Помоги проекту - поделись книгой:
Действие целого ряда заключенных ранее соглашений по валютным свопам уже истекает. Происходит заключение новых или пролонгация исходных соглашений. Так, в 2011 году было подписано соглашение о валютном свопе с Монголией. В августе текущего года Пекин и Улан-Батор подписали новое соглашение, увеличив лимит валютного свопа с 10 до 15 млрд. юаней.
Экономические санкции Запада против России ускорили процесс заключения соглашения о валютном свопе между нашей страной и Китаем. Напомним, что еще в 2008 году в двустороннем порядке Россия и Китай договорились активизировать торговлю в рублях и юанях, а в 2011 году Центральный банк России заключил с Народным банком Китая соглашение о внешнеторговых расчетах в юанях и рублях. Однако взаимные расчеты продолжали осуществляться преимущественно в долларах США (согласно последним оценкам, доля американкой валюты составила 75 %). В августе 2014 года прошло сообщение о том, что Центральный банк Российской Федерации и НБК завершили подготовку соглашения о валютном свопе, предусматривающем обмен рублями и юанями. И что в ближайшее время соглашение будет подписано. Как заявил заместитель министра финансов
Ускоренными темпами переходят на операции в рублях и юанях банки обеих стран, обслуживающих торговые и инвестиционные операции. Так, в начале лета текущего года российский ВТБ и Банк Китая подписали соглашение о расчетах в рублях и юанях без их предварительного пересчета в доллары. Конечно, в ходе реализации соглашений о переходе в торговле на национальные валюты неизбежны некоторые проблемы. Одной из них является некоторая «асимметрия» двух валют. Российский рубль, занимая по сравнению с юанем более скромное место в мировых платежах и расчетах, тем не менее, относится к разряду конвертируемый валют (последние валютные ограничения были отменены в середине прошлого десятилетия). Юань, несмотря на его впечатляющие успехи, все еще остается валютой с ограниченной конвертируемостью. Видимо, именно поэтому российская сторона планирует с помощью рубля и юаня покрывать не весь взаимный торговый оборот, а лишь половину.
Интернационализация юаня
Каждый день появляются новые и новые материалы, посвященные проблеме превращения юаня в международную валюту. Разные авторы по-разному понимают этот процесс. Некоторые считают, что стоит Пекину принять решение о полной конвертации юаня (ее в настоящее время нет), и он превратится в полноценную международную валюту. Другие полагают, что юань уже стал международной валютой, приводя впечатляющие цифры растущих масштабов использования китайской денежной единицы в международной торговле. Третьи придерживаются точки зрения, что Пекину не выгодно превращение юаня в международную валюту и что он даже специально препятствует этому. Одним словом популярная тема интернационализации юаня не так проста, как кажется. Во-первых, она не проста для сторонних наблюдателей. Во-вторых, она не проста для китайского руководства. Движение юаня в направлении его интернационализации предполагает три основных этапа. Эти этапы связаны с превращением китайской денежной единицы в: а) торговую валюту: б) инвестиционную валюту; в) резервную валюту.
Юань как торговая валюта
Процесс превращения юаня в международную торговую валюту начался после финансового кризиса 2007-2009 гг., который обнажил шаткость ключевых мировых валют – доллара и евро. Главным торговым партнером Китая были и остаются США, единственной валютой во внешней торговле Китая с Америкой был доллар США. Но доллар доминировал в торговле не только с США, но и другими странами, например, с Российской Федерацией. В 2008-2009 гг. обозначились первые шаги по интернационализации юаня. Тогда ряду предприятий и компаний было разрешено использовать юань в торговле с Гонконгом, Макао, странами АСЕАН. В середине 2009 года право использовать юани во внешнеторговых сделках имели лишь 365 компании, а в конце 2010 года их число выросло до 76359. В 2012 году использовать юани могли уже все китайские компании, которые имели лицензии на экспортные и импортные операции. Активный переход на внешнеторговые расчеты в юанях происходит одновременно с расширением использования национальных денежных единиц торговых партнеров Китая. Этому способствовало и способствует заключение двухсторонних валютных свопов Народного банка Китая (НБК) с центральными банками стран, являющихся торговыми партнерами Китая. Число действующих на сегодняшний день соглашений НБК о валютных свопах превышает 20. Если в 2010 году лишь 3 % внешней торговли Китая осуществлялось в юанях, то в конце 2013 года эта цифра достигла 18 %. А согласно прогнозам HSBC, эта доля к 2018 году должна вырасти до 30 %.
По данным СВИФТ, уже в конце 2013 – начале 2014 гг. юань обошел евро по масштабам платежей, обслуживающих международную торговлю, и занял второе место после доллара США. Знаменательно, что юань стал использоваться даже в торговле Китая с США, хотя его доля пока не превышает 2 %.
Позиции юаня в общих международных оборотах валют в мире пока гораздо более скромные. Кроме обслуживания торговли товарами и услугами валюты используются для обмена на другие валюты (валютный рынок) и для разного рода кредитных и инвестиционных сделок (фондовый и иные финансовые рынки). Десять лет назад (2004 г.) юань находился лишь на 35-й строчке среди валют по общим объемам международных оборотов. В начале 2012 года он поднялся на 13 место. В начале нынешнего года китайская валюта вышла уже на седьмое место, опередив даже швейцарский франк.
О конвертируемости юаня
Позиции юаня в общих международных валютных оборотах в значительной степени зависят от его конвертируемости. В настоящее время это частичная конвертируемость, что означает возможность свободного использования юная для осуществления текущих операций, прежде всего торговых сделок. Частичная конвертация была проведена в 1996 году, причем тогда власти заявили, что потребуется еще десять лет для того, чтобы перейти к полностью конвертируемому юаню. То есть провести отмену ограничений по капитальным операциям. Однако уже прошло 18 лет, а такие ограничения все еще сохраняются. Конечно, превращение юаня в свободно конвертируемую валюту резко повысило бы масштабы использования юаня в мировом валютном обороте. Но имел бы место лишь краткосрочный эффект, при этом для экономики Китая резко возросли бы риски. Еще сравнительно недавно юань был валютой с фиксированным курсом, причем заниженным. Это было средством активной внешнеторговой экспансии Китая. Уже с начала нынешнего века Пекин отказался от администрирования валютного курса, формально он стал свободным. Но регулируемым. Регулированием занимается Народный банк Китая (НБК), который упорно и систематически скупая доллары, евро и другие валюты, искусственно сдерживает рост валютного курса юаня, сохраняя его на уровне более низком, чем паритет покупательной способности юаня и доллара. Если ввести полную конвертируемость юаня, то есть риск, что НБК утратит контроль над валютным курсом своей денежной единицы. А это грозит полным крахом нынешней модели китайской экономики, базирующейся на торговой экспансии. Китайская экономика и при нынешнем заниженном курсе юаня уже сталкивается с определенными проблемами, т. к. мировой рынок насыщен товарами из Китая, дальнейшая экспортная экспансия затруднена. Вопрос о валютном режиме юаня должен решаться в зависимости от того, какой будет будущая модель экономики Китая. К сожалению для Китая, в руководстве страны нет полной ясности и консенсуса по данному вопросу. А без ясной и внятной долгосрочной стратегии экономического развития страны переход к свободно конвертируемому юаню выглядит просто как уступка давлению западных «партнеров» и грозит серьезными рисками.
Впервые неофициальные заявления китайских руководителей о том, что юань желательно сделать свободно конвертируемой валютой, появились в 2011 году, когда в стране отмечалось 35-летие кончины Мао Цзэдуна. Тогда назывались желательные сроки такого перехода – 2015-2016 гг. В ноябре прошлого года при закрытых дверях прошел Третий пленум ЦК Компартии Китая. Несмотря на секретность, известно, что на пленуме обсуждались вопросы экономических реформ. Обозначились два лагеря: а) лагерь сторонников развития внутреннего рынка и превращения Китая в страну с развитой и независимой экономикой; б) лагерь сторонников быстрой интеграции Китая в мировые рынки капитала. В официальных коммюнике было заявлено, что страна будет двигаться в направлении полной конвертируемости юаня. Такое заявление свидетельствует о том, что второй лагерь добился перевеса. А сторонникам первого лагеря удалось лишь добиться того, что переход к свободно конвертируемому юаню будет постепенным, а не резким, одномоментным. Задача сделать юань конвертируемой валютой также содержится в пятилетнем плане экономического развития Китая на период 2011-2015 гг. Она была подтверждена в прошлом году на Съезде народных представителей Китая.
Движение к инвестиционному юаню: путь малых шагов
Следует обратить внимание на то, что используемые во внешней торговле юани накапливаются на счетах зарубежных компаний, поставляющих товары в Китай. Далеко не вся экспортная выручка торговых партнеров Китая используется ими для последующих закупок товаров в Китае с использованием тех же юаней. По данным НБК, в конце 2013 года масса юаней за границей превысила 1,5 триллиона, что эквивалентно примерно 250 млрд. долл. США. Фактически эта масса «красного» (так иногда называют китайскую валюту) образует
Дальнейшее динамичное развитие торговли в юанях возможно лишь при условии, что накапливаемые за границей юани могут найти быстрое применение. Конечно, за юани можно купить товары в Китае. Но держатели юаней хотели расширить диапазон своих возможностей. А именно: а) при необходимости менять юани на другие валюты; б) покупать в Китае не только товары, но и активы (т. е. осуществлять инвестиции в китайскую экономику).
Одним из шагов в направлении превращения юаня в свободно конвертируемую валюту является заключение Китаем соглашений с другими странами о проведении конвертаций юаня в другие валюты. Сегодня возможна прямая конвертация юаня в доллар США, японскую иену, австралийский доллар, российский рубль, малазийский ринггит, новозеландский доллар. Последнее соглашение подобного рода было заключено между Китаем и Новой Зеландией в марте нынешнего года.
Большое количество юаней, полученных торговыми партнерами Китая, скапливается на счетах банков в Гонконге, который получил название рынка офшорных юаней. Вклады в юанях составляли в начале текущего года около 12 % от всех вкладов в банковской системе Гонконга (в 2008 году эта цифра составляла лишь 1 %). Между этим офшорным рынком и внутренним рынком Китая разрешен упрощенный порядок взаимодействия, что делает гонконгские юани более конвертируемыми. Гонконг выступает в качестве своеобразного шлюза между внутренним рынком Китая и мировым рынком.
Вторым после Гонконга офшорным рынком, где торгуется юань, является Лондон. Всего на начало нынешнего года действовало четыре офшорных рынка, где торговался юань с использованием широкого диапазона других валют: Гонконг, Лондон, Сингапур, Тайвань. В этом году ожидается появление еще одной площадки – во Франкфурте. Там же Народный банк Китая и Бундесбанк договорились создать центр платежей и клиринговых расчетов в юанях.
Юань торгуется и на Московской бирже за рубли (с декабря 2010 года). Биржевая торговля парой рубль-юань была одновременно запущена на Шанхайской бирже. Объем торговли юань-рубль по результатам прошлого года вырос в 3,5 раза по сравнению с 2012 годом, составив более 100 млрд. долл. США.
Торговля юанем на разных торговых площадках способствует повышению спроса на китайскую валюту. Но при этом остается главным вопрос: во что вкладывать накапливаемые юани? И опять поднимается вопрос о полной конвертируемости юаня. Для этого надо, с одной стороны, проводить либерализацию доступа иностранных инвесторов на внутренний рынок страны; с другой стороны, снимать ограничения для экспорта капитала из Китая. Малые шаги по этим двум направлениям делаются каждый год, а в настоящее время – практически каждый месяц.
Согласно рекомендациям МВФ (фактически-требованиям), для того, чтобы страна могла заявить о полной конвертируемости своей валюты, она должна иметь развитые внутренние финансовые рынки. То есть конвертируемость в широком смысле предполагает не только возможность купли-продажи валют по рыночному (свободному) курсу, но также свободную куплю-продажу облигаций и акций (конвертируемость ценных бумаг). Вообще-то в Китае уже есть рынок капитала, причем по показателю совокупной капитализации он является третьим в мире. Но, как говорят специалисты, внутренний финансовый рынок является еще не очень гибким, ликвидным, находится под сильным административным прессом государства. В этом году Пекин заявил о либерализации процентных ставок по кредитам, что, по мнению западных экспертов, является значимым шагом на пути к созданию полноценного внутреннего рынка капитала.
С сентября прошлого года начала функционировать Шанхайская зона свободной торговли, на которую допущены иностранные инвесторы. Это своеобразная экспериментальная площадка, где разрешена полная конвертация юаня. В начале текущего года был проведен выпуск облигаций Народным банком Китая на сумму 2,5 млрд. юаней, причем размещение бумаг было проведено в Лондоне. Примерно в это же время британская управляющая компания сумела получить от Китайской комиссии по регулированию рынка ценных бумаг лицензии на прямое инвестирование в Китай. Такая лицензия была получена впервые за пределами Гонконга или материковой части Китая. В январе 2014 года китайский биржевой инвестиционный фонд (ETF) начал торговаться на Лондонской фондовой бирже. Список знаковых событий, связанных с либерализацией Китаем международного движения капитала можно продолжить.
При этом невооруженным глазом видны особо тесные отношения между Пекином и Лондоном. Эти отношения получили еще один импульс 31 марта 2014 года, когда Банк Англии и Народный банк Китая подписали соглашение о создании в британской столице расчетно-клирингового центра по работе с юанем.
Юань как резервная валюта
На сегодняшний день больше всего разговоров о том, станет ли юань резервной валютой и если станет, то когда. Чтобы стать резервной валютой, согласно критериям МВФ, страна-эмитент должна обладать тремя ключевыми параметрами: 1) значительным размером национальной экономики (показатели ВВП, доля в мировой торговле); 2) стабильностью валюты (отсутствие или невысокая инфляция, устойчивость валютного курса); з) емкими и ликвидными финансовыми рынками. Вот, например, российский рубль Международный валютный фонд не признает резервной валютой хотя бы по той причине, что по его критериям инфляционный рост цен не должен превышать 4 % в год, а в России он существенно выше.
А вот Китай по первым двум критериям вполне соответствует требованиям МВФ. Проблема с третьим критерием. Финансовые аналитики считают, что по-настоящему емкими и ликвидными финансовые рынки могут быть лишь у той страны, которая помимо всего прочего обеспечивает полную конвертируемость своей национальной денежной единицы. Как мы уже выше отметили, у Китая с этим проблемы. Китай не может одновременно гнаться за двумя зайцами: продолжением своей торговой экспансии в мире и превращением юаня в резервную валюту. Первый «заяц» требует поддержания заниженного курса юаня. Второго «зайца» при такой курсовой политике трудно поймать. Для этого «зайца» нужен более высокий курс юаня, причем желательно с некоторой тенденцией к росту. Чтобы был стимул накапливать юань в международных резервах. Между прочим, если посмотреть на ведущие резервные валюты (а их эмиссия осуществляется исключительно странами «золотого миллиарда»), то можно увидеть, что все они имеют курсы, более высокие по сравнению с паритетом покупательной способности. А если еще внимательнее присмотреться к странами, которые эмитируют резервные валюты, то они все богатые. А свое благоденствие они строят не за счет производства и экспорта товаров, а за счет международного движения капитала. Для некоторых стран «золотого миллиарда» международное движение капитала становится источником благоденствия по той причине, что они живут подобно рантье, получающим ренту от зарубежных активов. Но в настоящее время на первое место выходит такой способ благоденствия, как внешние заимствования. Пользуясь привилегиями, вытекающими из права эмитировать резервную валюту, страны «золотого миллиарда» стягивают товары и услуги всего мира, оплачивая их своими денежными знаками. Эти денежные знаки – своеобразные векселя, которые богатые страны не собираются погашать и предлагают накапливать их другим странам до бесконечности.
Вероятно, высокопоставленные китайские чиновники, провозглашающие задачу превращения юаня в конвертируемую валюту, мечтают сделать Китай богатой страной, которая будет процветать за счет других стран. Может быть, Китай желает повторить опыт государств-рантье типа европейских стран-метрополий: Бельгии, Франции, Нидерландов, Великобритании? Или повторить опыт Соединенных Штатов, которые благодаря резервному статусу доллара паразитируют за счет остальных стран мира? Внятного ответа китайские чиновники не дают. Понятно лишь одно: ценой перехода Китая к юаню как резервной валюте будет утрата им своих торговых позиций. Резервные валюты – валюты стран с дефицитным платежным балансом. О том, что любая резервная валюта – ловушка, грамотным экономистам не надо объяснять. Еще в начале 1960-х гг. американский экономист бельгийского происхождения
Доллар стал по настоящему резервной валютой лишь тогда, когда США стали иметь устойчивый дефицит во внешней торговле. Америка в 1960-е гг. начала лишаться статуса промышленной державы, а вместо товаров стала предлагать всему миру свои долговые расписки в виде «зеленой бумаги» и казначейских облигаций. Но для того, чтобы был спрос на «бумажную продукцию» ФРС и Казначейства США, дядя Сэм поддерживал и продолжает поддерживать его с помощью авианосцев и бомбардировщиков. Резервный юань – ловушка для Китая. Либо ему потом придется «откручивать» назад, чтобы вырваться из ловушки. Но внешние рынки назад не вернешь. Либо продвигать резервный юань в мире с помощью военной силы. Ко второму варианту Пекин явно не готов. Он развивает свой военный потенциал, но не для глобализации по американской модели, а для защиты Китая как «срединной империи».
Исторические прецеденты: немецкая марка и японская иена
Через соблазны сделать свои валюты мировыми, которые пришли бы на смену доллару США, некоторые страны уже проходили. И им эти искушения обходились дорого. Речь идет о Германии и Японии. Напомним, что в начале 70-х гг. прошлого века после прекращения размена «зеленой бумаги» на золото Америка провела девальвацию доллара, что вызвало большое неудовольствие со стороны ее европейских партнеров. Особенно их уязвило адресованное европейцам заявление тогдашнего министра финансов США Дж. Конналли: «Доллар США – это наша валюта и ваша проблема». Европейцы решили ответить дяде Сэму укреплением своих валют и постепенным вытеснением «зеленой бумаги» из европейского оборота. В течение следующих 20 лет произошли весьма впечатляющие подвижки как в Европе, так и мире. В начале 70-х гг. торговля в Европе обслуживалась преимущественно с помощью доллара, а в начале 90-х гг. – более чем на 50 % немецкой маркой. Ее доля в мировых золотовалютных резервах в 1989 году достигла пикового значения в 20 %. Возникло ощущение, что Европа начинает освобождаться от американского засилья, в том числе от американской банковской системы. Апогеем европейского расцвета было объединение валют отдельных государств в евро. Кто-то уже прочил евро на место доллара США как ведущей резервной валюты. А дальше Европа, казалось бы неожиданно, пошла на снижение, пиковое значение евро в мировых резервах стало снижаться, доллар стал восстанавливать несколько ослабленные позиции. А еще позднее в ЕС начался долговой кризис, особенно в те странах, которые стали называть группой PIIGS. Вряд ли создатели евро ставили задачу превращения евро в резервную валюту, которая бы заместила доллар США. Сначала германские промышленники не хотели укрепления марки, а позднее промышленники объединенной Европы не хотели укрепления евро. Сначала марка, а затем евро быстро взошли на мировом валютном небосклоне как яркие звезды, но еще быстрее произошел их закат.
Японская иена также было такой яркой и стремительной звездой, которая затем быстро упала. Сначала в 60-70-е годы прошлого века было «японское чудо», которое привело к резкому увеличению роли иены в мировой валютной системе. В конце 70-х-начале 80-х гг. уже поговаривала о том, что иена может составить реальную конкуренцию доллару США как резервной валюте. Однако складывалось такое впечатление, что правящие круги Японии сознательно тормозили превращение иены в резервную валюту, всячески сдерживая курс этой денежной единицы. Сдерживали этот курс и таким способом, как сохранение ограниченной конвертируемости иены. Под сильным давлением Вашингтона (в том числе с использованием угроз экономических санкций) Токио согласился в 1984 г. на подписание соглашения с США о снятии ограничений на движения капитала и обеспечение американским банкам доступа к своему финансовому рынку. А еще через год было подписано знаменитое соглашение в Нью-Йоркском отеле Плаза (Plaza Accord), в результате которого курс иены к доллару вырос более чем на 50 %. Такой взлет иены послужил причиной возникновения гигантского финансового пузыря в Японии, а потом и болезненной его ликвидации. После этого Япония так и не смогла прийти в себя, пребывая в перманентной экономической стагнации. На пике доля иены в мировых золотовалютных резервах была равна почти 10 %, а сегодня она меньше 4 %.
Таким образом, за истекшее столетие был лишь один случай, когда произошла смена валюты, которая в полном объеме выполняла функции мировых денег (в том числе резервной валюты). Мы говорим о британском фунте стерлингов и долларе ФРС США. Эта смена не проходила мирно и спокойно. Она была подкреплена двумя кровопролитными мировыми войнами. Началась смена в августе 1914 года и завершилась в июле 1944 года, переходный период длился ровно 30 лет. Для вытеснения фунта долларом потребовались миллионы человеческих жизней. При всей шаткости доллара его доля в мировых золотовалютных резервах и сегодня превышает 60 %. Впрочем, для удержания долларом его нынешних слабеющих позиций хозяева «печатного станка» ФРС могут принести своему богу мамоне новые жертвоприношения в виде бесчисленных человеческих жизней.
Юань: стихийное превращение в резервную валюту
Если быть реалистом, то следует признать, что юаню никогда не заместить доллар в качестве мировых денег. В международных финансах возможны иные сценарии развития событий (разговор о них выходит за рамки данной статьи). В лучшем случае юань может стать региональной валютой. И, соответственно, может стать резервной валютой «регионального значения». Скажем, в рамках АСЕАН. Может юань стать резервной валютой и у экономически слаборазвитых стран. Таким странам накапливать доллары, евро и другие резервные валюты достаточно проблематично. К тому же их разворот в сторону Китая как главного торгового партнера сегодня очевиден. Особенно стран в Африке, которую Китай облюбовал как свою вотчину. Три с лишним года назад Нигерия объявила, что часть ее резервов в иностранной валюте будет переведена в юани. Она стала первой африканской страной, заявившей об этом. Сегодня на африканском континенте таких стран уже несколько. Впрочем, особые отношения у Китая уже сложились и со многими странами Латинской Америки. Странам не обязательно даже заявлять о включении юаня в состав своих международных резервов, поскольку МВФ не требует в обязательном порядке от стран-членов представлять данные об этих резервах в разбивке по валютам. Не все страны представляют такую информацию. Кстати, если говорить об официальных заявлениях денежных властей других стран об использовании юаня в качестве резервной валюты, то приоритет тут принадлежит Национальному банку Белоруссии (НББ). Еще в сентябре 2007 года НББ сообщил о включении юаня в состав своих золотовалютных резервов. Согласно различным источникам, некоторые объемы юаней в своих резервах имеют Центробанки Малайзии, Южной Кореи, Камбоджи, Филиппин и России.
Юань в российско-китайском сотрудничестве
В настоящее время в золотовалютных резервах Российской Федерации на доллар США и евро приходится около 85 %. Далее следуют такие валюты, как британский фунт, японская иена, швейцарский франк и некоторые другие. В условиях нынешней кампании Запада в области экономических санкций против России такая валютная структура наших международных резервов крайне рискованна. Во-первых, следовало бы обеспечить более равномерное распределение резервов по тем валютам, которые там присутствуют в настоящее время (в первую очередь, резко снизить долю доллара США). Во-вторых, дополнить набор ныне используемых валют новыми денежными единицами. Среди них на первом месте стоит китайский юань. В любом учебнике можно прочитать простую мысль: структура валютных резервов по видам валют должна максимально соответствовать географической структуре внешней торговли страны. С этим трудно спорить. Если исходить из такого подхода, то доля Китая во внешнеторговом обороте России в последние годы находилась в диапазоне 10-12 %. Следовательно, доля юаня в международных резервах России должна также находиться в этом диапазоне. А учитывая нынешние санкции Запада против России и наш разворот на восток, видимо, эта доля со временем должна повышаться.
Что касается такого недостатка юаня как ограниченная конвертируемость, то его можно было бы преодолеть путем заключения Российской Федерацией с Китаем специального соглашения о режиме наибольшего благоприятствования для российских компаний на китайском рынке. Такой режим должен предусматривать помимо всего возможность свободного доступа российских компаний к тем секторам и предприятиям китайской экономики, которые до сих пор остаются закрытыми для западных инвесторов. Впрочем, на проходившей в начале сентября с.г. в Пекине российско-китайской комиссии по инвестиционному сотрудничеству китайская сторона также добивалась ослабления ограничений для инвестиций в российскую экономику. Нынешний объем прямых китайских инвестиций в российскую экономику составляет 30 млрд. долл., что ставит Китай на четвертое место среди других стран по объемам иностранных инвестиций в России. Китай заявил, что готов немедленно вложить еще 20 млрд. долл., но для этого просит внести изменения в Федеральный закон «Об иностранных инвестициях», которые бы открыли ему доступ в стратегические отрасли.
Более активное внедрение юаня и рубля в российско-китайские отношения было бы крайне целесообразно в свете того, что у нас имеются сферы масштабного стратегического сотрудничества. В частности, можно назвать две сферы такого сотрудничества, в которых заинтересован Пекин: восстановления «шелкового пути» (чтобы при поставке товаров из Китая в Европу обходить проблемные проливы – Малаккский, Баб-эль-Мандебский и Суэцкий канал) и развитие западных и северных областей Китая. Для России такими сферами является развитие Дальнего Востока и строительство магистральных трубопроводов для транспортировки нефти и газа на восток.
Юань, Международный валютный фонд и Фонд БРИКС
Итак, де-факто юань уже в какой-то мере стал для некоторых стран резервной валютой. А вот деюре он еще далек от этого. Последней инстанцией, определяющей статус валют, на сегодняшний день остается Международный валютный фонд. Высший «знак качества» Фонд поставил всего четырем валютам – доллару США, евро, британскому фунту стерлингов, японской иене. Именно они составляют «корзину валют», с помощью которой определяется курс специальных прав заимствования (СДР) – наднациональной безналичной денежной единицы, эмитируемой Фондом. МВФ пересматривает состав «корзины» по СДР каждые пять лет. Китай еще в 2009 г. предлагал включить юань и другие валюты развивающихся стран в структуру СДР МВФ, уменьшив влияние доллара. Нынешняя структура СДР такова: доллар – 41,9 %, евро – 37,4 %, фунт – 11,3 %, иена – 9,4 %. Следующая возможность пересмотреть состав «корзины», а, следовательно, переквалификации валют наступит в 2015 г. Можно не сомневаться, что Китай опять будет поднимать вопрос о включении юаня в «корзину» СДР, а США будут выступать против этого. Вопрос о статусе юаня – еще одна трещина, усугубляющая кризис Международного валютного фонда. В свою очередь, нарастающие коллизии в Фонде толкают Китай и другие страны, находящиеся на периферии мирового капиталистического хозяйства, к созданию альтернативных финансовых структур. Как известно, в Бразилии летом этого года проходил саммит стран БРИКС, на котором было принято решение о создании Фонда (Пула условных валют) БРИКС. Общая сумма валютных резервов этого альтернативного фонда – 100 млрд. долл. (доля Китая – 41 %). На данном этапе Фонд БРИКС предполагает предоставление помощи странам-членам в валютах, которые являются действительно (де-юре) резервными (прежде всего, доллар США). Но если Фонду БРИКС удастся встать на ноги, не исключено, что в дальнейшем он будет работать также с юанем и другими национальными валютами стран-членов БРИКС.
АБИИ – китайский «ход конем»
Уже почти месяц с новостных лент не сходит тема АБИИ – Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. Напомним, что АБИИ – детище Пекина. Историю рождения банка следует отсчитывать от октября 2013 года, когда председатель КНР Си Цзиньпин объявил о его создании. Подписание соглашения об основании АБИИ состоялось в октябре 2014 года. Его первоначальными учредителями выступили Китай и еще 20 стран Азии: Бангладеш, Бруней, Камбоджа, Индия, Казахстан, Кувейт, Лаос, Малайзия, Монголия, Мьянма, Непал, Оман, Пакистан, Филиппины, Катар, Сингапур, Шри-Ланка, Таиланд, Узбекистан и Вьетнам. Уставный капитал банка определен в 100 млрд. долл. Тогда мировые СМИ не очень много внимания уделили АБИИ, полагая, что создается банк сугубо регионального масштаба.
Однако в прошлом месяце проект неожиданно вышел на качественно новый уровень. В середине марта 2015 года о намерении присоединиться к банку объявила Великобритания. Затем аналогичные решения приняли Германия, Франция и Италия, а за ними Швейцария, Южная Корея, Австралия и ряд других стран. Сделала заявку на вступление в банк и Российская Федерация. 31 марта, в последний день сбора заявок, об участии в АБИИ объявил Тайвань. Итого, на начало апреля число заявок составило 47. Рассмотрение и окончательное утверждение заявок должно завершиться на днях. Из крупных стран за рамками проекта остались США и Япония.
Штаб-квартира банка будет размещаться в Пекине. Детали работы банка будут прорабатываться по ходу. Один из принципиальных вопросов – о квотах стран в капитале и голосах. Судя по имеющимся данным, основным критерием для расчета квот будет показатель ВВП страны. Впрочем, не исключается использование каких-то поправочных коэффициентов. Капитал АБИИ должен быть сформирован до конца текущего года, а операции банк начнет осуществлять уже в 2016 году. Темпы ударные. Для сравнения: решение о создании МВФ и ВБ было принято в середине 1944 года, а первые операции Фонд и Банк стали осуществлять лишь в 1947 году.
Конечно, для создания АБИИ имеются чисто экономические причины. В период так называемой финансовой глобализации национальные и международные финансовые институты поддерживали реальный сектор экономики и особенно экономическую инфраструктуру (где инвестиции имеют низкую окупаемость) по «остаточному принципу». Инфраструктура (особенно транспортная) стала деградировать, сдерживая экономическое развитие в мире. Новый банк, как следует из самого названия института, призван финансировать проекты в сфере всех видов транспорта и экономической инфраструктуры в азиатском регионе. Однако с учетом того, что круг учредителей резко расширился, первоначальный план может быть пересмотрен, сфера действия банка может распространиться на более широкий круг отраслей, а география проектов выйти за пределы Азии.
Но кроме экономических причин есть также политические мотивы создания АБИИ. Проект нового банка стал реакцией на кризис, который сегодня переживают международные финансовые институты Бреттон-Вудской системы. Речь идет о Международном валютном фонде и Всемирном банке. Кризис возник в связи с тем, что США фактически заблокировали реформу указанных международных финансовых институтов. Суть кризиса в том, что Вашингтон начинает утрачивать безраздельный контроль над МВФ и ВБ, поскольку позиции США в мировой экономике ослабевают, а многие другие страны свой экономический потенциал быстро наращивают. Требуется пересмотр квот стран-членов в капитале и голосах, а Вашингтон всячески затягивает принятие необходимых решений. Особенно ярко кризис проявился в МВФ. Во время финансового кризиса 2007-2009 гг. Фонд продемонстрировал свою неспособность оказывать эффективную помощь странам, попавшим в тяжелое финансовое положение. В конце 2010 года совет директоров МВФ принял решение об удвоении капитала Фонда и очередной (четырнадцатой) корректировке квот стран-участниц. Также было принято решение об изменении самой формулы расчета квот с тем, чтобы она более адекватно отражала позиции страны в мировой экономике (главным показателем должен стать валовой внутренний продукт). Вот уже пятый год Вашингтон не ратифицирует принятые в 2010 году решения Фонда. Это не может не раздражать многие страны, которые не получают справедливой доли в голосах Фонда. Особенно недооцененным считает себя Китай. Его ВВП, рассчитанный по паритету покупательной способности (ППС) в прошлом году превзошел ВВП США. Китай стал первой экономикой мира. В то же время квота США в Фонде на сегодняшний день равна 17,7 %, а доля Китая – лишь 4,2 %. Вашингтону все еще принадлежит право вето по решениям Фонда (для этого необходимо не менее 15 % голосов). В силу нехватки капитала Фонд прибегает сегодня к использованию средств стран-членов, которые они предоставляют Фонду на возвратной и платной основе, Фонд фактически выступает не в качестве кредитора, а финансового посредника. Китай предоставлял немалые суммы Фонду по такой схеме, но при этом не имел достаточного потенциала при принятии стратегических решений. В конце концов, Пекину такое неравноправное положение в Фонде стало надоедать. Впрочем, не только ему. Недооцененными оказываются в Фонде позиции стран БРИКС. Такая же картина наблюдается и во Всемирном банке. Доля США в голосах ВБ составляет 16,4 %, доля Китая – лишь 2,8 %, доля РФ – также 2,8 %.
Это подтолкнуло страны БРИКС к принятию летом прошлого года в Бразилии на своем саммите решения о создании своего банка (Новый банк развития – аналог ВБ) и своего фонда (Резервный фонд валют – аналог МВФ). Проект АБИИ – также реакция Китая и других стран на кризис существующих международных финансовых институтов.
Впрочем, есть много других признаков того, что «звезда» международных финансовых институтов, контролируемых Вашингтоном, начинает закатываться. Вот одна из последних новостей подобного рода. Россия на днях заявила, что отзывает из Международной финансовой корпорации (International Finance Corporation – IFC) 245 млн. долл. своего взноса. Напомним, что МФК входит в группу Всемирного банка. Доля США в МФК запредельно высокая – более 23 %. В условиях экономических санкций этот подконтрольный Вашингтону институт прекратил все операции в России. Членство России в МФК стало окончательно бессмысленным. Некоторые эксперты полагают, что следующим шагом Москвы может стать заявление о выходе из МФК.
Следует сказать, что парад заявок на вступление в АБИИ в какой-то мере стал неожиданностью для самого Пекина. Но еще большей неожиданностью это стало для Вашингтона. Причем неожиданностью шоковой, свидетельствующей об утрате Вашингтоном контроля над развитием событий в сфере международных финансов. Бывший глава американского казначейства
На создание АБИИ прореагировала «железная леди» М. Олбрайт, которая призвала поддержать реформы МВФ. Реакция явно запоздалая. Даже если Вашингтон ратифицирует решения 2010 года по Фонду, это не приведет к отмене решений о создании АБИИ. Впрочем, «железная леди» это и сама понимает. Поэтому она идет еще дальше в своих советах, рекомендуя Вашингтону подать заявку на членство в новом банке.
Руководители ВБ и МВФ вынуждены делать хорошую мину при плохой игре. Они выступили с заявлениями, что готовы конструктивно взаимодействовать с новым международным финансовым институтом. В частности, исполнительный директор МВФ
Единственным верным союзником в истории с АБИИ оказалась Япония. Отсутствие заявки на вступление в новый банк со стороны Токио некоторые эксперты объясняют тем, что Япония по-прежнему остается «непотопляемым авианосцем» США на Дальнем Востоке. Другие эксперты считают, что причина состоит в том, что Китай – конкурент Японии в азиатском регионе. АБИИ станет реальным конкурентом Азиатского банка развития (АБР), в котором ведущую роль играет Япония. Напомним, что АБР был создан в 1966 году, его уставной капитал составляет 50 млрд. долл. АБР насчитывает 48 региональных членов (государства Азии) и 19 нерегиональных членов (среди них – США).
События, связанные с созданием АБИИ, выходят далеко за рамки вопросов, связанных с международными финансовыми институтами. Массовая подача заявок западных стран на вступление в новый банк на фоне предупреждений и даже угроз со стороны Вашингтона свидетельствует об общем ослаблении политического влияния США в мире. И в то же время – о резко возросшем авторитете Китая. АБИИ – явный знак грядущих изменений в мировом финансовом и политическом порядке.
Вашингтон vs. Пекин: страсти вокруг юаня
В отношениях между США и Китаем наблюдается рост напряжения по всем направлениям. В том числе в сфере валютно-финансовых отношений. Назовем лишь некоторые «болевые точки» этих отношений: вопрос о статусе юаня как резервной валюты; конвертируемость юаня; заниженный по отношению к доллару США курс юаня; неадекватно низкая роль Китая в Международном валютном фонде; ограничения на допуск иностранного (в данном случае американского) капитала в банковский сектор Китая; сдерживание китайских инвестиций в экономику США.
В последние дни мировые СМИ акцентировали внимание на таком аспекте американо-китайских валютно-финансовых противоречий, как возможность юаня стать резервной валютой. Особой сложности в определении резервной валюты нет. Ею называется та валюта, которая входит в состав международных резервов государств. Чаще всего это резервы центральных банков. Но также могут быть резервы казначейств. Ниже приводим данные о валютной структуре международных резервов всех стран мира (табл. 7).
(http://data.imf.org/?sk=E6A5F467-Cl4B-4AA8-9F6D-5A09EC4E62A4)
Картина валютной структуры мировых резервов достаточно приблизительная. Многие страны не раскрывают или раскрывают не полностью валютный состав своих международных резервов. Почти половина общей суммы валютных резервов представляют собой «нераспределенный остаток». В той части валютных резервов, которая содержит информацию по видам валют, юаня вообще нет. Помимо доллара США и евро там представлены такие валюты, как японская иена, британский фунт стерлингов, канадский и австралийские доллары, швейцарский франк. А китайской валюты нет.
Между тем в 2014 году экономика Китая стала крупнейшей в мире, опередив экономику США. Такова официальная оценка Международного валютного фонда. Китай обошел США по ВВП, пересчитанному в доллары по паритету покупательной способности (ППС). В 2014 году ВВП Китая по ППС составил 17,6 трлн. долл., а ВВП Штатов впервые оказался меньше – 17,4 трлн. долл. Согласно последним данным МВФ, Китай нарастил долю в мировом ВВП до 16,48 % – против 16,28 % у экономики США. Этот тренд необратим: по прогнозам МВФ, в следующем году разрыв в величине ВВП по ППС двух лидеров мировой экономики составит уже больше 900 млрд. долл. в пользу Китая, а к 2019 году китайский ВВП по ППС будет опережать американский почти на 5 трлн. долл.
Примечательно, что в списке валют, отражаемых в статистике МВФ, фигурируют денежные единицы стран, валовой внутренний продукт которых несоизмеримо мал по сравнению с ВВП Китая (табл. 8).
Итак, мы видим вопиющую асимметрию при сравнении показателей ВВП отдельных стран и картины распределения международных резервов по видам валют. Фактически эта асимметрия является ярким проявлением того несправедливого мирового финансового порядка, который Запад во главе с США формировал на протяжении многих десятилетий после окончания Второй мировой войны. Те страны, которые добиваются для своих денежных единиц статуса резервных валют, получают неоспоримые преимущества перед остальным миром. Страна-эмитент резервной валюты имеет возможность покрытия дефицита платёжного баланса национальной валютой. США с начала 1970-х гг. покрывают дефицит своего торгового баланса с помощью «зеленой бумаги». Резервный статус валюты содействует укреплению позиций национальных корпораций в конкурентной борьбе на мировом рынке. Страны Запада, которые принято называть «золотым миллиардом», паразитируют за счет особого статуса своих валют.
Этот паразитизм особенно ярко высветился на фоне парадоксального несоответствия статуса китайской валюты позициям КНР в мировой экономике и торговле. Отчасти это несоответствие смягчается за счет того, что ряд стран мира де-факто накапливает китайскую валюту в своих резервах, но не афиширует это. Страны-члены МВФ маскируют этот факт, пользуясь своим правом не раскрывать полностью валютную структуру своих международных резервов. Судя по обрывочным сведениям, просачивающимся в СМИ, по крайне мере, три десятка стран имеют юань в своих резервах[47]. А зачем надо маскировать это? – Чтобы лишний раз не раздражать Вашингтон, который очень ревниво относится к юаню, рассматривая его как конкурента доллару США.
Накапливание юаня в резервах продолжается. Этому способствуют такие шаги со стороны Китая и их партнеров, как заключение двухсторонних соглашений о валютных свопах (на начало 2015 года действовало 27 таких соглашений), организация торговли юанем на ряде валютных бирж мира, создание офшорных клиринговых центров (по операциям с юанем) в Сингапуре, Лондоне, Париже, Франкфурте, Люксембурге, Сеуле и Сянгане. Также ряд стран Запада (в том числе Великобритания) осуществили выпуск бондов, номинированных в китайской валюте. Все это свидетельствует о том, что спрос на юань во всем мире растет. И Вашингтон с этим поделать ничего не может.
Кроме резервной валюты де-факто еще имеется понятие
Каждые пять лет МВФ проводит обзор «корзины» резервных валют. Очередной обзор должен проводиться в конце текущего года. Эксперты полагают, что китайская валюта удовлетворяет всем требованиям резервной валюты. В марте нынешнего года директор-распорядитель МВФ Кристина Лагард в интервью западным СМИ отметила, что решение о включении юаня в «корзину» назрело и является лишь вопросом времени. В данном случае, вероятно, Лагард отражала интересы европейских стран. Товарооборот у Китая с Европой очень большой, юань в резервах европейским странам нужен. Но для этого нужно официальное решение МВФ, поскольку стихийное накопление китайской валюты европейцами стало бы причиной постоянных окриков со стороны Вашингтона.
Вашингтон пытается действовать с опережением. Уже сейчас он оказывает давление на своих союзников, внушая им, что юань не может быть включен в «корзину резервных валют». В начале апреля об этом громогласно заявил министр финансов США Джейкоб Лью. Министр не особенно вдавался в тонкости вопроса, а просто выдал порцию очередных «рекомендаций» Пекину. Мол, для соответствия международным требованиям Китаю надо будет провести более глубокие реформы в монетарной сфере, в том числе ослабить контроль над движением капитала и перейти к плавающему курсу юаня. Это обычные мантры экономического либерализма, которые Вашингтон привык адресовать всем странам, находящимся за пределами зоны «золотого миллиарда». Долгое время эти мантры ретранслировал МВФ. Но сегодня Фонд переживает кризис, и теперь даже этот послушный Вашингтону институт не может так безапелляционно обращаться с Пекином.
Судя по некоторым данным, ряд стран Запада (в частности Германия и Австралия) в декабре 2015 года в ходе обзора валют «корзины» могут поддержать Китай. В пользу такого расклада говорит и то, что многие страны Запада (несмотря на давление Вашингтона) в марте текущего года подали заявки на участие в капитале Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), создаваемого под эгидой Китая.
Конечно, Вашингтон при решении вопроса о придании юаню статуса валюты «корзины» может проголосовать «против». Пока у США сохраняется блокирующий пакет (около 17 %). Однако следует оценивать общий контекст ситуации в МВФ. С конца 2010 года Вашингтон блокирует реформу Фонда, которая должна привести квоты стран (в первую очередь Китая) в соответствие с реалиями сегодняшнего дня. Голосование Вашингтона против юаня может окончательно поставить крест на Фонде. А это, в свою очередь, приведет к началу радикальной перестройки мирового финансового порядка. Причем, не в пользу Вашингтона и доллара США.
Валютные войны и Китай
Тема валютных войн стала весьма популярной со времени последнего финансового кризиса. Под валютной войной понимается одновременное применение несколькими странами заниженного курса национальных денежных единиц в целях стимулирования экспорта товаров и услуг, сдерживания импорта, выравнивания торгового и платежного баланса, стабилизации общей экономической ситуации в своей стране. Некоторые страны, образно выражаясь, могут выступать в качестве «агрессоров», если они применяют первыми заниженный курс. Другие применяют это же средство для защиты от «агрессоров», пытаясь не дать противнику курсовых преимуществ. Когда в валютную войну втягиваются множество стран, то может возникнуть неуправляемый хаос. Валютная война может перерасти в полномасштабную торгово-экономическую войну, а та – в настоящую войну.
Напомню, что сам термин «валютная война» вошел в обращение в 2010 году. Почти пять лет назад тогдашний министр финансов Бразилии
Раньше валютные войны случались, но очень редко. Были отдельные истории одностороннего снижения курса валюты (девальвация), но они не перерастали в масштабные многосторонние разборки. Все объясняется очень просто. В XIX–XX вв. существовал золотой стандарт, благодаря которому обеспечивалась стабильность валютных курсов. Тогда преобладали торгово-экономические войны, которые базировались на использовании таможенных тарифов, прямом и скрытом субсидировании экспорта, нетарифных барьерах (квотирование импорта, технические и экологические стандарты и т. п.).
В 1970-е гг. произошел развал Бреттон-Вудской системы с ее фиксированными валютными курсами. Многие денежные единицы стали свободно «плавать». «Плавание» происходит под влиянием рыночной конъюнктуры, но может при необходимости «корректироваться» центральными банками. Центробанки для подобного рода «корректировок» прибегают к валютным интервенциям, изменениям процентных ставок по своим активным и пассивным операциям, пересмотру норм резервирования коммерческих банков и т. д. В XXI веке на первое место вышел такой метод, как включение на полную мощность «печатного станка».
На последнем методе остановимся подробнее. В мире финансов нет ничего постоянного. За исключением материальных, экономических интересов главных участников глобальных финансовых игр. В далекие годы XIX–XX вв. апологеты мировой финансовой олигархии добивались того, чтобы функция денежной эмиссии (выпуска денег) от правительства была передана частным банкирам в лице центрального банка. Мол, государство не может избежать искушения того, чтобы не использовать «печатный станок» для оплаты расходов сверх жестких бюджетных ограничений. Чтобы избежать этого, надо «печатный станок» передать частным банкирам, которые будут строго контролировать аппетиты правительств, выдавая последним деньги лишь в виде кредитов.
В конце концов «печатные станки» перешли в руки банкиров. Сегодня, в XXI веке центральные банки уже начисто забыли о той аргументации, которую они использовали для того, чтобы захватить «печатные станки». Они пустились «во все тяжкие», включив «печатные станки» на полную мощность. Все это получает благопристойное объяснение и наукообразные названия. Например, в США в конце финансового кризиса ФРС США запустила программу так называемых «количественных смягчений» (КС). Мол, такая программа нужна Америке для того, чтобы экономика США могла преодолеть последствия финансового кризиса с помощью «денежной накачки». Вслед за США похожие программы были запущены также в Японии, Великобритании, Еврозоне, ряде стран Азии и др. Там часто главной целью программ КС называется борьба с дефляцией. Дефляция противоположна инфляции – обесценению денег. При дефляции покупательная способность денег, наоборот, растет. Это разрушает банковскую систему, так как исчезают стимулы к получению и выдаче кредитов. Программы КС дефляцию эффективно «не лечат». Зато к обесценению национальных денежных единиц ведут. Сдается, что программы КС – инструмент в первую очередь валютных войн, а не борьбы с дефляцией. Просто по идейно-политическим причинам истинную цель валютной и денежной политики озвучивать не принято.
И тут мы переходим к Китаю. Главный торговый партнер Китая – США – уже многие годы жалуется на то, что Китай, мол, действует в сфере международной торговли «несправедливо». Конкретно речь идет о том, что курс китайской валюты юаня традиционно занижен. Что, мол, дает неоправданные преимущества китайским экспортерам. Поясним, что вывод о том, является курс завышенным или заниженным, обычно делается путем сравнения официального валютного курса (устанавливаемого обычно центральным банком данной страны) и паритетом покупательной способности (ППС) денежной единицы по отношению к другим валютам. ППС отражает соотношение цен «корзины» определенного набора товаров и услуг, выраженных в денежных единицах данной страны и в иностранной валюте. На сегодняшний день курс юаня по отношению к ППС действительно занижен. Согласно разным оценкам, в диапазоне 12-25 %.
Вопрос о «справедливости» и «несправедливости» валютного курса денежной единицы – философская проблема. Строго говоря, с таким же основанием (даже с еще большим основанием) можно утверждать, что несправедливым является завышенный курс денежной единицы. Вот США в 90-е годы очень активно проводили политику поддержания завышенного курса доллара США. На том этапе исторического развития Вашингтон проводил политику «экономической и политической глобализации». В переводе на понятный язык это означает, что он оказывал содействие крупнейшим транснациональным корпорациям и банкам по скупке активов по всему миру. Скупка проводилась с помощью продукции Федерального резерва, т. е. долларов. Чем выше курс «зеленой бумаги», тем дешевле обходится скупка активов, номинированных в туземных денежных единицах. Что-то мы не слышали тогда (да и сейчас не слышим), чтобы мировые СМИ широко обсуждали тему «валютной несправедливости» в виде завышенного курса доллара США.
Когда массовая скупка активов за доллары была завершена, наступила новая фаза американской валютной политики, целью которой является уже низкий курс доллара (правда, эту цель мировые СМИ также не любят афишировать). Примечательно, что у всех стран, составляющих «золотой миллиард», их валюты имеют завышенные курсы. Очень несправедливо и даже опасно для стран периферии мирового капитализма (ПМК). В том числе для Китая, куда рвется американский капитал.
Немного о валютном курсе юаня. С 1994 г. по июль 2005 г. юань был жёстко привязан к доллару США с обменным курсом 8,28:1. Да, китайская денежная единица (как и валюта любой страны ПМК) имела заниженный курс. Но при этом ее неоспоримым преимуществом было то, что курс был стабильным, что было очень удобно как китайским экспортерам, так и американским импортерам. Кстати, хотя Вашингтон и ворчал по поводу заниженного курса юаня, однако этим он и ограничивался. Дело в том, что дешевый импорт из Китая в Америке был многим на руку. 21 июля 2005 г. Китай отказался от привязки юаня к доллару и поднял курс национальной валюты на 2 %. Курс юаня теперь стал определяться исходя из его отношения к корзине из нескольких валют.
На протяжении последних 10 лет курс юаня стал плавно повышаться (табл. 9).
В целом за период 2004-2014 гг. курс китайской валют по отношению к доллару США вырос на 25 %. Примечательно, что повышение курса юаня не отразилось негативно на позициях Китая в торговле с США (табл. ю).
Поделиться книгой: