Шёлковые тени Паутины

Расставаться со своим детищем зять не собирался, а потому на семейном совете было решено обратиться в службу собственной безопасности МВД и нанять детектива для сбора сведений о том, что конкретно движет конкурентами, ибо патенты на изобретения принадлежали лично Кириллу и соавторам.

Скоро сказки сказываются, а вот заселиться в свой дом мне удалось только через две недели. Рожденный в творческих корчах дизайн-проект дома и участка – это пол дела. Потом я долго и нудно перелистывала сотни сайтов и каталогов, подбирая мебель. Наконец, всё было заказано, необходимые ремонтно-строительные работы окончены. Расплатившись с бригадой местных плотников, я объявила о новоселье. Обе дочки обещали быть в ближайшую субботу.

– Баба Уля, баба Уля! Смотри, что я тебе привёз! – Кричит старший внук, таща за собой по дорожке большую коробку. – Это саму… самы… ну чай в нём кипятить!

– О, кто ко мне приехал! – Я присаживаюсь на корточки и обнимаю сразу двух сыновей Василины, моей старшей дочери. – Самовар мне привезли! Да какой большой! Спасибо, мои маленькие!

– Баба Уля, а у тебя что, день рождения? – Спрашивает трёхлетний Денис.

– Нет, моя радость, у меня сегодня новоселье.

– Это такой новый год? – Уточняет пятилетний Миша.

– Нет, это когда новый дом.

– А зачем тогда тебе подарки?

– А у меня для вас тоже кое-что есть. Пойдём-ка в дом, вам точно понравится!

Для трёх любимых внуков я превратила холл второго этажа в игровую комнату. В ней воплотила всё то, чего не было в нашем с сестрой советском детстве. Горы деревянных кубиков и кирпичиков, пока упакованные в разноцветные тележки, ждали маленьких хозяев. Из деревянного конструктора стояли собранные колодец, башни и избушка на курьих ножках. Центр комнаты занимал дуб. Не папье-маше, а натуральное дерево, реальный огромный полый внизу ствол с домиком внутри. Крона с листьями из хлопка снимается. Хоть и хлопотно, зато стирается. На нескольких усиленных арматурой ветках закреплены гамак, верёвочная лестница, канат с узлами и спортивные кольца. По лестнице и канату можно залезть под крону на верёвочную паутину. Там в дупле сидит чёрный ворон с бликующими от света глазами. Конечно, не обошлось без «златой» цепи вокруг ствола. Поляну вокруг дерева образует насыщенного зелёного цвета мягкий ковролин с очень длинным ворсом. Эта часть тоже снимается. По периметру стоят полные игрушек невысокие шкафчики-домики с двускатными крышами, полками-балкончиками и заборчиками вместо нижних дверец. Вокруг дуба лежит множество подушек в виде карандашей, пончиков, кубиков…

Перевозбудившиеся от обилия впечатлений дети сначала не могли поделить канат, потом лестницу, потом динозавра… Поздно вечером мы еле уговорили мальчишек поесть и лечь спать.

– А вот и мы! – Ночью Кирилл привёз с вокзала мою младшую дочь Варю с семьёй.

– Привет, мои дорогие. Ваша комната наверху. Как подниметесь, напротив.

Задерживаюсь у лестницы на минутку, жду реакции Вари и Лёши на детскую.

– Ну ни фига себе!

– Вот это да!

Я засмеялась, сделав рукой известный жест «YES».

Ранним утром Кирилл и Лёша куда-то унеслись на всех парах, разбудив меня запереть калитку. Парни дружили с тех пор, как Варя познакомилась с будущим супругом здесь же в посёлке, уехав из шумной Москвы, как только ей исполнилось восемнадцать. Алексей – потомственный полицейский и, подозреваю, что их внезапные дела связаны с конструкторским бюро Кирюхи. Спать больше не хотелось. Я вытащила из коробки красивый самовар. В него можно смотреться, как в зеркало. К нему дочь добавила шесть гранёных стаканов в подстаканниках. Поставив самовар на поднос, обнаруженный в той же коробке, я налила в него воду и включила.

Меня ждал ещё подарок младшей дочери. Это была модульная картина из восьмигранников, включающая в себя зеркала. Как раз на стену над диваном в гостиной, и в интерьер впишется прекрасно.

– Ма, ты уже не спишь. – Полувопросительно полуутвердительно констатирует спустившаяся Варвара.

– Нет. А ты чего подскочила?

– Да Саву кормила. Сейчас уснул, слышу, ты тут шебуршишь.

Увидев на полу разложенную картину, спрашивает:

– Ну как, нравится?

– Очень!

– Сама рисовала.

– ???!!!

– Только ты всё расположила не правильно.

Варвара опустилась на колени и переставила восьмигранники. То, что предстало перед моими глазами, было поразительно! Сама картина повторяла форму гигантской паутины и должна была собираться от угла, образованного стенами и полком. Лейтмотив картины – тоже паутина – просматривается на каждой части. На неё будто нанизана Вселенная. Планеты складываются в Галактики вокруг солнц-зеркал, тянутся лентой Млечного Пути. Большой чёрный паук с синими звёздными глазами держит в лапах едва видимые нити паутины. Картина, написанная в 3D технике, заворожила меня глубиной и замыслом. Варя, видевшая моё искренне потрясение шедевром, улыбнулась и включила люстру. Хвосты комет и тончайшие тени паутины заструились отблесками серебристо-чёрных мазков. Зеркала взорвались тысячью солнц. Я будто провалилась в невероятный космос, задержав дыхание.

– Отомри! – Варя выключила свет. – Самовар скоро выкипит.

Стряхнув наваждение, я отправилась за дочкой приводить себя в чувство крепким горячим чаем. Нужно подготовиться к вечернему застолью. Вернувшиеся к обеду парни затопили баню и сколотили стол во дворе. Варя, возмущённо причитая, что я не потрудилась запастись инструментами, сгоняла Кирилла за Ингой, наказав прихватить всё необходимое, чтобы повесить картину на место. Когда, наконец, все собрались, веселье полилось реками вина и музыки, прерываясь иногда весёлыми тостами. Когда такси увозило последних гостей, Инга загадочно произнесла:

– Наш с Кирюхой подарок ты получишь завтра. Сегодня это было бы опасно для жизни. Жизни подарка, я имею в виду.

Ни наводящие вопросы, ни пытки щекоткой не заставили её выдать, что это за таинственный подарок. Сестра ушла, но обещала вернуться рано утром.

***

Я стояла, задрав голову и стараясь увидеть, где начинаются кроны. Надо же, какие высоченные деревья. Толстые гигантские корни, выползающие на поверхность и клубящиеся, как мегазмеи, высоко приподнимают над поверхностью земли необъятные стройные стволы исполинов. Кора ровными глубокими бороздами рассекает их снизу и, насколько видит глаз, доверху. Засовываю ладонь между ними. Влажно. Даже мокро. Едва дотягиваюсь до нижней части корня. Под ним нора. Ну, то есть, будь дерево нормального размера, была бы нора. А так практически дом под корнями. Интересно, а какие у него листья? Пойду-ка я пройдусь, может где-нибудь упал один.

Залезаю на корень, надо осмотреться. Ну ничего себе лесок! Далеко впереди видно, где заканчивается эта рощица. Только бы добраться.

Клубящиеся змеевидные корни переплелись, создавая надёжную основу. Как будто деревья держатся друг за друга, крепко сцепив пальцы в замок. Красиво. Вот только через них перелазить и перелазить, пока доберусь до далекого просвета. А других не видно. Так что ползок с препятствиями мне обеспечен. Ну ничего, зато пару килограмм скину. Эх, поползла…

Выбирая самую низкую точку между исполинами, где корни переплетались более плотно и опускались ниже, я почти приспособилась быстро перепрыгивать с одного на другой. Не знаю как насчет пары кг, но пара литров пота с меня уже вылилась. Умерив бег на широкий шаг, я старалась не провалиться между мельтешащими перед глазами корнями. Интересно, а звери здесь водятся? Комаров вот нет. Хотя тепло и влажно.

Всё. Не могу больше. Чёртовы поздние ужины. Отъела задницу с брюхом, теперь мучаюсь. Сейчас выберу корень пошире и прилягу отдохну.

– Подвезти?

Это я подумала? На всякий случай открываю глаза и сажусь… Паук… Тёмно-серая шкурка так и переливается на свету. Красавец! Небольшой такой… Размером всего лишь с Кирюхин минивэн… Без лап если… Подумаешь… Велика невидаль… Чтоооо?!

– С…ожжри ме…меня н…не больно… – Мой испуганный мозг, ударившись от страха о черепную коробку, вырубился.

… Привидится же такое. Лёжа на животе, потягиваюсь… Не помню никакого мехового покрывала… Открываю глаза… Медленно приближающийся просвет вздёргивает меня на месте. Чуть не скатившись с паука, вцепляюсь в его шёлковую шкурку. Ловко и неторопливо переступая лапами с корня на корень, он бережно несёт меня на себе, не шелохнув ни одним мускулом своего огромного тела. Почему то вспомнился анекдот. Тот самый, где моль шубу доедать домой понесла… Так. Главное снова не отрубиться. Живой не дамся. Перегрызу себе вены. Перестану дышать, на худой наконец. А-а, как я не поняла! Он несёт скормить меня своим паучатам! Но какая шёлковая шкурка! Прелесть! Шубку бы такую. Паук встал.

Ну чего встал? Тут есть меня будешь? Чуть-чуть не дополз до просвета. Эх, так и сожрёт, не дав шанса удрать. А по корням-то далеко не убежишь. Паук устремился вперед, быстро набирая скорость. Отлично! Сейчас добежим до просвета, и спрыгну, и как рвану! Там соображу, в какую сторону…

– Ой, мамочки!

Ах ты, гад шёлковый! Ты ещё и летать умеешь?! Я вцепилась в шкуру, прижавшись к пауку. Просвет. Вот он. Ещё мгновение и… И что «и»? Ну что «и»? Был просвет и нет просвета. Вернее, один просвет только и есть. А больше ничего и нет. Кроме воды… Кругом вода. Синяя-синяя… Разные оттенки на волнах играют солнечными бликами. Красота! Только плавать я не умею и воды, как и высоты, до смерти боюсь. Прыгать не буду. И вообще, если тут пауки таких размеров, то кто там плавает? То-то и оно!.. Островок леса быстро опустился и уменьшился. Не успела увидеть, какие у деревьев листья…

– Ух ты! Красота какая!

Полетаем. А там, глядишь, и представится случай улизнуть и не стать обедом. Держусь крепко за шелковистую шерсть. И удивляюсь – откуда у паука мягкий покров? У них, как я точно знаю, внешний экзоскелет и жёсткие щетинки. А этот странный. А в остальном почти обычный паук: руколапы, хелицеры, восемь огромных мощных лап… Только летает… Без крыльев… Странный паук…

– Держись крепче.

Вот опять! Кто это сказал? Это точно не я… А может… Паучок, это ты? Больше некому. Если я не спятила от страха, то это ты… Хм… Страха то уже и нет. Голое любопытство, и кулак желудок сжимает, да челюсти намертво сцепились. Дрожь бьёт крупная. Но это от полета. Я же высоты боюсь…

– Я. Держись крепче.

– Слушаюсь, паучок.

– Паша.

– Паша?

– Зови меня Паша.

– Ульяна. Первый раз слышу, чтобы с обедом знакомились.

Паук издал оглушительный рёв, похожий на раскат грома. Клянусь своим лишним жиром – он ржал!

Комфортабельный пауколётик поднимался выше, но кроме бескрайнего синего океана под нами ничего не было. С высоты птичьего полёта даже на большой глубине видно затонувшие корабли. А тут ничего. Исполинского леса и тени не осталось. Почему-то не было встречного потока воздуха. Ой нет, ещё над этим голову ломать! Похоже, есть меня никто не собирается. Я расслабилась, стараясь отыскать глазами хоть малейший намёк на сушу, кроме того странного леса.

– Ну ничего себе!

Я оторвалась от созерцания водной шири и посмотрела вперёд. Мы оказались выше планетарной атмосферы, и вокруг светили многочисленные звёзды. Просто немыслимое количество больших и маленьких звёзд разных оттенков, будто блёстки на чёрном покрывале. От великолепия дрожь по коже пронеслась. Неизвестная планета, сплошь покрытая синим океаном, оказалась далеко внизу.

– Мама дорогая!

Я вцепилась в Пашу. Мне как обычно, не повезло. Странный паук, неприспособленный для человека лес, планета – одна вода для не умеющей плавать тётки и полная неопределённость впереди. Почти обычный комплект моих неприятностей. Только ещё бездонный космос добавился. Ох, не к добру…

– Ну… и что я тут делаю?

Это был риторический вопрос. Как водится в снах, стоит только спросить – и ответ уже известен. Поэтому паук не ответил на вопрос Ульяны. Мгновенно вернувшись на кромку леса, он просто спросил:

– Как ты её назовешь?

– Синий… Земля… Солнце… Терра… Синтерр… Сантерия… Я назову её Сантерия… Моя планета Сантерия.

А я ведь даже воздухом не дышу.

Я смотрела в чёрные с синими звёздами глаза паука и уже знала, что нужно делать.

***

Проснувшись от звонка телефона, я не сразу поняла, где нахожусь. По молекулам вытягивая себя из волшебного сновидения, я, наконец, встала. Не хило меня Варвариной картиной вчера накрыло! Вот есть дар у девчонки! Хотя она и фотограф отменный, в свои двадцать лет три персональные фотовыставки – в Красноярске, в Москве и в Париже.

Так о чём я там… А, зазвонил телефон:

– Улька, это я, пусти уже, засоня! Третий раз звоню!

Быстренько впрыгнув в халатик, я поспешила отомкнуть калитку и… Первой реакцией было захлопнуть её и запереть. За ней стояла не сестра. Вернее, она тоже там присутствовала, но на заднем плане. Инга с двумя пакетами рассады – это ладно, это хорошо. Но сопровождающий её огромный серо-голубой неаполитанский мастифф-переросток, это… Тоже хорошо… Наверное… Вся гамма чувств, которую я испытывала при виде гигантского то ли пса, то ли монстра из ночных кошмаров, отобразившаяся на моем лице, развеселила Ингу. Опустив пакеты и присев на корточки, она заливалась звонким хохотом.

– Инга, это же твой телохранитель, да? –  Мой голос предательски дрогнул. – Это, чтобы… ну… рейдеры не тронули, да?

Сестра отрицательно мотала головой, не в силах говорить. По всему выходило, что эта морда в складку и есть мой подарок. Интересно, что может угрожать жизни этому чудовищу? Оно двинулось в калитку прямо на меня. Пятясь, я еле разобрала, как Инга сквозь смех выдавила:

– Не б..бойся, он д…доо…обрыыййй!

Добряк, поняв, что это всё о нём, поднялся на задние лапы… «По пояс в землю вдавит!» – билась мотыльком в голове несчастная мысль, когда передние лапы пса опустились на мои плечи. Закрыв от ужаса глаза, я почувствовала его дыхание на своем лице. «Кого кому тут ещё подарили» – подумала я и… Чудовище лизнуло меня в нос. Раз. Второй. Третий. Ну конечно, не сожрет, так будущий артрит вылижет вместе с костями.

Инга, охающая от хохота, видимо, решила меня добить и скомандовала:

– Голос!

Пароходный гудок нервно курит в стороне. Делать нечего, дареному псу в пасть не смотрят. Приходя в себя после осознания, что на завтрак, по крайней мере, меня не съедят, я плетусь за степенно идущим в сторону дома мастиффом. Пёс, размером с жеребёнка и с достоинством короля, поставив лапы сразу на верхние ступеньки крыльца, оборачивается.

– Он что, в доме жить хочет? А я где жить буду?

Как ни крути, а подарок дорогой. Переплюнул все остальные вместе взятые. Пока эти мысли вихрились в моей голове, дверь дома открылась, и на пороге появился Миша. Пёс повернул к нему свою необъятную морду. Моё сердце остановилось.

– Ой! Собака! –  Радостно закричал внук и бросился обнимать шерстяную гору.

Мастифф, подождав когда его отпустят детские ручонки, перевернулся на спину. Неаполитанский монстр урчал от удовольствия, пока Миша, запрыгнув на него, чесал ему живот, что было силёнок.

– Баба Уля, он такой мяфкий!

– Я рада за него… Миш, ты полегче его дери, как бы не обиделся.

– Кирилл с Лёшей забрали Бакса из полицейского питомника. Умён, хорош в работе, но после увольнения хозяина никто не может сладить с его весёлым нравом. Не беспокойся за детей, солдат ребенка не обидит. И вообще, радуйся, что мастифф не тибетский. –  Рассказала сестра, не забыв наехать на меня.

– Да ладно, проживём. –  Вздохнула я, запуская Мишу и пса в дом.

Бакс, встав передними лапами на коврик у двери, вытер их. Потом повторил то же самое задними. Мы переглянулись. Ну ни фига себе!

– Вот зараза! Я вчера, между прочим, даже не сухой корм, а ведро каши с двумя кг мяса тебе варила, а ты у меня лапы не вытирал! – Предъявила претензии Инга.

Обернувшись на сестру, словно понял каждое слово, Бакс легонько фыркнул и, повинуясь маленькой ручонке Миши, стал подниматься в детскую.

Теперь засмеялась я. Но смеялась не долго. Ведро каши и два кг мяса на раз покормить – это круто. Я столько за неделю не ем. Ужас! Сестра однозначно решила поскорее избавить меня от сбережений. Как будто услышав мои мысли, Инга добавила:

– Он ест только недорогой сухой корм. Ты же не думаешь, что в питомнике их баловали кашами? Кирилл уже поехал в зоомагазин.