Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Солдат на войне. Фронтовые хроники обер-лейтенанта вермахта. 1939 – 1945 - Вильгельм Прюллер на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

В 9.30 мы получили приказ продолжить движение в 16.00. Вероятно, мы пересечем границу между Германией и Россией перед Равой-Русской.

В 17.45 мы проехали через Замосць. Почти два года назад я проезжал здесь вместе с русскими. Какие любопытные вещи несет с собой наша судьба. Теперь мы держим путь к Раве-Русской, и это только первый этап. Я помню, что (в 1939 г.) заметил, что это была единственная хорошая дорога, по которой я ехал, прежде чем попал в плен к полякам. Следующей нашей целью станет Жолква.

Ко второй половине дня до нас дошли новости о наших выдающихся успехах: 40 тысяч пленных, 4107 уничтоженных самолетов противника, 600 захваченных тяжелых артиллерийских орудий. Но грядущие дни сулят еще большие цифры, так как в окружение попали две русские армии.

В 21.30 мы пересекаем границу Германии [генерал-губернаторства] с Россией и оказываемся на другой стороне, в районе города Белз. Уже темно, но можно увидеть примитивные пограничные укрепления русских. Однако, чем дальше мы наступаем, тем совершеннее выглядит система их обороны. Вон там, например, находится глубокий противотанковый ров, и когда вы преодолеваете его, то на другой стороне находится ровная площадка той же длины. Затем она вдруг резко уходит вниз на много метров на сторону русских. Эта ловушка проходит левее и правее от дороги на несколько сот метров и упирается в ДОТ, который господствует над всей местностью; налево она простирается всего метров на 50 – далее русские ничего не придумали.

Две первые деревни выглядят так, будто там только что случились очень сильные пожары – обычная картина. Вот мимо идет колонна русских пленных. Они, конечно, не могли и предположить, что война закончится для них таким вот образом. Они даже не смотрят в нашу сторону.

Мы тащимся буквально по метру. Дорога разбита, особенно там, где она проходит через Раву-Русскую. В 2.30 ночи, когда мы находились в Раве-Русской, нам сообщили по радио, что дорога впереди непроходима, и нам следует сделать остановку для отдыха. Я не мог уйти спать к себе в машину до 3.00 утра.

Понедельник, 30 июня 1941 г

В 5.45 мы снова были на ногах. Наш майор должен доложить в штаб полка. Дорога такая, что хуже просто невозможно себе вообразить: глубокий песок и огромные воронки вдоль всей дороги. И так километр за километром. Я пишу приказы прямо на ходу.

Мои глаза болят оттого, что приходится наблюдать за таким количеством машин, которые едут одна за другой насколько хватает взгляда. Мы прибываем на место примерно в 15.00 после путешествия по этим невыносимым дорогам – в городок Буск, где все еще идет бой. На западном въезде в город невозможно проехать из-за скопившихся здесь наших машин, и из-за пыли ничего невозможно разглядеть. Но в это время с восточной окраины все еще доносится лай русских пушек. На противоположной стороне моста горит разведывательная бронемашина, и шум моторов нашей колонны заглушается хлопками разрывов боеприпасов внутри ее.

Из домов выгоняют несколько русских. Наш полковник сидит за столом и совершенно спокойным тоном отдает приказы. Среди толпы русских, которые сдаются в плен, взгляд задерживается на раненой женщине в форме. Это первый военный мундир с юбкой, который нам до сих пор пришлось видеть в России. И это не медсестра, ни еще кто-то, а настоящий солдат!

Вторник, 1 июля 1941 г

Долой из постели в 2.00 ночи. На самом деле, выражение «без отдыха до истощения» относится к нам. Наступление назначено на 6.00 утра, и после того, как я напишу все, что хотел, у меня еще останется время умыться и побриться перед тем, как первые машины устремятся к точке рандеву в 5.15.

Это поразительное зрелище – наблюдать, как наши танки, примерно 40 единиц, выдвигаются на позиции. На самом деле мы начинаем выдвижение в 7.30. На каждом новом рубеже атаки мы делаем остановку, противотанковые орудия занимают позиции в укрытиях, солдаты спешиваются, и вперед устремляются танки. На втором рубеже мы наткнулись на сильную противотанковую оборону, но русским нечего было противопоставить ни нашим противотанковым орудиям, ни нашим танкам. Позже, когда мы возобновили движение, на обочине дороги сгрудились подбитые танки противника.

Внутри танков открывается ужасный вид: кто-то без головы, другого разорвало пополам, повсюду на стенках человеческие мозги – омерзительно. Русские танки не меньше наших по размеру, да и кто скажет такое о танке, который весит 72 т.[49] Но несмотря на это, наши сокрушающие танки орудия уверенно поражают эти машины-колоссы.[50] И наши танки всегда быстрее при маневрировании и при стрельбе, даже если речь идет о долях секунды. Я успел насчитать уже пятнадцать русских танков,[51] с которыми было покончено. И вот так происходит всегда: нас постоянно атакуют танки противника. Эти атаки постоянно отбиваются, а затем мы выходим к третьему рубежу.

Противотанковые пушки и наши танки выдвигаются вперед и занимают позиции. Проходит какое-то время, прежде чем нам удается продолжить движение. Потом очередной танковый бой. Объятый огнем вражеский танк без экипажа движется сам по себе, сносит один из домов и застревает во втором. Прочие стоят на перекрестке. Внутри их взрывается боезапас, то есть они, даже уничтоженные, несут в себе опасность.

Мы наступаем на Сасов. Танки противника устремляются на нас со всех направлений, но эти атаки отражаются. Мы планируем добиться прорыва от Колтова до Подкамня.

Мне приказано вернуться и привести резервы. Мы мчимся по дороге со скоростью 80 км в час. Перед небольшим поселком наша главная дорога, примерно в 50 м от нас, соединяется с второстепенной. В последний момент я успеваю заметить, как русский танк свернул на основную дорогу и теперь направляется в нашу сторону.

Что я могу сделать? У нас нет с собой ручных гранат, нет даже карабина. И если танк обнаружит нас, с нами все будет кончено. Решение пришло в долю секунды: я сворачиваю в придорожную канаву. Машина перевернулась в канаве, и все мы распластались по земле. Как бы нам хотелось провалиться сквозь эту землю. Трава прохладная, и ее прикосновение очень приятно. Если только танк не съедет с дороги и не размажет нас на куски. Хенни! Карли! Лорли! Матерь Божья, что происходит в моей голове в эти несколько секунд!

Медленно и осторожно я поднимаю голову над придорожной канавой и вижу танк прямо перед собой. Но он спокойно катит дальше.

Мы вздохнули с облегчением, а теперь нам следует отправиться к восточному въезду в поселок и рассказать обо всем в 7-й роте; отсюда отчетливо видны их машины.

Попытки выкатить нашу машину обратно на дорогу провалились; пришлось оставить ее там, где она была. Не лучшей мыслью для нас было бы и продолжить движение вдоль дороги по рву, так как русский танк, конечно, будет атаковать грузовики 7-й роты. Слишком опасно. Итак – вперед через поле.

Мы впрыгнули в машину и уже собирались мчаться вперед, когда увидели, как русский танк прямо по полю катится прямо на нас. Не важно. Тогда – обратно к обочине, а оттуда – сумасшедший бросок к 7-й роте. Над нашими головами уже засвистели снаряды из танковых орудий. Мы видим, как они ложатся среди машин 7-й роты. Стоит ужасный грохот. Согнувшись, а иногда ползком мы продвигаемся дальше. Слишком медленно, ведь я хочу попасть в роту прежде, чем танк выкатится на дорогу. Он уже совсем близко. Две или три минуты, так нужные нам, тянутся, как часы. И вот мы добрались до стоявшей лагерем роты.

Здесь царит полная неразбериха, каждый беспорядочно куда-то бежит, никто не знает, что делать. Наконец они выкатили на позицию противотанковое орудие и открыли огонь. Через несколько минут с паникой покончено, а русские танки скрылись из вида. Слава тебе, господи!

Я передал приказ командиру роты, потом мы, не спросив никого, взяли со стоянки мотоцикл и на всей скорости помчались в другие роты. По своей инициативе я попросил каждого из командиров приготовить тяжелое вооружение и сделать это как можно скорее. Мы видели, как тыловой транспорт направляется в сторону фронта. Не обращая внимания на плотную завесу пыли, сквозь которую ничего невозможно было разглядеть, мы бросились на перехват. Бросив мотоцикл на стоянке, мы поехали дальше на машине. Через 1000 м над моей головой засвистели пули. Ползком вдоль обочины я добрался до своего майора и доложил ему об успешном выполнении задания. Некоторые из подразделений, которые я предупредил, уже успели прибыть сюда.

Мне сказали, что на этот раз мы чуть было не потерпели жестокое поражение. 8-я рота вошла в лесок перед нами, примерно в 100 м, и попала под плотный огонь русской пехоты; его вели как снайперы в деревьях, так и отлично замаскированные пулеметы. Рота потеряла восемьдесят солдат. Командир был тяжело ранен. Вернувшиеся назад рассказывали самые леденящие кровь истории, которые только можно себе представить. Наших раненых товарищей русские добивали насмерть стволами винтовок. Многие видели это собственными глазами.

Только русские могут творить такие зверства. Они и сами по своей сути звери! Никакой другой народ на земле, никакой другой солдат в нашем огромном мире не может действовать так, как эти звери. К сожалению, немецкая ментальность такова, что не позволяет нам даже творить возмездие. Я никогда не видел, чтобы кто-либо из наших хотя бы пальцем тронул захваченного в плен или раненого солдата противника.[52]

Новая атака в лесистую местность назначена на 19.30. На некотором удалении от идущей впереди 7-й роты следует 6-я при поддержке танков. У танков на левом фланге закончились боеприпасы, но это не важно, они идут с нами в качестве моральной поддержки. В 19.00 начинается подготовка атаки – артиллерия, зенитные орудия, минометы, пулеметы и все остальные виды оружия. Среди деревьев дождем летят пули. Трассеры застревают в деревьях и подлеске, повсюду стоит пронзительный рев. Это отталкивающе прекрасно, ужасно! Можно подумать, что сейчас в этом лесу погибнет все живое.

В 19.30 ровно мы идем в атаку. Командир, адъютант и я впереди 7-й роты. Казалось бы, все должно быть не так, но разве офицер штаба нашего батальона не должен оставаться со своими письменными принадлежностями за линией огня?! Но сейчас мое оружие – винтовка, а чернила – боеприпасы к ней!

Главный принцип нашего командира состоит в следующем: солдаты в ротах должны быть уверены в том, что их командиры ничего не боятся и идут в атаку впереди своих рот. Я боюсь лишь одного: бой в лесу – это худшее из того, что можно представить для атакующей стороны. Более того, скоро стемнеет. Будем надеяться, что все закончится хорошо. А ты, дорогая Хенни, скрести пальцы за меня, чтобы со мной не произошло ничего плохого.

Танки идут с нами до опушки леса, расположенного на склоне. Они дают по несколько выстрелов в глубь леса, после чего нам приходится идти дальше в одиночестве. Слева – одна рота, справа – другая, небольшой резерв – чуть ниже по дороге. А мы трое идем впереди всех.

Никакого движения. С самого начала у меня создалось впечатление, что противник отошел. На дороге осталось несколько подбитых танков; очевидно, их уничтожила наша артиллерия. Машины всех размеров: совсем маленькие, средние, большие вплоть до совсем огромных, весом 72 (52. – Ред.) т, стальных колоссов. Некоторые из них горят, в некоторых до сих пор взрывается боекомплект. Другие выглядят невредимыми, и я думаю, что у них, должно быть, кончилось горючее.

Мы идем между деревьями. Здесь все еще никакого движения. Через пятачок открытой земли. Снова ничего. Потом – другой лес, на восточной окраине которого у нас назначена остановка, а роты должны будут занять исходные позиции. Когда мы подошли к восточной окраине, было уже совсем темно. Треснули несколько выстрелов. Мы открыли ответную стрельбу. Пробиваясь вперед, мы заметили в канаве у дороги нескольких русских. Мы мгновенно бросили туда несколько ручных гранат, и они скрылись из вида. Нам удалось захватить двоих из них в плен. Они рассказали, что их оставалось только шестеро.

Подошел полковник, который поблагодарил батальон за то, как он показал себя сегодня в жестоком бою. Мы с трудом залезли в наш автомобиль, уставшие после дневных событий, измотанные от голода и жажды, готовые заснуть сидя. И тут пришел приказ завтра в 5.30 утра продолжить марш. Нам предстояло двигаться на Тарнополь (после 1944 г. – Тернополь. – Пер.).

Среда, 2 июля 1941 г

Вчера одна только наша часть уничтожила 270 танков противника.

Около полудня мы прибыли в Тарнополь. На высотах вокруг города уже заняли позиции зенитные орудия и другая артиллерия. Сначала мы с адъютантом остановились за каким-то домом на въезде в город и наблюдали за следами попаданий зенитной и полевой артиллерии, покрывших город сумасшедшим ковром разрывов,[53] перед тем как мы атаковали город.

Ты просто не можешь себе представить, Хенни, что значит сосредоточенный огонь усиленного моторизованного батальона: при этом создается впечатление, будто наступил конец света. Повсюду гром и грохот орудий, разрывы снарядов, ложащихся на землю, трассеры[54] снарядов нашей артиллерии.

Это страшно и прекрасно одновременно. Будет вполне понятно, если выяснится, что русские в Тарнополе сегодня сошли с ума.[55]

Артиллерийский огонь стих, и рота входит в город. А впереди мы на нашем вездеходе. Слева и справа наши солдаты, впереди – несколько танков, и командир, стоящий в своей машине во весь рост, бросающий ободряющие слова каждому из наших непревзойденных солдат. Цурн сидит слева, а я справа с карабином на коленях. По соображениям безопасности мы даем несколько выстрелов в чердачные окна, но невозможно сказать, ведет ли кто-либо огонь в нас: слишком шумно. Мы дошли примерно до центра города, и командир распорядился сделать остановку. 6-я рота поспешно прочесывает некоторые улицы, затем мы движемся дальше. Следующая цель – железнодорожный мост.

Когда наши первые солдаты вышли к мосту, из-за железнодорожных путей по нас открыли сосредоточенный огонь. Мы огляделись вокруг и определили, что происходит: готовится отправиться в путь русский бронепоезд, где на железнодорожные платформы установили примерно сорок танков.[56] 7-я рота, которая двигалась за нами, получила задачу атаковать станцию, а два следующих впереди самоходных артиллерийских орудия движутся к мосту и начинают атаку на эшелон. Они поднимаются вверх, стреляют в платформу с танком, затем возвращаются, перезаряжают орудия и выбивают следующую цель. И так до тех пор, пока весь бронепоезд не был разнесен на куски и не загорелся.[57]

Потом через мост один за другим бросаются солдаты. Мы обгоняем их на скорости 100 км в час (преувеличение. – Ред.). Штупаритц находится на мосту, стреляя из своего пистолета-пулемета. Кто-то из русских попадает в живот Бланку, а затем убивает Штупаритца. Ты можешь себе представить, как мне жаль их обоих. Они оба были со мной всегда, начиная со времени, когда я был новобранцем. Всегда в первую очередь достается лучшим.

Тарнополь в наших руках. Мы должны и дальше развивать успех. Итак, вперед, за отступающим противником! Две разведывательные бронемашины послали вперед, чтобы срочно разведать дорогу перед нами, остальные потянулись за ними, и теперь мы следуем на машинах в составе батальона, минуем аэродром, на котором до сих пор в готовности взлететь стояли самолеты. Двигаемся в сторону села Смыковцы.

Наша машина идет впереди остальных, когда мы вдруг оказываемся в гуще танкового боя. Естественно, мы выпрыгиваем из автомобиля в поисках укрытия. Снаряды артиллерии противника ложатся повсюду вокруг нас, что само по себе достаточно, чтобы свести с ума.

Сначала, когда ты слышишь вой снаряда, ты ничком бросаешься на землю, не сознавая, что снаряд уже пролетел вперед. Так случается в большинстве случаев. Но есть и другой тип этого воя, который сразу же переходит в грохот взрыва рядом. Это означает падение снаряда рядом с тобой. Старым солдатам все это знакомо. Таким образом, здесь все на самом деле зависит от удачи.

Если тебе досталось прямое попадание, то в любом случае это означает конец. Если снаряд падает рядом или ты слышишь его тоскливый вой – бросайся ничком на землю всем телом и надейся, что осколки не достанут тебя. Почти то же самое и с танковыми снарядами. Ты слышишь звук выстрела, но в следующий момент снаряд приземляется, и ты практически не успеваешь услышать его вой.

О чем ты думаешь в такие моменты? Насколько позволяет мне мой разум, я думаю обо всем – о тебе, о детях, о доме, о наших родителях, о будущем, о моей профессии – все это мгновенно проносится в голове, и тогда я сразу же начинаю думать всегда об одном и том же: только бы мне остаться живым.

Ко всему прочему, начался дождь. Это худшее и самое неприятное из того, что может произойти! А потом наш командир, адъютант, водитель и я сидели в машине, а роты увязли в грязи на дороге. Поэтому мы ждали наступления утра, в надежде, что следующий вечер не принесет столь же неприятных сюрпризов.

Четверг, 3 июля 1941 г

Сегодня мы будем продвигаться дальше в составе главных сил. Вчера и позавчера мы шли в составе авангарда и успели внести свой вклад в дело. Особенно поразительно проявил себя наш командир. То, как он ехал вместе с фронтовыми подразделениями и даже впереди наступающих рот, стоя во весь рост в своем автомобиле и подгоняя солдат, было прекрасно. Разумеется, это облегчило и ускорило нам путь к успеху.

Вся война, почти всегда, идет вдоль дорог. Не зачистив территорию справа и слева от дороги, мы идем вперед и достигаем намеченных целей. Как много русских, должно быть, до сих пор бродит вокруг! Как много танков противника находится вне дорог, прячется на защищенных позициях; они ждут удобного случая, чтобы атаковать наши тылы и создать там ад. Эта война идет довольно странным способом. Но это единственный способ. И наши успехи доказывают это.

Мы выступаем около 7.00 утра. Снова начался дождь, какая неудача! Мы остановились перед селом Каменки. Слева заняли позиции несколько зениток с задачей прикрыть нас с севера. В лощине мы обнаружили русскую кавалерию, и зенитные орудия открыли по ней огонь. В бинокль можно было ясно видеть, какое опустошение вносили снаряды зениток в ряды русских. Люди и лошади падали здесь и там в диком хаосе. Видно, как кто-то из русских пытался вскочить, но лишился сил и свалился навзничь, как мешок. Это страшно.

Днем мы услышали крик у полевого штаба полка: «Танки противника! Противотанковые орудия на позиции!» Наш батальон все еще теснил противника, 1-й батальон продвигается к Каменкам, но нигде не было ни одной противотанковой пушки. Я бросился к мотоциклу и помчался в тыл, как ракета, чтобы вызвать сюда несколько противотанковых пушек. Дорога была довольно сильно забита подразделениями, идущими к фронту, а также, что еще хуже, разбитыми русскими танками, которые стояли повсюду. Путь, чтобы добраться в тыл и отдать распоряжение подтянуть орудия, занял у меня много времени. Успело пройти добрых три четверти часа, и, когда я вернулся в штаб полка, орудия были уже не нужны. Русский танк двигался с севера на Каменки и выкатился прямо на полевой штаб с открытой башней. На броне танка сидели с десяток русских солдат, включая женщин. У каждого в руке был пистолет. Они хотели прорваться через Каменки на восток – самоубийственное решение!

Один из русских выстрелом из пистолета убил офицера-снабженца. Что мы могли сделать нашим орудием против этого огромного танка? Эта громадина практически невредимой проскочила через Каменки и помчалась прямо через мост на восток, прежде чем попала на прицел одной из наших зениток. Позже, когда мы проезжали мимо уничтоженного танка, он почти полностью сгорел. Рядом с танком лежали полностью нагие обгоревшие тела женщин. Ужасно. Вдоль всей дороги были видны трупы русских, превращенные в месиво нашими тяжелыми машинами или танками. Глядя на них, невозможно было сказать, что это когда-то было человеком. Там рука, тут голова, половина ноги где-нибудь в другом месте, растекшиеся мозги, сломанные и смятые ребра. Страшно.

Мы провели ночь под открытым небом, пока 1-й батальон организовывал плацдарм у городка Волочиск [на левом, восточном берегу реки Збруч], куда мы должны были двигаться завтра утром. Снова идет дождь. Дождь особенно неприятен для нас, танковой дивизии, потому что мы с трудом продвигаемся по бездонным трясинам грязи в России. Прежде во всех кампаниях погода была за нас. Но в этот раз святой Петр, по-видимому, перешел на сторону русских.

Пятница, 4 июля 1941 г

С утренним рассветом мы несколько отошли назад, так как местность, где мы стояли лагерем, могла со всех сторон просматриваться русскими. Дождь идет без остановок. Водитель нашего мотоцикла нашел место в одном из домов. Я не пошел туда, потому что внутри стояла ужасная вонь. Мне достаточно было посмотреть на живших там людей.

Здесь мы провели весь день, и наступление возобновилось только в 19.00. Вскоре мы достигли Одочишки, где был организован полевой полковой штаб. Короткое совещание, после которого все готовы были сразу же упасть с ног. Я должен определить походный порядок для нашего подразделения. В свою флягу я налил немного спиртного. Это мой постоянный спутник, и я предпочитаю его воде, чаю или кофе, поскольку оно лучше утоляет жажду. У нашего полковника тоже при себе небольшая бутылка водки, которую он носит в кармане. Во многих случаях большой глоток помогает укрепить силы.

К наступлению вечера мы во главе дозора 6-й роты вышли к Фридриховке. В поселке командир приказал сделать остановку. Я иду с передовым дозором и жду на главном перекрестке прибытия остальных. Тяжелое вооружение не поспевает за нами, поэтому мне приходится отправиться назад и поторопить их, особенно 88-мм зенитное орудие. Мы проехали мимо горящего дома. В любой момент на наши головы может обрушиться один из его углов, и тогда загорятся снаряды. Но ничего такого не происходит. В это время адъютанту удалось подобрать дом, который будет использоваться в качестве полевого штаба. Командир передового дозора лейтенант Бауэр, с которым я выходил к перекрестку, погиб, как и ветеран роты капрал Штокен.

До нас доходят самые ужасные слухи относительно того, как русские поступают с нашими пленными. Кроме того, у нас есть и доказательства того, что это не просто истории-страшилки, после того, что они сделали с солдатами нашей 8-й роты 1 июля. И мы не только не даем упасть пяди волос с головы русских, но наши дурни настолько мягкосердечны, что чуть ли не в следующую минуту уже готовы угощать этих преступников сигаретами![58]

Суббота, 5 июля 1941 г

Среди мертвых русских много азиатских лиц. Попадаются и трупы женщин в военной форме.

Мы развернули полевой штаб полка в бывшем русском военном госпитале. Внутри он выглядел ужасно. В одном из помещений десять трупов русских. Наверное, они умерли от ран. Нам сказали, что нас сменит подразделение СС. Приятно будет провести несколько дней в спокойной обстановке, но в конце концов кампания только началась. Думаю, что все это – лишь желанные мечты.

Сегодня выдался прекрасный теплый день. Я не мог уснуть среди запахов переполненного госпиталя, поэтому лег под открытым небом. Но мне удалось отойти ко сну лишь после того, как в 22.30 прибыл приказ на завтрашнее выдвижение. Сейчас мне хочется хотя бы раз как следует выспаться ночью. Когда я все подготовил, было уже 2.00 ночи. А в 6.00 – подъем, и надо быть в готовности выступить в 8.00 утра.

Воскресенье, 6 июля 1941 г

В восемь часов мы выступили на Проскуров.[59] 1-й батальон следует в авангарде, а мы сегодня идем с главными силами. Авангард движется очень медленно. Путь постоянно замедляют множество препятствий по дороге. Впрочем, можно с большой натяжкой сказать, что мы движемся именно по дороге. Даже в самой крошечной глухой деревушке в Германии дороги лучше, чем здесь. Обочины полны грязью, образовавшейся во время прошлых дождей, и ты тонешь в ней по колено, а посередине дороги уже клубится пыль. Тенты грузовиков свернуты, солдаты сидят в касках, с карабинами на коленях. Вокруг каждой машины клубится непроницаемое облако пыли.

Нам снова было приказано спешиться и идти пешком через огромные пшеничные поля, где никогда нельзя быть уверенным в том, что не встретишь на пути целый батальон русских. Мы медленно, крадучись продвигались вперед под прикрытием минометов, артиллерии и тяжелых пулеметов.

Когда наши солдаты подошли достаточно близко к укрытиям противника, они бросились вперед с воинственными криками и с ручными гранатами. Многие большевики погибают на месте, однако большинство из них попыталось спастись бегством.

Понедельник, 7 июля 1941 г

В 5.15 начинается большое наступление, участвуют две наши роты при поддержке 33-го танкового полка. На местности, что идет вверх, и на высотах полно русских, все они успели окопаться. Это южное ответвление от линии Сталина.

Обе роты были готовы к 5.00. Мы выкатили наш вездеход на позиции; командир лично поведет на нем роты в атаку. Земля вокруг превратилась в грязь после дождя. Танки медленно поползли к позициям русских, малые, средние, тяжелые.[60] Каждого охватило лихорадочное возбуждение, как это всегда бывает перед атакой. Щеки пылали, глаза горели, сердца бились чаще, а мысли были сосредоточены на одном: добраться до них, уничтожить их! Совершенно случайно я вспомнил, что сегодня день рождения Лорли. Но у меня нет времени, чтобы думать об этом. Отданы приказы, атака начиналась, и я брошен в самую гущу боя.

Когда на часах было 5.15, вперед выдвинулись стальные гиганты – целых сто сорок танков! Скоро с русскими будет покончено ко всем чертям. К сожалению, нам на нашем вездеходе удалось пройти не слишком далеко. Мы безнадежно застряли в какой-то канаве, поэтому пришлось продолжить путь пешком. Я на всякий случай захватил с собой несколько посыльных. Один из них нес флаг батальона, который мы везем с собой в каждом бою: так легче определить, где находится командир. Едва мы успели достичь укрытия, попав под защиту высокого и густого пшеничного поля, и получить известие о том, что танки вышли к дороге, из леса слева, с открытых позиций прямо в поле перед нами и из строений по нас был открыт плотный огонь. Нам пришлось двигаться по полю ползком. Оставалось на виду только знамя, чтобы роты, которые шли за нами, не теряли нас из вида, и это было большим недостатком для нас, так как русские постоянно обстреливали эту точку на местности.

Мы не могли отдать приказ танкам отойти назад, так как у нас не было с ними связи. Водитель вездехода, который ехал за нами, вызвался вернуться и привести танки, но его машина снова застряла. Пока водитель пытался найти решение, как снова заставить машину ехать, он заметил, что его вездеход застрял над норой, из которой торчал ствол вражеского миномета. Ему пришлось срочно выбираться из машины и пускаться наутек, подобно дикому кабану, минуя многочисленные укрытия, в которых было полно хорошо замаскировавшихся русских.

Одна из рот уже направилась вокруг леса; она же должна зачистить строения рядом. Командир пожелал отправиться с ними, захватив с собой свой маленький штаб. Он поведет людей через деревья, а затем остановится со штабом на небольшой высотке справа, тем самым оказавшись между двумя ротами и обеспечив себе обзор с высоты птичьего полета.

С пистолетами и карабинами наготове мы шли через лес. Но там было всего несколько русских, и после короткого боя мы зачистили от них территорию. Майер был рядом с командиром с поднятым вверх боевым штандартом. Когда мы подошли к высотке, русские снова открыли по нас стрельбу. Пули свистели над головой; повидимому, мы оказались именно там, где русские сосредоточили самый убийственный огонь. Забраться на холм не было возможности: мы не имели пулеметов, только карабины, пистолеты-пулеметы и ручные гранаты. Но именно потому, что все выглядело невозможным, мы должны были продолжить идти вперед. Должны сбросить русских оттуда.

Медленно мы крались ползком вдоль холма: было бы просто сумасшествием высовывать головы. Русские сидели в своих хорошо замаскированных окопчиках, и их не было видно. Наконец возвратились несколько наших танков, которые, похоже, искали командира. Я сразу же побежал через лес назад и передал танкистам задание помочь нам выкурить противника из его нор. Все вздохнули с облегчением, когда я возвратился назад с танками и дал им направление на высоту. Машины двинулись вперед, а мы следовали за ними, стреляя в укрытия и бросая туда гранаты. Оттуда шел дым, но в большинстве случаев цель не была достигнута: русские не осмеливались высунуть головы из своих нор. Они просто высовывают наружу свои винтовки и жали на спусковые крючки или бросали ручные гранаты, даже не посмотрев, куда те полетят.

Над русскими укрытиями уже катились танки, утюжа их туда-сюда по несколько раз; можно себе представить, что люди в этих норах превратились в месиво, однако это было не так. Русские все еще были повсюду, стреляли из своих нор и бросали гранаты.

Рядом со мной упал лейтенант Кляйне-Херцбах. Попадание в живот. Лейтенант Цирн остается рядом, чтобы побыть с ним последние минуты. Офицер умирает у него на руках, не приходя в сознание.

Нам приходится проверять каждую щель, забрасывать внутрь гранату, а затем приканчивать русских огнем из пистолетов и винтовок. Никаких криков о сдаче: русские предпочитали быть раскатанными в своих норах.

Однако то здесь, то там появлялись стальной шлем и две поднятых грязных руки. Но мы не признаем права на пощаду после гибели Шульца: после того как он был перевязан, русские его расстреляли заново. А мы все его любили, это был прекрасный парень. Теперь уже мы здесь не просто ведем бой, он превратился в массовую бойню!

Зачистка отняла у нас довольно много времени: нора за норой, пока, наконец, выстрелы не прекращаются.

Мы пересчитали мертвые тела русских. Их было сто тридцать пять. Мы потеряли одиннадцать человек.[61] Над одной из таких нор [окопов] мы ненадолго остановились, чтобы восстановить дыхание и выкурить сигарету. Мы действительно заслужили это.

Командир хотел организовать штаб где-нибудь рядом. Когда мы двинулись дальше, на нас обрушились осколочные снаряды вражеского противотанкового орудия. Я шел между лейтенантом Куном и лейтенантом Цурном, и оба они упали. У лейтенанта Куна изо рта потекла кровь. Через секунду его голова свесилась на левую сторону – он был мертв. Лейтенант Цурн получил осколок в верхнюю часть руки. Слава богу, ранение легкое, но все же ему пришлось отправиться в пункт оказания первой помощи.

Рядом с пунктом первой медицинской помощи я обнаружил прежний полевой штаб полка. Здесь находился обер-лейтенант Бауэр, и я должен был рассказать ему о том, что произошло утром. Перед уходом мне сказали, что у лейтенанта Цурна лишь легкое ранение и он скоро вернется назад.

На обратном пути я шел по обочине дороги, и, прежде чем вышел на позиции 3-й роты, мне в очередной раз пришлось уткнуться носом в грязь. Грохот и взрыв были такой силы, будто всему миру пришел конец, вихрь воздуха бросил меня ничком на землю и осыпал сверху комьями земли.

Прямо рядом со мной разорвался осколочный снаряд. Я выждал несколько секунд. Потом я почувствовал каждую свою косточку от головы до пят (а что, у солдата на фронте их нет?) и понял, что у меня все цело, что нигде на теле не течет тонкая струйка, после чего стремительным броском бросился прочь. Я рывком поднялся и побежал к полевому штабу так быстро, как только могли нести меня мои ноги. И это тоже помогло, так как я неосознанно проделал все это во время паузы между залпами вражеских орудий.

Пока мы лежали на позициях, глядя на русских перед нами, которые закрепились на ферме, а теперь окапывались и получали подкрепления, нам сказали, что наш 1-й батальон, II/10[62] и танки должны снова атаковать в 16.30.

И действительно, ровно в 16.30 появились танки с сидящими на них солдатами. Мы издали дружный вопль одобрения, когда увидели, что русские пустились в бегство сразу же, когда обнаружили подход наших танков! Русская артиллерия прекратила огонь. Возможно, она снялась с места, почувствовав опасность. А может быть, русские просто бежали и не сумели спасти свои пушки. Сейчас очень пригодились бы немецкие бомбардировщики! Они усиливают панику и облегчают нам работу. Но они не могут одновременно находиться повсюду.

Пока мы производили зачистку пшеничного поля, обнаружили там несколько русских, которые не пожелали сдаться. Не оставалось ничего другого, кроме как скосить их огнем.

Вторник, 8 июля 1941 г

Ночь провели под открытым небом. Мы рыли себе укрытия и укрывались брезентом. После полуночи начался дождь, и мы больше не могли выдерживать нахождение в таких норах. Мокрые, дрожащие от холода, мы ждали наступления утра. Оно принесло с собой яркие солнечные лучи!

Около 8.00 мы двинулись в сторону Проскурова. Этот населенный пункт является городом, скорее, по названию. Или по тому, как он обозначен на карте. На деле же это все то же нагромождение маленьких хат и нескольких чуть более крупных зданий из камня высотой в три этажа, которые должны придавать поселению городской вид. Еще несколько городских зданий разрушены, сожжены или уничтожены другим способом. Стоят лишь их остовы.

На главной площади, через которую проходил наш путь, в самой середине за ограждением из покрытого изоляцией провода стояла статуя Ленина. Такие же плохо сделанные памятники попадались нам повсюду. Роты находят себе места для постоя в боковых улочках. Никто не знает, как долго нам придется оставаться здесь. Я натянул нашу палатку, поскольку не могу работать под открытым небом. Снова начался дождь. Командира назначили комендантом Проскурова, поэтому пришлось готовить самые разнообразные данные, представления к наградам и т. д.

Не знаю даже, насколько поздно мне, наконец, удалось улечься на свою милую полевую койку. Сейчас так много работы, Хенни, что мне не удается найти время даже для того, чтобы написать тебе. Но такова моя доля: быть всегда впереди во время боев, писать донесения для генерала и вести всю эту бумажную работу, в которой я почти тону. И это как раз то, что мне нравится!

Пятница, 11 июля 1941 г

Когда я даже в это время года вижу, как наши машины после того, как пройдет небольшой дождь, едва способны двигаться, я просто не могу себе представить, что же будет осенью, когда придет настоящее время дождей. Мы сражаемся в плотной массе грязи. Снаружи и внутри.

Миновав Староконстантинов, мы впервые поехали по настоящей первоклассной асфальтовой дороге. Жаль, что она внезапно закончилась, как будто отрубило, и превратилась в обычную ухабистую пыльную дорогу. Все продолжалось всего 35 км, но все равно, это означало для нас облегчение. В 3.00 утра мы прибыли в село Судилков, остановились там и стали искать жилье. Все еще стояла темень хоть глаз выколи. Мы нашли место в саду. Я же остался в машине и спал прямо на сиденье, как я часто делаю.

Суббота, 12 июля 1941 г

Наконец, наступил великолепный летний день, единственным недостатком которого было то, что это место бомбит авиация противника. Но как часто случается, мы все слышим вой падающих бомб, их разрывы и даже потоки воздуха от них, но ничего не происходит.

В школе явно останавливались красноармейцы, так как на стенах повсюду развешаны плакаты, посвященные войне, цитаты Сталина и Ленина на красных полотнищах на стене. Большинство окон выбито.

Воскресенье, 13 июля 1941 г



Поделиться книгой:

На главную
Назад