго уговаривать владельца расстаться со своим сокровищем.

Все последующие дни были посвящены изучению местности. Поднявшись на вершину одной из высоких гор, Кук увидел широкий пролив, которому он дал имя Королевы Шарлотты, а также и берег другого острова (ныне этот пролив носит имя Кука).

Теперь Куку стало ясно, что он достиг оконечности того острова, вдоль берегов которого он недавно проследовал. Сейчас же перед ним встала задача: посетить и обследовать тот остров, что он только что открыл на юге.

Вскоре начался сильнейший шторм. На борту «Индевра» был объявлен общий аврал, так как ветер и течение влекли судно прямо на скалы. Кораблю был нанесен значительный ущерб, но все же Кук принял решение пройти вдоль берега земли, которую туземцы называли землей Тови-Поенамму.

После долгого и трудного плавания, когда «Индевр» постоянно держался в двух-трех милях от берега, лавируя среди коварных рифов, экспедиция достигла точки, которую Кук посчитал южной оконечностью Новой Зеландии и назвал Южным мысом (это была оконечность острова Стюарта). Достигнув этой точки, Кук тотчас же взял курс на север, чтобы пройти вдоль западного побережья острова и таким образом завершить плавание вокруг Новой Зеландии. Совершив сие великое деяние, Джеймс Кук привел «Индевр» обратно в пролив Королевы Шарлотты и восполнил запасы пищи и пресной воды перед долгим плаванием к родным берегам.

В инструкциях, полученных Куком от лордов Адмиралтейства, говорилось, что целью экспедиции является не только проведение астрономических наблюдений, но и поиск новых земель. Желая как можно лучше справиться и с этой задачей, Кук решил возвращаться в Англию через Океанию.

Прежде чем приступить к рассказу о втором периоде плавания «Индевра», я хотел бы познакомить читателя с некоторыми выдержками из довольно длинного и обстоятельного доклада Кука, в котором он описывает жителей только что им открытых и преподнесенных в дар британской короне новых территорий. Я полагаю, это будет весьма занимательное чтение.

Итак, вот что пишет о новозеландцах великий мореплаватель:

«В основном они питаются рыбой и съедобными растениями, заменяя хлеб корнями папоротника, иногда, правда, едят и себе подобных, но это скорее исключение, чем правило. Мы видели на острове и небольшие плантации, где почва была очень хорошо обработана, росли же там батат и тыквы.

Женщины раскрашивают свои лица, применяя охру и растительное масло и нанося их на щеки и лоб, так что тот, кто вздумает поцеловать приглянувшуюся ему красавицу, получит вместе с поцелуем свою долю краски. Должен признать, что носы многих наших матросов красноречиво свидетельствовали о том, что местные красотки ничуть не возражали против столь фамильярного обхождения.

Новозеландцы любят смазывать свои волосы жиром, причем используют для этих целей зачастую прогорклый жир, что делает их крайне неприятными для обоняния европейцев. Пожалуй, здесь они могут поспорить с готтентотами. Их шевелюры отнюдь не свободны от различных паразитов, хотя мы имели возможность убедиться в том, что туземцы умеют пользоваться расческами, сделанными из кости или дерева. Иногда дикари втыкают эти гребни в волосы и так и ходят целыми днями, считая гребень украшением, что, впрочем, роднит их с английскими дамами, ибо мода на гребни существует в Англии и по сей день.

Мужчины носят обычно небольшую бороду, волосы же зачесывают наверх и связывают на макушке в пучок, куда втыкают, каждый на свой лад, несколько птичьих перьев. Встречали мы и таких щеголей, у которых концы перьев спускались по обе стороны лица до середины щек, что, на наш взгляд, делало их лица безобразными.

У некоторых женщин волосы коротко подстрижены, а у некоторых — довольно длинные и ниспадают на плечи.

На телах туземцев, как мужчин так и женщин, мы заметили черные пятнышки, называемые на местном наречии «амоко». Украшая себя таким образом, новозеландцы используют способ, известный на Таити и называемый татуировкой. На телах мужчин гораздо больше таких знаков, чем на телах женщин, ибо новозеландские красавицы наносят краску только на губы. Правда, у некоторых мы видели маленькие черные пятнышки и на других частях тела. Мужчины же, похоже, каждый год прибавляют какую-нибудь новую деталь к этим странным украшениям; таким образом, у некоторых из них, достигших почтенного возраста, тела с головы до пят были почти полностью покрыты густой сетью черных точек.

Кроме татуировки, на телах туземцев мы видели и другие необычайные украшения, способ нанесения которых на кожу остался нам неизвестен. Представляют же они собой сеть тончайших надрезов (похожих на первый взгляд на годовые круги на срезе молодого дерева). Края этих надрезов раскрашены все той же черной краской. Таким образом, вид у этих украшений просто устрашающий и отвратительный. Но у туземцев они в большой моде, так что лица стариков почти сплошь усеяны такими знаками отличия. У юношей мы видели надрезы только в области губ, так же, как и у женщин. У людей чуть постарше обычно бывают еще надрезы на щеках и над бровями. С возрастом количество этих украшений все возрастает, а вместе с ним возрастает и почтение, с коим относятся к щедро украшенному старцу его соплеменники.

Обезображенные татуировкой и надрезами лица внушали нам отвращение, ибо мы считаем, что нельзя так уродовать лицо человека, созданного Великим Творцом по своему образу и подобию. Однако мы не могли не восхищаться тем, как искусно и умело наносят новозеландцы эти хитрые узоры на кожу. А ведь сделать это очень сложно, так как на лицах мы обычно видели закрученные спирали, причем узор на одной стороне лица в точности повторялся на другой.

Узоры на остальных частях тела напоминают переплетенные растения. Такие узоры мы встречаем на предметах, созданных руками старых мастеров чеканки или на хитросплетениях филиграни. Однако, присмотревшись внимательно, мы обнаружили, что у туземцев воистину богатейшее воображение, ибо среди сотен людей, у которых на первый взгляд узоры были идентичны, мы не нашли даже двоих, у коих они на самом деле при ближайшем рассмотрении оказались бы одинаковыми.

Но и этих украшений туземцам мало. Они наносят на кожу охру. Некоторые натираются сухой краской, другие же смешивают ее с жиром и рисуют на теле большие круги и полосы. Таким образом, невозможно даже коснуться этих размалеванных тел, чтобы не испачкаться.

Одеяние же жителей Новой Зеландии, на взгляд европейца, относится к разряду наиболее диковинных и примитивных из всех, что нам доводилось видеть до сих пор. Сделано оно из листьев растения, похожего на шпажник. Островитяне разрезают длинные листья на несколько узких лент, высушивают и переплетают, создавая таким образом некое подобие ткани, нечто среднее между циновкой и грубым холстом. Концы листьев, размером в шесть — восемь дюймов, торчат из «ткани» там и сям и делают ее похожей на те соломенные циновки, что мы видим у себя дома в Англии.

Одеяние же представляет собой обычно два куска этой «ткани», если ее можно так назвать. Один кусок при помощи веревки крепится на плечах и ниспадает до колен. На конец веревки туземцы помещают нечто вроде костяной иглы, которая соединяет два конца этого «плаща» и удерживает их в таком положении. Второй же конец «ткани» оборачивают вокруг бедер, и спускается он почти до пят.

Мужчины надевают нижнюю часть одеяния только по особым случаям. Когда же они не имеют на себе ничего, кроме верхней части своего традиционного одеяния и им приходится по какой-либо причине присесть на корточки, то они становятся похожи на покрытые соломой домишки. Хотя это «покрывало» весьма неприглядно на вид, следует признать, что сей род одежды вполне соответствует условиям жизни туземцев, которые зачастую ложатся спать под открытым небом и не имеют иной защиты от дождя, кроме сплетенного из сухих листьев «плаща».

Средства передвижения по морю, созданные руками туземцев, свидетельствуют о том, что местные жители очень хорошо умеют обрабатывать дерево. Боевые пироги вмещают до 50 хорошо вооруженных воинов, и длина этих судов достигает 80 футов. Пироги всегда богато украшены резьбой, на бортах же специальным клеем крепится бахрома из черных перьев.

Самые малые пироги всегда снабжены балансирами, чтобы было легче удерживать равновесие, иногда они даже соединяются по две вместе. Пироги, предназначенные для рыбной ловли, несколько отличаются по виду от боевых, ибо на таких лодках, на носу и на корме, мы видели фигурки отвратительных гримасничающих человечков, страшно уродливых, с глазами, сделанными из белых ракушек.

Так как причиной всех болезней является невоздержанность в еде и недостаточность моциона, то нас не должно удивлять, что туземцы, часто страдающие от недоедания и вынужденные совершать ежедневно длительные походы в поисках пищи, отличаются отменным здоровьем. Всякий раз, когда мы посещали туземные деревни, малые дети и дряхлые старики, мужчины и женщины собирались вокруг нас и смотрели с тем же любопытством, с коим мы взирали на них. И ни разу мы не заметили в толпе ни единого человека, страдающего какой-либо болезнью, а среди тех, кого мы видели обнаженными, мы ни разу не заметили ни одного хотя бы с малейшими признаками сыпи, прыщей и гнойников».

Следует сказать, что привычные к войне и видящие в каждом чужеземце только врага, а может быть, и животное, предназначенное для бойни, туземцы вознамерились было напасть на моряков с «Индевра». Но, убедившись в собственной слабости и в превосходящей силе противников, они оставили свои попытки. Поняв же, что моряки избегают применять оружие, дикари, уже знакомые с этими страшными «палками» белых и с их смертоносной силой, стали обращаться с англичанами как с истинными друзьями и все оставшееся время вели себя поразительно лояльно.

Взяв на борт достаточный запас воды, продовольствия и топлива, капитан Кук приказал 31 марта 1770 года поднять якорь и взять курс на запад, а 19 апреля на 37°68′ южной широты и 210°39′ западной долготы[45] по Гринвичу была обнаружена суша. Кук, однако, не мог проверить, была ли эта земля тем большим островом, который был обозначен на карте как открытый Абелем Тасманом и названный Землей Ван-Димена.

«Индевр» продолжал свой путь, и вскоре моряки увидели «большую землю», которую так долго искали европейцы. Туземцы встречались редко, к тому же они, завидев английский корабль, тотчас же убегали. Однако в один прекрасный день ступившим на сушу матросам удалось поймать несколько пытавшихся бежать аборигенов. Они были вооружены длинными и тонкими пиками с наконечниками из заостренных осколков камней или заточенных костей. Кроме того, у них имелось не виданное ранее англичанами оружие, представлявшее собой изогнутый плоский кусок, дерева, напоминавший кривую саблю. То был знаменитый бумеранг, странное и ужасное оружие, которое туземцы метали с поразительной ловкостью, в то время как у моряков, пытавшихся научиться управляться с этим предметом, ничего не получалось.

Лица аборигенов были выкрашены белой краской, а на их черных, цвета сажи, телах виднелись белые полосы, которые издали можно было принять за кожаные ремешки, так как находились они в тех местах, где у европейцев обычно расположена портупея. Такие же широкие белые полосы были на запястьях туземцев и на ногах, чуть ниже колен.

Место для высадки здесь было совсем неподходящее, поэтому Кук повел «Индевр» вдоль берега и немного погодя, ступив на сушу, попытался приручить туземцев, которые оказались самыми дикими из всех, что ему доводилось встречать прежде. Англичане бросали дикарям гвозди, раковины-жемчужницы, всякие безделушки, до которых жители Океании всегда были большими охотниками. Но обитатели этих мест повели себя иначе, и их поведение было столь враждебно, что даже возникла угроза самой жизни пришельцев. Поэтому англичане попытались как следует напугать воинственных туземцев и несколько раз выстрелили в воздух. От звуков выстрелов аборигены пришли в неописуемый ужас и в страхе разбежались, но тотчас же вернулись. Причем на сей раз они вели себя еще более нагло и вызывающе, так как выстрелы не причинили им никакого вреда. Они принялись метать в англичан камни и копья, да так ловко, что те едва-едва успевали уворачиваться и были вынуждены на сей раз стрелять по орущей толпе. Один из туземцев был ранен в ногу, и свирепые воины вновь бросились врассыпную, издавая звуки, похожие на рычание диких зверей.

Несколько матросов отважились отправиться в глубь суши и обнаружили жалкую хижину, где аборигены хранили большое количество копий. Туземцы больше не показывались. Вероятно, все эти воинственно настроенные мужчины с кожей цвета сажи спрятались в густых зарослях и отсиживались там, пока англичане наполняли большие бочки пресной водой и втаскивали их в шлюпку. Больше никаких неприятностей в этот день не случилось.

Если местные жители были на первый взгляд весьма малопривлекательны и даже уродливы, то птицы и насекомые, встречавшиеся здесь на каждом шагу, просто поражали своей красотой, так же как и растения, изумлявшие англичан своей ярчайшей зеленью, мощью побегов и невероятным количеством плодов. Природа была столь пышна и изобильна, что капитан Кук решил назвать этот цветущий рай Ботаническим заливом (Ботани-Бей). Впервые подданные британской короны увидели здесь деревья, выделявшие какой-то красноватый сок (скорее всего, то были эвкалипты). На вершинах этих гигантов, в их зеленых кронах, без умолку трещали, вопили и свистели мириады попугаев всех цветов и размеров.

Прямо у берега залива матросы поймали огромного ската, весившего более четырехсот фунтов[46], и убили дрофу, которая, по общему мнению, оказалась самой вкусной, самой нежной дичью, какую англичанам удалось отведать после отплытия от родных берегов.

«Индевр» покинул Ботани-Бей 6 мая, и никто тогда не мог предположить, что с этого момента начинается славная история огромного континента, который ныне является истинным лицом Океании. Корабль продолжил свой трудный и опасный путь вдоль незнакомых берегов. В прибрежных водах постоянно встречались рифы и коварные отмели, что каждую минуту грозило судну гибелью.

Эта часть побережья Австралии получила название Нового Южного Уэльса.

Двадцать пятого мая «Индевр» пересек тропик Козерога[47], а 29 мая Кук приступил к поиску места, где можно было бы стать на якорь и отремонтировать корпус корабля.

Все шло хорошо, но 10 июня, ночью, судно наскочило на риф и застряло на нем, получив большую пробоину. Положение было отчаянным. Все попытки освободить судно поначалу были тщетны. Напрасно моряки выбросили за борт пушки, бочки с порохом, балласт;[48] напрасно спустили на воду все шлюпки — корабль, казалось, намертво застрял на остром выступе, так как несчастье случилось во время прилива.

В течение целых суток вся команда яростно, до изнеможения работала, откачивая насосами воду. Во время следующего прилива благодаря находчивости Кука, придумавшего хитрый маневр, морякам удалось спасти «Индевр», правда, ценой потери части обшивки. Пробоину кое-как заделали, и спасенный «Индевр» почти чудом добрался до большого залива, где и встал на якорь для основательного ремонта. В залив, где стоял «Индевр», впадала река, которую Кук назвал именем своего корабля.

Пока матросы ремонтировали корабль, некоторые члены экспедиции вступили в контакт с туземцами и нашли, что местные жители настроены гораздо менее враждебно, чем те, что встречались им ранее.

Как написано в докладе Кука, обитатели этих мест были среднего роста, с очень маленькими руками и ногами, чернокожие, коротко стриженные, причем волосы росли у них не очень обильно, и у одних они были прямые, а у других — вьющиеся. Тела туземцев во многих местах были выкрашены красной краской, а у одного из них над верхней губой и на груди красовались белые полосы. Черты лица у них были довольно тонкие и даже приятные, глаза — живые и блестящие, зубы — белые, а голоса — нежные и мелодичные.

Ученые, входившие в состав экспедиции, совершили несколько походов в глубь неведомой земли, где встретили невиданных животных и растения, абсолютно неизвестные науке. Им удалось поймать опоссумов, кенгуру, волков, кускуса, какаду, иволгу, изумительных по красоте диких голубей и попугаев всех цветов радуги.

Когда ремонт подводной части судна был завершен, Кук принял решение как можно скорее вернуться в Англию, так как припасов у него оставалось всего лишь на три месяца. С огромным трудом ему удалось найти проход в барьере, образованном рифами, ибо эта цепь скал тянулась вдоль всего побережья и об нее с ревом разбивались волны. Дважды «Индевр» был на краю гибели, и моряки сумели спасти корабль только благодаря своему мужеству, хладнокровию, железной дисциплине и великому мастерству.

Несмотря на вновь и вновь возникавшие на пути коварные рифы, которых в прибрежных водах были сотни и тысячи, Куку удалось 21 августа достичь самой северной точки Новой Голландии, которой он дал название мыса Йорк[49]. Он еще раз высадился на берег, поднял английский флаг и торжественно провозгласил именем короля Георга III всю территорию от 38° южной широты до 10°40′ южной широты британским владением. В завершение сей церемонии был произведен артиллерийский салют из всех орудий «Индевра».

Кук повел свой корабль в Торресов пролив, прошел мимо небольших островов, назвав их в честь своего предшественника, английского капитана Уоллиса, и направился к Новой Гвинее, где, к своему великому сожалению, не смог пристать к берегу из-за сильного шторма. «Индевр» прошел мимо острова Тимор и наконец прибыл в Батавию, где вновь пришлось заняться ремонтом корпуса, так как из-за течи осадка судна ежедневно увеличивалась на восемь дюймов. Капитан Кук понимал, что они просто чудом добрались до порта, и не уставал благодарить за это Бога.

Однако обстановка в столь нездоровом месте, как Батавия, оказалась для команды воистину роковой. Большая часть матросов, офицеров и членов экспедиции заболели лихорадкой, многие умерли, в том числе врач и таитянин Тупиа, так и не увидевший чудес Европы.

Капитан Кук хотел поскорее покинуть места, столь опасные для ослабленных долгим и тяжелым плаванием людей, но ремонт затянулся, и англичане смогли поднять паруса только 27 декабря, а уже 5 января[50] они достигли острова Принсес, где должны были пополнить припасы. Здоровье членов экипажа внезапно ухудшилось, и еще 23 человека стали жертвами тропической лихорадки, в том числе и господин Грин, астроном.

Понеся большие потери, капитан Кук дошел до мыса Доброй Надежды, где был вынужден стать на якорь, чтобы дать отдых команде. Затем «Индевр» совершил переход до острова Святой Елены. Наконец после четырехлетнего плавания «Индевр» прибыл в Англию.

Второе плавание капитана Кука[51]

В Англии по достоинству оценили заслуги прославленного моряка, подарившего британской короне новую огромную колонию. Кук получил повышение в чине, стал капитаном III ранга, и его имя передавалось из уст в уста, а вскоре стало известно не только в Англии, но и во всем мире.

Но не в характере отважного капитана было возлежать на столь дорогой ценой заработанных лаврах. Несмотря на огромную значимость результатов, полученных в ходе кругосветного плавания «Индевра», гипотеза существования большого Южного континента не была до конца доказана, но и не была опровергнута. Закон симметрии, столь почитаемый современниками Кука, требовал наличия в Южном полушарии материка, сходного по размерам с Африкой или двумя Америками. Ученые того времени, причем из числа тех, кто пользовался большим авторитетом в научных кругах, не желали отказаться от теории, горячими поклонниками которой они являлись.

Вследствие всего вышесказанного правительство Англии приняло решение организовать еще одну экспедицию в Океанию. Перед мореплавателями ставилась задача проведения научных исследований, но, разумеется, прежде всего правительство имело в виду возможность расширения колониальных владений. Само собой подразумевалось, что командование должно было быть возложено на знаменитого мореплавателя, который в то время делал все возможное, чтобы опубликовать воспоминания о своем плавании и доклад о наблюдениях за Венерой.

Так как «Индевр» был уже явно непригоден для нового плавания, Адмиралтейство купило два крепких, надежных судна, имевших не очень большое водоизмещение, но все же способных взять на борт достаточное количество продовольствия, топлива, воды и боеприпасов в соответствии с числом членов экипажа и предполагаемой продолжительностью плавания.

Одним из этих кораблей, под названием «Резолюшн» («Решительность»), грузоподъемностью 462 тонны, командовал Джеймс Кук. Капитаном второго судна, под названием «Адвенчер» («Приключение»), был назначен Тобайас Фюрно, служивший ранее на судне капитана Уоллиса в чине лейтенанта. В состав команды входили офицеры и боцманы, совершившие плавание на «Индевре».

Перед выходом в море была тщательно проверена оснастка судов, столь же большое внимание руководитель экспедиции уделил вооружению и запасам продовольствия. В трюмы были погружены припасы, рассчитанные более чем на двухгодичное плавание. Не забыл знаменитый покоритель стихий взять различные медикаменты, в том числе и самые известные в те времена противоцинготные средства. На корабли были погружены также пронумерованные части судов грузоподъемностью 20 тонн, которые могли бы быть собраны в том случае, если бы один из кораблей потерпел крушение и пошел ко дну.

В состав экспедиции входили: художник-пейзажист Джемс У. Ходжес, два астронома, Уолс и Бейли, два натуралиста, Иоганн Рейнгольд Форстер и его сын Георг[52], взявшие с собой лучшие инструменты для наблюдений, какие только можно было достать в те времена.

Короче говоря, ни одна мелочь не была оставлена без внимания, и сделано было все возможное и невозможное для того, чтобы обеспечить успех новой кампании по исследованию Океании.

В своих мемуарах Кук писал:

«Я получил в Плимуте инструкции, подписанные лордами Адмиралтейства 25 июня 1772 года. Мне было предписано как можно скорее дойти до острова Мадейра, взять там на борт достаточный запас вина и следовать к мысу Доброй Надежды. Там я должен был встать на якорь, чтобы дать отдых команде и пополнить запасы воды, топлива и продовольствия, а затем взять курс на юг и попытаться найти мыс Сирконсисьон, открытый, как говорят, господином Буве[53] на 54-й параллели, приблизительно в 11°20′ к востоку от Гринвича. В том случае, если бы я нашел эту землю, я должен был убедиться в том, остров это или материк. Если “Земля Обрезания” оказалась бы частью материка, мне предписывалось сделать все возможное, чтобы пройти как можно дальше вдоль его берегов и наносить на карту береговую линию, а также производить всяческие наблюдения, записывая сведения, которые могут оказаться полезными для мореплавания, торговли и развития естественных наук.

Мне было также рекомендовано оценивать разум, характер и количество местных жителей, если таковые там окажутся, и прибегать ко всем возможным и достойным методам для установления добрых отношений с туземцами и заключения с ними дружественных союзов.

В инструкциях говорилось о том, что мне следует попытаться исследовать океанские просторы к востоку или к западу от этой точки в поисках новых земель, в зависимости от обстоятельств, в коих мы будем находиться. Мне предлагалось попробовать приблизиться, насколько это будет возможно, к Южному полюсу и следовать этим курсом так долго, как только позволят состояние судов, здоровье команды и запасы продовольствия. Мне было рекомендовано всегда заботиться о том, чтобы иметь на борту такие запасы, которые позволили бы мне дойти до любого известного порта, где я мог бы их восполнить для возвращения в Англию.

В инструкциях содержалось указание на то, что если “Земля Обрезания” окажется островом, я должен буду определить его точное местоположение, а затем взять курс на юг и плыть в этом направлении до тех пор, пока у меня останется хотя бы малейшая надежда обнаружить Южный континент. Если же я не найду в предполагаемом месте “Землю Обрезания”, я должен буду поступить точно так, как и в вышеупомянутом случае. Мне предлагалось впоследствии повернуть на восток с целью обнаружения островов, которые могут располагаться в этой части Южного полушария.

Лорды Адмиралтейства предлагали мне постоянно держаться в высоких широтах и как можно ближе подойти к полюсу. Таким образом, я должен был совершить кругосветное плавание, вернуться к мысу Доброй Надежды, а уже оттуда направиться в Англию».

Кук снялся с якоря 13 июля 1772 года[54]. Все то же вещее 13 число! 29 июля он был уже у Майдеры, 11 августа — у островов Зеленого Мыса, а 30 октября — в Кейптауне, у мыса Доброй Надежды, в тогдашней голландской колонии. От губернатора-голландца он узнал, что в марте в порт заходили два французских корабля под командованием капитана Мариона, отправившиеся в море на поиски новых земель. Здесь, в Кейптауне, к экспедиции присоединился еще один ученый-натуралист, швед Спаррман, ученик Линнея[55], чья помощь оказалась весьма полезной.

Корабли снялись с якоря 22 ноября и направились прямо на юг в поисках мыса Сирконсисьон, следуя инструкциям, полученным начальником экспедиции. Пять дней спустя налетел сильнейший шторм и отнес «Резолюшн» и «Адвенчер» далеко к востоку, так что поиски таинственной земли стали невозможны. Внезапно так похолодало, что почти все животные, взятые на борт обоих судов, заболели и передохли. Уже 11 декабря показались первые дрейфующие льдины невиданных, гигантских размеров, высотой до 200 футов, шириной и длиной, соответственно, 400 и 2000 футов. Матросы, одетые в теплую одежду и меховые шапки, предусмотрительно захваченные Куком, своим видом походили на членов экспедиции к Северному полюсу и точно так же занимались ловлей китообразных, обитающих в этом краю вечных льдов.

В конце концов случилось то, что и должно было случиться: 14 декабря огромное ледяное поле преградило путь на юг. Корабли долго шли вдоль ледяной кромки, чтобы убедиться в том, что вечные льды нигде не примыкают к какой-либо суше. Хотя тогда и была середина лета (по меркам Южного полушария), приходилось опасаться, что корабли могут оказаться зажатыми во льдах, как это иногда случается с китобойными судами, которые по какой-либо причине задерживаются в море после летней кампании. Однако Кук продолжал строго следовать полученным инструкциям и пошел вдоль меридиана, где, по сведениям капитана Буве, должен был находиться мыс Сирконсисьон. Но в указанном районе Кук не нашел никаких признаков суши и сделал вывод, что если эта земля и существует в действительности (а так оно и есть на самом деле), то это остров, причем очень незначительных размеров.

Итак, у капитана Кука больше не было причин предполагать наличие большого континента в этих широтах.

С 1 февраля по 15 марта 1773 года Кук упорно стремился приблизиться к Полярному кругу и пересечь его, но ему мешали холодные дожди, снег и плавучие горы льда, получившие название айсбергов[56]. Твердо уверившись в том, что позади нет никакой сколь-нибудь значительной суши, Кук повернул к северу и пошел к Новой Зеландии, где должен был встретиться с «Адвенчером», так как месяц назад корабли разошлись в густом тумане.