Во времена Николая III

   КАК ДЕЛАЮТСЯ ОТКРЫТИЯ В ДРУГИХ ЧАСТЯХ СВЕТА

    В ожидании гостя, прибывшего в институт, академик  Иван Петрович Шаров сидел за столом и, подперев голову рукой, задумчиво наблюдал за щебечущими птахами, обосновавшимися за окном в листве  огромного дерева. Его ожидания оправдались.   Скрипнула входная дверь и на пороге появился круглолицый,  добродушный с виду,  одетый с иголочки молодой человек, представившийся вице-мэром Володимиром Арсеньевичем. Он сел на предложенный стул, огляделся вокруг и высказался на тему, как тихо и уютно в кабинете и какой прекрасный вид открывается из открытого окна, после чего перешел к сути интересующего вопроса.

– Вы понимаете,– возбужденно начал он, постепенно успокаиваясь в процессе рассказа. – У нас возникла проблема, взбудоражившая  город Вешний Сад, который насчитывает множество церквей.  Каждая из них считается  святой, но лишь в одной из них, живописно расположенной на берегу реки и благоухающей в цветах, расположен  родник, из которого проистекает  святая вода. Я могу допустить,  что само понятие «святая вода» – иллюзия в сознании людей. Служители церкви между тем утверждают, что она оказывает чудотворное влияние на верующих и что самое главное, так это то, что прихожане им верят. В последние дни к чуду подключились и горожане.  В городе настоящий бум.  Правомерность бесчисленно поступающих в мэрию жалоб обоснована. Достаточно посетить очаг напряжения. У источника – непрекращающиеся очереди. Особенно буйствуют жены высокопоставленных чиновников. Они  ни перед чем не остановливаются ради собственной пользы, особенно когда здоровье выливается через край из  источника. И  единственное, что требуется, так это прийти и за символическую плату  воспользоваться благом, то есть попросту взять, а брать они умеют. Пользуясь положением, эти высокопоставленные «матрёны» приезжают на служебных машинах с тазами и ведрами. А кое-кто берет с собой  цистерны. Они беспардонно расталкивают граждан, мирно стоящих в огромной очереди и создают невообразимую суматоху. Во время моей беседы  с вашим директором института Виктором  Ивановичем, он проникся нашими бедами и убедил, что вы во всем разберётесь,  всех успокоите.  Главное, обязательно укажите путь, что нужно сделать, чтобы ко всем  церквям текла святая вода.

– Он, как всегда, преувеличивает мои способности,– не без гордости произнес академик.

– Я разговаривал с ним о вас по телефону буквально несколько минут назад,– сказал Володимир Арсеньевич.–  Мне предложено пригласить вас в наш город и заключить договор с мэрией о сотрудничестве.

    Договор был подписан и через месяц после завершения изысканий Иван Петрович позвонил Володимиру Арсеньевичу, чтобы встретиться и обсудить результаты исследований.  Заказчик темы любезно согласился встретиться у подъезда исполкома города Вешний Сад. Он сбежал по ступенькам из здания, напоминающего дворец, и увидел прохаживающего по улице академика в синей куртке, который радушно пригласил вице-мэра  к стоящему  на стоянке подержанному, но прекрасно выглядевшему автомобилю красного цвета с открытым верхом. Володимир отметил не соответствие дорогой белой рубашки с вышивкой на воротнике и грубой робы, надетой сверху, вся прелесть  которой заключалась в наличии эмблемы ИВМ на спине, указывающей на принадлежность к институту водных проблем. Иван Петрович беспечно сел за руль, вальяжно развалясь на сиденье. Подошедший Володимир осмотрел салон, похвалил выбор автомобиля, не преминул заметить, что они могут ехать в его машине.Услышав вежливое возражение, что в солнечный день приятнее прокатиться по прекрасному городу в машине с открытым верхом, с чем тотчас согласился.

    Красный автомобиль тронулся. Выехав на проезжую часть дороги, академик, играя  роль гида, стал рассказывать о достопримечательностях города. Володимир, знавший каждое значительное строение города, терпеливо слушал рассказчика, не особенно вникая  в смысл произносимых слов и ожидая начала разговора по существу, ради чего он, собственно, согласился на встречу.

– Каждый город имеет особенности, – рассказывал академик.– Пятигорск  стоит на пяти горах, Рим – на семи, Талсы – на одиннадцати. Каждый горожанин гордится своим городом, вне зависимости, от его численности и высоты гор, пики которых, в мировых масштабах,  выглядят смешными пригорками. Неповторимостью вашего города, о чём вы,  безусловно, знаете лучше меня, является бесчисленное количество холмов и множество церквей, стоящих на возвышенностях. Мы только что,–  академик высунул руку из машины  и покрутил её в воздухе, указывая на окрестности,– пересекли балку и теперь подымаемся по извилистой улице,  ведущей наверх, к центру города.

    Для наглядности, без особой нужды, академик выжал газ, имитируя перегрузку двигателя. По мнению седовласого автомобилиста, машина, зарычав, понеслась  на предельной скорости. Вскоре она остановилась  у главного собора города, возвышающегося над жилой застройкой, будто парящего  в небе.

– Посмотрите на позолоченные купола,– восхищенно произнес Иван Петрович.– Какая прелесть! В храм я вас не приглашаю. В него  вам предстоит прийти позже, без меня, одному, чтобы  поклониться преосвященству и ответить за  содеянное.

     Володимир не совсем понял, о чём идет речь и за что ему следует отвечать. Но не захотел вступать в дискуссию, понадеявшись на свою природную сообразительность и способность, по ходу дела, разобраться в смысле произнесённых слов. Он не собирался посещать  храм и воспринял предложение войти в него, как намек, на зачастивших в церкви государственных деятелей, бывших еретиков, в искренность моментального перевоплощения которых, он до конца не верил. Полюбовавшись собором, академик  включил зажигание и медленно поехал вниз в сторону реки, пересекая встречающиеся на пути бесчисленные подъёмы и спуски. Перед вантовым мостом, ведущим на второй берег реки,  он повернул направо, сбавил скорость и медленно  двинулся вдоль берега, на ходу  разлагольствуя о ее полноводности, о рыбалке и рыбаках, сидящих  с удочками на  разбросанных  камнях, наслаждающихся ловлей рыбы и соприкосновением с природой. Преодолев перепутье дорог, Иван Петрович остановился напротив величественной церкви, у кафе с живописными столиками, стоящими на тротуаре под шатрами. Вице-мэр догадался, что его привезли  к желанной  церкви с единственным источником святой воды, являющимся местом раздора. На правах хозяина, академик выбрал удобный столик.

– Мы у цели. Сядем на воздухе,– предложил академик,– и за чашкой кофе продолжим разговор.

    Не вдаваясь в подробности и, не стараясь накалять обстановку, Володимир  принял предложение и послушно последовал за академиком, не желая вступать в спор и парировать на высказывания попутчика. Пока не начатый разговор походил на монолог.   Володимир сел рядом, щелкнул пальцами, призывая подойти официанту, чтобы получить заказ. Вместо него из легкого здания, как из укрытия, вышел хозяин кафе. Он не преминул обслужить дорогих гостей. Не так часто к нему захаживал вице-мэр города. Иван Петрович простер руку в сторону текущей воды, перевел ее на церковь,  стоявшую на холме у реки, и заговорил о красотах города. Володимир рассеяно слушал, лишь в знак почтения, не прерывая говорящего, как слушают аборигены рассказы об ощущениях, спустившихся с гор альпинистов, которые ждут не дождутся, когда иссякнет поток слов и можно будет молча насладиться пейзажем.

    У церкви, расположенной напротив, кипела своя жизнь. У ворот сидел служитель в черном одеянии и коршуном набрасывался на стоящих в очереди женщин в брюках, картинно крича им:

– Вон, сила нечистая!

   Обескураженные женщины сторонились и бочком обходили препятствие, размахивающее метлой. Прихожане степенно входили и по дорожкам двигались между деревьями  к намеченной цели. Многие шли с бутылями к колодцу, просматриваемому через решетчатый забор и листву деревьев.  По столпившейся во дворе толпе легко вычислялся  источник святой воды.

    Пригубив кофе, академик отодвинул чашку на край стола, вытащил из папки несколько листков бумаги и положил их перед собой.

– По утверждению классиков,– интригующе начал он,– очень важно появиться в нужном месте в нужный час. Как вы догадываетесь, мы не случайно расположились в кафе напротив интересующей нас церкви. В нескольких метрах от нас зарыты несметные богатства, о которых никто не догадывается. Я могу указать точное расположение сокровищ. По закону нашего государства четвертая часть  передается физическому лицу, нашедшему клад. Вы гарантируете мне мою долю?– задал академик провокационный вопрос.

    Володимир Арсеньевич потер пальцем щеку и посмотрел по сторонам.

– Мы говорим о кладе? – осведомился вице-мэр, ставший серьезным.– Возникнут трудности при оформлении бумаг,– сказал он, вообразив себя на трибуне актового зала исполкома,– если клад найден во время исследований и тем более, если труд выполнен по договорной теме, заключённой с государственной службой.

– Могу я рассчитывать хоть на одно драгоценное изделие, рассматриваемое, как память о проведенных мною исследований?

    Вице-мэр и второй  вопрос посчитал некорректным.

– Если рассматривать драгоценность как сувенир, то можете рассчитывать,– растерянно произнес он,– и то я сомневаюсь.

– Иного ответа я от вас и не ожидал,– усмехнулся академик.– Если бы я намекнул хозяину кафе о наличии клада вчера вечером, он бы ночью прорыл туннель из своего кафе к сокровищам и обеспечил себя и своих потомков на много лет вперед. Мы с вами по всей вероятности воспитаны не так, как искатели сокровищ. Раз нам не удалось поделить клад между собой, вам следует вызвать охрану и осуществить оцепление участка.

    Он потянулся к портфелю, лежащему на столе, вытащил ручку и стал размашисто рисовать рисунок на чистом листе бумаги.

– Мы знаем,– пояснял он, рисуя,– что город имеет серию холмов с вершинами, постепенно спускающимися к реке.

    На чертеже появилась черта, обозначающая землю,  возвышающиеся над нею холмы, пики которых постепенно уменьшаются вместе с уклоном земли, и разрез реки в конце, в которой штрихами  обозначился урез воды.

– Вот здесь, у самой реки расположена самая красивая церковь в городе,–  говорил академик.

    Академик не отличался художественными наклонностями. Церковь у него получилась нарисованной в виде детского, удлиненного дома с входной дверью и наклоненным шпилем, что не соответствовало действительности, но не имело существенного значения.

– А вот мы видим грунтовые воды,– продолжал рассказывать Иван Петрович, пунктиром нанося черточки, движущиеся под землёй в сторону реки и копирующие рельеф местности. На рисунке появился уровень грунтовых вод.– Очень важно знать не только, как движутся грунтовые воды, но и створ воды, проходящий у нашей церкви. Когда определен створ, дело остаётся за малым. Остается в створе пробурить  две скважины: одну поближе к церкви и определить присутствие  в ней святой воды, и вторую, в которой течет вода, не содержащая ингредиентов, характеризующихся понятием «святая вода».

    Академик нарисовал две интересующие скважины: одну у церкви и вторую у ближайшей вершины в серии холмов, спускающихся  к реке.

– Между этими диктующими скважинами,– росчерк пера сделал вертикальную линию,– мы пробурили третью скважину, в которой также не оказалась святой воды. Остальную работу я мог бы поручить студентам-практикантам. Пробурив ещё несколько скважин, мы вплотную приблизились к месту, где  зарыт клад. Взгляните на ближайший перекрёсток справа от церкви. Перед вами, по обе стороны дороги, пробурены скважины,– академик последовательно указал на скважину, находящуюся у ограды церкви, и скважину, пробуренную на противоположной стороне дороги. С одной стороны дороги течёт святая, а с другой – обыкновенная вода. Остаётся пробурить промежуточную скважину, чтобы попасть в цель и обнаружить клад, находящийся под землей  в пятидесяти метрах от кафе. Святая вода  – это не идеализм в сознании людей, а объективно существующая реальность, определяемая анализом воды. Вы изучали в школе истории о военных походах, в которых рабы, сгибаясь под тяжестью, несли для военоначальников воду в золотых и серебряных чашах. Во время длительных переходов жидкость плескалась в сосудах, насыщалась ионами золота и серебра и в результате процесса олигодинамии превращалась в святую воду, безопасную от инфекционных заболеваний. В Индии река Ганг также считается святой. Это не пустые слова.   В отличие от медленно спускающегося ледника Федченко, являющегося в Таджикистане источником прозрачной реки Варзоб, Ганг образуется от тающего ледника, питающего многочисленные мутные потоки, каждый из которых уникален. К одному из них, расположенному на высоте более четырех тысяч метров, спешат паломники, чтобы приобщиться к чистоте и приблизиться поближе к кратеру под ледником, из которого вырывается вода. Слабые грунты не позволяют альпинистам покорить пики. В предрассветный час, когда вершины гор освобождаются от туч, перед взором  изумленных зрителей предстает небо в малиновом цвете. Земля окрашивается в бело-голубые краски. Нереальность бытия околдовывает. Проходя через мощные серебряные месторождения, вода насыщается ионами серебра и приобретает свойства святой воды. Недаром во время эпидемии холеры в древние времена жители окрестностей, руководствуясь писанием, устремлялись к реке и  находили спасение. В Вешнем Саде не известны месторождения драгоценных металлов. Зато история города изобилует многочисленными переходами из одних рук в другие и  военными тропами армий, движущихся в разные стороны. Естественно предположить, что мы находимся у мощного клада драгоценностей. Как только мы сообщим о его существовании, изделия реквизируют в пользу государства, в результате чего пострадают прихожане и храм, вблизи которого пребывает  источник со святой водой. Перед тем, как сообщить о находке, то есть о ликвидации клада, следует поспешить в церковь и сообщить о пренеприятнейшем известии, касающимся окончания поступления серебряной воды в колодец. Вот почему я начал беседу с церкви, расположенной на вершине Вешнего Сада, где обитает архимандрит, c которым вам предстоит серьезный разговор. С представителями церкви, я надеюсь, вы договоритесь,– утвердительно произнёс академик,– но следует поспешить, так как клад в земле может лежать до тех пор, пока о нём не знают люди. А  что делать с прихожанами, я не представляю. Обещаете ли вы, что хоть как-то будут компенсированы нужды жителей города, пользующиеся до сих пор святой водой?

– А что можно для них сделать? – спросил настороженно вице-мэр.

    -Можно, например, производить обработку  минеральной воды серебром и продавать ее  в бутылках в каждом киоске.

    Так в городе Вешний Сад появилась минеральная вода, на этикетке которой мелкими буквами написано, что она обработана серебром.

   УРОКИ РУССКОГО ЯЗЫКА

    Обеденное время заканчивалось. Голодные Семён Михайлович и Михаил, возвратившиеся в отель «Ашхабад» после затянувшегося заседания, мечтали вкусно пообедать в ресторане. Войдя в гостиницу, шеф вошел в лифт и поехал в свой номер с намерением выложить бумаги, немного освежиться и поскорее вернуться назад.  Михаил вызвался, не теряя время понапрасну, пройти в ресторан и сделать заказ. Широкая дорожка трехметровой ширины вела от входной двери к лифтам и лестнице, ведущей на второй этаж. Слева размещалась администрация. Ближе к  лифтам в холле ютился ничем не огороженный бар. Пройдя несколько метров по дорожке,  Михаил свернул вправо к  решетчатой перегородке, отделяющей ресторан от холла, в сторону мирно дремавшего на стуле швейцара с седой бородой и лампасами на штанинах. Юркий старикан, казавшийся спящим на боевом посту, вскочил при появлении противника, схватил стоящую за спиной швабру и  преградил путь, как ружьем, палкой, направив ее в грудь Михаила.

– Ресторан закрыт на «спец-обслуживание»,– пояснил он, удерживая свои позиции.– Ждём с прогулки группу запаздывающих интуристов, для которых накрыты столы.

– Нельзя ли найти где-нибудь два лишних места или поставить лишний стол у стены?– спросил Михаил.

– Ни в коем разе,– последовал четкий ответ.

    Михаил, вращая головой и не теряя из виду лифта, откуда должен был появиться шеф, стал искать глазами того, кто помог бы ему. К руководству гостиницы обращаться не имело смысла. За барной стойкой он увидел в роли бармена едва знакомого репатрианта Армена из Морокко, с которым  познакомился в студенческие годы, когда тот работал в центре города,  в летнем ресторане «Горка», расположенном на открытом воздухе. К официанту, знающему иностранные языки, любили подсаживаться молодые люди, чтобы попить пиво и одновременно поупражняться в английском. Помнил ли всех посетителей Армен, оставалось секретом. Непонятным было и то, зачем армянину репатриироваться из Марокко  в Туркмению, а не в Армению. Быть может, родители увезли его ребенком из Ашхабада. Многие хотели бы узнать истину, но никто не задавал бестактных вопросов. Сейчас, спустя столько лет, подобный вопрос казался бессмысленным, тем более. В студенческие  годы Михаил, сидя за столиком Армена, думал, что берет уроки английского языка, а на самом деле официант давал ему бесплатные уроки жизни. Когда беспардонные студенты стали особенно надоедливыми,  репатриант  дал сидящим за его столиком дружескую отповедь, запомнившуюся надолго.

– Друзья,– сказал он,– вы хорошие ребята. Не сомневаюсь, что вы обосновались надолго и в течение вечера можете выпить несколько ящиков пива, но мне нужны совсем другие лица, для которых деньги не деньги, а обыкновенная бумага. Я работаю в теплое время года, а зимой отдыхаю. В летний сезон мне нужно обеспечить существование в ненастный период, который  я предпочитаю проводить на побережье теплого моря. Я готов подучить вас английскому с момента открытия ресторана до восемнадцати часов, а в  вечерние часы лучше вам садиться за соседние столики.

    Походы в ресторан «Горка» прекратились поздней осенью, когда ничто не предвещало понижение температуры. Армен, по местным понятиям, взбунтовался и не вышел на работу. Работодатели, не привыкшие к подобному режиму работы, со скандалом уволили его с соответствующей записью в трудовой книжке. Безработный, собрав чемоданы, отправился в запланированное путешествие. При возвращении всё «устаканилось».   Правительственные приемы, на которых был  необходим квалифицированный официант со знанием иностранных языков, никто не отменял. На корпоративных вечеринках, проходящих по высшему разряду, тоже вспомнили о нем. В конце концов, подчиняясь действительности, администраторы рестораций  махнули рукой на его выкрутасы и восстановили на работе.

    Установление собственного режима работы, вне зависимости от мнения работодателей, восхитила Михаила, но не подвигла на подвиги. Он не собирался трудиться полгода в году и не перенял опыт бармена. Во всяком случае, Армен был ему интересен. С ним, спустя годы, приятно было побеседовать и поискать неординарное решения проникновения в ресторан, закрытый на «спецобслуживание».  Другого выбора не существовало. Следовало подойти  к барной стойке и заказать две чашечки кофе по восточному рецепту. Пока готовилось кофе, появилось время сосредоточиться и продумать, с чего начать, чтобы  членораздельно высказать свою мысль.

– Послушай Армен,– дружески обратился он к одиноко стоящему бармену, облокотившемуся о стойку, как  к старому знакомому,– к нам в гости в Академию Наук приехал профессор из Канады, который поселился в отеле «Ашхабад».  Ресторан закрыт на «спецобслуживание», а гость желает поесть в гостинице, в которой остановился. Не можешь ли ты помочь нам прорваться в ресторан?

    Михаил улыбался. Вспомнив выражение Чацкого:» Гостей мы любим званых и незваных, особенно из иностранных»,– он представил Сему профессором из Канады, а себя, неизвестно зачем, представителем местной Академию Наук. Армен не был его старым знакомым. В лучшем случае Михаил мог рассчитывать на шапочное знакомство. Бармен согласно покачал головой.

– Я попробую,– сказал он,– а где твой профессор?

– Профессор в номере отеля и появится  в фойе с минуты на минуту.

    У бармена, в свою очередь, появилось время поразмыслить и выстроить план, как проверить правдивость слов Михаила о профессоре, прибывшим из Канады.

    Из лифта вышел Семён Михайлович и застыл  на ковровой дорожке с огромным кожаным портфелем в руке, расправив плечи и выпятив живот.  Чего стоили огненная шевелюра и голова обелиска с продолговатым лицом, не широким, не сродни представителя средней русской равнины.  Чем не профессор из Канады? Никто бы не усомнился, что  из номера в холл спустился иностранец.

    С чашками  кофе в руках Михаил направился к стоявшему неподалеку высокому столику со столешницей, находящейся на уровне груди. Увидев своего сотрудника, шеф оживился и продефилировал в нужном направлении. Михаил поставил кофе на столешницу и стал поджидать шефа. Когда тот подошел, он постарался объясниться.

– В ресторан нас не пускают,– четко высказался Михаил, обрисовав схему военных действий,– заведение закрыто для обслуживания интуристов. Представив вас профессором из Канады, я попросил бармена помочь нам преодолеть преграду сидящего у входа в ресторан швейцара и бармен согласился.

    В  понятие командировки Сема включал, как сопутствующие элементы, проживание в гостинице и посещение ресторанов. С отелем все было в порядке. В номере он  устроился, а с рестораном возникли непонятки. Выходить на солнцепёк и  искать  места в отдаленном  ресторане, чтобы вкусно покушать, не входило в его планы. Поэтому, не раздумывая, следовало согласиться сыграть роль заокеанского гостя.

– Мы заняты повседневной рутиной и ловим  счастливые моменты, связанные с перевоплощением. Надо радоваться по ходу жизни,–  сказал Сема.

    Увидев приближающегося к столику бармена, он принял еще более горделивый вид. Его независимость натолкнула Михаила на мысль, что он ошибся, представляя шефа профессором, прибывшим из Канады. Напротив него стоял действительный член Канадской Академии Наук. Тряпка в руках Армена, предназначенная для чистки поверхности стола, выполняла отвлекающую роль. Представить его, с иголочки одетого модника с подстриженными усиками и уложенной  причёской темпераментного южанина из Голливуда, вытирающего пыль на столе, казалось кощунством, но он, находясь в облике служителя общепита, деловито подошёл и несколько раз провел рукой по столешнице, делая вид, что счищает пыль. Его интересовало другое: стоит перед ним  самозванец или действительно канадский профессор? Проверить не составляло труда, если вспомнить, что Канада разделена на две части, в которых обосновались выходцы из Франции и Англии.

– Как вам нравится Туркмения?– спросил Армен  Семёна Михайловича на  английском языке.

– Мой дядя занимался исследованием  Арктики, что являлось чистой правдой, и в нашем доме часто говорили о нагромождении льдов, сверкании и чистоте торосов. Холодные ветры никогда не прельщали меня,– пространно говорил Сёма на чистом английском языке.– Несколько лет назад я открыл Среднюю Азию.  Прохаживаясь по улицам городов, залитых солнцем, я купаюсь в воздухе и испытываю блаженство.

– Вы успели посмотреть  достопримечательности? – спросил Армен, перейдя на  французский язык. – Я в восторге от местечек Чули и Фирюзы. Я прикоснулся к истории парфянского государства, начинавшегося с поселения древнего Багира, в раскопках которого до сих пор находят древние монеты, и стоял на месте, которого касались стопы Александра Македонского. Ощущение причастности к ранее известным местам притягивает. Величие не в книгах, а в народе. Мне рассказывали о мертвом городе Мерв, живой легенде,  которую предстоит увидеть своими глазами. Пушкин и Лермонтов в ссылках воспели Кавказ. Жаль, что при их жизни Туркмения не входила в состав России. Они бы, попав сюда, с успехом воспели бы окрестности.

Армена удовлетворило знание иностранных языков и содержание ответов. Красный окрас волос, подчеркивая оригинальность, также сыграл в пользу созданного мнения. Вряд ли рядовой гражданин позволил бы себе выкрасить волосы в вызывающий ярко рыжий цвет. Сомнения, что перед  барменом стоит выскочка, ушли в небытие. Закончив тереть тряпкой стол, он пошёл к швейцару и, возвратившись на рабочее место к барной стойке,  дал добро на вход в ресторан.

    Швейцар миролюбиво пропустил командировочных, которые, сев за указанный стол, примыкающий к подмосткам оркестрантов, сделали заказ. Обед оказался сытным до такой степени, что, когда пришло время  есть плов, Семен Михайлович и Михаил с сомнением посмотрели на официантку, перекладывавшую содержимое блюда по тарелкам. Успокоив себя, что глаза бояться, а руки желают, приезжие решили не вставать, пока все не будет съедено, раз еда заказана.  Покрутив в воздухе вытащенной ранее из портфеля серебренной с позолотой ложкой, которой ели суп, Сёма показал, что  готов к приёму очередной порции, и подвинул поближе к стоящей рядом пиале пузатый чайник, украшенный на белом фоне, золотой виноградной лозой.

  В ресторан ворвалась голодная стая интуристов, которые, закончив двигать стульями, быстро угомонились и начали дружно поедать съестное. Сопровождающий иностранцев гид, осведомлённый, что за забронированным столом обосновались сотрудник местной Академии Наук и профессор из Канады, вежливо подошел к столу и объявил, что он обычно на этом месте днем обедает. Никто из присутствующих не возражал против его появления и гид влился в компанию. Увидев, с каким аппетитом едят за столом,  он заказал себе тоже порцию плова. Официант сравнительно быстро принес еду и третий едок подключился к трапезе.

    Возникла затяжная пауза, в которой слышался однообразный  стук ложек о тарелки при поедании плова.  Тягостное молчание разобщало едоков. С чего-то следовало начать светский разговор.

– Are you from?-спросил Михаил гида.

    Не то чтобы его интересовало, откуда гид родом. Да и само выражение не имело принципиального значения. Михаил не хотел упустить возможность попрактиковаться  в произношении иностранного языка. Смысл заключался в наборе слов, взятых из  практического пособия по изучению английского языка. По коверканию языка гид догадался, что спрашивающий не владеет на должном уровне английским языком.

– Я местный,– на русском языке ответил гид,– и сопровождаю группу скандинавских пенсионеров, имеющих время и деньги. Вырастив детей и сделав макияж, синьоры и синьорины на старости лет подались в туристическую  поездку.

    Он поднял кофейную чашку, отпил глоток и взялся за вилку.  Сёма вступил в разговор. Он любил поговорить и не важно, что  служащий  находился в единственном числе, главное, чтобы аудитория слушала его.

– Я посоветовал бы вам вместо кофе пить зелёный чай, в котором ученые Туркменистана открыли массу полезных свойств,– порекомендовал гиду на английском языке профессор, желающий поделиться своими познаниями.– Зелёный чай  должен зеленой линией сопровождать поедание плова. Дело в том, что составной частью туркменского плова является курдюк, остывающий во время еды. Чтобы не склеивались стенки кишок, необходим горячий напиток. Гид оказался любезным молодым человеком, схватывающим полезные указания на лету. Он поднял руку, подозвал официанта и заказал чайник зеленого чая. Его познания в поедании плова были велики.

– Вы знаете,– сказал он на английском языке,– что плов вкуснее есть руками. Люди, живущие в Туркмении, знают толк в еде.

– Вы можете показать, как это делается?– спросил Сёма.

    Гид, не задумываясь, собрал рисинки у края тарелки, поднял четырьмя пальцами образовавшийся комок и большим пальцем затолкнул его в рот.

– Как вы, интересно, будете мыть руки после еды? – спросил профессор, ничуть не изумившийся экстравагантности молодого человека.

– На званых обедах специальный человек, стоящий сзади, обходит гостей с кувшином воды и предлагает время от времени ополоснуть руки. При желании можно воспользоваться и полотенцем, висящим на его плече.

– Ресторан не частный дом  и здесь не приходится рассчитывать на доброго человека с кувшином воды.

– Если вы попросите, вам, как иностранцу, подадут блюдо с горячей водой и плавающим в нем лимоном, чтобы ополоснуть руки.

– А что делать местным жителям? Их же большинство.

– Лично я воспользуюсь салфеткой,– ушёл от ответа гид.

    Он взял лежащую на коленях салфетку и вытер руки. Сёма воздержался от экспериментов и не стал есть руками. Он не надеялся, что ему подадут воду для мытья рук.

– Я вижу,  вы не пользуетесь приборами? Вам вилку и нож заменяет личная ложка, – в свою очередь поинтересовался гид.– В чем секрет?

– Секрет отсутствует,– ответил Сёма.– В моду, как в старину, входит столовое серебро.   Когда мы вне дома, возить набор вилок и ножей затруднительно. В ресторанах и кафе я предпочитаю пользоваться серебренной с позолотой ложкой, которую всегда ношу с собой в портфеле. Даже туземцы, не подозревая, что такое деолигодинамия, от которой страдают современные люди,  спонтанно протыкали уши  и ноздри золотыми и серебряными кольцами. Я не призываю носить кольца в ушах и на шее, но настаиваю на необходимости носить украшения из драгоценных металлов и использовать серебряные изделия во время приёма пищи.

    Семёна Михайловича заинтересовала бутылка минеральной воды, стоящая на столе. Он поднял её, приблизил к глазам, и стал изучать формулы, помещенные на этикетке.

– У вас в городе производится природная или искусственная минеральная вода с добавлением ингредиентов?– спросил он у гида.

    Молодой человек пожал плечами, засомневавшись, что в Туркмении начнут строить завод по изготовлению искусственной минеральной воды, когда в горах достаточно уникальных источников.

– На столе стоит почти нейтральная вода, которая немного слабит,– сказал профессор.– Рекомендую пить её после сытного обеда.

    Он налил воду в стакан и выпил. Сидящие за столом молодые люди, как обезьянки, последовали его примеру. По окончании обеда гид проводил уважаемого профессора до выхода из ресторана. Остановившись у двери, он энергично пожал ему  руку. Сёма поклонился гиду и, остановившись перед швейцаром, поклонился во второй раз.

– До свидания,–  сказал Сёма, произнося  «да свидания», нараспев, с характерным московским говором, заменив «о» на «а».  И первую букву  «и»  на  «я»,  чем выдал себя.

     Швейцар, стоящий на страже у двери ресторана,  встрепенулся, почувствовав подвох. Было, отчего негодовать. Его провели. Он пропустил в  святая – святых того, кого не  следовало пропускать, судорожно схватил палку и произнес беззвучную команду в ружьё, после чего принял угрожающую стойку с выпадом вперед коленом, направив  остриё палки, как винтовку, в сторону Семёна Михайловича. Глаза старого солдата, надевшего шаровары с генеральскими лампасами, заблестели. Их отблеск напомнил героя, сошедшего с  картины, описывающей  переход войска Суворова через Альпы.

– Никакой вы не иностранец,– пробормотал он.

    Михаил лихорадочно искал выход. Загородив телом шефа от нападок швейцара, он вскоре нашёл его.

– Вы не правильно поняли,– пояснил он швейцару, – профессор только начал изучать русский язык и хорошо знает всего три слова: спасибо, пожалуйста и здравствуйте. Для усвоения пройденного ему часто приходиться повторять знакомые слова.  Четвертое слово, которое мы осваиваем, звучит кратко и произносится как одно слово: до свидания.

Михаил повернулся к профессору:

– Tell mе, please,– на английском языке сказал он, после чего перешел на русский язык, повторите: до свидания.

    Сема вспомнил о своей роли профессора из Канады.

– До свидания,– старательно произнес он.

    Заветное слово »до свидания» он произнёс с прононсом и напористо с французско-английским акцентом.  Между до и свидание была выдержана продолжительная пауза, в которой свободно уместилось бы слово: »скорого». Свидание, произнесенное по слогам с ударением на гласных буквах, в свою очередь имело  три, не понятных, самостоятельных значения.

    Михаил, развернувшись, направился к выходу, оставив двух пожилых, стоящих друг против друга, джентльменов. Один из них, с генеральскими лампасами на штанах, держа палку наперевес, выглядел весьма серьезным. Семён Михайлович с чертиками в глазах с интересом наблюдал за вахтером, исполняющим свой долг. Профессор собирался еще некоторое время прожить в гостинице и посещать ресторан. Ему было не безразлично, какое составит  о нем мнение стоящий на вахте вахтер, охраняющий врата ресторана, и ему ничего не оставалось, как продолжать играть роль профессора из Канады.

– До сви… дания,– повторил он, вторя  Михаилу, как прилежный ученик.

    Инцидент был исчерпан.

ГРИБ – ГРОБОВИК

  В скромном чистеньком кабинете врач, сидя за столом, листал медицинскую карту посетителя. Посреди кабинета больной  закрутил вверх штанину, поставил разутую левую ногу на маленькую, выглядевшей детской, табуретку и терпеливо ждал начала приема. Напротив врача, за своим столом, находилась моложавая медсестра, которая, склонив голову на бок, старательно заполняла медкарту предыдущего пациента. Доктор, не поднимая глаз, устало закрыл ладонью лицо и лоб.

– Расскажите, Николай Иванович, что  у вас?– спросил он, почти по слогам произнося  имя и отчество пациента.