Помоги проекту - поделись книгой:
Развернувшаяся полемика вокруг «Золотой маски» могла возникнуть в момент её учреждения или несколькими годами позже.
Для начала хочу напомнить, что звание «заслужённый» (с ударением на букву Ё. – Б.П.) артист Императорской сцены» возникло много раньше, чем все последующие знаки отличия. И придумано оно было не просто так, а чтобы ввести в театрах табель о рангах, как в армии или в жандармерии.
Удостоиться его мог любой актёр независимо от дарования, если он проработал на этой сцене два десятилетия и не был замечен ни в чём предосудительном. Особое внимание, конечно, обращалось на благонадёжность и верность служения престолу. О малейших колебаниях, сомнительных дружбах или неосторожных высказываниях немедленно докладывалось в контору с вытекающими отсюда последствиями. Так что молодой советской республике не пришлось изобретать велосипед, она жала изо всех сил на те же самые педали, постепенно вводя всё новые и новые знаки отличия: заслуженный артист, народный артист, заслуженный деятель искусств, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии, лауреат Ленинской премии. А сколько возникло других способов поощрения!
Иногда они связывались с материальными благами, что, кстати, вовсе не означало, будто сам лауреат получал кругленькую сумму: деньги чаще тратились на рекламу, приглашения, сувениры, телевидение, банкет, аренду зала и т.д и т.п., я знаю это не с чужих слов, а, к сожалению, по собственному опыту.
В начале 90-х годов один весьма ответственный чиновник пригласил меня по серьёзному вопросу, а в конце как бы между прочим показал ходатайство, подписанное выдающимися деятелями искусства столицы, с просьбой о выделении колоссальной суммы для проведения очередного театрального праздника.
– Ну, если у вас есть такая возможность, почему бы и не побаловать мастеров сцены?
– В том-то и дело, что к мастерам сцены эти деньги никакого отношения иметь не будут. Они совершенно никому не подотчётны, ибо тратятся исключительно по усмотрению устроителей на оформление церемонии и сам банкет. Такие письма рассылаются по десяткам адресов в надежде, что где-то что-то и удастся получить. Обратите внимание: в конце письма обязательно стоит слово «согласовано» и размашистые подписи, которые стоят от пяти до десяти процентов от общей суммы. Таким образом, 20–25 процентов надо сразу снять, а остальные как-то поделить между своими: автором сценария, режиссёром, художником, ведущим. Так что бенефицианту достаются крохи с барского стола, и то если достаются…
В середине 50-х годов в Москве придумали праздник «Московская театральная весна», в котором могли участвовать все профессиональные театры. Как правило, коллектив выдвигал один из спектаклей текущего сезона, который рассматривало большое жюри, куда входили актёры, режиссёры, сценографы, композиторы, критики и представители трудовых коллективов. Больше 20 лет жюри возглавлял М.И. Жаров, а позже – Р.Д. Нифонтова. Споры велись горячие, но в конце концов жюри принимало решение большинством голосов, которое затем согласовывалось (или не согласовывалось) различными инстанциями. Случалось, что премии получали спектакли, которые и не обсуждались: такие «коррективы» вносили инстанции. Все к этому так привыкли, что уже перестали удивляться: спорить с анонимным оппонентом бесполезно. По молодости лет я и мои коллеги, входившие в различные жюри, пытались как-то сопротивляться, но со временем все как-то «повзрослели» и поняли, что плетью обуха не перешибёшь.
Однако я долго совершенно серьёзно полагал, что начальство на то и начальство, чтобы за ним оставалось последнее слово: ну, так оно видит, что хорошо, а что плохо. Сколько голов, сколько умов…
Но несколько лет назад ко мне обратился милый – без всяких кавычек– начальник, с которым я знаком не первый год, с просьбой порекомендовать для показа в Москве хороший спектакль какого-нибудь национального театра РФ. Примерно через полгода я выполнил его просьбу и тут же обо всём, естественно, забыл. Прошло ещё несколько месяцев, и мне позвонили директор и художественный руководитель одного из лучших наших национальных театров и попросили дать совет. Ссылаясь на мой хвалебный отзыв, член экспертного совета прибыл к ним, чтобы на месте лично удостовериться в достоинствах рекомендованного спектакля. И остался весьма доволен, но предупредил, что за показ спектакля в Москве театр должен передать сейчас ему лично 3000 долларов наличными. Немного зная моего молодого коллегу, я решил, что он неудачно пошутил. И, конечно, сказал, чтобы театр ни в коем случае этого не делал. В результате спектакль… не был показан в Москве. Вот пойди теперь и разберись, кто шутил, а кто говорил правду.
Хочу вернуться к началу. Звание «заслужённый артист Императорских театров» не только прибавляло лишнюю строчку к фамилии артиста, но и сохраняло за ним пожизненно казённую квартиру с отоплением, твёрдую пенсию, если полагался прежде, то и выезд, другие привилегии, а не просто вызывало зависть. Может быть, стоит подумать, нужно ли копья ломать? А вместо всех этих побрякушек, которые сами учредители объявили главной национальной премией России, подумать, как обеспечить достойную старость людям, посвятившим свою жизнь искусству и вынужденным сегодня влачить жалкое существование?
Мне кажется, когда люди лишены возможности вести диалог с Богом, они начинают обсуждать состояние дел в церковном храме, что, согласитесь, далеко не одно и то же.
Эта статья известного театроведа и критика, автора многих книг об искусстве Бориса Михайловича Поюровского, переданная в редакцию совсем недавно, стала последней в его жизни. Давнего нашего автора, печатавшегося в «ЛГ» более полувека и знавшего о театре практически всё, не стало на 83-м году жизни. Выражаем соболезнования родным и близким Б.М. Поюровского.
Постдраматический синдром
Постдраматический синдром
Искусство / Театральная площадь / ГУБЕРНСКАЯ СЦЕНА
Теги: театр , сцена , регионы
Что и зачем показывают на сцене Смоленского театра им. Грибоедова
Театральная жизнь в российских регионах по-прежнему теплится актёрскими талантами – не благодаря, а вопреки «менеджменту в сфере культуры», осуществляемому ГБУКами и МБУКами. Финансирование из года в год скудеет, оправдывая анорексичность Талии и Мельпомены необходимостью более умелого хозяйствования. Однако умелые дельцы от театра давно научились демонстрировать эффективность при практически полном затухании творчества, культурного уровня и пользы для общества.
Такие безрадостные мысли посетили меня у афиши Смоленского областного театра драмы, носящего имя А. Грибоедова. Афиша, выдержанная в мрачных тонах, перечисляла мероприятия, проходящие в стенах огромного, с массивными колоннами здания театра, примыкающего к областной администрации. В мае 2016 года театр показал зрителям 14 спектаклей, из них 4 – для детей и 4 – на малой сцене. Для сравнения: Владимирским театром показано 25 спектаклей, Калужским – 26, Челябинским – 28. Чем же занято это здание в оставшиеся дни? Два дня гастролирует молодой балет. В начале июня – зачастивший в Смоленск минский театр «Территория мюзикла», в феврале приурочивший ко Дню защитника Отечества «Оливье-мюзик-шоу». Женский день тоже отметили весело – концертом телешоу «Танцы». «Видимо, эти кассовые мероприятия масскульта позволяют окупить простой зрительного зала», – подумал я, проходя мимо первой колонны театра. Куда проще сдавать в аренду зал гастролирующим представителям шоу-бизнеса, чем пытаться создать высокохудожественный спектакль, который будет собирать полный зал.
Остановившись у второй колонны, я задумался. Возможно, малое количество спектаклей искупается их высоким качеством? Майский репертуар открыл спектакль главного режиссера театра В. Барковского «Я, конечно, вернусь» по пьесе Л. Проталина «Благословите светлый час». В этой невнятной постановке прослеживается только одна мысль – Великая Победа далась слишком дорогой ценой. Строчки В. Высоцкого, вынесенные в название спектакля, в нём не звучат, как и вообще стихи. «Вероятно, маркетинговый ход», – подумал я, двигаясь к третьей колонне.
Репертуар продолжили комедии Мольера «Лекарь поневоле» и Куни «Слишком женатый таксист» – этот жанр преобладает во многих региональных театрах. А в июне театр снова радует зрителей одним из своих хитов – комедией В. Барковского по пьесе А. Коровкина «Палата бизнес-класса». Да, тем самым спектаклем про лечение геморроя, в котором героиня вдохновенно повторяет со сцены слово «ж…».
У четвёртой колонны мне вспомнился спектакль «Стена», поставленный в 2013 году к 1150-летию Смоленска и показанный только дважды. Эта инсценировка увлекательного исторического романа В. Мединского буквально предназначена своим пафосом для патриотического воспитания молодёжи. Автор инсценировки в интервью газете «Рабочий путь» этот спектакль анонсировала как предназначенный для детей и взрослых. Его герой – «мальчик, взрослеющий в осаждённом Смоленске под духовным руководством инока». И что же вышло? В спектакле, как ни странно, не оказалось ни мальчика, ни инока. Его героем стал польский король Сигизмунд, драма которого заключалась в том, что, осаждая Смоленск, он упустил время для наступления на Москву. Зрители после спектакля недоумевали и по поводу попойки, которую представили артисты вместо трапезы в палатах русского воеводы. Неудивительно, что «Стену» в дальнейшем не показывали, хотя исторический молодёжный спектакль, каким он задумывался, мог бы на долгие годы остаться в репертуаре и приобщать детей через искусство к отечественной истории. Если такую вивисекцию худрук В. Барковский учинил над прозой такого серьёзного автора, то страшно подумать, что он может сделать с беззащитными классиками.
Перемещаясь от четвёртой колонны театра, я задумался об истории Смоленска, его пограничном положении. После той осады в начале XVII века город находился в польских руках, насаждался католицизм. Польское влияние и сейчас велико в Смоленске.
Пятая колонна. Фестиваль «Смоленский ковчег» – вот, пожалуй, зеркало Смоленского областного театра драмы. Это детище директора театра Л. Судовской и главного режиссера В. Барковского не только создаёт впечатление, что Смоленский театр не хуже других, но и позволяет решать иные задачи. В первую очередь поощрить себя фестивальными наградами – в апреле 2016 года Смоленский театр драмы получил призы за лучшую сценографию, за лучший женский ансамбль и спецприз жюри одной из актрис. На предыдущем фестивале спектакль В. Барковского беззастенчиво получил Гран-при. Призы фестиваля из года в год достаются и друзьям главрежа. В областной газете «Рабочий путь» как-то прочёл вопрос журналиста и ответ на него Барковского:
– Многим это обстоятельство может показаться странным – главный режиссёр драмтеатра работает в Польше.
– Ничего удивительного. Просто в Варшаве есть очень интересная группа творческих людей с несколько необычным названием – День смерти Моцарта, среди них много моих друзей и единомышленников, вот они и приглашают меня.
Здесь, у пятой колонны, отлично берёт интернет. Смотрю на сайте театра перечень победителей «Смоленского ковчега»: театр «День смерти Моцарта» – приз «За плодотворный поиск в области постдраматического театра». Это многое объясняет. В Смоленске театр пока ещё драматический, но друзья и единомышленники активно пытаются привить на землях, которые считают исконно своими, образцы «современного искусства». Этот культурный прозелитизм на «Смоленском ковчеге» достиг своего апогея, пожалуй, в 2012 году, когда приз за лучшую сценографию получил спектакль театра из польского города Лодзь «Святая Йоанна Шлахтузов». Газета «Город» так описывала эту сценографию: «Кровь, испражнения, жарящееся на сцене мясо…» Авторы спектакля назвали это «яркими выразительными средствами». Вот к какому яркому, выразительному, постдраматическому театру ведет Смоленщину дуэт Л. Судовской и В. Барковского!
Творческим мышлением объясняется, видимо, и тот факт, что на афишах «Смоленского ковчега» названия спектаклей польских театров написаны только на польском языке, без перевода на русский. Мол, в Смоленске все поймут. Попробуйте повесить афишу на русском языке без перевода в Польше или в прибалтийском государстве из числа бывших советских республик, и вам объяснят, что это нарушает закон. А в России разве нет законов и государственных интересов, связанных с уважением нашего языка и традиций? Нет права у граждан за деньги налогоплательщиков получать качественные услуги культуры, а не «испражнения»? Я далёк от мысли, что администрация Смоленской области, в ведении которой находится театр драмы, бодро марширует в «пятой колонне» к постдраматическому театру. Вероятнее всего, чиновники посещают в театре только мюзиклы и поп-концерты, контрамарками на которые ведает г-жа Судовская, да благотворительные концерты В. Гергиева – приглашения на них покрыты муаром элитарности. И каждый раз после очередной диверсионной акции Смоленского драматического театра чиновники восклицают: «Неужели!», общественный гул постепенно стихает, бунтари из театра уходят, а творческий дуэт по-прежнему ведёт свою «постдраматическую» труппу к полному разложению – ведь именно в нём таятся «яркие выразительные средства».
Пётр ТИМОШЕНКОВ
Роман, продлившийся всю жизнь
Роман, продлившийся всю жизнь
ТелевЕдение / Телеведение / телекино
Кондрашов Александр
Теги: Марлон Брандо , первый канал , документальный фильм
Марлон Брандо
Первый канал показал (за что ему большое спасибо!) французский документальный фильм «Марлон Брандо: актёр по имени «Желание».
Жизнь выдающегося американского артиста настолько загадочна и противоречива, ярка и красива, отвратительна и героична, что любое телеисследование о нём – а у нас их было показано немного – привлекает внимание любителей кино. Тех, кому дороги голливудская сага «Крёстный отец» и экранизация пьесы выдающегося драматурга Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание», а также признанные во всём киномире шедевры Копполы «Апокалипсис сегодня» и Бертолуччи «Последнее танго в Париже».
Марлон Брандо был совсем не похож на наших кинозвёзд (хотя в СССР были артисты и более брутальные, и не менее по-мужски привлекательные, и даже более актёрски оснащённые), его репертуар и образ жизни абсолютно не соответствовали советским стандартам, но у нас в стране он был завистливо обожаем всем актёрским сообществом, тайно – киноведческим, а его бунтарские выходки неизменно поддерживались коммунистическим.
Марлон Брандо не походил и на всех голливудских звёзд. Он первым восстал против американского коммерческого кинопроизводства, был воплощением чаемой всеми актёрами свободы – полной, без границ и морали, беспредельного эгоцентричного своеволия, которое разрушило в конце концов и его, и его семью. Он был божественно красив, дьявольски талантлив и сказочно богат – в нём на равных сосуществовали, о чём в фильме говорили, и неутомимый мачо, и всегда готовая к слезам женщина.
Авторы телеисследования попытались заглянуть ему в душу, объяснить, почему он стал таким – из ряда вон выходящим, настолько ни на кого не похожим. Королём. Лучшим из лучших. Крёстным отцом всех актёров. В фильме почти нет указующего перста, есть недоумение, восхищение, неприятие, поклонение: о Брандо говорят (и не только хорошее) его современники: жёны, режиссёры, продюсеры, актёры … И хорош фильм тем, что из него для непосвящённых стало многое понятно, но и для тех, кто «в теме», тайна осталась. Тайна огромного актёрского таланта, выразившего себя полностью и выразившегося в том, что он стал презирать и Голливуд, и, как он сам говорил, профессию актёра, которая сделала его знаменитым, и, кажется, самого себя. Что же в фильме-биографии из того, о чём рассказали французские исследователи, показалось наиболее существенным, и о чём они умолчали?
Брандо – законный сын своего трагического времени и своей великой страны, которую он любил… не так, как Париж или острова Полинезии.
В том, что он родился в состоятельной семье выходца из Германии, ничего необыкновенного нет. Так же как и в том, что отец его не любил, никогда не хвалил, высмеивал, а мать, несостоявшаяся актриса, любила, но всё же сыну предпочитала алкоголь (ему приходилось её, голую, забирать домой из участка), но подобные воспоминания и детские комплексы эмоционально подкармливают очень многих артистов до старости.
В том, что он был одним из последователей Станиславского, о чём в фильме много говорится, тоже ничего необычного нет. Однако жаль, что не прозвучала фраза Брандо о его учителях: «Стелла Адлер учила по системе Станиславского и меня, и остальных. Возникла целая диаспора актёров, по стопам которых пошли во всём мире. Этот стиль сформирован русскими… Сегодня во всём мире многие копируют этот стиль. Смешно – они считают, что подражают американцам, а на самом деле подражают русскому – Станиславскому!» В США жадно впитывали опыт русской актёрской школы, боготворили Константина Сергеевича, Михаила Чехова и других. Учениками их учеников стали многие – от Мерлин Монро до Де Ниро и Аль Пачино, правда, они были после Брандо – именно он совершил революцию в голливудском «качестве правды»: тогдашние признанные звёзды Голливуда и даже корифеи британской сцены рядом с ним смотрелись фальшивыми – он не играл, а жил в роли. И был первым в Америке таким артистом – парадоксальным, непредсказуемым, шокирующим, – как сама жизнь. А она в США тогда была непростая. Великая депрессия, Вторая мировая война, холодная война, преследование инакомыслящих…
Молодой Брандо очень близко к сердцу принял (и это было его разочарованием на всю жизнь) предательство режиссёра, его открывшего. В 1952 году Элиа Казан (режиссёр фильмов «Трамвай «Желание», «Вива, Сапата!», «В порту», где Брандо триумфально дебютировал) не только признался «комиссии по антиамериканской деятельности» в том, что был членом коммунистической партии, но и выдал восьмерых своих коллег, чем разрушил их карьеру, сломал жизнь. То было переломное время для «фабрики грёз». Даже великий Чарльз Спенсер Чаплин вынужден был спешно покинуть США. Все сочувствующие коммунистам или России были вытравлены из «важнейшего из искусств» – никакой критики американского образа жизни, капитализма и устройства США с началом холодной войны не допускалось.
Жаль, что в фильме эта тема недостаточно раскрыта. «Мягкая, но неумолимая сила» привела к полному идеологическому подчинению кинематографа власти. Об этом у нас стали забывать: теперь в Голливуд стремятся, готовы изображать русских в американских киноагитках кровавыми дикарями, мечтая об «Оскаре», на что только не идут… И действительно смешно: ведь это в России, стране Станиславского, куда ещё недавно приезжали сотни режиссёров и педагогов за опытом, а у нас про его систему и этические принципы, как кажется, совсем забыли – снимают низкопробные фильмы и сериалы по «сделанным на коленке» сценариям, играют тяп-ляп, на репетиционном периоде экономят, «любят не искусство в себе», а себя и деньги. А вот наши «партнёры-антагонисты» тем временем научились относиться к профессии актёра в высшей степени серьёзно и сейчас делают для ТВ (теперь это важнейшее из искусств) сериалы, которые российским «мыльным продюсерам» и не снились.
Брандо, смолоду игравший борцов, бунтарей и отчаянных сумасбродов, блистательно взойдя на трон «короля кино», поначалу тратил свой авторитет на отстаивание интересов «поражённых в правах» граждан Америки – чернокожих и индейцев; даже отказался в знак протеста получать свой второй «Оскар», чем смертельно оскорбил весь бомонд Голливуда. Он натурально мучил во время съёмок режиссёров (даже самых лучших, тех, что его любили), буквально издевался над продюсерами, которые его ненавидели. И стал бы изгоем, но… то ли устал от политической борьбы, то ли осознал её бессмысленность, а также, возможно, посчитал, что в киноискусстве после «Крёстного отца» и «Танго в Париже» ему больше нечего сказать, а денег он заработал уже много, и уехал из страны на купленные им «острова наслаждений» возле Таити, и «воцарился» там, зажил по-королевски.
На Таити он позволял себе всё, как султан. «Ты царь, живи один», «себе лишь угождать», «полюби себя самого, вот начало романа, который продлится всю жизнь». Авторы фильма настаивали на том, что он был бисексуален (им лучше знать), однако, судя по таитянскому периоду, в котором он, наплевав на всё, удовлетворял все свои прихоти, Брандо любил только женщин. Много и сильно (количество его законных детей вместе с незаконнорождёнными не поддаётся исчислению). Причём предпочитал он азиаток и негритянок, называя белых женщин фальшивыми и неискренними. И ещё он любил выпить. И поесть. Последняя страсть стала болезненной. Стройный, спортивный красавец-полубог постепенно неприлично растолстел (140 кг при росте 177 см), а возвращался к своему призванию, только когда ему нужны были деньги.
Авторы фильма говорили о его баснословных гонорарах – и невольно подумалось о несправедливости мира и коварстве судьбы. Ну, о соблазнах шоу-бизнеса, о том, что делают сумасшедшие гонорары, на которые покупаются «лица нации» (актёры, музыканты, спортсмены, телезвёзды), с этими лицами, о том, что с человеком делает беспредельная свобода, отдельный долгий разговор. Кто из нас знает, как он изменится, когда на него свалится хотя бы сотая доля тех богатств, славы и власти, которыми обладал Брандо… В конце жизни «король кино» превратился в нечто до обидного несуразное, большое и бесформенное: и внешне, и внутренне. В фильме безжалостно демонстрировались известные документальные кадры оплывшего, постаревшего Брандо во время выступления в небольшом судебном зале. Судили его сына, который в алкогольном озверении убил возлюбленного своей сестры. Искренние слёзы и драматический талант Брандо в изображении отцовского горя не помогли спасти сына от тюрьмы – его признали виновным и осудили на 10 лет.
Трагедия: сын – алкоголик, убийца, дочь – наркоманка, самоубийца (через четыре года после смерти возлюбленного она покончила с собой), а в 2004 году в возрасте 80 лет умер и сам великий артист. От болезней, сопровождающих ожирение.
Впрочем, для Америки в этом тоже нет ничего необычного.
Узнав о его смерти, Аль Пачино произнёс: «Бог умер».
Но бог ли?
Жаль, что после демонстрации фильма не было его обсуждения. Очень было бы интересно, как о нём и о себе говорили бы наши великие артисты, искусствоведы и политики. Андрей Малахов, наверное, завершил бы эфир торжественно: «Ушёл величайший артист, в которого были влюблены все актрисы Голливуда, красавицы всех континентов мечтали принадлежать ему, перед его ногами лежал весь мир, его героям подражали все, в том числе наши удачливые предприниматели 90-х. И до сих пор подражают. Впрочем, глава мафии Дон Корлеоне умер всё-таки иначе. Под великую музыку гениального Нино Роты. Но жизнь не так красива, как кино. Даже самое правдивое».
Изображая Чапая
Изображая Чапая
ТелевЕдение / Телеведение / ТЕЛЕВОЙНА
Теги: Документальное кино , Сванидзе , Чапаев
Документальная лента Николая Сванидзе «Каппель – Чапаев» (из цикла «Обречённые. Наша Гражданская война», «Россия 1»), продемонстрировала, что телеисторик не стоит на месте. Изменилась и форма подачи исторического материала, и даже, кажется, отношение к трагическим событиям Гражданской войны. Нет, симпатии Николая Карловича по-прежнему на стороне социально близких – белых, однако той антипатии к красным, что была в «Исторических хрониках», уже нет. Возможно, это дань памяти его замечательным предкам Николаю Самсоновичу и Циле Исааковне, которые героически строили социализм в Абхазии, на Украине и в Москве. Была попытка объективно разобраться, почему же всё-таки победили красные. Учитывая, что царские офицеры служили и в Красной армии, и в Белой гвардии, а солдатами там и там были обыкновенные русские крестьяне – они в повествовании предстают непонятной, тёмной, жестокой силой. Правда, за красных воевали и представители «коммунистического Интернационала» – латыши, венгры, китайцы, а за белых – чехи, японцы и прочие интервенты, но решающей роли они не сыграли.
Про Василия Ивановича зрительская аудитория много и давно знает благодаря великому фильму братьев Васильевых и множеству документальных исследований, о Владимире Оскаровиче (почему-то он ни разу не был назван в фильме по имени-отчеству) Каппеле – гораздо меньше. Генерала-героя в исполнении Сергея Безрукова мы увидели в фильме про Колчака, а телеисследований его биографии было мало, хотя фигура эта достойна сериалов не менее, чем «правитель омский». Любопытно было узнать, что Каппель, как и многие оставшиеся без работы профессиональные военные, поначалу служил красным. Потом предал новых хозяев и подался к старым.
Подпортили фильм режиссёры Подгорный и Жуков, введя в ткань исторического исследования массовку якобы из тех времен, но с современными сытыми лицами, которые, позёвывая, внимали рассказчикам. Замечательный актёр Валерий Гаркалин помогал Николаю Карловичу вести беседу в образе историка и культуролога, что смотрелось несколько странно, так же, как попытки Сванидзе изображать чапаевцев. Это было похоже на то, как барин показывает своих туповатых дворовых. Данных, чтобы изображать и чёрную, и белую кость, у него нет, а желание кого-то сыграть есть. Смешение жанров, безвкусица, эклектика привели к утрате доверия к рассказчикам, телеисследование о пламенных революционерах и контрреволюционерах получило комический оттенок.
Сергей ИВАНИЦКИЙ
Вспоминая Шеремета
Вспоминая Шеремета
Общество / Общество / ПОСТФАКТУМ
В гостях у Павла Шеремета Мустафа Найем (24-й телеканал Украины)
Теги: Шеремет , Эхо Москвы , миф
На наших глазах создаётся новый миф
В России, на Украине соратники журналиста рассказали, каким был Павел Шеремет, – честным, смелым, талантливым.
На «Эхе Москвы» несколько дней кряду дрожал голос у ведущих и гостей, хотя патетическая нота этой радиостанции несвойственна. Во всяком случае, убийство Олеся Бузины или гибель «сепаратистов» под бомбами ВСУ пафосных интонаций не удостоились…
У П. Шеремета позиция была сходной. «Никто, конечно, не льёт слёз по поводу депутата Калашникова и Бузины, поскольку они наделали в своей жизни много всяких грехов», – заявлял Шеремет в эфире «Дождя». И витиевато описывал ситуацию на Украине, по сути, оправдывая убийц.
Однако в наших СМИ об этом практически не упоминают. В репортаже Первого канала звучат определения: «честный, прямой, бескомпромиссный», «Паша ради правды мог пойти до конца», «по государственным белорусским СМИ не было информации о похоронах», «зато на похоронах были журналисты из оппозиционных Александру Лукашенко СМИ и украинские телевизионщики»… В кадре – скорбящие Алёна Притула и Мустафа Найем, почётные русофобы Украины, главные борцы с «ватниками» и «колорадами».
Не особо сведущий россиянин, скорее всего, будет руководствоваться оценками В. Познера: «Он был честным и принципиальным человеком, журналистом, который считал важным быть объективным, правдивым, не прогибаться…»
Вот что совсем недавно писал «объективный» журналист Шеремет о командире карательного батальона «Азов» Андрее Белецком: «Он очень сильно прогрессирует в последние два года и растёт, но его радикальная и нацистская молодость всё ещё иногда даёт о себе знать. Но мы же с вами можем отличить ошибающегося ответственного патриота от жулика и конъюнктурщика…»
Подобную формулировку можно смело назвать высшим пилотажем пиара, эталонной манипуляцией общественным мнением. По этой части убитый в Киеве журналист был, несомненно, настоящим профи.
В марте 2014 года «ЛГ» писала о Шеремете, который тогда работал на российском канале ОТР и параллельно выступал в «Украинской правде» и на «Громадском ТВ»: «Понятно, какую услугу оказывает Павел Шеремет самим фактом сотрудничества с этими СМИ. Его суждения не только вписываются в общий контекст нынешней украинской пропаганды, но, что очень важно, обогащают её новыми красками – критика России из уст российского журналиста имеет особый вес…»
Шеремет стоял у истоков антипутинской кампании на Украине (которая до сих пор является ключевым элементом антироссийской пропаганды). Информировал о «немотивированной агрессии» Путина: «Близкие к российскому президенту люди рассказывают, что он словно закодирован…»
Поделиться книгой: