Помоги проекту - поделись книгой:
Тема явно была избитой до полусмерти, попутчик даже не скрывал своей неприязни к ней.
Сушков деликатно смолчал — пауза в беседе иногда хорошо способствует переключению тем.
…Поезд нервно дёрнулся. Борис тоже нервно посмотрел на затасканные наручные часы.
— Как в аптеке! — сказал он ставшим почти радостным тоном, расслабляясь. — Это мне уже слегка нравится.
Его недавно озабоченное мировыми проблемами лицо расплылось в широкой, располагающей к себе улыбке.
— Итак, мой временный спутник, нас уже можно поздравить! Вас — с удачным стартом, меня — с промежуточным финишем.
За окном проплывал, разгоняясь, перрон.
— Я зверски хочу есть! — сказал Борис, точно устав от беседы. — Сначала желудок, и потом только мозги! У меня сегодня в вашем городе совершенно не было времени на еду, поэтому сейчас я схожу в вагон-ресторан, у меня значительно улучшится настроение, и тогда мы с вами поговорим уже на другие темы.
…Сушков думал, что ждать придётся максимум час, но попутчик отсутствовал три. Он вернулся слегка навеселе, и, как и обещал, в прекрасном расположении духа.
— Тысяча извинений! — начал он с самой двери купе. — Жизнь дарит нам так много приятных собеседников, что порой бывает чрезвычайно трудно не поддаться соблазну и не поболтать с каждым. Итак, на чём же мы остановились персонально с ВАМИ?..
Он поморщил лоб, собирая в хмельной голове разбежавшиеся за три часа мысли.
— Кажется, тебя зовут Олегом, и ещё ты, вроде бы, уже почти всё обо мне знаешь. Теперь настала моя очередь узнавать страшные тайны, на этот раз о тебе.
В какой-то степени, мы коллеги, но только на текущий момент. И, видимо, товарищи по несчастью. Сложнейшая ситуация на производстве… Никто не хочет ехать… Обстоятельства вынуждают… И прочее такое же в том же аспекте. Думаю, вы сами знаете, как всё это бывает. Вы, как я полагаю, уже возвращаетесь и почти ни с чем, а я недавно отбыл за тем же.
— Вы, пожалуйста, не обижайтесь на мою недавнюю резкость, — сказал Борис задумчиво. — Наше бытие определяет и наше сознание. Если не получается наоборот…
— Вы не в восторге от своего бытия? — удивился Олег.
— От нынешнего — да! Мальчик на откровенных побегушках, и уже поздно менять главное в образе жизни. Лечу, как говорится, по инерции. И теряю драгоценные очки…
— Что делать… — Олег развёл руками. — Если мы не выбираем Судьбу, она подбирает нас против нашего желания…
— Что делать? Кто виноват? Любимые вопросы очень сильной умом интеллигенции, слишком слабой духом и телом. Правда, ударения она чаще всего ставит совсем не в тех местах. Согласитесь, ЧТО? делать звучит гораздо конкретнее, чем просто ДЕЛАТЬ? А от КТО? виноват уже несёт азартом «охоты на ведьм»…
— Я подозреваю, что все истинные философы произошли от командировочных…
Борис не сразу оторвался от индустриального натюрморта за вагонным окном.
— Слушайте, а ведь от вас слегка веет свежим ветерком иронии! — он изучающе уставился на Сушкова. — Кем изволили быть?..
— Раньше?
— Да, прежде, чем теперь?
— Детсадовцем, школьником, студентом, аспирантом…
— Я не о том! — перебил Борис, но тут же как-то погас. — А, собственно, зачем это я и о чём? Откуда вам знать? Знания — это тяжкий удел для избранных…
— Красиво, но не совсем понятно, — сказал Сушков.
— Вот именно, понятно не совсем. И не всем…
Борис стащил ботинки и забрался на своё место с ногами. Что-то непривычное было в его позе. Так очень любят сидеть дети, но для взрослого человека она не то чтобы нетрадиционна, а попросту неудобна. Утомительна, если точнее…
— Откуда вам знать, кем вы были в прошлой, предыдущей вашей Жизни? — продолжил Борис. — Да и зачем это вам, если разобраться? Лишний груз воспоминаний. И не всегда приятных воспоминаний, скажу я вам, коллега.
— Карма? — вставил Сушков тоном знающего дилетанта.
Борис усмехнулся.
— Мода… Гороскоп… Аура… Чакра… Все знают всё и толком не понимают ничего… Эпизоотия… Квазизнания и параневежество…
— Ну, зачем же вы так… — сказал Сушков укоризненно. — Тогда уж эпидемия. Люди — не стадо.
— Панургова толпа… — съязвил в ответ Борис. — Шарлатанство и шаманство…
— А вы профессионал?
Борис опустил на пол ноги и стал раздеваться.
— Я всего лишь наследник, милейший. И носитель информации. О Душе, которую в себе ношу, и обо всех её прошлых похождениях.
Он достал из своего вместительного портфеля трико и безрукавку.
— Мало кто помнит себя даже в предыдущей своей жизни, а мне даровано ОЗАРЕНИЕ — я помню всё С НАЧАЛА…
— С чьего начала?
Борис уже снова сидел в своей любимой странной позе, свойственной скорее собаке или кошке, но никак не человеку.
— С зачатия… — многозначительно сказал он.
— Какого? — у Сушкова был довольно идиотский вид.
— ДУШИ, разумеется…
— В ком?
— Само собой, не в этой шкуре. — Борис похлопал себя по мускулистой груди. — Я в своём роде феномен, если не уникум. Некоторые всё-таки помнят себя в предыдущей Жизни, единицы — на две-три ступени назад, а я храню в своей памяти всё с самого начала.
— А что было в Начале? — в голосе Сушкова было искреннее и вполне здоровое любопытство. Чем необычнее тема беседы, тем короче дорога. И тем интереснее.
— А вначале, Вещий Олег, был всего лишь вирус…
— Гриппа! — хмыкнул Сушков.
— Возможно… Вероятно… — не стал возражать собеседнику Борис. — Деталей не знаю и, честно говоря, разборчиво не помню… Но примитивнейшая, скажу вам, была жизнь! Припоминаю только мощнейший стимул к тиражированию себе подобных. Гонка! Хорошо, что вирусы мало живут, и это форменное безобразие достаточно быстро кончилось. Быть инфузорией мне понравилось гораздо больше.
— Чем именно? — Сушков по инерции улыбался и пока не очень внимательно слушал, отвлекаясь на виды за окном вагона. — Инфузорией? А велика ли разница?
— Не соглашусь с вами. Инфузория — это уже некоторое разнообразие интересов и потребностей. Помнятся ярко выраженные ХОРОШО, ПЛОХО и ХОЧУ ЕСТЬ. В сравнении с вирусом это был уже большой скачок. Пока не сравниваешь с насекомым…
— Значит, после инфузории вы поселились в насекомом? В каком же, если это не секрет?
— Что уж тут скрывать… Таракан, милейший Олег, всего лишь прусак! Маленький такой, усатенький… Корсар тесных щелей. Ну, тут Душа уже могла подумать даже о зачатках будущего интеллекта. Правда, меня однажды прихлопнули чем-то тяжёлым, но трагическая гибель, как правило, идёт в зачёт, и мою индивидуальную суть занесло уже в мышь… Лично я считаю это своей самой большой неудачей в карьере. Утомительная, скажу вам, доля. Инстинкты тела на этом уровне пока сильнее развивающегося разума души, а мыши, как вы знаете, народ весьма запасливый. Потрудился, в общем… Зато потом в курице отвёл душу!
— А яйца нести?..
— Да ну… — Борис сморщил нос. — Одно в день — разве это такой большой труд? Да я, собственно, много и не нанёс… Уволок меня, в конце концов, коршун, стервец! Больше всего жалею о петухе — тот был ко мне явно не равнодушен…
— Зато внеочередное повышение!
— Я бы не сказал… Попал я в бродячую кошку и оттрубил по помойкам и свалкам весь положенный ей природой срок. Вспоминать не хочется! Знаете, если бы человек жил двести лет, то склероз был бы для него величайшим благом…
— А что было потом? — у Бориса было такое несчастное лицо, что Сушков уклонился от шутливых комментариев. Игра игрой, но когда партнёр чуть перебарщивает, лучше чуть не добирать. Артистичные личности — народ обидчивый.
— А потом — суп с котом! — сказал Борис, улыбаясь. — Наблюдайте в упор! С «потом» вы имеете сейчас немалую честь! Не могу сказать, что это вознаграждение за прошлые трудности, но после помоек — весьма значительный подъём по иерархической лестнице.
— Быстро же вы…
— Не спорю, весьма торопливо, — согласился Борис. — Можно даже сказать, — экстерном. Все основные сложности оставлены на последний этап жизни — стадию Человек Разумный. Тварь за свои поступки почти не отвечает, а человек несёт всю, так сказать, полноту и худобу. И как он проведёт свою жизнь, так ему потом и воздастся. Или туда, — Борис ткнул пальцем в сторону неба за окном, — или…
— Или? — Сушкову было уже интересно.
— Да бог его знает! Всё зависит от конкретной ситуации. Либо — обратно в кошку, либо в собаку, либо в корову, либо ещё куда… Созвучно и соответственно юдоли. Штрафбат, так сказать, для искупления вины. Но что пьяницы попадают в свиней — это я знаю точно!
— То-то то там, то здесь иногда появляются слишком умные поросята или складно говорящие собаки! Отрыгивается, значит, иногда прошлое неудачное бытие…
— Вот-вот! — поддакнул Борис. — Кора головного мозга при реверсе, по-видимому, очищается, но иногда кое-что остаётся, и тогда новое состояние Души местами разбавляется крохами прошлого. А вообще, не так уж трудно угадать, кем человек был в своей предыдущей жизни. По повадкам, по привычкам. Если храпит по ночам — собакой, если лунатик — кошкой, если летает во сне — птицей.
— А кем, по вашему мнению, был в предыдущей жизни я? — деликатно поинтересовался Сушков.
Борис окинул его проницательным взглядом.
— К концу нашего совместного путешествия я непременно отвечу вам на ваш вопрос. Необходимы детали, мелочи, которые в первые моменты не заметны.
Он вдруг дёрнул головой, скрючился; его правая нога резко взметнулась вверх и задёргалась, скребя пальцами в носке воздух в десятке сантиметров от уха, до которого она чуть-чуть не дотянулась…
Борис мгновенно опомнился, сел более-менее пристойно, и почесал за ухом уже рукой.
— Извините… — сказал он виновато. — Трудно отвыкать от укоренившихся привычек…
— Да ничего, ничего… — успокоил его Сушков. — Я всё понимаю… Жаль, конечно, что так и не услышу от вас ничего о своём давнем прошлом. Моя станция через пять минут, и мне пора идти к выходу.
— Очень сожалею… — тоже искренне огорчился Борис, вскакивая. — Было бы весьма любопытно вас прозондировать.
Сушков встал и протянул на прощание руку.
— Рад был познакомиться и послушать…
Он вдруг сделал странные вихляющие движения тазом, быстро оглянулся, вспомнил, что хвоста у него давно уже нет, и смутился.
— Извините… — сказал он, быстро краснея. — Привычка… Вторая натура…
Судьба редко — слишком умна, но ещё реже она — полная дура…
ДОПИНГ
Если это и не верно, то всё же хорошо придумано.
РУКОВОДИТЕЛЬ бросил на пульт пачку уже прочитанных им от корки до корки свежих местных газет и тяжко вздохнул.
— Устал я… — сказал он неожиданно жалобным голосом. — Если бы только дома знали, как я тут безобразно жутко устал! И что же за идиотизмная такая планета! Седьмой год мы торчим на ней, как проклятые святые! Казалось бы, сделали всё возможное и даже невозможное, а толку никакого нет и нет! Они ведут себя ровно так, словно все наши положительные воздействия вызывают у них лишь строго негативную рвотную реакцию! На планете слишком многие десятилетия длилась так называемая «Сонная эпоха». Когда мы сюда прилетели, тут творилось чёрт знает и не знает что! Чуть ли не полнейшая деградация общества! Ладно, убрали мы и весьма деликатно с политической арены и сцены их престарелого вождя «Летаргии», создали все необходимые условия для появления в родах лидера нового типа! Идеи кумунизма ушли, наконец, в канувшее небытие из их политических лозунгов, пришла благодатная эра охлоциализма! Хорошо? По идее — да, очень даже здорово — прекрасно. Живи, да радуйся с восторгами, строй новое общество — свободное и демократичное! Ан, нет-нет-нет!
Дудки! Шишки! Они когтями зубов цепляются до последнего за химеры своих устаревших идей, явно уже пришедших в рухнувший упадок! Федерации одна за другой заявляют о своих нетерпёжных намерениях выскочить из состава Сообщества, только усугубляя этим и без того тяжелейшее экономическое и социальное положения страны. Разгул бандитской преступности, падение нравов, всеобщий нигилизм… Что ещё дальше? Хаос? Уже происходят вооружённые стычки между некогда братскими до объятий республиками, вот-вот дело дойдёт и до ядерного оружия со стрельбой… Что делать — ума не приложу и не поставлю! Есть хоть какие-нибудь перспективы?!
НАБЛЮДАТЕЛЬ достал из своей рабочей папки лист бумаги, заполненный плотным текстом.
— Вариантов множество, и мы тщательно проработали практически их все. Сразу скажу главное: утешительного весьма мало. Экстраполятивно ожидаются дальнейшие обострения, развал, падение… Всеобщая гражданская война может начаться минимум сегодня и максимум — через два года. Она попросту неизбежна…
РУКОВОДИТЕЛЬ привычно поморщился, как от хронической сильной зубной боли.
— И что же нам прикажете теперь делать-вытворять? Быстро сворачиваемся, скручиваемся, сматываемся и бросаем их на произвол судьбы? Позор!!! Впервые за всю историю нашей службы мы ничего не можем ни сделать, ни натворить! Мы вытягивали из гнилого небытия планеты, прошедшие через гораздо худшее и роскошное, а тут, казалось бы, всё благоприятствует. Свобода? Нате! Демократия? Пожалуйста!! Рынок?!! Будьте любезны!!! Что им ещё нужно, чтобы стать цивилизованными и строить новую жизнь?! Какой рожи?!!
— Рожна… — поправил ЛЕКСИК.
— Одна хрення! — отмахнулся от него РУКОВОДИТЕЛЬ. — Для них, во всяком случае… Они как катали, так и валяют дуру!..
— Дурака… — опять уточнил ЛЕКСИК. — Это несколько иное метафорирование…
РУКОВОДИТЕЛЬ слегка поморщился от поправок.
КОРРЕКТОР подошёл и склонился над его ухом.
— Что?.. — в глазах РУКОВОДИТЕЛЯ загорелись былые яркие огоньки. — Слушайте, а ведь это хорошая идея! Начинайте немедленно и не откладывайте про запас! Время слишком дорого в цене!
Поделиться книгой: