Помоги проекту - поделись книгой:
То был старый и опытный коммерсант, который внимательно и строго относился к своему делу. Он думал, что конкуренты лучше, чем он, устраивают свои дела, и однажды выразил свою мысль по этому поводу таким афоризмом:
– Я решительно против системы скидок, если это не дает мне выгоды!
The Standard Oil Company
Компания Стандард Ойл
Наша манера вести дела
Было бы более чем удивительно, если бы в большом деле, занимающем массу служащих, не оказалось бы таких, которые манерой ли вести дело, или вообще в связи со своим делом, не вызывали бы критики. Даже в сравнительно небольших делах, бывает порою невозможно удержать такого служащего обращением к его личным интересам или к интересам общества, которому он служит. Но считать поведение единичной личности – характерной для всех служащих или для всего общества – было бы крайне несправедливо.
Принято рассказывать, что своих компаньонов по нефтяному делу я держал и присоединил к себе путем принуждения. Ну, нет, я не был настолько близорук. Если бы я действительно придерживался подобной тактики, возможно ли было бы, спрошу я, создать предприятие, способное на долгую жизнь? Можно ли было бы таких людей ставить на ответственные, важные должности в предприятии и оставлять их там десятками лет? А далее спрошу – можно ли было бы из людей – жертв такого жестокого насилия – создать организацию, работавшую десятки лет в атмосфере дружественных отношений, как единый коллектив? Но эта мощная организация не только уцелела от распада, но и трудоспособность ее все возрастала по мере ее существования. Я уже 14 лет не состою в компании, а за последние 8–10 лет в конторе компании появлялся не больше одного раза.
Я был последний раз в правлении летом 1907 года. Я снова посетил помещение верхнего этажа дома компании, где служащие и начальники отделений, вот уже много лет, совместно завтракают. Затем я не раз имел случай беседовать со старыми соратниками и многими новичками, и немало был обрадован, убедившись, что былой корпоративный дух и прежняя гармония остались без изменения в среде служащих. Традиция совместного завтрака – сотни людей за одним столом в мирной беседе и общении – одна из характерных черт того, что я хочу доказать, как ни ничтожен, кажется, этот факт с первого взгляда. Стали бы люди так дружески собираться за одним столом каждый день, если бы были связаны только узами взаимного принуждения? Полагаю, что люди с цепями на шее не станут из года в год собираться вместе, как дружная, оживленная семья.
В течение многих лет развивалась Standard Oil Company шаг за шагом, и я убежден, что ей блестяще удалось исполнение задачи – снабжение всего мира нефтяными продуктами по ценам, понижавшимся по мере расширения предприятия. Она понемногу расширяла сферу своего влияния, расположившись сперва в больших центрах, затем перешла в меньшие города и, наконец, добралась и до мельчайших поселков. Она идет до самых дверей домов своих покупателей и доставляет керосин, как и куда угодно покупателю. Одной и той же системой руководится компания во всех уголках мира. Например, компания располагает 3000 цистерн, снабжающих города и даже мельчайшие деревеньки Европы американским керосином. Собственные склады и агенты компании доставляют его довольно однообразным способом в Японии, Китае, Индии и других мировых странах. Можно ли думать, что такая обширная торговля достигается чем-нибудь другим, кроме упорной работы?
Идея сбывать продукты прямо потребителям и необычайно быстрый рост дела не могли не вызвать известного рода противодействия, которое, по моему мнению, было неизбежно. Но и она, идея непосредственного торга производителя с потребителем, была использована вслед за нами и другими и в разнообразнейших областях промышленности, не вызывая, насколько помню, особо серьезной критики.
Это последнее обстоятельство очень важно и любопытно, так что мне не раз случалось задавать себе вопрос: та строгая критика, которой подверглись мы, не исходит ли из факта, что компания явилась одной из первых, если не первой, в ряду фирм, давших широчайшее подтверждение вопросу о непосредственных сношениях производителя и потребителя. Мы не вмешивались никогда в дела конкурентов, не пытались разорять их соперничеством в понижении цен или системой шпионажа. Мы просто поставили перед собой задачу поднять спрос на нашу продукцию, как и где только будет возможно. Попытаюсь объяснить, как мы этого добились.
Чтобы извлечь прибыль на затраченные средства, мы искали во всех странах самые большие рынки, – мы нуждались в массовом сбыте. Но для этого приходилось изобретать методы сбыта, которые во многом бы превосходили существующие приемы. Нам надо было продавать там, где шел до сих пор не один галлон, а три или четыре, и, чтобы добиться этого, нельзя было довольствоваться привычными способами. Мы никогда не препятствовали делу коммерсанта, заботившегося о расширении своего рынка. Но когда представлялась возможность нового дела, открыв неиспользованный рынок, который сулил нам значительное распространение нашего предприятия, мы ставили целью обратить все это в свою пользу. Таким образом мы открыли много новых дорог, по которым за нами пошли другие. В этих новых предприятиях волей-неволей приходилось нанимать новичков. В идеале, лучшим материалом для более значительных должностей в деле является выбор из младших сотрудников, уже испытанных прежней службой. Но рост нашего предприятия был так неожидан, что мы никоим образом сделать этого не могли. Никого, надеюсь, не удивит, если случалось, что некоторые из этих молодых служащих, порою из чрезмерного усердия, тратили много сил по пустякам. Но они тогда поступали, не принимая во внимание ясные и точные распоряжения компании. Насколько помню, такие случаи, по сравнению с числом дел, выполненных нами, были так малочисленны, что являлись скорее исключениями, как известно, лишь подтверждающими правило.
Много лет подряд, компания, неделю за неделей, доставляла в Америку более миллиона долларов золотом и, притом, исключительно за продукты американского производства. Я горжусь этим рекордом и уверен, что лучше разобравшись в делах, большинство американцев разделят со мной это чувство. Успех – развитие колоссальной экспортной торговли, устройство особых судов для экономного массового транспортирования керосина, отправка людей на завоевание мировых рынков, – стоил громадных денег, а громадного затраченного на это капитала было невозможно ни добыть, ни контролировать без наличности такой организации, как Standard Oil Company.
Чтобы составить себе ясное представление о прежнем положении дел, надо вспомнить, что нефтяное дело тогда считалось предприятием очень рискованным, как и многие другие горнопромышленные, о которых говорят теперь. Не могу не вспомнить, как старый приятель, испытанный друг, высокопочтенный Томас В. Эрмитедж, 40 лет бывший проповедником одной большой Нью-Йоркской церкви, предостерегал меня от глупого шага – расширения заводов и деловых предприятий. Он был убежден в громадном риске нашего дела, уверял, что или нашего запаса керосина не хватит, или спрос понизится и, таким образом, он и многие другие (мне порою начинает казаться, что все) пророчили нам банкротство.
Никто из нас и не мечтал, какого великолепного расцвета достигнет впоследствии наше дело. Мы только аккуратнейшим образом исполняли каждый свои обязанности, были осторожны, как только можно, пользовались всякой подвернувшейся выгодой и, прежде всего, старались укрепить почву для компании.
Как я уже говорил, было очень трудно находить капиталы и еще труднее заинтересовывать своим рискованным делом людей консервативных взглядов. Состоятельные люди почти всегда были нерешительны и осторожны, и когда нам все же удавалось привлечь человека, обладавшего значительным капиталом, это расценивалось как случай редкой удачи. Покупая наши паи, понемногу, случайно, они (капиталисты) смотрели на покупку, как на что-то вроде личного эксперимента, и нам бывало очень больно видеть, что они порою в самых лестных выражениях признательности на устах все-таки отказывались от дальнейших покупок.
Ввиду новизны и необычности нашего предприятия, нам порой приходилось самим покупать собственные паи, спасая их от позорного выбрасывания на рынок. Но, твердо веря в прочность предприятия, мы без страха шли на это. В предприятиях такого рода всегда найдутся люди, которые, из уверенности в их успешном конечном результате, способны рискнуть всем состоянием. Но стоит делу потерпеть фиаско – их назовут авантюристами в погоне за счастьем и, может быть, не без основания.
Шестьдесят тысяч человек служащих компании состоят при службе круглый год. Прошлый, например, год был годом неблагоприятным по коньюнктуре. Но Standard спокойно продолжала свое дело и открыла новые предприятия. Компания хорошо оплачивает труд служащих, также она заботится о них во время болезней и снабжает пенсионом состарившихся. У нее никогда не было значительных забастовок. Не знаю, возможно ли лучшее ведение дела, чем в компании, производительность работы которой из года в год не падает даже в самые неблагоприятные времена.
Остальное приходится учитывать при изучении нашего «Восьминога» («полипа» – любезное название, данное кем-то нашему обществу). Прежде всего, в нашем капитале вовсе нет «воды» (возможно, именно потому, что мы знали о том факте, что нефть и вода не смешиваются). Во все годы существования компании не было случая, чтобы ее должник ждал уплаты долга. Благодаря большим пожарам и убыткам, компания несла жестокий ущерб; но никогда еще ей не приходилось прибегать к залогу своей недвижимости или брать в долг. Ей не нужно было распространять листы подписки на паи с громкими именами для распродажи своих паев, и она имела всегда достаточно свободных капиталов для приобретения новых нефтеносных земель.
Всюду распространены рассказы, что компания уничтожает своих конкурентов. Но лишь люди, плохо осведомленные в ее делах, могут верить таким слухам. Она имеет, имела и всегда будет иметь сотни талантливых конкурентов. Компания только потому и добилась прочного положения, что сумела вести свои дела так хорошо, экономно и добросовестно. И еще одно слово о конкуренции: надо подумать, что не только в деле существуют сотни и тысячи талантливых конкурентов. А вне Америки конкуренция еще больше. Керосин компании постоянно борется с русским керосином, угрожающим захватить европейские рынки. Он конкурирует с бармским керосином, сильным противником его в Индии. Всюду приходится ему бороться с таможенными препятствиями, местными предубеждениями и дикими взглядами. В иных странах, например, в Китае, приходится сперва учить людей, как горит керосин, и для этого сначала приходиться продавать лампы. Чтобы доставить нашу продукцию в самые отдаленные уголки мира, мы упаковывали керосин, отправляя его на верблюдах, по почте, чуть ли не передавая из рук в руки. В своей торговле мы учитывали потребности разных рас. Каждый раз, добиваясь успеха, мы зарабатывали деньги для родины, а неуспех был убытком для нашей нации и ее работников. Правительство нашей страны оказывало нам колоссальную поддержку. В деле открытия новых торговых путей к далеким странам нам помогали наши посланники, министры и консулы.
Я считаю себя вправе заявить об этом во всеуслышание, потому что большинство этих планов получило свое развитие уже после того, как я (14 лет тому назад) удалился от дел.
Компания ни теперь, ни когда-нибудь раньше, не располагала каким-нибудь особым секретом успеха. Им она обязана не отдельной личности, а совместной работе всех ее талантливых сотрудников. Стоит нынешним руководителям дела опустить руки, или допустить выработку худшего продукта, или небрежность к клиентам – долго ли протянет предприятие? Вероятно, ровно столько, сколько проживет любое другое дело без должного к нему отношения. Читая отчеты общества, можно подумать, что влияние компании в нефтяном деле таких размеров, что ее директорам приходится собираться только для раздела дивиденда. Рад воспользоваться случаем выразить свою признательность людям компании за заботу на пользу не только компании, но и всей вообще экспортной торговли Америки: ведь более половины продуктов компании потребляются за пределами Америки. Если бы вместо теперешних директоров, дело вели бы люди, не столь его понимающие, я продал бы свои паи за любую цену. Для достижения успеха в любом деле надо выбирать его руководителями наиболее серьезных и умных, талантливых людей. Об основании Компании и ее первоначальных целях скажу после.
Современные синдикаты
Несомненно, у публики есть некоторое недоверие по отношению к синдикатам, и не без оснований: синдикат, как и всякий человек, может быть нравственный и безнравственный. Но нелепо подвергать все синдикаты осуждению из-за безнравственности некоторых. Синдикат имеет резко выраженные форму и характер – с этим, конечно, считаться необходимо, как и с тем, что теперь даже и очень мелкие предприятия часто объединяются в синдикаты, представляющие очень удобную форму соучастия.
Нельзя отрицать, что теперь чаще, чем когда-либо, образуются объединения капитала. Но это не должно смущать людей, даже очень пугливых, если бы эти синдикаты придерживались реальной политики, т. е. соблюдали бы интересы других. Время конкуренции личности прошло безвозвратно. Пожалуй, можно даже поспорить, не пора ли нам вернуться к ручному труду и избавиться от машинного оборудования. Здравый человеческий разум сумеет уловить суть этой мысли. Подумайте только, как возрастет число участников синдикатов, иначе сказать, как все больше и больше капитала поступит в предприятие. Очень важно внушать руководителям чувство большей ответственности и заставлять заинтересованных лиц основательно изучить вопрос, прежде чем прибегнуть к нападкам и критике.
Я не раз высказывал свое мнение о таких организациях и ни в чем его не изменил, и с легкостью повторю его и сейчас, тем более, что синдикаты снова обратили на себя внимание общества.
Существенные выгоды таких объединений заключаются в объединении как лиц, так и капиталов. Как известно, многое, недоступное одному, уже поддается силе двух и, допуская, что совместная работа, даже в наименьших размерах, более выгодна, нужно признать, что ограничение размеров каждого производства необходимо предоставить каждому производству в отдельности. Для небольшого дела хватит и двух компаньонов, но при развитии дела такой компании или, если дело вообще способно развиться, поневоле приходится привлекать больше людей и более значительные капиталы. Дело может, например, так развиться, что обыкновенной торговой компании не хватит и появится необходимость более крупной организации. В большинстве стран компания представляет собой достаточно совершенную форму для предприятий, не выходящих за пределы родной страны. Но наша форма правления – союз с его особыми, для каждого штата, законодательствами – вынуждает многие фирмы, ведущие дело с помощью общих групп агентов, объединяться в союзы в тех или других штатах, где им приходится вести дела. Вместо того, чтобы вести дела большим союзом, им приходится прибегать к услугам агентств разных союзов. Если же дело ведется и за границей, а американцы наших дней уже не довольствуются только своими местными рынками – практика (вернее, необходимость) требует учреждения в этих зарубежных странах своих союзов. Ведь в Европе к синдикатам так же много недоверия, как и в Америке. Эти союзы являются в некотором роде группами агентов того же дела и объединены теми выгодами, которые им приносит совместное владение.
Поздно спорить о выгоде или вреде таких промышленных союзов, которые стали необходимостью. Ведь при желании распространить свое дело по всей территории союза и, наконец, за границей возникновение синдиката из более, чем одного торгового союза является необходимостью.
Опасность одна: что право, даваемое синдикатам, будет обращено во зло, что могут образовываться такие синдикаты, которые, не ведя дела, будут спекулировать акциями и тем самым вызывать временное повышение, а не понижение стоимости продукции. Это злоупотребление возможно в любом торговом союзе, независимо от его размера. Но ставить из-за этого под сомнение необходимость существования синдикатов, значит говорить, что из-за риска взрыва в паровой машине, нам стоит и вовсе отказаться от них. Ведь без пара не обойтись, ведь пар все же поддается укрощению; так и синдикаты, они необходимы, и количество злоупотреблений может быть сведено до минимума. В противном случае, законодателям придется признать свою полную несостоятельность в обращении с важнейшим инструментом современной промышленности.
В заседаниях «Промышленной Комиссии» в 1899 г., я говорил, какого рода закон я бы предложил относительно промышленных союзов. Во-первых, общий для всех штатов закон, облегчающий образование и, если возможно, контроль синдикатов, во-вторых, особый закон для отдельного штата, по возможности, постоянный, который содействовал бы притоку капиталов и работе отдельных лиц в целях расширения коммерции, разумеется, под наблюдением штата, и притом так, чтобы, не мешая развитию промышленности, сделать мошеннические комбинации с публикой невозможными. И даже сейчас, спустя десять лет с 1899 года, я придерживаюсь точно того же взгляда.
Горизонты будущего
Мне совсем не кажется, что такие меры могут неблагоприятно отразиться на благосостоянии отдельных личностей. Великая экономическая эпоха, в которую мы теперь вступаем, несомненно откроет новому поколению целый ряд блестящих возможностей. Часто приходится слышать, как молодежь уверяет, что у них нет таких возможностей, которые находили их отцы и деды! Как мало молодежь знает о тех невзгодах, которые переносили мы! В дни моей молодости у нас была масса дела и полное отсутствие инструмента для работы! Мы должны были добиваться своего новыми дорогами, будучи совершенно неподготовленными к такой борьбе. Невыносимых трудов стоило найти капитал, а кредит получался в ходе таинственной, секретной сделки. Теперь мы обладаем целой системой коммерческого ведения дел, коммерческой оценки, тогда же все это было азартной игрой, а мы были ее жертвами, испытавшими на себе все последствия этого азарта.
Сравним былое время с настоящим! Наш комфорт и возможность работы возросли в тысячу раз. Источники богатства нашей страны теперь только открываются и едва тронуты. Наши собственные рынки громадны, и мы только начинаем думать о зарубежных, где можно вести торговлю, о рынках народов, на долгие годы отставших от нашего развития. На востоке только начала пробуждаться от многовекового сна четвертая часть населения мира. Новое поколение получает наследство, в сравнении с которым жизнь отцов покажется жизнью нищих. Я по натуре оптимист, но когда приходится говорить о будущих мирных завоеваниях своего народа, я не могу выразить должного энтузиазма по этому поводу.
Еще многое необходимо сделать для извлечения наибольшей выгоды из всех этих выгодных возможностей. Среди будущих задач одной из важнейших является установление по всему миру нашей славы.
Я надеюсь, что наши громадные предприятия разовьются в такой мере, что иностранные капиталисты смогут, наконец, признать выгодность инвестирования своих средств в американские акции. Американцам останется только заботиться, чтобы наши зарубежные друзья, рискнувшие пойти на это, встретили доброе и честное отношение, чтобы им не пришлось раскаиваться в покупке наших бумаг.
Я имею право так говорить, будучи акционером чрезвычайно многих обществ, да еще к тому же не контролирующим их действия (за исключением одного небольшого, с невысокими дивидендами), и, стало быть, как и все, зависящий от честности и разумности руководства этих предприятий. Но я твердо уверен, что все они ведутся, основываясь на выше описанных мною принципах.
Деловой человек в Америке
Все чаще и чаще раздаются жалобы пессимистов на растущую в американском обществе жадность. Исходя из их слов, получается, что мы, американцы, народ скупцов. Было бы нелепо в этом мнении основываться исключительно на газетных сообщениях, так как задачей газет в общем смысле являются рассказы о разных ненормальностях и странностях. Ведь газетам нечего говорить, что вот такой-то, как обычно, пошел и взялся за свою работу, они подымают свой голос только тогда, когда с таким-то случится что-нибудь из ряда вон выходящее. Но из того, что он случайно попал на первый план жизненной сцены, нельзя делать вывод, что такие явления в порядке его обыкновенной, повседневной жизни. Несомненно, журналисты – особенно эмоциональные люди и работают не только из-за денег, зачастую их захватывает сама работа. Вкус к этой работе несомненно имеет более высокие мотивы, чем простое накопление средств.
Сознаюсь, мне несимпатична точка зрения, – судить обо всем с точки зрения денег. Если бы все было именно так, мы были бы, как я уже говорил, нацией скупцов, а не нацией потребителей. Я готов оспорить точку зрения и о том, что будто мы народ настолько недалекий, что способны завидовать успехам других. Нет, мы просто необычайно честолюбивы, и успех одного лица в какой-нибудь области только поднимает соревнование в других. Но этот успех ничем не отравлен, и это просто глупо подозревать в нас такую узость мышления.
Читая прогнозы газет о финансовых делах (они на это падки), нам нужно запастись здоровой долей юмора, которым обладал один мой сосед ирландец. Он выстроил прямо перед моими окнами необычайно уродливый дом, нелепость сочетания красок и форм которого резало глаз. Мой вкус в архитектуре так отличался от вкуса моего ирландского друга, что я постарался закрыть от себя вид на это чудное создание творчества, посадив несколько больших деревьев на углу своего владения. Это заметил другой наш сосед и спросил ирландца, зачем Рокфеллер посадил столько деревьев, закрывая один дом от другого. Тогда ирландец со всей бойкостью родного остроумия ответил: «Да из чистой зависти, – он просто не выносит вида моего благосостояния!»
В дни моей молодости люди вели себя так же, как и теперь. Стоило предпринять что-нибудь в целях общего улучшения коммерции, каждый коммерсант находил совсем особые основания, что его дело исключительное, резко отличающееся от дел других. На каждую нелепость, совершенную или только предстоящую свершиться, на каждый, ложный в коммерческом отношении, шаг, находилось оправдание, что иначе поступить было невозможно. Он оказывался единственным вынужденным продавать ниже «своей» цены из-за махинаций конкурентов, поскольку его положение резко отличалось от положения других. Трудно было убеждать таких особ, что удобного случая, ведущего к колоссальному успеху, можно ждать вплоть до второго пришествия.
Вместе с тем существует и такой тип людей, которые никогда не давали отчета в своих делах. Многие люди, несмотря на свой ум, не могли понять по книгам, от какой операции они нажили, от какой понесли убыток. Убедить такого конкурента бывало порой совершенно невозможной задачей. Здоровый рассудок был им чужд. Некоторым даже противно взглянуть в книги, раз дела идут неважно, им страшно взглянуть правде в лицо. Но руководители Standard Oil Company с самого дня возникновения компании вели свои книги в полном порядке. Мы знали всегда, где теряли, на чем наживали, и точно вели расчет доходов. Но главное, никогда не занимались самообманом.
Мои идеи о деловой практике несомненно устарели. Тем не менее ее принципы не устаревают, и я порою готов думать, что многие из наших деловых людей в Америке, несмотря на всю свою хваткость, рассудительность и энергию, следуют не совсем верным принципам деловой практики. Я уже и не говорю о необходимости вполне честного и серьезного отношения к своему делу. Но многие убедили себя, что можно обойти истину, просто не думая о ней. Закона природы не обойти, и чем раньше будешь знать правду, тем лучше.
Часто говорят о заработной плате, почему, например, на железных дорогах необходимо поддерживать оклад на довольно значительной высоте. Всякий рабочий стоит своего заработка, но не более того, и его труд должен соответствовать заработной плате. Если ее понизить, он не будет получать должного вознаграждения за свой труд и станет, наконец, нищим, – все его существование зависит от оклада. Нельзя поддерживать на искусственной высоте экономические условия, или изменять экономические законы. При такой попытке неуспех обеспечен. Пусть это кажется устарелым, давно известным и понятным. Но странно, что многие не замечают этой истины, какой бы очевидной она бы не казалась. И этого не избежать: деловой человек должен уметь подстраиваться к разного рода изменениям месяц от месяца, год от года, как к естественным условиям. Порой я чувствую, что мы, американцы, начинаем думать, что можно найти короткий путь к успеху, и порой нам кажется, что кто-нибудь его открыл. Но единственный путь к успеху – это знакомство с фактами и дальнейший труд на основе этих знаний.
Многие богачи не удаляются от дел даже тогда, когда они вполне могут это сделать. Они или не хотят быть праздными, или, справедливо гордясь своим трудом, желают провести в жизнь планы, к которым питают доверие, или, наконец, что еще важнее, чувствуют в себе задачу развить и поставить на ноги целое дело для своих сотрудников и соратников. Последний тип – великие зодчие нашей родины. Стоит только подумать, что стало бы с развитием любого производства, если бы наши крупные промышленники, заработав на черный день приличное состояние, сложили бы руки. Я уважаю причины устранения от дела. Но когда человеку повезло, он тем самым принимает на себя соответствующую ответственность, а учреждения наши, целью которых является взаимопомощь, нуждаются в разумных руководителях в той же мере, что и в деньгах.
Многие из таких дельцов настолько заняты своими делами, что у них едва остается времени подумать о чем-то другом. Заинтересовавшись каким-либо делом, выходящим за пределы их собственных дел, и решив собрать на него деньги, они всегда начинают, как бы смущаясь своей решимости, с извинения.
«Я не нищий», – приходилось не раз слышать мне от таких особ. На это я, разумеется, мог бы только ответить: «Жаль, что вы смотрите на это под таким углом».
Всю свою жизнь я был просителем, и опыт этого рода деятельности был настолько интересен и для меня важен, что я собираюсь посвятить ему позже особую главу.
Деловой опыт и принципы
Деловой опыт и принципы
Мое участие в железных рудниках и в торговле железом было делом случая, бороться с которым я был абсолютно не в силах, не имея сперва никаких намерений кроме старых, которые состояли в том, чтобы наваливать на себя обузу новых забот и ответственности. Но меня принудило к тому неудачное инвестирование в северо-западных штатах.
Это предприятие заключало целый ряд разнообразных отраслей промышленности: рудники, сталелитейные заводы, бумажные и гвоздарные фабрики, железные дороги, лесные склады, плавильни и прочее, чего уж не припомню. Количество моих акций в каждом из этих предприятий в отдельности было невелико, и я никоим образом не имел влияния на дела и на производство. Не все предприятия были доходны. Но перед большой паникой 1893 года акции годами несоразмерно поднялись, и многим лицам, считавшим себя богачами, при столкновении с этой жестокой паникой пришлось признаться, что дела обстоят не совсем так, как они их себе представляли.
Большинства из этих предприятий я даже не видал, положившись на сведения других, опытных в таких делах, людей. Никогда у меня и не было в правилах полагаться на свои личные знания в оценке таких предприятий. Я всегда обращался к людям, знающим это дело лучше меня и способным его оценить.
Я уже тогда часто подумывал о том, чтобы удалиться от дел, и лишь паника была виновницей отсрочки отдыха, к которому я так стремился.
Тут я, к счастью, познакомился с Фредериком Т. Гэтсом, участником «Американского Баптистского Общества Воспитания», – дело, заставлявшее его проездить Соединенные Штаты по всем направлениям.
Мне пришла мысль, может ли мне помочь Гэтс, человек с здоровыми мозгами, хотя и без специальных технических познаний в отношении фабрик и железного дела, может ли он доставить мне из первых рук сведения о доходности этих предприятий. Он поехал на юг, я предложил ему изучить железоплавильный завод, в котором я был участником, и который лежал на его пути.
Отчет, доставленный им, мог бы послужить образцом того, как нужно составлять такие отчеты, хотя он подтверждал все факты, большей частью для меня неприятные. Позже он снова поехал на запад, и я снова дал ему адреса и названия предприятий, в которых хоть и мало, но все же был заинтересован. Я был уверен, что эти особые предприятия развивались медленно, но верно, и представьте себе мой ужас, когда из его ясного, определенного отчета я узнал, что и в этом случае лишь вопросом времени является, когда предприятие, в свое время описанное мне, как золотое дно, развалится, если дела этого предприятия будут идти, как и раньше.
Я переговорил с Гэтсом, предложил ему занять у меня место, с целью оказать мне помощь в распутывании этих дел, предложил ему стать как я, деловым человеком, условившись, что это никоим образом не повредит исполнению его собственных важных планов, в основе которых стояли филантропические цели.
Тут же отмечу, что Гэтс обладал редкими качествами коммерсанта, к тому же очень развитыми и которыми он умело пользовался, способностями, получавшими особую ценность от его пылкого желания принести человечеству пользу путем громадных и широких дел благотворительности, которые бы приносили пользу многие годы. Он состоит председателем «Всеобщего Союза Воспитания» и одновременно работает во многих других обществах, а до этого много лет подряд был нашим деятельным сотрудником во многих начинаниях, задуманных и снабженных средствами, полный надежд, что эти планы и начинания являются чем-то большим, чем единичный акт доброй воли.
Гэтс был много лет подряд связан с моими личными делами. Он прожил со мною бок о бок не один черный год, снимая с моих плеч немало забот и огорчений, оставляя мне немало часов на отдых, на игру в гольф, на обдумывание дальнейших предприятий, на пересаживание деревьев, и на другие подобные занятия. Его старания об учреждении нашей «Палаты Воспитания», его детальные сообщения о тех областях, в какие надо бы направить исследования медицины, и многие другие старания уже увенчаны блестящим успехом. За последние десять-двенадцать лет, с ним эту ответственность разделил и мой сын, а недавно к ним обоим присоединился Стар Дж. Мэрфи. Но Гэтс, как было сказано, нес долгие годы эти обязанности один, и вполне заслужил то уважение, с которым мы к нему относимся.
Но вернемся к истории моего сомнительно инвестированного капитала. Гэтс по одиночке изучил каждое дело, и делал все, что только мог. Одним из непоколебимых наших принципов всегда было по возможности не допускать до банкротства дело, в котором мы были заинтересованы, так как вмешательство суда, во многих отношениях убыточно и влечет за собою часто еще большие убытки понижением ценности предприятия. Наши стремления всегда были направлены к тому, чтобы следить за делом, его оберегать, снабжать средствами, раз оно в них нуждается, улучшать производство, как возможно, понижать цену на продукцию, и пользоваться удачными случайностями, вызванными течением времени и нашим терпением, которые могли превратить убыточное предприятие в доходное, способное встать на ноги. Так мы и изучали самым тщательным образом положение этих наших несчастных предприятий, сильно опустившихся за 1893 и 1894 годы – годы упомянутой выше паники, годами держали их управление в своих руках, порой покупали паи некоторых из них, порою сбывали свои собственные паи. И таким образом, почти все они спаслись от убытков, позора банкротства и вмешательства суда.
Но прежде чем добиться полного восстановления этих дел, мы запаслись громадным запасом опыта, как избегать деловых неудач.
Единственным извинением, в моем длинном отступлении, послужит мне желание доказать дельцам, что, даже если дело находится по-видимому в очень скверном положении, для него все-таки можно очень многое сделать путем внимательного, терпеливого и осторожного к нему отношения. Нужно два средства: немного капитала (или вложить самому, или найти у других) и строгое выполнение здравых, естественных деловых принципов.
Среди вышеназванных средств было лишь немного паев в разных рудниках и акции и ипотеки на железнодорожную линию, построенную с целью подвоза руды из шахт в разные гавани. Мы очень рассчитывали на рудники, а дорога им была необходима для экспортирования добычи в наибольших размерах. Мы уже начали постройки линии, но во время паники 1893 поневоле постройку приостановили, как и другие предприятия, в связи с нашими рудниками. Несмотря на то, что у нас было небольшое количество паев в руках, казалось, что кое-кто рассчитывал, что мы удержим предприятие в своих руках во время застоя. В эту пору, чтобы добыть денег, мне приходилось давать личное поручительство. Наконец, мы поняли, что придется вложить в дело много наличного капитала, за который, при панике рынка, нам самим приходилось дорого платить. Деньги добыли и курьерским поездом отослали на запад, чтобы уплатить рабочим и спасти их от голодной смерти. Когда эта паника прекратилась и деловые отношения пришли в норму, мы могли, наконец, окинуть одним взглядом наши предприятия. Много миллионов мы туда вложили, но ни у кого не было доверия, никто не хотел брать наших акций. Наоборот, казалось, каждый владелец спешит с ними распрощаться. Нам предлагали акции прямо ужасающими количествами. Без особого преувеличения скажу, что чуть не весь основной капитал предприятия в акциях вернулся к нам, без всякого с нашей стороны на то желания – скорее наоборот – и мы были принуждены платить за них наличными деньгами.
Таким образом, в конце концов, мы стали обладателями многих железных рудников. Из некоторых руду можно было доставлять на паровых буксирах за несколько центов тонну; но, в общем, мы поняли, что стоим лицом к лицу с недостаточным и несоразмерным способом транспортирования.
Положение дел было таковым, что для спасения нашего капитала, убитого в это дело, необходимо было ставить как можно больше руды на продажу, и что отступать поздно, что надо приниматься как можно деятельнее за дело, возобновив его в возможно большой производительности.
Затратив уже такие суммы, мы должны были скупить все остальное предложенное нам пространство земли, казавшееся рудоносным. Железная дорога и суда были лишь средством для достижения конечного результата, а рудоносная земля была для нас лишь придатком, не возбуждавшим в нас особых надежд, так как мы и не рассчитывали на особо высокую добычу руды.
Впоследствии я всегда удивлялся, почему крупные производители железа и стали считали эти копи малоценными. Ведь землю, содержавшую целый ряд наших лучших рудников, пока мы не заинтересовались этим делом, можно было купить за пустяки. Пустившись на этот риск, мы решили снабжать всех потребителей руды своими продуктами, устроив выработку шахт и транспортирование руды по самым последним и наиболее продуктивным методам. Прибыль росла и вместе с ее ростом мы скупали и остальную рудоносную землю.
Гэтс стал председателем разных обществ, владевших рудниками и железными дорогами, доставлявшими руду в морские гавани. Он приложил всю свою энергию к изучению мер предотвращения несчастных случаев и целесообразного транспортирования. Но таланты его проявились не только в этом, он скоро стал мастерски разбираться и в других отраслях дела, справляясь с ним единолично и, лишь в редких случаях, когда это считал необходимым, спрашивая у меня совета. Я вспоминаю при этом о целом ряде интересных случаев в связи с выработкой этих планов.
Постройка судов
После решения вопроса о железных дорогах скоро оказалось, что нужны суда для транспортирования железа вниз по озерам. У нас не было ни малейшего представления о таких судах для перевозки руды, и вот мы, по обыкновению, обратились к лицу, по нашему мнению, располагавшему наибольшими знаниями в этом вопросе. Мы были лично знакомы с этим заводчиком. Он сам, за свой счет, в больших размерах занимался транспортом руды на воде, и нам было ясно, что, намереваясь заняться тем же, мы станем ему конкурентами.
Гэтс вступил с ним в переговоры однажды вечером, незадолго до обеда, привез его ко мне в Нью-Йорк. Тот заявил, что может остаться всего на несколько минут, я ответил, что мы управимся за десять минут. Так и вышло. Это был единственный, насколько я помню, раз, чтобы я лично вел с кем-нибудь беседу о рудном деле. Все остальные, как я уже сказал выше, вел Гэтс, которому, казалось, особенно нравился этот вид коммерческой деятельности. И в этом отношении у нас в деле он пользовался особыми привилегиями.
Мы сообщили заводчику, что намереваемся вывозить руду с мест у Верхнего озера дальше и что охотно поручили бы ему руководство их постройкой, чтобы они были построены по последним, наиболее выгодным моделям. Наша единственная надежда на успех дела заключается в том, чтобы иметь суда, выдающиеся по своим качествам. В год, о котором идет речь, крупнейшие суда вмещали 5000 тонн, а в 1900 году, когда мы дело продавали, у нас были корабли по 7000, 8000, а теперь и по 10 000 тонн каждое судно.
Тогда он, как мы и ожидали, возразил, что в его расчеты совсем не входит давать нам подобные советы, когда он сам работает в этой отрасли. Мы объяснили ему, что, вложив в дело огромные средства, нам необходимо, в защиту своих интересов, взять транспортирование в свои руки. Мы решили сами добывать руду, грузить на суда и доставлять на рынок и добавили, что обратились к нему, зная, что для наших целей он может создать наилучшие суда. Вот почему мы хотим передать ему постройку или хотя бы наблюдение за постройкой наших судов. Несмотря на то, что он является одним из серьезнейших конкурентов, мы искренно желаем соединиться с ним, зная его честный и прямой характер.
Как мы располагали к себе конкурента
Наш друг пытался возражать всеми способами, но мы старались его убедить, что никоим образом не изменим наше решение относительно собственного транспорта, но мы готовы платить ему наивысшие коммиссионные за его труд. Ведь надо же кому-нибудь вести это дело для нас, а он, как и любой другой, так же хорошо может положить эту прибыль в свой карман. Этот способ доказательства, казалось, наконец подействовал на него, и мы тотчас же заключили контракт, но его детали были позже выработаны нами к общему удовлетворению. Этот конкурент был Самуель Мэзер, из Кливленда. Он пробыл всего несколько минут у меня в доме, и за это время я успел ему дать заказов на суда на три миллиона долларов. Это была моя единственная личная встреча с Мэзером. Он был чрезвычайно честен в своих делах с нами, и мы ему слепо доверяли, несмотря на то, что он наш конкурент. Но мы и не имели ни разу случая раскаяться в оказанном ему доверии.
В то время существовало 9–10 компаний по постройке судов, державших верфи в разных пунктах побережья больших озер. Каждая компания работала независимо от другой, и таким образом, все они составляли друг другу высокую конкуренцию. Пора для них была тогда очень неблагоприятная, дело их не оправилось еще от паники 1893 года. Они не могли поддерживать производство в полном объеме. Дело шло к зиме, и многие из их служащих видели перед собой неутешительную зиму. Все это мы приняли в соображение, при расчете, сколько нам нужно судов, и решили строить их, как можно больше, чтобы все безработные окружности больших озер нашли себе работу. В этом смысле мы настроили Мэзера, чтобы он письменно запросил каждую судостроительную фирму в отдельности, чтобы она ответила точно, какое количество судов она может построить до весны и поставить их к началу сезона в употребление. Ему ответили, что одна фирма может поставить одно, другая два, а всего мы можем рассчитывать на двенадцать судов. Мы попросили его дать заказ на двенадцать судов, все из стали и со всеми современными усовершенствованиями техники. Одни должны были быть пароходами, другие – баржами, буксирными судами, но постройка всех должна была быть однообразной, близкой к типу судов, тогда признававшихся лучшими для транспортирования руды.
Мэзер при таком заказе, конечно, рисковал возможностью встретиться с необычайно высокими ценами. Это и случилось бы, вероятно, если бы он сразу заявил, что ему надо двенадцать судов и что верфи в своих предложениях должны соответствовать этому плану. Как ему удалось устроить получение приемлемых предложений, я узнал уже значительно позже, и, хотя эта история общеизвестна в приозерных округах, – для многих она будет новостью. Мэзер сохранил про себя секрет, сколько ему нужно построить судов. Он разослал каждой фирме, по одиночке, свои планы и примечания, каждый запрос, дубликат другого, и затребовал сметы на одно или два судна в соответствии с возможностями фирмы. Все, конечно, решили, что дело идет о постройке одного или двух судов и, разумеется, загорелись желанием получить заказ на два или хотя бы на одно судно.
В день заключения предварительных условий все конкуренты, по приглашению Мэзера, прибыли в Кливленд. Их по одиночке приглашали в его частную контору для некоторых, якобы, переговоров о частностях заказа. В определенный час все сметы были поданы. Интерес у конкурентов был велик: кто же все-таки тот счастливец, кто схватил заказ. Поведение Мэзера давало каждому основание думать, что он-то и есть счастливец, но при встрече конкурентов в общем зале отеля, уверенность сильно падала, и иные вероятно ощущали, как их сердце болезненно сжимается.
Наконец, мучительная пора ожидания ответа прошла, и, почти одновременно, все конкуренты получили извещение, что заказ в желаемом размере отдан ему. Все они, полные одной и той же мысли, бросились в отель, обычное место их остановки, горя желанием показать письмо и пожалеть неудачных конкурентов. И что же они узнают? У каждого в руках заказ, восходящий до крайней степени его производительности, и каждый, в сущности, боролся сам против себя. После улегшегося волнения, трудно описать смех, с которым конкуренты показывали друг другу заказы и посматривали друг на друга! Но в конце концов все остались довольны. Здесь отмечу лишь бегло, что в конце концов все эти господа объединились в большую компанию, добившуюся очень больших успехов, и впоследствии, заказывая ей суда, мы платили цену, установленную судостроителями.
Как мы назначили человека, первый раз в жизни вышедшего в море, директором судоходных сообщений
Заказывая суда, в начале горнопромышленной карьеры, мы были совершенными новичками. Нам было необходимо устроиться так, чтобы транспорт по воде пошел бы в ход, и мы снова обратились к Мэзеру, надеясь, что он и эту заботу снимет с наших плеч. Но к несчастию, он был так занят своими делами, что прямо заявил, что не может ничем помочь нам в исполнении наших планов. Наконец, день спустя, я спрашиваю Гэтса:
– Как нам найти человека, кому бы можно было доверить заведывание крупными судами, которые мы строим? Не знаете ли вы фирмы, опытной в этом деле?
– Нет, – возразил Гэтс, – сейчас такой фирмы не припомню. Но почему просто не взять это в свои руки?
– Вы что-нибудь в этом понимаете? – спросил я.
– Нет, – сознался Гэтс, – но я знаю человека, которому, уверен, можно доверить управление кораблями, хотя и опасаюсь, что стоит мне его назвать, вы не сочтете его к тому годным. Но зато он отличается всеми нужными качествами. Правда, он кажется, ни разу в жизни на корабле не был. Он не отличит носа от кормы и примет якорь за нечто вроде зонтика. Но мозги у него на должном месте, он честен, предприимчив, находчив и экономен. Он располагает способностью быстро овладевать предметом, даже если это предмет трудный и ему совершенно незнакомый. У нас еще два месяца до срока изготовления судов, и поставь мы его немедленно к делу, он приготовится ко времени изготовления судов руководить ими.
– Хорошо, заключил я, мы ему поручаем это дело.
Господин этот оказался Л. М. Боуэрсом; прибыл он из графства Брум, штата Нью-Йорк. Он стал разъезжать по верфям, где строились наши суда, и изучать технику дела до подробностей. Скоро он был в состоянии давать дельные советы, относительно конструирования судов, которое одобрялись и выполнялись инженерами. По изготовлении судов, он с момента спуска на воду принял начальство над ними и командовал ими, в общем, дюжиной, с уменьем и талантом, которые поражали даже заправских моряков. Он даже изобрел якорь, нашедший применение в нашем флоте и, впоследствии, заимствованный также другими судами, а ныне, как я слышал, принятый и во всем флоте Соединенных Штатов. Он занимал эту должность, пока мы не расстались с горным делом. Затем мы стали давать ему ответственные поручения, уже отказавшись от транспортирования руды по воде, и он всегда исполнял их успешно. Недавно нездоровье одного из членов его семьи заставило его переселиться навсегда в Колорадо.
И теперь он там дельный вице-председатель «Колорадской компании жидкого топлива и железного производства» (Colorado Fuel and Iron Company).
Громадные суда и железнодорожные линии очень облегчили наш труд. Организация с самого начала была великолепна. Мы одновременно и ставили предприятие на прочный фундамент, и все расширяли, пока наш мирный флот не достиг, наконец, числа шестидесяти пяти стальных колоссов. Это предприятие, как и многие другие важные дела, в которых я принимал участие, требовало от меня лично чрезвычайно мало внимания, и которые были в состоянии взять на себя в полном размере ответственность за руководство делом. Радуюсь возможности сказать с особым чувством удовольствия, что никогда доверие, чистосердечно оказанное мною моим сотрудникам – соратникам, не было злоупотреблено.
Как мы продали дело Стальному Тресту
Работа беспрерывно и упорно продолжалась вплоть до образования «United States Steel Corporation». Тут к нам явился представитель последней, пожелавшей скупить наши земли, руду и флот судов. Наше дело давало доход, и не было никаких оснований его продавать. Но основатель нового предприятия придерживался мнения, что наши шахты, железнодорожные линии и суда составляют неотъемлемую часть его планов, и мы сообщили ему, что охотно будем ему содействовать в осуществлении его планов. Это общество, насколько помню, в то время уже заключило договор с Карнеджи о приобретении разных его владений. После кратких переговоров, он предложил нам цену, мы на нее согласились, и все наше дело: заводы, шахты, суда, железные дороги и т. д., – перешло в собственность «United States Steel Corporation». Цена, предложенная нам, была, по нашему мнению, невысока, в особенности, если принять в расчет настоящую и будущую стоимость дела.
Эта продажа оказалась для стальной компании делом очень выгодным, а мы, получив в уплату, большей частью, ее же паи, получили возможность быть участниками в их прибыли. Таким образом, после семилетней возни с ними, я окончательно развязался с шахтами, транспортированием и торговлей рудою.
Надо всегда следовать законам торговли
Перебирая в памяти события, так или иначе связанные с этой попыткой в горном деле, – предприятии, родившемся на почве завязнувших капиталов, деле, чтобы не сказать резче, обещавшем, казалось, не особенно радужное будущее, я невольно возвращаюсь к принципу, о котором уже не раз вспоминал на этих страницах. Если бы я сумел убедить в справедливости его ту молодежь коммерсантов, которым попадутся в руки мои воспоминания и которые преодолеют скуку добраться до этого места, мне это доставило бы громадное удовольствие, а им пользу.
Самым существенным, самым основным элементом для достижения успеха, является обязательное следование строго установившимся законам честного торгового обращения. Оставайтесь верными широким, внушающим доверие путям и старательно следите, можно ли по ним пройти прямо. Ни на минуту не увлекайтесь временной или быстро растущей прибылью. Не тратьте времени на пустяки, они ведут лишь к мелким победам, в жизни не бывает вечного триумфа. Прежде чем пуститься в предприятие, убедитесь, выдержите ли вы до победоносного результата. Глядите всегда вперед.
Прямо удивительно, сколько разумных дельцов хватается за громадные предприятия, даже не поняв условий, при которых они делают рискованную ставку.
Изучайте основательно все, относящееся к вашим делам, укрепляйте свою позицию так, чтобы быть в состоянии перенести неудачи – вам придется же когда-нибудь считаться и с ними. Следите за собой, не фантазируете ли вы лишнего о положении дел. Начинающие дело просто с намерением разбогатеть никогда ничего не добьются. Надо проявлять честолюбие несколько иного, высшего порядка. Тайны успеха в делах не существует. Самые большие промышленные фирмы не раз давали нам яркие доказательства того, что не может быть и речи о длительном успехе, если отсутствует честный образ действий, единственно внушающий доверие к дельцу. Вот это доверие и есть капитал, который ценится везде и каждым и к приобретению которого надо стремиться. Разумным, точным и старательным выполнением обыденного труда, ведением дела строго в границах законов торговли, о которых я так часто говорю, с головой всегда светлой, вы скоро добьетесь успеха и, может быть, простите мне устарелую мораль.
Мне кажется лишним предостерегать юного читателя от увлечения мелким успехом, а с другой стороны особенно важным напомнить ему о необходимости мужества при неудачах.
Опыт, вынесенный из времени паники
В 90-х годах мне хотелось удалиться от дел. Я начал работать с такого юного возраста, что полагал, что имею право на отдых, – право, с наступлением полстолетия жизни, освободиться от вечно гнетущих забот деловой жизни и отдаться целому ряду других интересов, чем наживанию денег, интересов, всегда отнимавших у меня часть времени с самого начала моей деловой жизни.
Поделиться книгой: