Алгебра аналитики. Секреты мастерства в аналитической работе

Рис. 2-1. Триадная система теории Человека

Как ни покажется парадоксальным, данное научно-нормативное умозаключение «нашло поддержку» с другого – религиозного «берега»… Так Святой Григорий Палама (1296 – 1359 гг.): «Зло то, что не ум, а этот закон, сущий в делах наших и противостоящий закону ума, живёт в теле. Почему мы, противостоя сему закону греха, изгоняем его из тела и поселяем туда ум, как епископа над всем надзирающего и всем заправляющего. Чувствам предписываем, что и в какой мере должно воспринимать, мысленную часть улучшаем»[59].

Глубоко был прав академик В.И. Вернадский, основательно занимавшийся наряду с другими вопросами и историей науки, говоря, что многое в научный арсенал пришло со стороны религии, философии, искусства и социальной жизни, но в нём удержалось лишь, что выдержало испытание строгого научного метода. Поэтому можно сказать, что умозаключения афонского монаха нормативны, умозаключения же монаха Ареопагита столь же ненормативны, каковой является ненормативной его лексика. Однако, совершенно естественно, что в результате «культурного сотрудничества», в свою очередь, и вненаучная сфера (религия, философия, искусство и политика) многое черпает из научного арсенала, что можно только приветствовать.

Начнём с того, что выясним, что же обозначает слово «разум».

Представим его в виде трёхипостасной системы, включающей такие категории как ум, размышление, умозаключение (рис. 2-2).

Рис. 2-2. Триадная система теории Разума

Характеристики ума в народе общеизвестны: «умный человек – всё понимает», «умный – всё схватывает налету» и т. п. Над «схваченным» и не только на лету следует основательно поразмышлять, чтобы придти к умному умозаключению. Таким образом, слова «ум» и «умозаключение» являются операндами[60] системы «Разум», в то время как «РАЗМЫШЛЕНИЕ» выступает в качестве оператора или доминанты системы. Для наглядности можно Разум представить в качестве модели «чёрного ящика» с его ВХОДОМ – умом и ВЫХОДОМ – умозаключением. Чтобы приблизиться к обнаружению сущности «чёрного ящика», уподобим его персональному компьютеру, в котором в роли ВХОДА выступает клавиатура, которая помогает вносить информацию и задавать темы и проблемы, которые в конкретном случае решаются с помощью ПРОЦЕССОРА или ОПЕРАТОРА, а на ВЫХОДЕ – на экране монитора мы получаем результат – «умозаключение».

Эти сравнения нам понадобились для того, чтобы нагляднее показать, что процессором-оператором Разума, ранее бывшего для нас «чёрным ящиком», является размышление. Не правда ли, что в этом слове «проглядывает» слово МЫШЛЕНИЕ, если его написать с дефисом: раз-МЫШЛЕНИЕ? Представляется, что все декларации, умиление перед человеческим Разумом, как, впрочем и ненависть к Разуму (разумофобия) в одинаковой степени бессодержательны и пустословны, если мы не обладаем достоверными знаниями о процессоре-операторе Разума – о собственно МЫШЛЕНИИ. Разберёмся, что оно обозначает.

В 1982 г. В.Я. Никитину в результате научно-библиографического поиска удалось найти в книге Л.М. Веккера «Психические процессы. Мышление и интеллект»[61] «давно желанную» и, пожалуй, по сей день единственную и обстоятельную, а, главное достоверную и нормативную теорию мышления. Не останавливаясь на разборе этой теории, ограничимся лишь «выжимкой» из приведённого Веккером определения, которое необходимо нам для Аналитики: «Мышление – это обратимый перевод с языка образов пространственно-временных структур на психо-лингвистический язык речи».

Для наглядности и лучшего понимания, можно представить эту фразу в следующем виде: «мышление – это ОБРАТИМЫЙ ПЕРЕВОД с «языка» ОБОЗНАЧАЕМОГО на язык ОБОЗНАЧАЮЩЕГО». Ясно, что употребление слова «язык» по отношению к образам ненормативно, как оно ненормативно по отношению к обозначаемому, ибо этим свойством наделены лишь психолингвистический язык речи и язык обозначающего слова.

Но, надо признать, что основная суть мышления схвачена, задача теперь в том, чтобы перевести всё это на строго научную нормативную основу. Это приведёт к новому знанию и новой теории мышления.

Для раскрытия «магического» словосочетания «обратимый перевод» стоит привести простой и наглядный пример: Турист, страдая от жажды, ищет на топографической карте соответствующий обозначающий значок. Увидев, наконец, источник (обозначаемый этим знаком, имеющим собственное имя «источник»), он мысленно восклицает: «Вот радость: вода, ключ, вода!» Однако, понятно, что это ещё не сама вода, а лишь её условное обозначение.

При проведении параллели между составлением географической карты и созданием научной теории уместно привести высказывание знаменитого физика, лауреата Нобелевской премии Джорджа Томсона (1892–1975), который использует слово перевод применительно к иной ситуации: «Связь между научным понятием (между обозначающим) и реальной действительностью (обозначаемым), отражением которой она является, весьма напоминает соотношение между плоской картой и частью земной поверхности. Карта не может, например, изображать английский город Манчестер в центре Испании. Карта – это перевод местности на бумагу, а её использование – перевод с бумаги на местность. Так же обстоит дело и с теорией. Теория – это карта, которая (если она нормативная, не ошибочная) сообщает нам, как выглядит тот или иной кусочек мира. Чтобы ею воспользоваться, вы должны отождествить отметки на «карте» с явлениями, реально видимыми и осязаемыми»[62].

Приведённый материал позволяет сравнить «работу» мышления с работой картографа, а сами науки картографию и картоведение уподобить самой науке о мышлении, так как они служат подтверждением теории мышления Л.М. Веккера. Даже само мышление, выражаясь образно, можно представить как «переводчика, обслуживающего «переговоры» человеческого сознания с реальностью, с «кусочками мира».

Однако, в науке образы – это лишь промежуточные станции на пути познания мира, удобные средства, чтобы на определённом этапе сделать теорию наглядной и «ощутимой». Главную роль в ней играют понятия (категории), законы и принципы.

Новая трактовка того, что же обозначает слово «мышление», а, стало быть, и новой теории и науки о мышлении, появилась после того, как В.Я. Никитину пришла мысль уподобить мышление кодирующему и декодирующему устройству, и после выявления опять-таки своей (для мышления) триады: различение – присвоение имён – оперирование именами (1982 г., рис. 2-3)).

Рис. 2-3. Триадная система теории мышления

Кодирующие и декодирующие свойства мышления предопределили и само название КОДОЛОГИИ для обозначения новой науки о мышлении. Правда до 1993 года она именовалась «когнитологией», что было ненормативно по двум причинам: во-первых, термин уже был занят в американской науке, во-вторых, он обозначал вовсе не науку о самом мышлении.

В публикации В. Далина «Критика антропоморфизма в биологии»[63] были изложены основы нормативного различения «кусочков мира», благодаря новой интерпретации проблемы сходств и различия (сходств по аналогии и сходств по гомологии). Была предпринята попытка обновления и отказа биологии от имён с антропоморфной сущностью, используемых до сих пор для ОБОЗНАЧЕНИЯ ОБОЗНАЧАЕМЫХ биологами в науке о живом «кусочков мира». Результаты исследования были доложены на XIX Всемирном философском конгрессе, проходившим в Москве в 1993 году[64].

Главной «головной болью» кодологии является проблема нормативного кодирования (присвоение своих, а не занятых уже имён, для обозначения вещей своими именами (на чём, кстати, как указывалось выше «погорела» сама кодология). Ясно, что в кодологии в качестве кодов выступают слова, язык, речь и знаки разной природы. В компьютерной технике кодирование общеизвестно, и каждый программист просто обязан использовать лишь нормативное кодирование, которое в кодологии формулируется по-своему: «КВАНТУ смысла и значения должен соответствовать лишь один КВАНТ обозначения – слова-кода или невербального кода». На примерах, продемонстрированных самой Природой (связь между ДНК и информационной РНК), мы видим, что нормативное кодирование осуществляется даже на молекулярном уровне.

Сама идея нормативного кодирования, столь естественная для компьютерного программирования и даже молекулярной биологии, «в штыки» встречается в языкознании, филологии и лингвистике.

Как «штормило цунами» на филологическом факультете Саратовского государственного университета 20 сентября 2006 г., когда «кодолог из Москвы» В.Я. Никитин осмелился лишь обронить фразу: «Омонимия – это патология обыденного языка в результате ненормативного кодирования в нарушение закона однообозначности»!

Омонимия – это случай, когда одно обозначающее слово-код обслуживает несколько обозначаемых вещей. К примеру: что обозначает слово-код «брак»? Читатель не замедлит с ответом: это производственный брак и брак, зарегистрированный в «Дворце бракосочетания», да ещё с поздравлениями – «с законным браком», иногда распадающимся чуть ни на следующий день… Не зря народная мудрость речёт: дельную, добротную вещь браком не назовёшь!

Какому однообозначному «браку» будет отдано предпочтение, покажет время. А пока предложение кодолога представляется вполне уместным и правильным: вместо «Дворца бракосочетания» – «Дворец супружества» без всякого брака скрепляющий и благословляющий крепость супружеских уз!

Увы, но омонимия имеет «постоянную прописку» не только на уровне обыденного сознания, но и в самой академической науке. Навряд ли открыватель электрона Томсон старший и его сын – Томсон младший, открывший дифракцию электрона, могли предположить, что «их» электроном также станут называть, видно с лёгкой руки технарей, сплав из лёгких металлов…

Нельзя на уровне обыденного сознания и понимания решать вопросы государственного управления – понятно, что для эффективного управления его уровень должен быть существенно выше. Наш чиновничий корпус, менеджеры бизнеса должны понимать сущность[65] теоретического отражения реальности.

Справка. Терминология каждой области знания строится на основе понятийных связей профессиональных знаний. Терминология как систематический набор терминов, таким образом, ограничивает и вербально закрепляет систему понятий той или иной области знания. По выражению А. А. Реформатского, «терминологии и термины, как их составные части, являются инструментом, с помощью которого формируются научные теории, законы, принципы, положения», то есть «в терминах отражается социально организованная действительность, поэтому термины имеют социально обязательный характер». Изучением конкретных научно-терминологических систем занимаются учёные, эксперты в соответствующих науках. Общим изучением терминов и терминологических систем (безотносительно к некой конкретной науке), занимается такая область прикладной лингвистики как терминоведение.

В России проблемами терминологии занимаются специализированные государственные комитеты, комиссии, институты и другие организации, которые разрабатывают терминологические сборники. По рекомендации Международной терминологической комиссии, их объём не должен «намного превышать количество в 100 терминов». Наиболее важными в этом плане структурами являются технический комитет ТК-55 «Терминология» при Всероссийском научно-исследовательском институте классификации и кодирования (ВНИИКИ) Госстандарта России и Комитет научной терминологии в области фундаментальных наук Российской академии наук – КНТ РАН.

Поэтому лишь отрадно, что отдельные важные положения кодологии находят поддержку КНТ РАН: «Синонимия (а тем более, омонимия и полисемия[66]) – крупный недостаток терминологии. Исполняя положительную роль в художественной литературе и в бытовом общении, она как языковое средство ВРЕДНА в научной терминологии… Контекстовая подвижность значения (обозначения) – характерная черта обычного слова – совершенно недопустима для термина. Научный термин должен быть однозначным, независимым от контекста»[67]. Отрадно отметить, что и в наше время есть союзники, сходно мыслящие[68].

Ясно, что основной проблемой науки о мышлении – кодологии – является стремление превратить науку в эталон строгой терминологии, эталон нормативного мышления, поскольку, согласно определению науки академиком В.И. Вернадским, выводы фундаментальных наук должны быть для всех общеобязательными (2×2 = 4, Земля вращается вокруг Солнца, а вовсе не наоборот и т. п.).

Естественно, ситуация в корне меняется с появлением кодологии, давшей достоверное определение мышления и его основного норматива кодирования. Поэтому лишь нормативное кодирование «кусочков мира» гарантирует нормативное мышление! Таким образом, В.Я. Никитину удалось показать, что такое мышление вообще и мышления ненормативное и нормативное, в частности. Естественно, что эти положения как для науки, так и вне науки претендуют быть общеобязательными, как столь же общеобязательным должен стать для депутатов запрет ненормативной лексики.

Остаётся лишь с оптимизмом надеяться, что в силу надвигающегося «интеллектуального цунами» Российская академия наук когда-нибудь всё же примет решение о запрете в науке ненормативного мышления и ненормативной ненаучной лексики, способствующей созданию ненормативных псевдонаучных теорий.

Авторитетный шведский лингвист Фердинанд Соссюр лаконично заметил, что Мир поделён для познающего Человека на две сферы: ОБОЗНАЧАЕМОЕ и ОБОЗНАЧАЮЩЕЕ. Обозначаемое – это объективный Мир, обозначающее – это слова-коды, которыми он обозначается или именуется. Кодология показала, если кодирование обозначающего слова-кода было нормативным, то и обозначаемый Мир познаётся нормативно или объективно.

Приходится поражаться, читая следующий не научный текст, а взятый «со стороны» искусства, где были, есть и будут люди, от природы наделённые нормативным мышлением. Вот, например, как писал Флобер о присвоении имён вещам: «Какова бы ни была вещь, о которой заговорили, имеется только одно существительное, чтобы её назвать, только один глагол, чтобы обозначить его действие и только одно прилагательное, чтобы её определить.

И нужно искать их до тех пор, пока они не будут найдены»[69]. Какая точная мысль! Поэтому явно ненормативно, когда слова «брак» и «электрон» обозначают не одну, а каждый из них щедро обозначает по две совершенно различные вещи.

В определённой степени защитником этой ненормативности оказался доктор математических наук В.В. Налимов. Чего стоит всего лишь один его пассаж, да ещё лингвистический, из известной книги «Вероятностная модель языка»: «Чёткость и чрезмерная строгость языка – ведёт к интеллектуальным судорогам. В то же время мы понимаем, что внутренняя рассогласованность суждений, создаваемая полиморфизмом языка, не должна заходить слишком далеко, иначе возникает ситуация психиатрической больницы. Граница допустимой нестрогости устанавливается как-то сама собой»[70]. Кодология как раз и избавляет желающих от «интеллектуальных судорог», от своевольности в присвоениии имён и их определениях и, тем более, от «психиатрической больницы» своей нормативной формой языка.

А вот суждения на эту же тему математика и философа Рене Декарта: «Определяйте понятия в науке и вы избавитесь от заблуждений и бесплодных прений. Разберитесь в значении слов и вы освободите человечество от половины заблуждений». Замечательные слова!

Таким образом, как было показано выше, нормативное кодирование позволяет кодологии эффективно «разбираться в значении слов», вернее, в обосновании нормативности слов обозначаемой вещи.

Это очень важный комментарий, ибо слова «значение» и «обозначение» обозначают разные вещи. Иногда слово ничего не значит, но чётко обозначает конкретную вещь. Так вот, кодология занимается созданием кодов обозначающих слов, ибо это её основная обязанность.

Люди используют многообразные знаки для обозначения реальности. Наиболее распространёнными знаками являются слова. Смысл слова – множество свойств, обозначаемых словом. Смысл слова существует в мозгу людей в виде умственной модели объекта. Значение слова – объект реальности, который обозначен данным словом.

Проблема значения слова – «головная боль» семантики. Лингвисты до сих пор используют в качестве синонимов два слова: значение и смысл, обозначающих разные вещи. Мы, как правило, не знаем значения (семантику) слов «анальгин», «элениум» или «цитрамон», да нам это и не надо знать. Зато для нас важно, что обозначают эти слова – это средства от конкретных болезней. И эта «чёткость и чрезмерная строгость языка» приводит не к интеллектуальным судорогам, а выздоровлению, благодаря строгому приёму необходимых лекарств. И у медиков нет «интеллектуальных судорог» от знания названий обилия лекарств, болезней, способов их лечения с использованием лишь чёткого и строгого языка и терминологии.

Сходная ситуация и со словами «однозначность» и «однообозначность», обозначающими разные вещи. Так биологи однозначное слово «отбор» сделали неоднообозначающим, т. е. в биологии слово «отбор» однозначно «занимается не своим делом», нарушая главное требование кодологии – строгое исполнения закона однообозначности. Увы. Для лингвистов, «поддакивающим» биологам, всё это в новинку, тем более, что они весьма с опаской воспринимают приходящее к ним со стороны, ибо теорема Гёделя, видно, им не писана…

На этом можно завершить изложение теоретических основ кодологии и перейти к практическим результатам её использования в человеческом познании и аналитической работе для адекватного отражения реальности.

Кому-то может показаться ненужным это несколько пространное обозначение своих теоретических и практических позиций по вопросам сути мышления. Однако оно необходимо тем людям, кто хочет найти фундаментальные основы для аналитической работы, кто учится проникать вглубь любого вопроса (ситуации, проблемы), в сущность 1, 2, 3… n-го порядка, потому что любая теория, в конце концов, сугубо практична. Поскольку эта книга пишется для своего круга, для единомышленников и соратников, для серьёзных людей, ориентированных на защиту государственных интересов России, причастных к созданию и усилению позиций «Русской аналитической школы» как отечественного феномена и традиции[71], понимание концептуальных подходов кодологии усиливает нашу теоретическую вооружённость.

Алгебра Аналитики предполагает, что в перспективе будут созданы системы отсчёта, какие-то учётные единицы для измерений интеллектуального уровня человека. В принципе, по ним можно было бы определять «уровень ума» нации. Думаю, что это возможно только лишь на основе коллективной экспертной оценки этого уровня. Нельзя сказать, что есть умные нации и глупые, но вот количественные показатели элитарных групп в составе любой нации всё-же разные. Когда видишь народные толпы на митингах в Египте, Киргизии или Украине и то, как ими легко манипулируют, создаётся впечатление, что уровень оглупления поддаётся какому-то исчислению, пусть и весьма примерному. Есть же пример с IQ и другими тестовыми методиками для определения уровня интеллектуальных способностей личности. А совокупная масса личностей, объединённая в народ, тоже имеет свою критическую массу, грубо говоря, дурости. Вот евреи – что хочешь можно сказать про них, но ведь никто же не скажет, что это глупая нация. Хотя бы потому, что все они стремятся, прежде всего, сделать своих детей умными, сильно мотивируют их на получение качественного образования.

Мне уже приходилось в своих работах говорить о нравственной составляющей в аналитической деятельности. Не секрет, что есть феномен «заказухи» и есть многие, на этом зарабатывающие деньги. Я не знаю, какую Нравственную Идеологию изберёт мой народ. Навязывание через СМИ и всю систему культуры в последние два десятилетия идеологии наживы, «золотого тельца» сильно дезориентировало народные массы, но затронуло далеко не всех. Много осталось людей, для которых идея служения отечеству важнее любых денег. Им-то в первую очередь и хотелось бы помочь.

Почти уверен, что нас ждёт Тотальная война. И скоро. Её развяжет Запад, точнее США, с использованием уже отработанных политических, экономических и организационных технологий. Пример Украины в этом отношении показателен. Запускать негативные процессы проще, чем созидательные.

Нас ждёт эпоха турбулентности – экономической, политической и военной. Это будет результатом войны нового типа, получившая название «гибридной». Её суть состоит в конгломератном смешении традиционных форм войны – собственно боевых действий на различных театрах военных действий (ТВД) с новыми её видами и формами – экономической войны на товарных и денежных фронтах, идеологических диверсий, актов терроризма (включая киберпространство), войны смыслов и нервов на коммуникативных площадках СМИ и т. д. Мировая война – это выход из системного кризиса индустриального общества расширенного воспроизводства капитала, переживающего вторую «штормовую» волну краха мировой финансовой системы нефтедоллара.

Основным театром Третьей мировой войны будет являться Тихоокеанская зона с противостоянием по фронту США и КНР. Её приоритетность определяется следующими факторами:

– завершением эпохи атлантизма (идеологии тесного союза США с ЕС и Канадой);

– концом американского цикла накопления капитала (нефтедоллара);

– сменой мирового лидера: в 2014 г. КНР обошла США по валовому внутреннему продукту в расчете по покупательной способности RMB[72] и USD.

Эпицентром развязывания Третьей мировой войны[73] уже становится Большой Ближний Восток, где детонатором выступает джихад ислама – войны Нового Халифата: Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ).

В Европе очагом Третьей мировой войны стал Украинский кризис, вызванный европейским выбором Киева (ассоциацией Украины с ЕС) и возвращением республики Крым в состав России.

Говоря об исторических перспективах и вырабатывая адекватные модели и концепции Грядущей России, хочется надеяться, что уйдут конъюнктурщики, новоделы, но останутся серьёзные люди по Русскому Духу. Новое время требует от науки и Аналитики новых подходов, новых методик и приёмов обработки информации. Среди них важнейшее место занимают методики моделирования.

В арсенале средств моделирования важное место занимает лингво-комбинаторное моделирование, позволяющее сформировать новую картину мира, которая опирается на все достижения современной науки и, прежде всего, информатики. При анализе жизненного цикла различных сложных развивающихся систем в целях более тонкого понимания эволюции систем в условиях меняющейся среды следует учитывать наличие феномена адаптационного максимума. Именно этот феномен является основой самоорганизации в природе и социуме. Структура неопределённых коэффициентов задаёт матрицу картины мира, в рамках которой и разыгрываются различные события. Произвольные коэффициенты в структуре эквивалентных уравнений могут быть и волновыми функциями, а различные системы могут рассматриваться как квантовые макрообъекты.

Лингво-комбинаторная картина мира включает три группы переменных, из которых состоят все живые и неживые системы:

• явления (appearances);

• смыслы (essences);

• структурную неопределённость (strucrural uncertainty).

Лингво-комбинаторное моделирование – это математический аппарат постнеклассической науки. На уровне неклассической науки был введён наблюдатель, на уровне постнеклассической науки введён управитель.

В этом направлении активно работает ряд учёных, среди наиболее известных стоит назвать Ноама Хомского, автора классических работ по структурной лингвистике. Хомский – лингвист, политолог и общественный деятель, «наш Сократ», как его называют американцы. Профессор лингвистики Массачусетского технологического института, автор классификации формальных языков, называемой иерархией Хомского. Известен своими леворадикально политическими взглядами и критикой внешней политики правительства США. Родился в 1928 году в Филадельфии. С 1945 года изучал философию и лингвистику в Университете Пенсильвании. С 1961 года преподаёт в Массачусетском технологическом институте.

В своей докторской диссертации Н. Хомский начал развивать лингвистические идеи, которые затем раскрыл подробнее в 1957 году в книге «Синтаксические структуры». Его работы о порождающих грамматиках содействовали развитию когнитивных наук. Н. Хомский согласен, что современная лингвистика пока не может предложить миру объяснение феномена появления на земле разных языков. И потому сквозь века проходит, не теряя смысла и актуальности, легенда о Вавилонской башне. Наказанием за гордыню стало для людей смешение языков – люди перестали понимать друг друга и разошлись по земле.

Н. Хомский стал автором более 100 книг, почётным профессором более 40 университетов мира. К сожалению, он мало известен в России за пределами научного сообщества как политический публицист. В 1980–1992 гг. Н. Хомский был самым цитируемым учёным из ныне живущих. Для американских студентов-гуманитариев самых разных специальностей привычным делом стало освоение несколько трудов Н. Хомского в год. Теория Хомского включает описание механизма, который позволяет человеческому мозгу создавать бесконечное количество предложений, оперируя ограниченным набором средств. Для описания этого базового набора инструкций он ввёл понятие генеративной (порождающей) грамматики.

Ещё на рубеже 1960-х годов он впервые поднял языкознание до уровня собственно науки. Впрочем, всегда было немало и тех, кто критиковал «хомскианство» именно за формализацию. Учёный стал своеобразным символом свободного интеллекта, не знающего ограничений. Именно это качество сам Н. Хомский считает «видовым признаком» интеллектуала и сравнивает современных интеллектуалов с ветхозаветными пророками: «Пророки предлагали критический геополитический анализ, а также критические оценки и наставления морального свойства». Очевидно, что собственную миссию он тоже видит в осуществлении «пророчеств» в этом библейском смысле, а в последние десять лет, кажется, и вовсе сместил всю мощь интеллекта с научных исследований на свою вторую ипостась – политического философа и публициста. Хотя идеи Хомского имели большое влияние на исследования процесса усвоения языка детьми, они носят спорный характер, многие учёные с этими идеями не согласны, проверка теорий Хомского продолжается.

Для Аналитики теоретические и практические наработки Н. Хомского важны. Его блестящий анализ, умение сводить в систему выводов разрозненные факты и создавать цельную картину мира можно считать успешными. Его работы нужны мыслящим людям, аналитикам, журналистам. Например, «Десять стратегий манипуляций в СМИ», изложенные лингвистом, я бы ввёл в учебные программы по подготовке аналитиков.

Впрочем, каждому человеку интересно знать, что и как вкладывают СМИ и масс-культура в его сознание. Придирчиво оценивая пищу для желудка, мы иногда совершенно равнодушны к эрзацам, приготовленным для промывания мозгов. На эту важную тему есть публикации и отечественных аналитиков, например известная книга С. Г. Кара-Мурзы[74]. Технологиям манипуляций уже много лет, но только сегодня мы начали понимать суть глобальных трансформаций в постсоветском обществе. Власть пытается использовать коммуникационные каналы в своих интересах не только в Украине. У нас в России также много неприкрытых и неуклюжих попыток манипулирования.

В кратком изложении приведу стратегические принципы манипуляции в СМИ, разработанные Н. Хомским и описанные в нашей прессе А. Прилипко[75].

1. Переключить внимание на второстепенное.

Отвлекать внимание общества от насущных социальных проблем, переключая его на темы, не имеющие реального значения. Чтобы граждане, как дети, ежедневно находили у себя под подушкой очередную забаву, занимающую разум и время.

Внешне интересных для общественного обсуждения тем всегда достаточно: преступления, катастрофы, волнующие каждого темы вроде национального языка или территориальных различий. Пригодно всё, что в данный момент устраивает власть.

2. Самим создать проблему и самим взяться её решать.

Вначале формируется или складывается сама по себе ситуация, затрудняющая развитие общества. Затем СМИ выносят проблему для всестороннего обсуждения. Когда дискуссии накалились, политики и управленцы предлагают варианты решения этой проблемы. Их участие в актуальном для страны дискурсе повышает рейтинги и поддержку населения.

Например, программы и способы борьбы с коррупцией активно обсуждаются в российских СМИ на протяжении 15 лет. Явление достигло огромных масштабов по вине госаппарата, но рассматривается как стихийное бедствие, за которым нет конкретной вины руководителей и политиков. На антикоррупционной волне поднялись многие деятели, но самой коррупции от того не стало меньше.

3. Приучать к невзгодам постепенно.

Испытанный метод подготовки общества к восприятию непопулярных мер. День за днём, год за годом СМИ говорят о проблеме, интересующей верховную власть. И общество вырабатывает привычку спокойного реагирования на невыгодные для себя проекты: сведение к минимуму функций государства, способы и несправедливый характер приватизации, массовую безработицу, уровень заработной платы, не способный обеспечивать достойную жизнь.

Показательный случай с налоговой и пенсионной реформой. Когда власть поторопилась внедрить невыгодные обществу законопроекты, ситуация чуть не вышла из-под контроля. Ошибку исправили, перейдя к постепенным мерам. Тот же результат был достигнут на большем временном отрезке.

4. Отсрочить исполнение и подарить надежду.

Представляя непопулярные меры в качестве болезненных, но необходимых, власть предлагает обществу поэтапное их применение. Людям проще согласиться на жертвы в будущем, чем в настоящем. Да и надежду они не теряют – вдруг каким-то чудом всё изменится к лучшему. Люди не знают, когда придёт хмурое «завтра», а журналисты и аналитики редко пытаются спрогнозировать и оценить грядущие последствия.

На отложенном спросе строится здание многих реформ, например пенсионной, результаты внедрения которой общество в полной мере испытает через несколько лет. В августе 2014 года Пенсионный фонд РФ произвёл перерасчёт пенсий почти 14 млн работающих пенсионеров (37 % от общего числа получателей трудовых пенсий), которые надеются получить от государства уровень обеспечения выше прожиточного минимума.

5. Обращаться к обществу, как к детям.