Сэди после смерти

Тем временем в отделении полиции шел допрос. Детективы обступили Джеральда Флетчера, образовав своего рода треугольник. Вершинами этого импровизированного треугольника были Питер Бернс, Мейер и Карелла. Полицейские внимали мистеру Флетчеру, и с их лиц не сходило изумленное выражение. Джеральд сидел на стуле, скрестив на груди руки. Супруг убитой посчитал излишним снимать шляпу, шарф, пальто и перчатки, отчего создавалось впечатление, что он в любой момент готов отправиться на улицу и желает во всеоружии встретить удары непогоды. Беседа проходила в маленькой каморке без окон, а табличка на единственной двери из матового стекла недвусмысленно гласила: «Комната для допросов». Обстановка каморки отлича-лась варварской роскошью: в ней имелись два стула с прямыми спинками, длинный стол – все это двадцатых годов. Стену напротив стола украшало зеркало, причем (хе-хе!) совсем непростое. На самом деле оно представляло собой одностороннее зеркальное стекло. Это означало, что находившиеся в комнате допросов видели в стекле только свое отражение, а вот расположившийся снаружи наблюдатель мог наслаждаться зрелищем происходящего внутри каморки, сам при этом оставаясь незамеченным. Стражи закона не всегда действуют напрямик – порой они идут окольными путями. Впрочем, преступ-ники тоже не лыком шиты. Во всем городе вы не найдете ни одного уголовника, который не смог бы с первого взгляда распознать одностороннего зеркала. Честно говоря, нередко случается, что преступники, обладающие чувством юмора, подходят вплотную к зеркалу, после чего начинают показывать язык и корчить рожи, выражая подобным образом всю свою безграничную любовь и уважение полицейским, наблюдающим за ними по ту сторону стекла. Именно таким образом демонстрируются взаимное уважение и восхищение, существующие между теми, кто охраняет закон, и теми, кто его нарушает. Пойдешь кривой дорожкой – угодишь за решетку. А раз тебе светит небо в клеточку, то минутка юмора не повредит. Так вроде говорил Еврипид.

Честность Джеральда Флетчера, которую можно было даже назвать суровой прямотой, полицейских удивила, но не потрясла. Одно дело говорить об убийстве супруги без лишних ужимок и заламываний рук, и совсем другое – упорно добиваться себе пожизненного срока. Последним Джеральд Флетчер и занимался.

– Я ее ненавидел. Люто, – сообщил задержанный.

Мейер удивленно приподнял брови и посмотрел на Бернса, брови которого тоже поползли вверх, а затем перевел взгляд на Кареллу, стоявшего лицом к зеркалу и рассматривающего в нем свое отражение с точно такими же выгнутыми бровями.

– Мистер Флетчер, – кашлянул лейтенант Бернс, – насколько я понимаю, вы знаете о ваших правах. Мы зачитали их вам и…

– Я был о них в курсе задолго до того, как вы мне их зачитали, – отозвался Джеральд.

– Мне также известно, что вы согласились отвечать на вопросы без адвоката… – продолжил Бернс.

– Я сам адвокат, – снова перебил полицейского Флетчер.

– Я просто хотел уточнить…

– Я прекрасно понимаю, что именно вы хотели уточнить! – отрезал задержанный. – Да, я готов отвечать на все ваши вопросы без адвоката.

– И все же, – настойчиво произнес Бернс, – я считаю своим долгом напомнить вам, что речь идет об убийстве…

– Да, да, об убийстве моей прекрасной, чудесной жены, – ядовитым тоном закончил Джеральд.

– Это преступление относится к категории тяжких…

– И при этом из всех преступлений данной категории карается строже всего, – снова не дал договорить лейтенанту Флетчер.

– Совершенно верно, – кивнул Бернс.

Он в принципе не отличался красноречием, а в присутствии Флетчера на него и вовсе напало косноязычие. Лейтенант был крепко сбит, напоминая телосложением полузащитника из футбольной команды «Викинги Миннесоты». На его круглой голове, покрытой седеющими волосами, уже появилась небольшая залысина. Бернс поправил узел на галстуке, прокашлялся и в поисках поддержки посмотрел на коллег. И Мейер, и Карелла разглядывали шнурки своих ботинок.

– Ладно, смотрите сами, – вздохнул Бернс. – Если вы отдаете себе отчет в том, что делаете, – можете продолжать. Мы вас предупредили.

– Предупредили, предупредили, – покивал Джеральд, – причем неоднократно. Впрочем, совершенно не представляю, зачем вам это понадобилось. Лично я считаю, что бояться особо нечего. Да, мою жену убили. Кто-то спровадил эту паскуду на тот свет. Но это был не я.

– С одной стороны, мистер Флетчер, нам очень приятно, что вы спешите нас в этом заверить, однако для того, чтобы развеять наши сомнения, одних лишь ваших заверений мало, – промолвил Карелла и сам удивился, услышав звук собственного голоса.

Неожиданно Стив понял, что пытается произвести на Джеральда впечатление, заставить его сменить благожелательно-снисходительный тон. «Да я же будто умоляю его: взгляните на меня, вслушайтесь в мои слова, я не тупой легавый, я умный, образованный человек, я понимаю смысл сказанного вами, мне ясен ваш сарказм и даже ваша язвительность», – подумал Карелла. Стив был высоким мужчиной спортивного телосложения, с прямыми каштановыми волосами и карими глазами. Он стоял, прислонившись к старому, исцарапанному столу, скрестив руки на груди. Как только до него дошло, что он невольно подражает Флетчеру, детектив тут же сменил позу и вперил сверлящий взгляд в задержанного, ожидая ответа. Джеральд ответил ему той же монетой.

– Ну?.. – промолвил Стив.

– Что «ну», детектив Карелла? – парировал Флетчер.

– Не желаете что-нибудь сказать?

– Что именно? – осведомился задержанный.

– Откуда нам знать, что жену убили не вы?

– Начнем с того, – промолвил Флетчер, – что в квартире, а именно на кухне присутствуют следы так называемого насильственного проникновения. В спальне наличествуют следы поспешного бегства с места преступления. В первом случае мы имеем дело с распахнутым окном, а во втором – с окном разбитым. Ящики серванта в столовой выдвинуты, что свидетельствует…

– А вы наблюдательный человек, – неожиданно произнес Мейер, – вы все это увидели за те четыре минуты, что прошли с момента, как вы попали в квартиру, до звонка в полицию?

– Быть наблюдательным – моя работа, – отозвался Джеральд. – Что же касается вашего вопроса, то должен ответить на него отрицательно. Все, о чем рассказал, я заметил после беседы с детективом Кареллой, пока он разговаривал по телефону с лейтенантом. – Задержанный посмотрел на Бернса. – При этом могу добавить, что прожил в этой квартире двенадцать лет, и не нужно обладать острым глазом, чтобы заметить разбитое окно в спальне и распахнутое окно на кухне. Кроме того, не надо обладать квалификацией профессионального сыщика, чтобы догадаться, что вор стянул фамильное серебро, особенно когда на полу под разбитым окном в спальне валяются несколько столовых ложек, половников и ножей для масла. Кстати, в переулок под окном вы заглянули? Не исключено, что убийца все еще там.

– Мистер Флетчер, ваша квартира находится на втором этаже, – напомнил задержанному Мейер.

– Именно поэтому я предположил, что убийца, возможно, все еще под окном моей спальни. Баюкает сломанную ногу. Впрочем, не исключено, что он проломил себе голову.

– Я не один год проработал в полиции и повидал немало, однако ни разу не имел дело с преступником, который стал бы сигать из окна второго этажа, – возразил Мейер.

Вдруг до Кареллы дошло, что товарищ тоже пытается произвести на Флетчера впечатление. «Странно, что для большего эффекта Мейер не использовал слово „дефенестрация”», – подумал Стив.

– В данном конкретном случае необдуманное поведение преступника вполне объяснимо, – спокойно промолвил Флетчер. – Судите сами – он только что убил женщину, неожиданно наткнувшись на нее в квартире, которую считал пустой. Он слышит, как кто-то открывает входную дверь, и понимает, что для отступления не может воспользоваться окном на кухне, поскольку та расположена слишком близко к прихожей. Вне всякого сомнения, он решил выпрыгнуть в окно, рискуя сломать ногу. Всяко лучше, чем пожизненное заключение. Ну и как? Могли бы повести себя так преступники, с которыми вам доводилось иметь дело?

– Мне доводилось иметь дело с самыми разными преступниками, и некоторые из них огребли немало горя от своего чрезмерно большого ума, – с глупым видом произнес Мейер и тут же понял, насколько идиотски прозвучала его фраза.

Да, Флетчер умел заставить собеседника почувствовать себя кретином! Мейер неосознанно провел рукой по своему лысому черепу. Он старался не смотреть в глаза Карелле и Бернсу, поскольку его не покидало чувство, что он подвел своих коллег. Вместо выверенного, точного, смертельного удара рапирой, которого все от него ждали, он неверной рукой потыкал противника перочинным ножичком.

– А что скажете о ноже, мистер Флетчер? – снова пошел в атаку Мейер. – Вам когда-нибудь раньше доводилось его видеть?

– Никогда.

– То есть он не ваш? – быстро спросил Карелла.

– Не мой, – невозмутимо ответил Джеральд.

– Когда вы вошли в спальню, ваша жена что-нибудь успела вам сказать?

– Когда я вошел в спальню, моя жена уже была мертва.

– Вы уверены? – Карелла внимательно посмотрел на Флетчера.

– Совершенно.

– Ладно, мистер Флетчер, – резко произнес Бернс, – вы не могли бы подождать за дверью?

– Разумеется. – С этими словами Джеральд встал и вышел из каморки.

Долго, очень долго детективы хранили молчание. Наконец Бернс произнес:

– Ну, какие у кого мысли?

– Считаю, что это его работа, – подал голос Карелла.

– И почему же ты так считаешь?

– Позволишь перефразировать?

– Перефразируй, – кивнул Бернс.

– Я думаю, что убийцей вполне может быть и он, – промолвил Стивен.

– И это несмотря на все следы ограбления? – прищурился лейтенант.

– Я его подозреваю как раз из-за этих следов.

– Что у тебя на уме, Стив? Давай выкладывай, не томи.

– Он мог прийти домой, обнаружить жену раненой, но не смертельно, после чего добить ее, вспоров живот. В медицинском заключении сказано, что с высокой долей вероятности смерть наступила мгновенно – либо в результате рассечения брюшной аорты, либо травматического шока, либо и того и другого. Флетчер имел в своем распоряжении целые четыре минуты, а чтобы добить жертву, хватило бы и нескольких секунд.

– Звучит правдоподобно, – согласился Мейер.

– А может, мне просто не понравился этот сукин сын. Такого варианта тоже исключать нельзя, – честно добавил Карелла.

– Давайте подождем результатов анализов, – предложил Бернс.

И на кухонной оконной раме, и на ящиках серванта, в которых хранилось столовое серебро, обнаружились четкие отпечатки пальцев. Нашлись они и на кухонных принадлежностях, валявшихся на полу под разбитым окном спальни. Несмотря на то что большая часть отпечатков на рукоятке ножа оказалась смазана, экспертам все же уда-лось найти среди них пару четких – и это было важнее всего. Все эти отпечатки пальцев совпадали – они принадлежали одному и тому же человеку.

Джеральд Флетчер любезно позволил полиции снять с себя отпечатки пальцев, которые тут же сравнили с полученными от Маршала Дейвиса из лаборатории судмедэкспертизы. Отпечатки пальцев, оставленные на оконной раме, ящиках комода, столовом серебре и ноже, принадлежали не Джеральду Флетчеру, а кому-то другому.

Но это, черт подери, ничего не значило! Флетчер спокойно мог добить жену и в перчатках.

II

Утро в понедельник выдалось безоблачным, а небо над рекой Харб поражало своей синевой. Молодые мамочки, спеша воспользоваться столь редкой для декабря солнечной погодой, высыпали с детскими колясками в парк Силвермайн. Воздух был морозным и колючим. Солнце заливало город ярким светом. В его сиянии примыкающие к реке улицы чудесным образом преображались – им словно возвращался тот облик, которым они могли похвастаться на рубеже XIX–XX веков. Ревели буксиры, кричали чайки, проносясь над самой водой, а женщины ласково баюкали младенцев в колясках, поправляли им одеяла, натягивая до самых подбородков. Рядом с оградой парка, заложив руки за спину, стоял патрульный и с праздным видом смотрел на залитую солнцем реку.

На полу спальни в квартире, располагавшейся на втором этаже дома по адресу Сильвермайн-овал, белел очерченный мелом контур тела – единственное напоминание о том, что здесь накануне вечером была обнаружена убитая женщина. Переступив этот контур, Карелла и Клинг подошли поближе к разбитому окну. Эксперты уже успели со всей осторожностью собрать с пола, упаковать и пронумеровать осколки стекла, резонно предположив, что преступник, выбивший окно, мог оставить на них капли крови или обрывки своей одежды. Карелла посмотрел сквозь неровное отверстие в стекле на переулок внизу. До здания напротив было где-то три с половиной метра. Не исключено, что преступник мог допрыгнуть до противоположного здания, зацепиться руками за подоконник и залезть в одну из квартир. Обычно такое планируют заранее, тщательно все просчитав, а здесь человек действовал в спешке, в состоянии паники, выбив стекло своим телом. Квартиру в здании напротив, безусловно, следует проверить, однако, вероятнее всего, грабитель, сиганув из окна, приземлился на тротуар.

– Высоко тут лететь, – протянул Клинг, заглянув Карелле через плечо.

– Как думаешь, сколько?

– Метров девять, а то и десять. Минимум, – уверенно ответил Берт.

– Запросто ногу сломать можно.

– Может, он акробат, – предположил Клинг.

– Как считаешь, он протаранил окно головой? – спросил Стивен.

– А как еще?

– Ну, он мог сначала выбить стекло, а потом уже прыгнуть, – пояснил Карелла.

– Зачем ему такие сложности? Почему в таком случае он просто не открыл окно? – резонно осведомился Клинг.

– Давай поглядим.

Полицейские внимательно осмотрели задвижку и раму.

– Руками трогать можно? – спросил Берт.

– Да, эксперты тут уже закончили, – кивнул Карелла.

Клинг схватился за ручки на оконной раме и потянул их вверх:

– Не идет, – просипел он.

– Попробуй еще раз, – посоветовал Стив.

Клинг послушно потянул еще раз.

– Никак, – вздохнул он.

– Наверное, закрасили, вот и засохло все намертво, – предположил Карелла.

– Может, преступник и пытался открыть окно. А выбил его только после того, как понял, что оно не поддается.

– Ага, – согласился Стивен. – Причем он очень торопился. Флетчер как раз отпирал входную дверь, а может быть, уже входил в квартиру.

– Может, он выбил стекло сумкой? – задумчиво произнес Берт.

– Какой сумкой?

– Как это «какой»? – удивился вопросу Клинг. – Была же у него с собой сумка? Ну чтобы складывать туда добычу.

– Пожалуй, – согласился Карелла. – Только все равно грабитель наш – неопытный.

– Это еще почему?

– Пошел на дело без перчаток, – пояснил Стивен, – вся квартира в отпечатках пальцев. Сразу видно, что новичок.

– Пусть так, но сумку-то он наверняка с собой взял. И окно, скорее всего, выбил именно ею. Кстати, это объясняет, почему на полу валялись ложки и прочая дребедень. Когда грабитель понял, что окно не поддается, он со всей дури размахнулся сумкой, чтобы выбить окно, и часть добычи высыпалась на пол.

– Может, и так, – не стал спорить Карелла.

– Потом он полез в окно. Сперва свесил ноги. Так логичнее, чем с разбега высаживать стекло своим телом. Между прочим, Стив, знаешь, что он мог сделать? Сперва он мог скинуть вниз сумку…

– Если она у него была, – поднял палец Карелла.

– Была, конечно, – фыркнул Берт. – Слушай, Стив, где ты видел домушника без сумки? Даже новички ходят на дело с сумкой.

– Ладно, допустим.

– Хорошо, будь по-твоему, – вздохнул Клинг, – если у него была сумка, то он мог сначала выки-нуть ее, после чего выбраться наружу и повиснуть, зацепившись руками за подоконник, чтобы расстояние до земли было меньше. Понимаешь, что я хочу сказать?