Помоги проекту - поделись книгой:
Луи Буссенар
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗНАМЕНИТЫХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ
ОКЕАНИЯ.
ГЛАВА 1
Океания — пятая часть света, которую мы посетим. У нее нет иных границ, кроме самого огромного, безбрежного океана, коему она обязана своим названием. Из толщи вод один за другим появляются тысячи и тысячи островов и островков, таких разных, таких непохожих друг на друга. Есть среди них очень большие и бесконечно малые, плодородные и начисто лишенные растительности, населенные людьми и совершенно необитаемые. Океания тем именно и отличается от других частей света, что состоит из неисчислимого множества островов. Начиная с Австралии, имеющей размеры настоящего континента, и кончая коралловым атоллом или едва выступающим над поверхностью вод рифом, все части Океании навечно разделены бушующими волнами, населены племенами, относящимися к разным расам, и жители различных островов зачастую ничего не знают друг о друге.
Некоторые ученые эмпирическим[1] путем вычислили размеры Океании и утверждают, что она едва превосходит по площади Европу. Эти великие любители точности считают, что площадь Океании составляет 10 631 000 квадратных километров[2]. Разумеется, это весьма спорная цифра, но мы все же ограничимся ею до лучших времен, памятуя о том, как трудно произвести триангуляцию[3] бесчисленных островков, из коих и состоит Океания.
Несмотря на то, что площадь Океании, зафиксированная в атласах и документах, достаточно мала, она все же занимает третью часть нашей планеты[4], и вся эта россыпь островов, островков и рифов вписывается приблизительно в гигантский овал, чья «продольная ось» пересекает экватор чуть севернее Новой Гвинеи и одним своим концом упирается в одинокие скалы Салас-и-Гомес.
В давние времена наш прославленный Дюмон-Дюрвиль разделил всю Океанию на четыре части, и он, несомненно, имел на это право, так как обладал всеми необходимыми знаниями. С тех пор утекло много воды, и кабинетные ученые внесли в это деление Океании свои изменения, что весьма и весьма достойно сожаления. По Дюмон-Дюрвилю же части эти таковы:
1. Малезия, представляющая собой скопище островов, примыкающих к Азии, и отделенная от Индо-Китая и самой Поднебесной империи[5] Малаккским проливом и Китайским морем[6]. В состав Малезии входят: Борнео, Суматра, Ява, Тимор, Сумбава, Бали, Филиппины, Молуккские острова и остров Целебес, иначе именуемый Сулавеси.
2. Меланезия — «мир черных островов», заселенных негроидными племенами. В ее состав Дюмон-Дюрвиль включил Австралию, Тасманию, Новую Гвинею, Новые Гебриды.
3. Микронезия — «мир малых островов», состоящая из малюсеньких островков, включала в себя Марианские острова, Каролинские острова, Маршалловы острова и острова Гилберта.
4. К Полинезии, по мнению Дюмон-Дюрвиля, относились Гавайские острова, Маркизские острова, острова Общества, острова Тонга, Фиджи, Новая Зеландия и т. д.
Как я уже говорил, позднее, под влиянием немца Петерманна, в столь четкое и рациональное деление были внесены некоторые изменения, приведшие к тому, что Полинезию перепутали с Микронезией и в конце концов разрушили стройную систему Дюмон-Дюрвиля. Спрашивается, для чего и почему?
Облик этой части света очень интересен и разнообразен. Здесь живут представители различных рас и народов, растительность и животный мир соседних островов часто поражают воображение своей несхожестью, их геологическое строение тоже весьма различно. С этой точки зрения, Океания — явление удивительное, просто уникальное: большая часть островов представляет собой гигантские глыбы базальта или известняка. Скорее всего, это острова вулканического происхождения. На некоторых мы и сейчас видим жерла давно потухших вулканов, но зато их собратья до сих пор содрогаются от страшных конвульсий, терзающих недра земли, и потоки раскаленной лавы опустошают их. Некоторые же острова представляют собой настоящие коралловые кольца, на которых произрастают кокосовые пальмы с огромными перистораздельными листьями и тяжелыми плодами. Эти острова созданы крохотными микроорганизмами, что в изобилии обитают в теплых морях и возводят не только отдельные рифы, но и целые цепи грозных скал, что медленно, но верно вырастают из толщи воды, так как в строительном материале недостатка не бывает никогда. Постепенно волны, принося с собой песчинки и останки морских организмов и растений, делают свое дело: появляется плодородный слой, а вместе с ним и самая простейшая флора, представленная в основном однодольными и бессемядольными растениями.
Ветры на этих необъятных, воистину бескрайних просторах дуют обычно с востока на запад. В том же направлении движутся и течения. Таким образом потоки воды и воздуха следуют в обратном направлении относительно вращения земного шара. Здесь почти постоянно царствуют восточные ветры, но так только говорится, ибо потоки воздуха покорно следуют за мощными морскими течениями. Наибольшую силу ветры, называемые пассатами[7], набирают в проливах между островами, так как те в основном тоже расположены в направлении «восток — запад». В районе Филиппин и около Новой Каледонии скорость течения чрезвычайно велика, а так как острова эти довольно крупные и сильно накаляются под обжигающими лучами солнца, то это приводит к тому, что здесь зарождаются довольно сильные ветры, дующие в противоположном направлении. Эти западные ветры властвуют у берегов Австралии.
Каждый остров в Океании постоянно овевает морской бриз. Если остров большой, то по ночам ветер чаще всего дует со стороны суши в сторону моря, а днем — наоборот. Как я уже говорил, земля здесь сильно прогревается под воздействием прямых солнечных лучей, поэтому там, где берега по каким-либо причинам заболочены, над сушей поднимается страшное зловоние, и эти ядовитые испарения чрезвычайно опасны для человека. Следует, однако, отметить, что такое явление встречается довольно редко. Болота отмечены только на ничтожном количестве островов, и все они хорошо известны путешественникам. В основном же климат здесь просто чудесный, в особенности на маленьких островках. В Океании царит вечная весна, которая дарит этим землям воистину поразительное плодородие.
Растительность островов Океании очень похожа на ту, что можно встретить в Индии и Индокитае, однако здесь произрастают и такие травы, кустарники и деревья, что свойственны только этому уголку мира. Мы найдем на этих райских островах сахарный тростник, стираксовое дерево, дающее росный ладан для богослужений, различные сорта перца, камфарное дерево, кокосовую пальму и хлебное дерево. В изобилии растут здесь бананы, маис, батат[8], различные пряности и тропические фрукты. На Зондских островах, на Филиппинах, в Новой Гвинее и на Молуккских островах собирают богатый урожай риса. Стройные пальмы самых разных видов растут практически повсюду.
В водах морей, омывающих острова Океании, водится неисчислимое множество рыб и ракообразных, разнообразие видов которых просто невообразимо. Они служат пищей племенам, населяющим острова. Что же касается млекопитающих, то в Малайзии водятся в основном те же самые, что встречаются в джунглях Юго-Восточной Азии. В Полинезии же млекопитающих практически нет, но зато в Австралии, как мы увидим далее, фауна чрезвычайно интересна. Таких зверей нет больше нигде на земном шаре. Следует также сказать, что на островах Океании гнездится огромное количество птиц и таким разнообразием пернатых не может похвастаться больше ни одна часть света.
Люди, населяющие эти восхитительные, чудесные, изумительные острова, могут быть разделены на две большие группы. Первые относятся к расе с оливково-желтым цветом кожи, вторые — к черной, причем первые скорее всего происходят от малайцев, которые когда-то, похоже, населяли все острова от Мадагаскара до берегов Америки. Языки различных племен восходят к общему праязыку, да и обычаи и обряды этих племен тоже сходны. Большинство языков — письменные, и все эти племена имеют некое подобие литературы, но они страдают ужасным, гнуснейшим из пороков, так как… являются каннибалами, то есть поедают себе подобных. Пожалуй, нигде в мире люди не представляют собой такого странного смешения цивилизованности и самого дикого варварства, ужасающей жестокости и поразительной мягкости. Происходят они скорее всего с островов Зондского архипелага, но живут сейчас по всей Полинезии.
Негроиды, похоже, являются аборигенами этих мест. Они стоят на самой нижней ступени человеческого развития. Весь их облик, следы невероятного вырождения на их лицах, нищета, в которой они прозябают, каннибализм, ярыми поклонниками коего они являются, их полнейшее невежество и отсутствие всякого представления о самых грубых и примитивных формах искусства, а также яростное сопротивление любым попыткам приобщить их к цивилизации способны вызвать лишь жалость и отвращение. Вообще же они осуждены самой судьбой бесследно исчезнуть с лица земли в недалеком будущем в ходе битвы за выживание, которая становится с каждым часом все более жестокой и непримиримой.
Каждая из рас может быть разделена еще на два типа. К расе людей с желтовато-оливковым цветом кожи относятся малайские и полинезийские типы, к негроидам — австралийский тип и тип чернокожих океанийцев, населяющих некоторые острова. Малайцы близки к китайцам: их роднят строение черепа, разрез глаз, широкоскулость, густые черные жесткие прямые волосы, чуть выступающие вперед челюсти. Хотя многочисленные межплеменные браки и сделали полинезийский тип отчасти чуть менее четко выраженным, все же обычно представители этого типа характеризуются наличием высокого лба и легким, весьма отдаленным сходством с кавказским типом. Однако носы у них несколько широковаты, лица крупны и скуласты, губы заметно вывернуты наружу, верхняя челюсть выступает вперед. Самыми яркими и достойными представителями этого типа являются таитяне. Кожа у них желтовато-коричневая, у женщин — гораздо более светлая, чем у мужчин. Из всех обитателей Океании жители Таити отличаются особенной красотой и тонкостью черт, а также силой характера.
Негроидный тип преобладает на островах Меланезии, а также достаточно часто встречается в Полинезии и имеет все отличительные черты, присущие представителям черной расы: резко выступающие вперед челюсти, толстые губы, приплюснутый нос, короткие курчавые волосы. Зачастую они малорослы, довольно хрупкого телосложения. Все эти племена совершенно дикие, и обитают они в отдаленных и малодоступных гористых районах крупных островов.
Папуасы, населяющие в основном Новую Гвинею, по мнению ученых, появились в результате смешения меланезийцев и негроокеанийцев. И наконец, австралийский тип характеризуется наличием резко выступающих скул, выпирающих вперед зубов, больших глаз, расплющенного носа, хрупкого и несоразмерно длинного тела. Кожа у австралийцев грязновато-коричневого оттенка, очень темная, но не черная, у них очень густые длинные волосы, а лица мужчин украшают довольно длинные и густые бороды, весьма жесткие на ощупь. Представители этого типа, стоящие на самой низшей ступени развития, столь же отвратительны на вид, как и обитатели Огненной Земли, но, пожалуй, достигли большей степени вырождения. Они населяют не только саму Австралию, но и другие крупные острова Океании. Например, к данному типу относятся алфурусы, намного отстающие в своем развитии от своих соседей-папуасов.
Говорят, что народы, не имеющие истории, счастливы. С этой точки зрения, все жители Океании должны считаться самыми счастливыми обитателями земного шара, так как у них почти нет никаких летописей и письменных документов о своей собственной истории. Многие племена вообще не имеют никакого понятия о происхождении своего народа и ничего не знают о своем прошлом, как будто его и не было. Только у яванцев есть кое-какая литература, они сохраняют традиции письма на санскрите[9], и в памяти народа хранятся целые романы и поэмы о национальных богах и героях. На острове Ява интересная и своеобразная архитектура. Здесь можно увидеть весьма впечатляющие развалины старинных городов. Различные обряды яванцев также очень богаты и живописны. Другие малазийские народы имеют кое-какое представление об астрономии, хранят в своей памяти сказки и легенды, имеют письменные законы и установления, а также религиозные догматы, весьма, впрочем, расплывчатые. У остальных же океанийцев нет ничего!
В общем и целом история этих племен и народов не позволяет дать четкое определение их происхождения. Ученые же ведут яростные споры на сей счет и будут спорить еще долго, не добавляя никаких новых фактов, способных подтвердить или опровергнуть ту или иную теорию, и ограничиваясь более или менее приемлемыми предположениями[10].
Первыми эти благословенные края посетили португальцы и их вечные соперники испанцы. В 1508 году португальцы добрались до Суматры, в 1511-м — до Борнео и Явы, а в 1513-м — до Молуккских островов.
Карл V поручил Магеллану возглавить экспедицию по поиску и изучению новых земель. В 1520 году великий мореплаватель обогнул южную оконечность Америки, пересек Тихий Океан и в 1521 году подошел к большому архипелагу, названному позднее Филиппинами. Он открыл Разбойничьи острова, получившие впоследствии название Марианских в честь королевы Испании Марии-Аны Австрийской[11], но на этом его жизнь оборвалась: 27 апреля того же года он погиб на острове Зебу во время стычки с аборигенами.
Под руководством лейтенанта Себастьяна дель Кано (Эль-Кано) кругосветное путешествие, предпринятое Магелланом, было благополучно завершено. Открыв острова Солор и Тимор, экспедиция обогнула мыс Доброй Надежды и 6 сентября 1522 года вернулась в Сан-Лукар, совершив, таким образом, плавание вокруг земного шара и доказав тем самым тот факт, что Земля — круглая. Это было первое кругосветное плавание в истории человечества, и Себастьян дель Кано достоин того, чтобы имя его вспоминали благодарные потомки.
Вскоре отчаянно смелую попытку разведать новые земли предприняли и французы, а тот факт, что эта попытка была предпринята по инициативе частного лица, делает ее тем более похвальной. Инициатором путешествия к неизведанным землям был прославивший себя в веках уроженец Дьепа Жан Андо. В 1529 году отважный судовладелец снарядил экспедицию под руководством капитана Пармантье[12]. В море вышли два корабля: «Посвящение» и «Мысль».
Во время длительного и трудного плавания Пармантье открыл Коморские острова, Цейлон[13] и еще множество мелких островков, расположенных вокруг Суматры. 29 октября 1529 года он увидел впереди по курсу Большой остров, как он назвал Суматру, подошел к берегу, а затем ступил на твердую землю. От предводителя одного из племен Пармантье получил богатые дары: рис, пряности, живых коз и странное растение под названием бетель. Он был первым, кто дал довольно точное описание этого растения:
«То, что туземцы называют бетелем, представляет собой растение с довольно крупными листьями. Они употребляют его с большой пользой для себя, так как постоянно жуют эти листья до и после еды вместе с небольшим количеством извести. При этом листья дают красный сок, который со временем окрашивает зубы туземцев в черный цвет и предохраняет их от разрушения, а также помогает поддерживать во рту весьма приятный запах».
К несчастью, Пармантье скончался 3 декабря от жестокой лихорадки. Потерявшая руководителя экспедиция покинула Суматру 22 января 1530 года, увозя на борту одного из кораблей шестерых туземцев, которые изъявили желание отправиться в неведомые края. Оба корабля благополучно вернулись в Дьепп, а один из океанийцев там женился и прожил еще тридцать лет.
Почуяв богатую добычу, не остались в стороне и голландцы. Ловко воспользовавшись картами французов (ибо испанцы и португальцы очень тщательно скрывали свои географические открытия), голландцы основали в 1594 году компанию «для торговли с дальними странами».
Взяв на вооружение карты французов Жана Роса[14], Никола Вайяна, Гийома Летеста и Жана Альфонса, они отправили в плавание в 1595 году четыре корабля, которые отошли от берегов Европы 2 апреля. Уже 11 июня голландцы благополучно высадились на Суматре и надолго задержались там, несмотря на всяческие интриги весьма неодобрительно воспринявших сей факт португальцев. Во время одной из схваток с туземцами на берегу Явы командующий этой небольшой эскадрой капитан Кейзер был убит, и обратно в Европу корабли привел уже Корнелис Хоутман[15].
В 1598 году новая эскадра, состоявшая из восьми кораблей, совершила плавание в теплые моря и вернулась с богатейшим грузом. На следующий год по следам своих соотечественников отправился капитан Варвейк. Он основал в Бантаме факторию. В последующие годы голландцы осуществили еще множество экспедиций, принесших баснословный доход. За три года 65 голландских судов бросали якорь у берегов архипелага, на котором голландцы вскоре укрепились окончательно и бесповоротно. В 1600 году эти неустрашимые купцы добрались до Японии, еще через два года нанесли на карту берега Аннама (Вьетнама) и Камбоджи, заключили союз с малайскими правителями, чтобы не только успешнее торговать, но и всеми возможными способами бороться с испанцами и португальцами.
В конце концов голландцы одержали полную победу, монополизировали там всю торговлю, а в 1619 году основали город Батавию (Джакарту)[16].
В то же время не бездействовали испанцы и португальцы. Блестящую карьеру сделал бывший лоцман прославленного капитана Менданьи, испанец Фернандес де Кирос[17]. В жизни этого одержимого одной пламенной страстью человека, отчасти, быть может, даже и безумного, было много взлетов и падений, но не было ничего заурядного, банального, что верно, то верно. Совершив ряд путешествий в Мексику и Перу, он вернулся в Испанию и отправился в Рим пешком, как простой паломник. В то время он жил подаянием, питался фруктами, травами и корешками. Несомненная набожность, столь явно проявившаяся во время его паломничества в Рим, побудила короля Филиппа III благосклонно взглянуть на де Кироса. Король дал ему корабли и предоставил кредит[18]. Во главе эскадры из трех кораблей де Кирос отбыл в Перу и пробыл в этой чудесной испанской колонии столько, сколько понадобилось для отдыха команды и для того, чтобы пополнить припасы, а в декабре 1605 года отправился в Океанию[19]. Он добрался до Новых Гебрид, дал названия многим островам, «основал» (на бумаге) город Новый Иерусалим, столицу так называемых земель Эспириту-Санто[20], предусмотрел наличие в этом городе коррехидоров[21] и алькальдов[22], устраивал для своих людей пышные празднества, щедро награждал их, основал Орден рыцарей Святого Духа, распределил посты, установил непомерные городские налоги и вообще вел себя так, как будто город существовал на самом деле. Он без пользы растрачивал время и припасы.
Однажды де Кирос едва не умер, съев на обед ядовитую рыбу. Вместе с ним едва не отдали Богу душу почти все его люди, но, к счастью, все обошлось. Вернулся де Кирос в Акапулько совершенно нищим, как блудный сын, который, как говорят французы, жжет свечу с двух концов, то есть проматывает все до последнего гроша. Вот так, без единой медной монетки в кармане, он отправился в Испанию, встретив у мексиканских властей весьма холодный прием. Обреченный на весьма неприятную роль просителя, де Кирос много раз умолял короля об аудиенции, но ему было отказано. Великий мореплаватель был вынужден продать стяг, под которым он плавал к «Земле Святого Духа», писать мемуары, занимая у сочувствующих жалкие гроши на покупку чернил, бумаги и перьев и питаясь лишь хлебом, жидким супом и баклажанами.
— Я научился, — говорил он, — находить в церкви укромный уголок, где я мог бы встать на колени, да так, чтобы никто не видел, какие потрепанные и дырявые у меня сапоги. Я не могу умолчать и о том, что однажды один зоркий болтунишка сказал, что, мол, у второго Колумба очень плохая обувь. Я научился также держать мою шляпу таким образом, чтобы никто не видел изодранную в клочья подкладку, научился не поднимать руки, чтобы люди не видели, в какие лохмотья превратились мои рукава, не распахивать плащ, чтобы не было заметно, во что превратился камзол.
Как писал де Кирос в своих мемуарах, у него было всего две рубашки. Но из этих двух нельзя было сшить одну приличную, шутливо замечал он. Де Кирос не скрывал даже и того, что его страшно мучили паразиты. Да, знаменитый мореплаватель обовшивел! И ловлей этих мерзких тварей он занимался более двух лет! Разумеется, денег на стирку белья у де Кироса не было, поэтому он ограничивался тем, что выворачивал воротник и рубашку на другую сторону. Можете представить себе, какого цвета стали через два года такой жизни интимные части его туалета… Должно быть, они были чернее грязи…
В конце концов король сжалился над де Киросом и дал ему небольшую пенсию. Через пять лет тот снова отправился в Перу, где и умер в безвестности[23]. Больше он уже не путешествовал.
Несмотря на все свои фантазии и безумства, Фернандес де Кирос был одним из самых отважных, умелых и удачливых мореплавателей своего времени. Мы можем простить ему от чистого сердца все его сумасбродства и безудержное мотовство, к тому же искупленное долгими годами жизни в крайней нищете, без жалоб и с улыбкой на устах.
Во время знаменитого плавания к «Земле Святого Духа» под командованием де Кироса была эскадра из трех кораблей. Капитаном одного из этих кораблей был Луис Ваэс де Торрес[24]. Когда де Кирос, крайне обеспокоенный плохим состоянием своего судна, был вынужден вернуться в Америку, Луис де Торрес захотел продолжить исследование новых земель самостоятельно и дошел до Молуккских островов. Во время этого путешествия в июне 1606 года де Торрес, следуя вдоль берегов Новой Гвинеи, обнаружил пролив, которому было присвоено его имя. Однако мы не можем не задать себе вопрос, было ли это открытие действительно открытием как таковым и сыграло ли оно в то время какую-нибудь роль? Ведь судя по всему, де Торрес так и не узнал, что прибрежный район, усеянный множеством рифов и подводных камней, который он благополучно миновал, является широким проливом, отделяющим Новую Гвинею от суши, расположенной немного южнее. Одним словом, похоже, де Торрес даже не заподозрил, что совсем рядом находится Австралия.
Несколько лет спустя два голландца, Якоб Ле-Мер[25] и Виллем Схоутен[26], отплыли от острова Тессел и в октябре 1616 года достигли берегов острова Ява. Это плавание было долгим и очень трудным, но один из мореплавателей сделал важное открытие, прославившее его имя. Дело было в том, что Ост-Индская компания запрещала любым судам, не принадлежащим самой компании, проходить через Магелланов пролив. Ле-Мер и Схоутен заключили союз и объединили свои усилия именно с целью найти проход, расположенный южнее. И действительно, они нашли его, на самом краю Огненной Земли, и дали ему имя Ле-Мера, которое он носит до сих пор. Два дня спустя они увидели самую южную оконечность Огненной Земли и назвали ее в честь родного города Ле-Мера мысом Хоорн или, следуя современной орфографии, мысом Горн[27]. Но вклад Ле-Мера и Схоутена в изучение географии не ограничился этим великим открытием, ибо они были первыми, кому удалось пройти вдоль всего или почти всего северного берега Новой Гвинеи.
ГЛАВА 2
Единственным значительным результатом всех разрозненных исследований, проведенных на просторах Великого океана в XVII веке, как считает Вивьен де Сен-Мартен, было открытие голландскими мореплавателями западной части Новой Голландии, или Австралии, как называют эти земли теперь, от залива Карпентария на севере до середины южного берега.
Эти необъятные просторы бороздили португальцы, они видели эти земли, но в те времена ни один документ не был опубликован и не засвидетельствовал их первенства в открытии новых территорий, ибо политика Португалии в том и заключалась, чтобы как можно тщательнее скрывать всякие географические открытия. Таким образом, плавания португальцев не оказали никакого влияния на ход событий и исследований. На страницах истории мы можем упоминать о них лишь как о курьезах, не повлиявших на ход общественного развития. Однако открытия голландцев, совершенные в XVII веке, имели огромное значение. Правда, мы нигде не находим никаких воспоминаний или рассказов непосредственных участников этих событий, но, тем не менее, результаты великих географических открытий зафиксированы на картах, созданных почти одновременно с самими открытиями.
Сравним карты Южных морей, как говорили в те времена, но такие, что были созданы до и после XVII века. Возьмем, например, карту мира Ортелия или Меркатора, датируемые 1587[28] и 1589 годами, и положим рядом карту Гийома Делиля, созданную в 1704 году. На двух первых мы не найдем никаких признаков наличия Австралийского континента, за исключением лишь едва обозначенной береговой линии какого-то куска суши к югу от Большой Явы и названной частью Южной земли. В то время как на последней уже четко нанесены контуры западной части Новой Голландии. Как я уже говорил, нам неизвестны подробности того, как были сделаны эти открытия, так как никакие сведения о плаваниях голландцев не были опубликованы, но на картах того времени зафиксированы их результаты. Каждая новая карта дает нам пищу для размышлений, ибо на ней изображены все новые и новые куски суши, которым даны имена исследователей и их кораблей, и все эти имена голландские. Как мы увидим, большую часть открытий голландцы совершили между 1605 и 1630 годами, в период, когда они основали первые свои поселения на Яве и на Зондских островах.
В XVI веке, во времена владычества португальцев, вся суша, которую обнаружили к югу от Зондских островов, называлась Большой Явой. После того как голландские мореплаватели совершили свои открытия, ее переименовали в Большую Южную Землю. Название Новая Голландия закрепилось за этой территорией несколько позднее и долгое время превалировало над всеми прочими. Впервые оно упоминается в 1655 году. В этом нет ничего удивительного, так как голландцы после основания Батавии, столицы заокеанских владений, где находилась резиденция колониального правительства, стали хозяевами всей Океании.
Первоначально целью голландской Ост-Индской компании было как можно большее распространение своего могущества в сфере торговли, но, после того как она получила монопольное право торговать со многими островами, руководство компании приняло решение о необходимости иметь в заморских владениях генерал-губернатора с почти не ограниченной властью, имеющего право объявлять войну и заключать мир.
Основание Батавии явилось отправной точкой для многочисленных исследований голландцами неизведанных земель с целью распространения влияния Голландии на всю Малезию. Именно желанием найти новые земли и было обусловлено замечательное кругосветное плавание Абеля Тасмана.
В те времена бытовало мнение, что Большая Южная Земля, являвшаяся объектом всеобщего нескрываемого вожделения, составляет часть огромного Южного континента, расположенного (волей воображения) как бы в противовес Европе и Америке в другой части земного шара.
В 1622 году два корабля, «Пера» и «Арнем», подошли к земле, которая получила название «Земля Арнема». В 1628 году капитан Карпентер вошел в залив, которому было дано его имя — залив Карпентария[29], а в 1627 и 1628 годах торговые суда, сбившиеся с курса во время шторма, по чистой случайности подошли к Земле Нейтса.
В 1636 году голландские моряки заметили какую-то землю к западу от Земли Арнема. В 1641 году генерал-губернатор Ван-Димен, желая узнать, как далеко простирается Большая Южная Земля и не является ли она частью неведомого южного континента, снарядил специальную экспедицию в составе двух кораблей, командование же было поручено Абелю Янсзону Тасману, очень опытному моряку, состоявшему на службе у Ост-Индской компании.
Тасман отплыл из Батавии 14 августа 1642 года. Получив формальный приказ следовать к Мадагаскару, он бросил якорь в виду острова Маврикий 5 сентября, оттуда пошел прямо на юг, а затем повернул на восток, в направлении тех земель, которые он хотел исследовать.
Корабли Тасмана оказались примерно на 45° южной широты, то есть на 10 градусов южнее юго-западной оконечности Австралии. Взяв курс на ост-норд-ост, Тасман оказался 24 ноября в виду берега какой-то неведомой земли. Первооткрыватель назвал ее Вандименовой Землей в честь генерал-губернатора голландских колоний, но впоследствии это название было заменено новым, гораздо более оправданным с исторической точки зрения, так что теперь эти земли именуются Тасманией. То был самый большой остров, соседствующий с Южным континентом, но члены экспедиции не заметили пролива, отделяющего его от самой Австралии.
Далее Тасман пошел вдоль берегов еще неизведанных земель и вскоре обнаружил довольно удобный залив, где и бросил якорь, дав самому заливу имя Фридриха-Генриха.
Члены команды уже приготовились к высадке на берег, когда услышали некие звуки, отдаленно напоминавшие пение труб, что их весьма удивило. Вскоре страх прошел, и матросы ступили на сушу. Но каково же было их удивление, когда почти у самой воды они увидели два дерева обхватом не менее двух саженей каждое, причем самые нижние ветви располагались на расстоянии не менее шестидесяти футов от земли. Однако не столько сам размер деревьев поразил бывалых моряков, а то, что в коре этих гигантов были сделаны зарубки, предназначенные явно для того, чтобы человек мог забраться на вершину, и располагались эти зарубки на расстоянии пяти-шести футов друг от друга. Этот факт заставил Тасмана предположить, что новые земли или населены настоящими великанами, или у туземцев есть какой-то особый способ взбираться на деревья. Моряки заметили, что на одном из деревьев зарубки были сделаны не далее, как три-четыре дня назад, к тому же в окрестностях были найдены следы человеческих ног, а также следы каких-то крупных животных, предположительно, тигров. На берегу моряки обнаружили невиданные ранее очень высокие деревья, выделявшие какую-то липкую смолу (камедь). Эти деревья росли на большом расстоянии друг от друга, а под ними не было ни кустов, ни молодой поросли.
По обычаю, существовавшему у моряков — открывателей новых земель, Тасман объявил новую территорию владением Ост-Индской компании и в знак закрепления земли за Голландией приказал вкопать в песок короткую мачту с небольшим флажком наверху, на котором все участники экспедиции поставили свои подписи.
Тасман покинул залив Фридриха-Генриха 5 декабря, взял курс на восток и через двенадцать дней добрался до другого залива, оставив на северо-востоке еще один неведомый остров, который он назвал Землей Штатов[30]. То была Новая Зеландия. Вскоре на берегу появились туземцы. Они были настроены будто бы доброжелательно и выказывали пришельцам видимое доверие. Туземцы эти были высоки ростом, хорошо сложены, стройны и крепки, с правильными чертами лица. Вообще же они были явно негроидного типа, хотя кожа у них была не черная, а темно-коричневая. Особенно заинтересовали мореплавателей прически аборигенов: волосы были собраны в большой пучок на макушке, а уже в сам пучок было воткнуто длинное перо. Несколько человек, немного освоившись, поднялись на борт корабля. Но напрасно моряки поверили в благодушие туземцев, ибо, когда несколько членов экипажа сели в шлюпку и направились к берегу, «гостеприимные хозяева» напали на них и троих убили. На столь подлое коварство Тасман страшно разгневался и жестоко отомстил аборигенам, пролив много крови, а само место происшествия назвал Бухтой Убийц. Эта бухта и по сию пору носит такое название, она находится на оконечности южного острова Новой Зеландии, около 40°50′ южной широты.
«Вполне возможно, — писал в своем донесении Тасман, — что эти земли соприкасаются с Землей Штатов, которая соседствует с Огненной Землей, но это — всего лишь предположение. Страна эта очень красива, и все мы очень надеемся на то, что она является частью неведомого Южного континента».
Направив корабль в открытое море и потеряв из виду крайнюю точку Новой Зеландии примерно на 34° южной широты[31], Тасман взял курс на норд-вест и дошел до двадцатой параллели, а затем повернул на норд-ост, чтобы вернуться в Батавию, пройдя вдоль всего северного берега Новой Гвинеи.
Во время этого длительного и трудного плавания по бурному морю Тасман открыл два архипелага, хотя и не исследовал их: то были архипелаги Хорн и Фиджи. Плавание Абеля Тасмана внесло самый большой вклад в дело исследования Океании после плавания самого великого Магеллана, ибо никто еще не плавал в этих водах так долго, не сделал столь многочисленных открытий и не был так точен в своих наблюдениях.
Хотя Тасман ни разу не подошел к берегам Новой Голландии, этот замечательный исследователь новых земель, практически обойдя всю Австралию по кругу, доказал ее изолированность от других континентов и таким образом решил задачу, поставленную перед ним его патронами и содержавшуюся в тайных инструкциях, полученных им перед отплытием.
Еще одним важным результатом этого плавания явилось открытие Большой Земли, которую сто тридцать один год спустя капитан Кук назвал Новой Зеландией.
В своем дневнике Тасман записал: «Чтобы получить полное представление об этих обширных землях, надо всего лишь разведать, не составляет ли Новая Гвинея единого континента с Большой Южной Землей, или они разделены проливами, а также узнать, соприкасается ли вновь открытая Земля Ван-Димена с одной из этих территорий или с обеими».
С этой целью Тасман отправился в море со второй экспедицией и отважно приступил к осуществлению столь достойного его великого проекта. К несчастью, по неизвестным до сей поры причинам экспедиция потерпела неудачу. Мы можем только предполагать, почему это произошло, так как судовой журнал не сохранился. Но в Британском музее была обнаружена карта, на которой четко изображен путь экспедиции.
Тасман, несомненно, встретил на своем пути сильные восточные ветры, которые и не позволили ему двигаться дальше, а потому он и не смог обнаружить пролив, отделяющий Новую Гвинею от Новой Голландии. Он обследовал весь залив Карпентария и разведал северный берег континента к западу от залива. На западном же побережье Новой Голландии Тасман дошел лишь до Земли Эндрахт и не рискнул отправиться дальше 25° южной широты. Несмотря на то, что Тасман не совершил более никаких великих географических открытий, имя этого мореплавателя значит в истории не меньше, чем имена Колумба и Магеллана, и навсегда останется среди тех, что занимают первые строчки в списке первооткрывателей новых земель.
Хотя все великие мореплаватели были очень умелы и опытны, им не хватало знаний, столь необходимых в этой нелегкой и опасной профессии. Можете ли вы себе представить, что во времена Тасмана никто не знал, что в море можно приблизительно определить географическую долготу при помощи хронометра. Упоминание об этом способе определения долготы впервые встречается в 1663 году, то есть через двадцать лет после того, как Тасман совершил свое первое плавание. Теоретически идея, вообще-то, очень проста, ибо долгота есть на самом деле всего лишь разница во времени между двумя заданными точками, но практическое осуществление процесса точного определения долготы предполагает наличие очень точного хронометра, а часовых дел мастера были в те времена очень далеки от такой точности. Следует сказать, что задолго до Тасмана, примерно в 1612 году, один английский моряк попытался определить долготу при помощи астрономических приборов и математических вычислений. Процесс оказался сложным, долгим, не исключал возможности ошибок, так как приборы, которыми располагал англичанин, были очень несовершенны. Но эта попытка, пусть неудачная, служит еще одним доказательством того, насколько моряки были обеспокоены отсутствием способов точного определения местонахождения, считая, что это очень вредит мореплаванию.
После славного имени Абеля Тасмана мы можем упомянуть еще имена Винка и Кейтца, совершивших плавание в поисках новых земель в 1663 году, а также имя англичанина Уильяма Дампира, совершившего в конце века почти двухгодичное путешествие по бурным водам Южных морей. Плавание Дампира произвело большое впечатление на его современников и имело огромный резонанс в обществе, но поразил всех англичанин скорее своими бесконечными и опасными приключениями, нежели географическими открытиями. Следует сказать, что по справедливому, хотя и несколько напыщенному определению господина Вивьена де Сен-Мартена, Дампир относится к тому же сорту людей, что и Фрэнсис Дрейк, а никак не Абель Тасман.
Имена таких людей долго живут в народной памяти, и молва приписывает им все мыслимые и немыслимые подвиги, но их вклад в науку ничтожен, и человечеству не за что их благодарить…
Приходится только удивляться тому, что голландцы, стремившиеся к полному монопольному господству над Океанией и к образованию там целой империи, ничего не сделали для того, чтобы пополнить знания, полученные в результате блестящих открытий Абеля Тасмана. Да, факты говорят сами за себя: ни один из отважных искателей приключений, состоявших на службе у Ост-Индской компании, не сделал серьезной попытки совершить плавание вокруг Австралии или хотя бы исследовать различные части побережья.
Может быть, Нидерландской Ост-Индской компании с лихвой хватало земель, пожалованных ей королем, что было зафиксировано в королевской хартии? Но известная всем неуемная алчность компании заставляет нас усомниться в справедливости такого предположения. К тому же сам дух этой хартии свидетельствует об обратном, да и многочисленные факты тоже. Но тогда, быть может, сам вид этих необжитых и суровых мест, а также явная дикость несчастных и очень бедных туземцев, увиденных моряками, отвратили руководителей компании от намерений продолжать исследования, так как торговля здесь представлялась бесперспективной? Скорее всего, дело обстояло именно так. Подтверждением нашего предположения может служить тот факт, что именно восточная часть Австралии, гораздо более богатая по сравнению с северной и западной, и не была исследована, ибо ни разу голландцы не приблизились к берегу в этих краях.
Но как бы там ни было, Австралия осталась для голландцев абсолютным белым пятном, и они ничего не узнали об этой несравненной жемчужине Океании, об этом необъятном континенте с плодородной землей, с богатейшими залежами полезных ископаемых и с очень полезным для здоровья, даже целебным, климатом.
По-настоящему открыли Австралию и завладели ею англичане. Совершил же этот подвиг, обессмертив свое имя, капитан Кук.
Не стоит думать, что в начале XVIII века голландские купцы утратили свою стойкость и отвагу, а также не надо воображать, что к этому времени неуемная жадность двух компаний — Ост-Индской и Вест-Индской — пошла на убыль и уступила место благоразумию. Соперничество двух компаний, существовавшее на протяжении многих лет, переросло в открытую вражду, вернее будет сказать, в необъявленную войну, и все ради расширения торговли. Этот факт подтверждается тем, что в 1721 году голландец Якоб Роггевен[32], бывший советником юстиции в Батавии и являвшийся членом Высшего Юридического совета, проявил настойчивость и добился от руководства Вест-Индской компании организации экспедиции с целью открытия и исследования новых земель. Роггевен был очень опытным моряком, ему и было поручено командовать небольшой флотилией.
Отец Якоба Роггевена, тоже очень опытный моряк[33], много лет тому назад уже предлагал Совету директоров Вест-Индской компании хорошо разработанный план отправки в Тихий океан трех кораблей с целью поиска новых земель, но лишь сыну удалось убедить руководство компании в необходимости субсидировать научные исследования. План Якоба Роггевена был рассмотрен и получил одобрение.
Итак, под командованием Якоба Роггевена было три корабля: «Аренд», с 36 пушками на борту и с 111 членами экипажа, капитаном на нем был сам Роггевен; «Тинховен», с 28 пушками и 100 человек на борту, под командованием Якоба Боумана; «Африкансхе Галей» с 14 пушками и 60 членами команды, под командованием Генриха Розентолла.
Отойдя от острова Тексел 21 августа 1721 года, Роггевен довольно быстро дошел до Рио-де-Жанейро, прошел проливом Ле-Мер, затем пошел вдоль побережья Чили, сделал короткую остановку у архипелага Хуан-Фернандес в марте 1722 года, взял курс вест-норд-вест и 6 апреля 1722 года оказался в виду неведомой земли, которую и назвал островом Пасхи[34].
Моряки высадились на берег и вступили в переговоры с туземцами. Но в итоге совершенно неожиданно все закончилось настоящей катастрофой. Сначала дела шли как нельзя лучше: один из аборигенов даже поднялся на борт «Аренда», не выказывая ни малейшего страха. Члены экспедиции уже с радостью предвкушали, какие выгоды сулят им в будущем добрые отношения с островитянами, ибо туземцы были настроены очень благодушно и вроде бы выказывали пришельцам свои дружеские чувства.
На следующий день, сойдя на берег, голландцы увидели среди огромных каменных статуй большую толпу туземцев, которые, казалось, с нетерпением и неприкрытым любопытством ожидали прибытия гостей. Неожиданно с борта корабля грянул выстрел, и один из туземцев упал замертво. Никто так никогда и не узнал, кто стрелял и почему. В первую минуту толпа в панике разбежалась, но затем островитяне вернулись, и было их гораздо больше, чем прежде. Туземцы, однако, как будто ничем не угрожали пришельцам. Да и что они могли сделать против корабельных пушек? Все же Роггевен дал приказ стрелять, и вскоре берег был усеян телами убитых и раненых. Запуганные аборигены, лишившись своих вождей, принесли на берег все, что у них было, только для того, чтобы умилостивить этих ужасных пришельцев.
Подул сильный ветер, и голландская экспедиция была вынуждена покинуть остров Пасхи и на всех парусах направилась курсом вест-норд-вест. Корабли благополучно миновали место, названное Схоутеном «Дурным морем», и прошли более восьмисот миль, не встретив на своем пути никакой иной суши, кроме небольшого острова, названного Роггевеном Карлсхофом[35]. Однако на следующий день случилось неожиданное: флотилия, гонимая сильным ветром и стремительным течением, оказалась среди целого скопища небольших плоских островков, и «Африкансхе Галей» налетел на риф и разбился[36]. «Аренд» и «Тинховен» едва избежали такой же участи, но морякам пришлось трудиться не покладая рук в течение пяти дней и пяти ночей, чтобы отвести от себя угрозу гибели.
Обитатели архипелага, которому Роггевен из-за пережитых треволнений и присущих этому месту коварных подводных течений дал название «Гибельные острова», были высоки ростом, с длинными и прямыми волосами, ниспадающими на плечи, а тела у них были разрисованы ярчайшими красками.
Наконец море успокоилось, и моряки уже считали себя вне опасности, но всего лишь сутки спустя «Тинховен» едва не разбился о скалы у одного из плоских островов, а еще через день голландцы избежали новой опасности лишь благодаря чрезвычайной бдительности впередсмотрящего. Продвигаясь на запад, флотилия по-прежнему находилась среди бесконечного множества островов, где моряков поджидали тысячи и тысячи ловушек. Преодолев неисчислимое множество препятствий, корабли все же миновали опасный район, названный Роггевеном «Лабиринтом» из-за того, что пришлось сделать множество обходных маневров, чтобы выбраться на вольный простор.
По-прежнему продвигаясь на запад, через три дня голландцы увидели впереди по курсу прекрасный зеленый остров, где почти у самой воды росли кокосовые пальмы, чьи мощные стволы возвышались над изумительным густым подлеском. Все свидетельствовало о том, что почвы здесь исключительно плодородные. Глубина моря у берегов была так велика, что корабли не могли бросить якорь. Роггевен приказал хорошо вооруженным отрядам высадиться на берег, а корабли в это время курсировали вдоль побережья, держа зеленые заросли под прицелом артиллерии. Увидев собравшуюся на берегу толпу туземцев и сочтя ее слишком большой, а потому опасной, голландцы и здесь открыли огонь, как на острове Пасхи. Они безжалостно расстреливали несчастных местных жителей, а потом попробовали привлечь их на свою сторону с помощью богатых даров, чтобы пополнить запасы продовольствия. Но туземцы, вначале собиравшиеся было снабдить пришельцев плодами своей щедрой земли совершенно добровольно, не поверили в добросердечие незваных гостей, которое те пытались продемонстрировать после того, как проявили чудовищную и ничем не оправданную жестокость. Аборигены завлекли матросов в глубь острова и забросали их камнями. Голландцы ответили шквальным огнем, и аборигены лишились своих вождей, но все же не разбежались, а, напротив, вынудили пришельцев поспешно отступить. Голландцы еле-еле сумели погрузиться на корабли, унося с собой раненых и захваченные у туземцев припасы.
Несмотря на то, что на вновь открытых островах пролилось много крови, Роггевен назвал их Островами Отдохновения[37] в память о том, что он сумел получить там запас свежей пищи для моряков, которым опротивела солонина, а также восполнить запасы питьевой воды, уже бывшие на исходе.
Вскоре главнокомандующий голландской эскадры, не осмеливаясь идти дальше, созвал военный совет, хотя и мог бы решить все вопросы сам, ибо обладал почти неограниченной властью. Роггевен захотел, однако, посоветоваться с другими членами экспедиции, чтобы решить вопрос о том, следует ли двигаться дальше на запад в поисках Земли Святого Духа или повернуть на север и вернуться на Яву, воспользовавшись благоприятным направлением ветра. Члены совета выслушали руководителя экспедиции и решили использовать силу муссонов, чтобы добраться до Явы.
Два месяца спустя капитан «Тинховена» Якоб Боуман обнаружил группу островов, которым было присвоено его имя. Вскоре на берегу появились и туземцы, привлеченные необычным зрелищем. Они принесли груды плодов и плотной толпой окружили шлюпки, ведя весьма выгодную для обеих сторон торговлю, в то время как большие группы их вооруженных соплеменников с любопытством наблюдали за этой сценой, держась на почтительном расстоянии.
Один из спутников Роггевена, немец Беренс[38], написал в своем донесении:
«Туземцы эти были совершенно белыми и отличались от европейцев только тем, что у многих из них кожа была совершенно сожжена палящими лучами солнца. На бронзовых телах не было следов краски и татуировки. Куски искусно сотканной и украшенной бахромой ткани закрывали их тела от пояса до пят. Шляпы из такой же ткани защищали головы туземцев от прямых лучей солнца, а их стройные шеи были обвиты гирляндами прекрасных благоухающих цветов. Следует признать, что народ этот является одним из самых благородных и порядочных из всех, что мы встречали на островах Южных морей. Туземцы были страшно рады нам и приняли нас как богов, а когда мы вознамерились отправиться дальше, они выразили живейшее сожаление».
В своем рассказе об этих островах Беренс указал широту и долготу весьма приблизительно, поэтому нам теперь трудно с уверенностью утверждать, что же это были за острова, где голландцев приняли так хорошо и где они сами, вопреки обыкновению, не причинили туземцам вреда.
Затем Роггевен встретил на своем пути еще какие-то острова, которые он принял за Кокосовые острова и Острова Предателей, упоминавшиеся в описании плавания Ле-Мера и Схоутена. Но здесь голландец ошибался, ибо эти земли никогда не были ранее нанесены на карту, и Роггевен был их счастливым первооткрывателем. Острова эти получили имя Роггевена, которое они и носят до сего дня. После этого экспедиция обнаружила еще два острова, которые получили названия Гронинген и Тинховен[39]. Наконец голландцы добрались до Новой Ирландии, где опять учинили кровавую бойню, перебив множество туземцев, которые всего лишь горели желанием оказать гостеприимство людям с белой кожей и обменять плоды щедрой земли на разные диковинки.
Корабли Роггевена прошли вдоль берегов Новой Гвинеи, миновали Молуккские острова и бросили якорь в порту Батавии. Но завершилась эта экспедиция так, как не мог предположить, пожалуй, никто на свете: едва Роггевен и его спутники, изнуренные долгим и трудным плаванием, ступили на твердую землю, как их корабли были конфискованы по приказу властей, а офицеры и матросы арестованы без различия чинов и званий, как настоящие пираты, и срочно отправлены в Европу, чтобы их там судили. Причиной же такого злоупотребления властью (тем более чудовищного, что речь шла о соотечественниках) было то, что Роггевен и его спутники, состоявшие на службе у Вест-Индской компании, отважились ступить на земли, которые Ост-Индская компания считала находящимися в сфере своего влияния.
Однако Ост-Индская компания рано праздновала победу. Во время судебного процесса, состоявшегося уже в самой метрополии, голландские юристы по достоинству оценили вклад Роггевена и его спутников, потрудившихся во славу родины, и осудили поведение руководства Ост-Индской компании. Суд вынес решение, обязывавшее Ост-Индскую компанию вернуть потерпевшим корабли и груз, а также выплатить значительную компенсацию за причиненный ущерб.
Роггевен вернулся на остров Тексел 11 июля 1723 года, и мы не знаем, как завершился его жизненный путь[40].
ГЛАВА 3
Первое плавание[41]
Поделиться книгой: