Помоги проекту - поделись книгой:
Гэнди поверил мне на слово, доверяя тому, что наше молодое дело имеет в основании строго коммерческие принципы и солидное положение. При этом, мне вспоминается пример, как зачастую бывает трудно придерживаться однажды принятых коммерческих принципов. Так, однажды при самом начале нашего дела, один из лучших наших клиентов, т. е. поручавший нам наибольшее количество транспортов, запросил у нас разрешения забирать авансы под текущие грузы, т. е. прежде, чем груз или даже просто накладная на нее будет у нас в руках. Разумеется, было очень важно сохранить расположение клиента, но я, как руководитель финансов стороны нашего предприятия, несмотря на опасение потерять хорошего клиента, признал это желание неисполнимым.
Положение стало очень критическим, компаньон осыпал меня упреками в узости взглядов за мое энергичное противодействие этому проекту, и вот я решил лично посетить клиента и попытаться лично убедить его в неприемлемости его предложения. Ведь до сих пор мне всегда удавалось улаживать недоразумения со всеми, с кем я ни сталкивался. В этом исключительном случае меня особенно побуждало к такому образу действия неудовольствие моего компаньона. Я инстинктивно чувствовал, что надо только лично переговорить с клиентом, чтобы убедить его, что такой образ действий приведет к дурным последствиям. Я мысленно уже приготовил речь и мысленно остался ею доволен, находя ее выводы логичными и убедительными.
Пошел я к этому коммерсанту и изложил все доводы против его предложения, до одного, как они у меня сложились. Но – он пришел прямо в бешенство, и я принужден был испытать новое унижение, – необходимость сознаться компаньону в том, что дар моего убеждения не доставил мне ни малейшего успеха.
Мой компаньон, разумеется, взволновался и огорчился, решив что мы потеряли ценную клиентуру. Но я не мог оставить своего однажды принятого курса ведения дел, и мы остались тверды в своем принципе и категорически отказали клиенту в его просьбе. Каково же было наше удивление и удовлетворение при виде того, что строптивый клиент, как ни в чем не бывало, продолжал свои деловые сношения с нами, не возвращаясь никогда к отвергнутому проекту.
Лишь значительно позже мне удалось узнать, что в этом деле принимал участие один влиятельный, старый местный банкир Джон Гарденер из Норвалька, который тоже имел дело с нашим клиентом. Позже мне казалось, что сам Гарденер подбил клиента войти к нам с таким предложением. Знакомство с нашей фирмой и ее деловыми принципами, вынесенное им из этого события, было для нас чрезвычайно выгодно и выставило нас в наилучшем свете.
В это же время я стал разыскивать применение личному своему труду, – задача для меня в ту пору очень нелегкая.
Я стремился к личному знакомству с каждым отдельным коммерсантом нашего округа, раз его дело примыкало к нашему и, таким образом, в короткое время изучил все Огайо и всю Индиану. Очень быстро выяснилось, что наиболее целесообразное завязывание деловых отношений, это просто заявление об основании нашей молодой фирмы, но без всякого упоминания о желательности заказов: я просто рекомендовался представителем фирмы «Кларк и Рокфеллер» оптовым коммиссионерам, сообщал об основании фирмы и не изъявлял никаких претензий на немедленное заключение деловых отношений. Потом, говорил я, при случае, мы были бы очень рады предложить вам свои услуги и. т. д.
Но к нашему удивлению, как по мановению волшебной палочки, на нас посыпались заказы в таком количестве, что мы с трудом успевали справляться. Уже в первый год, как впрочем уже сказано, наш оборот достиг 500 000 долларов.
Я уже говорил, что мы порою нуждались в деньгах, и должен сознаться, что по мере возрастания наших операций, денежным затруднениям, казалось, не будет конца. Чем больше расширялись наши связи, тем чаще я засыпал с мыслями: «Долго ли это будет продолжаться? Когда наступит конец, ты снова начнешь сначала? Ты усыпляешь себя мыслью, что ты дельный Коммерсант, убаюканный счастьем, которое тебя встретило на этом пути! Но побольше хладнокровия, паренек, ты потеряешь голову, – тише едешь, дальше будешь!»
Должен сознаться, что эти безмолвные разговоры с самим собой, имели большое влияние на мою дальнейшую жизнь. Я боялся, что удача меня опьянит, наступит день и удача кончится, стоит только вбить себе в голову веру в свою удачу.
Отца я часто вовлекал в ссуды. Но наши денежные отношения всегда были для меня источником страхов, хотя я теперь и смеюсь, вспоминая об этом. Случалось, что отец заходил к нам и заявлял, что, если нам нужны деньги, в данный момент он может их нам ссудить. Мы почти всегда оказывались нуждающимися и рады от души получить деньги, хотя бы из десяти процентов. Но за деньгами он являлся обыкновенно в моменты наиболее острой нужды в деньгах.
– Сын мой, – говорил он обыкновенно, – не можешь ли возвратить мне мои деньги. Они мне нужны самому.
– Сейчас, сейчас, – говорил я. Я прекрасно знал, что он меня просто испытывает и в случае возвращения денег, оставит их лежать у себя, чтобы потом опять ссудить мне. Я полагаю, что этот оригинальный воспитательный прием оказал мне, может быть, тоже не мало услуг, – но, признаюсь, в то время я находил мало удовольствия в подобных испытаниях моих коммерческих способностей.
Десять процентов
Картинки из моего прошлого неразрывно связаны с воспоминаниями о тех горячих спорах по вопросу, сколько процентов можно брать с суммы займа. Целая масса коммерсантов протестовала против чрезмерности десятипроцентного роста, называла его ростовщическим и уверяла, что лишь негодяй способен драть такие проценты. Я же стоял на той точке зрения, что чисто логически, деньги стоят ровно столько, сколько они принесут барыша. Никто не даст 10,5 и даже три процента вне предположения, что он возьмет столько же при помощи взятого в займы капитала. Надо принять в соображение, что в те времена, я был чем угодно, только не капиталистом, мог быть назван хроническим должником и, несомненно, не мог иметь практические основания защищать высокие проценты.
К числу наиболее горячих споров, возникавших на эту тему, тогда принадлежали разговоры со старой хозяйкой, у которой я и брат Вильям были на пансионе в школьные годы. Мне эти разговоры доставляли громадное удовольствие, наша хозяйка – была собеседница очень умная и с оригинальным складом речи. Я ценил ее, положим, по другой причине. Мы платили за комнату и стол в неделю по доллару с каждого, и за эти деньги она нас великолепно и обильно кормила. Впрочем, в те времена, в небольших местечках, где хозяйки лично вели хозяйство, обходясь без прислуг, это было обыкновенной ценой.
Так вот сия почтенная дама была жестокой противницей десятипроцентной системы и в течение долгого периода дней, мы тщательно разбирали все pro и contra. Она же знала, что отец меня неоднократно выручает деньгами и берет за это десять процентов. В конце концов, все споры и разговоры не могли уменьшить размеры процента, естественно понизившегося, когда на рынок пришло больше капитала.
В общем, я убедился, что оборот общественного мнения (в отношении вопросов чисто деловых), совершается очень медленно, по испытанным экозаметной пользы. В наши дни, прямо трудно себе представить, как в те времена тяжело давалось изыскание средств, даже на коммерческие цели. В местах ближе к западу проценты были еще ужаснее, особенно при малейшем признаке рискованности. Во всяком случае, все это ясно показывает, насколько больше было препятствий, с которыми приходилось встречаться новичку тогда, чем теперь.
Как я собирал порою деньги
При последних строках мне пришел на память эпизод из самого оживленного периода моей жизни. Как-то раз для проведения в жизнь одного крупного дела в другом краю страны мне разом понадобилась крупная сумма наличных денег. Мне нужно было несколько сот тысяч долларов валютой. Закладные, поручительства, векселя и другие ценности не могли приниматься в расчет. А ехать надо было поездом в три часа. Я в коляске скакал из банка в банк и просил каждого встречного директора или кассира, кто первый попадался на встречу, не расходовать и удержать для меня всю свободную наличность. Каждому я обещал сообщить, когда мне потребуются деньги. И так, объездив из банка в банк весь город, я набрал нужную сумму. В три часа я уже сидел в поезде и катил в нужную местность. Там я сделал дело. В те времена я много ездил, посещал наши отделения, своих клиентов, завязывал новые деловые отношения, строил планы дальнейшего расширения дела и т. д., – и большей частью, по необходимости, проделывал все это очень быстро.
Сбор денег на выкуп церкви
Мне было лет 17 или 18, когда в родном городке меня выбрали церковным старостой. Мы принадлежали к особой религиозной общине, и мне не раз приходилось слышать от членов господствующей церкви презрительные отзывы о нашем вероучении. Вот это обстоятельство и укрепляло нас в решении доказать всем, что мы и сами сумеем руководить своим духовным кораблем.
Наша первая церковь – была маленьким зданием, к тому же, обремененным закладной в 2000 долларов, – долг, который угнетал нас давно.
Владелец закладной уже давно требовал ее погашения, но община едва сбиралась с силами платить проценты. Тогда он стал грозить продажей церкви. Не могу не отметить, что (конечно, это случайность) владелец закладной был дьяконом церкви. Но несмотря на звание свое, он настоятельно требовал возврата денег, уверяя что они ему нужны на личные дела; впрочем, возможно, что это так и было. Только одним словом, он предпринял все должные меры для протеста закладной, и в одно прекрасное воскресенье, проповедник заявил нам с кафедры о необходимости где-нибудь достать 2000 долларов, если не хотим дождаться продажи церкви.
Я стоял на своем посту у церковных дверей и как только приходил член общины, я его задерживал и убеждал подписать что-нибудь на погашение долга церкви. Я просил, убеждал и, порою, даже грозил. Когда он соглашался, я заносил его имя и сумму взноса в записную книжку и обращался к другому.
Этот поход, начавшийся памятным утром одного воскресенья, продолжался немало месяцев. Немало трудностей было набрать такую, довольно все-таки значительную сумму денег взносами, начиная с двух-трех центов и кончая блестящими обещаниями, обыкновенно выражавшимися в сумме в 25–30 центов. Я лично пожертвовал на эту цель все, без чего только мог обойтись, а рвение мое – как можно больше зарабатывать – сильно подымали это и другие, подобные этому, начинания.
Наконец, мы набрали две тысячи долларов. Что это был за дивный день, когда община, наконец, погасила закладную. Я думал тогда, что члены господствующей церкви очень сконфузятся, узнав, насколько сильно, несмотря на все их сомнения и ожидания, проявилась солидарность в нашей общине. Но что-то не помню, чтобы конфуз и изумление как-нибудь в них проявилось.
Опыт просителя, извлеченный из последнего эпизода, оказался мне очень полезен. Должен сознаться, что мне совсем не было стыдно клянчить, наоборот, я ощущал даже гордость. Я долго занимал место старосты церкви, пока рост дела и ответственности не побудили уступить другим свое место в деле благотворительности.
Первые шаги в нефтяном деле
Торговля керосином
Дело Кларк и Рокфеллер с течением времени развивалось и в начале 60-х годов, мы положили начало обществу, которое должно было заниматься обработкой керосина и торговлей им. Участниками общества были: Джемс и Ричард Кларк, Самюэль Андрьюс и фирма Кларк и Рокфеллер. Таким образом я ознакомился с торговлей керосином.
В 1865 году это общество распалось, а это значило: надо продать заводы и клиентуру. Было сделано предложение – оставить таковые за предложившим наибольшую цену. Мы устроили официальное совещание и занялись разработкой вопроса: когда устроить продажу и кто будет ею руководить? Мои соучастники привлекли к участию в качестве своего представителя одного адвоката, а я решил обойтись без содействия присяжной адвокатуры, считая для такого пустяшного дела его участие не особо необходимым. Адвокат был избран аукционистом и последовало предложение немедленно тут же произвести продажу. Все согласились и аукцион начался.
Я про себя решил посвятить дальнейшие труды торговле керосином и не в качестве компаньона более крупного предприятия, но как самостоятельный Коммерсант, работая на более широких основаниях, и вместе с Андрьюсом, знавшим обработку керосина, собирался купить все дело. Я был уверен, что сумею достигнуть, путем обработки керосина, совсем особых успехов, совсем не представляя себе возможности перепроизводства на керосиновом рынке, если за эту отрасль промышленности возьмется сразу огромная масса людей. Но тогда я был полон надежд и уже обеспечил себе финансовую поддержку до размеров суммы, которой, я был уверен, вполне должно было хватить на покупку заводов и клиентуры. Я собирался выйти из состава фирмы Кларк и Рокфеллер и предоставить ее своему бывшему компаньону Кларку.
Торг начался, насколько помню, с суммы в 500 долл. Я предложил 1000; противники заявили 2000 долл. и так пошла цена все к верху и к верху. Никто не хотел уступить и, наконец, дошла до суммы в 50 000 долл.! Это было уже неизмеримо выше нашей оценки. Затем дошло до 60 000 долл. и потихоньку добрались до 70 000 долл. Я уже начинал опасаться, что не буду в состоянии купить дело и, главное, не наберу денег для расчета. Наконец противники дают 72 000. Я немедля крикнул: 72 500! Тогда Кларк сказал: «Дальше я не пойду, Джон: дело за тобой!»
– Надо ли немедля чек на всю сумму? – спросил я.
– Нет, – сказал Кларк, – я тебе эту сумму поверю: устраивайся, как тебе удобно!
Так было положено основание фирмы «Рокфеллер и Андрьюс» и я по уши влез в торговлю керосином. С тех пор я почти сорок лет занимался этим делом вплоть до ухода от дел в пятидесятишестилетнем возрасте.
История первых шагов керосиновой промышленности слишком хорошо известна, чтобы нужно было повторять ее детальное изложение. Очистка керосина – очень легкий и простой процесс, а барыш первое время был значительный. Разумеется, за это дело скоро взялся всякий народ: мясники, булочники, мыловары, – все пустились очищать керосин, и прошло немного времени, как на рынке оказалось много больше керосину, чем его вообще шло в употребление. Цена сбивалась все больше и больше и, наконец, катастрофа стала угрожать этой отрасли промышленности. Стала становиться несомненной потребность в расширении керосиновых рынков, путем завоевания заграничных, на что требовалось немало трудных и сложных приготовлений. Равным образом было крайне трудно произвести улучшение процесса очистки керосина в такой степени, чтобы было возможно его удешевление. Да и при дешевизне надо же было что-нибудь заработать. Надо было использовать все побочные продукты этого процесса, обыкновенно служившие отбросами на других, менее толковых фабриках.
Вот проблемы, с которыми нам пришлось встретиться почти с момента вступления в керосиновую промышленность. Стесненность дела вела к совещаниям с соседями и собратьями по делу, и изыскивались всевозможнейшие способы, чтобы как-нибудь внести порядок в дело, начинавшее обращаться в нечто хаотическое. Выполнить все эти задачи, расширить рынок, улучшить оптовую продажу фабриката, – все это было вне сил и уменья любого из тогда наличных обществ в отдельности. Все это, казалось нам, возможно лишь при повышении оборотных средств и при привлечении сотрудников, наиболее богатых знаниями и опытом в деле.
Исходя из этой идеи, мы начали скупать лучшие заводы и централизовать их администрацию в намерении достигнуть этим большой экономии и производительности. Дело шло скорее, чем мы сами думали.
Это дело при совместной дружной работе опытных людей скоро создало целый ряд неожиданных улучшений в производстве, в перевозке, в финансировании и в расширении рынков. Немало было у нас забот и огорчений, убытков от громадных пожаров и даже сама добыча нефти одно время была под сильным сомнением. Мы постоянно видоизменяли наши планы, комбинации менялись нами чуть не ежедневно. Так создался центр керосинового дела, запасные цистерны, система трубопроводов и т. д. Вдруг источники перестали давать нефть, и, значит, наши труды пропали. Но все-таки, в общем, дело это – огромная спекуляция, и я до сих пор удивляюсь, как нам удавалось выпутываться. Но понемногу мы научились правильному ведению дела.
Заграничные рынки
Много лет тому назад меня как-то спросили, как наше дело достигло таких огромных масштабов. Я должен был ответить, что наша первоначальная организация была компанией с паевым фондом, а потом мы образовали акционерное общество в Огайо. Этого оказалось достаточно для завода местного сбыта очищенного керосина. Но если бы мы сами зависели от какого-нибудь местного общества, мы бы уже давно разорились. А тут нам приходилось самим расширять рынок сбыта до отдаленнейших закоулков мира. Вот потому-то нам и приходилось открывать отделения в приморских городах и мы скоро нашли, что изготовление продукции на фабрике для экспорта много выгоднее. Тогда мы завели очистительные заводы в Бруклине, в Байонне, в Филадельфии, а Балтиморе и наряду с ними соответствующие организации в разных государствах.
С ростом экспорта мы пришли к убеждению, что обычная манера транспортировать керосин в бочках убыточна, так как упаковка порою стоила дороже содержимого, и всех лесов страны не хватило бы на доставление дешевого материала для бочек. Вот почему мы устремили свое внимание на иные способы транспортировки и воспользовались системой трубопроводов и тотчас нашли средства для его оборудования.
Для проведения в жизнь этой системы нужно было получить согласие штатов на уступку необходимых площадей земли, где и должны были быть проведены эти трубы нашего пользования, и сообразно с этим наши подотделы должны выступать в разнообразных штатах с ходатайствами о концессиях, как это делается обществами железных дорог. Для улучшения трубопроводной системы требовались многомиллионные капиталы. И вот теперь от этой системы находится в зависимости вся керосиновая промышленность. Без нее ценность всякого источника была бы ниже, всякий рынок (внутренний или зарубежный) было бы труднее снабжать и держать в руках уже из-за более высокой стоимости продукта. Итак, все распространение этой отрасли находится в несомненной зависимости от этого способа транспортирования.
Трубопроводная система тоже требовала улучшений, например, вагонов-цистерн на железнодорожных линиях и, наконец, танкеров. На это необходимы были средства, и тогда уже начали основываться общества, задачей которых являлось каждое такое дело.
Каждый из этих шагов, поскольку развитие общества шло правильным путем, был необходим, и лишь неотступным улучшениям и накоплению огромных средств Америка наших дней обязана тем, что может извлекать пользу из своего естественного богатства и снабжать мир освещением.
Основание Standard Oil Company
В 1867 году фирмы «Вилльям Рокфеллер и К», «Рокфеллер и Андрьюс», «Рокфелпер и Ко» и «С. В. Гаркнесс и Г. Н. Флаглер» объединились в одну, под фирмой: «Рокфеллер, Андрьюс и Флаглер».
Причиной, побудившей к основанию этой фирмы, явилось желание объединить наши средства и деловой опыт в целях совместного ведения дела на более широких основаниях с обозначенной экономией и производительностью, вместо нескольких меньших дел, которые каждая из фирм вела до сих пор на свой страх и риск. С течением времени мы поняли, что необходимо все больше и больше средств. Мы привлекли и другие фирмы и образовали Standard Oil Company с капиталом в 1 000 000 долларов. Позже мы поняли, что денег нужно еще больше. Тогда мы нашли людей, пожелавших вложить свои средства в наше предприятие, и таким образом капитал возрос до 2 500 000 долларов. При дальнейшем росте дела, когда как внутренние рынки, так и заграничные были использованы, в общество вошло еще больше участников и были организованы новые отделения нашего дела. Целью было все одно и то же, что и раньше: расширять дело путем улучшения и удешевления продукта.
Я приписываю успех Standard Oil Company лишь ее разумной политике: постоянного расширения сферы своего влияния вышеназванным путем. Она не останавливалась ни перед какими расходами для применения наилучших и более удобных методов фабрикации. Она разыскивала наилучших работников всюду и платила им высшие оклады. Она не замедлила пожертвовать старыми машинами и заводами для приобретения и постройки новых и улучшенных. Она стремилась создать сбыт не только для своего фабриката, но и для всевозможных побочных продуктов, не щадя расходов по введению их во всех уголках и концах обширного мира. Она не остановилась перед миллионными затратами на изыскание способов удешевления приемки и распределения керосина в трубопроводах, на изобретение особых загонов, танкеров и вагонов-цистерн. Она учредила наливные станции в железнодорожных центрах всех округов страны для удешевления сбережения и доставки керосина. Компания верила в американский керосин и затратила громадные суммы на достижение того, чтобы американский продукт мог конкурировать на мировом рынке с русским и удержать поле борьбы за собою один против всех конкурентов, – производителей керосина.
Планы страхования
Хочу привести один пример того, каким путем мы достигали сбережения энергии и известной пользы. При очистке керосина и при хранении его на складах, всегда приходится, как мы узнали из горького опыта, считаться с возможностью пожара. В виду распространения наших заводов по всей стране, эта опасность и возможный убыток сведены до минимума. Ни один пожар в отдельности разорить нас не мог, и вот как нам удалось установить своеобразный способ страхования. Наш запасной капитал, из которого получалось такое страхование, разумеется, нельзя было опорожнить разом, как это происходит в обществах, где все заводы располагаются недалеко друг от друга. Мы подробно изучили и усовершенствовали меры предосторожности от пожара и улучшали свои средства защиты ежегодно, до достижения этой статьей дохода размеров, довольно почтенных в бюджете нашей компании.
Всякому понятно, что эта экономия сильно повышала доходность дела, распространяясь одновременно, кроме очистительных заводов, и на прочие наши предприятия: на продукты из нефтяных остатков, на цистерны и наливные суда, на организацию хранилищ и т. д.
Мы отдались керосиновому делу с исключительным вниманием и завоевали его без остатка. Общество наше никогда не занималось спекуляциями, раз они не вытекали из нашего дела, продолжая придерживаться своей большой цели, – усовершенствования своей собственной организации. Мы сами воспитывали себе помощников, тренируя многих с юных лет; мы стремились привязывать их к себе, открывая им широкое поле деятельности; им давалась возможность приобретения паев, причем общество само шло им в этом на помощь. Не только здесь, в Америке, нет! И во всех частях света нашим молодым людям давалась возможность достижения высших степеней служебной иерархии. Сыновья прежних пайщиков с особой охотой приглашались к участию в совещаниях правления, к ответственным функциям в управлении и т. д. Я могу сказать с гордостью: Компания Стандард, с момента своего возникновения, была счастливой комбинацией дельных людей и, надеюсь, до сих пор осталась таковою.
Меня не раз спрашивали, не обращаются ли теперешние руководители дела ко мне порою за советом. На это я скажу: если бы спросили моего совета, я с готовностью его бы дал. Но в действительности, по выходе моем из дела, мой совет был нужен лишь в очень редких случаях. До сих пор я остаюсь влиятельным акционером компании и, покинув ее, значительно увеличил количество своих акций.
Почему компания платит большие дивиденды
Хочу объяснить нечто, понятное очень многим, но без сомнения не совсем ясное еще для большего количества людей. Компания Стандард платит дивиденд по четыре раза в год, первый в марте – результат важнейшего сезона в году, в виду значительного потребления керосина зимой. Три остальных выплачиваются приблизительно в одинаковые сроки. Они достигают 40 процентов на основной капитал в 100 000 000 долларов. Но это не значит, что на затраченный капитал получается 40 процентов дохода. В сущности дивиденд этот результат экономии и избытков, получаемых ежегодно вот уже за 35 или 40 лет работы компании. Основной капитал можно было бы увеличить в несколько раз без риска чрезмерной капитализации или, как мы говорим, «воды». Его настоящая ценность на лицо. А если увеличить основной капитал, то дивиденды понизятся, давая лишь от 6–8 % в год.
Нормальный рост дела
Остановимся на мгновение на том, как путем естественного и безусловно нормального прироста ценности поднялась таковая в руках компании. Многие трубопроводы были заложены в такое время, когда расход на их установку был на 50 % ниже современного. Большая часть нефтеносных участков были куплены с целью эксплуатации их в земледелии, и лишь впоследствии мы обнаружили свою поразительную нефтепроизводительность. Громадные запасы нефти, благодаря улучшениям в обработке ее и использованию остатков, цены которых раньше не знали, значительно повысились в цене. Земельные участки под пристани были куплены за гроши, а теперь их ценность повышена новыми постройками и расширением их площади. Покупались громадные участки, конечно пустые и незастроенные, по близости от больших промышленных центров. На них мы строили свои заводы, повышая ценность земли не только своего владения, но и соседних, в несколько раз, по сравнению с прошлым. Где мы, в Америке ли или в других странах, ни основывали свои склады, мы всюду немедленно закупали крупные земельные собственности. Помню случай, когда за кусок, кажется, негодной земли, нужной нам для чего-то, заплатили 1000 долларов. Благодаря улучшениям, сделанным нами, ценность этого участка за 35 или 40 лет повысилась в 40 или 50 раз.
Другие предприниматели не могут похвастаться таким приростом ценности своих недвижимых имуществ, – они только увеличили свои капиталы. Но зато они избежали нелепой критики, направленной против нас, носителей отживших, консервативных идей, не идущих рядом со стремлением к владычеству капитала.
Поверьте, ничего ни редкого, ни исключительного во всем этом происшедшем согласно естественному закону развития торговли нет.
Раз кто-нибудь начинает дело с 1000 долларов и понемногу приращивает свою собственность и капитал, оставляя барыши в деле, не тратя их, и таким образом накопляя ценности до момента, пока, скажем, они достигнут 10 000 долларов, то было бы нелепо считать с этого момента его барыш на капитал лишь в 1000 дол., с которым он начинает. Вот за это, думаю, и нужно хвалить руководителей компании Стандард.
Капитализирование
Я уже выше говорил, что мы ни разу не пробовали выпустить акции своей компании на биржевой рынок. Раньше этого не позволял делать риск самого предприятия, – его размеры были очень велики, и колебания цен на акции были бы конечно ужасны, если бы они попали на биржу. Поэтому мы предпочитали обращать внимание своих акционеров и администраторов на правильное развитие предприятия, а отнюдь не на спекуляции с акциями. Мы прежде всего заботились об интересах компании. Нас преследовала строгая критика за высокие дивиденды, не взирая на то, что основной капитал представляет лишь незначительную долю нашего имущества. А если бы мы присоединили к капиталу действительную стоимость наших собственностей и бросили паи на биржу, нас верно упрекнули бы в том, что мы имеем намерение привлечь капиталы общества в свое предприятие. Я уже указывал, что положение, на котором стояла компания, было так прочно, а дела наши велись так консервативно, что по миновании первых трудностей по капитализированию предприятия, мы, наученные горьким опытом, решили продолжать держаться правила рассчитывать лишь на свои собственные источники поддержки. С тех пор мы ни разу не были вынуждены искать финансовой помощи на стороне, но всегда стремились следить и охранять собственные крупные интересы, и в случаях нужды приходить на помощь другим. Компании пришлось немало вынести обид от людей, которые по-моему просто не знали истинного положения дел. Уже давно отказавшись от личного делового участия в предприятии компании, я, может быть, вправе высказать свое мнение, что людей, посвятивших жизнь на организацию продажи американского продукта по всему свету, на борьбу с иностранными продуктами, надо было бы поощрять и относиться к ним с признательностью, а не осыпать клеветами.
Так много ходит разных рассказов о так называемых «спекуляциях» Standard Oil Company, что я хотел бы сказать два слова и на эту тему.
Компания интересуется исключительно одним керосиновым делом и теми отраслями промышленности, которые так или иначе связаны с нею. У нас есть фабрики для выделки бочек, цистерн, насосов, извлекающих нефть из лона земли: у нас есть суда для транспортировали нефти, цистерны, трубопроводы, для той же цели и т. д. и т. д. Но она, вообще говоря, избегает других спекуляций, так как керосиновое дело само по себе уже спекуляция, а успешное ведение его требует всегда твердой руки и свежей головы.
Компания платит громадные дивиденды своим акционерам, зарабатывая их ведением нефтяного дела. Понятно, что акционеры могут распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению, и компания никоим образом не может отвечать за употребление таковых. У компании нет ни во владении, ни под исключительным влиянием «целого рода банков», что ей постоянно ставится в вину. Она ни прямо, ни косвенно не заинтересована в делах какого-либо банка, ее отношения к ним – отношения всякого крупного дела к банку: она покупает и продает собственные векселя и т. д. И этот образ действий, снискал к векселям компании громадное и безусловное положительное значение на мировом рынке.
Дело Баккуса
Все закупки более мелких предприятий производились с нашей стороны со всевозможной добросовестностью. И все-таки ходит масса россказней по этому поводу и получается даже впечатление, что все это были покупки «из под палки», вынужденные безжалостным применением всяких принудительных средств. В особенности, правда в свое время, много и горячо обсуждался вопрос о приобретении Standard Oil Company. При этом выставлялось на вид, что лично я обобрал беззащитную вдову, лишив ее необычайно ценного имущества и выдав ей гроши. Так рассказывается эта история, что в сердце невольно подымается чувство сострадания к несчастной, и будь она правдива, она была бы действительно образцом самой ужасной жестокости по отношению к беззащитной вдове.
Я имею основание думать, что широкое распространение этой сказки людьми, не знакомыми с истинным положением дел, возбудило против Standard Oil Company больше ненависти, чем что-либо другое.
Вот в чем единственная причина того, что здесь я вхожу в мельчайшие подробности этого единичного случая. Делаю это я против своего желания и могу сказать, после долгой борьбы с собою.
Ф. М. Баккус, очень почтенный гражданин Кливленда, мой старинный личный друг, за несколько лет до смерти (в 1874 году) начал, как и я, торговать керосином. После его смерти дело продолжалось акционерной компанией под фирмой «Standard Oil Company». Во второй половине 1878 года, наша компания приобрела отдельные части этого предприятия. Предварительный совещания, имевшие результатом эту покупку, велись несколько недель с нашей стороны Питером С. Дженнингсом, а со стороны г-жи Баккус – ее доверенным Чарльзом Г. Марр. Я лично в них участия не принимал, за исключением того, что, когда дело пошло на лад, г-жа Баккус меня вызвала для личных переговоров. Разумеется, я явился и тут она меня попросила вести дело лично с нею. Я от этого отказался, указывая на свое недостаточное знакомство с отдельными деталями дела. При этом удобном случае, я все-таки не мог не дать ей совета не торопиться с продажей своего дела, а когда она высказала разные опасения относительно будущего дела, указывая, например, что ей будет недоставать вагонов для транспортирования достаточного количества керосина, я ей тут же предложил, хотя мы сами нуждались в вагонах и всегда сами использовали их в полном количестве, все-таки ссудить ей любое количество, которое могло бы ей потребоваться. Сказал ей далее, что не понимаю причин, почему бы ей самой не вести дело с таким же успехом, как оно шло раньше. Но тут же добавил, что в случае, если она, зрело обсудив, все-таки решит продать дело, я отправлю к ней для личных переговоров специалистов по нефтяному делу. Затем она изъявила желание продать компании свое дело, и новые переговоры были завязаны с нею при посредстве Дженнингса. А далее, единственными фактом, в чем выразилось мое участие в этом деле, было мое распоряжение после оценки нашими экспертами предприятия, прибавить к цене, установленной экспертизой, еще 10 000 долларов для полной уверенности в том, чтобы г-жа Баккус не потерпела ни малейшего ущерба. Договор был заключен к полному взаимному удовольствию, установленная цена почти уплачена, как вдруг, несколько дней после сделки, я получаю от г-жи Баккус очень нелюбезное письмо, в котором сия милая дама жалуется, что с нею поступили недобросовестно. Я снова пересмотрел все дело и зтем написал ей следующее:
13 ноября 1878 г.
Многоуважаемая Г-жа Баккус!
Я оставил без ответа Ваше письмо, полученное мною вчера, до сегодняшнего дня, для того, чтобы снова пересмотреть по одиночке все статьи купчей с Standard Oil Company, чтобы лично убедиться в том, не сделано ли мною, конечно, против желания, чего-нибудь такого, что дает Вам право чувствовать себя обиженной. Правда, во время нашего разговора, я предлагал, если Вы того пожелаете, предоставить Вам участие в делах Standard Oil Company, оставив за Вами известное число акций; то тогда же из Ваших слов понял, что с продажей дела Вы желаете совершенно устраниться от участия в делах. Потому-то дела наши и были устроены так, а не иначе, на основании смысла нашего разговора, потому-то мы и дали Вам ответ соответствующего содержания, отнюдь не придавая ему смысла, приданного ему в Вашем письме после справки относительно получения акций. Что же касается Вашего замечания, что у Вас все равно отняли бы дело мы, не продай Вы нам свое дело, могу сказать, что и тут Вы меня, как и вообще всем письмом от 11 с. м., незаслуженно сильно обижаете. Для интересов предприятия, представителем коего я являюсь, чрезвычайно маловажно, нами куплено или нет дело Standard Oil Company. Я попрошу Вас припомнить время – года два тому назад – когда Вы спрашивали совета у меня и Флаглера, не продать ли Вам свое дело. Тогда Вы были согласны продать его за более низкую цену, чем Вы получили теперь, и не за наличный, а в рассрочку, причем Вы были бы очень довольны, если бы кто поручился Вам за регулярный платеж взносов. Что же касается цены, уплаченной за Вашу собственность, то она, нет сомнения, в три раза превышаете сумму, с которой мы можем со временем получить доход. Но желая сделать сделку добровольной, я и распорядился предложить 60 000 долларов, – сумма, которую большинство компаньонов считали чрезмерно высокой. Считаю, что обдумав все высказанное Вами в письме, Вы будете принуждены сознаться в нанесении мне незаслуженного оскорбления, и надеюсь, что врожденное Ваше чувство справедливости придет мне в этом на помощь.
Но на г-жу Баккус никакие мои представления не действовали. Чтобы не оставлять моих утверждений в положении голословных отговорок, я предлагаю вниманию читателя, вместе с этим, следующие документы: первый – письмо Г. М. Баккуса, брата покойного мужа г-жи Баккус, участника ее предприятия, оставшегося и после смерти брата на службе у этой компании. Письмо написано без всякого постороннего влияния, и я лишь впоследствии получил от автора разрешение поместить его в печати. Мне отнюдь не важна возможность воспользоваться похвалой лично мне в этом письме, но я просто боюсь выбросить хотя бы одно слово из опасения возможных недоразумений:
Баулинг-Грин, Огейо. 18 сентября 1903 г.
Г-ну Джону Д. Рокфеллеру, Кливленд, Огейо.
«Не знаю, попадет ли когда-либо настоящее письмо в Ваши руки, или Ваш секретарь не отправить его в корзину для ненужных бумаг. Но я должен, поскольку это в моих силах, успокоить свою совесть, и не причем, если Вы не получите или не прочтете его. С того самого дня, когда вдова моего покойного брата написала Вам то несправедливое и неразумное письмо, касающееся продажи Standard Oil Company, в которой и я принимал небольшое участие, с того самого дня я хотел Вам писать и высказать все несогласие свое с содержанием этого письма. Я жил в семье брата и в день Вашего посещения оставался дома, чтобы по особо выраженному желанию г-жи Баккус принять вместе с нею участие в переговорах о продаже с Вами. Я же с самого начала стоял за продажу.
Я был при г-же Баккус во все время фатальных переговоров с г. Розе и г. Малоней, и делал все возможное, чтобы помешать г. Розе настроить г-жу Баккус враждебно к Вам. Она, по моему мнению, необычайно умна в делах денежных, – но не понимает и не поддается убеждению, что наиболее разумным, в финансовом смысле, поступком было одно – продажа ее доли в предприятии. Она забывает, что пять следующих лет все возраставшей, убийственной конкуренции разорили бы Standard Oil Company, сделали бы ее крах неизбежным, а долги, лежавшие на участке земли Авеню Эвклида, ее загубили бы в конец и, если она что и спасла из своего нефтяного дела, то только благодаря плану Джона Д. Рокфеллера. Она воображает, что потеряла миллионы, и трижды в день внушает это своим детям, так что, полагаю, это стало у нее чем-то в роде мании. Ни одним разумным убеждением, кто бы его ни сделал, ее не убедишь. Во многих отношениях она вполне рассудительна, но в этом одном – необычайно упряма. Я убежден, что если бы со стороны Рокфеллера было ей обещано продолжать выдачу дивидендов, мне пришлось бы пойти против продажи. Но об этом не могло быть и речи. Я знаю о 10,000 долларов, которые накинуты на цену по Вашей просьбе, я знаю, что заплатили втрое против действительной стоимости, знаю и то, что единственным средством спасения нашей компании от банкротства была продажа. Я просто облегчаю свою совесть своим настоящим письмом. После продажи я был достаточно неумен; отправился в Буффало попытать счастья, но скоро разорился и с позором вернулся. Тогда я уехал в Делет и снова поднялся, пока «земельная горячка» опять не довела меня до нищеты. В промежутках я опять подымался и снова падал, но пытался глотать горькие пилюли опыта и бодро смотреть в будущее, не садясь под смоковницу и не обвиняя Джона Д. Рокфеллера в собственных несчастиях.
Я, вероятно, не написал бы этого письма, спустя столько времени после событий, если бы на днях мне не пришлось иметь разговора с г. Ганафином, директором трубопроводного общества. В этом разговоре речь случайно зашла о продаже Standard Oil Company. Тогда у меня блеснула мысль, наконец, собраться с духом и написать письмо Вам о событиях в их неподдельной чистоте, свидетелем которых я был. Вот я написал, и камень упал с моей души.
С полным уважением и преклонением перед Джоном Д. Рокфеллером остаюсь покорный слуга.
Из выдержек, из протоколов, подтвержденных присягой, видно, что переговоры велись от лица г-жи Баккус и ее компании Чарльзом Г. Марром, давним служащим компании, и г. Малоней, директором компании со дня ее основания и акционером, а со стороны Standard Oil Company – Петром С. Дженнингсом.
Тогда всюду толковали, что Standard Oil Company за 79 000 долларов приобрела кусочек в несколько раз высшей цены и добилась этого угрозами и принуждением. Тогда Дженнингс потребовал от Марра письменного удостоверения с подробным и точным указанием цены, спрошенной компанией Баккус за отдельные детали предприятия, подлежавшего продаже, и прочие детали сделки. Его желание было исполнено и присоединено клятвенное подтверждение самого Дженнингса.
В конце концов, Standard Oil Company решила купить не все предприятие Баккус целиком, а лишь по частям: например, весь керосин на складе, предложив за него высшую рыночную цену – что составило около 19 000 долларов, – заводы, клиентуру и право преемничества, за что Марр хотел 71 000 долларов, а Standard Oil Company давала 60 000, что и было немедленно принято. Вот клятвенное заявление Марра:
«Чарльз Г. Марр сим клятвенно удостоверяет, что он уполномочен Standard Oil Company вести переговоры, имеющие целью продажу ее заводов, клиентуры и право преемничества. В продолжении переговоров, когда названная компания предложила приобрести у нее все ее имущество – весь актив и принадлежности – целиком за определенную сумму, именно за сто пятьдесят тысяч (150 000) долларов, упомянутый Дженнингс потребовал представления подробного проекта купчей, в котором были бы указаны отдельно цены каждого предмета, подлежащего продаже. По зрелому обсуждению предложения совместно с г-жою Баккус и с ее согласия, Марр передал другой стороне письменный проект, к коему Дженнингс присоединил свое клятвенное подтверждение. Далее он, Марр, удостоверяет, что таковой проект написан и скопирован им собственноручно в конторе конпании Баккус с оригинала, по просьбе названного Дженнингса и что оригинал был предоставлен в распоряжение г-жи Баккус.
Что последняя осведомлена обо всех деталях бывших переговоров, что она знает о всяком отдельном случае предложения цены, что на всякий дальнейший шаг в этом деле испрашивалось ее согласие, в виду ее бытности несомненно крупнейшим акционером компании, из за сосредоточения в ее руках 7/10 (семи десятых) всего количества акций компании. Что она была вполне согласна на изложенное предложение и приняла предложенную цену – 60 000 долларов за заводы, клиентуру и право приемничества без всяких, насколько это известно свидетелю, отговорок. Свидетель к сему присоединяет, что общая сумма выручки – включая продажную стоимость, доходит до (133 000) ста тридцати трех тысяч долларов и часть его до сих пор не реализована».
В дальнейшем Марр, бывший, как указано, доверенным вдовы Баккус, касается самых переговоров и говорит:
«Свидетель окончательно утверждает, что ничего не было сказано Дженнингсом или кем другим такого, что можно принять за угрозу. Равным образом Дженнингс ничего не совершал или не сделал, что могло бы побудить к поспешным или опрометчивым действиям».
Далее он между прочим говорит:
«Свидетель заявляет, что переговоры велись в течение двух до трех недель… и что г-жа Баккус во все время течения переговоров торопила свидетеля скорее их закончить, стремясь сама продать названное предприятие и этим снять с себя все заботы и ответственность. И, когда названный проект купчей был ей представлен, при посредстве упомянутого Дженнингса, на вышеуказанных условиях, она немедленно заявила свою готовность принять его».
Малоней также клятвенно подтвердил свою бытность директором компании со дня ее основания, заявил, что он является акционером ее и с г. Баккусом до его смерти много лет работал вместе в этом деле, что в переговорах о продаже он был доверенным со стороны г-жи Баккус. Сообщив, что знал о переговорах, он продолжает:
«Наконец г-жа Баккус решила продать заводы, клиентуру и право преемничества все за сумму в 71 000 долларов. Через несколько дней ей сообщили цену противной стороны, предлагавшей за заводы и клиентуру 60 000 долларов, но обязавшейся взять весь запас керосина по существующим рыночным ценам. На это предложение она согласилась и сделка была заключена.
Во все время этой продажи г-жа Баккус серьезно стремилась к продаже предприятия и была вполне довольна совершившейся продажей. Я то знаю, что полутора годами раньше пыталась продать акции Standard Oil Company на 30–33 % дешевле, чем она получила от этой сделки, а цена заводов и имущества за этот промежуток времени отнюдь не повысилась. Я мог бы во время покупки построить все это за 25 000 долларов. Не было ни угроз, ни запугиваний, ни чего другого в этом роде для вынуждения продажи. Переговоры происходили вполне спокойно, предложения и обращение вполне корректно, и предложенная цена на много превосходила действительную ценность и вполне удовлетворяла г-жу Баккус и всех заинтересованных в продаже».
Насколько помню (ведь прошло более тридцати лет с тех пор), г-жа Баккус всегда со стороны Standard Oil Company встречала наиболее любезное и предупредительное отношение. Жалею лишь об одном: именно, что г-жа Баккус не брала, хотя части своих денег акциями Standard Oil Company, как мы ей советовали.
Вопрос о скидке
Из всех случаев, обращавших внимание публики на дела компании, пожалуй наибольшую шумиху произвела история с железнодорожной скидкой. Standard Oil Company штата Огайо, председателем которой был я, перед 1880 г. получила скидку от железных дорог, но пользы это нам не принесло, так как платили за это со своей стороны значительно большими услугами. Вообще в основании железнодорожных правил лежал принцип льготных тарифов. Определенный, равный для всех, тариф был увеличен и введен железнодорожными обществами, но насколько я знаю, редко соблюдался в полной неприкосновенности. Значительная часть его всегда выплачивалась грузоотправителям в виде скидки. Благодаря этому, действительная цена перевозки, уплачиваемая отправителем груза, оставалась неизвестной его конкурентам и другим железнодорожным обществам, так как это было результатом особого соглашения дороги с обществом – отправителем груза. Понятно, всякий старался заключить соглашение с дорогой как можно выгоднее, но насколько это было удачно, оставалось догадываться. Разумеется, это зависело в значительной степени и от лиц, заведывавших экспедицией.
Standard Oil Company штата Огайо, находясь в Кливленде, имело перед другими компаниями то преимущество, что зимой, как и летом, могла пользоваться водными путями по разным направлениям. Благодаря этому преимуществу, она заключала соглашения на лучших условиях, чем другие компании. Другие общества добивались того же. Наша компания со своей стороны предложила железным дорогам некоторые выгоды в расчете понизить тариф: громадные количества грузов, целыми вагонами и даже поездами, на свои средства устроила выгрузочный и нагрузочные приспособления, следила за регулярностью грузов, так, чтобы дороги могли приводить свою грузоподъемность и состав подвижного материала для грузов в полную готовность вне зависимости от поставщиков керосина. Standard Oil Company освободила дороги от пожарных убытков, имея собственное страхование своего легкогорючего материала. Она на свои средства устроила в конечных пунктах дорог экономичные приспособления. За все эти услуги наградой ей были контракты с преимущественными перед другими скидками.
Но несмотря на все эти скидки, обращение грузов Standard Oil Company несло дорогам больше прибыли, чем меньшие и более неправильные грузы мелких обществ, получавших меньшие скидки.
Чтобы понять положение, создающееся скидками с тарифа, надо прежде всего вспомнить, как сильно дороги стремятся увеличить свою грузоподъемность. Они в то время конкурировали во фрахтах с морскими и речными судами и с трубопроводами. Все эти способы транспортирования влияли на дело железных дорог, и последние пускались на отчаянные средства для торжества над конкуренцией. Как я уже говорил, мы пускали в ход приспособления для скорейшей погрузки и выгрузки, обязывались контрактами давать ежедневно груз из определенного количества вагонов и т. д.
Конечным результатом было то, что мы сами настолько же понижали расходы по транспорту для железных дорог, насколько эти последние для нас.
Все это вытекало из естественных законов условий торгового оборота.
Трубопроводы и железные дороги
Постройка трубопроводов создала железным дорогам еще лишнего и опасного конкурента. Доставление керосина насосами через трубы понятно требовало значительно меньше расходов, чем в цистернах поездом. Поэтому развитие этого рода транспортирования было неизбежно и вопрос заключался лишь в том, будет ли достаточно доставляться керосин, чтобы оправдать затраченный капитал. Если начать постройку трубопроводов по участкам, где источники перестали бить, то – как это часто и случалось – трубопроводы станут самым бесполезным имуществом, какое себе можно представить.
Интересны отношения, возникшие между трубопроводами и линиями железных дорог. Во многих случаях приходилось объединять интересы обоих: иногда трубы можно было проложить лишь на одну часть пространства, а оттуда до места назначения должна была доставлять груз железная дорога. Прежде, в большинстве случаев, дороги везли керосин весь путь за одну цену. Но потом, когда мы стали транспортировать керосин насосами и по трубопроводам, и железной дорогой, тариф приходилось делить, и владельцы трубопроводов, установив общую таксу, согласились часть своего дохода отдавать железным дорогам. И вот бывали случаи, что Standard Oil Company платила железным дорогам скидку, а не наоборот. Но не помню случаев, чтобы люди, занимавшееся этими сложными расчетами, когда-нибудь на это пожаловались.
Доходы нашей компании шли не от скидок железных дорог. Скорее именно последние имели выгоды от увеличения обращения грузов Standard Oil Company, и какую прибыль ни получала компания, вся она шла на понижение цены продукта для потребителя. И понижением цены на продукцию мы добились ее распространения на весь мир.
Насколько везде в ходу торг из за большой скидки, едва можно себе представить: каждому хочется добиться наивыгоднейшей ставки. Благодаря обнародованию торгового закона, общего для всех штатов (Interstate Commerce Law) мир узнал, что множество мелких обществ, транспортировавшие значительно меньше нас, получали более низкие ставки, чем когда-либо добивались мы, несмотря на громадные средства, затраченные нами на оборудование конечных пунктов линий, на то, что мы установили регулярное движение грузов и ввели строгие правила экономии. Я до сих пор помню одного остряка из Бостона, который много болтал о скидке железной дороги.
Поделиться книгой: