Без права на ошибку

— Меня зовут, Полина Георгиевна! При входе в избу, не забудьте снять и почистить свои сапоги! По избе ходить только босыми или в портянках, можете отдохнуть с полчасика, пока я буду вам готовить курицу! А тебя, я вижу ты старший в команде, хочу попросить наколоть мне дров. Скоро зима, а дрова уже кончаются, мне же самой их трудно колоть. Ты только на поленья расколи, постарайся расколоть их, как можно больше! Потом эти поленья я сама в поленницу соберу! Топор колун ты найдешь в подсобке.

Три часа призывники провели в избе крестьянки и колхозницы Полины Георгиевны. Двух куриц и большой горшок картошки хватило на всех. После дома уральские призывники впервые наелись доотвала привычной домашней пищей, что не смогли подняться из-за стола. Васька мгновенно сообразил, что его группа полностью потеряла боеспособность, не сможет и шага сделать после такого вкусного обеда! Он разрешил своим товарищам часок поспать под чутким присмотром Полины Георгиевны. Сам же снова отправился во двор, где занялся колкой дров, Полина аж ахнула от изумления, когда, выйдя во двор, увидела большую гору наколотых дров. От избытка впечатлений женщина не удержалась, чмокнула его в небритую щеку и сказала, глядя прямо ему в глаза:

— Оставайтесь на ночь! Нечего спешить на фронт, он сам вас здесь найдет! А утром я попрошу соседа, Игнатия Степановича, он вас на своей телеге подбросит до Одоева. Только мне кажется, что вы немного опоздали, по слухам еще вчера немцы заняли этот городок!

— Не могу, Полина Георгиевна! — Твердо ответил Василий. — Я ответ держу за всех своих товарищей!

По твердости его ответа Полина поняла, что ей не стоит больше на своем настаивать. Она, потупив взгляд к долу, отошла в сторону, освобождая Василию проход в избу. Ему понравился уют и комфорт этой крестьянской избы, полы вымыты, повсюду постелены половички, чтобы босыми ногами не ходить по голым доскам пола. Василий аккуратно скинул сапоги и портянки, сел за стол, где для него было оставлено чуть ли половина хорошо прожаренной курицы с картофелинами, небольшой жбан сметаны и большая железная кружка парного молока. Но самым замечательным был белый хлеб, он еще хранил в себе тепло и запах печки.

— Сама пекла! — Коротко сказала Полина на вопросительный взгляд Василия.

Василий не заметил, как она подошла к столу, сейчас стояла, молча, наблюдая за тем, как он ест!

— Садись на лавку, в ногах правды нет! — Сказал он, продолжая пережевывать жареную курятину, запивая ее молоком и заедая белым хлебом. — Что слышно с фронта? У вас в деревне есть радиоприёмник?!

— Был у председателя в правлении, да НКВД забрало, чуть ли не в первый день начала войны! С тех пор живем одними слухами и домыслами. Были беженцы, о немцах они рассказывали одни только страшные вещи. Там они кого-то убили, там кого-то расстреляли! Проходили красноармейцы, но комиссары на их рты замки навесили. Молчат и ничего не рассказывают, а в глазах один только страх!

— Неужели все так плохо? Мне пришлось немного повоевать на западной границе, когда началась война. Мы немцев так не боялись, было только обидно, горько и досадно, что они постоянно наступают, а мы постоянно отступаем! Ну, да, ладно, хозяюшка, спасибо за хлеб и соль, за гостеприимный прием! Нам пора отправляться на фронт! Полина, не подаришь ли ты нам вот ту свою двухстволочку. Она у тебя на стене без дела висит, а нам может и пригодиться. Охотиться идем, только вот охотимся собираемся на очень большого зверя и, как сегодня говорят, на очень страшного!

— Да, забирай, Васенька! Муж ее на стенку повесил, когда уходил на фронт. Тогда он мне сказал, что она мне защитницей будет. Но я же женщина и стрелять не умею, да и не хочу этому учиться!

— Мы тебя защитим, немца сюда не допустим. Ну, мы должны отправляться в путь!

— Спаси тебя Бог, Василий! И твоих красноармейцев тоже!

Дорога Тула — Одоев ничем не изменилась за время их отдыха, она, как была безлюдной, так ею и осталась. Они быстрым шагом прошли километров двадцать, к полудню были где-то на середине пути к Одоеву. В этот момент Василий прислушался, в гуле дальней артиллерийской канонады он расслышал какие-то посторонние звуки. Как только они покинули Тулу, то в воздухе возник, на всем пути их пока сопровождал этот постоянный гул артиллеристской канонады. Он то нарастал, то затихал, слышался то справа, то слева или спереди, но не прекращался ни на минуту. Поначалу Васька очень тревожился по этому поводу, но вскоре привык к постоянному гулу артиллерии, перестал обращать на него внимания. Но сейчас в этом гуле артиллеристской канонады ему послышалось какое-то натяжное подвывание, не имевшего никакого отношения к грохоту артиллерии.

Он бросил взгляд себе за спину, парни его группы брели по всей ширине дороги, лениво переставляя ноги. По их физиономиям можно было бы легко догадаться о том, что они пока еще не устали, но с удовольствием остановились бы на привал. В сидорах за их плечами все еще хранилась еще одна пара жаренных курочек, которые Полина Георгиевна дала им в дорогу. Так что парни с превеликим удовольствием бы остановились, чтобы доесть этих курочек с картошкой.

— Вась, ты прислушайся, мне кажется, что в воздухе слышны звуки мотоциклетных двигателей! Прими мой совет, предосторожности ради, своих ребят убери с дороги, прикажи им на время спрятаться вон в том придорожном лесу. Охотничья двустволка, три патрона в пистолете вас не спасут! — Мысленно прошептал Альфред Нетцке. — Если это немецкий разведвзвод на мотоциклах, то они вас попросту перестреляют из пулеметов прямо с дороги! Пленных они брать не будут, они им ни к чему! Так что, давай, Вася, прямо сейчас уведи ребят с дороги!

— Ребята, объявляю привал на тридцать минут. В этой связи сойдите с дороги, на привал расположитесь вон в том придорожном лесочке. Там передохните, поешьте Полининых курочек с картошкой, только не забудьте мне кусок курицы и хлеба оставить! Я же немного пройтись дальше вперед по этому шоссе, посмотрю, что и как там?! А потом я к вам вернусь!

Шестеро парней, следуя приказу своего сержанта, словно маленькие козлята, сошли с дороги, не длинной вереницей потянулись к указанному лесу, находившемуся всего лишь в метрах тридцати от шоссе. Листва с деревьев в октябре опала, но ее все же сохранилось достаточно много для того, чтобы этой листвой ребята были бы скрыты от любопытных взглядов с шоссе. Василий немного постоял на дороге, наблюдая за тем, как его призывники один за другим пересекали вспаханное поле, скрылись в придорожном лесочке.

Наблюдая за ребятами, Василий одновременно прислушивался к подвывающим звукам. Достаточно быстро он убедился в том, что эти звуки явно приближались! Тогда свою тульскую бескурковую двустволку он снял с плеча, взял в руки и на всякий случай снял ее с предохранителя. Когда общий звук гула разделился на отдельные завывания мотоциклетных двигателей, то он прямо с полотна дороги спрыгнул в глубокий придорожный кювет. Его белый командирский полушубок сослужил хорошую службу, своим белым цветом он был незаметен на фоне снега в этом кювете. Там он плотно прижался грудью к его стенке, с замиранием сердца, ожидая появления немецких мотоциклистов.

— Васька, ты что совсем очумел?! Ребят в лесу оставил одних, без своего присмотра! Одним только этим ты можешь их погубить! Ведь, сейчас все они глупее самого глупого цыпленка, только что вылупившегося на белый свет. Каждый из может только ради утоления своего собственного любопытства выглянуть из-за кустов, чтобы посмотреть, что это такое шумит на дороге?! — Снова, но на этот раз очень сердито, мысленно высказался Альфред Нетцке по поводу Васькиного поведения.

В этот момент на крутой дорожный пригорок, ревя мотором, взобрался первый мотоцикл с рулевым и стрелком на заднем седле. Рулевой и стрелок оба был одеты в темные прорезиновые плащи-пелерину, наглухо застегнутые по самое горло. Их шеи были обмотаны шарфами черного цвета, а на головах были каски темно-зеленого цвета. Васька всем своим нутром догадался о том, что перед ним немецкие мотоциклисты-разведчики. Он не успел в самом себе найти ответа на вопрос, откуда на этом шоссе, в глубоком советском тылу вообще могли бы появиться эти немецкие мотоциклисты-разведчики, как первый мотоцикл уже катился по пологому склону холма. На его же вершине появился еще один, затем второй мотоциклист. Вторым был колясочный мотоцикл с экипажем в три человека, за спиной рулевого сидел стрелок, в коляске дремал пулеметчик. Пулемет МГ13 был закреплен на вертлюге мотоциклетной коляски, сейчас он своим стволом смотрел в небо.

Скрываясь в кювете, замерев, Васька одним только шевелением губ вел счет количество мотоциклов, проходящих над его головой. В конечном итоге у него получилось пять одноместных, два двухместных мотоцикла, их экипажи насчитывали составляли шестнадцать немецких солдат. На своем вооружении они имели карабины, пистолеты и два пулемета МГ 13.

— Вась, сейчас над тобой проходит немецкий разведывательный взвод. Он обычно состоит из восьми мотоциклов, пятнадцати рядовых стрелков, четверых унтер-офицеров. Ты не досчитался еще одного колясочного мотоцикла с экипажем в три человека, он, видимо, отстал?! Так что ты, Вася, уж старайся быть более осторожным, понапрасну и на долго не высовывайся из своего кювета. Эти мотоциклисты получили подготовку армейских разведчиков, заметив тебя, они тебя тут же положат на месте!

Словно подтверждая мысль Альфреда, примерно через полчаса, когда Васька расслабился и совсем собрался покинуть свое убежище, на вершине холма появился еще один колясочный мотоцикл. Немец за рулем вел мотоцикл, прислушиваясь к работе его двигателя. Тот временами громко чихал, давал сбои, с ним что-то было не в порядке. Пулеметчик в коляске дремал, ни на что не обращал внимания! Стрелок за спиной рулевого посматривал по сторонам шоссе. Когда последний мотоцикл немецкого взвода мотоциклетной разведки должен был проследовать над его кюветом, Васька более тесней грудью прижался к его стенке. Звук работающего, почихивающего двигателя мотоцикла приблизился, затем он как бы остановился. Васька, прячась в своем кювете, хорошо расслышал, как немецкий мотоциклист, вырубив скорость, остановился чуть ли не прямо над его головой. Двигатель мотоцикла заработал ровным стрекотом, почихивания исчезли, когда он работал на холостом ходу.

Затем над его головой вдруг послышался голос одного из немцев:

— Эй, рус, ком, ком, иди сюда, сдавайся! — Затем этот голос перешел на немецкий язык со швабским диалектом. — Эй, ребята, выходи из леса, давай, поднимай руки вверх! Вальтер, приготовься, расстрелять из пулемета вон тех двух глупых русских подростков в форме красноармейцев. Они прятались вон в том придорожном лесу. Лейтенант Эрих Циммерман, командир нашего взвода, перед выездом на задание нам приказал пленных не брать. Сам видишь, что оставлять их в живых мы не можем, они нас увидели, могут сообщить своему командиру! Мы слишком уж глубоко забрались в тыл этим краснопузым, а нам еще предстоит добираться до поселка Петровский.

С замиранием сердца Василий подумал о том, что Альфред Нетцке оказался прав, когда говорил о глупом мальчишеском любопытстве! Кто из его парней из-за этого своего любопытства, видимо, покинул спасительный лес, решив, посмотреть, что же там происходит на шоссе, почему их сержант до сих пор не появился? Вот они и покинули этот лес, тут же попав на глаза немцам. В создавшейся ситуации, чтобы спасти своих ребят, он теперь должен был действовать решительно, а главное — быстро, пока сюда не вернулись остальные мотоциклисты немецкого звода разведки.

Васька осторожно приподнял свою голову над кюветом, ему нужно было сначала осмотреться, оценить сложившуюся обстановку. Прямо перед своими глазами он увидел грязный, в дорожной грязи, с топтаным каблуком сапог немецкого солдата, оба колеса мотоцикла. В его переднем седле восседал немец-мотоциклист, обеими руками он держался за руль мотоцикла. За его спиной, в заднем седле мотоцикла сидел еще один немец, но это был совсем молодой парень.

Пулеметчика Васька пока не видел, монументальная фигура рулевого перегораживала ему вид на этого немца. Причем, пулеметчик стал наиболее опасным из этих троих немцев. Если первые двое так и не притронулись к своему оружию, их карабины, как висели, так и продолжали висеть за их плечами, то пулеметчик, как полагал Васька, уже должен был изготовиться к стрельбе.

В своих плащах-пелеринах, с зелеными с рогами касками на голове рулевой и стрелок смотрелись, как настоящие исчадия ада!

Эти двое немцев не могли видеть Ваську у себя под ногами, прятавшегося в кювете рядом с их мотоциклом. В данный момент их внимание было привлечено ко всему тому, что происходило за его спиной. Снова над его головой послышался новый голос, это заговорил стрелок, он даже привстал на опорных подножках, чтобы ему было лучше видеть событие, происходившее на поле перед шоссе:

— Вальтер, ты подожди, не стреляй! Этих русских болванов было не два человека, их шестеро! Ты только посмотри, они подняли руки вверх, идут сдаваться к нам в плен! Вальтер, открывай огонь, как он они подойдут к шоссе! Тогда ты их всех положишь одной лишь очередью!

Понимая, что у него нет больше времени на раздумья, еще минута и его товарищей немцы расстреляют из пулемета. Тогда Васька обеим руками крепко ухватился за голень ноги рулевого мотоцикла, со всей своей силой рванул его на себя. От полной неожиданности, с коротким вскриком испуга тот вылетел из седла своего мотоцикла. Получилось так, как Васька запланировал, этот немец-рулевой свалился к нему в кювет. Он все еще находился в ступоре, испуганными глазами уставившись в лицо Васьки. Этот его страх выбил из немца способность сопротивляться, хотя по телосложению он был матерее, сильней своего противника! Васька коротко размахнулся, своим кулаком он ударил немца в висок. Тот моментально обмяк, голова обвисла, от этого сильного удара кулаком он потерял сознание, так и не успев оказать сопротивления. Васька, понимая, что у него попросту нет времени на продолжение схватки с этим немцем, выхватил из его ножен, болтавшихся на поясном ремне, ножевой штык, несколько раз им ударил его в грудь, погружая ножевой штык в немецкую плоть по самую рукоятку!

Затем не теряя времени, Васька схватил тульскую двустволку, одним скачком выскочил из кювета на проезжую часть шоссе. Из обоих стволов двустволки дуплетом он из нее выстрелил в немецкого пулеметчика, уже щекой прильнувшего к прикладу пулемета. Как оказалась, двустволка Полины была заряжена патронами с дробью для охоты на мелкую дичь.

Двойной выстрел был произведен с близкого расстояния, дробь кучно поразила немца, попав ему в лицо. Пулеметчик громко вскрикнул, обеими руками схватился за него, пальцы его рук тут же окрасились в красный цвет, между ними начала просачиваться его кровь. Васька все же успел заметить, что охотничья дробь лицо немца превратила в подобие мясной фарш, не оставила на нем ни одного живого места. Видимо, боль в области лица оказалась настолько сильной, нестерпимой, что сердце этого немецкого пулеметчика ее не выдержало, оно остановилось, перестало биться. Таким образом, этот немецкий пулеметчик скончался от болевого шока, когда все его лицо превратилось в кровоточащую рану!

В этот момент молодой немец-стрелок крупной рысью успел отбежать шагов на двадцать от мотоцикла. Этот молодой парень, забыв о карабине, болтавшегося за его спиной, почему-то решил свою жизнь спасать бегством. Он бежал по шоссе, не сворачивая, время от времени совершая длинные прыжки? Васька достал свой «Вальтер», прицелился и дважды нажал курок пистолета. Стрелок как-то странно споткнулся, всем телом развернулся в сторону Васьки. Затем сделал движение плечом, словно собирался карабин сбросить с плеча, всем телом вперед рухнул лицом вниз на грязное шоссе.

Васька почему-то был совершенно уверен в том, что этот немец убит, он даже не стал к нему подходить, проверять его пульса. Он развернулся в сторону леса, в котором по его приказу должны были остановиться на привал призывники его группы. В той стороне он увидел примечательную картину, шесть парней его группы, опустив головы чуть ли не до самой земли, брели по заснеженной тропинки через вспаханное поле к шоссе. Они шли вереницей, подняв руки над головами. Васька вдруг почувствовал боль в сердце, он себе представил, что сейчас могли чувствовать его ребята?! Обезоруженные, брошенные им на произвол судьбы, они шли сдаваться немцам в плен!

— Эй, товарищи призывники, идите сюда! Вам больше некому сдаваться в плен! Я всем приказываю, опустить руки! Бегом, все быстро ко мне! — Васька скомандовал громким, спокойным голосом.

Ошеломленные прозвучавшей командой, ребята удивленно остановились, опустили руки, подняли головы. В течение, пожалуй, минуты они с величайшим удивлением разглядывали своего сержанта, в настоявший момент стоявшего рядом с немецким мотоциклом.

— Ребята, почему остановились? Берите ноги в руки, бегом быстро ко мне! — Васька снова повторил свою команду.

В тот момент Васька хорошо понимал, что они должны, как можно быстрей покинуть это место! В их распоряжении было очень мало времени, минут пять-семь на то, чтобы собрать оружие, бежать отсюда, куда глаза глядят. Со своим горе-воинами, шестью призывниками ему не справиться с четырнадцатью опытными немецкими разведчиками! Услышав ружейные и пистолетные выстрелы, они, наверняка, вернутся! Немецкая разведка вряд ли сможет продолжать выполнять боевую задачу, не выяснив, что же произошло за их спиной, почему вовремя не вернулись отставшие разведчики?!

Васька подошел к коляске мотоцикла. Труп умершего пулеметчика он оторвал от приклада пулемета, осторожно опрокинул его на спинку сидения коляски. Сам же попытался снять МГ 13 с вертлюги, с колясочной турели. Видимо, он слишком уж спешил, из-за этой спешки ему не удалось расстегнуть замок вертлюги, снять пулемет с турели коляски. Чертыхаясь, Васька понял, что он понапрасну теряет время, он прекратил возиться с пулеметом и, поднял голову, осмотрелся вокруг себя. Ребята были уже всего лишь в нескольких шагах от шоссе, тогда он громким сержантским голосом им приказал:

— Семен и Илья, не теряя времени у убитого немецкого солдата, сейчас лежащего в дорожном кювете, заберите карабин с подсумками для патронов. С его пояса снимите ремень со всем, что на нем закреплено. Тело убитого обыщите, заберите все найденные вами документы, письма!

— Мы вряд ли сможем это сделать, товарищ сержант! — Каким-то испуганным голосом в ответ ему простонал Илья.

Васька застыл на месте, до глубины души пораженный только что прозвучавшим отказом с уст красноармейца. Но вовремя вспомнил о том, что его необученные, не принявших красноармейской присяги призывники еще не стали красноармейцами. Поэтому он не в праве требовать от них беспрекословного выполнение его приказов. Он тяжело выдохнул, а затем нормальным, человеческим голосом попросил:

— В этом случае вам обоим, парни, придется заняться тем, чтобы этот пулемет снять с колясочной турели. Я же сам осмотром трупов немцев! Остальные четверо не стойте без дела, займитесь сбором оружия, помогайте мне и своим товарищам. Только постарайтесь работать быстро, без ненужного столпотворения в одном месте. Поверьте мне, что нам в будущей армейской жизни все пригодится, так что постарайтесь, ребята!

Немного подождав, чтобы посмотреть, как ребята занимаются порученным делом, одним прыжком Васька снова скатился в придорожный кювет. Там он быстрыми движениями рук стянул с плеча мертвого немца карабин, нагрудные подсумки с патронами, расстегнул и снял поясной ремень с пистолетной кобурой, с пустыми ножнами, штык все еще торчал из груди немца. Во внутренних карманах шинели, плаща-пелерины он нашел солдатскую книжку, небольшую кипу писем из дома. Все собранные вещи он побросал в снятый с плеч убитого солдатский плащ-пелерину, связал его в тюк. С этим тюком в одной руке, с карабином в другой он вылез на шоссе.

Там Васька, расслышав рокот двигателей приближающихся мотоциклов, вдруг понял, что они все-таки опоздали, вовремя не успеют покинуть это место!

— Парни, кто из вас умеет стрелять из карабина или из винтовки? — Не теряя времени, Васька поинтересовался у ребят.

— Мы все умеем стрелять из охотничьих ружей, товарищ командир! — Вперед выступил его тезка Василий Семенов. — Но еще во время учебы в школе я стал «Ворошиловским стрелком»[6]! Имею соответствующую грамоту и значок! Правда, они у меня остались дома, в селе Подкаменки. Уходя в армию, я подумал, что эти бумаги мне в армии не пригодятся!

— На, возьми вот этот карабин, вот к нему патроны! — И Васька в руки этого паренька сунул немецкий карабин «Маузер 98к», подсумки с патронами. — Даю тебе две минуты на ознакомление с этим карабином. Но прежде забирайся в кювет, из которого я только что выбрался. Там замаскируйся. Прицельный огонь по немцам будешь откроешь только после того, как я из пулемета открою огонь по немцам! А вы, деревенская шпана, спрячьтесь где-нибудь за нашими спинами. Я специально прослежу за тем, чтобы вы немцам больше в плен не сдавались!

3

В самую последнюю минуту к обоим Василиям присоединился призывник Афанасий Носов. Пока сержант разговаривал с Васькой Семеновым, он из кобуры, висевшей на поясе убитого пулеметчика, вытащил револьвер «Наган» вместе с кисетом запасных к нему патронов. Сейчас Ваське было уже некогда проводить воспитательную работу, объяснять призывнику, что в армии все дела исполняются только по приказу более старшего по званию командира, что в ней нет места чьему-либо самовольству. Поэтому призывник Носов не имел права самовольно обыскивать труп немецкого пулеметчика! Тем более, присваивать себе обнаруженное оружие?!

Как сержант, как командир группы этих молодых балбесов, Васька на время как бы забыл об этом неуставном инциденте, он только утвердительно кивнул головой, приказал Афанасию, одновременно поясняя:

— Револьвер в бою мало эффективен на больших дистанциях! Он имеет убойную силу всего лишь на пятьдесят — сто шагов! Поэтому, призывник Носов, я тебе приказываю, ты вместе с Васькой Семеновым полезай в кювет. Там своим револьвером будешь охранять спину нашего Ворошиловского стрелка от внезапного вражеского нападения.

— Так точно, товарищ Василий, будет исполнено! — Ответил Афанасий Носов.

— Нет, не правильно ты ответил, призывник Носов! Ко мне следует обращаться не товарищ Василий, а «товарищ командир» или «товарищ сержант»! На мой приказ ты, Афанасий, должен был бы ответить: «Так точно, товарищ командир! Будет исполнено!»! А ну-ка, парень, повтори!

— Так точно, товарищ командир! Будет исполнено!

Подобным поведением с призывниками перед самым началом боя Васька пытался заставить их перебороть свой страх перед встречей лицом к лицу со страшным немцем! Влить в них, в их души хотя бы немного веры в то, что они сами не лыком шиты, что с оружием в руках они могут выстоять против любого противника! Да и самого себя таким обращением со своими как бы подчиненными ему призывниками он пытался убедить в том, что он сумеет этих шестерых уральцев сделать настоящими красноармейцами! Ведь, все они родились на Урале, с малых лет были приучены к тяжелому крестьянскому труду, с отцами ходили на охоту и рыбную ловлю, знали, почем фунт лиха!

— Вам же, парни, — Васька обратился к остальным призывникам, оставшимся без оружия, — придется тела убитых пулеметчика и стрелка сбросить в придорожный кювет, но это нужно сделать так, чтобы их товарищи не смогли бы увидеть их тела, находясь на шоссе. А затем сами спрячьтесь в том же кювете! Во время перестрелки ни в коем случае своих голов оттуда не высовывайте, не то вас немцы могут подстрелить по вашей же глупости!

Пока призывники занимались порученными делами, Васька занялся освоением своего нового пулемета МГ13. Первым делом он собирался быстренько ознакомиться с его устройством. К этому времени пулемет уже стоял на сошках прямо на шоссе. Его призывники оказались смекалистыми людьми, они сумели сделать то, чего он ранее так и не смог сделать! Практически в одно мгновение Иван Понкратенко расстегнул замок крепления пулемета на вертлюге.

Разобравшие в устройстве пулемета, сержант Васильев проверил заряжен ли он, подсоединен ли к нему магазин с патронами, сколько патронов в этом барабанном магазине. Убедившись, что с пулеметом все в порядке, Васька взбросил его себе на плечо, легкой трусцой перебежал шоссе на противоположную сторону. Там он скатился в придорожной кювет, откуда открывался прекрасный сектор обстрела большого участка шоссе Тула — Одоев. Немецкие мотоциклисты обязательно в него попадут, как только вынырнут из очередного дорожного поворота.

К этому времени Василий Семенов вместе с Афанасием Носовым затаился в кювете напротив его пулеметной позиции. Эти две позиции позволяли вести обстрел колонны немецких мотоциклистов с двух сторон, не мешая друг другу.

Свой МГ 13 Васька поставил на сошки, снял его с предохранителя, рычажок «режим огня» перевел в позиции «автоматический огонь», щекой прильнул к его прикладу. Теперь он был готов в любую секунду открыть из него огонь. В этот момент Афанасий Носов, опять-таки действуя по собственной инициативе, поднес ему еще два пулеметных магазина по семьдесят пять патронов каждый. Только-только Афанасий успел обратно перебежать дорогу, чтобы спрыгнуть в кювет, где Василий Семенов занял позицию, как послышался громкий стрекот мотоциклов. Вдали на шоссе показалась колонна немецкой разведки. Правда, ей еще предстояло совершить один поворот, начать затяжной подъем на холм, на середине склона которого Васька вместе со своими призывниками занял оборону.

Облокотившись локтями на бровку кювета, Васька наблюдал за продвижением этой немецкой колонны мотоциклистов. В тот момент он испытывал странные чувства, какое-то душевное облегчение, наконец-то, он покажет этим горе-авоевателям, где раки зимуют! Но в тоже самое время его одолевал страх, причем страх не за самого себя! Он очень боялся за ребят, как бы они снова не наделали бы глупостей во время предстоящего боя, снова подставив самих себя под немецкие выстрелы?! Поэтому всеми фибрами своей души сержант Васильков желал, отдалить начало боя на более поздний срок. Но немецкая колонна на обратном пути передвигалась быстрее, чем тогда, когда продвигалась в противоположную сторону.

— Сейчас ты, Вася, особо не мельтешись, не спеши открывать огонь из своего пулемета. Подпусти мотоциклистов, как можно ближе, и только тогда открывай кинжальный огонь на поражение, желательно стрелять в упор. Имей в виду, что эти парни на мотоциклах умеют воевать в любых ситуациях, сложившихся на поле боя! Если ты их не перебьешь, то позднее они гранатами покончат с тобой, с твоим пулеметом. К тому же ты, как пулеметчик, работаешь на свой страх и риск, без пехотного и артиллеристского прикрытия. Уничтожив тебя, они затем, как на охоте, перестреляют твоих призывников! — Посоветовал Альфред Нетцке.

Прикусив нижнюю губу, Васька терпеливо ожидал момента, когда в его секторе обстрела появятся мотоциклисты-разведчики. Не прошло и минуты, как один за другим немецкие мотоциклисты стали выезжать из-за поворота, пересекать границу его сектора обстрела. В тот момент, когда все семь мотоциклов со своими экипажами оказались в этом сектора Васька, более не колеблясь, нажал курок пулемета. МГ 13 заработал, он застрекотал ровным, глуховатым стуком, словно заработала хорошо отлаженная швейная машинка «Зингер». Пулевым свинцом, брызнувшим из ствола своего МГ 13, он выбил из седел экипаж мотоцикла, следовавшего первым в колонне, в упор расстреляв его рулевого и стрелка! Затем огонь из пулемета Васька перенес на экипаж последнего мотоцикла колонны. И в этом случае он вывел из строя экипаж этого мотоцикла, опять-таки состоявшего из рулевого и стрелка.

Таким образом, сержанту Василькову удалось из разбитых пулями мотоциклов, убитых членов их экипажей создать помехи в начале и в конце колонны. В результате этих помех колонна мотоциклистов остановилась, оказавшись неспособной двигаться вперед или вернуться назад для того, чтобы уйти из-под кинжального пулеметного огня!

В ровном стрекоте своего пулемета Васька вдруг расслышал, как гулко ухнул выстрел из карабина «Маузер 98к». Взмахнув руками, взмахнув руками, рулевой второго мотоцикла головой упал на его руль, его мотоцикл с коляской резко свернул влево, с шоссе свалившись в придорожный кювет. Таким образом, одним своим выстрелом Василий Семенов вывел из строя немецкий пулемет МГ 13, из-за падения в кювет его стало невозможным использовать в этом бою. Пулеметчик и стрелок этого мотоцикла попадали со своих мест, но быстро вскочили на ноги, зайцами запрыгали по вспаханному полю.

Видимо, повинуясь команде своего командира, пытаясь выйти из-под внезапного обстрела вражеского пулеметчика, экипажи оставшихся четырех мотоциклов разошлись в разные стороны. По их маневрам и Васька догадался о том, что эти экипажи начали искать съезды для мотоциклов с шоссе на любую дорогу, отходящую в сторону от этого шоссе. Немецкая сторона сейчас пыталась сохранить мотоциклы, позволявшие ей вести подвижный бой с неизвестным противником, а главное в этом бою использовать пулеметы, закрепленные на колясочные турели. Стрелки, сидевшие на задних сидениях мотоциклов без колясок, стали один за другим их покидать, пригибаясь к земле, они начали искать укрытия в придорожном кювете, выкопанного по обеим сторонам шоссе.

— Эх, парни, парни, что же вы творите?! Похоже, что мы зря потратили время вас обучая, как нужно воевать! Как во время боя находить выход из трудной ситуации! — Мысленно проговорил Альфред Нетцке, комментируя поведение немецких мотоциклистов. — Если во время учений наши будущие стрелки проявляют ум и смекалку, то и на поле боя они всегда находят правильный выход из любого сложного положения! Но случалось и такое, что мы сейчас наблюдаем. Попав под огонь пулемета стрелки вместо организации осознанного отпора, впадают в панику, теряют головы! Вместо того, чтобы прекратить на мотоциклах метаться по шоссе под пулеметным огнем противника, следовало бы давно отставить в сторону эти мотоциклы, стрелкам нужно было бы залечь. Затем сосредоточенным огнем из карабинов и гранатами уничтожить вражеского пулеметчика! Эти же мотоциклисты трусливо пытаются скрыться, бросая на произвол судьбы своих же товарищей! Вместо огневого контакта с противником, они предпочли постыдное бегство!

С огневой позиции Васьки хорошо просматривался участок шоссе, превратившегося в поле боя! Он хорошо видел, как немцы, в конце концов, были вынуждены из-за огня его пулемета бросить свои мотоциклы. Убедившись в том, что они вряд ли им помогут перебороть красноармейскую засаду, вырваться из нее, они начали разбегаться! Только один из них еще некоторое время пытался из турельного пулемета колясочного мотоцикла открыть огонь по вражеской засаде, заставить ее замолчать! Но в этот момент из своего карабина снова выстрелил Васька Семенов, этому немцу он опять-таки попал прямо в голову, тот сразу же свалился на шоссе.

Двое других немецких стрелков из экипажа колясочного мотоцикла, свалившегося к придорожный кювет, почти уже добежали до леса. Васька Семенов двумя выстрелами их успокоил. В этом момент закончились патроны в обойме его карабина, он принялся перезаряжать свой карабин. Васька, тем временем, стал вести огонь короткими очередями, один за другим выбивая мечущихся по шоссе немецких стрелков. К тому моменту, когда в барабаном магазине его пулемета подошли к концу патроны, то на шоссе уже лежало пять немецких трупов. Последними патронами первого магазина Васька прикончил еще двух стрелков, когда закончились патроны, его пулемет замодчал.

Два последних немца вскочили на ноги и, перепрыгивая через борозды, словно горные архары, с шоссе побежали к лесу, надеясь там для себя найти спасительное укрытие! В этот момент, в гулкой тишине послышался особенно громкий выстрел из карабина, это снова стрелял Васька Семенов, его тезка и Ворошиловский стрелок! Его выстрел снова оказался снайперским. Бегущий вторым к перелеску немец, вдруг остановился, начал было своим телом разворачиваться, но он вдруг свалился между бороздами, он больше не поднялся на ноги. Тут же послышался громкий, радостный крик этого деревенского мальчишки:

— Я попал! Я снова попал в немца! Я долго прицеливался, поэту ему прострелил ему голову!

Чтобы лучше видеть убитого им немца, весь взбудораженный своим первым боем Васька Семенов приподнял свою голову над кюветом. На долю секунды этот русский паренек забыл об осторожности, о том, что перед ним в поле все еще прячется недобитый враг! Да и сержант Василий не успел своим окриком вовремя остановить этого несвоевременного проявления восторга своим тезкой, Васькой Семеновым. К тому же, к великому сожалению, они оба на тот момент находились по разные стороны шоссе. Васька к этому времени успел перезарядить свой МГ 13, он самым непонятным образом увидел, как немецкая пуля впилась этому парню прямо в его лоб.

Васька Семенов долго не мучился, он мгновенно умер, немецкая пуля поразила его головной мозг! Взбешенный смертью своего младшего тезки, Васька поднялся в полный рост на ноги и, держа в руках перезаряженный пулемет, пошел на трех оставшихся в живых немецких стрелков, залегших в колхозной борозде. Когда он увидел немецкие головы, торчавшие над бороздой, то нажал его спусковой курок. Из пулемета он стрелял и стрелял до тех пор, пока в магазине снова не кончились патроны, трое немцев так и остались лежать в борозде, никто из них не поднялся на ноги!

Василий подошел к кювету, на бровке которого покоился Васька Семенов с разбитой пулей головой, мертвый мальчишка все еще продолжал улыбаться! На дне кювета лежал, скрючившись, и дико ревел Афанасий Носов, его лицо было сплошь забрызгано кровью друга. Временами он пальцами рук пытался вытереть кровь со своего лица, но лишь ногтями пальцев его только расцарапывал. Потихоньку из своих убежищ вылезли Ванька Понкратенко, Степан Николаев, Колька Лихолетов и Семен Власов. Все трое были сильно напуганы смертью своего товарища, друга Василия Семенова. Они стояли над кюветом, смотрели на мертвое тело, при этом они глазам своим не верили, что это он, их Васька Семенов, лежит с разбитой головой на бровке этого придорожного кювета!

— Васька, почему ты молчишь? Черт тебя подери, парень, тебе уже давно пора выйти из прострации! Ты же сержант, командир над своими призывниками! Война есть война, на ней каждый день гибнут люди! Возможно, завтра погибнем и мы с тобой! Только сейчас прикажи своим призывникам заняться делом, нужно похоронить товарища, собрать оружие и мотоциклы в одном месте на дороге! Не то твои парни превратятся в тюфяки, они никогда не смогут стать солдатами…

— Красноармейцами! — Безучастным голосом Васька поправил Альфреда Нетцке.

Он не ожидал, что смерть призывника Василия Семенова на него произведет такое глубокое впечатление! За свою короткую жизнь Васька повидал уже немало смертей. Рядом с ним гибли и незнакомые ему люди, и люди, которых он хорошо знал, которые ему были очень дороги! Но смерть от немецкой пули его тезки, совсем молодого уральского парня, поразила его до глубины души, так как Васька Семенов стал первым бойцом его отделения, принявшего смерть в бою!

— Не все ли равно, как называть солдата! Этого парня, как и многих других, призвали в армию защищать родину! Повторяю, война есть война и на ней гибнут солдаты с обеих сторон! Василий, я тебе говорю, перестань, черт тебя подери, распускать свои чувства! Ты старший, у тебя больше жизненного опыта! Заставь работать свою мелюзгу, не дай им превратиться в нытиков, тюфяков, ты обязан сделать их солдатами! — Продолжал настаивать Альфред Нетцке. — Никто другой, кроме тебя, сейчас не может этого сделать! Иначе, вы и до фронта не дойдете, а дезертируете по дороге!

Васька опустил приклад пулемета к земле и строгим голосом отдал команду:

— Понкратенко и Николаев, займитесь мотоциклами, их нужно согнать в одно месте вне этого шоссе. После чего вы тщательно их обыщите. Лихолетов и Носов разыщите в мотоциклах саперные лопатки. Ими выройте могилу для Василия Семенова, желательно на возвышенности, в стороне от шоссе. Могила должна быть в два метра глубиной. Земля пока еще не замерзла, так что ее можно копать. Николаев и Власов, обойдите убитых немцев, соберите их оружие, карабины и пистолеты. Обо всем найденном мне сообщайте! Носов, прекрати реветь, утри свои слезы, ты призывник, будущий красноармеец, а не красна девица!

Альфред Нетцке оказался прав, приступив к выполнению порученных сержантом работ, выполняя ее, эти призывники на время как бы забыли о смерти своего друга. Его тело сам Василий с помощью Афанасия Носова вытащил из кювета. В нагрудном кармане гимнастерки погибшего он нашел справку их райвоенкомата о призыве в армию, три письма из дома и фотографию девчонки лет семнадцати! Эти документы Василий переложил в карман своей гимнастерки, вдвоем с Афанасием они тело перенесли к могиле, которую немецкими саперными лопатами копали Колька Лихолетов и Семен Власов, который заменил Афанасия Носова.

Дожидаясь, когда могила будет выкопана, Василий занялся учетом захваченных трофеев. К его удивлению, этих трофеев совершенно неожиданно для него оказалось очень много. Во-первых, все семь мотоциклов, два с коляской, остальные без коляски, достались им в полном техническом порядке, заводи и поезжай, как говорится! Причем, бензобаки были заполнены до горловины, видимо, этот взвод только-только отправился в разведку, предварительно заполнив бензином бензобаки своих мотоциклов.

Во-вторых, у них теперь было еще три немецких пулемета МГ13, все они были с полным боекомплектом, двенадцать карабинов «Маузер 98к», а также шесть пистолетов, из них два парабеллума, два «Вальтера» и два чешских пистолета «Зброевка» по четыре обоймы к каждому пистолету. Васька не постеснялся, вместе с Носовым сам обошел, обыскал трупы убитых немцев. В результате их трофеи пополнились ножевыми штыками, шинелями и прорезиновыми плащами с пелеринами, а также хорошими солдатскими сапогами.

Когда могила была выкопана, Василий лично завернул тело Василия Семенова в один из немецких прорезиновых плащей. Дно могилы ребята устлали хвоей деревьев, принесенной из перелеска. Затем он построил ребят в шеренгу, вручил им карабины в руки, предварительно продемонстрировав, как следует из них производить выстрел. Сам же вместе с Афанасием Носовым спустил тело Василия Семенова в могилу. Затем они оба встали в общую шеренгу. Васька сделал шаг вперед, сказал короткую прощальную речь:

— Спи спокойно наш дорогой товарищ и друг, Василий Семенов! Пусть земля будет тебе пухом. Мы за тебя отомстим! В честь нашего друга и товарища приказываю произвести трехкратный салют, выстрелами из карабинов!

На могильный холмик павшего друга, Ванька Понкратенко соорудил, поставил православный крест из веток. Вскоре по шоссе Тула — Одоев двигались два мотоцикла с колясками и один мотоцикл без коляски.

4

Появление шестерых уральских призывников в штабе 217-й дивизии встретили не то, чтобы прохладно, вначале на них попросту никто из штабных командиров не обратил внимания. Так как все командиры были по горло загружены работой по организации предстоящей передислокацией дивизии в Тулу.

217-я стрелковая дивизия вела тяжелые оборонительные бои в Одоевском районе Тульской области.

С августа месяца и по настоящий октябрь эта дивизия постоянно вела бои с наступающими немцами. Ее полки то отбивали немецкий атаки, то сами ходили в контратаки. Дивизия предпринимала невероятные усилия для того, чтобы любой ценой удержать свой рубеж обороны. В результате она то попадала в окружение, то пробивалась из него. К концу октября месяца в этой дивизии осталось всего лишь полторы тысячи красноармейцев, в тяжелых оборонительных боях с немцами была потеряна практически вся тяжелая артиллерия, автотранспорт и бронетехника. В результате она перешла на гужевой транспорт, полки же этой дивизии с одного участка обороны на другой переходили пешим порядком.

К слову сказать, что порой 217-й дивизии крупно везло, ее командиру удавалось вовремя реагировать на попытки немецкого командования ее окружить и полностью уничтожить. В октябре она оказалась в стороне от направления главного немецкого удара, наносимого немецким командованием вдоль автострады Белгород — Курск — Орел — Тула — Москва! Командование Брянского фронта неоднократно поручала 217-й стрелковой дивизии выполнять серьёзнейшие задачи по удержанию фланги фронта, не позволяя противнику выходить на оперативный простор! Вот и в эти дни дивизия вела тяжелейшие оборонительные бои, медленно отходя к Туле.

Пополнение из пяти уральских призывников во главе с сержантом Васильковым прибыло в 217-ю стрелковую дивизию уже затемно 27-е октября 1941 года. Из Тулы командиру дивизии только что поступил приказ о передислокации дивизии в Тулу. Поэтому штаб дивизии тут же приступил к разработке плана о ее передислокации на новый рубеж обороны. Командир дивизии полковник Михаил Грачев вместе со начальником штаба, начальником оперативного отдела дивизионного штаба обсуждал наметки этого плана передислокации. В этот момент дежурный командир по штабу его проинформировал о том, что на пополнение дивизии только что прибыли уральцы. Полковник Грачев, думая о том, что, наконец-то, в штабе Брянского фронта вспомнили об его дивизии, решив ее пополнить, сразу же оживился, поинтересовался:

— Ну, и какое это пополнение? Наверняка, все они молодец к молодцу! Комиссар, что ты думаешь по этому поводу? Давай, выйдем из штаба, вместе посмотрим на этих уральцев, прежде чем их всех распределили по полкам!

Бригадный комиссар Дмитрий Васильевич Васильев грустно посмотрел в глаза полковнику Грачеву, тихим голосом ему объяснил:

— Это не совсем то, о чем ты подумал, Михаил Алексеевич! Это не пополнение в истинном понимании этого слова! Тула нам прислала всего лишь шесть призывников. Они не прошли курса подготовки молодого красноармейца, еще не приняли красноармейской присяги. Их к нам привел один бывалый сержант, вот он немного повоевал. Если судить по его рапорту, то Тула не дождалась нашего командира, который якобы должен был бы забрать этих уральцев и сопроводить их к нам в Одоев. Но все дело в том, что об этих шестерых уральцев, которых выделили нам в качестве пополнения, мы и не слыхали! Но, тем не менее, они прибыли к нам своих ходом, с приключением по дороге. Во время перехода до Одоева они наткнулись на немецкую разведку, она вела разведку шоссе Тула-Одоев. Самым непонятным образом эта группа призывников покончила с целым немецким разведвзводом, к нам же эти призывники пришли с захваченным немецким оружием, разъезжая немецких мотоциклах! Правда, в этом бою с немцами они все-таки потеряли одного своего товарища.

Полковник Грачев на секунду задумался, а затем отдал приказ, обращаясь к заместителю начальника штаба дивизии, начальнику оперативного отдела майору Алексееву: