Реваншист. Часть вторая. (Книга закончена)

- Иди к папе! - сказала Лиля и передала мне Тему. Тот выплюнул соску и заулыбался. Я осторожно прижал к себе маленькое тельце. Господи, как же я его люблю! А еще Лилю, отца, сестричку, родителей жены, Машу... Как хорошо, когда ты не один в мире!

***

В Минск мы отправились назавтра. За рулем "Фольсвагена" сидел я - машина принадлежит мне. Здесь, чтобы передать авто другому водителю, требуется доверенность. Без нее никак - оштрафуют. Отец согласился, скрепя сердце - не терпелось опробовать подарок. Успеет. Хорошо, что он не стал допытываться, почему я отказываюсь от иномарки. Нельзя мне. И без того в Союзе писателей косо смотрят. Без году неделя в писателях, а уже крутой. Печатается в Москве, деньги гребет лопатой. Откуда знают? Так я в Союзе писателей на комсомольском учете состою. Взносы плачу - один процент с гонораров. Трудно высчитать? За границу стал ездить, а это для многих - мечта. Узнают про иномарку - возненавидят. Их даже у мэтров нет. В той жизни я бы не утерпел, похвастался. И нарвался бы на обструкцию. Мне даже "Волгу" не простят. Вот взьмут и не примут Лилю в Союз писателей. Ее книга, наконец, вышла. Так что только на "жигулях" - скромно и со вкусом.

Лилю с Темой я посадил к отцу - так безопаснее. Водитель он опытнее, а машина - крепче. "Волга" шла первой, я - следом. Этот порядок мы заранее согласовали. Иномарка вызовет любопытство гаишников, начнут тормозить. Нам это зачем?

Ехали мы не спеша. Не отводя взгляда от дороги, я складывал в голове строки будущего письма. "Уважаемый Петр Миронович!.."

В моем времени из Машерова лепили икону. Его гибель вызвала массу пересудов. Многие, в том числе дочь, считали, что Петра Мироновича убили. Глупость. Машеров никому не мешал. Его недолюбливали в Москве - это правда. Но не за успешное руководство республикой, как многие считали. Машеров считался человеком своего предшественника - Кирилла Мазурова. Именно тот рекомендовал Петра Мироновича на пост первого секретаря ЦК Белоруссии. А Мазуров поссорился с Брежневым. На заседании Политбюро посмел возразить против очередной висюльки для бровастого. Подобного в Кремлевском серпентарии не прощали. Мазуров вылетел на пенсию. Гнев Брежнева в отношении него лег и на Петра Мироновича. 25 июня 1978 года Брежнев приезжал в Минск вручать городу Золотую Звезду Героя. Четыре года, между прочим, ехал. Минск наградили еще в 1974 году. Кадры вручения показывали по телевизору. Я видел, как Петр Миронович суетится вокруг генсека, хлопоча лицом. Все бестолку. Брежнев уехал в тот же день. Ему не понравились ни концерт после торжественной церемонии, ни банкет.

Машеров - человек системы. Он произносит набившие народу оскомину идеологические мантры, клянется в верности КПСС. Но у него есть важное отличие от других руководителей. Он патологически честный человек. Такие же люди и в его окружении. Многие из них, как и сам Машеров, партизанили или воевали на фронтах. Уровень коррупции в БССР минимальный. За нее жестоко наказывают. Эта тенденция сохранится и после смерти Петра Мироновича. В 80-е я работал в милицейской газете. Как-то освещал процесс над женой министра. Та работала преподавателем в техникуме и брала взятки. Арестовали, взяли явку с повинной. И министр тут же слетел с поста.

Машеров прост и доступен. Он может приехать в колхоз, снять туфли, надеть сапоги и взять в руки косу. Делает это не для публики - ему просто нравится. После косьбы он разговаривает, окруженный колхозниками. И попробуй охрана что-то вякнуть! Он им скажет... Машеров не боится людей. Он живет ради Белоруссии. Для него любая беда страны - боль. Когда в 1977 году в Крыжовке сошел с рельсов поезд, и погибло много людей, он плакал. Когда в 1972 году взорвался цех радиозавода, Машеров бросил дела в Москве и прилетел в Минск. Ночь провел на месте катастрофы. А потом поехал на телевидение и лично рассказал о беде. Доживи Петр Мирович до аварии на ЧАЭС, он отменил бы в республике первомайские демонстрации. И плевать ему, что скажут в Москве! Люди дороже. Машеров сделает все, чтобы уберечь страну от радиоактивных осадков.

Но сначала нужно его спасти. Жить Петру Мироновичу осталось менее двух лет. Его смерть в автокатастрофе - печальная закономерность. В 1970 году в ДТП погиб заместитель председателя Совета Министров БССР Ковалев. В 1976 году - Председатель Президиума Верховного Совета БССР Сурганов. Завершит список Машеров. Все ДТП как под копирку. Автомобиль Киселева врезался в военный грузовик, Сурганова - в автобус, Машерова - в ГАЗ, груженный картошкой. Правительственные авто носятся по дорогам, как сумасшедшие. Руководители сидят рядом с водителем - на самом опасном месте. Они не пристегнуты - ремней безопасности здесь нет. В СССР их сделают обязательными лишь в 1979 году - да и то на передних сидениях. Без ремней при столкновении на скорости в 120 километров в час шансов выжить нет.

Для того чтобы Машеров ко мне прислушался, нужен ЖЕСТ. Фонд помощи инвалидам войны подходит для этого как нельзя лучше. Машеров оценит, он воевал. А там можно напроситься на доверительный разговор...

Возможно, есть и другой способ предотвратить аварию на ЧАЭС, только я его не знаю. В другой ипостаси к Машерову лучше не соваться. Писателя, даже успешного, он пошлет лесом. Петр Миронович - человек резкий. Мне нужно завоевать его доверие. Поэтому действуем, как решили. "Как сын ветерана Великой Отечественной войны считаю своей обязанностью помочь людям, которые не щадили своей жизни ради спасения Родины. Недавно у меня появилась такая возможность..."

20.

Позвонили мне спустя неделю после отправки письма. К телефону подошла Лиля.

- Тебя! - сказала, протягивая трубку.

Я взял.

- Здравствуйте, Сергей Александрович! - раздался в наушнике приятный мужской голос. - Меня зовут Владимир Павлович. Я помощник Петра Мироновича Машерова.

- Добрый день! - сказал я. - Слушаю.

- Мы получили ваше письмо. Я доложил о нем Петру Мироновичу. Он заинтересовался. Все обстоит так, как вы пишете?

- Ручаюсь за каждое слово.

- И образцы... продукции у вас?

- В гараже у отца.

- Тогда сделаем так. Вы отвезете их на Минский протезный завод. Адрес: Одоевского, 10.

- Знаю, - сказал я.

- Директору я позвоню. Подготовьте все к показу. Завтра в девять утра Петр Миронович заедет посмотреть. Успеете?

- Без вопросов, - заверил я.

- Позвоните мне, как справитесь. Мой телефон...

Положив трубку, я записал номер и стал накручивать диск. Отец оказался на месте. Я рассказал ему о разговоре.

- Сам Машеров? - не поверил он.

- Именно.

- Ох, сынок! - вздохнул он. - Ты даешь! Времени совсем мало - третий час дня. Будь дома. Сейчас подъеду.

Прилетел отец спустя двадцать минут. Учитывая расстояние - гнал. Хорошо, что гаишнику не попался. Хотя в этом времени они нормальные, к водителям попусту не цепляются. Хорошо еще, что поставив на учет, "Фольксваген", мы загрузили образцы в машину. Ждали.

Отец подкатил к подъезду. Я увидел машину через окно и выбежал из квартиры. Лиля успела меня поцеловать. Новость потрясла ее не меньше отца. О своих планах родственникам я сообщил заранее. Удивительно, но мое желание помочь инвалидам не вызвало отторжения. Быть богатым в СССР неприлично. Это в моем времени перед миллионерами станут пресмыкаться и лизать им зад. Здесь представление другое. Получил много денег - помоги другим. Но одно дело знать о планах, другое - увидеть их воплощение.

От улицы "Правды" до Одоевского мы домчались в один миг.

- К директору! - сообщил я вахтеру на проходной.

Тот очумело глянул на "Фольксваген" и открыл ворота. На заводе нас ждали. Не успел "Фольксваген" притормозить перед заводоуправлением, как из его дверей выбежал немолодой человек в костюме и галстуке. Слегка встрепанный.

- Вы Девойно? - спросил нервно.

- Да, - сообщил я. - А вы - директор?

- Меня зовут Виктор Петрович, - закивал он. - Мне только что позвонили. Вы привезли образцы?

- В машине, - сказал я. - Куда несем?

- Мне в кабинет, - он завертел головой. - Сейчас. Хацкевич! - окликнул он проходившего мимо молодого рабочего. - Помогай!

В четыре руки мы оттащили коробки на второй этаж. Отец вернулся за инструментами и костылями. Я тем временем вытаскивал из коробок образцы протезов и раскладывал их на столе. Директор не удержался и взял один.

- Вот это да! - сказал восхищенно. - Легкий какой! И красивый. Откуда?

- Из ФРГ. Планируется производить их на вашем заводе.

- Да, ну? - не поверил он. - Выделят фонды?

- Все за счет немцев. Ваша задача: организовать производство и подготовить персонал. Планируются командировки в Германию.

- Что нужно сделать? - вытянулся директор. На лице его читались восторг и надежда.

- Предлагаю поставить два стеллажа. На одном разместить немецкую продукцию, на другом - нашу. Так сказать, для сравнения. Рекомендую наши образцы выбрать потяжелее. Для наглядности.

- Понял! - кивнул директор. - Хацкевич! Дуй в цех! Ходыко, Миронова и Базилевича сюда! Живо!

Рабочий выскочил в дверь. Пришел отец с инструментами и костылями. Мы с ним на пару стали собирать коляски. Их я привез две. Одну с ручным приводом через рычаги, другую обычную. У Байера имелись и другие образцы, но "фольсксваген" не резиновый. Пусть хоть эти освоят.

Тем временем явились рабочие. Директор отдал им соответствующие распоряжения. Спустя короткое время в кабинет втащили два стеллажа. Вид у них был обшарпанный - видимо, взяли прямо в цеху.

- Покрасить! - распорядился директор.

- Не стоит! - вмешался я. - Краска не успеет высохнуть. Лучше обернуть материей. Найдется?

- Можно взять простыни в медицинском отделении, - сказал один их рабочих.

- Давай! - согласился директор. - Главрачу я сам позвоню. Проследи, чтобы дали новые.

К семнадцати часам стеллажи выглядели, как аптеке. Закончив колясками, мы с отцом расставили по полкам протезы. Директор и рабочие активно помогали. Рядом с "немецким" стеллажом я пристроил коляски и костыли. Окинул композицию придирчивым взглядом. Сойдет.

- Можно позвонить?

- Пожалуйста! - кивнул директор.

Я набрал номер помощника.

- Владимир Павлович? Это Девойно. Готово.

- Так быстро? - удивился он. - Передайте трубку Виктору Петровичу.

Директор подтвердил мое сообщение. Затем выслушал ценные указания и положил трубку на аппарат.

- Руки дрожат, - признался нам. - Сам Машеров! Я не видел вблизи. Не приезжал. Не то у нас предприятие.

- Не переживайте! - успокоил я. - Петр Миронович нормальный человек. Хотя территорию на вашем месте я бы убрал.

- Да, да! - засуетился директор.

- Мы будем в завтра в восемь.

- Лучше в семь! - попросил директор. - Вдруг Машеров приедет раньше? А я не знаю, что ему говорить.

Я кивнул. Мы с отцом спустили во двор. У "пассата" толпились зеваки. Советское производство, млять! Работы нет?

- Немцы! - зашелестело при нашем появлении. Мы не стали опровергать. Сели в машину и вырулили на улицу.

- Говоря "мы", ты имел в виду меня? - спросил отец за воротами.

- Да. Ты против?

- Наоборот. Собирался попросить. Хочу увидеть Машерова.

- Тогда заезжай завтра за мной. На "волге". Не надо дразнить начальство "фольксвагеном" И надень награды - все, что у тебя есть.

- Понял! - кивнул отец...

Назавтра, в шесть тридцать он был у моего подъезда. На отце был костюм, белая рубашка с галстуком, на пиджаке - награды. Красавец! Я тоже надел костюм, но галстук повязывать не стал - не люблю. Я сел рядом с отцом, и мы тронулись.

Проходная встретила нас свежепокрашенными воротами. Двор за ними будто вылизали. Чистый асфальт, побеленные бордюры и стволы деревьев. Знакомо.

Отец приткнул "волгу" в уголке, и мы направились в заводоуправление. Моросил дождь. Директор обнаружился в кабинете. По лицу было видно, что спал он плохо.

- Сергей Александрович! - попросил он. - Расскажите мне об этом, - он указал на немецкий стеллаж. - А то спросят, а я ни бум-бум.

- Расскажу, - согласился я. - Кстати... - я достал из сумки рекламные буклеты. - Здесь технологический процесс в картинках...

Лекция шла нервно. В кабинет то и дело вбегали люди, Виктор Петрович давал им указания, они убегали, но на смену им являлись другие. Знакомая картина: приезд начальства. Но совсем не похоже на мое время. Никакой службы безопасности, рамок металлодетекторов, заранее составленных и утвержденных списков присутствующих, контроля документов. Руководители СССР не боятся покушений. А вот в Европе иначе. Терроризм набирает силу. В Германии свирепствует второе поколение RAF. Убиты генеральный прокурор, президент крупного банка и председатель Союза промышленников. В Италии "Красные бригады" похитили и застрелили председателя Совета министров Альдо Моро. Но в СССР считают, что к нам эта зараза не проникнет - граница на замке. Правильно считают. Знакомый болгарин говорил: "Русскую границу только комар-самка перелетит. Комар-самец мудями зацепится..."

Машеров ходит на работу пешком. Живет в трехстах метрах от здания ЦК в малоквартирном доме, построенном для руководства республики. В квартире Машерова на полу лежит обыкновенный линолеум, да и обстановка не роскошная. Мне это рассказывали люди, побывавшие у первого секретаря в гостях. Некоторые деятели искусств Белоруссии живут богаче. Сопровождает Машерова телохранитель. Идет в пяти шагах за спиной. А первый секретарь здоровается со встречными...

Машеров приехал без десяти девять. Сначала в ворота влетела милицейская "волга", затем вплыла черная "чайка". К тому времени все мы были внизу. Все - это мы с отцом, директор, главный инженер и прочее начальство числом в шесть душ.

Первым из остановившейся "чайки" выскочил поджарый мужчина в костюме. Телохранитель. Он открыл пассажирскую дверцу справа от водителя. Машеров вышел и направился к нам. Шагал он легко и стремительно.

- Здравствуйте, товарищи!

Он по очереди пожал нам руки.

- Показывайте!

- Прошу! - директор указал на дверь. Та будто сама собой открылась. Подсуетился Виктор Петрович, приставил человека. Телохранитель рванулся вперед. Правильно, а вдруг засада? Сарказм.

Мы поднялись в кабинет директора. Машеров сходу направился к стеллажам.

- Ножные протезы, - подскочил директор. - Сделаны из металла и пластмассы. Легкие, удобно крепятся на культе.

- А наши? - спросил Машеров.

- Вот!

Директор снял с соседнего стеллажа протез. Машеров взял его правой рукой, немецкий левой, прикинул вес.

- Ясно. Почему наш такой тяжелый?

- Делаем по техническим условиям, - доложил директор. - Металл, кожа, дерево. Как везде в СССР. Технология не менялась со времен империалистической войны.

- Что ж вы ко мне не обратились? - упрекнул Машеров.

- Не знали про достижения немцев, - вздохнул директор. - Они к нам не ездят, мы к ним - тоже. Если б товарищ не привез... - он указал на меня.

- Вы, значит, Девойно? - Машеров посмотрел на меня. - Совсем еще юноша. Как додумались?