Батурино – гнездо родное

А Ерофей Павлович Хабаров – уроженец Великого Устюга. Он со своими промысловыми людьми и казаками совершает бесстрашно походы на Амур. Перезимовав в городе Албазине, он весной идет вниз по Амуру и присоединяет к Русскому Царству земли дауров, манджуров и китайцев.

«Да, – думает Государь Алексей Михайлович, – необходима сибирской стороне военная подмога. Нужно защищать мирных хлебопашцев от набегов хищных степняков. Нужно, чтобы укоренялся народ православный в чужедальних краях и становились они для переселенцев родными, родиной. Чтобы и там, в Сибири, возносились к небесам молитвы, прошения к Богу, и слушал бы Господь эти молитвы и милостиво исполнял прошения человеческие, даруя людям житие тихое, мирное, душеспасительное. Так я мыслю!»

Государь поднял голову, посмотрел на бояр и сказал дьяку:

– Пиши ответ на челобитную. Пиши: «Я, Царь Московский и всея Руси Алексей Михайлович, повелеваю направить, по прошению воеводы тобольского Годунова, тысячу людей ратных, чтобы несли они службу в степях, вдоль реки Исети, оберегали народ православный от набегов степняков». Написал?

– Да, Великий Государь!

– Отправляй послание Годунову. Дa готовьте тысячу ратников к походу в Сибирь. Так, бояре? Правильно я мыслю?

– Правильно, Государь-батюшка! Спаси тебя, Господи!..

Вскоре тысяча воинских людей направилась из Москвы в Тобольск – к воеводе Годунову, в полное его распоряжение.

Воевода же тобольский радел о сбережении русских поселенцев. Под его руководством возводилась одна из укрепленных линий – Исетская, которые в то время строились по новым границам Русского Царства. Иртышская линия, Колывано-Воскресенская, Кузнецкая… Исетская была одной из многих… Крепкая… Надежная… Под прикрытием ратных людей и казаков можно было селиться на плодородных землях и начинать хозяйствовать…

Шел 1674 год от Рождества Христова. В этом году, из благословенного Вологодского края, на берега реки Сололянки приехало три мужика – Варфоломей Евстафьевич Батурин, Андрей Голубев да Иван Прахов…

Вологодчина – это север России-матушки. Стоят, возвышаясь, густые боры-чащобы, полные зверья, птиц. Текут полноводные реки богатые рыбой. Лежат, голубеют озера-блюдца – с чистой водой. Тянутся мрачные болотные топи, заросшие осокой, покрытые зеленой ряской, кочками. Зимой здесь властвуют холода-морозы. Снега засыпают округу. Налетают метели, бураны. Летом – тепло. Попискивают комары, одолевает кровососущий гнус. На многие версты по округе – ни души человеческой. Тишина. Безмолвие.

Именно эти места с давних лет облюбовали для себя, для своих подвигов во Имя Христа, подвижники благочестия. Они, придя в нехоженную глушь-глухомань, ставили крест на берегу реки или озера, выкапывали землянку и начинали свои молитвенные труды-подвиги, бдения, творили молитвенные правила, не выпускали четки из рук, твердили вслух или умно-сердечно молитву Иисусову – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуя мя грешного».

Непрестанная молитва пустынников-отшельников низводила благодать Божию на эти места. Узнавали, желающие послужить Господу, про монахов, приходили к ним в лесную чащобу, просились на жительство и, получив благословение, селились рядом… Так постепенно, по воле Божией, созидались монастыри – твердыни Православия.

Славна Вологодская Земля своими святыми, просиявшими в подвиге поста и молитвы, помощи ближним. Это – преподобные Дмитрий Прилуцкий, Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские, Иoacaф Каменский, Павел Обнорский, Корнилий Комельский, Феодосий Тотемский, Вассиан Тиксненский, Филипп Ирапский, блаженные Прокопий и Иоанн Устюжские… Всех подвижников, прославленных Господом, и не перечислишь… Их святыми молитвами напитывались души обитателей Вологодской Земли – православных христиан.

Суровые жизненные условия выковывают у жителей Вологодчины характеры смелые, терпеливые, выносливые, мужественные, боголюбивые. Без Божия благословения, без молитвы, не начинали никакого дела.

А Великий Устюг? В этом славном городе, освященном молитвами блаженных Прокопия и Иоанна, рождались русские землепроходцы и мореплаватели. Русские люди помнят и чтят Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Владимира Атласова, Михаила Неводчикова, Василия Шилова, Никиты Шалаурова. В Великом Устюге установлен памятник русским землепроходцам и мореплавателям. Вечная им память!..

Тоже – Варфоломей Батурин со товарищи. Он был не робкого десятка, а смелый, решительный, предприимчивый человек. Решился на такой поступок – отправился из родной земли, знакомой, обжитой, в дальний путь – за Каменный пояс, в Сибирь-Зауралье, чтобы укорениться в новых, необжитых краях и начать трудовую, крестьянскую-христианскую жизнь.

Долгий, тяжелый путь закончен. Позади остались версты и версты дорог, ночевки в странноприимницах, в гостеприимных избах крестьянских, а то и просто – под открытым небом, полным лучистых звезд.

Варфоломей натянул вожжи, крикнул незлобно, останавливая лошадей:

– Тпру-у, родимые! Стой, приехали! Привел Господь на новое поселье.

Лошади, слыша знакомый голос, остановились. Стояли, пофыркивали, переступали крепкими сухими ногами, помахивали хвостами. Они верно послужили хозяину, могли теперь и отдохнуть.

Варфоломей спрыгнул с телеги на землю, прошел немного, разминая ноги, затекшие от долгого сиденья, похлопал по крутым шеям лошадей. В душе у него оживала светлая радость. Он внимательно посмотрел по сторонам.

Вот, круто уходит вниз обрывистый берег реки Солодянки. Она струится неторопливо, несет свои прозрачные воды к Барневе. Там, за рекой, расстилаются широкие поля. А рядом, чуть выше, на взгорье, стеной стоят сосны – и толстые, в три обхвата великаны, и сосенки тонкие, словно девочки, нежные, и белеют, словно облако, заросли березняка, растет осинник, прореженный рябинами.

«Ах, какое место благодатное! – подумал Варфоломей, снимая шапку, – глянется оно мне, душу согревает своей красотой, радует. Надобно здесь поселье обустраивать, избы рубить, землю распахивать, семенами засеивать. Жить – Бога благодарить и славить!»

Он скупо улыбнулся, благоговейно осенил себя крестным знамением, низко поклонился на восток, на восход солнца, откуда грядет Христос, встал на колени и тихо проговорил:

– Благодарю Тебя, Господи Боже, что указал Ты, Многомилостивый, нам, странникам, землю – для устроение гнезда родного, чтобы жить нам, грешным, здесь – век и в век века. И нам, и детям нашим, и внукам, и правнукам – до скончания века…

Увидев подходивших к нему Ивана и Андрея, он, встав на ноги, весело крикнул им:

– Что, мужики, будем селиться здесь, на месте этом, обустраиваться? Решайте! А мне это место сильно полюбилось.

Они, приблизившись к Варфоломею, смотря по сторонам, дружно ответили:

– Глянется нам это место, дорогой ты наш. Любо оно и нам. Слава Тебе, Господи, слава Тебе…

Ранним утром, помолясь, попросив благословения у Господа, приступили мужики к тяжелой работе – в бору сосны на землю валить, обрубать сучья, готовить бревна для сборки изб. Каждому переселенцу – по крепкой, добротной избе, изготовленной не абы как, а срубленной мастерами своего дела – с любовью, с молитвой, а не с проклятьями-матерками, радующими сатану – нечисть окаянную.

Работали мужики, что веселые песни выпевали. Тук-тук-тук – размерянно, споро стучали топоры, высекая из толстоствольных сосен сочную, пахучую щепу.. Когда Господь в трудах помогает, то дело спорится, идет ладно. Встали избы-новоделы одна от другой недалече, на виду – вдоль берега реки Солодянки.

Крыльцо, двери, сенцы, кухонька, печь с лежанками – для обогрева избы и для приготовления пищи – варева-жарева. Большая горница для жилья – стол, вдоль стола – длинные лавки, всем хватит места для общей трапезы, большая клеть для сохранения хозяйского добра.

В горнице, в красном углу, изукрашенном полотенцами с красивой вышивкой, на полке, стояли родовые иконы – Господа Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы, Николая Угодника, святых Божиих. Особым почитанием пользовалась великомученица Параскева Пятница, подобно Николаю Чудотворцу, совсем русская святая.

В избе же – подпол для хранения овощей, солений, варений… Рядом с домом находился огород, обнесенный изгородью. В огородную землю высаживали картофель, капусту, огурцы, лук, чеснок, свеклу, морковь. Хозяйственные постройки – конюшня, хлев для быков, коров, овец, свиней, коз, птичник для куриц, гусей, уток, индюков.

В уголке огородном, возле городьбы, встали баньки-услады – для мытья, для парного удовольствия, когда березовый веничек пройдется по голому телу, выжимая из всех пор организма горячий пот, а вместе с ним и болезни-хворобища. Некогда крестьянам болеть – работать-робить надобно – землю пахать, зерном засевать, боронить. Господу молиться, просить, чтобы послал Он, Милостивец, богатый урожай пшеницы, ржи, овса, проса, льна, конопли. Чтобы выросла на лугах травушка по пояс – пища для скотины на долгие зимние дни и ночи…

Стемнело. Звездный бисер высыпал на черный небосвод. Варфоломей Батурин вышел на крыльцо своей избы, посмотрел в сторону соседей. Окна в домах темны. Поздний час. Загасив в воде горящие лучины, все улеглись почивать. Дай, Господи, всем спокойно провести ночку и встретить новый день.

Он перекрестился и улыбнулся. В душе у него жила тихая, светлая радость. Такую радость Господь подает тем, кто сердцем чист.

«Пора на боковую! – подумал Варфоломей, – отдохнуть хорошенько, сил набраться. Завтра дел невпроворот.»

Помолчал. Подумал. Решил: «Ничего, с Божией помощью все сделаем, все одолеем! Слава Богу за все!»

Он перекрестился и вошел в избу, сладко пахнущую сосновым ароматом, – спать-почивать…

А новую деревеньку наименовали Батуриным – из уважения к Варфоломею Евстафьевичу. Так вот! И стали жить на новом месте, трудиться.

Время на нашей земле идет неостановимо, движется вперед, отсчитывает год за годом, уходящих в прошлое, покрываемых во многих своих событиях забвением. Остается в памяти людской что-то важное, значимое… Пришли три переселенца на берега реки Солодянки, обосновались, основали деревеньку, назвали свое поселье Батуриным. Осталась об этом добром деле-событии память на веки-вечные. Стало историческим фактом… Помните об этом и вы, ныне живущие в Батурино, не забывайте! Поминайте молитвенно рабов Божиих – Варфоломея, Андрея, Иоанна. Да упокоит их, рабов Божиих, милосердый Господь в селениях праведных…

Деревенька Батурино стала расти, все больше и больше застраиваться избами, которые возводили новые переселенцы, прибывающие на жительство в Зауралье. Дома выстраивались – один к одному – вставали вдоль реки Солодянки, поднимались на взгорье, опускались в низинку. Кому где нравилось из новых жителей Батурино, там они, помолясь, благословясь, и строили свое родовое гнездо – дом-избу. Не царский, конечно, не хоромы, но пригодный для проживания в сельской местности, в холодном зимой и теплым летом – климате. Жить можно было. Работать, молиться, детей рожать и воспитывать своих чад в Православной Вере, в православном благочестии. Знать смысл жизни человеческой на этой падшей, грешной земле, знать заповеди Божии – люби Бога и ближних, не убивай, не воруй, не завидуй, почитай отца и матерь свою – будешь долголетен, будь милостив, не обижай и бессловесных животных, которые тебе верно служат…знай молитвы и молись…

В то давнее время, а шел семнадцатый век от Рождества Христова, большинство жителей России-матушки, Православного Царства, исповедовали Православную Веру. Хотя уже тогда погибельный раскол оторвал от Живительных Соков Древа Православной Церкви часть русских людей. Не захотели они, несчастные, признать правоту Церкви, переменить двуеперстие на троеперстие, заблудили их нечистые духи, и они перестали ходить на Богослужения в православные храмы, создавали свои общины-секты – двоеданы, керженцы, поморцы, федосеевцы, беспоповцы и еще Бог весть какие. Бежали раскольники, именующие себя старообрядцами, в глухие, необжитые места, за Каменный пояс, в Зауралье-Сибирь, на Алтай… Раскол – это трагедии! Дай, Господи, заблудшим покаяться и присоединиться к Матери-Церкви!..

Так вот… Русские люди веровали православно. Весь русский быт основывался на Православии. Рождался человечек в мир. На сороковой день от рождения, младенца его родители и крестные приносили в православный храм. Батюшка прочитывал над роженицей послеродовую молитву. А потом крестил мальца, прочитывая молитвы, окуная его в чашу с водой, омывая от первородного греха. Миропомазывал… Воцерковлял…

А имя новорожденному нарицали по «Святцам». Например, родился мальчик 11-го июня по старому стилю. В этот день празднуется память Апостолов Варфоломея и Варнавы, преподобного Варлама Хутынского. Батюшка ласково говорил родителям и крестным:

– Милые вы мои! Boт имена святых на сегодняшний день. Выбирайте! А я бы, по простоте своей душевной, посоветовал бы вам назвать новорожденного Варфоломеем… Ведь мирское имя преподобного Сергия Радонежского было – Варфоломей… Так вот, родненькие мои!…

И соглашались родители и крестные со словами батюшки, именовали свое чадо новорожденное Варфоломеем… Также поступали с новорожденными девочками – именовали их по «Святцам».

Мамочка родимая питала свое чадо молоком. А на Божественной Литургии, в храме Божием, батюшка причащал младенца Телом и Кровью Христовыми, Небесным Хлебом, чтобы Божественная благодать проходила во все телесные составы причастника, очищала и освящала его.

Утром, встав ото сна, русские христиане, умывшись, молились Господу, читали молитвенное правило. Помолившись, приступали к делам наступившего дня… Перед вкушением пищи обязательно молились, благодарили Господа за хлеб насущный. После трапезы тоже возносили молитву, не оставались неблагодарными к Господу – Питателю и Кормильцу.

Перед началом всякого дела просили благословения у Господа на труды. Вышел крестьянин в поле – землю пахать или пришел на луг, чтобы травушку косить, обязательно снимет шапку, перекрестится, поклонится на восток и произнесет малую, простую молитовку – «Господи, благослови!» Наденет шапку – и работай тогда спокойно, чувствуя помощь Божию…

День прошел. Отгорел закат. Закончены все дневные дела. Ужин съеден. Разговоры переговорены. Сказки-байки рассказаны. Былины о богатырях – защитниках Святой Руси – озвучены. Чудеса Божией Матери и Николы Угодника, внимательно выслушаны. Крупная звездочка заглядывает в окно, затянутое слюдой или бычьим пузырем. Пора и честь знать. Молиться на сон грядущий, благодарить Господа за проведенный день и брать благословение на предстоящую ночь. Пора, пора… Рот растягивает зевота. Глаза слипаются… Господи, помилуй! Благослови… Тишина водворяется в избе. Разносится сонное посапывание, чье-то всхрапывание… Тишина стоит и за окнами. Тихо в деревеньке. Только где-то на окраине гавкнет собака. В хлеву вздохнет корова. В конюшне переступит копытами лошадь. И опять – ни звука. Все спят в деревеньке. Доброй ночи, доброй ночи…

Строго соблюдали христиане четыре годовых поста – Рождественский, Великий, Петра и Павла, Успенский, недельные – среда, когда Иуда предал Спасителя, и пятница, когда Христа распяли на Кресте. Все тогда постились – и взрослые и дети малые. Садились за постный стол и неторопливо вкушали – супы-болтушки на постном масле, редьку тертую с луком, заправленную коноплянным маслом, каши, капусту, свеклу, рыбу жареную, уху, пироги с рыбой и другую снедь. Кто работал честно, Господу молился, тот не голодовал… А после поста – разговение…

Встречали Пасху, Светлое Христово Воскресение. Ах, какую необыкновенную радость влагал Господь в души тех рабов Божиих, кто честно отпостился – не вкушал скоромного, не раздражался, не гневался, не употреблял хмельного и матерных слов, причащался Тела и Крови Христовых, помогал ближним, ради Господа нашего Иисуса Христа.

В этот пасхальный день, на рассвете, солнышко, сорадуясь Воскресению Христову, «играет» – оно то пульсирует, то начинает вращаться, то испускает разноцветные сияния. Смотреть на это чудо Божие – благодатно и радостно.

После пасхального Богослужения, встав ото сна, умывшись, помолившись, рабы Божии начинают поздравлять друг друга со Светлым Воскресением Христовым, говорят весело: «Христос Воскресе!» и слышат ответное, радостное: «Воистину Воскресе!» Троекратно целуются и вручают с поклоном куриные яйца, окрашенные луковой шелухой в темно-красный цвет.

А потом все усаживаются за стол и начинают разговенье – вкушают яйца, куличи, пасхи. Окончен Великий пост! Можно и попраздновать – вкусить скоромных яств. Нет поста – и, помолясь, благословясь, ешь на здоровье щи с мясом, гуся жареного с капустой, холодец из говяжиих или свиных ножек, лапшу с гусиными потрохами, оладьи медовые, яичницу, лапшу молочную и другую скоромную пищу…

А любовь земная? Полюбит парень девицу. Он, молодец, тоже придется ей по сердцу. Скажет своей любушке:

– Мила ты мне, красота ненаглядная! Пришлю я сватов к вам в дом. Жди, радость моя!

– Что ж, – зардевшись маково, – ответит девица, – люб и ты мне. Засылай сватов. Упрошу я папеньку с маменькой. Отказа тебе не будет.

Придут сваты в дом к невесте, обговорят с родителями все условия женитьбы, ударят по рукам. И вскоре, поведут молодых – парня-молодца и девушку-девственнипу – под венец – венчаться в храме Божием, чтобы жить друг с другом в любви и согласии – до самой смерти. Как жил князь Петр со своей супругой ненаглядной – княгиней Февронией.

Жить – хозяйство вести, детишек рожать, растить. Всех чад, кого пошлет Господь, как дар Божий, выносить и родить, окрестить в храме Божием. Каждый ребенок – желанный. Не было и в мыслях у русских женщин-христианок, чтобы дитя, живущее в материнской утробе, извести-убить, принести его в жертву сатане, как теперь такое зло творят в абортариях неразумные бабы-убийцы. А если малый умирал в младенчестве, то матушка умершего знала, что ребенок окрещен в младенчестве, причащался Тела и Крови Христовых, до семи лет на нем нет греха, и пойдет его душенька чистая-невинная в Рай к Господу, чтобы за своих сродников, оставшихся жить на земле, молиться, просить им блага. А почему Господь забрал малыша в младенчестве, так это Его воля. Бог дал, Бог взял. Буди Имя Господне благословенно от ныне и до века.

И сама-то смерть воспринималась православными христианами спокойно, без ужаса, который лединит сердца безбожников. Сидит старичок на скамеечке перед своим домом, опирается на посох, смотрит по сторонам, видит деревеньку свою родную, думает: «Да, прожил я на свете белом, слава Тебе, Господи, не один годок. Жил с женой в согласии, детей нарожали, вырастили, воспитали. Хозяйствовал. Богу молился. В храм Божий ходил, ближним помогал… Грешил, конечно. Но и каялся слезно, просил прощения у Господа. А теперь, чувствую, пора собираться, готовиться домой – к Господу. Вон оно, кладбище. Кресты стоят на могилках. Знал я многих из тех, кто теперь в земельке кладбищенской покоится. Лежат они – отпетые, причащенные, поминаемые за упокой. Как же своего дедушку или свою бабушку почившую не поминать, не дарить их душам радость великую? Нет, надобно молиться за своих усопших. Вот и я молился. А теперь – пора, пора к Господу. Пусть и за меня, грешного, мои родственнички помолятся, помянут»…

Перед смертью христиане исповедовались, очищая свою душу от грехов, причащались Тела и Крови Христовых. К ним, ослабевшим от старости, от болезни, приходил батюшка, принимал покаяние, преподавал Святые Дары, беседовал, сидя возле больного на лавочке, о Царствии Небесном, о вечной радости в селениях праведных, где нет ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная…

Над умиравшим читали отходную. Когда он упокоевался, то обмывали тело, одевали в смертные одежды, укладывали в гроб – ногами к выходу, а головой к святым иконам. Спокойно, умиротворенно было лицо усопшего. На лбу – венчик. Правая рука лежала поверх левой – крестообразно. Этим выражалось смирение почившего перед Господом, готовность принять волю Божию. В правой руке покойного – крест. В левой – рукописание. Горели свечи. Грамотей читал Псалтырь Давидову, псалмы благодатные, приносившие душе умершего покой, отгонявшие от нее злых, нечистых духов. Вокруг сидели родственники, вздыхали, вытирали невольные слезы.

Если в селе был храм, то на третий день приносили на руках или привозили на лошадях гроб с покойным в дом Божий. А если не было, то приглашали батюшку домой, чтобы отслужить панихиду по усопшему, пожелать ему Царствия Небесного.

Молитвы отпеты. Прощание с покойным закончено. Гроб закрыт. Его отвезут на кладбище и предадут земле. Насыпят высокий холм. Поставят крест. Спи-почивай, мил-друт, до Всеобщего Воскресения мертвых и Страшного Суда. Вечная память. Вечный покой.

Родственники и близкие покойного, придя с кладбища, помолятся в избе о своем, отошедшим в мир иной, пожелают ему Царствия Небесного. Присядут за столы. Чинно помянут покойничка блинами да кутьей, щами да кашей. Ни вина, ни водки не пьют на поминках, а молятся. И сама поминальная трапеза – это милостыня ближним за душу покойного.

Поели, помолились и тихо-мирно разошлись по домам, чтобы жить дальше в этом грешном мире, лежащим во зле, крепко помня, что и с ними также будет. То-то и оно…

Неподалелеку от деревни Батурино, близь двух озер – Кабанского и Онюче, расположилось село Кабанское. Когда-то здесь обитали кочевники-башкиры. Но в середине 17-го века сюда, на берега озерные, прибыли русские казаки-землепроходцы. По сердцу пришлась братам-казакам окружающая природа – озера чистые, прозрачные, рыбные, земли пригодные для хлебопашества. Поселились в этих местах казаки, основали село и наименовали его по названию озера – Кабанское. Баяли старожилы, что прежде здесь водилось много диких кабанов-секачей, да перевелись они понемногу. А память о них осталась в названии озера. Вот и село наименовали – Кабанским.

Казаки – воинство православное. Без Веры Православной и казаков-то – нет. Вот и кабанские казачки построили в своем поселении православный храм – простой, деревянный. Алтарь, Престол, святые иконы. Есть куда верующей душе прийти, помолиться, исповедоваться в грехах, причаститься Тела и Крови Христовых, поставить на канун заупокойную свечку.

К храму села Кабанского приписали жителей деревеньки Батурино. Батуринцы по воскресным и праздничным дням добирались, кто как мог, до храма села Кабанского и молились в нем на Богослужениях. А как же иначе? Заповедь Божию – «шесть дней работай, а седьмой день, воскресный, посвящай Богу» никто не отменял и не отменит. Потому что это не человеческое установление – от своего грешного ума, а заповедь Божия. Есть она – дана свыше. Будь добр – исполняй! А не захочешь, не станешь – на себя тогда пеняй, если с тобой, по твоей гордыне, неразумию, своеволию, что-то недоброе приключится. Помни грехопадение первых людей – Адама и Евы! Так вот…

В то время, в Сибирь-Зауралье, приходили на жительство русские люди, православные христиане, хотевшие жить здесь, в суровом краю и своей жизнью угождать Богу.

В 1692 году в селе Меркушино, отстоящим от города Верхотурья на пятьдесять верст, возле местного деревянного храма во имя Архангела Миxаила, Господь явил великое чудо. По воле Божией, силой Божией, из кладбищенской земли вышел на поверхность гроб. Кто-то из меркушинцев первым обнаружил его, заглянул в гробовые щели и увидел внутри нетленные останки человека. Он удивился своему открытию и побежал созывать народ. Люди, услышав о чудесном явлении, во множестве сбежались к храму Божию.

– Вот, православные, – говорил первооткрыватель явившегося из глубины земельной гроба с нетленными останками человека, явно праведной жизни, – смотрите и дивитесь чуду Божию. Господь открыл нам, грешным, мощи праведника. Этот человек жил рядом с нами. А мы, неблагодарные, имени его не сохранили. Человече святый, имя твое Бог весть, прости нас, грешных, и моли Бога о нас!..

И вот, местные жители, благоговея, начали молитвенно обращаться за помощью к явленному из могилы праведнику, лежащему нетленными мощами в гробу. И, о милость Божия, получать эту помощь… Молва о явлении гроба с нетленными мощами праведника в селе Меркушино стала распространяться по сибирскому краю…

А вскоре, слуга воеводы Антония Савелова, Григорий, страдавший расслаблением всех членов тела, по его слезной просьбе, был привезен в село Меркушино. В храме священник Иоанн сын Андреев отслужил молебен Архангелу Михаилу, а над гробом праведного – панихиду. Силы у Григория прибавилось. Он взял земельку с гроба праведного и обтер ей свои больные ноги и руки. Телесная немощь тут же оставила больного. Он получил полное исцеление и воскликнул радостно:

– Слава Тебе, Господи! Слава тебе, Архангеле Михаиле! И тебе слава, новый угодниче Божий, имя твое Бог весть!..

Так Господь начал прославлять новоявленного чудотворца…

Через некоторое время, молитвами к меркушинскому праведнику, земелькой с его гроба, получил исцеление от глазной болезни раб Божий Илья – слуга сибирского воеводы Андрея Федоровича Нарышкина. Впоследствии, тоже от болезни глаз, исцелилась дочь воеводы Нарышкина – девица.

В 1693 году клирик Тобольского архиерейского дома Матфий выехал из Тобольска. Высокопреосвященнейший Митрополит Тобольский и всея Сибири Игнатий, только что прибывший в Сибирь, благословил его на путешествие для обозрения Епархии, для миссионерской проповеди среди инородцев и раскольников, для утверждения благочиния церковного. Матфий, помолясь Господу, отправился в долгий и трудный путь.

Посетив город Верхотурье, он узнал здесь об удивительном проишествии, случившимся в селе Меркушино. Ему рассказали-поведали, что возле местного храма, Божией силой, был извлечен из кладбищенской земельной тьмы на свет Божий гроб с мощами нетленными подвижника, по молитвам к которому начались чудеса помощи, исцелений.

Тобольчанин Матфий сильно удивился, услышав такую новость. Он захотел, не медля ни минуты, побывать в Меркушино, посмотреть на гроб с мощами новоявленного чудотворца и помолиться неизвестному святому.

…Дорога до Меркушино закончена. Матфий слезает с возка. Его встречает отец Иоанн, староста церковный, местные жители. Важный приезжий просит провести его к гробу меркушинского чудотворца. Отец Иоанн ведет высокого гостя к храму и показывает ему гроб. Матфий внимательно осматривает, заглядывая в щели, нетленные человеческие останки – мощи. Он удивлен. Батюшка рассказывает ему о известных чудесах, произошедших по молитвам к неизвестному праведнику.

– Отцы! – говорит Матфий, – я обязательно доложу о меркушинском чудотворце Владыке Игнатию. А вы пока поставьте над гробом сруб – «голбчик», чтобы ни дожди, ни снега не тревожили мощи неизвестного нам, пока, чудотворца. Будет воля Божия, даст Бог, и откроются о нем какие-либо сведения. Так отцы, братия и сестры?

– Спаси тебя, Господи! – говорит отец Иоанн, – сделаем все, как ты повелел. Бог тебе в помощь на обратный путь…

Вернувшись из поездки в Тобольск, клирик Матфий доложил Владыке Игнатию о явленном в селе Меркушино гробе с мощами праведника, о чудесах. Митрополит Игнатий слушал, дивился услышанному, дивился силе Божией, являемой в чудесах…

В декабре 1694 года Митрополит Тобольский и всея Сибири Игнатий объезжал со священством свою, Богом ему врученную для управления, Епархию. Владыка побывал в городе Пелыми. Здесь он освятил два храма Божия – во имя Архистратига Михаила и во имя пророка Илии. По освящении храмов правящий Архиерей выехал из Пелыми. Путь его лежал в город Верхотурье. Здесь ему предстояла еще одна работа во славу Божию – освящение соборного храма.

Владыка сидел в возке. Лошади дружно бежали, выстреливая из ноздрей клубы морозного пара, отбрасывая копытами комья снега. Вокруг расстилалось безбрежное снеговое безмолвие. То стеной вставали могучие, раскидистые сосны, опушенные серебристым снегом, то начинались поля, покрытые толстым чистым снежным покровом, то блестела ледяным стеклом замерзшая река. Сибирь-матушка! Наш родной богатый край!

Морозило. Владыка в теплом тулупе, в шапке, надвинутой поглубже, сидел, подремывая. Правая рука привычно перебирала четки, губы выпевали шепотком Иисусову молитву. На душе у Владыки было благостно, спокойно. Слава Богу! Дела с помощью Божией идут. Храмы строятся. Батюшки молятся, окормляют сибирскую паству, обращают инородцев к Православию, чтобы шли они узким путем к спасению души в вечности.

Багровый солнечный шар опускался за горизонт. Длинные тени от деревьев стелились по снегу. Набегал порывами ледяной ветерок, румянил щеки. Владыка клевал носом. Язык привычно выговаривал: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго»… Владыка со священством переночевал в Караульной веси – остроге. Они хорошо отдохнули. Получили отдых и работяги-лошади – провели ночь в теплой конюшне, похрумкали вволю овса, чтобы с новыми силами впрячься в свой привычный труд – везти Высокопреосвященнейшего Владыку Игнатия по делам службы.

Поутру, когда все поночевщики отдыхавшие в Караульной веси, встали ото сна, то к Владыке Игнатию подошел игумен Далматовской обители Исаак. В мирской жизни он носил имя Иван Дмитриевич Мокринский. Инок Далмат – приходился отцом честному игумену. Он, смиренно поклонившись Преосвященнейшему Митрополиту Тобольскому, проговорил:

– Владыка святый, благослови слово молвить.

Митрополит Игнатий милостиво ответил:

– Говори, отче! Бог тебя да благословит.

Тогда игумен Исаак сказал:

– Владыка, неподалеку от Караульной веси, всего-то семь верст, находится село Меркушино. В этом селе, рядом с храмом во имя Архангела Михаила, вышел из глубины земной гроб. В этом гробу лежат нетленные мощи неизвестного человека. Не благоугодно ли тебе. Владыка святый, освидетельствовать этот гроб и определить отношение человеческое к столь необыкновенному явлению – считать его проявлением силы Божией или естественным проявлением природы. От этого гроба с нетленными мощами уже много было знамений и чудесных исцелений.

Исаак замолчал. Молчал и Владыка Игнатий, обдумывал предложение далматовского игумена. Решив так, он сказал:

– Нет, отче! Ныне я сам не поеду в Меркушино. А отправляйтесь-ка вы туда таким собором – ты, отче, и с тобой – ключарь Тобольского собора отец Иоанн, отец Иосиф, дьякон Петр, иеродьякон из Далматова – Василид. Освидетельствуете мощи и донесете о них мне. Отправляйтесь с миром в Меркушино. Благословляю.