Ребята и зверята

Как-то я похвасталась, что волчата знают мой голос и отличают его от всех других. Меня подняли насмех.

— Все это ты выдумываешь. Ничего они не различают, а просто подходят за кормежкой. Проголодаешься, так, небось, ко всякому пойдешь.

— Нет, — стояла я на своем, — вот давайте испытаем, тогда сами увидите.

Собралось человек восемь ребят. Заинтересовались даже старшие. Все столпились у калитки сада.

— Только давайте мне миску с едой, — сказала сестра.

Она взяла миску, вошла в сад и начала звать. Звала долго, но никто не вышел, и она с позором возвратилась обратно.

Пошел другой, третий. Перепробовали все. Тогда я сказала:

— Ну, а мне даже миски не нужно, ко мне они и так прибегут, — и вошла в сад.

Признаться, я сильно трусила: а вдруг Дианка и Том подведут?

— Дианочка! Томчик! — закричала я сладким голосом, а у самой сердце во как билось.

И все видели, как они ко мне бросились. Они сейчас же подбежали, потому что были близко и только ждали моего голоса.

— Вот. А вы говорите — не различают.

Лето подходило к концу. Волчата заметно выросли; это видно было по тому уважению, с каким теперь относились к ним собаки. Раньше, когда волчата были совсем маленькие, собаки не обращали на них никакого внимания. Теперь они все чаще стали наведываться в сад.

Как-то раз они ворвались в сад и начали носиться между деревьев, визжа от восторга, лая и кувыркаясь. Было ослепительно яркое утро. Земля была мягкая, и опавшие листья так и манили зарыться в них носом. Собаки перепрыгивали одна через другую, подкидывали носом тучу листьев и, казалось, не могли остановиться на минутку, словно внутри у них кто-то завел тугую пружинку и она неудержимо толкала их вперед.

Волчата были захвачены собачьей радостью и тоже разыгрались. Дианка ударила лапой Тома, отскочила, пригнулась и ждала: «Ну-ка, Томчик, давай-ка им покажем, как по-нашему играют».

Тут поднялась такая кутерьма, что все перемешалось. И скоро Дианка уже удирала от Заграя, а Лютня тянула за хвост Тома. И, когда Том, обернувшись, сшиб ее лапой с ног, она ничуть не обиделась, вскочила, отряхнулась и с еще большим жаром продолжала игру.

После этого собаки стали каждый день приходить в сад. Дианка и Том, играя с ними, приходили во двор. Между собаками и волками началась дружба.

Такая дружба — редкость. Но уж если волк дружит с собакой, то дружба эта крепкая. Знаете, какой случай был у одного якута? Он стоял с оленями на зимовке. Вокруг на много верст не было ни жилья, ни собак. У него была только одна единственная собака — лайка, которая сторожила вместе с ним оленей. И вот якут стал замечать, что лайка ворует юколу (сушеную рыбу) и уносит ее куда-то в лес. Он попробовал последить за ней, но ничего не узнал. Лайка аккуратно каждый день таскала рыбу.

«Почему она не ест ее сама? Куда она ее носит?» удивлялся якут. К весне у лайки совершенно неожиданно родились щенята. Хозяин собаки был очень доволен. Щенки — большая радость в хозяйстве якута-оленевода. За хорошую собаку на севере дают оленя. А эти щенки были на редкость хорошие: сильные, выносливые и росли, как на дрожжах. Вскоре якуту пришлось перекочевать на летнюю стоянку. Он сложил свой скарб на сани и поехал, а лайка со щенками побежала сзади. На пути им пришлось проезжать через лес. Вдруг якут оборачивается и видит, что к его собачьему семейству присоединился волк. В первую минуту он схватил ружье и хотел его убить. Но тут его осенила догадка. Он понял, что этот волк — отец щенят и что лайка воровала сушеную рыбу для него. Он не застрелил волка, и волк дошел со своей семьей до становища.

К зиме Дианка и Том стали совсем взрослыми. У них выросла густая, длинная шерсть и на щеках — баки. Хвосты сделались пушистыми, мягкими. Ростом они были уже как крупные собаки.

Незадолго до первого снега волчата устроили себе логово. Оно было настолько большое, что иногда вместе с волчатами там заваливались спать и собаки.

Дружба с собаками плохо отразилась на Дианке и Томе: они научились от собак рвать кур. Дома им за это сильно доставалось, поэтому они отправлялись через забор к соседям и хозяйничали у них. Один раз к отцу явился сосед. В руках у него была растерзанная индюшка. Он уверял, что это сделали наши волчата, и требовал за нее денег.

— И смотрите, — грозился он, уходя, — если только увижу их у себя, уж я…

Дианку и Тома в тот же день привязали на цепь, и жить им стало гораздо скучнее.

Однажды к нам зашел шарманщик и громогласно заиграл какой-то вальс. Вдруг за сараем послышался громкий, грубый голос. К нему присоединился второй. Это волки запели вместе с шарманкой. Только они начали петь, сейчас же из всех закоулков повылезали собаки. Они тоже подняли морды и давай подтягивать на разные голоса. Получился такой концерт, что шарманщик засмеялся и перестал играть.

Волчата выли теперь очень часто: должно быть, тяжело привыкать к цепи и к неволе.

Бывало не успеет еще как следует стемнеть, а они уже начинают свое унылое: у-ууу, у-ууу.

Мы заметили, что собаки научились выть по-волчьи, а волки… лаять, совсем как собаки.

Отец сначала не верил, а потом сам убедился в этом. Как-то Дианка лаяла. Я пошла и позвала отца. Он услыхал, удивился и сказал, что это большая редкость.

Чтобы облегчить волчатам неволю, мы водили их в поле за город. Чуть только выпадет свободная минутка, возьмем цепочки в руки и идем гулять. Волки прекрасно бежали в поводу. Но вот в чем беда: уж очень мы были плохими товарищами для них в ходьбе. Мы бывало находимся до того, что хоть языки высовывай от усталости, а они только еще во вкус войдут.

Им все-таки нехватало движения, и они старались сорваться с цепи. Они наловчились отвязываться. Нажмут каким-то образом скобочку у цепи и снимут кольцо от ошейника.

Когда они отвязывались, все домашние бежали за мной. Волчата подходили только ко мне. То и дело слышалось:

— Ну, ты, сестра волков (это меня так прозвали), иди привязывай своих красавцев.

Как-то перед новым годом я услышала крик:

— Томка сорвался и убежал к соседу!

Я — как была без пальто, без шапки — выскочила во двор. Чтобы не бежать кругом, через улицу, я бросилась напрямик, через сад. Дорожек в саду не было, а снег лежал по колено.

Еще издали через решетку забора я увидала, что посреди соседнего двора стоит Томчик, а на крыльцо выходит сосед с ружьем.

— Подождите! — закричала я, что есть силы. — Подождите!.. Я сейчас… я привяжу… Не стре… — Голос у меня сорвался. Я увидела: сосед поднял ружье, раздался выстрел, и Том, как подкошенный, свалился на снег. Я швырнула в соседа цепью и, ухватив его за тулуп, изо всех сил трясла и повторяла:

— Ах вы!.. Вы…

Собралось много народу. Все шумели, кричали.

Я положила мертвую голову Тома к себе на колени и, сидя около него на снегу, горько-горько плакала.

Не помню, как мы вернулись домой, как принесли Тома.

В тот же вечер я, простудившись, слегла в жестоком жару.

Я пролежала в постели почти два месяца.

Оставшись одна, без Тома, — а тут еще и я заболела, — Дианка совсем затосковала. В первые дни она даже от еды отказывалась, выла, металась; все думали, что она сдохнет.

Во время болезни, в бреду, когда приходила в сознание, я упрашивала всех приласкать Дианку, кормить ее и смотреть за ней получше.

— А Дианку кормили? А Дианка уже спит? — спрашивала я каждый раз, когда мне приносили бульон или укладывали меня спать.

— Дианка молодец. Ест за двоих и о Томчике вовсе забыла.

Когда я стала поправляться, ее привели ко мне в комнату. Пришла, гремя цепью, огромная волчица. Я сперва даже не узнала Дианку, такой у нее был могучий вид. И она тоже не узнала меня. Но только у меня-то вид был вовсе не могучий: меня обрили, и я так похудела, что остался один нос.

Дианка с интересом оглядывала незнакомую обстановку. Я позвала ее:

— Дианка! Дианка!

Она сразу вспомнила мой голос и с силой рванулась ко мне. Я гладила ее. Она закрыла глаза от удовольствия и так стояла, помахивая хвостом.

Около меня на кровати сидел толстый кот, Ему не понравилась Дианка. Он решил, что это просто нахальная собака, а собак он привык держать в строгости.

И вот… недолго думая, он расфуфырился, зашипел и… трах Дианку лапой по морде! Я так и обмерла.

У Дианки вся шерсть стала дыбом. Она раскрыла свою страшную пасть и…

— Дианка, миленькая! Дианочка!..

Я уцепилась за нее, что было силы. А она, взяв кота поперек туловища, сняла его с кровати, поставила на пол и снова вернулась ко мне.

Каждую весну отец со всей семьей переезжал из города в лес. В пятнадцати верстах от города, в горах, был маленький домик — лесной кордон. Мимо кордона бежала горная речушка. В лугах было много цветов, а повыше, под самыми снегами, стояли на летних кочевьях — джайляу — казаки. Их дети были нашими закадычными друзьями. Мы очень любили этот кордончик и всегда радовались весенним переездам.

В этом году я особенно ждала переезда — думала, что в горах Дианку не станут привязывать.

Но и здесь ей пришлось сидеть на цепи: недалеко от кордона был маленький поселок, и тамошние жители не разрешали держать ее на свободе.

Однажды Дианка сорвалась и убежала в поселок. На крыльцо одного домика выскочила злющая моська и, захлебываясь от ярости, стала кидаться на Дианку. И ведь какая бесстрашная! Сбежала с крыльца и прямо так и лезет. Вдруг Дианка схватила ее и как-то в один миг перегрызла ей горло.

Из дома высыпали хозяева собачки, кто с дубиной, кто с кнутом, и окружили Дианку. Увидев, что дело плохо, она спряталась за меня и весело поглядывала на врагов: дескать, здесь-то я в безопасности, уж тут меня в обиду не дадут.

И верно, я не дала ее в обиду. Но зато меня изругали последними словами.

Прошло несколько месяцев. Что же это такое? Неужели Дианка так и будет вечно сидеть на цепи?

Отец уговаривал меня отпустить ее на волю. Я долго не соглашалась.

— Привязать бы тебя на цепочку, попробовала бы, как это приятно.

Я решила попробовать. Целый день просидела рядом с Дианкой и вот — согласилась.

Однажды утром я сытно накормила ее. Отец сел на лошадь, взял в руки цепочку, и Дианка весело побежала за ним.

Отец увел ее далеко в лес, снял с нее ошейник, и она мигом скрылась в чаще.

«Да, — подумал отец, — как волка ни корми, он все в лес глядит».

Он подождал, пока Дианка убежит подальше, и поехал в обратный путь. Вернулся домой к вечеру.

— Ну, что она, ушла?

— Ушла, — ответил отец, — и не задумалась даже.

— Ну что ж, и пусть… Очень хорошо… — Я опустила голову: все-таки это грустно, когда твой товарищ так легко уходит в лес.

Но тут в руку мне ткнулся чей-то холодный нос. Посмотрела — а это Дианка. Она прибежала вслед за отцом.

И еще раз мы попытались ее отвести. Отец завел ее и уехал дальше, за перевал, в другую сторону.

Прошло четыре дня, и Дианка опять вернулась, усталая, отощавшая, вся в репьях. Видно было, что она долго где-то блуждала, но все-таки отыскала дом.

Не знаю, чём бы это кончилось, если бы нам не пришлось переезжать в другой город. Прежде всего стал вопрос: как устроить наших питомцев?

Я, конечно, больше всего хлопотала о Дианке. Мне все вспоминался рассказ отца про того волка, которого хозяин хотел отравить, и я изо всех сил старалась устроить ее так, чтобы ей без нас было так же хорошо, как с нами.

И вдруг, совсем неожиданно, это устроилось само собою.

За последние полгода в нашем городке и в окрестных селах стали часто совершаться кражи. Воры уводили со двора лошадей, коров и прятали их неизвестно где. Для борьбы с кражами из России выписали за большие деньги несколько собак-ищеек. С собаками приехал специальный человек, которому поручили организовать это дело.

Случайно я попала вместе с отцом к этим собакам. Они жили очень хорошо. Для них отвели большой участок с садом. Каждая собака жила в отдельном домике. Кормили их досыта, и никому не позволяли на них кричать или бить их.

Эти собаки были очень похожи на волков, и мне сразу пришло в голову: а не попросить ли, чтобы Дианку тоже взяли сюда? Я сказала отцу, отец — заведующему.

— Волчицу? Ручную?! — закричал заведующий. — Да хоть сию минуту Ведь это же моя мечта, я как раз ищу такую…

И вот Дианка переехала в питомник и поселилась в одном домике с собакой-сышиком Вольфом.

Я до отъезда каждый день ходила к ней в гости. Она по-прежнему ласкалась ко мне. Она была сытой, гладкой и довольной. Я уехала совсем спокойной за нее.

В новом городе у нас не было животных, и нам без них, с одними только людьми, было скучно. Я не упускала случая узнать что-нибудь про Дианку. Первые два-три года заведуюший питомником писал нам письма. Он сообщал, что у Дианки и Вольфа были щенята. Эти щенята отличались редкой выносливостью и здоровьем, а главное — из них выходили замечательные сыщики.

Потом мы перестали получать вести о собачьем питомнике. Только позже стороной мы узнали, что питомник этот стал знаменит на весь Туркестан. Собаки его без ошибки находили преступников. Спрятаться от них не было никакой возможности. На воров они нагнали такого страху, что в самом Алма-Ата кражи почти совсем прекратились.

Через несколько лет мы опять вернулись в Алма-Ата. Я первым делом пошла в питомник. Служащий сказал мне, что Дианки и Вольфа уже нету в живых.

— А дети их? — спросила я. — Можно их посмотреть?

— Сейчас собаки все на ипподроме. Там нынче состязание.

Я побежала на ипподром. Громадные павильоны его были забиты народом, как в дни больших скачек.

Было очень интересно. Сначала показывали молодых щенят, которые только недавно начали учиться. Они старательно исполняли свои номера: прыгали через барьеры, влезали по лестницам на вышки, доставляли через поле вьючки со снарядами. Их заставляли отыскивать спрятанные вещи и выполнять много других поручений.

Вдруг прибежал кассир, который продавал билеты у входа, и громко закричал, что у него украли все деньги из кассы.