Помоги проекту - поделись книгой:
Стены Феодосия II представляли собой сложнейший комплекс оборонительных сооружений протяженностью 5,5 км, пересекавшие весь полуостров, на котором располагалась столица Восточной империи, от одного берега до другого. Фактически эти стены состояли из трех рядов и имели 36 башен. Доступ к стенам преграждал наполненный водой каменный ров глубиной 10 м и шириной 20 м. С внутренней стороны рва поднималась пятиметровая стена – протейхизма – высотой 5 м. За ней, на известном удалении, возвышался второй ряд стен шириной 3 м и высотой 10 м, укрепленных 15-метровыми башнями. В 30 м за ними шли еще более мощные стены толщиной до 7 м, защищенные также огромными 8-, 6– и 4-угольными башнями высотой от 20 до 40 м с 2 оборонительными площадками каждая. Основания этих оборонительных сооружений уходили под землю на глубину 12 м, что делало всякие попытки подвести под них подкоп почти бесперспективными. В город вели пять защищенных башнями ворот. Кроме них, имелось пять военных ворот, меньших по размеру. Ведшие через рвы деревянные мосты в случае опасности могли быть легко разобраны или сожжены.
Константинопольские стены имели в общей сложности 400 (!) башен, надежно защищавших столицу Восточной Римской империи на протяжении многих столетий. Но какой прок был во всех этих мощных укреплениях, если подавляющее большинство 400-тысячного населения столицы отказалось защищать их от всего 20 000 западных «паломников» даже в минуту, казалось бы, величайшей опасности для Ромейской державы?
12 апреля 1204 г. Константинополь, оборонявшийся не столько греками-ромеями, сколько отрядами английских и датских наемников, пизанцами, генуэзцами и другими «латинянами» (от «латинян» же!), был взят крестоносцами штурмом со стороны моря. Узурпатор Алексей V трусливо бежал, бросив столицу и войско. Крайне переменчивые в своих симпатиях «ромеи» тут же короновали вместо него императором Константина Ласкаря (Ласкариса), но последний не отважился продолжать оборону столицы на Босфоре и бежал на галере через Босфор в Никею, правителем которой оставался до 1222 г., стремясь восстановить оттуда Ромейскую державу.
Конечно, в случившейся трагедии во многом была виновата сама Византия. Коварство и корыстолюбие «ромеев», их лукавство, цинизм, вероломство и неразборчивость в средствах, лицемерие и измена слову (причем не только слову, данному «варварам»!) давно вошли в поговорку (как на Западе, так и на Востоке, в том числе и у нас на Руси). С другой стороны, на радость всему мусульманскому миру, одни христиане открыто подняли свой меч на других христиан. «Паломники» с Запада вели себя в завоеванном городе безжалостно и беспощадно. В течение восьми дней и ночей они жгли, разрушали и грабили дворцы и храмы, уникальные произведения античного и раннего христианского искусства. Приходилось с боем брать улицу за улицей. Не давали пощады никому – ни женщинам, ни детям, ни монахам, ни монашкам – и все это во имя и под знаком Креста! По свидетельствам современников, было убито не менее 2000 жителей Константинополя. Греческий историк Никита Хониат писал об этих днях великой скорби:
«Итак, вы – мудрые, честные, правдолюбивые, праведные! Вы – благочестивые, справедливые, более послушные Христу, чем мы – ромеи; вы, взявшие на рамена Его Крест, обетовавшие Ему и Именем Божиим идти походом через христианские земли без пролития крови… Но, устремляя свой взор к Живоносному Гробу Господню, вы свирепствуете против христиан; взяв крест, вы ради горсти злата или серебра бросаете его в навоз! Вы собираете жемчуг и топчете много ценнейшие плоды – своих собратий во Христе!»
Константинопольские храмы были переполнены многочисленными реликвиями, издавна свято почитавшимися всеми христианами как на Западе, так и на Востоке. После завоевания Константинополя крестоносцы превратились в охотников за реликвиями, а Венеция превратилась в крупнейший центр Западной Европы по торговле этим «товаром». Ризницы западных церквей и соборов Италии, Франции и Германии оказались заполнены христианскими святынями из разграбленного Константинополя, без тени смущения, на протяжении столетий демонстрируя христианскому миру награбленные «трофеи». Именно тогда «латинянами» были похищены из Царьграда бронзовая четверка коней работы древнегреческого мастера Лизиппа (увезенная «паломниками» в Венецию) и гробница св. равноапостольного царя Константина Великого, основателя Второго Рима на Босфоре (хранящаяся и доныне в Ватикане).
Вопреки расхожим представлениям, для римского папы Иннокентия III подобное «изменение направления» 4-го Крестового похода, на который им возлагалось столько надежд, было поводом отнюдь не к ликованию, а, напротив, к горькому разочарованию. Во-первых, он, как христианин, был до глубины души возмущен случившимся (даже крестоносцы, участвовавшие по указке венецианцев в захвате принадлежавшего венгерской короне христианского г. Задара, были отлучены папой от церкви!). Во-вторых, он, как государственный деятель, был глубоко озабочен положением Святой земли, лишившейся необходимой военной поддержки. А ведь именно сохранение Святой земли под властью христиан он считал главной задачей всей своей жизни! Правда, папа поначалу приветствовал провозглашение крестоносцами в Константинополе вместо Греческой новой, Латинской, империи, как дальнейшего шага к воссоединению Западной и Восточной ветвей некогда единой христианской церкви. Но, узнав о бесчинствах и злодеяниях крестоносцев, папа вышел из себя. К тому же его постоянно мучило сознание того, что крестовый поход, организация и финансирование которого потребовали лично от папы огромных усилий и средств, не достиг Святой земли, а все сборы и пожертвования на крестовый поход оказались растраченными впустую.
Начиная с 1204 г. не только греческий, но и весь восточно-христианский мир (кроме киликийских армян) стал относиться к государствам крестоносцев с откровенной враждебностью. Отныне ни одно, даже превосходно вооруженное и организованное, латинское войско не осмеливалось идти в Святую землю через Анатолию (нынешнюю Анталью) – малоазиатскую часть Восточной Римской империи, где вскоре после ее распада были созданы греческие государства – преемники Византии (Никейская и Трапезундская империи и др.). Но этот «сбившийся с курса» крестовый поход имел и последствия на глобально-политическом уровне. Греческая империя, чьи провинции простирались далеко в глубь азиатских пространств, столетиями выполняла роль щита, прикрывавшего Европу от натиска азиатских орд с Востока. Крестоносцы нанесли ей столь сокрушительный удар, что даже после своего восстановления через полвека Византия так и не смогла обрести прежнюю, присущую ей до разгрома 1204 г., силу сопротивления.
Хотя Восточная Римская империя в силу изложенных нами выше причин и не принимала слишком активного участия в крестовых походах, ее правители, будучи восточными христианами, все же старались по возможности помогать христианам западным отвоевать у мусульман общие для всего христианского мира палестинские святыни. После 1204 г. все изменилось. Углубился и раскол между Римской католической и Греческой кафолической церковью. Все попытки сближения между разделенными Церквями, предпринимавшиеся в течение последующих столетий с обеих сторон, наталкивались на глубоко укоренившееся недоверие восточных христиан, и потому оказывались всякий раз обреченными на полный провал.
Любопытно, что не сохранилось ни одного свидетельства об участии военно-монашеских орденов в этом «походе христиан против христиан».
7. 5-й Крестовый поход (1217–1221 гг.)
Папа римский Иннокентий III рассматривал в качестве главной задачи своего понтификата освобождение Святой земли от мусульман. Римский понтифик снова обратился ко всему христианству с соответствующим настоятельным призывом. По всем странам разъезжали проповедники крестового похода. Благодаря деятельности двух выдающихся личностей крестоносное движение весной 1213 г. пережило новый подъем. Во Франции – благодаря Иакову де Витри, позднее ставшему епископом Акры. Он призвал рыцарей рассматривать взятие на себя креста в качестве инвеституры, в рамках которой Бог дает крестоносцам в лен Царствие Небесное, в качестве вознаграждения за участие в крестовом походе. В Германии действовал будущий историограф этого крестового похода Оливер Схоластик, настоятель собора в Падерборне и знаменитый кельнский схоласт. Будучи папским легатом, Оливер в 1213–1214 гг. проповедовал в Кельнской церковной провинции, в которую в то время входили епископства Люттихское (Льежское), Утрехтское (Тонгерн-Маастрихтское) и нижнесаксонские епископства Оснабрюкское, Мюнстерское и Минденское. Если верить его «Дамьеттской истории» (Historia Damiatina), важнейшему источнику по истории 5-го Крестового похода, он один побудил до 5000 фризов к участию в крестовом походе.
После смерти великого папы Иннокентия его преемник на апостольском престоле, Гонорий III, ревностно продолжил осуществление проекта его предшественника. Он надеялся осуществить летом 1217 г. большой крестовый поход по морю, но не имел необходимых для этого кораблей. Лишь появление фризского флота, состоявшего из 200–300 кораблей с крестоносцами из Фризии под руководством графа Георга фон Вида и Вильгельма Голландского на борту, придало войску пилигримов необходимую мобильность. После долгих обсуждений на военном совете в Акконе, в которых принимали участие и магистры военно-монашеских орденов, под влиянием красноречия Оливера было решено напасть вместо Иерусалима на султана Египта, чтобы, победив его, получить в свои руки, в качестве залога объекты, которые можно было бы обменять на объекты в Святой земле.
Целями крестоносцев были дельта Нила и порт Дамьетта. Этот город, наряду с Александрией, в то время по праву считался «вратами Египта». Он располагался на берегу одного из рукавов Нила и был защищен с тыла озером Менсалех, так что к нему было очень сложно подступиться. Ниже города через реку была перетянута громадная железная цепь, перегораживавшая ее вплоть до расположенной на острове близ западного берега крепостной башни, в которой постоянно дежурило несколько сотен воинов. Башня и цепь делали невозможными окружение и осаду города. Те, кто намеревался вторгнуться в дельту Нила, должны были предварительно захватить эту башню. И тут выяснилось, что Оливер был не только мастером слова, но и гениальным техником. Из двух связанных между собой кораблей он сконструировал осадную башню, обшитую снаружи кожей и оснащенную штурмовыми лестницами. Теперь можно было нападать на островную башню как со стороны реки, так и со стороны суши. Фризские паломники совместно с тамплиерами захватили это долго служившее им преградой мусульманское укрепление.
Пока фризские пилигримы и рыцари Храма были заняты осадой и штурмом Нильской башни, под Дамьетту с новым войском крестоносцев в качестве представителя папы Гонория прибыл кардинал-легат Пелагий. Сразу же после высадки он высказал притязания на верховное командование всем крестовым походом на том основании, что это дело рук папы и потому должно возглавляться его представителем. К несчастью для паломников, он вообразил себе, что его духовный сан делает его способным вырабатывать окончательные решения по вопросам стратегии и военного руководства. Ради проведения в жизнь своих решений он не боялся даже угрожать церковным отлучением. Несчастливое для латинян завершение этого крестового похода объясняется не в последнюю очередь действиями этого честолюбивого, но неспособного князя Церкви. А ведь поначалу крестовым походом руководил доблестный король Иерусалимский Жан де Бриенн, отличавшийся кроме подлинных полководческих способностей еще и выдающейся храбростью.
Город Дамьетта в соответствии со своим значением «входной двери в Египет» был защищен венцом мощных стен и двенадцатью оборонительными башнями. Окружавший его заполненный водой ров был настолько широким, что по нему могли передвигаться даже морские корабли. Бой за город с переменным успехом шел в течение нескольких месяцев. Вслед за акцией нападающих следовало ответное нападение защитников города или султана, пытавшегося оказать помощь своему осажденному городу. При этом христианское войско не раз попадало в весьма опасное положение, из которого его выручали только храбрость короля, орденских рыцарей и многих других рыцарей-крестоносцев. При этом тамплиеры потеряли только убитыми 50, иоанниты 32 рыцаря, не считая своего Маршала, а «немецкие господа» (тевтонские рыцари) – 30 членов своего ордена.
При завоевании города имели место сцены невероятной жестокости. Все жители, за исключением небольшого их числа, которому удалось спастись, были убиты. Маленьких детей передавали в руки духовенства, чтобы окрестить их и воспитать в духе служения Церкви. Это был, несомненно, довольно своеобразный метод увеличивать число христиан, но и мусульмане в сходных случаях действовали аналогично, пополняя за счет христианских мальчиков ряды своих отборных войск – египетских мамелюков, а позднее – турецких янычар. Между завоевателями вспыхнули кровавые распри из-за захваченных в городе сокровищ и богатств. Положить им конец удалось лишь благодаря вмешательству короля Жана, иоаннитов и тамплиеров. Вновь проявилась также давняя вражда между кардиналом Пелагием и королем Жаном. И тот, и другой предъявили претензии на владение городом. В конце концов окончательное решение было оставлено за папой или римско-германским императором Фридрихом II, прибытие которого ожидалось в скором времени.
Эти первоначальные успехи весьма позитивно сказались на положении «латинян», тем более что вскоре удалось захватить также г. Танис на озере Менсалех, нынешний Порт-Саид. Крестоносцы предавались иллюзиям, что судьба ислама на Ниле уже решена, а господство Креста там полностью гарантировано. В действительности же они сделали всего лишь первый шаг, поскольку им по-прежнему противостоял султан со своими войсками, которые могли быть дополнительно усилены многочисленными воинскими контингентами братьев султана. Вопрос был окончательно решен, когда предводители войска крестоносцев поддались давлению кардинала-легата и решили завоевать Каир и покорить другие египетские земли. Султан, который до той поры путем обходных маневров избегал прямых военных столкновений, понял, что пробил час нанести поражение христианам. Поначалу христианское войско двинулось вверх по течению Нила. Пройдя 30 миль, оно сумело захватить город Шарм-аш-Шейх и продолжить наступление на расстоянии еще примерно 25 миль, пока их войско не остановилось в конце полуострова в дельте Нила между главным руслом реки и одним из ее рукавов. На другом берегу Нила стоял султан с сильным войском, готовый помешать переправе христиан.
Поскольку султан был достаточно миролюбивым человеком, он еще раньше сделал христианам мирное предложение. Теперь он повторил его, хотя на этот раз поставил им иные условия. Требовалось отказаться от ведения военных действий поначалу в течение 30, затем 20 лет. Кроме того, он предложил возвратить христианам все королевство Иерусалимское, выплачивать им ежегодную дань в размере 15 000 золотых, освободить всех имевшихся в Каире и Дамаске рабов-христиан и, наконец, предоставить им столько денег, чтобы их хватило на восстановление в полном объеме оборонительных укреплений в Иерусалиме, снесенных за последние десятилетия. Эти предложения были отклонены легатом. По стратегическим соображениям его поддержали также рыцарские ордены. Согласно их представлениям, не было никакой возможности защищать Восточную Иорданию, поскольку расположенные в Галилее замки были разрушены и не обеспечивали обороны Святой земли, а пункт о возврате христианам крепостей Керак и Монреаль, расположенных на юге страны, не был включен султаном в мирные предложения. Так был упущен важный шанс. В случае принятия этих предложений удалось бы исправить ситуацию, сложившуюся после поражения «латинян» при Хиттине, и Иерусалим снова стал бы доступным для западных христиан без дальнейшего кровопролития.
Только после этого кардинал-легат Пелагий удосужился начать мирные переговоры, завершенные после долгих колебаний с той и с другой стороны. Хотя судьба христианского войска полностью зависела от милости или немилости султана, он оставался по-прежнему великодушным и готовым пойти «латинянам» навстречу. В случае заключения мирного договора сроком на 8 лет он был готов не только дать «франкам» беспрепятственно уйти, но и выпустить на свободу всех пленников, находившихся в Египте и Сирии. От христиан же требовалось очистить Дамьетту и все другие захваченные ими египетские территории. Кроме того, они должны были освободить своих пленников, и, кроме того, мир должен был быть подтвержден римско-германским императором Фридрихом II. Чтобы гарантировать соблюдение мирного договора, султан потребовал от крестоносцев обмена заложниками. Договор был заключен 30 августа 1221 г. Был произведен обмен заложниками, султан вместе со своими братьями и эмирами поклялся соблюдать договор. В качестве заложников он наряду со своим сыном и наследником престола передал «латинянам» ряд своих военачальников. Заложниками с христианской стороны выступили кардинал, король Иерусалимский Жан де Бриенн, Магистры трех военно-монашеских орденов (госпитальеров, тамплиеров и «тевтонов») и 18 других видных представителей крестоносного воинства.
Поистине постыдной для христиан была та забота, которой султан окружил их разбитое войско. Он не только стал снабжать его продовольствием, поскольку собственное продовольствие у них подошло к концу, но и перевез его вниз по Нилу на своих кораблях, а частично даже доставил в Аккон или на родину. Оливер Схоластик пишет об этом:
«Сей муж, чье сердце Господь побудил к подобным мягкости и милосердию, который, не будучи христианином, проявил столь много христианских качеств, казался призванным к тому, чтобы обратиться от ложной веры лжепророка к Христову Евангелию…»
Он направил султану письмо, в котором подробно ознакомил его с христианством и призвал его перейти в христианскую веру. Оливер, в частности, писал:
«От начала мира не было еще известно примера подобной доброты в отношении воинов, окруженных многочисленными врагами. Ибо, когда Господь предал нас в руки Твои, мы познали Тебя не как тирана или господина, но как отца-благодетеля, как помощника в опасностях, как друга наших предводителей, причастного нашим тяготам. Нашим вельможам, пребывавшим в Твоем лагере в качестве заложников, Ты воздал честь драгоценностями, коими в избытке владеет Египет, а, сверх того, щедрыми дарами, посещениями вместе с Твоими братьями, нам же, малым, не имевшими никакой защиты, ты ежедневно посылал 20–30 000 хлебов и корма для вьючных животных, не требуя взамен никакой платы. Ты подвозил нам питание по мосту, который ты построил через реку и тем самым сделал для нас доступным то, что было нам недоступно. Ты оберегал нас и наше имущество, как зеницу ока. Если наши вьючные животные сбивались с пути, их приводили обратно в наш лагерь и возвращали хозяевам. Ты распорядился за Твой собственный счет возвращать наших больных и слабых воинов по воде и по суше в порт Дамьетты, но важнее всего то, что Ты строго запретил обижать нас издевками, насмешками и какими бы то ни было проявлениями злорадства».
Неудача похода в Египет нанесла удар и по планам римско-германского императора Фридриха II Гогенштауфена, обетовавшего возглавить Крестовый поход, но все время откладывавшего его осуществление. С учетом сложившейся новой ситуации Фридрих направил в Аккон четыре корабля со своими посланцами на борту, чтобы посоветоваться с опытными мужами. В число последних входили легат, патриарх Иерусалимский и другие, в том числе Великие Магистры иоаннитов и храмовников.
8. Крестовый поход императора Фридриха II Гогенштауфена (1228–1229 гг.)
Наряду с Фридрихом I Барбароссой его внучатый племянник Фридрих II (1212–1250 гг.), основатель Неаполитанского университета (1224 г.), был самым известным римско-германским императором из дома Гогенштауфенов (Штауфенов), память о котором, расцвеченная многочисленными легендами, сохранилась в памяти потомков на протяжении многих веков. Он был достойным представителем своего дома, правившего Священной Римской империей германской нации в период с 1138 по 1254 г. Римско-германские императоры из династии Штауфенов стремились к восстановлению между собой и церковью тех же отношений «симфонии», что существовали между императором и Церковью в православной Восточно-Римской империи. В борьбе с Гогенштауфенами римские папы, сплотив вокруг себя богатые средиземноморские города и поощряя ростовщичество (строго запрещенное христианам церковными канонами!), создали антиимперскую Лигу ломбардских городов (от ломбардских ростовщиков, между прочим, происходит слово «ломбард») и организовали восстание против Фридриха I Барбароссы (фактически – первую в истории буржуазную революцию, ведь слово «буржуа», или «бюргеры», означает не что иное, как «горожане»).
Сказания о Фридрихе II веками жили среди потомков его итальянских и немецких подданных, не уступая в популярности легендам о короле Артуре и рыцарях Святого Грааля. После ранней смерти отца Фридриха его мать Констанция осталась единственной наследницей норманно-сицилийского королевства. Фридрих был воспитан под опекой римского папы вдали от Германии, в г. Палермо на Сицилии, где было все еще очень сильно влияние мусульман и Византии. Из всех средневековых правителей Священной Римской империи германской нации Фридрих II Гогенштауфен был, пожалуй, самым образованным. Он свободно говорил и писал (в том числе стихи и поэмы) на латинском, арабском, греческом и древнееврейском языках, мог объясняться на французском, провансальском, итальянском и немецком, был автором трактата о соколиной охоте и обладал весьма обширными познаниями в области естественных наук.
Папский престол обвинял Фридриха, стремившегося включить в состав своей империи не только христианские, но и мусульманские народы, во враждебности христианству, колдовстве и чернокнижии. В действительности же этот государь, покровитель искусств и наук, стремился к восстановлению изначального канонического устроения христианской церкви, возвращению ее к выборности епископов и соборному устройству и, хотя продолжал исповедовать римско-католическую догматику (в частности, введенное папами римскими на латинском Западе, под давлением Карла Великого, лжеучение об исхождении Святого Духа не только от Бога Отца, но и от Бога Сына – пресловутое «филиокве»), все активнее стремился к диалогу с Восточной (греко-православной) церковью.
Как и у других императоров из дома Гогенштауфенов, вся жизнь Фридриха II была омрачена конфликтами с папским Римом. Еще во время своей коронации германским королем в Ахене в 1212 г. Фридрих дал обет принять участие в крестовом походе. В период между 1219 и 1229 гг. обетованный поход в Святую землю дважды откладывался им на более поздний срок. И все три раза срок выступления Фридриха в поход продлевался папой Гонорием III.
По Сан-Джерманскому договору 1225 г. Фридрих снова обязался выступить в крестовый поход не позднее, чем через 2 года. Но это была уже последняя попытка. В случае нарушения данного обета императору грозило отлучение от церкви. Когда Григорий IX в 1237 г. взошел на папский трон, он менее чем через месяц после своей интронизации призвал Фридриха выполнить наконец свое обещание. Хотя тысячи других крестоносцев, собравшихся в августе того же года в южно-итальянском порту Брундизиуме (Бриндизи), не смогли переправиться морем в Святую землю вследствие вспыхнувшей среди них эпидемии, император Фридрих тем не менее вышел в море. Однако в пути он также тяжело заболел и был вынужден снова сойти на берег в Отранто. Папа счел его болезнь притворством и по прошествии месяца отлучил Фридриха II (которого за терпимость к магометанам именовал не иначе как «сицилийским султаном»!) от церкви. Тем самым ему было запрещено участвовать (до снятия отлучения) в крестовых походах.
Невзирая на папское отлучение, римско-германский император весной 1228 г. направил своего маршала в сопровождении 500 рыцарей в Палестину. В конце июня за ними последовал сам император во главе 300 рыцарей. Незадолго до высадки в Акконе Фридрих II получил известие, что папа повторно отлучил его от церкви, ибо он отправился в крестовый поход, не дожидаясь снятия с него предыдущего отлучения.
Один из наиболее выдающихся вассалов этого величайшего монарха из дома Гогенштауфенов, Томмазо (Фома) I ди Аквино, граф Ачерра, будучи императорским наместником в Сирии, фактически проложил Фридриху путь в Землю обетованную, сопровождал императора в его первом походе в Германию, а затем был послан особым уполномоченным на Сицилию, а позже вел от имени «сицилийского султана» переговоры с папой. Впоследствии Томмазо II из Аквино, другой наместник Фридриха (и его зять), погиб вместе с последним Гогенштауфеном – Конрадином – в борьбе с французами Карла Анжуйского за Сицилию. Любопытно, что ближайший родственник двух этих лангобардских сторонников императора («гибеллинов») – виднейший римско-католический богослов Томас (Фома) Аквинский, автор «Суммы богословия» (лат.: Summa Theologiae), неустанный проповедник идей древнегреческого «царя философов» Аристотеля, прозванный ангелическим доктором, пошел явно не в родню, поставив все свои силы и таланты на службу партии гвельфов – сторонников духовной и светской власти римских пап. Но это так, к слову…
Из-за небольшой численности имевшихся у Фридриха II войск его военное положение в Земле обетованной представлялось чрезвычайно неблагоприятным. Две сарацинские армии, значительно превосходящие военные силы римско-германского императора по численности, стояли наготове для уничтожения его войска. Надежд на приход значительных подкреплений из Европы, ввиду папского отлучения, питать не приходилось. Но Фридрих Гогенштауфен проявил всегда присущие ему качества незаурядного дипломата. В своем письме султану Египта аль-Камилю «сицилийский султан» подчеркивал следующее:
«Мы переплыли море не для того, чтобы завоевать Вашу страну, ибо в Нашем владении и без того находится больше земель, чем у какого-либо иного властителя в мире, а для того, чтобы, согласно договору, принять под Наше покровительство Святую землю. Христиане не обеспокоят Вас, и Вам не придется проливать кровь Ваших подданных в войне против Нас».
Вся «франкская» знать Святой земли была настроена против римско-германского императора. Ведь он находился под церковным отлучением, и никто не хотел иметь с ним дела – ни патриарх Иерусалимский, ни кто-либо из духовенства, ни местные бароны, ни (не в последнюю очередь!) рыцарские ордены, за исключением Тевтонского. Тевтонский орден и его глава Верховный Магистр Герман фон Зальца неизменно сохраняли Фридриху II верность.
Магистр Герман оказывал императору немалые услуги не только на поле брани, но и в качестве советника и дипломата, в частности, выступая в качестве поистине незаменимого посредника в контактах между императором и римской курией (как глава военно-монашеского ордена католической церкви, он формально подчинялся непосредственно римскому папе). Когда договор с султаном Египта был после длительных переговоров наконец подписан, Герман фон Зальца в письме папе римскому, с которым был связан не менее тесно, чем с римско-германским императором Фридрихом, подчеркивал:
«Пока шла усердная работа над договором, султан и Государь Император, непрерывно обмениваясь посланцами, вели переговоры о заключении мирного соглашения. При этом султан Каирский, в сопровождении своего брата и бесчисленного войска, расположился лагерем в Газе, на расстоянии одного дня пути от нас, в то время как султан Дамаска также во главе неисчислимого войска, стоял на расстоянии одного дня пути от нас под Сихемом. Когда же начались переговоры о возврате нам Святой земли, Господь Иисус Христос в Своей неизреченной благости дал делу такой ход, что султан уступил Иерусалим с прилегающей округой Государю Императору и христианам; лишь монастырь под названием Храм Господа (резиденция ордена храмовников в мечети Аль-Акса
Договор являлся не только блестящим образцом дипломатического искусства, но и образцовым примером взаимной терпимости между двумя религиями, ибо признавал, что Иерусалим является для магометан такой же святыней, как и для христиан. Мусульмане почитали этот город местом, откуда их пророк Магомет вознесся на небо.
Так император Фридрих II Гогенштауфен безо всякого кровопролития вернул все, что стоило христианскому миру и особенно жителям Палестины стольких крови и страданий. Но даже теперь никто из «латинян» не предложил папе снять с императора церковное отлучение. Напротив, патриарх Иерусалимский пригрозил, что отлучит от церкви всякого жителя Святого Града, оказавшего какую-либо услугу императору в его стенах. Поэтому духовно-рыцарские ордены (кроме Тевтонского) и теперь не пожелали иметь ничего общего с императором. Впрочем, у них было для этого немало различных причин.
Во-первых, император Фридрих II был отлучен папой римским от церкви; во-вторых, император не распространил действие своего договора с султаном на северные области Сирии и расположенные там город Триполи, иоаннитские крепости Крак де Шевалье и Маргат, тамплиерские крепости Шастель Блан и Тортозу, на Антиохию, а также на столь важные города Иерусалимского королевства, как Аскалон, Наблус, Тивериаду и не менее важные замки иоаннитов и тамплиеров, завоеванные Саладином. Кроме того, тамплиеры были настроены против Фридриха II и заключенного последним с султаном договора еще и потому, что им не удалось заполучить обратно старинную резиденцию Великих Магистров их ордена – Храмовый квартал в Иерусалиме с Храмом Соломоновым.
17 марта 1229 г. император Фридрих II Гогенштауфен в сопровождении тевтонских рыцарей во главе с Верховным Магистром Германом фон Зальца совершил свой торжественный въезд в Святой Град, встреченный ликованием всех христиан, прибывших вместе с ним. Вне себя от радости были прежде всего немцы. Император поселился в Доме (Госпитале) иоаннитов, чтобы на следующий день возложить на себя корону королей Иерусалима в Храме Живоносного Гроба Господня. Фридрих II обосновывал свои права на иерусалимскую корону женитьбой на Иоланде де Бриенн, юной дочери Иерусалимского короля-неудачника Жана де Бриенна, принесшей ему титул короля Иерусалимского в качестве приданого. Правда, Иоланда умерла еще в 1228 г., после чего Иерусалимское королевство по наследству перешло к малолетнему сыну Иоланды и Фридриха, Конраду. Однако Фридрих Гогенштауфен объявил себя его опекуном и заявил о своем намерении править Иерусалимским королевством за своего сына до совершеннолетия последнего.
На церемонию коронации Фридрих II явился в сопровождении верных ему архиепископов Палермо и Капуи. Однако они не могли венчать его на царство, ибо, согласно чину Священного коронования, принятому в Святой земле, церемонию коронации должен был провести лично патриарх Иерусалимский или же его делегат. Между тем патриарх отклонил императорское приглашение. Поэтому вместо патриарха мессу отслужил «брат-священник» Тевтонского ордена Приснодевы Марии. Император Фридрих сам взял в руки лежавшую на алтаре корону королей Иерусалимских и возложил ее на свою главу «в честь и во славу Предвечного Царя» (предвосхитив аналогичный поступок Наполеона I Бонапарта при короновании последнего императором французов).
При коронации Фридриха II королем Иерусалимским в 1229 г. рыцарям Тевтонского ордена была дарована почетная привилегия нести охрану Гроба Господня (ранее дарованная госпитальерам-иоаннитам). Из-за своей безоговорочной поддержки своевольного императора из династии Штауфенов Тевтонский орден попал в сложную ситуацию. Впрочем, в 1230 г. папское отлучение с римско-германского императора было снято, а патриарх Святого Града (пусть и задним числом) подтвердил его титул короля Иерусалимского.
Глубоко уязвленный враждебным отношением к нему иерусалимских знати и клира, Фридрих Гогенштауфен в скором времени опять отбыл в Аккон, а оттуда, через Кипр, в Италию, где наголову разгромил войска папских сторонников гвельфов. В борьбе с противниками своей власти Фридрих действовал не менее безжалостно, чем его древнеримские предшественники. Всякое непокорство он воспринимал как нарушение своих священных прав и немедленно вводил в действие свою беспощадную сарацинскую гвардию. До нас дошел один из приказов, отданный императором Фридрихом II начальнику этой гвардии, направленной им против мятежного итальянского города Гаэты:
«Доверяя вашей искренней и стойкой верности, которую Мы при всех обстоятельствах считаем надежной, сочли Мы за благо поручить вам ведение войны против Гаэты и отмщение как городу, так и его жителям, изменившим Нам. Повелеваем вам, под страхом лишения вас Нашего благоволения, подступив к городу, прежде всего незамедлительно и со всей непреклонностью уничтожить все виноградники и плодовые сады. После чего надлежит вам, в целях приведения всей области к покорности, днем и ночью неукоснительно пребывать при метательных машинах, камнеметах и катапультах. По взятии города надлежит вам всех знатных горожан и лиц благородного звания, которых там найдете, ослепить, отрезать им носы и выгнать вон из города нагими. Женщинам же также отрезать носы для позора, после чего отпустить. Всех детей мужеского пола, которых там найдете, оскопить, после чего дозволить им остаться в городе. Вам также надлежит разрушить до основания городские стены, башни и дома, кроме церквей и домов священнослужителей, коим вы не должны причинять никакого вреда. Когда весть о каре распространится по миру, то да содрогнется каждый изменник в душе и да проникнется страхом».
Наконец, произошло примирение императора Фридриха II с папой римским, который по договору от 23 июня 1230 г. снял с него церковное отлучение. Патриарху Иерусалимскому было дано указание отменить все еще сохранявший силу интердикт (запрет на отправление церковных треб), наложенный на принявший Фридриха Святой Град. Папа римский Григорий IX также признал договор, заключенный между Фридрихом II и султаном аль-Камилем, призвал к себе противившихся римско-германскому императору Великих Магистров орденов иоаннитов и тамплиеров и дал им поручение всеми силами обеспечивать в Святой земле спокойствие и порядок. Султан честно соблюдал условия мирного договора, однако оба рыцарских ордена не делали этого в областях, на которых действие этого договора не распространялось. Вследствие общего для тамплиеров и иоаннитов недоверия к императору Фридриху Гогенштауфену (основу армии которого составляли 5000 конных сарацинских наемников, поселенных им в апулийском городе Лучеро, где император-вольнодумец даже воздвиг для них мечети с минаретами, с которых муэдзины ежедневно призывали мусульман к молитве!), оба ордена, вопреки договору, договорились о совместных военных действиях против мусульман.
9. Факторы внутреннего распада государств крестоносцев в Святой земле
После отбытия императора и нового короля Иерусалима Фридриха Гогенштауфена из Палестины Святая земля вновь оказалась во власти различных групп, защищавших собственные интересы. Воле Фридриха II основать в Святой земле могущественное королевство, способное сохранить и даже расширить входившие в него государственные образования, противостояли ведущие политические, экономические и военные силы палестинских латинян. Хотя эти силы не были едины и враждовали между собой, они на этот раз объединились в деле сопротивления попытке римско-германского императора посягнуть на их эгоистичную, крайне вредную для владычества христиан в Святой земле политику. Среди потомков тех славных мужей, которые в свое время выступили в поход, чтобы мечом вернуть Святую землю христианам и обеспечить верующим возможность спокойно творить там дела благочестия, теперь царил совсем иной дух.
Большинство владык Святой земли поддалось великому искушению богатством и властью, которых им удалось добиться. Сказанное относится как к феодальному обществу страны – потомкам рыцарей – участников крестовых походов – так и к руководству торговых колоний итальянских морских городов-республик, имевших свои представительства в портовых городах Сирии, равно как и единственных организаций, имевших в своем распоряжении постоянные военные силы – рыцарским орденам.
Даже после своего отбытия из Палестины император Фридрих Гогенштауфен отнюдь не отказался от борьбы за Святую землю. В 1230 г. он направил туда, в качестве полномочного наместника своего маршала Рикардо Филангьери во главе сильного войска, способного сломить сопротивление Фридриху и его власти. Однако на этот раз римско-германский император выбрал себе в качестве наместника явно не того, кого следовало. Крайне высокомерное поведение маршала и его лишенные даже малейшего намека на гибкость действия никак не способствовали повышению авторитета императора в Святой земле. К тому же Филангьери, а через него и сам Фридрих совершенно не соблюдали правовые нормы Иерусалимского королевства, именовавшиеся ассизами.
Согласно этим законам и обычаям решающий голос во всех правовых вопросах имел не король Иерусалима, а совет его ленников. Согласно ассизам, права вассалов были неприкосновенны. Короли Иерусалимские были настолько связаны в своих действиях, что феодальные владыки Святой земли не были даже обязаны нести военную службу королю за пределами собственно королевства (то есть королевского домена) и имели полное право объявления войны и заключения мира в своих собственных владениях. Король Иерусалима также не имел права распоряжаться военными силами орденов иоаннитов и тамплиеров. Поэтому невозможно было обеспечить проведение ими совместных военных акций. Байян Сидонский, историк той эпохи, подробно описывает переговоры сирийских баронов с императорским наместником. Он пишет об их заявлении наместнику, что «Королевство Иерусалимское было завоевано не одним отдельно взятым государем, а всеми христианами сообща, что короли Иерусалимские получили свой сан только в результате выборов и только в обмен на клятвенное обещание уважать законы страны. А ведь император Фридрих также давал эту клятву».
Морские города-республики Венеция, Генуя, Пиза и другие за помощь, оказанную их флотами при транспортировке крестоносцев и при завоевании сирийских портовых городов, получили от властителей Святой земли особые привилегии – им удавалось искусно извлекать из крестоносного предприятия собственную политическую выгоду. За оказанную ими помощь они требовали права на учреждение своих торговых факторий-эмпориев, предоставления им торговых прав и привилегий, а частично – освобождения права беспошлинной торговли и экстерриториального положения для своих колоний, именовавшихся коммунами и пользовавшихся собственным судебно-правовым иммунитетом. Наибольшее число торговых поселений в Святой земле имела Генуя – например в Яффе, Акконе, Кесарии, Тире, Бейруте и в других городах. Венеция почти не отставала от Генуи – этот лагунный город даже имел перед ней преимущество благодаря более эффективной централизованной организации.
Руководство сделками и политикой венецианских факторий в других портовых городах осуществлялось венецианским консулом, являвшимся чиновником города-метрополии, чья административная резиденция располагалась в древнем, основанном еще финикийцами г. Тире.
Однако в крайне выгодных торгово-перевозочных операциях в области средиземноморского мореплавания участвовали и другие итальянские города – Пиза и Амальфи, французские портовые города Сен-Жилль и Марсель, а также испанская Барселона. Раньше всех в этом «бизнесе» приняли участие генуэзцы, но наибольших успехов в нем добились венецианцы. Генуэзцы получили еще от короля Балдуина I за помощь, оказанную ими крестоносцам при захвате Арсуфа, Кесарии и Аккона в 1101–1104 гг., третью часть этих городов под квартиры и торговые фактории.
Полностью отдавая себе отчет в слабости власти иерусалимских королей, итальянские морские города стали проводить в Святой земле все более беззастенчивую торговую политику. Пока королевский режим в Сирии и Палестине оставался достаточно сильным, купеческие фактории итальянских городов-республик не выходили за поставленные им Иерусалимскими королями рамки. Эти торговые города никогда не страдали избытком крестоносного идеализма (не зря же венецианцы во главе западных паломников штурмовали в 1204 г. православный Константинополь, а пизанцы и генуэзцы обороняли его от венецианцев, хотя все они считались «добрыми католиками» – верными и послушными сынами папского Рима!), но теперь они вообще перестали принимать крестоносную идею в расчет, открыто преследуя только свои собственные политико-экономические интересы. Ради ослабления или изгнания противников они были готовы даже заключить союз с врагами христианства.
Так, Генуя заключила союз с египетским султаном Бейбарсом, самым опасным врагом западных христиан в Святой земле после Саладина – и все ради того, чтобы подорвать позиции Венеции в Акконе. Египтяне вместе с генуэзцами сообща захватили Мушиную башню – сильное фортификационное сооружение, преграждавшее чужим кораблям доступ в гавань этого города (свое название оно получило оттого, что в древности служило капищем «Повелителя мух» – финикийского божества Ваал Зебуба, более известного нам под именем Вельзевула, именуемого в Библии не иначе как «мерзостью аккаронской»!).
С 1222 г. развернулись форменные бои между морскими городами-соперниками Венецией, Генуей и Пизой, конец которым был положен лишь с окончательной утратой христианами Святой земли. Нередко соперники вступали друг с другом в большие морские сражения – например, в 1256, 1258, 1259, 1267 и 1287 гг. В этих сражениях принимали участие и другие военно-политические силы Святой земли, в том числе духовно-рыцарские ордены. Иоанниты неизменно принимали в этих столкновениях сторону Генуи (подобно им, симпатизировавшей Византии), а тамплиеры – сторону традиционно враждебной «ромеям» Венеции.
Своенравная и нередко сугубо эгоистичная политика духовно-рыцарских орденов также была одной из причин крушения господства христиан в Святой земле. Им, вовлеченным во внутреннюю борьбу в Палестине и Сирии, также не хватало широты кругозора, необходимого для сохранения целого, причем тамплиерам еще в большей степени, чем иоаннитам. Великие Магистры или же их заместители заседали в Совете и Верховном суде королевства Иерусалимского, княжества Антиохийского и графства Триполийского. Но принимавшиеся там решения они не считали для себя обязательными. Короли и князья Святой земли не имели над духовно-рыцарскими орденами никакой власти. Если официальная политика королевства чем-либо не нравилась этим орденам, они нисколько не считали себя обязанными поддерживать ее. Так, например, тамплиеры в 1168 г. отказались последовать за королем Амори Иерусалимским, тщетно призывавшим их под свои знамена для участия в Египетском походе.
10. Первая битва в секторе Газа
В сентябре 1239 г. в Аккон прибыл крупный свежий воинский контингент французских «вооруженных паломников». Крестоносцы-новички были преисполнены ратного духа, охвачены благочестивым воодушевлением и желанием сражаться за Святую землю и требовали немедленно послать их в бой. Было решено идти походом на Египет. Вследствие своих отчаянно-храбрых, но неосторожных действий французский военный отряд был окружен египетским войском в области Газы; при попытке отступления рыцари, не способные маневрировать в песках пустыни на своих покрытых бронею конях, были в пух и прах разбиты египтянами. При этом более 1000 «паломников» погибло и около 600 было взято в плен. Пленные крестоносцы были проведены в триумфальном шествии по Каиру, а головы убитых выставлены на стенах этого города на всеобщее обозрение и поругание. Характерно, что представители духовно-рыцарских орденов, умудренные опытом, долго отговаривали крестоносцев от этого необдуманного похода и, осознав, что тех не переубедить, сами не приняли участия в египетской авантюре.
К счастью для государств крестоносцев, властители соседних мусульманских государств ожесточенно враждовали между собой. В Дамаске правил султан Измаил, в Египте – Малик-Эйюб. Летом 1240 г. Измаил, опасавшийся вторжения египетского султана в свои владения, предложил христианам оборонительный союз, условия которого предусматривали возврат им сарацинами западно-иорданской территории между Тивериадой и Сидоном с крепостями Бельфор и Сафед. Со своей стороны, крестоносцы должны были помочь Дамаску в отражении наступления египетского войска. Переговоры, которые от имени всех латинян Святой земли вели тамплиеры, были успешно завершены, и орден бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова в качестве награды за свои услуги получил крепость Сафед. Иоанниты сочли этот дар чрезмерным.
Вследствие общего для них недоверия к императору Фридриху II оба ордена на протяжении предшествовавших 12 лет держались сообща, хотя и скрепя сердце. Теперь же их союзу пришел конец, и каждый орден постарался превзойти другой в искусстве дипломатии. Иоанниты начали переговоры с Малик-Эйюбом Египетским, который, со своей стороны, стремился во что бы то ни стало нанести поражение Измаилу Дамасскому, после чего намеревался распространить свою власть на всю Сирию. В качестве приманки Малик-Эйюб предложил «франкам» освободить христианских пленников, захваченных египтянами под Газой, а также предоставить крестоносцам право занять и укрепить Аскалон. В качестве ответного шага Малик-Эйюб потребовал от «франков» сохранять нейтралитет в его борьбе с властителем Дамаска. Предложение было принято.
Ярость тамплиеров не знала предела. С этого момента началось открытое враждебное противостояние обоих орденов – так тамплиеры, к примеру, в течение шести месяцев осаждали своих противников в акконском Доме иоаннитов, и только вернувшемуся из Маргата Великому Магистру Госпиталя Пьеру де Вьей-Бриду удалось после долгих переговоров добиться снятия осады. Тогдашним вице-королем Иерусалимским был Ричард Корнуэльский, брат короля Генриха III Английского и одновременно деверь императора Фридриха II Гогенштауфена. Ричард согласился одобрить заключенный иоаннитами договор с условием подтверждения передачи христианам выторгованных у Измаила территорий и возврата им также остальной части Галилеи, включая крепость иоаннитов Бельвуар, крепость на горе Фавор (Монтабор) и город Тивериаду (Тиверию).
Дипломатические игры обоих военно-монашеских орденов тем временем продолжались. Теперь тамплиерам снова представилась возможность переиграть другие ордены. Искусно используя противоречия между враждебными друг другу исламскими государствами, они повели переговоры как с властелином Дамаска, так и с султаном Каира. Таким образом, им удалось добиться от обоих партнеров согласия очистить находившийся все еще в руках мусульман Храмовый квартал Иерусалима со старой резиденцией ордена тамплиеров.
11. Вторая битва в секторе Газа
Предысторией этой кровопролитной битвы послужило завоевание Иерусалима тюрками-хорезмийцами, одним из кочевых пастушеских племен, вытесненных к описываемому времени повелителем монголов Чингисханом из Средней Азии. Пройдя всю Персию, Месопотамию и Малую Азию, хорезмийцы разгромили войска азербайджанских атабеков Эльдегезидов, а затем – армию православного Грузинского царства во главе с пользовавшимся славой непобедимого полководца амир-спаласаром Иванэ и его не менее прославленным братом Закарэ. Пытаясь спастись бегством от хорезмийских клинков, грузинские ратники срывались с круч в пропасть и заполнили ее доверху своими окровавленными телами. Пленных грузин победоносные хорезмийцы по приказу своего предводителя – султана Джелал-эд-Дина Менгуберти (вошедшего в историю как самый опасный враг и неукротимый соперник Чингисхана, которому мстил за разгром и лишение власти своего отца, хорезмшаха Мухаммеда) прямо на поле боя, под страхом немедленной смерти, подвергли обрезанию. По свидетельству армянского летописца Киракоса, двое хорезмийцев держали при этом одного пленного христианина за руки, а третий, оттянув его крайнюю плоть, обрезал ее прямо мечом, еще не остывшим от крови его соплеменников и единоверцев!
После победы над Азербайджаном и Грузией хорезмийцы вторглись на территорию Сирии и Палестины и вскоре установили контакты с султаном Египта. Продвигаясь в южном направлении, хорезмийцы вторглись в Галилею, захватили Тивериаду, а затем – лишенный своих укреплений еще Саладином и оборонявшийся слабым гарнизоном Иерусалим. Святой Град в очередной раз стал ареной ужасающей резни и грабежей. Хорезмийцами был осквернен Храм Живоносного Гроба Господня. Бренные останки королей Иерусалимских, в том числе прах Готфрида Бульонского, были выброшены агарянами из гробниц, все христианские церкви разграблены и сожжены. В этот кровавый день, 11 июля 1244 г., западные христиане навсегда утратили власть над Святым Градом Иерусалимом.
Египетское войско под командованием Бейбарса – тогда еще не султана, а мамелюкского эмира – при поддержке отрядов хорезмийской конницы развернулось в секторе Газа. Христианское войско соединилось под Акконом с воинством дамасского султана, а также с сарацинскими контингентами расположенных юго-восточнее Дамаска султанатов Хомс и Керак. Вступление крестоносцев в военный союз с сарацинами, против которых они, собственно говоря, были призваны сражаться, невозможно расценить иначе как свидетельство полной утраты ими прежних ориентиров, упадка духа и общей внутренней нестабильности.
Ни разу с рокового дня битвы при Хиттине христианам Святой земли не доводилось выводить в поле такое громадное войско, как на этот раз. Наряду с местным сирийским рыцарством в состав армии пилигримов входили контингенты духовно-рыцарских орденов во главе с их Великими Магистрами, в сопровождении значительных отрядов туркопулов и большого количества сервиентов (сержантов) и пеших ратников. Численность объединившихся с христианским войском под Акконом мусульманских вооруженных сил составляла около 25 000 человек. Как и следовало ожидать, сарацины лишь вынужденно заключили военный союз с христианами и очень неохотно сражались против своих единоверцев.
Судьба сражения (вошедшего в сочинения «латинских» хронистов под названием «битвы при Ле Форби») была, по сути дела, решена в первом же столкновении, ибо мусульманские бойцы Дамаска, Хомса и Керака были, по выражению арабского современника и очевидца той битвы, попросту «развеяны, как пыль», тяжеловооруженными конными дружинами хорезмийцев. Вследствие этого мгновенного разгрома левый фланг христиан лишился мусульманского прикрытия, и хорезмийские всадники погнали крестоносцев в направлении египетского войска, так что «франки» оказались зажатыми с двух сторон в сарацинские клещи. В течение всего нескольких часов они были истреблены почти поголовно. Согласно тому же анонимному арабскому источнику, в плен было взято 800 христиан, в том числе Великий Магистр иоаннитов Гийом де Шатонеф.
Что же касается потерь, то в этом кровопролитном сражении погибло никак не менее 10 000 крестоносцев (не считая потерь их мусульманских союзников), в том числе 300 рыцарей из Антиохии и Триполи, 300 рыцарей с Кипра, Великий Магистр тамплиеров Арман де Перигор, а с ним – 312 рыцарей и 324 туркопулов ордена Христа и Храма Соломонова. Иоанниты потеряли 325 рыцарей и туркопулов. В результате от участвовавших в битве вооруженных сил иоаннитов и тамплиеров осталось всего-навсего пятнадцать человек, спасшихся от резни и плена. Из 300 «белых плащей» (братьев-рыцарей) и «серых плащей» (братьев-сариантов) Тевтонского ордена, участвовавших в сражении под Газой, пали 297 и вернулись из боя живыми только 3! Из дамасского войска султана Измаила в битве пал каждый десятый, сам он спасся бегством в сопровождении всего пяти спутников.
Вторая военная катастрофа, постигшая крестоносцев под Газой, была особенно болезненной не только из-за большого числа павших в этой битве христиан, но и вследствие утраты территорий, приобретенных императором Фридрихом II от мусульман путем переговоров. У «латинян» остались только несколько клочков земли на побережье Сирии и сильно укрепленных замков. Обладавший мощными оборонительными сооружениями и упорно оборонявшийся иоаннитами город Аскалон пал после ожесточенного сопротивления, только когда мусульманам при помощи мощных осадных машин и многочисленных подкопов удалось обратить его стены в груды развалин. При защите Аскалона рыцарям ордена иоаннитов также пришлось пролить немало крови, хотя и меньше, чем в битве под Газой.
Великий Магистр ордена Святого Иоанна, фра Гийом де Шатонеф, плененный в этом сражении египтянами и привезенный в Каир, был избран на свою должность совсем недавно, в 1243 г. Вступив в орден в 1233 г., он довольно быстро совершил восхождение с одной руководящей орденской должности на другую, и непосредственно до своего избрания Магистром занимал пост Великого Маршала ордена. К моменту его избрания на должность Великого Магистра Госпиталя распри между мусульманскими государями, боровшимися за право вступить в союз с христианами и путем уступок искавшими себе среди христиан помощников в борьбе друг с другом, достигли своего апогея. Но вторжение хорезмийских тюрков положило этой дипломатической игре жестокий и кровавый конец. В период пребывания Великого Магистра в плену орденом Святого Иоанна управлял Великий прецептор иоаннитов Жан де Роннэ.
12. Крестовый поход короля Людовика IX Святого (1248–1254 гг.)
С точки зрения характера, мировоззрения и побудительных мотивов римско-германский император Фридрих II Гогенштауфен и король Людовик IX Французский (1226–1270 гг.) представляли собой полную противоположность. Фридрих II, прирожденный властитель, стремился «во все времена приумножать империю», как часто писали в преамбулах средневековых императорских указов. Считая (совершенно в духе своих восточно-римских соперников – «ромейских» василевсов-автократоров) императорскую власть выше церковной (в том числе папской), он воспринимал себя как прямого наследника кесарей Древнего Рима в традициях даже не Карла Великого, а Константина, Феодосия и Юстиниана, используя в качестве государственной эмблемы не только римского имперского орла, но и древнеримское изображение Юстиции – богини справедливости, воспринимая себя в качестве ее гаранта и хранителя. Не случайно центр его владений находился не в Германии, а в Италии и на Сицилии. До нас дошли его бюсты в древнеримской тоге и монеты, где он изображен в виде Августа.
Необходимо заметить, что, именуя сегодня державу Гогенштауфенов и других средневековых германских императоров Священной Римской империей германской нации, мы делаем это только для того, чтобы не путать ее лишний раз с византийской Восточной Римской (Ромейской) империей и с древней Римской империей. В действительности дополнение «германской нации» в названии этого средневекового квазигосударства появилось лишь в начале XV в. Вообще же годом перехода от восточно-франкской к собственно германской государственности считается 911 г., когда после смерти последнего Каролинга (потомка Карла Великого) восточно-франкским королем был избран франконский герцог Конрад, вошедший в историю как первый германский король под именем Конрада I.
Между тем официальный титул владыки тогдашней Германии, именовавшейся еще долго Восточно-Франкским королевством (в отличие от Западно-Франкского королевства – позднейшей Франции), гласил «франкский король», позже «римский король», «германский король» и одновременно «римский император»; с XI в. его держава официально именовалась Римской империей, с XIII в. (в том числе в эпоху Фридриха II Гогенштауфена) – «Священной Римской империей». Именно под этим углом зрения следует рассматривать стремление императора Фридриха присоединить Святую землю к своей империи (являвшейся для него в первую очередь Римской и лишь во вторую – христианской!) и получить титул короля Иерусалимского. Он руководствовался при этом сходными мотивами, что и восточно-римские императоры Алексей I и Мануил I Комнины, желавшие прежде всего вернуть в лоно империи ее ближневосточные провинции, а заодно и освободить от «безбожных агарян» Гроб Господень (как это сделал в VII в. «ромейский» император Ираклий, изгнавший из Палестины овладевших ею персов и после этого прошедший по Иерусалиму с Истинным Крестом на плечах).
Сходный образ мышления был, кстати, характерен и для многих крестоносцев Латинской империи, упорно именовавших «ромеев»-византийцев греками, отказывая им как грекам в праве именоваться римлянами, и в то же время с не меньшим упорством считавших «истинными римлянами» именно себя. Об этом, несколько парадоксальном с современной точки зрения восприятии западными крестоносцами-«латинянами» себя как римлян свидетельствует следующий характерный эпизод из «Завоевания Константинополя» уже цитировавшегося нами выше Робера де Клари. В нем идет речь о встрече крестоносца мессира Пьера де Брешэля с влашскими и куманскими (половецкими) воинами болгарского царя Калояна (Иоанницы, или Иоанна Влаха), выразившими свое удивление по поводу того, что крестоносцы «явились из столь далекой земли завоевывать новую землю»:
«Разве у вас нет земель в вашей стране, – сказали они, – с которых вы можете прокормиться?» И мессир Пьер ответил им: «Ола-ла! – сказал он, – неужто вы не слышали, как была разрушена великая Троя?..» – «Ну, как же! Конечно, – сказали влахи и куманы, – мы хорошо наслышаны об этом, но это было так давно». – «Разумеется, сказал мессир Пьер, – но Троя принадлежала нашим предкам (древние латиняне, а вслед за латинянами и происшедшие от них римляне считали своим прародителем троянского царевича Энея, сумевшего бежать от греков в Италию
Что же касается короля Людовика IX Французского, то его участие в крестовых походах имело совершенно иные, отнюдь не римско-великодержавные, а исключительно религиозные побудительные мотивы. В душе Людовика все еще продолжала жить воодушевлявшая участников первых крестовых походов, в чем-то могущая показаться нашим современникам наивной, но тем не менее искренняя рыцарская вера в необходимость неустанно ратоборствовать во имя Бога. В его намерения входило прежде всего оказание помощи Святой земле и тем самым служение делу всего Христианства. Насколько глубоко король Людовик был озабочен судьбой Святой земли, явствует из его стремления примирить две крупнейшие силы тогдашней Западной Европы – папу и императора Фридриха II Гогенштауфена.
Фридрих II, предложивший папе совершить еще один поход в Святую землю, чтобы силой оружия вернуть христианству все Иерусалимское королевство, был объявлен папой низложенным на Лионском соборе 1245 г. Во время встречи Людовика IX Французского с папой римским Иннокентием IV (1243–1254 гг.) французский король поддержал предложение императора Фридриха, «ибо Святая земля пребывает в опасности и ее освобождение зависит, кроме Бога, от императора, владеющего гаванями, островами и прибрежными землями и лучше всех других знающего все потребности пилигримов». Но папа отказал и ему. Все его мысли занимала борьба с непокорными Гогенштауфенами.
Подготовка короля Людовика IX к крестовому походу заняла три года. Он распорядился построить специально для этой цели порт Эг-Морт, сохранившийся доныне в неизменном виде, ни разу не перестраивавшийся город-памятник XIII в. Первая высадка паломников произошла на Кипре, вторая – на египетском побережье. Город и крепость Дамьетту удалось захватить без особого кровопролития – смертельно перепуганные гарнизон и население покинули их, опасаясь повторить судьбу своих предшественников за 30 лет до того. После захвата города крестоносцы разместились в нем, как у себя дома, устраиваясь всерьез и надолго. Иоанниты и тамплиеры, а также сирийские и кипрские рыцари получили в лен владения, было учреждено епископство, патриарх Иерусалимский Робер превратил главную городскую мечеть в церковь и посвятил ее Пресвятой Богородице.
Султан Египта Туран-шах сделал паломникам мирные предложения, изъявив готовность пойти, в обмен на возврат Дамьетты на большие уступки в Святой земле и, в частности, вернуть латинянам Аскалон, Тивериаду и даже Святой Град Иерусалим. Настал удобный момент для того, чтобы без большого кровопролития добиться того, что сами «франки» считали целью своего похода в Египет. Однако опьяненные победой крестоносцы, проявив редкостное неблагоразумие, отклонили мирные предложения султана, решив предварительно захватить его столицу – Каир (который сами чаще называли Вавилоном). В ноябре 1249 г. войско пилигримов двинулось в поход, перешло каналы и притоки Нила в Дельте и, не встретив значительного сопротивления, достигло Барамуна на северном берегу одного из каналов, напротив штаб-квартиры султана, расположенной в Мансуре. Именно там стояли лагерем крестоносцы в 1221 г., когда наводнение заставило их капитулировать. События того, давнего, крестового похода с удивительной точностью повторились и на этот раз. Борьба крестоносцев за овладение Мансурой оказалась безуспешной. Враг оперировал в тылу христианского войска, захватывая корабли с припасами и в конце концов вызвал в лагере недостаток продовольствия и всего необходимого.
В довершение ко всему среди латинских «вооруженных паломников» вспыхнула эпидемия чумы и холеры, распространившаяся с молниеносной быстротой и парализовавшая боеспособность войска. Больные и истощенные крестоносцы почти лишились способности оказывать сопротивление. Король Людовик, мучимый кровавым поносом, распорядился вырезать кусок штанов у себя на заду, чтобы иметь возможность облегчаться, не слезая с коня. Не успев даже разрушить за собой мосты, христианское войско стало отступать, преследуемое врагом, пока не было окружено и взято в плен вместе со своим королем. Король Людовик попытался путем переговоров добиться своего собственного освобождения и освобождения своего войска на приемлемых условиях. Султан же использовал пленников как заложников для их обмена на крепости, являвшиеся центрами сопротивления «франков» мусульманам в Святой земле. При этом сарацины прежде всего стремились завладеть крепостями военно-монашеских орденов. Историограф Жан де Жуанвиль, сенешаль короля Франции, чье описание является лучшим источником по истории этого злополучного крестового похода, подробно описал учиненный крестоносцам сарацинами допрос:
«Рыцарей спросили: “Что вы готовы отдать султану в обмен на свое освобождение? Готовы ли вы отдать за ваше освобождение определенные замки баронов за морем?”»
Они ответили отрицательно, подчеркнув, что у них нет власти над этими замками, являющимися ленами римского (германского) императора. Тогда их спросили, готовы ли они отдать за свое освобождение хотя бы замки иоаннитов и тамплиеров. На этот вопрос также был дан отрицательный ответ, ибо каштеляны (коменданты) этих замков поклялись на святых мощах не сдавать замки даже ради освобождения пленных.
Жуанвиль продолжает: «Советники султана задали королю те же самые вопросы, что и рыцарям, которым, после их отказа принять предложенные им условия или отречься от Христа, были отрублены головы. Короля спросили, готов ли он уступить некоторые замки тамплиеров и иоаннитов или замки королей Святой земли. Когда король дал отрицательный ответ, они пригрозили ему пытками. На эту угрозу король отвечал, что он их пленник, и что они вольны поступить с ним, как захотят. Вслед за тем они спросили короля, сколько денег он готов дать султану в качестве выкупа за себя и готов ли он очистить Дамьетту. Король повел переговоры о своем освобождении и об освобождении своего войска. Он обязался уплатить известную сумму денег, очистить Дамьетту и заключить перемирие».
Однако султан хотел гораздо большего. Он требовал не только уплаты выкупа и возврата Дамьетты, но и передачи под его власть всех государств крестоносцев. На его требование передать ему все государства крестоносцев король указал на то, что по праву и закону христианские земли Сирии принадлежат императору (Фридриху II). При этих словах короля султан сразу перестал настаивать на своем требовании, настолько велик был по-прежнему на Востоке авторитет императора Фридриха II Гогенштауфена. Его манера поведения и практиковавшаяся им религиозная терпимость производили на всех мусульман глубокое и незабываемое впечатление. Наконец, стороны пришли к согласию, и король Людовик согласился выкупить себя и свое войско за чудовищную сумму в один миллион безантов (золотых византийских монет). Большая часть этих денег была уплачена 2 мая 1250 г.
Однако султан Туран-шах уже не смог получить требуемого выкупа. Он был зарублен на пиру своими же мамелюкскими телохранителями по приказу куманского эмира Бейбарса. В его лице к власти в Египте пришел первый мамелюкский султан. Возникли новые сложности с возвратом пленных, однако королевскому послу в ходе двух визитов в Каир удалось добиться освобождения всех взятых в плен во второй битве при Газе, еще остававшихся к тому времени в живых. В их числе были Великий Магистр Гийом де Шатонеф, 25 иоаннитов, 15 тамплиеров, 10 тевтонских рыцарей, примерно 100 рыцарей из государств крестоносцев и 600 других пленных. К тому же в обмен на 300 мусульман были освобождены еще около 3000 пленных христиан, захваченных сарацинами в ходе Дамьеттской операции.
Людовик IX Французский оставался в Святой земле еще четыре года и отплыл за море только 24 апреля 1254 г., после восстановления немногих оставшихся в руках христиан крепостей и расторжения договора, заключенного за спиной у короля между тамплиерами и султаном Дамаска.
В общем и целом крестовый поход Людовика Святого не пошел на пользу Святой земле. Он нисколько не облегчил положения христианского Востока. Напротив, вследствие тяжелых потерь крестоносцев в Египте Святая земля лишилась большого числа опытных бойцов.
Однако неудача этого крестового похода имела и еще одно, более далеко идущее последствие – появившиеся у его участников сомнения в успехе крестоносной миссии, в миссии Божьих воинов. Еще в ходе предыдущих, также завершившихся неудачей, крестоносных предприятий у их участников невольно возникал вопрос, действительно ли крестовые походы совершаются по Божьей воле, или же Бог, наоборот, не хочет допустить победы крестоносцев. Поначалу паломники успокаивали себя объяснением, что поражения воинов Креста – кара, ниспосланная Богом крестоносцам за грехи. И действительно, среди участников крестовых походов были далеко не только «ангелы во плоти», но и множество людей, пытавшихся в соответствии с папскими обещаниями путем участия в освобождении и обороне Святой земли как раз добиться отпущения грехов. Однако король Людовик IX был образцом добродетели и вел безупречный образ жизни. Еще при жизни его окружал ореол святости – и тем не менее Бог даже ему не даровал победу! Даже соратники короля Людовика по египетскому походу после завершившейся неудачей битвы при Мансуре, придя в отчаяние, восклицали: «Неужели же Бог, которому и под чьим предводительством мы так долго несли рыцарское служение, отступился от нас?..»
13. Татаро-монголы в Святой земле
К середине XIII в. в историю Леванта вошла новая сила – монголы, с которыми отныне пришлось иметь дело как мусульманскому миру, так и государствам крестоносцев. Предвестником их появления стало упомянутое выше вторжение хорезмийцев в Святую землю. Фактором всемирно-исторического значения монголы стали впервые при Темуджине (умершем в 1227 г.), подчинившем себе целый ряд азиатских народов (и потому принявшему титул Чингисхан, то есть «Хан, великий как Море-Океан»). В Европе монголов нередко называли также татарами, по этнониму подчиненного монголам племени «тата(б)» или «татал», поставлявшему в войско Великого хана не только самых храбрых, но и самых диких и жестоких воинов, спаянных, однако, железной дисциплиной. Первоначально монгольский род Борджигин («Синеокие», «Голубоглазые» или «Сероглазые»), из которого происходил Темуджин, враждовал с татарами (именно татары отравили отца будущего повелителя Великой Монголии). Но, потерпев от него военное поражение, татары стали верно служить Чингисхану, играя в его завоевательных походах столь важную роль, что со временем его военные противники и покоренные народы стали именовать монгольских завоевателей татарами.
Изначально татары были южными соседями монголов. Между кочевыми племенами монголов и татар долгое время шли казавшиеся нескончаемыми войны за водные источники, пастбища и табуны, пока монголы к середине XII в. не добились перевеса в силах. До тех пор пока гегемония татар была очевидной, монголы считались частью татар. Но уже в XIII в. татар стали рассматривать как часть монголов. При этом название «татар» в Азии исчезло (хотя впоследствии именно татарами стали именовать себя поволжские тюрки – потомки волжских булгар и хазар, ставшие подданными созданной монголами Золотой Орды). Тот расовый тип, который ныне считается монголоидным, был изначально свойствен именно тата – татарам. Древние монголы были, согласно свидетельствам летописцев и фрескам, найденным в Маньчжурии, высокорослыми, бородатыми, светловолосыми и голубоглазыми. Современный облик потомки тогдашних монголов приобрели вследствие смешанных браков с окружавшими их многочисленными низкорослыми, черноволосыми и темноглазыми племенами татар.
Превосходно обученные, выросшие в седле татаро-монгольские всадники, вселявшие страх во все народы средневековой Азии и Европы, на своих маленьких мохнатых лошадках, под белым «девятибунчужным» (то есть украшенным, по мнению одних исследователей, девятью черными хвостами яков, а по мнению других, например Ю.Н. Рериха, девятью белыми конскими хвостами) знаменем Чингисхана, побеждали народ за народом, страну за страной. Наряду с тяжелой конницей, вооруженной длинными пиками, мечами и саблями, основную ударную силу татаро-монгольской армии составляли конные лучники, чья меткость наводила ужас на врагов и не раз решала в пользу монголов исход решающих сражений.
В период своего расцвета Монгольская держава Чингисхана и его преемников простиралась от Тихого океана до Центральной Европы. Татаро-монголам же было суждено сыграть решающую роль и на заключительном этапе истории государств крестоносцев в Святой земле.
В результате развернутой Чингисханом, а позднее – его сыновьями и внуками – политики чудовищной экспансии завоеватели достигли даже Восточной Европы, опустошив Русь, Венгрию, Силезию и Польшу. В оборонительном сражении с монголо-татарами при Лигнице (Легнице, Вальштатте) в 1241 г., в котором погиб весь цвет силезской народности, сложили свои головы также силезские иоанниты, тамплиеры и тевтонские рыцари.
Как и многие другие народы, тесно связанные с природой, монголы обожествляли природу и были сильно привержены магии, однако не были чужды также почитания Всевышнего Бога и неземных сил. Так, их верховное божество именовалось Хурмуста (искаженное Ахура-Мазда, Арамазд или Ормузд – Благой Бог древних зороастрийцев Ирана).
Поделиться книгой: