Искушение в одном лишь взгляде

Анаис видела, как от напряжения у Дарио вздулись жилы на шее, руки стали твердыми, как гранит, а глаза сверкнули синим огнем. Для нее он олицетворял силу, мужественность, решительность. Когда Дарио вошел до предела и замер, ей показалось, что они слились в одно целое. Как в первый раз, на глаза навернулись слезы. Она немного напрягла мышцы бедер, как бывало раньше, чтобы проверить его реакцию, и у Дарио перехватило дыхание. Он скривил в усмешке рот.

– Время для игр прошло, Анаис, – пробормотал он низко и хрипло, пробудив в ней новый всплеск эмоций.

Он начал движение, и Анаис охотно подчинилась жесткому ритму. Дарио прильнул к ее губам, приподнял ладонями ее ягодицы, подстраивая под себя. Они начали хорошо знакомый эротический танец в идеальной гармонии, словно никогда не расставались и были созданы друг для друга. Все произошло стремительно или продолжалось вечность, но Анаис выкрикнула его имя, достигнув высшего пика. Она услышала смех Дарио перед тем, как он содрогнулся в оргазме. Анаис была уверена, что он произнес ее имя.

Глава 6

Теплые лучи солнца ласкали лицо, а в ушах звучал шум прибоя. Анаис открыла глаза и села в постели, оглядев огромную комнату с изысканной мебелью. Простыня нежнейшего полотна гладила и ласкала кожу. Она не удивилась, что рядом не оказалось Дарио, и даже не очень обиделась: как бы хорошо им ни было в постели, вне ее они не переставали ссориться. Снова и снова.

Медленно, очень осторожно пододвинувшись к краю кровати, Анаис села и испытала разочарование от того, что не почувствовала боли, – ничто не напоминало о бурных ласках Дарио прошедшей ночью, о грубой физической близости. Все прошло, не оставив следа. Возможно, это к лучшему, решила Анаис. Воспоминания – коварная вещь. Они преследуют женщину годами, проникая в ее сны, прячась по тайным углам. Они всплывают в памяти, стоит только закрыть глаза, и способны незаметно погубить, убив желание двигаться по жизни дальше. Какой смысл переживать, что Дарио снова будет являться в мечтах. Потребовалось шесть лет, чтобы побороть тоску, и ей снова предстоит пройти знакомый путь.

«Все будет хорошо, – упрямо твердила Анаис, – я справлюсь».

Она нашла свою одежду на стуле возле открытой стеклянной двери на веранду, откуда в спальню проникали яркий солнечный свет, легкий бриз и шум океана: Гавайи во всей красоте, без темных сторон. Анаис подумала, что все это не имело никакого отношения к реалиям ее жизни, как, впрочем, и волшебная ночь – всего лишь прекрасный сон. От этой мысли ей стало легче: у нее появились силы встретиться лицом к лицу с Дарио.

Анаис провела рукой по волосам, и тяжелые гладкие пряди легли ровно: в этом было ее преимущество перед другими женщинами, которого она никогда не осознавала. Надев красные туфли, словно защитную броню, она почувствовала себя еще увереннее. Готовая принять бой, Анаис расправила плечи и отправилась искать Дарио, но гостиная была пуста. Обычно его присутствие сопровождалось звуком клавиш лэптопа, твердым голосом, отдававшим по телефону приказы. Безлюдная вилла хранила молчание. Анаис не могла в это поверить.

На барной стойке она заметила стопку бумаг, но не дотронулась до них, пока не обошла все красиво обставленные комнаты, гостиную с огромным плоским экраном телевизора, кабинет с массивным столом, не заглянула на частный пляж, не убедилась, что Дарио нет возле бассейна. Он исчез. Словно никогда не посещал остров.

Анаис не просто удивилась – она была глубоко оскорблена, хотя понимала бессмысленность своей обиды. Более того, она призналась себе, что внутренне готовилась схлестнуться с Дарио в непримиримом споре, и удивилась собственному стремлению к унижению и саморазрушению. Подсознательно Анаис чувствовала приближение бури: черные зловещие тучи надвигались с горизонта, она слышала внутри грозные раскаты грома, но игнорировала предчувствия. В голове все еще мелькали образы вчерашней ночи: как он трогал ее, как смотрел… Невозможно поверить!

Анаис изо всех сил притворялась, что все так и должно быть: безумная ночь не могла закончиться иначе. В исчезновении Дарио нет ничего удивительного – она почти ждала этого. Предчувствие страшной бури, от которой волосы встают дыбом, не расплата за ее безрассудный, отчаянный поступок, а всего лишь игра воображения. Гроза пройдет стороной. Ей ничего не угрожает. Надо только немного подождать и успокоиться.

Вернувшись на кухню, Анаис подобрала оставленную там вчера сумочку и достала ключи от машины. Она не удержалась и взглянула на стопку листов – это был юридический документ. Там стояло ее имя.

Сердце Анаис упало. Непослушными пальцами она пододвинула к себе бумаги и пробежала глазами первую страницу, потом еще раз и снова… Она словно превратилась в кусок льда. Только с третьей попытки ей удалось понять и осмыслить, что перед ней заявление о разводе. Речь шла конечно же о ней и Дарио. Документ был составлен по всем правилам и требовал только ее подписи. Основанием развода служила ее неверность, а Данте фигурировал как ее любовник. Именно об этом предупреждал ее Дарио, но она восприняла его слова как угрозу, брошенную в пылу спора.

Только через несколько минут Анаис осознала, что ее бьет дрожь, а слова расплываются перед глазами. К последней странице, где должна была стоять ее подпись и где уже яркими синими чернилами твердо расписался Дарио, был прилеплен стикер. На желтом листке она увидела номер телефона с кодом Нью-Йорка – без сомнения, номер Дарио. Анаис не могла понять, зачем он оставил ей бумаги и телефон. Она не понимала смысла.

Ужасный шторм приближался, гром бил в уши, дождь слепил глаза. В сумке Анаис зазвонил телефон, вернув ей способность дышать. Она оторвала наконец взгляд от бумаг и проклятого номера телефона. Анаис попыталась загнать бурю обратно внутрь и взять себя в руки. Ей почти удалось восстановить ровное дыхание, пока она шарила в сумке, доставая аппарат. На экране высветился знакомый номер.

– Здравствуй, тетя, – пробормотала Анаис, стараясь говорить спокойно.

– Дамиан с тобой? – по-французски спросила пожилая женщина с паническими нотами в голосе, не отвечая на приветствие Анаис, что было совсем не похоже на нее.

Анаис забыла про шторм, развод, обо всем.

– Что? Дамиан? Нет…

– Позвонили из школы. – Голос тети дрожал и срывался. – Не знаю, как тебе сказать, но он пропал – пошел с ребятами во двор на перемену и не вернулся. Они собираются звонить в полицию, но я просила подождать, пока не свяжусь с тобой…

В этот момент Анаис все поняла. Жестокая правда пронзила мгновенно, как сверкающий, смертоносный нож гильотины. Перемена в поведении Дарио – от обвинителя в любовника, его отсутствие сегодня, документы о разводе, номер телефона…

Он все спланировал. Особенно чувственную победу над ней, когда всю ночь ласками доводил до изнеможения, пока она не уснула на заре.

– Нет, тетя, – сумела выговорить она, невероятным усилием удерживаясь от нервного припадка. – Не надо вызывать полицию. Все в порядке, я знаю, где он.

– Анаис…

– Объясню все, когда вернусь домой, – процедила она сквозь зубы, хотя не имела представления, как поступить, с чего начать.

Перебирая бумаги онемевшими пальцами, Анаис добралась до последней страницы с приклеенным стикером и нацарапанным номером телефона. Только с третьего раза ей удалось правильно набрать номер, потому что пальцы отчаянно дрожали и не слушались. Гудки продолжались бесконечно. Наконец их соединили. В трубке раздался спокойный ровный голос Дарио, сразивший ее, как удар кулаком в живот. Анаис согнулась пополам, почти упав на мраморную стойку.

– Анаис?

– Где он? – прохрипела она страшным голосом. – Что ты сделал?

– С ним все в порядке, – невозмутимо ответил Дарио. – Сидит рядом и смотрит мультик на своем планшете.

– Я сказала, что разрешу тебе видеться с ним, мерзавец. Как ты мог забрать его из школы? Они собирались вызывать полицию, пока не узнали, что ты отец!

– Поздно. – Спокойствие на этот раз изменило Дарио. – Мы с сыном будем в Нью-Йорке примерно через десять часов. Мои юристы готовят нужные документы, что бы ты там ни говорила.

Привыкшие к юридическим казусам мозги Анаис отказывались работать. Она ничего не соображала.

– Дарио, ты не смеешь…

– Я уже сделал это. – В голосе, показавшемся ей чужим, звучала откровенная злоба и насмешка. – Не стоило прятать от меня сына, Анаис. Ты пожинаешь то, что посеяла.

Он бесцеремонно отключил связь.

Смартфон выпал из рук Анаис, гулко ударившись о мраморные плитки, но она уже неслась к раковине. Ее стошнило раз, потом еще. На мгновение показалось, что колени подогнутся, и в приступе отчаяния она лужей растечется по полу, пока горничная тряпкой не соберет ее в ведро. Анаис слышала свое гулкое в пустой кухне, затрудненное, прерывистое дыхание.

Однако ей удалось взять себя в руки. Опираясь на края раковины, она включила кран, плеснула в лицо холодной воды, прополоскала рот. Паника медленно отступила. К Анаис вернулась способность мыслить.

Дарио не обидит Дамиана – это главное. По отношению к ней он вел себя как последний мерзавец, но он не монстр. Самое худшее, если ее малыш испугается, будет звать ее, но она не придет. При этой мысли Анаис горько всхлипнула и с трудом подавила подступавшую тошноту. У Дарио куча денег, поэтому бытовые и материальные проблемы не возникнут. Это немного утешило: Анаис знала многих своих клиенток на острове без какой-либо уверенности в отношении материального достатка бывших мужей. От мысли, что ее маленький мальчик напуган, ее снова бросило в дрожь. Анаис безуспешно старалась побороть головокружение и туман в голове, более опасные, чем слезы. Она с трудом держалась на ногах, но сумела победить слабость.

Анаис готова была представить Дамиану отца. Несмотря на ее сложные отношения с Дарио, она понимала, что отец сыну необходим: у нее и в мыслях не было скрывать ребенка. Она допустила ужасную, непростительную ошибку, когда поддалась роковой слабости и позволила Дарио соблазнить себя, но это не помешало бы ей сделать все возможное для сближения отца и сына. Дарио обманул ее и похитил ребенка. Значит, она предпримет ответные шаги, и ничто не остановит ее, думала Анаис, опираясь на дорогую раковину в эксклюзивном отеле знаменитого курорта на краю безмятежного Тихого океана.

Ей словно нанесли смертельный удар, но это не так. Ей брошен вызов. Она готова встретить его. Дарио хочет войны – он ее получит.

Честно говоря, для Дарио стало откровением, что его сын, если, конечно, предложенная на Гавайях версия Анаис заслуживала доверия, сущий демон. По-другому не скажешь. На четвертый день своего неожиданного отцовства Дарио стоял в центре просторного холла трехэтажного пентхауса с панорамным видом на Центральный парк. Он наблюдал за маленьким чертенком, плоть от его плоти, с бессмысленным воем носившимся по комнате кругами, угрожая повредить бесценные произведения искусства.

– Как вы допустили такое безобразие? – холодно спросил он няню, присланную из самого дорогого манхэттенского агентства с наилучшими рекомендациями. – За что я плачу вам огромные деньги, если вы не можете остановить это безумие в половине седьмого утра?

– Я всего лишь няня, мистер Ди Сионе, а не тюремный надсмотрщик.

Несносный малыш, состоявший, по мнению Дарио, из воплей, кулаков и чудовищной, неиссякаемой энергии, вдруг остановился сам по себе и выкрикнул что-то нечленораздельное.

– Вы готовы перевести это? – обратился Дарио тем же холодным тоном к няне. – Если не можете, тогда я вас уволю и найму зоолога.

– Я справлюсь, – недовольно поморщилась она.

– Надеюсь, – процедил Дарио, направляясь к двери.

События развивались совсем не по его плану.

«Ты понимаешь, что Дамиан вполне самостоятельная личность, – предупреждала его Анаис на Гавайях. – Если ты представляешь себе ангельское создание, с умилением называющее тебя папой и готовое мириться с твоими капризами, то это не Дамиан».

Уж точно не Дамиан.

– Пошла к черту, – пробормотал он, нажимая кнопку персонального лифта и надеясь, что Анаис услышала это, где бы она ни находилась: скорее всего, билась в истерике где-то на своем острове. Дарио хотел бы думать, что испытывает триумф победителя, а не уколы совести.

Ему стало лучше, когда он вышел из дома на пышущую жаром позднего лета улицу Манхэттена. Махнув рукой, он отпустил водителя и смешался с толпой – прогулка до офиса поможет остудить готовую взорваться голову. Ребенок – возможно, его сын, – представлял лишь часть проблемы. Дарио рассчитывал увидеть Анаис на пороге своего дома уже сегодня утром, но, к его разочарованию, она не появилась. Вернее, разочарование демонстрировала одна конкретная часть его тела – неукротимый зов плоти не давал покоя с той самой ночи на Гавайях. Бормоча ругательства, с искаженным лицом он шагал вдоль Центрального парка к штаб-квартире «АЙС», почти не замечая торопливо уступающих дорогу пешеходов. Дарио отказывался признавать темное, гнетущее чувство смятением, предпочитая называть это праведным гневом, возмущением, раздражением, не имеющим никакого отношения к ярким образам безумной ночи с Анаис, хотя и допускал риск неконтролируемой эрекции во время корпоративной встречи. Его оправдание сводилось к одному: если Анаис собиралась воспитывать сына одна, значит, и он сможет. Пусть даже ребенок окажется исчадием дьявола.

В кармане непрерывно верещал телефон, но Дарио игнорировал звонки, исходящие или из офиса, или от родственников. Он так и не передал серьги деду, считая их меньшим из двух привезенных с Гавайев сокровищ. Впрочем, рано или поздно ему придется передать их Джованни из рук в руки, и чем скорее, тем лучше, потому что это, наконец, остановит звонки. Что же до сотрудников, они подождут его прихода. В теперешнем настроении он уволит всякого, кто попробует досаждать ему.

Постепенно привычная магия Нью-Йорка сделала свое дело: Дарио более или менее пришел в себя. Он остановился у газетного киоска перед входом в офис. Впервые после встречи с прошлым в лице красивой женщины в длинном черном платье на фоне завораживающего тропического пейзажа Дарио чувствовал себя почти счастливым. Но в ту же секунду он увидел свое имя, кричащее с первых страниц газет. Жирные крупные буквы. Ошибки быть не могло.

Не веря глазам, Дарио замер. Киоскер ел его глазами, стоящие за ним люди недовольно ворчали, но он не мог пошевелиться. Один заголовок был чудовищнее другого.

«Ди Сионе отнимает ребенка у отвергнутой жены: «Он не желал знать ни меня, ни ребенка до сегодняшнего дня!»

«Он бросил меня много лет назад ради миллионного бизнеса, а теперь украл моего ребенка», – обвиняет отвергнутая Анаис».

«Неужели глава «АЙС» такой отморозок, что решил похитить собственного ребенка?»

Похоже, Анаис направо и налево давала интервью папарацци. С первых полос на него смотрело ее залитое слезами, страдальческое лицо, а рядом Дарио видел собственные фотографии, на которых он выглядел как серийный убийца – где только репортеры их раздобыли? Акционеры «АЙС» вряд ли будут довольны.

Скрежеща зубами, Дарио достал трезвонящий телефон. Марии сопровождала вызовы сигналами SOS, его юристы звонили каждые пятнадцать минут, незнакомые номера явно принадлежали хищникам-репортерам, жаждущим выведать подробности. Сестры тоже не остались в стороне – они услышали о существовании новоявленного племянника лишь немного позже, чем он сам узнал о сыне. Дарио подумал о Джованни: в глубокой старости старику снова пришлось стать свидетелем грандиозного скандала вокруг одного из своих потомков.

Дарио не ответил ни на один звонок. В огромном холле офисного здания, стоя у лифта, он делал вид, что не замечает косых любопытных взглядов своих подчиненных. Наверху Марии уже нетерпеливо ждала его.

– Мне так жаль, – начала она еще до того, как закрылась дверь лифта, что было плохим знаком. – Полагаю, вы в курсе ситуации с прессой? Конечно в курсе, – кивнула она, поймав его свирепый взгляд.

– Через час у меня должна быть копия каждой газеты, напечатавшей этот материал, и прямой телефон главных редакторов! – рявкнул он.

– Конечно, но…

Дарио не стал ждать продолжения и зашагал к своему кабинету в дальнем конце открытого офисного помещения. Марии семенила рядом.

– Натрави на них юридический отдел. Не побоюсь привлечь к суду каждого из них за распространение гнусной лжи.

– Да, – сказала Марии, – конечно, только…

Запустив пальцы в густые волосы, Дарио сжал челюсти и сделал попытку успокоится.

– Как отреагировал рынок? Акции уже начали падать?

– Мистер Ди Сионе, извините, но она здесь. – Марии судорожно перевела дыхание под его злобным взглядом, но решительно продолжала, подтверждая правило, что самый плохой день может стать еще хуже: – Ваша… миссис… Анаис здесь. Ждет в конференц-зале. Прямо сейчас.

Глава 7

Мгновенно Дарио остановился.

Множество глаз устремились на него. Вместо того чтобы заниматься своей работой, сотрудники компании с интересом наблюдали, как его интимная жизнь становится общественным достоянием. Дарио ненавидел любое вторжение в личное пространство. В детстве он тяжело пережил газетную шумиху, связанную со скандальной жизнью и трагической гибелью родителей, привлекшую слишком много публичного внимания к семейству Ди Сионе. Сейчас все обернулось намного хуже.

Однако Дарио вынужден был признать, что при упоминании имени Анаис он испытал не столько раздражении и злость, как следовало ожидать, сколько совсем иное чувство. Скрывающийся внутри предатель разбудил сексуальный голод, который, как надеялся Дарио, он успешно подавил той ночью на Гавайах.

Какая ирония судьбы! Его влечение к Анаис казалось неизлечимым. Выбор оставался за ним – упорствовать или поддаться. Он повернулся к ассистентке:

– Разве я отменил распоряжение не пускать ее на порог? Ее место в тюрьме, а не в моем конференц-зале.

– Конечно, – переминалась с ноги на ногу Марии, но не отводила напряженного взгляда, седой гребешок ее волос вздрагивал, а челка остро топорщилась, – но она пригрозила офицеру безопасности на входе, что если он не пропустит, она устроит пресс-конференцию прямо на ступенях офиса. Я хотела избежать скандала.

Дарио издал тихий, похожий на рычание звук. Он понимал, что Марии не виновата. Дарио мог выбрать любой из тысячи вариантов: уйти из офиса, заставить Анаис ждать, пока он разберется с горой дел, вышвырнуть ее вон, несмотря на угрозы, но не сделал ничего подобного. Позже Дарио не мог вспомнить, как дошел от лифта до стеклянных дверей конференц-зала. Его внимание целиком сосредоточилось на стройной женщине, стоявшей у окна с невозмутимым видом, взволновавшим его кровь. Впрочем, другие части тела иначе отреагировали на возбуждение.

– Желтая пресса? – рявкнул он, входя в зал и не пытаясь скрыть ярость. – Вижу, ты готова на все. Твоей низости нет предела.

Анаис пожала плечами, но не повернула головы, продолжая изучать величественные небоскребы Манхэттена за окном, словно вид залитого солнцем города заворожил ее.

– Похоже, тебя задела только реакция прессы. Можно лишь позавидовать наглости, с которой ты перешел от завоевания рынка к похищению детей, да еще смеешь обвинять меня в низости.

Дарио проигнорировал обвинение, хотя испытал укол совести: скандальные заголовки в газетах выглядели не столь невинно, как путешествие с предполагаемым сыном через океан. Даже если предположить, что Дамиан действительно его сын.

– Ложь наедине показалась тебе недостаточной. Решила поделиться грязными выдумками с папарацци? Ты хорошо все рассчитала, не так ли?

Не отводя взгляда от окна, Анапе легко фыркнула. Ее голос оставался таким же раздражающе холодным и спокойным, как она сама.

– И это говорит человек, соблазнивший меня с единственной целью украсть моего ребенка. Что касается расчета, думаю, ты дашь фору своим компьютерам.

– У нас что, соревнование? – Судя по голосу, Дарио явно терял самообладание и не мог скрыть этого, как ни старался.

– Годами ты считал меня лгуньей, хотя я говорила правду. Теперь хочу оправдать выдуманную тобой репутацию. – Анапе повернулась к нему. Она выглядела более прекрасной и недоступной, чем обычно. К своему ужасу, Дарио мог думать только о широкой постели в гавайском отеле и ее вскриках наслаждения в его объятиях. – Где мой сын?

– Мой сын! Или ты не готова наконец признать факт измены с моим братом? Публика с нетерпением ждет разоблачений.

Взгляд Анапе стал ледяным, но она не дрогнула. Дарио не мог понять, откуда у нее столько внутренней силы, и от этого приходил в бешенство. Для него Анапе все еще оставалась загадкой. Больше всего его бесило то, что он хотел разгадать эту загадку и догадывался о причинах странного желания.

– Ты всего лишь донор спермы для Дариана, не более, – тихо, слишком тихо заметила Анапе. – Вместо того чтобы цивилизованно решить вопрос, ты предпочел, как последний негодяй, похитить невинного ребенка во время школьной перемены. Придумал и осуществил безумный план с целью отомстить мне за вымышленное ложное обвинение. Не будем притворяться: твои действия говорят сами за себя. Мы оба знаем, что ты дурной человек.

Дарио не мог объяснить, как ему удалось сдержаться. Он с трудом сохранял видимость спокойствия, когда внутри все кипело от жгучей ярости. Как он мог признать, что все еще испытывает темные, низменные чувства к этой женщине! Однако невероятным усилием воли он заставил голос звучать почти спокойно:

– Зато ты сохраняешь полную невозмутимость человека, не отвечающего за свои поступки независимо от того, касается ли это супружеской измены или сокрытия от отца факта рождения сына. В доме со стеклянными стенами рискованно бросаться камнями. Кто пострадает первым, Анапе, ты или я?

Улыбка Анапе не предвещала ничего хорошего.

– Я пришла сюда по доброй воле, – спокойно сказала она. – Если хочешь войны, Дарио, ты ее получишь. Мне нечего терять и безразлично, что ты сделаешь со мной. Но ты горько пожалеешь о том, что тронул моего ребенка. Можно уладить все между нами, взрослыми, лично или через юристов. Выбор за тобой.

– Как хорошо ты все для себя решила.

– Общественное мнение всегда на стороне безутешных матерей, а не богатых мерзавцев, которые бросают жен и собственных детей. Подумай об этом, прежде чем угрожать мне.

Дарио сам не заметил, как шагнул к ней. В какой-то момент он оказался слишком близко и увидел румянец, вспыхнувший на ее щеках, яростный блеск глаз, завязанные низким узлом на затылке темные густые волосы. Окинув ее взглядом, он заметил темно-бордовый костюм со сложным воротом и элегантные, обманчиво простые туфли. Но важнее было другое: он чувствовал ее всю – каждое движение, смену выражения тонкого лица. Дарио пьянило ее дыхание, соблазнительный аромат духов или запах кожи…

– Что ты делаешь со мной? – хрипло пробормотал он.