Культы генокрадов

Нечто ударилось в дверь.

— Наверное, кусок скалы, — с надеждой проговорил Бартал. — Ветер очень сильный, верно?

От второго толчка люк содрогнулся на петлях. Удары продолжились, и Кридд крепче сжал лазпистолет, хотя и сомневался, что из него удастся застрелить неизвестного агрессора.

«Можно ли вообще застрелить привидение? — ворочались мысли в голове у капрала. — Но если там призрак, почему он просто не прошёл сквозь стену?»

Нападение закончилось так же внезапно, как и началось. Энцио заметил, что домик на вокс-установке рухнул, и карты рассыпались по полу. Нелепо, но Кридду захотелось поскорее собрать их, однако Бенедек первым сбросил оцепенение. Действуя крайне осторожно, долговязый гвардеец снова посмотрел наружу.

«Оно не может попасть внутрь, значит, там не призрак», — решил Энцио.

Это лучший вариант? А какой у нас другой вариант?

Капрал взглянул на вокс, но в сажевую бурю устройства связи всегда работали паршиво, доставали только на пару тысяч шагов. Нет, придётся ждать следующего прохода патрульных «Часовых». До него, самое меньшее, два-три часа, но, если просто затаиться в бункере, то…

— Там кто-то есть, — сообщил Бартал. — Мне… мне кажется, это женщина.

Мгновением позже Кридд услышал её голос. Внутри своей головы.

Выйдя из челнока, Арикен угодила в леденящий чёрный буран. Пока медике ковыляла по десантной рампе, прищуривая глаза от пылевых вихрей, порывистый ветер трепал на ней одежду. Тухлый смрад серы в воздухе был таким же невыносимым, как и мороз.

Что за…?

Девушка чуть не упала из-за перевесившего ранца, но коснулась рукой канатного ограждения посадочной площадки и ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Паломник, что шаркал ногами в нескольких шагах перед ней, казался лишь неясным силуэтом во тьме. Позади Арикен кто-то зарыдал от страха.

Медике обернулась и поймала размахивавшую руками Офель, которую чуть не снесло ветром с платформы. Подруга открыла рот, собираясь что-то сказать, и тут же набрала полные лёгкие пыли.

«Почему нам не выдали дыхательные маски? — гневно думала Арикен, пытаясь успокоить задыхающуюся девчонку. — Или хотя бы защитные очки?»

Сунув Офели в руку страховочный канат, медике указала ей на красную дымку впереди. Ассистенка кивнула, и девушки вместе зашагали к цели, следуя за веревкой по узкому выступу возле края площадки. Вскоре алое пятно превратилось в сигнальный фонарь на высокой стойке. Через десять шагов им попалась такая же конструкция, и Арикен поняла, что огоньки пилонов указывают вновь прибывшим дорогу во тьме.

«Надежнее ничего не могли придумать? Почему никто не вышел встретить нас? Предупредить нас?!»

Оглянувшись, она не увидела позади Офель. Стиснув зубы, медике двинулась обратно, растолкала по пути нескольких паломников и отыскала подругу, которая безвольно лежала возле направляющего каната. Какой-то мужчина неуклюже прошёл мимо, не обращая внимания на упавшую девушку, и Арикен набросилась на него с руганью, но тот не остановился.

«Трусы!» — охваченная гневом медике опустилась на колени рядом с Офель. Её крепко зажмурившуюся ассистентку сотрясали судороги. Арикен попыталась поднять девушку, но та, пусть и хрупкая, оказалась слишком тяжёлой.

«Нет, нельзя, чтобы всё началось вот так! Я не допущу…!»

Внезапно подругу выхватили из её объятий. Подняв глаза, медике разглядела паломника в рясе, который теперь держал Офель на руках. Лицо вновь прибывшего скрывал глубокий капюшон, но, судя по росту, над ней стоял Бхарло. Арикен казалось, что он первым покинул челнок, но, возможно, пастырь вернулся, желая проверить, все ли в порядке с его подопечными. Это было бы в его духе.

Паломник прошёл чуть вперед, подождал, пока медике поднимется на ноги, и зашагал дальше со своей ношей, низко пригибаясь от встречного ветра. Следуя за ним, Арикен пыталась забыть обо всём, кроме путеводного каната в руках и покачивающейся спины пастыря.

«Здесь нет ни тьмы, ни холода, ни ветра, ни тьмы, ни холода…»

Кошмарный переход закончился так же неожиданно, как и начался. Над девушкой вдруг нависла стена, в которой открылись врата из ослепительного света. Чуть позже она оказалась внутри, а метель осталась снаружи.

— Мы умерли, — прохрипела Офель, — все мы. — Глаза ассистентки напоминали рваные белые раны на перепачканном сажей лице. — Наш корабль разбился в бурю, и…

— У мертвецов ноги не болят, — перебила Арикен. Она слишком устала, чтобы мягко успокаивать подругу. — Прости, Офель, но мы живы.

Привалившись к стене ангара, они сидели в толпе паломников, что сбились вместе в поисках тепла. Все хостаксцы дрожали и выглядели скверно — в изодранной, почти чёрной от грязи одежде, с лицами, обмякшими от шока. Даже пастырь казался сломленным. Он сидел чуть поодаль от девушек, склонив голову и сомкнув веки. На лбу Бхарло засохли потёки крови.

«Мне так и не удалось его поблагодарить», — вспомнила Арикен.

Когда глаза девушки привыкли к свету, наставник уже ушёл, оставив Офель лежать возле входа. Довольно скоро появились солдаты в чёрной форме и загнали паломников вглубь ангара, как стадо скота. Один из них закинул подругу медике на плечо, перенёс её туда же и бросил на пол рядом с остальными. Другой врезал пастырю прикладом, когда тот потребовал объяснений, после чего оттолкнул Арикен, попытавшуюся обработать рану.

Девушка осторожно разглядывала захватчиков — поскольку, несомненно, таковыми они и являлись. Спасителями их назвать было никак нельзя.

В ангаре находились не меньше тридцати солдат, рассредоточенных по группам из двух-трёх человек. Они были облачены в угольно-чёрные мундиры и угловатые нагрудники, которые переходили в зубчатые наплечники. Броня, окрашенная в цвет чугуна, соединялась заклёпками, отчего выглядела прочной и грубой, словно бы собранной на каком-то заводе. Большинство бойцов носили шлемы без визоров, хотя некоторые предпочли им кепи или банданы. У одних на обнаженных руках виднелись татуировки на тему войны или железные браслеты выше локтей, другие целиком прикрывали конечности латами, собранными из перекрывающихся пластин. Лица у незнакомцев, как правило, были постными и небритыми, а взгляды — жёсткими.

«Они — нехорошие люди», — подумала девушка, вспомнив разговор с Бхарло. Казалось, что беседовали они целую жизнь тому назад.

На шлемах и нагрудниках солдат имелись рельефные изображения гордого двуглавого орла, герба Империума, но с ними соседствовал иной символ: ухмыляющийся скелет в широкополой шляпе и скрещенными саблями в руках. Жуткая эмблема, нанесённая по трафарету на наплечники, восседала над стилизованной цифрой «8». Тот же самый костяк служил главным мотивом для татуировок бойцов.

«Этот фантом ближе их сердцам, чем Имперская Аквила», — почувствовала Арикен.

Приглушённый рёв бури ненадолго усилился — распахнулась дверь, и в ангар вошли двое. Когда они приблизились к паломникам, медике поняла, что невозможно было бы представить менее похожих друг на друга людей. Вокруг лысины одного из незнакомцев, крупного и приземистого, торчал шипастый венчик медно-рыжих волос, совпадавших по цвету с бородой клинышком. Носил он рясу из грубой ткани и кольчужный фартук с вплетёнными в него благочестивыми образками. В его взгляде из-под кустистых бровей сверкала та же напористость, что и в размашистой походке.

Второй, намного более высокий и поджарый, облачался в чёрный плащ с подбоем, что спускался до голенищ сапог. Подойдя к хостаксцам, он надел высокую фуражку и поправил её плавным, отработанным движением. Светлые глаза мужчины, чисто выбритого и сдержанно-красивого, были такими же невыразительными, как и его черты. Медике решила, что перед ней офицер, хотя он почти ничем не походил на подчинённых.

— Они пришли помочь нам, Ари? — пробормотала Офель.

«Сомневаюсь, — тускло подумала Арикен, пока вновь прибывшие рассматривали паломников. — Сомневаюсь, что нам здесь хоть кто-нибудь поможет».

— Меня зовут Шандор Лазаро, — объявил коротышка. — Я несу слово всевышнего Бога-Императора. — При этом он яростно оскалился, словно призывал кого-нибудь возразить. — Граждане Священного Империума, благословлены вы в день сегодняшний! Хотя сбились вы с истинного пути Императора, ваш Спаситель великодушен.

Проповедник изъяснялся рокочущим баритоном прирождённого оратора, но медике уловила в его голосе надломленные, отчаянные нотки.

— Ложные пророки завели вас в дебри, но я стою перед вами и говорю… что… ещё… — речь Лазаро сменилась влажным хрипом. — Ещё не… поздно… — Он скрипнул зубами, пытаясь справиться с нарастающим кашлем. — Не поздно…

«Он болен, — осознала Арикен, изучая покрасневшее лицо Шандора. — Серьёзно болен».

— Раскаяться… — Лазаро почти захлебнулся на этом слове.

— Воинская служба дарует искупление, — ловко подхватил человек в высокой фуражке. Он говорил мягче товарища, но с той же властностью. — И воинскую службу мы предлагаем вам, граждане.

— Какие милые люди, — отрешённо прошептала Офель. Глаза девушки будто остекленели, дышала она учащённо.

— На этой планете идёт война, — продолжил худощавый офицер. — Мы просим вас встать рядом с нами против врагов Трона.

Сначала путники ответили ему ошарашенным молчанием, затем, понемногу осознав суть предложения, глухо и недовольно забормотали. Арикен заметила, что ропот не беспокоит высокого незнакомца — он словно бы ждал недовольства. Внутри девушки пробудился ледяной ужас.

Сейчас кого-нибудь прикончат для устрашения.

— Мы верны Трону, — пронзил гул толпы чей-то ясный голос, — но мы не бойцы, сэр.

Повернувшись, Арикен увидела, как поднимается на ноги паломник в капюшоне. Солдаты тут же взяли его на прицел, но говоривший медленно развёл руками, показывая, что безоружен.

— Мы ничего не знали о войне на Искуплении, — добавил он.

— Это холодная война, — ответил светлоглазый офицер. — Неприятель таится в тенях.

— Тогда прошу вас позволить нам отбыть на следующем корабле, — не опуская рук, человек в капюшоне вышел из толчеи. — Уверен, что Астра Милитарум не наделена правом насильно рекрутировать честных имперских граждан, сэр.

Паства неразборчиво зашумела, выражая согласие, но не слишком открыто. Никому не хотелось, чтобы на него обратили внимание. Медике взглянула на Бхарло: наставник по-прежнему сидел, опустив голову, словно не желал верить в происходящее. В тот миг Арикен вдруг осознала, что снаружи на помощь Офели пришёл вовсе не пастырь.

«Это был ты», — решила девушка, исподлобья посмотрев на загадочного незнакомца, который остановился в нескольких шагах от офицера.

— Мы вне вашей юрисдикции, комиссар, — сказал он.

— В чрезвычайных обстоятельствах всё меняется, — парировал военный, — и здесь у нас определённо чрезвычайные обстоятельства. — Он вскинул бровь. — Кажется, паломник, ты знаком с уставом Астра Милитарум.

— Похоже, не слишком хорошо.

— Покажи мне своё лицо.

Арикен поняла, кто встал на защиту путников, ещё до того, как он снял капюшон.

«Они оба опасны, — прикинул Крест, стоя напротив комиссара, — но главная угроза исходит от него».

Проповедника он раскусил сразу, — загнанный в угол зверь, разъярённый собственный слабостью — но комиссары были людьми особого толка. В большинстве своём, они не обладали всеми человеческими эмоциями. Во время обучения из них изгоняли всё лишнее, оставляя только полезные для войны чувства вроде отваги, презрения и ледяной ярости. Крест довольно долго сражался рядом с политофицерами и разбирался в их методах.

И всё же в этом человеке имелось нечто особенное, его отличало от других…

«Ничего», — понял фантом. Именно это он увидел в прозрачных глазах офицера: ничего. Полное отсутствие эмоций, и даже, возможно, собственных убеждений.

— Эти люди бесполезны для вас, комиссар, — осторожно произнёс Крест. — Они не бойцы.

— В отличие от тебя.

Дух промолчал, не видя смысла отрицать очевидное. После обучения комиссары улавливали такие черты с той же лёгкостью, как обычные люди распознавали юмор или красоту.

— Покажи запястье, гражданин, — резко скомандовал офицер.

Крест безропотно поднял правую руку и оттянул рукав. Знаки, нанесённые ниже ладони, не поблекли — идентификационные метки делали на совесть. Призрак мог бы удалить их на Тетрактисе, но решил, что и так уже совершил достаточно предательств.

— Астра Милитарум, — подтвердил комиссар.

— И, подозреваю, не просто рядовой гвардеец, — вставил Лазаро. Говорил он хрипло, но кашель пока прекратился. — Истина Тронная, я не думал, что мы найдем кого-то стоящего в этом отребье, но Император… помогает.

«А ты не просто слепой фанатик, — решил фантом, пока Шандор проницательно изучал его. — Высокопарная речь предназначалась толпе».

— В каком ты был звании, солдат? — требовательно спросил проповедник.

— Капитан, — тихо ответил Крест. — Отпустите остальных.

— Выбор за ними, — лучезарно улыбнулся Лазаро. — Чёрные Флаги Вассаго принимают лишь достойных!

Товарищи по оружию стали чужими для лейтенанта Казимира Сенки. Моторизованные соединения полка всегда были плотно спаянным кланом, их бойцы так же мало походили на простых солдат, как и ветераны-Висельники из третьей роты, но за последние месяцы Сенка постепенно отдалился и от танкистов, и даже от собратьев по «Акулам», подразделению «Часовых». Конечно, Казимир держал недовольство при себе, поскольку воины Бездны Вассаго не славились добросердечностью. Продолжал усердно напиваться и ещё усерднее играть в карты с товарищами, но с одинаковым безразличием относился к их шумным загулам и глубокому уважению, с которым они смотрели на лейтенанта.

«Убийство разрушило мою любовь ко лжи, — уныло подумал Сенка, — как ложь разрушила часовни».

Оборвав тёмную нить рассуждений, он сосредоточился на управлении «Часовым», который огибал валуны, усыпавшие дорогу. Высокие двуногие шагоходы идеально подходили для условий пустоши на внешнем краю мезы. Благодаря широкой «походке» они обладали плавностью движений, недоступной для колёсной или гусеничной техники, и потому являлись отличными разведывательными машинами. Наезднику-ветерану вроде Казимира двухзвенные ноги «Часового» казались продолжением его собственных конечностей. Восседая в закрытой кабине скакуна, лейтенант возвышался над обычными людьми не только в буквальном смысле.

В отличие от других пилотов, он стремился в обходы, не желая сидеть в Кладовке. Во время долгих, одиноких патрулей по окружности Плиты офицер забывался в управлении шагоходом. Хотя Сенка и не находил ответов в своём искусстве, оно хотя бы помогало отрешиться от вопросов. Недавно, впрочем, его мысли стали блуждать и во время дозоров, неизбежно возвращаясь к той судьбоносной четвертой часовне.

— По настоящему-то я в этом не участвовал, — вслух произнёс Казимир, которому вдруг нестерпимо захотелось услышать человеческий голос, пусть даже собственный. Даже если он изрёк лишь очередную ложь.

Лейтенант наклонился вперёд, заметив, что лучи прожектора выхватили нечто из полумрака. Через несколько шагов среди теней возник приземистый бункер — Застава-шесть, следующий порт назначения на круговом маршруте.

Дозор Призраков, как его называли простые солдаты.

Замедлив ход, Сенка приблизился к аванпосту. Он располагался вблизи от края Плиты, где попадались опасные участки рельефа. Чёрные Флаги уже потеряли одного «Часового», свалившегося в бездну, и Казимиру не улыбалось стать вторым наездником, рухнувшим в Провал Простака. Кроме того, после жестоких потерь на Облазти в полку осталось крайне мало боевых машин. Недопустимо, чтобы Восьмой лишался техники из-за безответственных пилотов, и, чего бы ни лишился лейтенант, гордость всадника оставалась при нём.

— Говорит Акула Сенка, — передал он на заставу. — Совершаю обход по периметру «Дельта», на радаре чисто. Докладывайте, Шестая.

Казимиру ответило шипение белого шума.

— Застава-шесть, как слышите? — повторил наездник. — Доложите о ситуации, Шестая.

Наконец в воксе прозвучало:

— Говорит Застава-шесть.

Сенка взглянул на расписание, приклеенное скотчем к пульту управления.

— Кридд? — уточнил он. — Это ты, капрал?

Последовала пауза, словно человек на той стороне задумался над вопросом, и затем:

— Мы ждали тебя, лейтенант.

Голос собеседника казался апатичным. Растерянным.

— Ждали? — Казимир нахмурился.

Конечно, ждали. Они же несли дозорную вахту.

— Она велела нам подождать… чтобы потом сказать тебе… — мучительное молчание. — Что они знают.