Помоги проекту - поделись книгой:
TNP представляла собой небольшую добывающую компанию, о которой до меня давно уже доходили слухи.
В начале 1962 г. поговаривали о ее продаже Union Oil of California. Я никогда не предпринимаю каких-либо действий на основании одних лишь слухов, но в этот раз они подтвердились, а как вы знаете, при входе в сделку на стадии слухов можно заработать намного больше, чем при входе после объявления о слиянии. Так или иначе, подобные сделки не для меня.
В первых числах апреля 1962 г. были объявлены общие условия сделки. У TNP в обращении находились три класса ценных бумаг:
1. Необеспеченные 6,5 %-ные облигации с правом досрочного погашения по 104,25, процент по которым должен выплачиваться до тех пор, пока не станет известной дата продажи, после чего они отзываются. Основная сумма непогашенных облигаций составляла $6,5 млн, из которой мы приобрели $264 000 до закрытия сделки по продаже.
2. Около 3,7 млн обыкновенных акций, 40 % которых находилось в собственности руководства и директоров. В соответствии с оценкой доходов от ликвидации, приведенной в уведомлении акционеров о собрании, на акцию должно приходиться $7,42. Мы приобрели 64 035 акций примерно за шесть месяцев между объявлением о слиянии и закрытием сделки.
3. 650 000 варрантов на приобретение обыкновенных акций по $3,50 за штуку. Если исходить из оценки $7,42, приведенной в уведомлении, то купленная по варранту обыкновенная акция должна принести $3,92. Нам удалось приобрести 83 200 варрантов, или около 13 % всего выпуска, за шесть месяцев.
Риск того, что акционеры заблокируют сделку, равнялся нулю. Условия сделки были согласованы с контролирующими акционерами, и цену назначили хорошую. Любая сделка такого рода связана с проверкой правового титула, юридическими заключениями и т. п., однако риск и здесь был близким к нулю. Проблемы с антимонопольным законодательством отсутствовали. Вместе с тем подобное отсутствие юридических или антимонопольных проблем ни в коей мере не означает, что они в принципе не могут возникнуть.
Единственной закавыкой было получение официального разъяснения по налогообложению. Union Oil использовала стандартный ABC-метод авансовой оплаты для финансирования. Плательщиком был Южно-Калифорнийский университет, и его статус благотворительной организации создавал определенные сложности.
Это оказалось новой проблемой для Службы внутренних доходов, однако, насколько мы поняли, университет был готов отказаться от своего статуса, который позволял ему оставаться с приемлемой прибылью после заимствования средств в банке. Хотя улаживание этой проблемы приводило к задержке, оно не ставило сделку под угрозу.
В момент наших переговоров с компанией 23 и 24 апреля по ее оценке, завершение сделки должно было состояться в августе или сентябре. В материалах, разосланных с уведомлением акционеров 9 мая, значилось, что продажа «планируется на лето 1962 г., и в течение нескольких месяцев после этого акционеры должны получить значительную часть поступлений от ликвидации». Как говорилось выше, по оценкам сумма составляла $7,42 на акцию. Билл Скотт присутствовал на собрании акционеров в Хьюстоне 29 мая, где было заявлено, что закрытие сделки ожидается 1 сентября.
Далее приводятся выдержки из некоторых наших телефонных разговоров с официальными представителями компании в последующие месяцы.
18 июня, по словам секретаря, «Union сообщили о благоприятной трактовке налогового законодательства Службой внутренних доходов, которая, однако, требует согласования еще с несколькими должностными лицами. Поэтому можно надеяться на получение официального разъяснения в июле».
24 июля президент компании сказал, что рассчитывает получить официальное разъяснение «в начале следующей недели».
13 августа финансовый директор проинформировал нас о том, что представители TNP, Union Oil и Южно-Калифорнийского университета отправились в Вашингтон, чтобы провентилировать ситуацию с официальным разъяснением.
18 сентября финансовый директор сообщил нам «об отсутствии новостей, хотя Служба внутренних доходов обещает подготовить разъяснение к следующей неделе».
Оценка размера выплат по-прежнему сохранялась на уровне $7,42.
Официальное разъяснение было получено в конце сентября, и сделка была закрыта 31 октября. Наши облигации были погашены 13 ноября. Мы конвертировали наши варранты в обыкновенные акции вскоре после этого, по которым получили выплаты в размере $3,50 14 декабря 1962 г., $3,90 – 4 февраля 1963 г. и 15 центов – 24 апреля 1963 г. Возможно, мы получим еще по 4 цента через год или два. На 147 235 акций (после обмена варрантов) даже выплаты в размере 4 центов составляют значительную сумму.
Это наглядно демонстрирует типичную картину: (1) сделка занимает больше времени, чем предполагалось первоначально; (2) выплаты в среднем оказываются немного лучше предварительных оценок. В случае TNP на сделку ушло на два месяца больше, зато она принесла нам пару дополнительных процентов.
Финансовые результаты сделки с TNP были следующими:
1. Мы вложили в облигации $260 773, и средний срок владения ими составил чуть меньше пяти месяцев. Мы получили проценты на наши деньги по ставке 6,5 % и реализовали прирост капитала в размере $14 446. Таким образом, полученная нами совокупная доходность составила примерно 20 % годовых.
2. По акциям и варрантам мы реализовали прирост капитала в размере $89 304, кроме того нам причитаются еще остатки, оцениваемые в настоящий момент в $2946. Размер нашего пакета вырос со $146 000 в апреле до $731 000 в октябре. Исходя из срока вложения наших денег, доходность составила примерно 22 % годовых.
В обоих случаях доходность вычислялась исключительно для вложенных собственных средств. Казалось бы, нам стоило при формировании портфеля событийных акций использовать заемные средства, однако, на мой взгляд, это очень опасная практика применительно к недооцененным акциям.
Мы не утверждаем, что TNP – это потрясающий триумф. В нашей практике встречались как значительно более результативные событийные акции, так и заметно менее результативные. Мы пытаемся получить максимум возможного, продолжаем следить за развитием ситуации и оцениваем все возможности с точки зрения нашего опыта. Мы не собираемся входить во все сделки подряд – их привлекательность неодинакова. Когда сделки с событийными акциями оканчиваются неудачей, их итоговая рыночная стоимость очень сильно падает. Иначе говоря, нам нельзя допускать много ошибок, хотя понятно, что время от времени они все равно будут случаться.
Из писем партнерам: событийные акции
Наша вторая категория – это «событийные акции». К ним относятся ценные бумаги, финансовые результаты которых определяются корпоративными действиями, а не спросом и предложением со стороны покупателей и продавцов на рынке. Иначе говоря, это ценные бумаги, для которых мы можем предсказать с разумной погрешностью, когда и сколько будет получено, и что способно опрокинуть тележку с яблоками. Такие корпоративные события, как слияния, ликвидации, реорганизации и отпочкования приводят к появлению подобных акций. Значительным их источником в последние годы является продажа акций нефтедобытчиков крупным интегрированным нефтяным компаниям.
Эта категория акций приносит довольно стабильную прибыль из года в год, причем в значительной мере независимо от направления движения Dow. Очевидно, если в течение года событийные акции составляют значительную долю нашего портфеля, то мы получаем исключительно хорошие результаты, когда Dow падает, или очень плохие, когда Dow сильно растет. С годами событийные акции стали нашей второй по величине категорией. Мы постоянно держим от 10 до 15 таких акций, некоторые из них только начинают свое движение, в то время как другие находятся на последней стадии развития. Я считаю, что мы можем использовать заемные средства для финансирования части нашего портфеля событийных акций, поскольку эта категория отличается высокой безопасностью с точки зрения и конечных результатов, и промежуточного поведения рынка. Результаты без учета выигрыша от использования заемных средств обычно находятся в диапазоне 10–20 %. Я установил для себя лимит на использование заемных средств на уровне 25 % от капитала товарищества. Чаще всего мы никому ничего не должны, а если все-таки заимствуем, то только под событийные акции.
В долгосрочной перспективе я рассчитываю, что событийные акции принесут нам такую же маржу относительно Dow, как и недооцененные акции.
Как и в других категориях, мы обычно концентрируем наши вложения в событийные акции всего на нескольких позициях в течение года. Такой подход дает больший разброс годовых результатов, чем в том случае, если бы мы инвестировали во все подряд. Я уверен, что наш подход обеспечит выдающуюся (или более высокую) прибыльность в долгосрочной перспективе, а 1967 г. просто не показателен.
…В этой категории мы говорим не о слухах или какой-то «инсайдерской информации» в отношении таких событий, а о публично объявленных действиях такого рода. Мы ждем до тех пор, пока не сможем прочитать о них в газетах. Риск связан, главным образом, не с поведением широкого рынка (хотя оно иногда и имеет к нему некоторое отношение), а с тем, что может опрокинуть тележку с яблоками и не дать ожидаемому событию материализоваться.
…Валовая прибыль во многих сделках с событийными акциями кажется довольно маленькой. Один знакомый сказал, что это похоже на получение последних пяти центов после того, как первые 95 центов достались другому. Вместе с тем предсказуемость в сочетании с коротким периодом владения выливается в очень приличную доходность в годовом исчислении. Эта категория акций приносит более стабильную прибыль из года в год, чем недооцененные акции. В годы падения рынка она дает нам большое преимущество; на бычьих рынках она снижает результативность. В долгосрочной перспективе я рассчитываю, что она принесет нам такую же маржу относительно Dow, как и недооцененные акции.
Как я уже говорил, распределение активов нашего портфеля между тремя категориями в значительной мере определяется случаем или наличием возможностей. По этой причине, в чем мы будем иметь более крупную позицию в годы падения Dow, в недооцененных или в событийных акциях, зависит в немалой мере от стечения обстоятельств, однако это оказывает очень большое влияние на нашу результативность относительно Dow. В этом заключается одна из причин, по которым результативность в отдельно взятом году, хорошая она или плохая, не имеет решающего значения, и ее нельзя принимать слишком близко к сердцу.
Если и существует какая-то тенденция в направлении роста наших активов, то, по моим ожиданиям, она должна идти в сторону контролирующих акций, которые до настоящего времени были у нас наименьшей категорией. Такие ожидания вполне могут оказаться ошибочными – очень многое зависит, конечно, от будущего поведения рынка, предвидеть которое не может никто (я, например, не могу). На данный момент основная доля нашего капитала вложена в недооцененные акции, событийные акции находятся на втором месте, а контролирующие акции – на третьем.
Квинтэссенция
Вложения в событийные акции и другие формы арбитража могут быть очень привлекательными с точки зрения прибыльности сами по себе, а также с точки зрения диверсификации источников годового дохода, как средства защиты общих результатов на падающих рынках. Они давали выход энергии Баффетта в периоды высокого рынка – пассивность, когда «на рынке ничего не надо делать», может быть серьезным испытанием для энергичных инвесторов. Чарли Мангер потом будет приговаривать, когда дело дойдет до согласования сделок с событийными акциями: «Окей, по крайней мере это не даст тебе сидеть без дела»{70}. Баффетту эти акции приносили в среднем 20 % в год. Когда цены акций росли, на событийные акции приходилась более значительная доля капитала. Когда возможностей для вложений в недооцененные акции было много, доля событийных акций сокращалась.
Диверсификация, которую предлагают событийные акции, очень привлекательна, однако работа с ними комфортна не для всех. Для тех, кому не очень нравятся событийные акции, существует еще один объект инвестирования, который может приносить высокую доходность и при этом не очень жестко коррелирует с направлением движения широкого рынка. Если событийные акции не очень подходят вам, попробуйте работать с непубличными компаниями. В следующей главе вы узнаете больше о таком объекте инвестирования, как контролирующие акции.
Глава 8
Контролирующие акции
Мы не собираемся проявлять активность ради самой активности. При прочих равных условиях я предпочитаю предоставить другим возможность выполнить работу. Вместе с тем, когда активные действия необходимы для оптимизации использования капитала, можете не сомневаться в том, что мы не будем стоять в стороне{71}.
Представьте себе группу чопорных немолодых людей, входящих в состав совета директоров небольшой публичной компании в 1950-е гг. Эта группа на протяжении многих лет собирается, чтобы
Именно так мне хотелось бы начать сагу о Sanborn Map, первой инвестиции товарищества в контролирующие акции. Представляете, какое выражение было на лицах директоров, когда Баффетт впервые заявился к ним в 1959 г.? Их должны были потрясти как минимум две вещи: во-первых, то, что Баффетту тогда еще не было и 30, а во-вторых, то, что он потребовал продажи широкой группе инвесторов огромного портфеля ценных бумаг Sanborn, который оценивался в $65 на акцию (нетто), на $20 больше рыночной стоимости всей компании. Вряд ли стоит сомневаться в том, что парни из Sanborn не имели ни малейшего представления о том, с чем они столкнулись в лице Баффетта. Но очень скоро им пришлось узнать это.
Ниже приведена полная история этой сделки в том виде, как она изложена в письме Баффетта от 30 января 1961 г. Читая ее, имейте в виду два момента. Во-первых, это была крошечная компания. Балансовая стоимость ее капитала составляла всего $4,3 млн, или $35 млн по курсу 2015 г. Во-вторых, Баффетт вложил в эту акцию более трети капитала товарищества.
Пример из практики BPL: Sanborn Map Company
В прошлом году мы уже говорили об инвестиции, на которую пришлась очень высокая и необычная доля (35 %) наших чистых активов, и о том, что надеемся на завершение этой сделки в 1960 г. Наши надежды оправдались. История инвестиции такого масштаба может быть интересной для вас.
Sanborn Map Co. занимается изданием и постоянным уточнением чрезвычайно детальных карт всех городов Соединенных Штатов. Тома с картами Омахи, например, весят чуть ли не полсотни фунтов (порядка 20 кг) и воспроизводят в мельчайших деталях каждое здание. Карты корректируют, вклеивая в них новые здания, данные о заселенности, средствах противопожарной защиты, конструкционных материалах и т. д. Изменения вносятся ежегодно, а новые карты публикуются каждые 20–30 лет, когда дальнейшее вклеивание становится нецелесообразным. Стоимость поддержания актуальности карт составляет для клиента из Омахи примерно $100 в год.
Детальная информация с указанием диаметра магистральных водопроводов, проложенных под улицами, мест размещения пожарных гидрантов, материала кровли и т. п. нужна, в первую очередь, компаниям, занимающимся страхованием от пожаров. Их страховые департаменты, расположенные в центральном офисе, могут оценивать компании через агентов по всей стране. Говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и такая оценка показывает, правильно ли оценен риск, насколько вероятно возникновение больших пожаров в районе, какой должна быть процедура перестрахования и т. п. Основной бизнес Sanborn заключается в обслуживании порядка 30 страховых компаний, хотя карты продаются клиентам и за пределами страховой отрасли, в частности коммунальным компаниям, ипотечным компаниям и налоговым органам.
В течение 75 лет компания была практически монополией, которая получала прибыль каждый год, пользовалась почти полной защитой от экономических кризисов и не нуждалась в организации сбыта. В первые годы существования компании страховая отрасль опасалась, что прибыли Sanborn будут слишком высокими, и ввела ряд известных представителей страхового бизнеса в ее совет директоров, в задачу которых входил надзор.
В начале 1950-х гг. появился конкурирующий метод страхования, известный как «кардинг», подорвавший бизнес Sanborn, среднегодовая прибыль которой после налогообложения упала с $500 000 в конце 1930-х гг. до $100 000 в 1958 и 1959 гг. С учетом роста экономики в этот период такое падение означало практически полную потерю того, что некогда было значительной стабильной способностью генерировать прибыль.
Вместе с тем в начале 1930-х гг. Sanborn начала формировать инвестиционный портфель. У компании не было потребности в капитальных затратах, поэтому любая нераспределенная прибыль могла направляться на этот проект. Со временем инвестиции достигли почти $2,5 млн, из которых примерно половина была вложена в облигации и половина в акции. Таким образом, особенно в последнее десятилетие инвестиционный портфель буквально расцвел, а основной картографический бизнес сильно сжался.
Постараюсь дать вам более ясное представление о том, насколько разошлись эти два аспекта. В 1938 г. индекс Dow Jones Industrial Average колебался в диапазоне 100–120, а Sanborn торговалась по $110 за акцию. В 1958 г. индекс достиг уровня 550, а Sanborn торговалась по $45 за акцию. В этот же самый период стоимость инвестиционного портфеля Sanborn выросла с $20 на акцию до $65. Фактически это означает, что покупатель акции Sanborn в 1938 г. платил $90 на акцию за картографический бизнес ($110 минус $20, не связанных с картографическим бизнесом), т. е. в году, когда и компания, и рынок находились в депрессии. В несравненно более оживленном климате 1958 г. картографический бизнес оценивался как минус $20, поскольку покупатель не хотел платить более 70 центов на доллар за инвестиционный портфель с картографическим бизнесом в виде бесплатного приложения.
Как могло такое случиться? Sanborn в 1958 г. точно так же, как и в 1938 г., владела очень большим массивом информации, имевшей значительную ценность для страховой отрасли. Воспроизведение детальной информации, которую компания собирала долгие годы, обошлось бы в десятки миллионов долларов. Несмотря на «кардинг», «картографические» компании получили премию за страхование от пожара, превышающую $500 млн. Вместе с тем продаваемый Sanborn продукт, информация, менялась не чаще раза в год, и в конце концов эта инертность отразилась на прибылях.
Тот факт, что инвестиционный портфель показывал очень хорошие результаты, сводил в глазах большинства директоров к минимуму потребность в модернизации картографического бизнеса. Sanborn имела годовой объем продаж около $2 млн и держала портфель ликвидных ценных бумаг стоимостью порядка $7 млн. Доход от инвестиционного портфеля был значительным, у бизнеса не было потенциальных финансовых затруднений, цены на карты устраивали страховые компании, а акционеры по-прежнему получали дивиденды. Впрочем, дивиденды сократились в пять раз за восемь лет, при этом я так и не смог найти никаких сведений о сокращении зарплат или вознаграждений директоров и членов комитетов.
До моего вхождения в состав совета девять директоров из 14 были представителями страховой отрасли, которые в общей сложности владели 46 акциями из 105 000 выпущенных акций. Несмотря на то, что они занимали высокие должности в крупных страховых компаниях и, несомненно, имели средства для приобретения как минимум скромной доли, наибольший пакет в собственности членов этой группы был равен 10 акциям. Несколько страховых компаний, которыми управляли эти люди, держали небольшие пакеты акций Sanborn, однако это были символические инвестиции по сравнению с принадлежавшими им портфелями акций. На протяжении последнего десятилетия страховые компании выступали только в качестве продавцов в сделках с акциями Sanborn.
Десятым директором был юрисконсульт компании, который держал 10 акций. Одиннадцатым был банкир с 10 акциями, который видел проблемы компании, активно указывал на них, а впоследствии увеличил свой пакет акций. Следующие два директора являлись топ-менеджерами компании. На их долю в сумме приходилось 300 акций. Топ-менеджеры были знающими специалистами, прекрасно понимали проблемы бизнеса, но играли второстепенную роль в совете директоров. Последним членом этой честной компании был сын покойного президента Sanborn. Его вдове принадлежали почти 15 000 акций.
В конце 1958 г. сын покойного президента, обеспокоенный негативной тенденцией в бизнесе, потребовал должность руководителя компании, получил отказ и подал заявление о выходе из совета директоров, которое было принято. Вскоре после этого он предложил матери продать ему свой пакет акций, и она уступила его. На тот момент существовали еще два крупных пакета, один порядка 10 000 акций (распределенных между клиентами одной брокерской фирмы), а другой порядка 8000 акций. Владельцев этих пакетов совершенно не устраивала ситуация, и они, как и мы, тоже хотели отделить инвестиционный пакет компании от картографического бизнеса.
Впоследствии наши пакеты (включая союзников) были увеличены путем покупки на открытом рынке примерно до 24 000, и суммарная доля трех групп выросла до 46 000 акций. Мы надеялись разделить два бизнеса, реализовать справедливую стоимость инвестиционного портфеля и заняться восстановлением прибыльности картографического направления. На наш взгляд, существовала реальная возможность значительно повысить прибыль от картографии – нужно было соединить огромный массив исходных данных Sanborn с электронными средствами, позволяющими преобразовать их в удобную для клиентов форму.
Совет директоров всеми силами пытался не допустить никаких изменений, особенно тех, что исходили от аутсайдеров, хотя руководство компании было полностью согласно с нашим планом и аналогичным планом, предложенным Booz, Allen & Hamilton (консультантами в сфере управления). Чтобы избежать борьбы за доверенности на голосование на общем собрании (которая, скорее всего, не началась бы и без этого, а если бы и началась, то мы все равно выиграли бы) и не допустить задержки с получением большой части денег Sanborn, вложенных в голубые фишки, к которым я был совершенно равнодушен при текущих ценах, план предполагал обмен акций всех акционеров, которые захотят этого, по справедливой стоимости. Комиссия по ценным бумагам и биржам отнеслась благосклонно к сделке по справедливой стоимости. Примерно 72 % акций Sanborn, принадлежавших 50 % акционеров (число которых составляло 1600), обменивались на ценные бумаги из инвестиционного портфеля по справедливой стоимости. Картографический бизнес сохранял за собой $1,25 млн в правительственных и муниципальных облигациях в качестве резервного фонда, а потенциальный корпоративный налог на прирост капитала, превышавший $1 млн, устранялся. Оставшиеся акционеры получали немного улучшенную стоимость активов, значительно более высокую прибыль на акцию и увеличенный размер дивидендов.
Конечно, изложенная выше небольшая мелодрама – не более чем очень краткое описание этой инвестиционной сделки. Тем не менее она ясно показывает важность соблюдения секретности наших портфельных операций, а также бессмысленность измерения результатов на коротких отрезках времени, таких как год. Подобные ситуации с получением контроля возникают не очень часто. Наш основной бизнес – покупка недооцененных акций и их продажа, когда недооценка устраняется в результате особых событий, где прибыль зависит от корпоративных действий, а не от движения рынка. Не исключено, что по мере роста фондов товарищества «ситуации с получением контроля» будут встречаться чаще.
Работа с контролирующими акциями
После Sanborn Баффетт не упускал возможности купить контролирующие акции до самого конца периода существования товарищества и детально обсуждал с партнерами две другие сделки – с Dempster Mill и Berkshire Hathaway. Каждый из этих случаев дает ценную информацию нынешним инвесторам и по-своему показывает взаимосвязь между стоимостью ценной бумаги и стоимостью компании, помогая, таким образом, определить реальную экономическую стоимость на основе данных бухгалтерского учета.
Возможно вы слышали, как некоторые говорят, что термин
Независимо от того, что вы делаете, управляете бизнесом или оцениваете его, первостепенными остаются вопросы:
Обратимся к его мудрости и посмотрим, как она привела к рождению категории контролирующих акций. Как вы помните из нашего рассказа о недооцененных акциях, очень часто акции покупают с дисконтом по отношению к рыночной стоимости компании для частного собственника с тем, чтобы держать их до того момента, когда они вырастут в цене, а затем продать. Баффетт говорил: «Мы не покупаем недооцененные акции с тем, чтобы выжать из них все до последнего цента, а обычно довольствуемся продажей на промежуточном уровне между ценой покупки и тем, что мы считаем справедливой стоимостью для частного собственника». Однако в некоторых случаях недооцененные акции не вырастали в цене достаточно долго, чтобы BPL успело скупить большинство выпущенных компанией акций. На подобную скупку обычно уходил не один год. Когда такое происходило, эти акции могли перейти в категорию контролирующих.
Баффетт не боялся стать мажоритарным акционером и смотрел на это, как на логическое продолжение своего подхода, основанного на том, что разумному частному собственнику должны заплатить за весь бизнес. Потенциально превращение в такого частного собственника просто увеличивало степень его свободы. В конце концов именно «возможность выиграть дважды» делала категорию недооцененных акций для частного собственника такой привлекательной и помогала товариществу делать уникальные успехи. Хотя цена, уплачиваемая за недооцененные акции, уже сама по себе обеспечивала хорошую маржу безопасности, рискованность инвестиции дополнительно снижалась за счет потенциала контроля.
Нередко, как мы уже говорили, контролирующие акции требовали от Баффетта брать быка за рога и идти на конфронтацию в определенной мере подобно тому, как действуют инвесторы-активисты сегодня. Возможно, именно поэтому он в конечном итоге отказался от этого (его период активизма завершился с прекращением существования BPL). Например, чтобы заставить совет директоров Sanborn действовать, Баффетту пришлось пригрозить ему борьбой за доверенности на голосование (юридическим сражением). При виде совета директоров, которому акционерная стоимость безразлична, у Баффетта буквально закипала кровь{72}. В случае Dempster Mill, как мы видим, ему пришлось отправить в отставку генерального директора и поставить на его место своего человека, Гарри Боттла. Вместе они ликвидировали крупные части компании и восстановили ее экономическую состоятельность. За это Баффетта облили грязью в местной газете{73}. Хотя удаление нежизнеспособных частей бизнеса было, с его точки зрения, необходимо для спасения компании, критики видели только сокращение рабочих мест. В начале его деятельности в Berkshire ему пришлось уволить генерального директора и положить конец капиталовложениям в производство текстиля, прежде чем переориентировать компанию на страхование и банковский сектор. Такие преобразования никогда не даются легко и нередко создают напряженную ситуацию, однако, когда нужно было действовать, сомнений у Баффетта не было. Как он говорил, «при прочих равных условиях я предпочитаю предоставить другим возможность выполнить работу. Вместе с тем когда активные действия необходимы для оптимизации использования капитала, можете не сомневаться в том, что мы не будем стоять в стороне»{74}.
Баффетт был готов не просто участвовать в управлении компанией, а очень активно заниматься им. Изменение характера управления компанией ограничивало риск снижения цены. Стоимость ценных бумаг сама по себе практически гарантировала, что он останется с прибылью. Когда Баффетт находил очень перспективные акции вроде Sanborn, где потенциал роста был значителен, а риск убытка минимален, он не боялся вложиться по полной и делал огромные ставки. К 1959 г. на позицию в этой акции приходилось 35 % активов товарищества. Она явно имела стоимость. Все, что нужно было сделать, это выжать ее.
В Sanborn Баффетт был безусловно крупнейшим акционером, но у него не было
«Имея контрольный пакет, мы держим бизнес, а не акцию, и правильнее оценивать бизнес»{75}. В отсутствие надежной рыночной стоимости, необходимой для определения размера капитала контролируемой компании в конце года, Баффетту не оставалось ничего другого кроме самостоятельного проведения оценки. Это могло приводить к получению крупного положительного результата на падающих рынках, поскольку изолировало балансовую стоимость позиции (и BPL) от превратностей рынка. На сильно растущих рынках, однако, такой подход снижал результаты. Так или иначе г-н Рынок здесь уже не был главным – стоимость каждой контролирующей акции определялась исключительно на основе текущей оценки рыночной стоимости компании, осуществляемой ежегодно Баффеттом и подтверждаемой аудиторами.
Оценка на конец года была текущей и консервативной, она не показывала, что Баффетт думал о будущей стоимости контролирующих акций. Как он говорил партнерам, «расчетная стоимость – это не то, на что мы надеемся, и не то, что может заплатить рьяный покупатель, это всего лишь моя оценка того, что должна принести наша доля в случае ее продажи при текущих условиях и за сравнительно короткое время»{76}.
Не забывайте, что партнеры могли увеличивать или изымать свой капитал только раз в год, поэтому такая оценка, особенно когда она относилась к трети или более значительной части активов товарищества, была очень важной. По той причине, что оценка позиций товарищества в недооцененных и событийных акциях на конец года определялась рынком, было очень просто узнать, сколько они стоят. Оценка контролирующих акций требовала расчетов, которые давали стоимость, очень сильно отличающуюся от рыночной. Оценки контролирующих акций являются объектом интерпретаций и споров – абсолютно правильного ответа здесь не существует. Если бы Баффетт переоценивал контролирующие акции, то они раздували бы его результативность (и вознаграждение за результаты, конечно), а это было плохо для всех партнеров. Те, кто выходил из товарищества в год, когда расчетная стоимость была сильно завышена, тоже выигрывали за счет оставшихся партнеров. В то же время если бы Баффетт был слишком консервативен в оценках, то партнеры, увеличивавшие капитал, выигрывали бы за счет тех, кто выходит или не увеличивает пропорционально сумму своих вложений в товарищество. Баффетт был очень осмотрительным и старался добиться справедливой оценки как для наращивающих, так и для выводящих капитал партнеров. Результаты расчетов проверялись аудиторской фирмой, которая впоследствии превратилась в KPMG.
В ноябрьском письме 1966 г. представлен самый детальный отчет о механизмах оценок Баффетта:
Обратите внимание на слова Баффетта о том, что характер контролирующих акций в портфеле BPL заставляют его «
Оценка компании на основе активов
Многие компании, в которых Баффетт имел контролирующий пакет акций, приносили очень маленькую прибыль или вообще несли убытки. Эти первоначально «сигарные окурки» требовали от Баффетта применения грэмовского метода корректировки балансовой стоимости активов, отраженной в балансовом отчете, для определения реальной стоимости. Поскольку это были статистические данные, особого искусства не требовалось, чтобы соответствовать науке.
Глава 43 «Анализа ценных бумаг» полностью раскрывает основу этого метода. Согласно Грэму, «баланс компании не содержит точной информации о ее ликвидационной стоимости, однако он дает ориентиры или подсказки, которые могут оказаться полезными. Первое правило при определении ликвидационной стоимости гласит, что обязательства следует считать реальными, а вот стоимость активов нуждается в проверке. Иными словами, все существующие обязательства, отраженные в учете, должны вычитаться по их номиналу. Стоимость, присваиваемая активам, однако, зависит от их характера»{78}. При расчете ликвидационной стоимости Грэм рекомендует, в качестве эмпирического правила, принимать каждый доллар денежных средств за 100 центов, каждый доллар дебиторской задолженности за 80 центов, каждый доллар запасов за 67 центов (эта величина может широко колебаться в зависимости от компании) и каждый доллар основных средств за 15 центов.
Изучение детальных отчетов Баффетта по Sanborn Map, а потом Dempster Mill и Berkshire Hathaway позволяет понять, как он определял стоимость активов каждой компании. У Sanborn был «скрытый актив» в виде портфеля ценных бумаг, который стоил намного больше, чем значилось в балансе (в соответствии с действовавшими на тот момент правилами ценные бумаги отражались в балансе по стоимости приобретения, а не по рыночной цене, поэтому их стоимость нужно было «пересматривать в сторону повышения»). Активы Dempster Mill за вычетом всех обязательств отражались в балансе по стоимости, которая была значительно выше совокупной стоимости акций на рынке. Учетная стоимость была совершенно ясной. Вопрос заключался в том, сколько эти активы стоят
«Искусство» для Баффетта, как и для всех остальных инвесторов, заключается в правильном определении «характера» активов путем глубокого анализа и внесении необходимых корректировок, когда их стоимость отличается от учетной, т. е. от стоимости, которая отражает лишь то, что компания заплатила за актив с учетом физического и морального износа (амортизации) после приобретения.
Корректировка стоимости активов: вверх или вниз?
Приведу упрощенный пример, помогающий понять, как происходит процесс оценки. Представьте себе билетного брокера, который приобрел пять билетов на чемпионат США по бейсболу за $1000 (по $200 за штуку), действительные только на стадионе Yankee Stadium. Если команда Yankees доберется до финала, то билеты будут стоить кучу денег. Если нет, то их можно будет выбросить. В бухгалтерском учете наш брокер в соответствии с правилами отражает на балансе каждый билет как актив по стоимости его приобретения. Теперь представим, что бизнес брокера выставляется на продажу за месяц до начала бейсбольного сезона. Какой, с вашей точки зрения, будет его стоимость? Для простоты примем, что пять билетов являются единственным активом бизнеса, и что брокер занял $300 для их приобретения. В какую бы сумму вы ни оценили активы, стоимость бизнеса будет равна их стоимости за вычетом долга.
Как любит повторять профессор Гринблатт студентам в Школе бизнеса Колумбийского университета (которая остается интеллектуальным центром стоимостного инвестирования), «если вы не пожалели сил на оценку и оказались правы, то г-н Рынок в полной мере вознаградит вас»{79}. Подход, который вы принимаете при оценке билетного брокера или любого другого бизнеса, определяет качество ваших инвестиционных результатов и составляет центральную часть процесса стоимостного инвестирования.
Поделиться книгой: