Суздальский варяг. Книга 1. Том 1.

– Ужель никак не отойдёт от испуга? Никодим грустно покачал головой.

– Такая хворь, что некуда от неё деваться. Перед самым выданьем пережить такую срамоту возможно ли?

– Да ты скажи толком, что стряслось?

– Только тебе поведаю. А всё едино скоро по всему Ростову молва пойдёт, – он в отчаянии махнул рукой. – Отступился от Варвары Константин, другая отроковица его сердцем овладела.

Первое мгновение Иван опешил и готов был утешать соседа. Но какое же может быть сочувствие? Радоваться надо! Однако не подал вида, а сердце стучит, стучит!

– Во-от оно, как! Что же, всё-таки, произошло?

– Окрутила, приворожила Константина дочка Нечая, вот и перекинулся к ней. Думаю, что и отец его ещё не ведает о похождениях сына, иначе шум был бы вселенский.

– О, какая назола! Понимаю, каково днесь Варваре. Видно, крепко любит, ежели решилась… – Иван понял свою оплошность и замолчал.

– Вот такие наши горести. Обида, ох, какая обида! Но Господь ничего попусту не делает, может, и не было бы у неё доброй жизни с таким-то гулякой.

Иван не слышал Никодима. Он отрешённо смотрел, не моргая, в одну точку, и лишь бессознательно поддакивал:

– Да, да, может, это и к лучшему. – «Спасать надо девицу», – подумал он про себя, и вдруг, очнувшись от своих мыслей, спросил: – Как она? Можно ли с ней попрощаться?

Во взгляде Никодима мелькнула едва уловимая искорка надежды, сменившаяся вдруг отчужденностью, которую Иван до сих пор ещё не видел у него. Поэтому, поспешил успокоить Никодима:

– Ладно, я не настаиваю, ежели не ко времени. Понимаю, ей сейчас не до меня. Хотелось помочь, хоть добрым словом…

– Отчего же, – встрепенулся Никодим, – такому гостю мы завсегда рады. Сей же час кликну Варвару. А ты заходи, заходи в дом, – лебезил он пред Иваном, боясь упустить случай. А в душе клокотало: «Ну, Варвара, теперь твоё счастье в твоих руках!»

Иван испытывал радость в душе. Нет, это было не просто счастье, это было что-то большое, что и словом не высказать. «Что же со мною происходит?» – опомнился он. Но он не в силах был избавиться от восторженного чувства. И что в том зазорного, ежели он вот-вот станет обладателем счастья. Ведь Варвара теперь свободна. Брошенка? Это ещё как посмотреть! Константин будет локти кусать, да будет поздно. А счастье – вот оно, рядом! Он не хотел думать о том, что ждёт его впереди, счастье ему нужно было сейчас, и всё сразу, без остатка, и он пронесёт это счастье с Варварой до конца жизни. В это он верил. Всё остальное меркло. Перед ним стоял образ милого существа, и к нему уже нет преград!

Никодим скоро вернулся, но без Варвары.

– Не взыщи, Иван, подождать придётся. Тяжко ей… Слезы высушит и выйдет к тебе.

Варвара вошла в горницу, поклонилась. На устах улыбка, а в глазах – печаль.

– Вот пришёл попрощаться, – сказал Иван растерянно, не зная, что ещё сказать. Вдруг приблизился, взял Варвару за руку. – Собрался… Уезжаю.

Он чувствовал теплоту её руки, сердце его, казалось, вот-вот выскочит из груди.

А она залилась румянцем, опустила глаза.

– Вы поговорите пока, а я пойду, скажу дворовым, чтоб приготовили брашно, – засуетился Никодим. – На прощание опрокинем по чарке, глядишь, и дорога ровнее будет.

Никодим поспешно удалился, успев незаметно кивнуть дочери, дескать, не оплошай.

Они стояли, всё ещё держа друг друга за руки. Иван не решался отойти первым, а Варвара оставалась в робости.

– Уезжаешь… – в её голосе сквозила такая тоска и безысходность, а в глазах невыплаканная горесть, что Ивану стало не по себе.

– Люба ты моя, – прошептал он и, не удержавшись, обнял её. – Отец сказывал мне о твоей печали, – шептал он, прижав её головку к своей груди. – Ты ещё надеешься вернуть Константина? Зело любишь его?

Варвара напряглась всем телом, слегка отстранилась от Ивана, склонила голову и тихо произнесла:

– Не люб он мне. Только омраза в душе осталась. Варвара сказала это так искренне, так просто, что Иван понял: возврата не будет, даже, если Константин придёт с повинной головой и бросится ей в ноги. Она посмотрела в глаза Ивана кротким, полным любви взглядом. Какие ещё тут нужны слова! Никодим, подсматривавший за ними в щель приоткрытой двери, решительно вошёл в горницу, и застыл у порога, будто впервые увидел обнимающихся.

– Вона, как! – развел он руки в стороны.

– А вот и батюшка твой, – не выпуская Варвару из объятий, весело, чуть растерявшись, произнёс Иван. – Никодим! Неси образа! Благословляй нас!

У Никодима от счастья подкосились ноги, он обессилено опустился на лавку вместо того, чтоб броситься за иконой. Иван весь пылал от счастья, посланного Богом, не иначе! Богатой невесты он не искал, имения у него хватало. Он жаждал найти тепло и счастье в душе желанной.

– Вот ведь как случилось, Никодим, – не выпуская Варвару из объятий, сверкал очами Иван. – Уехал из села вдовцом, а возвращаюсь женатым! Нынче же засылаю сватов, а заутре поведёшь нас под венец!

– Какой ты скорый, Иван Степаныч, – засмущалась Варвара.

– А что же мне остаётся? Ждать, когда к тебе заявится Константин с повинной головой? Не-ет, теперь я тебя никому не отдам! Жизнь, Варварушка, коротка. А мне счастья надо много! Очень много! Ежели я люб тебе, чего же тянуть! И запомни: не Константин тебя бросил, а я тебя умыкнул.

– Ужель не побрезгуешь брошенкой? – с лукавинкой спросила она.

– О чём ты говоришь! Никогда! – ошалев от счастья, Иван подхватил Варвару под колени, сгреб на руки и завертелся по горнице. – Моя ты теперь! – жёг он её поцелуями, а она, охая, будто от кружения головы, всё крепче прижималась к колючей бородке.

– Погоди же, Иван Степаныч, ты мне ни вздохнуть, ни слово сказать не даёшь, а я должна тебя огорчить. Ты привык брать от жизни всё, что пожелаешь, но сейчас не тот случай. Отказать я тебе должна.

Никто ещё и никогда не видел Ивана таким удручённым. Отказ?! Кучке?! Такого ещё не бывало. Даже упрямство ростовских мужей он непременно сломит, а тут… Ничего понять не может.

– К… как, отказать? – спросил он дрожащим голосом, беспомощно разведя руками, оглядываясь и вопрошая взглядом Никодима, а тот и сам опешил, иссяк духом.

– Думаешь, Иван Степаныч, спас меня от греха великого? А ведь всё иначе получается.

– Не разумею тебя.

– Ты погоди, послушай меня, может, в последний раз, исповедуюсь перед тобою, а там – будь счастлив, поезжай в своё имение и забудь меня, брошенку. Чревоносная я. Вот правда-то, какова, – Варвара замолчала, смотря испытующе прямо в глаза Ивану.

Иван на мгновение застыл, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Судьба жестока, но это судьба, – бормотал невнятно под нос Никодим.

Иван взял Варвару за руку, нежно, но уверенно привлёк к себе и прильнул к её устам долгим поцелуем.

В это время появился слуга с подносом.

Никодим махнул ему рукой, дескать, уйди, не вовремя. Но Иван возразил:

Да ты что, Никодим! Радость-то, какая! Что в печи – всё на стол мечи! – крикнул он слуге. – Не могу вас пригласить к себе, ибо нет ещё у меня в Ростове дома. – Он кинулся к двери и из сеней крикнул через ограду своему слуге: – Терёшка! Распрягай!

Давно не было у Ивана такого душевного и радостного застолья. Без гостей, без лишних хлопот, сидели за размеренной беседой будущие тесть с зятем.

У Варвары душа полнилась радостью, ведь такой груз с души сняла! Одно только теперь тревожило: сейчас Иван горячится, а остынет – опомнится. Что тогда? Она внутренне вздрогнула от этой мысли. Сидела, не встревая в мужской разговор. Потом тихо встала и хотела удалиться незаметно – нужно побыть наедине со своим счастьем. Не верилось, не сон ли это?

– Куда же ты, Варварушка? – остановил её Иван. – Стол без хозяйки – скудость и тоска. Ты становишься моей половиной, а без хозяйки я в рот куска не возьму.

– Зело ты скор, Иван Степаныч, – игриво ответила она. – Я ещё тебе сапоги не сняла, а уже своей половиной нарекаешь. Ты сначала меня хоть невестой назови. Вы тут разговор о приданом вести собираетесь, не полагается мне вас слушать.

– С приданым-то разберёмся как-нибудь, отца твоего не обижу, а для меня – ты сама есть приданое. Отныне ты хозяйка имения Кучкова. Выбирай себе приданое, какое захочешь, да в придачу меня не забудь взять, – Иван был по-прежнему задорен. – А теперь о деле. До конца Успеньева поста полторы седмицы. После этого – и под венец. Хочу, чтобы венчал нас владыка. Отгуляем свадьбу, и сразу все едем в моё село. У тебя, Никодим, тиун надёжный? Хозяйство на кого оставишь? А то я своего поставлю.

Тиун есть, да все они одинаковы плуты. Но мне-то почто ехать? Вы молодые…

– Варвару я теперь от себя никуда не отпущу. Ужель ты тут один будешь жить? Ведь с тоски помрёшь. Словом, готовиться будем.

– Ну и скор ты, Иван, ох, скор! – отчаянно качал головой Никодим. – И о земле Ростовской, яко князь попещение являешь, и семьей в одночасье обзавёлся! Всё горит возле тебя.

– Ты, Никодим, у меня в имении ещё не бывал, вот посмотришь: будет по душе – живи, сколько хочешь. Заскучаешь по своему дому – вернёшься. Благо, имение моё от Ростова не за горами, всего-то два стана. Будет время, наторю дорогу, и за два дня добираться будем. Так ли, Варварушка, я мыслю? Согласна ли ты со мною?

– Мне ли перечить, – она покорно опустила глаза. – Но уж коли спрашиваешь, то есть у меня одна просьба.

– Всё исполню, что в моей воле. Говори.

– У тебя в селе храм есть, может, там и обвенчаемся?

Иван пристально посмотрел на Варвару, задумался.

– Что ж, это добрая мысль. Только вот одна незадача – попа у меня нет. Был молодой, здоровый детинушка в рясе, да скосила его чёрная смерть. А владыка, вот уже, сколько времени обещает попа прислать. Требы дьякон исполняет. М-да-а, я-то хотел венчаться в соборном храме, чтобы на весь Ростов свадьба гремела. Ну что ж, ежели так желаешь, быть по-твоему. Попа найдём. Уговорю самого владыку ехать с нами. Ежели попа не прислал до сих пор, так пусть сам и венчает. Надеюсь, и Бута с Марфой не откажутся приехать. Пригласим всех, кто не откажет в чести быть у меня на свадьбе, места всем хватит.

На следующий же день Иван сам побывал у многих ростовских мужей, всех приглашал на свадьбу в своё имение. Владыку и уговаривать не пришлось. Несмотря на недомогание, он сразу же согласился венчать молодых и даже нашёл попа в кучковский храм. Ростов, конечно, полнился слухами, судачили на торжище, во всех дворах. Иван и не сомневался, ехать или не ехать к Бориславу. В глубине души, однако, свербело: не наскочить бы на скандал.

На дворе Борислава уже и хозяева, и слуги, всяк посвоему судачили о свадьбе Кучки. Борислав вежливо принял гостя и, вопреки ожиданиям Ивана, не отказал в чести быть у него на свадьбе. Константин стоял в сторонке, удивлённо хлопая глазами, смешно оттопырив губы. Иван гадал: возьмёт ли Борислав с собой сына, и хватит ли ума у Константина не быть посмешищем на свадьбе умыкнутой у него невесты? Впрочем, она ещё и не была названа его невестой.

А Варвару вдруг охватила непонятная нервозность. Она опомнилась, стыдясь своей решимости выйти за Ивана. Оставаясь наедине с отцом, не переставала плакать. Утешения отца не помогали.

– Что же будет, батюшка? Ведь дитя родится как бы не по сроку, для людей он будет блудничищ.

– Не тужи, Варвара, и не думай о людях. Главное, чтоб с Иваном у тебя было счастье.

– Как же мне не думать об этом? Иван Степаныч может не вынести людских пересудов.

– Ты смотри, перед попом на исповеди не раскройся. Затаи в себе глубоко сию тайну, она не для людей. Пусть думают, что дитя от Ивана. Слышишь?

– Слышу, батюшка. Ради дитя всё вынесу. Варвару била дрожь.

– А как же Марфа, пестуница моя? – спросила она, едва шевеля губами.

– Марфу я уговорю, одарю её добро, будет помалкивать. После свадьбы отправлю её обратно в Ростов, пусть вместе с ключницей приглядывает за тиуном. Он хоть давний мой помощник, в лукавстве не замечен, но бережёного Бог бережёт. Понимаю, ты хочешь, чтоб Марфа оставалась с тобой и после венца, но как к этому отнесётся Иван, мы пока не знаем. Люба ты ему, он может согласиться, но свою волю ему не навязывай. А теперь иди и держи свою тайну вот так! – он сжал ладонь в кулак.

Ночью Борислав тщетно пытался заснуть, ворочался с боку на бок. В душе нудило. Его мало волновало, что из-под носа сына умыкнули девицу – не велика беда, хоть и красна девица, да не из богатой семьи. У Никодима приданого всего-то ничего. Согласился Борислав подумать о сватовстве лишь из-за сына, видя, как тот прилип к Варваре. Не хотел лишать Константина счастья, с разгульной жизнью его хотел покончить. Балбесу пора учиться управлять хозяйством, да родовое имение множить и ширить. Борислава больше волновала судьба сына: не на ту стезю молодец встаёт. Раньше сквозь пальцы смотрел на его похождения, думал, в молодости все через это прошли, а теперь остро ощутил: сын по кривой дорожке пошёл, надо его отваживать от разбитных дружков, не было бы поздно – без хмельного уже не может дня обойтись.

Утро зачиналось доброе. Туман медленно поднимался над озером, на небе ни облачка. Не хотелось омрачать гневом предстоящий ясный день, но откладывать разговор с сыном не стал. После утренней трапезы позвал Константина к себе.

Весть о женитьбе Ивана Кучки свалилась на голову старого боярина, как гром с ясного неба. Мог ли он представить себе, как отразится это событие, много лет спустя, на судьбе его внука. Не ведал этого боярин, не мог ведать. Знал лишь одно: попрана честь семьи. И кем? Сыном! Лихо Иван сговорился с Никодимом, а сыну – трава не расти. Мякина! Невеглас! Теперь все будут пальцем указывать на Константина: вон, де, идёт молодец лопоухий.

Константин, уверенный, что гнев отцовский миновал, спокойно, с обычной ухмылкой переступил порог горницы. Но, увидев искажённое злой усмешкой лицо отца, застыл на месте.

– У него из-под сопливого носа девицу увели, а он осклабляется. Неотёсок! Рохля! Ты, понимаешь ли, с какими глазами теперь мне ехать на свадьбу к Ивану?! Я тебе невесту не искал, сам нашёл! Видя, как вы с Варварой глянулись друг другу, согласился на сватовство. А теперь что делать повелишь?!

Не привыкать Константину, испытывать на себе гнев отца, но таким он ещё его не видел. Ошеломлённый, стоял он перед отцом, часто моргал глазами, надувал обиженно щеки, всем своим видом вызывая и отвращение и жалость одновременно.

– Я стар, – немного успокоившись, продолжал Борислав, – скоро быть тебе домовладыкой, а ты до сих пор живёшь, как во сне, не видишь, что вокруг происходит. Иван с Бутой дело замышляют изрядное, и не мне, а тебе быть с ними в деле. А у тебя, что на уме? Всё, забудь прежнюю жизнь. Погулял и будет. Многое я тебе прощал, думал, пусть потешится, женится – не до гульбы будет. Видно, что-то я не доглядел, вовремя не остановил. Верно говорят: не досмотришь оком – повернётся боком.

Константин затрясся от смеха, отчего отца вновь охватил гнев. Он стукнул ладонью по столу.

– Он ещё зубы скалит! Весь Ростов трезвонит, что у тебя невесту умыкнули! – Борислав сдвинул брови.

– Мне, батя, другая полюбилась, – шепелявил Константин, вздрагивая плечами от смеха.

– Ка-ак, другая? Значит, ты Варвару бросил, а не она тебя? – Борислав, широко раскрыв глаза, недоумённо смотрел на сына. – Ах, ты, телок блудливый! – вдруг вновь ожесточился он. – А честь нашего рода для тебя пустое? Ишь, другая ему полюбилась. А моё обещание Никодиму для тебя тоже безделица?

– Пообещали друг другу не весть что… – Константин осёкся под грозным взглядом отца.

Борислав задумался, тупо глядя перед собой.

– Ну, вот что, разлюбил Варвару – не велика беда, не княжна. Найдём другую, побогаче. Честь рода не блюдёшь – вот в чём назола. Весь Ростов тебя знает как блудника. Каково отцу-то? Для кого я это всё нажил тяжким потруждением? – Борислав раскинутыми руками обвёл вокруг себя. – Абы тебе всё передать, а ты множил бы паче для детей своих, моих внуков. Не дети наживают добро для родителей, а родители для детей. Ведь в тебе вся надёжа.

– Будет, батя, тебе внук, – уже смелее заговорил Константин, видя, как отец устал гневаться. – Вырастим, и на княжне женим.

Борислав лишь с недовольством отмахнулся, дескать, полно те глупости молоть.

– Какая княжна? Где ты её сыщешь? Князья давно забыли, что есть такая земля Ростовская. Ростов днесь у князей не в чести. – Борислав задумался, помолчал, потом проникновенно стал говорить: – Хочу, чтобы ты понял меня всем своим худым разумом: не князья будут подымать величие нашего древнего града. Мужи вятшие будут возвеличивать Ростов, а вместе с тем и честь наших родов древних. Иван с Бутой дело изрядно велико затеяли. И владыка на их стороне. Но бояре и купцы пока их не поняли. Я еду к Кучке и хочу с ним откровенно поговорить, выяснить всё, понять. Много придётся вложить кун в дело, но со временем прибыток должен быть зело изряден. Товар потечёт в Ростов, а где товар, там и куны-гривны. Тут уж не зевай! Нерасторопны наши бояре, ох, нерасторопны! Надо будет торить дороги от Ламы к Ростову, погостные дворы ставить. Как только подоспеет тому время, пошлю тебя туда с работными людьми. Для этого надо войти в долю с Иваном и Бутой. Зачнём с ними это дело, остальные мужи к нам присовокупятся, никуда не денутся. Надо сделать всё, как говорит Кучка, чтобы заморские товары не оседали в Новгороде, кои нам втридорога перепродают.

– Волю твою исполню, батя, – хитровато улыбнулся Константин.

– Что ты всё осклабляешься? Куда тебе деться от моей воли? Не будешь в моей воле, и домовладыкой тебе не быть. Всё, что нажито, отпишу по монастырям.

– Ужель родного сына по миру пустишь? – посмотрел он искоса на отца.

– Се от тебя будет зависеть. Думаешь, я не понимаю, чему ты радуешься? Спешишь отбыть подальше от родительского ока, воли захотелось. Но, смотри, воли без пьянства и блудовства не бывает. Похотливость свою оставь. Прежде я тебя женю. За невестой дело не станет. Есть у меня одна на примете.

Беспечное выражение исчезло с лица Константина. Он был уверен: не оставит его отец без наследства, всё это одни угрозы, но, на всякий случай, принял смиренный вид.

– Я знаю, как ты пылок и переменчив, – продолжал отец. – Я не только девиц имею в виду, но и о деле говорю. Пора тебе призвать свой разум не на служение похоти, а к делам благостным. Ведь скоро всё передам в твои руки. А что есть руки без головы? Безрассудство, кое ведёт к несчастьям. Иди и крепко помысли о том, что я тебе сказал.

ГЛАВА 3. ДОМОВЛАДЫКА

Иван намеревался устроить праздник на целую седмицу. Если не пришлось венчаться в соборном храме, то пусть прогремит свадьба по земле Ростовской от Москови до Шексны! Пригласил гостей из Ростова, Суздаля, Клещина, Белоозера, Ярославля. В конце концов, чем его село хуже пригородов! А храм в селе – не лучше ли соборного ростовского храма? Разве только местом, освященным первосвятителем Феодором славен ростовский храм, да мощами преподобного епископа Леонтия. Владыка сказывал, ростовский храм Успения сто семь лет стоит. В селе Кучкове храм тоже древний, более полувека стоит. Срубили его ещё до того, как отец Ивана получил в отчинное владение это село.

Из Ростова выехали налегке, только взяв подменных лошадей – спешили, ибо у Ивана впереди было только полторы седмицы для приготовления к свадьбе.

Первый стан – Углече Поле. Иван не мог заснуть этой ночью. Усталость чувствовалась и, казалось, самое время отдохнуть, но уж слишком широко развернулись события. Его охватило чувство робкого изумления, которое приходит к юноше, впервые познавшему женскую ласку, не материнскую, нет, а ту, которая делает его мужем. Казалось бы, обрёл счастье, нашёл единственную и любимую, что ещё нужно для умиротворения души? Иван был не из тех, кто попадал в плен предрассудков, однако стародавние обычаи чтил. Готов был пойти на всё, чтобы сохранить тайну, и чтобы никто не сомневался: дитя – плод их любви.

– Варварушка, душа истомилась, не могу без тебя, поедем вместе. Я поговорю с отцом…