Восхождение на Мак-Кинли

Наше восхождение начнется с того, что мы спустимся на двести метров по склону и только потом начнется постоянный подъем. До какой высоты дойдем, не знаю, но хочется до последней – 6194 метра над уровнем моря.

15 мая. Подъем в пять часов. Как трудно расставаться с теплым и вполне обжитым спальником! Но другого варианта нет. Завтрак не приготовишь, пока не выберешься на свет белый и не переберешься в «зиму» нашу кают-компанию и столовую. Воду мы накипятили с вечера, спать легли в половине первого ночи, вода до утра не успела промерзнуть. Тонкая корочка льда быстро растаяла на огне.

На завтрак картофельное пюре с беконом, чай, кофе, какао, напиток или кисель – на выбор. Главное, чтобы был кипяток. Над вершиной Мак-Кинли появились облачные тарелки. Как объяснили рейнджеры, это предвестники плохой погоды. Поживем – увидим…

Анатолий подшучивает над Игорем. Тот никак не может запомнить название «элеутерококк». У него получается то «элеукок», то «элекотерок» и т.д. Игорек рассеян постоянно что-то теряет. Думаю, это сказывается горняшка. Она проявляется по-разному, в зависимости от индивидуальной реакции организма на недостаток кислорода. Игорь потеря часы и попросил Анатолия пойти поискать. Тот предложил Игорю поискать их на месте, где он сидит. Игорь ответил, что потерял их за лагерем, и попросил Анатолия пройти по тропе, по которой мы вернулись в лагерь. Тот ушел, а Игорь нашел-таки часы воле себя.

Парни ушли на заброску. Связывались с ними по рации, у них все хорошо. Завтра наша очередь выдвигаться. Мы смотрим на маршрут и видим, как все новые и новые команды уходят по нему к горе. Прилетели двое парней из Свердловска. У всех к нам особый интерес, наверное, не верят, что мы сможем пройти маршрут до горы и подняться на вершину. Медобследования проводятся каждый день. Наше состояние наблюдает академик Максимов Аркадий. На маршруте нас будет наблюдать наш Док, на каждом промежуточном лагере. Как нам объяснили, результаты, полученные в ходе нашей экспедиции, помогут медикам в работе с космонавтами. У них в невесомости работают в основном только руки, а ноги пассивные так же, как и у нас, спинальников, кровь больше циркулирует в верхней половине туловища.

До второго лагеря примерно девять километров, высота 2400 метров, далее расстояние между лагерями будет меньше. Надвигаются плотные облака, наверное, погода испортится. На обед приготовили кашу гречневую на сливочном масле с беконом. На ужин вермишель, угадайте, с чем? Правильно, с беконом! Скоро от него устанем, а кушать нам его целый месяц, если не больше. Не успел рассказать про Игоря и его потери, как сам потерял чехол от спальника и пока не нашел. Сколько находимся здесь, я не могу нарадоваться полярному дню. Ложишься спать – светло, встаешь – светло. А на Эльбрусе, чтобы утром одеться, по сто раз перетрогаешь все свои и своего напарника вещи, пока найдешь то, что тебе нужно. Не зря все-таки парни решили сходить на гору за «день».

В составе нашей экспедиции сегодня третий и последний день рождения у Афанасьева Виктора, Витька, как все его зовут.

Завтра подъем в шесть часов, и, если будет хорошая погода, мы выдвинемся в первый промежуточный лагерь на маршруте ледник Кахилтна – Мак-Кинли. Слава богу! Быстрее бы закончить начатое дело. Днем подходил Матвей, спрашивал, с кем мне лучше идти с Максом и Губаевым, или с Витьком и Агафоновым. Я сказал, что лучше с Максом и Губаевым, но пойду с Витьком и Агафоновым, потому что Борис не сможет сработаться с Максом и Губаевым. Матвей выслушал меня, положил руку на плечо, сжал пару раз, сказал «хорошо» и ушел.

«Оппозиция»

16 мая. Подъем в шесть часов. Перед завтраком был разговор о том, что команда разобщена. Разговор был серьезным. Матвей хочет сплотить команду, чтобы было одно целое. Сильные лидеры Александр Губаев и Агафонов. Богатырев в лидеры не рвется, но и не хочет ни под кого подстраиваться. Его кредо быть независимым даже в команде. Эти трое, как считает руководство команды, находятся в оппозиции к ним. Матвею этот разговор давался с трудом, он несколько раз был на грани срыва, но все же сдержал себя, и разговор не перешел в банальное «выяснение отношений». А вот Борис сорвался да так, что не только я удивился. Когда Матвей спросил какие есть замечания по подготовке экспедиции, Губаев высказал свое мнение о недостаточно качественном нательном белье. Матвей сказал, что это не существенно. И тут Бориса, всегда уравновешенного, прорвало. Он с ругань набросился на Губаева высказал ему много нелицеприятного и даже перешел на мат, чего раньше ни от него, ни от кого другого не было слышно. Губаев выслушал тираду браных слов и спокойно сказал Борису, чтобы тот не матерился, ведь с ним разговаривают без мата. Но Борис уже и так выпалил все, что хотел и сидел молча, раскрасневшийся похожий на раскаленный чайник, из которого выкипела вся вода.

Как-то раз я стал случайным свидетелем разговора между Матвеем и Олегом Банарем, его замом по альпинизму. Олег говорил Матвею, чтобы он поговорил с ними, что эти трое не хотят ему подчиняться и что они в любое время могут бросить команду. Матвей просил поговорить с ними еще раз, но Олег убеждал его взять этот разговор на себя. Лично я не замечаю в команде «второго лагеря», а то, что к их мнению необходимо прислушиваться, считаю правильным. Поговорил с Максом, почему он так себя ведет, как будто потерял интерес к экспедиции. Он говорит, что обиделся на них (Матвея и Олега). Однажды, когда разговор зашел о том, какие будут предложения по улучшению движения, облегчению работы и т.д., я предложил купить двойной скотч для наклейки камуса на лыжи. Он стоит копейки, а пользы от наго было бы много. «Ты же сам видишь, что камус плохо держится даже на ровном месте, когда тянешь груженые сани. Когда будет хоть небольшой подъем, придется идти без лыж, а это потеря в скорости» – сказал Макс. Я ему ответил, что обида мешает в первую очередь ему самому. Нужно не обижаться, а продолжать то дело, которое поручено. Я видел, что Макс все прекрасно понимает, но есть большая разница между просто делать и делать с желанием. «У меня есть задумка изменить способ вашего с Игорем движения, – продолжал Макс, – но не хочется об этом говорить из-за равнодушия. Ты говоришь, а тебя не слышат, на тебя смотрят и не видят. Это я про наше начальство, но ради вас с Игорем не буду молчать, и мы попробуем этот способ».

Переход до следующего лагеря прошел хорошо. Игорь с места рванул во всю прыть, и пришел раньше меня часа на два. Я рад, что он горит желанием идти в перед. Шли на палках. У меня был пакетик со смазкой для лыж, чем я и воспользовался примерно по средине маршрута. Пересел на снег, перевернул свой снаряд, смазал лыжи, и двигаться стало легче. Во время этой процедуры меня обогнали двое в связке на расстоянии в семь-десять метров друг от друга и в снегоступах. Когда продолжил движение, они отошли от меня метров на сто, увидел, что у последнего упал на снег коврик. Видно, парень плохо прикрепил его к рюкзаку. Не замечая потери, они шли дальше. Я стал свистеть, кричать, но они шли не оборачиваясь. Вдруг идущий первым остановился, за ним второй, и оба обернулись назад. Я помахал им рукой и показал на коврик, лежащий на снегу. Второй повернулся спиной к товарищу и медленно снял свой рюкзак, отцепился от страховки и пошел обратно. Дойдя до коврика поднял его, помахал мне рукой и вернулся к товарищу. Вот так, потеряв вещи, и замерзают, наверное, в горах.

Шел этот промежуток восемь часов. Сейчас шесть часов вечера, только что поужинал. Ложусь спать, устал как морально, так и физически. Сильно переживал о том, как пройдет этот первый день, смогу ли я выполнить весь необходимый объем работы или нет. Шли этот маршрут на палках, было ровно, без траверсов, но все равно устал. Радует то, что дошел без посторонней помощи, хотя и предлагали перед самым лагерем, но я отказался.

…Очень скучаю по Тане и Саше. Познакомились мы с Таней на республиканской спартакиаде инвалидов с ПОДА (поражение опорно-двигательного аппарата). У нас, в Башкортостане, подобные соревнования проходят с 1989 года. Наш первый председатель Всероссийского Общества Инвалидов Республики Башкортостан Нурлыгаянов Флюр Фаткулгаянович, рассматривал спортивные соревнования как одно из главных средств реабилитации инвалидов. Сейчас эту должность занимает Мануров Ринат Маратович, работая в этом же направлении, он успешно поднимает инвалидный спорт на более высокий уровень. В программе стрельба, плавание, шахматы, дартс, легкая атлетика и тяжелая, армспорт. Вот на армспорте мы и познакомились. По регламенту соревнований в команде должно быть четверо мужчин и одна женщина. Инструктор пригласила Татьяну в команду ради «галочки», чтобы небыло штрафных очков, а на деле все оказалось куда серьезней. Татьяна возьми, да и выиграй! Мне пришлось выступить в роли «играющего тренера»: и выступать в команде, и подсказывать девушке, впервые участвовавшей в этом виде. Как подающую надежды спортсменку, Таню пригласили для выступления в легкую атлетику. А так как она ходит с палочкой, это позволяет ей выступать на коляске. Меня прикрепили к ней тренером. Она выиграла в спартакиаде и была приглашена в сборную Башкортостана для выступления на чемпионате России. И уже на сборах по подготовке к соревнованиям мы стали тесно общаться, многое узнавали друг о друге, гуляли на природе, нам было интересно вместе. Для нашего спортивного клуба Таня была ценной находкой. Она неоднократно выигрывала на российских соревнованиях, завоевала первой из женщин нашего клуба звание «Чемпион России». А для меня она стала той женщиной, с которой я связал свою судьбу. В далеком 1996году мы зарегистрировались. Это было в апреле, и я прекрасно помню то время.

В апреле же я заочно познакомился с Дмитрием Игоревичем Шпаро. Он позвонил к нам домой и ненавязчиво, но очень подробно стал расспрашивать обо мне. Оказалось, что ему нужен был инвалид для участия в Экологическом пробеге на колясках по маршруту Семипалатинск – Челябинск – Чернобыль, и Дмитрий Игоревич предложил мне принять в нем участие. Если бы вы знали, как я мечтал сделать что-нибудь серьезное в своей жизни, будучи уже инвалидом. А здесь такое заманчивое предложение! НО было одно «НО», которое встало между мною и пробегом. Мы с Таней назначили бракосочетание на девятнадцатое апреля и именно в этот день я должен быть в Питере для заказа коляски и урегулирования остальных процедур, связанных с пробегом. Я рвался на пробег, предложил Тане перенести бракосочетание, но она была тверда в решении: или сейчас или никогда. Победила любовь, желание заботиться не только о себе, но и о других.

Я отказался от пробега, решив, что создать семью – тоже достаточно серьезное дело. Очень благодарен Тане, что сейчас у меня есть семья жена, сын Саша и серьезное дело – экспедиция на Мак-Кинли. Дело я сейчас делаю, а вот по ним скучаю…

17 мая. Подъем в десять часов. Парни ушли делать заброску рано утром: им не до сна, работы невпроворот. Тактика нашего передвижения такая: ставится верхний лагерь, и делается заброска продуктов и вещей, на это отводится два дня. Затем выдвигаемся мы с Игорем, мы один день работаем, два отдыхаем, а парни работают каждый день, за исключением непогоды, которой пока еще не было.

Ложусь спать в девять вечера, завтра подъем в шесть часов утра. Начинаем двигаться дальше уже не только на палках, но и на жумаре. Следующий лагерь на высоте 3000 метров, на расстоянии примерно пяти километров.

Белоснежная улыбка

18 мая. Вышли в восемь часов утра, на палках прошли около километра и перешли на жумар. В течении всего дня меняли, то палки, то жумар. Борис сильно переживал, что забыл взять термос с чаем, и этими переживаниями мешал мне нормально двигаться. Предъявлял мне претензии, что я мало налил чая в свой термос, что она не такая горячая как ему нужно, и так почти весь день. Шли двенадцать часов, из-за траверса и плюс отдых на обед. Очень сильно устал, никакие тренировки не смогут равноценно заменить сам процесс подъема. Получается двойная нагрузка: моральная, не быть обузой, и физическая. Ночью долго не мог уснуть, ныли руки от напряжения.

По пути следования нас обгоняют много групп. В их составе люди разных национальностей, но больше всего американцев. Для них Мак-Кинли, как для японцев Фудзияма. Некоторые прилетают на ледник, чтобы на фоне горы отпраздновать свой день рождения. При нас были такие. Матвей говорит, что, когда разговариваешь с американцами, обычно идет скучный диалог, а когда спросишь: «Вы были на Мак-Кинли?» собеседник сразу оживает. Многие знакомятся с нами, жмут руку, желают удачи, стараются не показывать своего удивления, а только восхищение тем, что мы идем на такую сложную гору. Я понимаю, что они всячески стараются нас поддержать, и нам хочется доказать, что мы чего-то стоим.

Навстречу нам спускались двое рейнджеров, сказали, что на вершине ночью минус сорок, днем – двадцать пять градусов ниже нуля. Как я уже писал, что восхождение на Мак-Кинли начинается с высоты 2200 метров, и еще нужно пройти до горы примерно двадцать километров. Таких примеров нет в истории альпинизма. На Эльбрусе подъем начинается с высоты 3800 метров, на пике Ленина с 4500, на Эвересте с 5200 метров. Снаряжения у нас примерно на восемьсот килограмм, продуктов питания около семисот килограмм, всего полторы тонны. И это все на плечах наших парней. Макс предложил новый способ подъема на жумарах, не так как мы шли на Эльбрусе, друг за другом по одной веревке. Сейчас идем независимо друг от друга, и на разных веревках. Это хорошо, как для альпинистов – им не нужно лишний раз ходить вверх-вниз, хорошо и нам, каждый может идти своим темпом.

У меня на солнце сгорели кисти рук и немного обгорело лицо, хоть я и сижу постоянно спиной к солнцу. Знаю, что нужно предохраняться как от солнца, так и от снега. Солнце отражается от снега и обжигает так же, как его прямые лучи. Получил еще один горный урок.

Нас догнал Матвей. Он тоже, как и все, перетаскивает груз. Поинтересовался, как дела, как настроение. Я сказал ему, что, наверное, не смогу дойти до вершины, начинает болеть правая рука. Лицо Матвея стало серьезным. Он озабоченно спросил, что случилось. Я ответил, что ничего не случилось, но дело в том, что все, кто нас обгоняет или идет на встречу, хотят пожать мне руку, и от этого она начинает болеть. Он улыбнулся и сказал: «Дойдешь, пусть теперь Борис жмет им руку за тебя», – и обогнав нас стал медленно удаляться. Вдалеке появился Степан, который возвращался в лагерь за оставшимися вещами. Он принес нам термос киселя и термос чая, наклонился ко мне, дружески подбодрил. Не хочет, чтобы я оказался слабее, чем он обо мне думает. У него до сих пор полностью не восстановилась рука, но весь положенный объем работы он делает сам.

Вечером на стоянке звонил домой, поздравил Сашу с днем рождения. Здесь у нас вечер восемнадцатого, а в России уже утро девятнадцатого мая. Но не дозвонился, никого не оказалось дома.

Закончился еще один трудный день, сколько их еще впереди, не известно. Поднялись с 2400 на 3000 метров. Пока шла подготовка к экспедиции, порылся в энциклопедиях, чтобы получше узнать, что же это за гора такая Мак-Кинли. Еще не видя ее, еще не будучи уверенным, что попаду в основной состав команды, я «заболел горой», как говорят альпинисты. Мак-Кинли сверкала своей белоснежной улыбкой и манила.

Оказывается, первоначально самый высокий пик Северной Америки, в горной цепи, называемой Аляскинской грядой, был назван горою Денали, что означает Высокая гора. Высота ее 6194 метра над уровнем моря.

Позднее Денали была переименована в гору Мак-Кинли в честь Вильяма Мак-Кинли, президента США, выпускником принстона и золотоискателем Вильямом Дики. Он был одним из золотоискателей во времена Золотой лихорадки 1896 года в районе залива Кука. Дики написал статью для «Нью-Йорк сан», где описал гору как самую высочайшую в Северной Америке, высотой более чем 20 000 футов.

«Когда позже его спросили почему он назвал гору в честь Мак-Кинли Дики ответил, что после того, как он словесно получил дубинкой по голове от сторонников серебряных денег, он решил с ними расквитаться, назвав гору по имени поборника золотых денег». Так пишет об этом факте Террис Мор в своей книге «Гора Мак-Кинли: первые восхождения».

С конца дявятнадцатого века название горы не оставалось в покое. В 1980 году название «Национальный Парк горы Мак-Кинли» было официально изменено на «Национальный Парк и Заповедник Денали». Комитет географических имен штата Аляска тоже официально изменил название горы на Денали. Переговоры об официальном возвращении исконного имени этой величественной горе продолжаются по сей день.

В любом справочнике вы найдете требования к лицам, прибывающим в эти края. Во-первых, регистрация. Это обязательно для горы Мак-Кинли. Все члены экспедиции должны зарегистрироваться на станции рейнджеров в Талкитне за шестьдесят дней до прибытия. Списки членов одной группы должны быть посланы вместе. Так как работники Парка каждый год имеют дело более чем с 300– ми экспедициями.

Во-вторых, прописка. Все альпинисты, планирующие подъем на Мак-Кинли должны пройти ориентацию и инструктаж на станции Талкитна, перед отправкой в горы. Также после возвращения вы должны немедленно выписаться.

В-третьих, мусор. Все, принесенное в Парк, должно быть вынесено. Нельзя оставлять никаких постоянных пищехранилищ в горах. Запрещено оставлять излишки пищи, горючего или какие-либо другие запасы. Правило предписывает выносить весь мусор. Экспедиции, поднимающиеся на Мак-Кинли, уносят с собой весь мусор, включая человеческие отходы. Строго предписано следовать инструкциям рейнджеров по ликвидации человеческих отходов. С этой целью могут быть использованы имеющиеся выгребные ямы. В других местах предлагается использовать биологически невредные мешки. За неправильную ликвидацию человеческих отходов и мусора налагается судебная ответственность. Так регламентирует поведение посетителей руководство «Альпинизм в Национальном Парке и Заповеднике Денали».

Гора бывает очень немилостива к некоторым путешественникам. Свидетельство тому – книги. Вот что написано в «Американском альпинистском дневнике» Дугла Хелтона. «Мы поднимались в связке лицом к возобновившейся буре и неотступному ветру. Все вокруг нас было холодным даже наши души. Обморожение было готово напрыгнуть при первом проявлении слабости, но мы оба продолжали играть наш победный матч с холодом. Климат Мак-Кинли жесток. Мы целиком полагались на наш Гималайский опыт только чтобы выжить, и наконец полные уважения к горе мы стояли на вершине. Потратив несколько часов на выкапывание несчастной крошечной ямки, но все-таки без ветра и заноса мы провели такую же несчастную ночь.»

19 мая. Встали в половине девятого, отдыхаем втроем, к нам с Игорем присоединился Борис. Он заболел, болит горло. Мы восстанавливаем силы, а все работают на заброске очередного лагеря. День хороший солнечный, утром было минус пять. Сижу в «зиме», кипячу воду, на высокогорье она постоянно нужна. Сегодня дозвонился домой по спутниковому телефону, поговорил с Таней и поздравил Сашу с днем рождения, ему исполнилось уже пятнадцать лет. Скучаю по ним и жду не дождусь встречи с ними, с самыми родными и близкими мне людьми.

Время одиннадцать часов утра, Игорек всё спит. Была возможность показать свое сапожное мастерство, починил Доку бахилы. Он остался доволен. Вчера на подходе к лагерю меня встречал Матвей. Пожал руку, поздравил с приходом в очередной лагерь, спросил о самочувствии, и между прочим поинтересовался: если бы лагерь был бы дальше, смог ли бы я дойти до него. Я сказал, что да, но пришлось бы затратить гораздо больше сил. Вчера и так натер первые трудовые мозоли. Меня радует день, который нам дают на восстановление сил. В лагере никого нет, мы предоставлены сами себе. Сколько хочешь можно читать Евангелие, молиться, никто не мешает. Отдыхаешь и физически, и духовно. Все-таки тяжело изо дня в день быть постоянно на виду, среди малознакомых людей. Хотя и понимаешь, что в данный момент они тебе не чужие.

В альпинистах есть что-то христианское, они открыты для общения, готовы помочь в любое мгновение, не все правда, но большинство я думаю такие.

Сегодня спускались мимо нашего лагеря двое французов или бельгийцев. Один из них упустил свои сани, они поехали впереди него, а он догонял их на лыжах, еле догнал. А товарищ вдоволь над ним насмеялся. Вечером приходил какой-то иностранец, у него было недомогание, и наш Док оказал ему помощь.

Русские идут

20 мая. Подъем в шесть часов, завтрак, и сразу же выходим. Прошли примерно три километра в длину, и четыреста метров в высоту. Шли пять часов, нормально двигаться мешал траверс.

Иностранцы сегодня не обгоняли. На базовом лагере высотой 4200 метров много разговоров о нашей группе. Если бы я писал заметку в газету о маршруте, который мы проходим, то заголовок был бы таким: «Русские идут». Альпинисты – иностранцы, глядя на нас, наверное, заключают пари, дойдут ли эти инвалиды до лагеря 4200 или нет.

Борис сегодня часто падал, наверное, сказывается его болезнь. Иногда он просто повисал на веревке, по которой я поднимаюсь. Она проходит у меня над левым плечом, когда Борис падает, она врезается в плечо, теперь плечо болит, ведь он весит не менее девяносто килограмм. Мы с Игорем работаем по своим возможностям, а на дежурства ходим как все остальные, никаких скидок на инвалидность. Экспедиция – это то место, где наша справка о том, что мы нуждаемся в постоянном уходе, не дает нам льгот. Впереди нас ожидает известное и не известное. Известное – мороз, ветер, крутые подъемы. А не известное – как мы все это преодолеем? Сегодня разделся до плавок, тело отдохнуло от одежды, растерся снегом, взбодрился. Вокруг все очень величественное и красивое, разломы спрессованного снега и льда достигают высоты пятнадцать-двадцать метров, а есть и по более. Запасы пресной воды огромнейшие. Столько снега я никогда не видел, даже если сложить все мои зимы за прожитые годы.

21 мая. Подъем в шесть часов, сегодня мое дежурство. Завтрак варить не нужно, только накипятить воды, ведь практически все продукты сублимированные: залил горячей водой и завтрак готов. Вчера вечером приходил Прусс из Анкориджа пообщаться. Ему предложили брусничный кисель, мы им всех гостей угощаем, так как он очень вкусный. Но Прусс отказался. Аргумент его отказа был очень «весомый». По его мнению, мы, русские, очень коварные люди и можем под видом киселя дать водки.

Сегодня отдых, а завтра предстоит первая высота, где мы пойдем на страховке, до этого большой опасности не было. Подобрались к первому опасному участку, которых впереди ожидается, наверное, много. Приготовили по двадцать рационов на верх (рацион – суточная норма для человека). Хочется, чтобы нам их хватило для восхождения и спуска до этого же лагеря. Лишние продукты останутся здесь на 3400. На ужин гречневая каша с беконом. Никогда не думал, что так долго придется питаться этой кашей. Но, что интересно, она не приедается не только мне, но и всем остальным. Это, наверное, единственная крупа, которая быстро закончится. Устает поясница. Когда ложишься, начинает ныть. Накопилась усталость и мешает мне нормально жить.

Вдали видна тундра. Она похожа на реку во время ледохода: темная вода и белые пятна плывущего в беспорядке льда. А на самом деле темное это земля, где-то снег, где-то лед. Также видна сплошная извилистая белая полоса, возможно, это река подо льдом. Поделился своими впечатлениями со Степаном, он говорит, что со следующей высоты вид еще красивее. Но все это завтра я, наверное, не увижу. Предстоит пройти два крутых подъема, которые заберут силы и внимание. После первого подъема будет глубокий обрыв, и нам предстоит пройти по самому его краю. И вряд ли удастся вспомнить о красоте тундры.

22 мая. Подъем в пять часов сорок пять минут. Завтрак был отвратительный, пусть он останется на совести дежурных. Мы поднимаемся на четыреста метров по высоте и пройдем примерно два километра. Больше половины пути шли траверсом, это движение отнимает на порядок больше сил, и после маршрута, не пообедав, лег отдохнуть. Начинает сказываться высота и, конечно же тяжелая работа. После первых двух переходов не мог спать из-за боли в руках, всю ночь искал им место, куда их положить. Сейчас, слава Богу, этого нет. Когда прошли очень опасный участок – глубокое ущелье слева от нас – на выходе был небольшой, метров пятьдесят, крутой подъем. Пройдя его, вышли на ровное место. Сижу жду, когда подойдет Агафонов и перецепит меня на другую веревку. Мимо прошли парень с девушкой. Метрах в пяти от меня опустились на свои рюкзаки, достали энергетические батончики и стали подкрепляться. Девушка стала разглядывать меня и поймав мой взгляд, показала на свой бицепс, затем указала на меня, подняв большой палец к верху. Я обхватил свою ногу выше колена, штаны сжались, и я легко соединил пальцы, показывая ей худобу моих ног. Затем руку направил на нее и тоже поднял большой палец кверху. На что они оба весело расхохотались. Короткий перерыв закончился, они встали, помахали мне рукой и пошли дальше.

Степан постоянно проявляет заботу, переносит мои личные вещи из лагеря в лагерь, всегда интересуется, чем можно помочь. Мы понимаем друг друга с полуслова, нам легко общаться. Жаль, что из-за травмы он не может идти в паре со мной, мне было бы гораздо лучше и легче. Борис во время восхождения смотрит по сторонам, а о своих обязанностях забывает. Он как паровозик из Ромашкова, из мультфильма. Тот хотел увидеть рассвет, как цветут ландыши, чтобы не опоздать на всю весну. Также и Борис, он видит облака, трещины, альпинистов, а о работе забывает.

Молва о нашей группе растет и распространяется, мы постоянно на виду. Степан три раза сходил за вещами в лагерь на 3000 метров из лагеря 3400. А до нас дошел слух, что наш альпинист сделал четыре ходки в лагерь на 2800, это больше десяти километров в один конец, а ведь еще и груз нужно тащить. Вот такие мы популярные, что про нас слагают небылицы. Это нам рассказал наш бывший соотечественник. Сейчас он живет в бостоне, и с группой из семи человек тоже поднимается на Мак-Кинли. Те, кто нас догоняют, здороваются с нами по-русски, говорят «привет» и «удачи».

Здесь уже ощущается, что вершина становится ближе, чем выше поднимаемся мы, тем ниже опускается столбик термометра. Те, кто спускается с вершины, говорят, что там настоящая зима с ветрами и морозами. Конечно же, холод внесет определенный дискомфорт, но я не перестаю радоваться тому, что в палатке светло, для меня это такое же удобство, как электричество в доме. Поэтому чувство комфорта меня не покидает. Спускались парни из Свердловска. Они уже смогли подняться на вершину. Спросили у них: сможем ли мы поместиться всей командой на вершине или нет. Они улыбнулись нам и успокоили: «Сможете, всем места хватит!».

Место где остановились и разбили лагерь называется Бергшрунд. Это ледник, у которого основная масса откололась от основания и съехала, отделилась от питающей его массы. Это место очень сильно испещрено трещинами как явными, так и скрытыми. Шаг влево или вправо с тропы опасен для жизни.

На пике Ленина, как рассказывали парни, Анатолий успел отойти с тропы всего на два шага, и провалился по пояс. Степан успел срезать петлю метра на три – четыре и на десять метров в трещину. Альпинисты, которые работают с нами, поднимались на пик Ленина в марте – апреле 2002 года. Шли друг за другом на небольшом расстоянии. Степан почему-то немного приотстал и решил сократить путь, срезав петлю, которую делает тропа. Витек шел впереди Степана, время от времени оборачивался назад и видел, как его догоняет Степан. В очередной раз обернувшись, он не увидел Степана. Быстро сообразив, что что-то случилось, он связался по рации с Максом и побежал вниз по тропе. Добежав до того места, где Степан свернул с тропы, он пошел медленно по следу и через несколько шагов заметил в снегу дыру. Осторожно подойдя к краю, Витек заглянул в нее и увидел глубоко внизу что-то темное. Это был Степан. Подошел Макс, быстро обвязал себя веревкой и стал спускаться с помощью Витька вниз, где лежал Степан. Он лежал в воде, перемешанной со снегом, видно было только голову и грудь. Когда Степан падал, рюкзак перетянул его, и он упал на спину. При ударе он потерял сознание и что-то бормотал в бреду. Макс обвязывая его разговаривал с ним, не давая Степану провалиться в полное беспамятство. В течении двадцати минут ребята смогли вытащить товарища наверх, срочно стали спускать его в лагерь и оттуда вертолетом отправили в больницу Бишкека. Степан выбил предплечье, порвал связки мышц плеча, и его рука до сих пор полностью не восстановилась.

Адаптация продолжается

23 мая. Встали в половине восьмого. Борис лежит до последнего, а когда я уже на половину оденусь, он тоже начинает одеваться. А вдвоем одновременно одеваться не хватает места. Мне-то одному, чтобы одеться, необходимо ложиться то на правый бок, то на левый. Предложил ему одеваться по очереди, он согласился. Нас с Игорем кое-как вытолкали между трещин на тропу, и начался очередной рабочий день.

Мои помощники альпинисты Александр и Витек сообщают о готовности свистом, а скалы вокруг отражают звук, и эхо уносит вверх и вниз, что русские идут, несмотря ни на что. Сегодня траверсом прошли Уинди кернер – «ветряной угол». Игорь сильно замерз на этом ветру, и Док помог ему быстренько добраться до затишья. Маневр не остался не замеченным, и кто-то из иностранцев высказал сомнение, а действительно ли мы идем самостоятельно, может нам постоянно помогают? Разговор об этом поднял Матвей, выяснил, кого толкали, зачем, и впредь запретил это делать. Я тоже замерз, но не до такой степени, и прошел этот угол самостоятельно. На месте рейнджеров я бы поставил на этом углу ветряки для выработки электроэнергии, чтобы снабжать станцию рейнджеров на высоте 4200 электричеством. А сейчас для этого используются аккумуляторные батареи. Пересекли несколько глубоких трещин. Потрясающее ощущение! Дорогой вымотались, прошли около трех километров, а устали очень сильно. В лагере на высоте 4200 человек десять-двенадцать смотрели, как мы подходим к своим палаткам, и оживленно переговаривались между собой. Парни говорят, что на таком интересе можно зарабатывать деньги, только нужно запустить тотализатор.

24 мая. Сегодня спал в «зиме». Был очень сильный ветер, и мне было холодно. Проснувшись, подумал, что пора вставать, но оказалось слишком рано, было начало пятого. Снова уснул и спал до семи часов. Встал, помолился, накипятил воды, позавтракал картофельным пюре с молоком, попил какао. Ночевали на высоте 4200 вчетвером: я, Игорь, Док и Борис. После завтрака пилили фьорд – жесткий наст снега и выкладывали стену вокруг лагеря. Игорь отдыхал до обеда, а потом мы с ним допиливали остаток. Соседи по лагерю подарили карту местности, где мы сейчас находимся. Я нанесу на ней наш маршрут.

Ночью и утром было ветрено, холодно, сейчас солнечно, тепло. Ждем наших парней, когда они поднимутся с грузом, чтобы накормить их. С Матвеем пытались сделать прикидку по времени: сколько уйдет на подъем с высоты 4200 на 5200. Получается примерно пятнадцать часов. Истина где-то рядом. Вообще-то прикидывать можно сколько угодно, а результат покажет само восхождение. Два Саши – Агафонов и Губаев не показывают рвения в работе. Они привыкли ходить со своей поклажей, а здесь много всего, да еще наши с Игорем вещи. Они любят рассуждать что и как переносить, но сам процесс им не очень нравится. До вечера строили стену. Мы с Игорем пилили наст, а Док с Борисом выкладывали. Что-то Игорь стал уставать, раньше был поактивней. Утешает одно, молодой, есть время исправиться. Лагерь стоит прямо под горой, той самой к которой стремились. Стена кажется отвесной, а ведь нам предстоит по ней подниматься. Поднялись Матвей и Олег, нас стало больше. Акклиматизация проходит хорошо, а на Эльбрусе на высоте 3800 метров сильно болела голова.

25 мая. Встали в десять часов. Ночью поднялся сильный ветер. От абсолютной тишины до штормовых порывов ветра проходит буквально несколько минут. Утром ветер затих. Голова продолжает потихоньку побаливать, адаптация продолжается. Сегодня опять будем пилить снег. Это хорошо, что для нас есть физическая. Когда работаешь, организм быстрее перестраивается. Скучаю по семье. Хорошо, что есть маленькая отдушина – фото жены и сына. Из-за головной боли нет настроения, немного подавлен. Когда поднимаешься вверх, то склон, по которому идешь, не кажется таким крутым, как если ты обернешься назад и посмотришь, туда, откуда пришел. Иногда кажется, что впереди тебя ровная поверхность или даже небольшой уклон, но это обман зрения. После крутого подъема идет небольшой перепад высоты, он кажется уклоном. Когда начинаешь проходить его, он плавно переходит в «ровное» место, а потом оказывается, что это все равно подъем. Лишь задний обзор показывает правильную картину. Может, я уже писал про погоду. Она напоминает слоеный пирог или салат «под шубой. У нас на высоте 4200 солнечно и тепло, 3400 пасмурно и идет снег, на 2200 тоже солнечно. Вот такая интересная погода здесь на Мак-Кинли.

В инструкции для восхождения на Мак-Кинли сказано, что трещины на склонах достигают шестидесяти метров глубины. Поэтому все, кроме российских альпинистов, идут от ледника Кахилтна в связках, хотя тропа натоптана как проселочная дорога. Даже чтобы набрать чистого снега для кипячения воды, один страхует другого на веревке, вот такое у них отношение к собственной безопасности.

Сегодня и у меня пропала активность, наверное, как говорит наш Док, это биологически активный спад. Что бы там ни было, а делать ничего не хочется.

Наша команда по популярности вторая после горы, всем интересно как же человек, у которого не работают ноги, хочет взойти на одну из труднодоступных вершин, если даже в жилой местности не везде может передвигаться самостоятельно. Приходят, смотрят наши снаряды, желают удачи, не скрывая восторга. Они вообще все открыты, по крайней мере складывается такое впечатление.

26 мая. Сегодня встал в семь часов, накипятил воды и разогрел гречку на завтрак. Ночью голова немного болела, но как встал, боль прошла, сегодня мне лучше, чем вчера. Погода потихоньку портится: идет мелкий снег, ночью было – 20. Когда идет снег, наши неудобства возрастают, потому, что все носильные вещи намокают, а сушить негде. Когда мороз или ветрено, для нас гораздо лучше: хоть и холодно, но ты сухой и спать ложишься в сухую палатку.

Сидели до двенадцати ночи: приходил Джонни из Талкитны, той самой, откуда самолеты вылетают на ледник и на облет вокруг Мак-Кинли. Он играл нам на губной гармошке, и немного на гитаре. Во время знакомства он никак не мог выговорить мое имя – Григорий. Назвал на свой манер Грэгори, и нашим понравилось. Они весело смеялись. Теперь при знакомстве буду себя так называть.

«Это арктический альпинизм»

27 мая. Сегодня опять кипятил воду для всех. Игорь спросил по своей наивности: «Ты всегда теперь будешь дежурить?» А мне просто хочется помочь парням, они весь день таскают грузы, а мы отдыхаем. Поэтому я вызвался вставать и готовить кипяток, чтобы те, чья очередь дежурить, смогли поспать на час больше. Вчера приходил еще один иностранец, он услышал гитару. Им, людям рассудительным и прагматичным не понять, зачем нужно брать с собой гитару? Ведь это не предмет для восхождения на гору. И так много всего нужно тащить, а тут – гитара. Но нашим соседям по лагерю приятно прийти послушать, а иногда и сыграть, как Джонни. Днем постригал Макса. Почти каждый из наших принес свой фотоаппарат и сделал снимок. Теперь я стану «знаменитым» парикмахером. Макс разделся, его голый торс я морозил минут тридцать. Он мужественно терпел. Вот уж истинно: красота требует жертв. После сеанса стрижки поехал к подножию горы на тренировку, встретил альпиниста. Он мне говорит: «Руча?» Я отвечаю: «Йес раша». Он показал на себя, отрекомендовался: «Эспаньол», – и стал что-то спрашивать. Махал рукой в сторону вершины, что-то объяснял, но я так ничего и не понял. Объехав вокруг палаточного городка, вернулся к себе в расположение, залез в палатку. Но через некоторое время мне опять захотелось покататься, поработать, чтобы быстрее адаптироваться.

К концу дня снег усилился, но шел уже не мокрыми хлопьями, а сыпался сухим и мелким пшеном. Видимость плохая, но и по такой погоде прилетал вертолет, видимо, кому-то на верху стало плохо. По пустякам, да еще и в такую погоду вертолет точно не полетит. Много обморожений, возвратов почти с вершины. Не дойдя каких-то пару сотен метров до цели, альпинисты спускаются вниз, чтобы не упасть обессиленными по дороге, а дойти до промежуточного лагеря на высоте 5200 метров. За теми, кто не доходит, прилетает вертолет. Меня терзают сомнения: что же там, на верху, действительно все так очень серьезно и сложно или восхождения совершают плохо подготовленные альпинисты? Наступит тот день, когда и мне придется пройти этот маршрут. Как же я себя буду там чувствовать? Мне боязно и хочется быстрее подняться туда, чтобы отпали все сомнения и осталась реальность, тогда уже точно буду знать: выдержу эту высоту или нет. Неумолимо приближается тот день, кода мы отправимся на верх и узнаем, как же там на самом деле. Как только наладится погода, ребята пойдут провешивать перила, поставят палатки, и только потом двинемся мы делать вызов одному из красивейших и недоступных символов Аляски. Одно могу сказать: подход к горе для нас был очень трудным. О восхождении скажу потом, когда пройду этот путь.

Порезал пальцы ножом, не заживают, Док говорит, это от недостатка кислорода. Как узнали у рейнджеров, вертолет прилетал забрать одного парня. Он потерял сознание на высоте примерно шесть тысяч метров и пролежал там несколько часов, пока на него не натолкнулся немецкий альпинист, его имя Том. Он по рации сообщил рейнджерам, те вызвали вертолет. Прилетел вертолет, сбросил конец веревки. Том обвязал потерпевшего и его по воздуху поволокли на ледник на 2200. Там перенесли в самолет и отправили в Анкоридж в госпиталь. Да, любое дело, к которому относишься как к самому главному, зачастую поглощает тебя полностью. И тогда человек забывает об осторожности. Иногда идя к своей цели, не соизмеряет свои силы и возможности. Эти мысли не раз приходили мне в голову. Сомнения порождались и теми случаями, которые происходили наяву. Приходили на ум воспоминания, описанные участниками прежних восхождений.

«Это не просто альпинизм, это арктический альпинизм, со своими особенностями и сложностями. Мак-Кинли остается совершенно уникальной среди мировых вершин. Расположенная на 63 северной широте она является самой высокой точкой около Полярного круга. Рассекая центральное плато Аляски, Мак-Кинли обвевается штормами залива Аляски и Беренгова моря. Только в очень немногих горных областях мира погода меняется так стремительно резко. Приятный день путешествия по леднику может внезапно превратиться в день выкапывания снежной пещеры для выживания. Пронизывающий холод еще одна уникальная черта Мак-Кинли, сравниваемая только с Арктическими кряжами. Гималаи – тропики в сравнении с Мак-Кинли. На Южном перевале Эвереста на высоте 26200 футов в конце октября самая низкая температура, зарегистрированная нами в 1981 году, была по Фаренгейту ниже нуля (-15*С). На Мак-Кинли это рассматривалось бы как довольно теплая ночь на высоте 14300 футов в мае-июне. Разница температур между промежуточными лагерями и вершиной даже в середине лета обычно 20-40 градусов и еще больше ночью. Сочетание резкой смены погоды и температур подавляет неподготовленного альпиниста. Мак-Кинли также существенно осложняет жизнь пониженным содержанием кислорода. Атмосферное давление здесь в сравнении с одинаковой высотой в горах, расположенных ближе к экватору, будет ниже. Эта разница становится более заметной примерно на уровне 10000 футов, что приравнивает вершину Мак-Кинли к 21000-23000 футам в Гималаях (Эверест находится на 27северной широте) в зависимости от погодных условий. Атмосферное давление также ниже зимой чем летом. Низкое атмосферное давление означает, что содержание кислорода в воздухе меньше. Поэтому Мак-Кинли является большим кислородным и физиологическим стрессом, чем можно было бы ожидать для ее высоты. Такие факты удалось прочитать мне у Джонатана Вотермана в предисловии к книге «Выживая на Мак-Кинли».

Не противоречит ему и руководство «Альпинизм в Национальном Парке и заповеднике Денали»: «Погодные условия меняются от ослепительного сверкания снега до суровых снежных бурь в белой мгле с ветром, превышающим 160км/ч. Экспедиции обычно продолжаются от двух до пяти недель. Долгое заточение в тесной палатке или снежной пещере из-за плохой погоды – явление частое. Вызволение больных или травмированных альпинистов, если и вообще возможно, бывает невероятно медленным и даже сомнительным, если погодные условия не идеальны. Вы должны быть наготове и иметь необходимое снаряжение для своего собственного спасения.»

28 мая. Отсыпаюсь, встал в восемь часов. Ночью снег перестал, и ударил мороз в минус тридцать. День уже разыгрался, а мороз не отпускает. За последние десять дней, десять спасательных работ. Статистика не утешительная. Поднимаются на вершину не более 60-70%. Остальные либо сами уходят вниз не дойдя до вершины, либо на вертолете, и уже совсем единицы остаются там на всегда. В 1984 году японский путешественник Наоми Уемура совершал в феврале одиночное восхождение на Мак-Кинли. К великому сожалению это стало его последним путешествием, из которого он не вернулся. До сих пор не известно, поднялся он на вершину или нет, как и не известно в каком месте он погиб. Это горы…

Сегодня передвигались с Игорем по глубокому снегу, из-за этого было труднее чем вчера. Голова уже не болит, моя «вестибулярка» перестроилась. Погода испортилась в половине двенадцатого дня. Анатолий и Борис ушли на высоту 4600 рыть для нас пещеру, чтобы в случае тяжелого подъема мы смогли там переночевать. Сел туман, правильно сказать, накрыло облако. Потеплело. Вот только выпавший снег портит спокойное проживание. Валенки, бахилы, перчатки мокнут, из палатки в палатку мы с Игорем перебираемся ползком, одним словом – дискомфорт. наши «барсы» повеселели: начинается конкретная работа, где от них многое зависит. Они лучше других могут выбрать правильный маршрут, понимая всю специфику нашего движения. Но они говорят, что все зависит от нас с Игорем, потому, что экспедиция считается выполненной, если я и Игорь поднимемся на вершину. Ведь это то, ради чего мы здесь находимся.

Ночую в «зиме». На пять дней я опять дежурный, но теперь вместе с Игорем. На общем сходе Степан попросил освободить альпинистов от дежурства для большего отдыха. Матвей спросил нас, согласны ли мы. А мы что, мы, конечно же, не против. А парни тем временем будут провешивать перила и делать заброски в промежуточные лагеря на высоте 5200 и 5900. Высота более 5000 метров не позволяет организму восстанавливать силы, даже если ты ничего не делаешь. Нам как можно меньше нужно пробыть в этих промежуточных лагерях. Поэтому сейчас все провешивается до вершины. А когда начнется подъем, мы будем работать каждый день без выходных.

Снег перестал около десяти часов вечера, но хорошей погоды не обещают аж до следующей недели.

Один. Можно спокойно помолиться и спать.

«У вас одна дорога – только наверх…»