Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Охладите! Глобальное потепление: скептическое руководство - Бьорн Ломборг на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Тающие ледники

За последнее тысячелетие температура на планете то поднималась, то опускалась, то снова поднималась вследствие природных причин. (За прошедшие 150 лет наблюдался значительный рост температуры, связанный с глобальным потеплением.) Период между 900 и 1200 годами был относительно теплым, известным как Средневековый теплый период. Более теплый климат и растаявшие океанские льды позволили викингам колонизировать негостеприимную в других условиях Гренландию и Винланд (Ньюфаундленд). На Аляске средняя температура в XI веке была на 1,7–2,8°C выше, чем сейчас, и толщина снежного покрова в Скалистых горах была на 2,7 метра больше, чем сегодня.

Аналогично, в середине прошлого тысячелетия было заметное похолодание, впоследствии названное Малым ледниковым периодом. Самые разные источники указывают на то, что на континентах было холоднее. Ледники быстро продвигались по территории Гренландии, Исландии, Скандинавии и в Альпах. Арктический паковый лед простирался так далеко на юг, что известно о шести высадках эскимосов в Шотландии, добравшихся туда на своих каяках. Многие европейские весны и лета были на редкость холодными и влажными, и по всей Европе переходили на другие сельскохозяйственные культуры, чтобы приспособиться к более коротким и менее надежным периодам вегетации; привычным следствием этого стал голод. Суровые зимы были изображены фламандским художником Питером Брейгелем (1525–1569), который стал родоначальником пейзажного жанра, написав за два года семь зимних пейзажей. Считают, что самая морозная зима во Франции унесла жизни нескольких миллионов человек — около 10% всего населения. В китайской провинции Кианси прекратили выращивать теплолюбивые культуры, такие как апельсины. В Северной Америке первые европейские поселенцы сообщали об исключительно суровых зимах, когда в 1608 году Верхнее озеро было покрыто льдом до июня.

Пожалуй, стоит отметить, что хотя многие события Малого ледникового периода рассматривались и считались неблагоприятными, это, похоже, не относится к большей части Средневекового теплого периода.

Очевидно, что частично температурное повышение было просто результатом выхода из Малого ледникового периода. Хотя так же очевидно, что сейчас мы являемся свидетелями глобального потепления, выходящего за эти рамки.

Оба этих потепления вызвали таяние ледников. Многие ухватились за эти отступающие ледники как за символы глобального потепления. Например, Альберт Гор поместил на восемнадцати страницах своей книги фотографии ледников до и после потепления.

Но несколько фактов опровергают эту простую схему. Во-первых, после последнего ледникового периода ледники сильно наступали и отступали. В Швейцарии в течение последних 10 тысяч лет наблюдали 12 таких наступлений и отступлений ледников. Один из самых изученных ледников Норвегии — Бьорнбрин — около 7000 лет назад дважды полностью исчезал на 3000 лет, и за последние 10 тысяч лет возрождался 6 раз. Фактически большинство ледников северного полушария были небольшими и исчезали в период от 9000 до 6000 лет назад. С конца ледникового периода ледники таяли и увеличивались и становились все толще и толще, пока в конце Малого ледникового периода не достигли своего окончательного размера. Приблизительно подсчитано, что с конца последнего ледникового периода около 12 тысяч лет назад примерно 1750 ледников на Земле занимали огромные территории. Когда Бьорнбрин достиг длины 1800 метров, он фактически в 2 раза превысил любое из своих пяти предыдущих воплощений.

Поэтому неудивительно, что по окончании Малого ледникового периода мы наблюдаем сокращение ледников. Мы сравниваем их с их абсолютным максимумом последних 10 тысячелетий. Наиболее достоверный (подтвержденный документально) обзор показывает, что с 1800 года они постоянно уменьшались. Покрытая снегами вершина Килиманджаро, идеальное изображение ледника, начала уменьшаться с 1800 года. Когда в 1936 году Эрнест Хемингуэй опубликовал свои «Снега Килиманджаро», за предыдущие полстолетия гора потеряла более половины своей ледниковой поверхности. Это больше, чем на ней растаяло за последующие 70 лет. Фактически центральной темой опубликованных в 1891 году результатов исследования Килиманджаро было катастрофическое отступление ее ледников.

В основном льды Килиманджаро исчезли не из-за повышения температуры, которая оставалась довольно стабильной (ниже точки замерзания), а из-за регионального сдвига в сторону более сухого климата, происшедшего около 1880 года. Таким образом, Килиманджаро не отражает вызванное человеком глобальное потепление. По результатам недавнего исследования, проведенного с помощью искусственного спутника, было сделано заключение, что «ледники на Килиманджаро являются, по-видимому, просто следом предшествующих климатических условий, а не чувствительным индикатором изменения климата в XX столетии».

И все-таки когда речь заходит о таянии ледников, говорят, что сокращение CO2; просто необходимо. В видеофильме с Килиманджаро на заднем плане Гринпис рассказывает нам, что к 2015 году из-за климатических изменений весь ледяной покров горы может исчезнуть: «Это высокая цена, которую придется заплатить, если оставить изменение климата без контроля». Но конечно, для Килиманджаро мы ничего не можем сделать, так как она теряет свои льды из-за более сухого климата. Даже если бы мы допустили, что это частично связано с глобальным потеплением, те ничтожно малые меры, которые мы могли бы предпринять, не помогли бы раньше 2015 года.

Когда Гринпис сообщает нам, «что быстрое таяние снегов Килиманджаро отражает тот факт, что окружающая среда и жители Африки первыми острее всего почувствуют изменение климата», в этом утверждении смешаны два факта. Нет, Килиманджаро не связано с изменениями климата, но изменение климата, несомненно, сильнее всего ударит по развивающимся странам.

Тем не менее яркие фотографии сказочно красивых ледников Килиманджаро, отражающие озабоченность в связи с выбросами CO2 активно используются журналистами и политиками, но вряд ли они помогут фермерам Танзании, работающим на склонах гор, решить их реальные проблемы. Я не утверждаю, что знаю все недуги Танзании лучше, чем Гринпис. Но мне известно, что опрос, проведенный в этой стране, показал, что наиболее серьезными трудностями здесь являются недостаток денег на закупку семян, удобрений и пестицидов; сельскохозяйственные вредители и болезни животных; высокая стоимость образования; широкое распространение ВИЧ-инфекции; малярия и низкий уровень медицины. Интересно узнать у населения Танзании, поможет ли ему сокращение выбросов CO2 которое никак не повлияет на ледники, или оно предпочтет действия, направленные на борьбу с ВИЧ-инфекцией, которые обойдутся дешевле, скажутся быстрее и принесут значительно больше пользы.

Но в действительности существует проблема, порожденная таянием ледников, которые питают реки. Это ледники Гималаев, расположенные на Тибетской равнине и представляющие собой самые большие массивы льда за пределами Антарктики и Гренландии. Они являются истоком рек, воды которых доходят до 40% населения Земли. Крепкий ледник не является постоянным истоком для рек (если бы это было так, он бы быстро иссяк), но он действует как сезонная водонапорная башня, накапливая воду зимой в виде льда и выпуская ее летом. Таким образом, тающие ледники обеспечивают до 70% летнего запаса воды реки Ганг и до 50–60% воды в других главных реках.

Дело в том, что если ледники полностью исчезнут, общий годовой запас воды, вероятно, останется прежним (при приблизительно таком же уровне осадков), но распределяться он будет совершенно по-другому, что, возможно, приведет к жестоким летним засухам. Это в большой степени можно скомпенсировать за счет очистки водоемов, но на это уйдет много денег.

Необходимо отметить два важных пункта. Во-первых, при таянии ледников реки становятся полноводными, особенно летом, доставляя больше воды многим беднейшим народам мира. Много льда сошло с Гималаев, начиная с конца Малого ледникового периода, и за счет этого в течение прошлых веков значительно улучшилось водоснабжение, возможно, способствуя росту сельскохозяйственного производства. Но к концу этого века льды, вероятно, растают окончательно. Исчезновение ледников ввиду глобального потепления означает, что большая часть мира сможет использовать большее количество воды в течение 50 лет, прежде чем придется вкладывать деньги в создание дополнительных водохранилищ. Эти дополнительные 50 лет могут дать нациям передышку, чтобы взяться за другие немаловажные дела и укреплять свою экономику с целью повышения уровня подготовленности к строительству водохранилищ.

Теперь, набравшись смелости, вы можете сказать, что мы должны законсервировать нетронутые ледники. С эстетической точки зрения они кажутся величественными и расположены в самых прекрасных уголках мира. Но при наличии множества других проблем мы должны учитывать, что развивающиеся страны могут быть заинтересованы в использовании некоторых из своих истощимых природных ресурсов, таких как ледники, чтобы стать богаче, а не доставлять эстетическое наслаждение богатым. Конечно, мы делали так в развитых странах, когда вырубали большую часть своих лесов и становились богаче. Более того, стоит, пожалуй, задуматься об альтернативе. С 1961 года в горах Каракорум и Гиндукуш в верхнем бассейне Инда летние температуры не соответствуют общей картине глобального потепления, опускаясь почти до -17°C. Следствием является обнадеживающее увеличение ледников Каракорума, но летний объем стока воды рек Хунза и Шайок уменьшился примерно на 20%, что вполне предсказуемо. Это важно, так как эти две реки обеспечивают более 25% воды, втекающей в водохранилище гидростанции Тарбела Дам, которая контролирует есть ирригационных систем, одну из крупнейших в мире. Сколько понадобится воды, много или мало?

Во-вторых, что мы на самом деле можем сделать? Мы можем обеспечить выполнение условий Киотского протокола очень высокой ценой, фактически не влияя на климат Гималаев вплоть до 2050 года. Ледники таяли в течение нескольких столетий, скорость их роста снизилась с 1840 года вследствие изменения направления тихоокеанских пассатов, и даже стремительное сокращение выбросов СО, мало что изменит в этой ситуации. Но помимо других более неотложных проблем, которые нужно решить, мы бы также могли принести значительно больше пользы, вкладывая средства в улучшение водной инфраструктуры. Укрепление водной инфраструктуры сыграет важную роль в подготовке Индии и Китая ко времени, когда зимой воды в реках будет больше, чем летом.

Мы часто слышим о том, что тающие ледники станут причиной сокращения водных запасов, и никто не говорит, что сейчас это является преимуществом. Нам непрерывно доказывают, что нужно резко снизить выбросы CO2, хоть это и не спасет ледники, а стоить будет очень много. Хотелось бы выяснить, нет ли других, не менее серьезных проблем, которые могли бы быть решены более эффективными и менее дорогостоящими способами.

Повышение уровня моря

Другим из самых мрачных прогнозов является повышение уровня моря. Эта озабоченность, пожалуй, неудивительна, так как с далеких времен у большинства народов сохранились легенды о катастрофических наводнениях, которые затапливали всю землю, уничтожая почти всех людей и животных. Наиболее известной из таких легенд у народов Западной Европы является история о Ноевом ковчеге. Многие комментаторы непрерывно используют этот библейский сюжет, например, как это сделал Билл Маккибен, говоря о нашей ответственности за глобальное потепление: «Мы втянулись в безрассудную гонку, затапливая большую часть нашей планеты и ее созданий».

Повышение уровня моря происходит не из-за таяния льда, потому что он вытесняет свой собственный вес: если вы поместите кубики льда в стакан с водой, уровень воды не изменится, когда они растают. Таким образом, в противовес обычным утверждениям, таяние арктических льдов не изменит уровень моря. Но он поднимается благодаря двум факторам. Во-первых, когда вода становится теплее, она, как большинство веществ, расширяется. Во-вторых, отток воды из расположенных на земле ледников увеличивает глобальный объем воды. За последние 40 лет ледники способствовали повышению уровня моря приблизительно на 60%, а расширение воды — на 40%.

В своем докладе за 2007 год специалисты ООН примерно подсчитали, что уровень морей к концу нашего столетия поднимется примерно на 30 сантиметров. Хоть это и немало, важно понимать, что подобные явления уже имели место. С 1860 года зафиксировано повышение уровня воды примерно на те же 30 сантиметров, однако это не привело к серьезным разрушениям. Важно также представлять, что последние прогнозы в этой области носят более умеренный характер, чем предыдущие оценки IPCC, и соответствующие значения значительно ниже аналогичных оценок, сделанных в 1990-х и предсказывавших подъем на 60 сантиметров. А в 1880-х Агентство защиты окружающей среды предсказывало повышение уровня моря на 180 сантиметров.

Часто в общественных выступлениях угроза повышения уровня морей сильно драматизируется. Заглавная статья в журнале US News & World Report предсказывала, что «глобальное потепление может вызвать засухи, болезни и политический переворот» и другие «опасные последствия, начиная с эпидемий голода и кончая войнами и потоком беженцев». Мы вернемся к этим утверждениям позже, но их прогноз повышения уровня моря был следующим: «К середине века шикарные отели в стиле Art Deco, расположенные вдоль южного побережья Майами, будут затоплены водой и покинуты».

И все-таки повышение уровня моря к 2050 году будет составлять около 17 сантиметров — не больше того изменения, которое мы наблюдали с 1940 года, и меньше, чем повышения, которые те самые отели уже пережили. Более того, при медленных изменениях уровня моря, происходящих на протяжении этого столетия, правильный экономический расчет сохранит собственность, стоимость которой превысит затраты на ее защиту, и поможет избежать нерациональных действий. IPCC приводит общие расходы Соединенных Штатов на защиту и выплату компенсаций за покинутую собственность при повышении уровня моря на более чем 90 сантиметров (а это в 3 раза превышает предусмотренное в 2100 году изменение уровня воды). За столетие эти расходы составят 5–6 миллиардов долларов. Затраты, обеспечивающие всем необходимым Майами Бич, были бы лишь крошечной долей этой суммы, выделенной на 100 лет. Учитывая, что стоимость собственности в Майами в 2006 году приблизилась к 23 миллиардам долларов, а музей искусств Art Deco National Historic District является вторым по величине туристическим центром во Флориде (после Диснейленда) и ежегодно приносит более 11 миллиардов долларов дохода, 17-сантиметровое повышение уровня океана вряд ли приведет к затоплению и опустению отелей Майами Бич.

Хотя, разумеется, это противоречит тому, что мы привыкли слышать. В кульминации фильма «Неудобная правда» показано, как огромные территории Флориды, включая район Майами, скрылись под шестиметровой толщей воды. Также под водой оказались скалы залива, рядом с которым расположен Сан-Франциско, Нидерланды просто стерты с лица земли, наполовину в воде Пекин и Шанхай, 60 миллионов жителей Бангладеш лишились своей страны, и даже Нью-Йорк оказался затопленным.

Как же это возможно, что один из самых звучных голосов, говорящих об изменении климата, может сообщать нечто, столь далекое от самых достоверных фактов, которыми располагает мировая наука? IPCC предсказывает повышение уровня на 30 сантиметров, Альберт Гор увеличивает это значение в 12 раз. На самом деле он не противоречит данным ООН. Он всего лишь говорит: «Если Гренландия растает[1] или половина Антарктиды рассыплется на части и сползет в море или если половина Гренландии и половина Антарктиды растает или расколется на части и сползет в море, повсюду уровень воды в море поднимется примерно на 5,5–6 метра». Он опирается на гипотезу и затем в ярких красках подробно показывает нам то, что гипотетически может произойти с Майами, Сан-Франциско, Амстердамом, Пекином, Шанхаем, Даккой и затем Нью-Йорком.

Гор справедливо утверждает, что Антарктида и Гренландия являются самыми важными участниками процесса — но в том случае, если ему надо поддержать свою гипотезу о повышении уровня моря на 6 метров. Эксперты ООН считают, что в течение этого века повышению уровня моря будет в значительной степени способствовать расширение воды за счет нагревания, только оно одно к 2100 году даст 31 из 42 сантиметров. Тающие ледники и ледяные шапки увеличивают уровень воды в течение 100 лет на 10 сантиметров. Подобным образом сама Гренландия, как предполагают, внесет свои 5 сантиметров. Все вместе к концу нашего столетия составит 47 сантиметров. Однако с повышением температуры на планете Антарктида не начнет заметно таять, так как температура воздуха будет еще долго держаться низкой, но ввиду того, что мировое потепление также приводит к увеличению количества осадков, льды будут утолщаться, тем самым понижая уровень моря на 7 сантиметров. Таким образом, общий прогноз составляет примерно 40 сантиметров.

А где же остальные 5,6 метров? Все климатические модели примерно одинаково описывают основные причины увеличения объема воды, поэтому 5,6 метра здесь не получить. Аналогично их нельзя получить из-за таяния ледников, потому что даже если бы все ледники и ледяные шапки полностью исчезли, они все подняли бы уровень воды максимум на 30 сантиметров. Однако если бы вся Гренландия растаяла, это привело бы к повышению уровня на 8,4 метра. А если бы Антарктида полностью соскользнула в океан, повышение уровня составило бы чудовищные 65 метров.

Но произойдет ли это когда-нибудь? Имеющиеся результаты исследований говорят нам обратное. Давайте рассмотрим их но отдельности, так как Гренландия и Антарктида очень различаются. В то время как Антарктида окружена ледяными шельфами и расположена в регионе, где таяние льдов почти не происходит, Гренландия расположена в регионе с высокой температурой, достаточной, чтобы вызвать обильное летнее таяние льдов.

По данным IPCC, Гренландия теряет незначительную общую ледяную массу. Некоторые исследования показали увеличение темпов потери массы за последние годы (2002–2005), однако к началу 2007 года было отмечено, что скорость уменьшения двух из главных ледников Гренландии снизилась до прежнего, крайне незначительного уровня. Даже при самых резких оценках таяния Гренландии за 2 года, на повышение уровня моря на 6 метров уйдет 1000 лет. В недавно сделанном обзоре всех основных моделей повышения уровня моря «вклад» Гренландии едва составит 7 сантиметров. Некоторые даже прогнозируют незначительное понижение уровня моря благодаря таянию ледников Гренландии.

В другом общем обзоре все модели ясно указывают на то, что и Гренландия, и Антарктида практически не дают вклада в повышение уровня океана в этом  столетии. По прогнозам IPCC, Антарктида поглощает больше воды, чем дает Гренландия. Согласно подсчетам, максимальное увеличение уровня моря, которое может произойти за счет Гренландии в этом веке, составит 28 сантиметров, но это возможно только по расчетам той модели, где уровень парниковых газов в 2–4 раза превышает значение, ожидаемое в 2100 году. Таким образом, это очень слабая поддержка прогноза, предсказывающего подъем воды на 8 метров.

В 2006 году мы, наконец, получили самую длинную серию температурных данных по Гренландии. Из них видно, что в 1990-х температура там действительно резко повысилась. Это означает, что в Гренландии потепление началось позже, чем в других местах планеты — с 1940 года — и, наоборот, до 1990-х происходило похолодание (об этом говорили не очень много). Повышения температуры, которые мы наблюдаем сейчас, только достигают уровней 1920 и 1930-х годов, а тогда эти повышения происходили даже быстрее, чем сейчас. Самым теплым годом в Гренландии был 1941-й, и самыми теплыми десятилетиями — 30-е и 40-е годы.

Гигантский ледяной слой Антарктиды начал формироваться около 35 миллионов лет назад и с тех пор является неотъемлемой частью глобальной окружающей среды. Ледяной покров в среднем достигает толщины в 1,6 километра и во многих местах превышает 3 километра. Во время последнего ледникового периода ледяной покров западной Антарктиды был значительно шире; в настоящее время ледниковая Антарктида приспосабливается к более высоким температурам за счет потери льда.

Ко всеобщему удивлению, осадки в Антарктиде столь незначительны, что большая часть континента представляет собой пустыню (фактически самую большую в мире). Однако температуры там настолько низкие (в среднем около -34°C), что там почти не происходит таяния или испарения, и, таким образом, снег постепенно накапливается.

Однако внимание мировой общественности в основном обращено лишь к малой части Антарктиды, к полуострову Antarctic Peninsula, который отделен от Южной Америки расстоянием в 1000 км. Здесь становится теплее, в то время как на остальных 96% территории Антарктиды стало холоднее. С 1957 года, когда начали проводить измерения температуры на Южном полюсе, было отмечено ее понижение.

Однако повышение температуры на полуострове было очень значительным — с 1960-х более чем на 2°C, в несколько раз быстрее глобального потепления. В своем фильме Альберт Гор продемонстрировал, как быстро тает лед и как в начале 2002 года ледяной шельф «Larsen В» растаял за 35 дней. И мы доверчиво отнеслись к значимости этого события, думая, что с незапамятных времен «Larsen В» оставался нетронутым, так что теперь резко повысился уровень моря. На самом деле это не так.

Исследования показали, что в середине текущего межледникового периода район, где расположен «Larsen В», уже сталкивался с «масштабными разрушениями ледяного шельфа». Возможно, примерно от 6000 до 2000 лет назад на этом месте была открытая вода. Самый большой ледяной шельф датируется Малым ледниковым периодом, около 200 лет назад, и большая часть того, что постепенно разрушилось, датируется этим же сроком.

Более того, разрушение ледяного шельфа не привело к повышению уровня моря, потому что он плавал. И осадки на полуострове Antarctic Peninsula усилились, вероятнее, вследствие изменения климата, а это ускоряет таяние. То есть несмотря на яркий пример, который представлял «Larsen В», полуостров, вероятно, в целом способствует понижению уровня моря.

Это тоже история континента. В то время как на большей части континента слишком холодно, чтобы там началось таяние льда, повышение температуры во всех моделях означает много осадков, а значит, увеличение ледяного покрова Антарктиды или понижение уровня моря. Пока еще неясно, сохраняется ли сейчас в Антарктиде лед или тает, все модели предсказывают, что в течение нашего столетия будет происходить все большее накопление льда.

ПИНГВИНЫ В ОПАСНОСТИ?

Альберт Гор также в своем документальном фильме «March of the Penguins» 2005 года показывает, как повышение температуры на полуострове сильно отразилось на императорских пингвинах. За колонией пингвинов, живущих всего лишь в 50-и метрах от французской исследовательской станции Dumont d' Urviile, с 1952 года велись постоянные наблюдения. Её численность не менялась и до 1970-х годов равнялась 6000 пар, выводящих птенцов, но потом произошло резкое сокращение до 3000, и с тех пор эта численность сохранялась. Возможно, это связано с изменением климата, хотя разовое сокращение численности делает это маловероятным. С другой стороны, наблюдения проводились только за одной малочисленной колонией из имеющихся 40 колоний в Антарктиде. Она лучше всех изучена только благодаря ее удобному расположению. Некоторые колонии насчитывают более 20 000 пар каждая, а другие увеличиваются по численности. По расчетам Международной организации, выступающей за сохранение природы и природных ресурсов (IUCN The International Union for the Conservation of Nature and Natural Resources), существует почти 200 000 пар пингвинов и их численность стабильна, что относит ситуацию к категории «не вызывающей озабоченности», более того, численность другого основного вида пингвинов, Адели, живущего в том же регионе, за последние 20 лет увеличилась более чем на 40%, так что нельзя во всем обвинять глобальное потепление.

Суммируя все вышесказанное, мы не утверждаем, что глобальное потепление не вызовет повышения уровня моря, но повышение не составит 6 метров и более. Скорее всего, за столетие вода поднимется примерно на 30 сантиметров, то есть на ту же величину, что и за прошедшие 150 лет.

Интересно, каковы все-таки будут последствия повышения уровня моря? Мы часто слышим, что общество с пренебрежением относится к наступлению воды на сушу. Однако это неправда, нельзя сказать, что последние 150 лет население наблюдает, как волны становятся все выше, и ничего не делает. Страны, руководствующиеся здравым смыслом, выберут стратегии, которые действительно снизят расходы на предотвращение последствий подъема уровня моря.

Давайте рассмотрим некоторые из самых убедительных моделей и наиболее вероятное будущее. Сегодня примерно 10 миллионов человек живут в прибрежных зонах, которые каждый год заливаются водой, и около 200 миллионам человек угрожает затопление. Даже если бы глобального потепления не было, это число увеличивалось бы еще и потому, что население растет, и его привлекают прибрежные районы. Такая тенденция наблюдается в США, где за последнее столетие все население увеличилось в 4 раза, а население прибрежных районов — в 50 раз.

Более того, фундаменты зданий в городах оседают, а города затапливаются. Наиболее известным примером, наверное, является Венеция, но она погрузилась в воду по разным причинам. Более подходящим примером является Санта Клара в Калифорнии, где почти беспрерывное использование воды за период с 1920 по 1970 год понизило уровень грунтовых вод на 50 метров, и русло реки опустилось на глубину более 3,5 метров, прежде чем начали строго регулировать забор воды.

Так что же произойдет к 2085 году? Если мы ничего не будем делать, даже помимо глобального потепления, резко увеличится количество людей, страдающих от затопления — около 25 миллионов человек ежегодно — а число людей, находящихся в зоне затопления, достигнет 450 миллионов. Как уже было сказано, будут поставлены заградительные сооружения (например, барьер на Темзе, который защищает Лондон от подъема воды); дамбы и плотины, будет сделано все, чтобы защитить берега. Если средства будут расходоваться правильно, то к 2085 году мы, в основном, избавимся от наводнений просто потому, что станем богаче и сможем лучше защищаться от стихии.

В условиях глобального потепления повышение уровня моря будет означать большее число людей, которые будут страдать от наводнений, если мы не изменимся. Повышение воды более чем на 30 сантиметров приведет к ежегодному затоплению территорий, на которых проживает более 100 миллионов человек. Мы регулярно слышим эти цифры, но они никак не отменяют тот факт, что государствам придется заниматься этой проблемой. Если последние 150 лет они просуществовали в бедности, то, вероятно, они будут более эффективно решать эти проблемы, будучи более богатыми.

В самом деле, при разумном расходовании средств на относительно недорогую защиту от наводнений от них страдало бы не 100 миллионов человек, а менее 1 миллиона. Сегодня 10 миллионов человек оказались в зоне наводнений. Через 80 лет, при более высоком уровне моря и усилении глобального потепления и большем количестве населения это число не увеличится в 10 раз, а уменьшится более чем в 10 раз вследствие того, что богатые страны будут в состоянии справиться с наводнениями.

Фактически результаты будут еще более внушительными. Представляя себе будущее общество, более ориентированное на сохранение окружающей среды, где уровень воды будет ниже, мы, естественно, полагаем, что число людей, которые могут оказаться под водой, будет меньше. Однако такое будущее общество было бы менее богатым — по расчетам IPCC, в стандартном обществе средний человек будет зарабатывать в 2080-х годов 72 тысяч долларов, в то время как в экологически ориентированном обществе — только 50 тысяч долларов. Несмотря на то что повышение уровня моря в экологически ориентированном обществе будет меньше на треть, больше людей окажутся под водой просто потому, что общество будет более бедным и, следовательно, менее способным противостоять водной стихии.

Из-за подъема уровня моря мы потеряем очень мало суши. Подсчитано, что почти все народы мира обеспечат себя максимально возможной береговой защитой просто потому, что это оказывается очень экономичным. В этом мы также убедились, когда говорили об историческом районе Майами Бич. Для более 180 из 192 народов мира расходы на береговую защиту составят менее 0,1% от их ВВП и будут приближаться к расходам на общую защиту.

Даже самые подверженные воздействию глобального потепления страны, которые часто изображают на плакатах, будут полностью защищенными. В самом тяжелом положении окажется Микронезия, федерация из 607 маленьких островов, лежащих в западной части Тихого океана, с населением, превышающим население Вашингтона в 4 раза. Если ничего не предпринять, возможно, что к концу этого века Микронезия потеряет около 21% своей территории. При установке береговой защиты она потеряет только 0,18% территории. Однако если мы в будущем сделаем ставку на чистую экологию, с более низким уровнем моря и менее развитой экономикой, Микронезия лишится 0,6% территории, то есть потери вырастут более чем в 3 раза. Как было сказано выше, это происходит потому, что благосостояние имеет больший вес, нежели повышение уровня моря — бедные страны будут менее способны защитить себя от подъема воды, даже если вода будет подниматься медленно.

Нужно иметь в виду, что даже для самой уязвимой страны не будет бедствием, если она сохранит более 99,8% своей земли. Тувалу потеряет 0,03% суши, если озаботится ее защитой, в то время как ориентация на экологию приведет к уменьшению доходов и утроенным потерям. На Мальдивских островах без защиты будет утрачено около 77% земли, а с защитой — 0,0015%, с. большим вредом для окружающей среды во всем мире. Для Вьетнама потери составят около 0,02% земли, а для Бангладеш они будут просто ничтожными — 0,0034%. И снова, в странах, заботящихся о своей экологии, они окажутся гораздо более серьезными.

Почему эти потери намного ниже тех, о которых мы обычно слышим? Все дело в том, какие затраты понесет каждая страна и какую выгоду она при этом получит. Микронезия могла бы потерять 21% своей территории, и это обойдется в 12% от ее ВВП; однако затратив 7,4% от своего ВВП, но при этом обеспечив качественную защиту, она сохранит почти всю землю.

Для других стран это соотношение еще лучше и, следовательно, защита даже эффективнее. Для Мальдивских островов 77% потери территории стоят больше, чем весь их ВВП (122%), в то время как затраты на защиту составят 0,04% от ВВП, поэтому следует спасать почти каждый квадратный метр земли. В это же время Вьетнам теряет около 15% своей земли при отсутствии нужной защиты и тратит на это 8% ВВП, а расходы на защиту составляют около 0,04% от ВВП. Поэтому Вьетнам также сохранит почти всю свою территорию.

Следует отметить, что уровень моря поднимается с 1850 года, и мы позволили себе очень незначительную потерю земли, потому что ее стоимость была значительно выше, чем затраты на ее защиту. Очевидно, что по мере того как страны становятся богаче, а площадь земли уменьшается, в нашем столетии эта взаимосвязь сохранится.

И все-таки лица, формирующие общественное мнение, твердят нам, что последствия будут катастрофическими, и что нам необходимо изменить образ жизни. Тони Блэр сообщает нам, что «уровень моря поднимается, и к 2100 году предсказывают повышение еще на 88 сантиметров, которое опасно для 100 миллионов человек». Следовательно, говорит он, мы должны выполнять условия Киотского протокола.

И все-таки в отношении температуры модели утверждают, что соблюдение норм Киотского протокола очень мало повлияет на повышение уровня моря. Если бы каждая страна, включая Соединенные Штаты и Австралию, соблюдала условия, предусмотренные Киотским протоколом, и придерживалась их в течение текущего столетия, понадобились бы значительные затраты, и это отодвинуло бы проблему повышения уровня моря примерно на 4 года. Получается, что подъем воды, ожидаемый в 2100 году, впервые произойдет в 2014 году. И все эти меры сделают мир существенно беднее, но помогут ему справиться с проблемами далеко не лучшим способом.

Аналогично, Гринпис заявил, что Мальдивы уйдут под воду, и «если сегодняшняя тенденция к повышению температуры будет сохраняться, такие города, как Лондон, Бангкок и Нью-Йорк, окажутся ниже уровня моря, оставив миллионы людей без крова и нанеся огромные убытки». Решением является быстрое сокращение выбросов CO2, и это «единственная наша надежда избежать разрушительного повышения уровня моря». И все-таки это далеко от того, что предсказывают нам самые лучшие модели. Страшные сообщения о том, что Мальдивы погружаются в воду, не соответствуют расчетам, которые предсказывают только 0,0015% потери суши. Даже если потеря земли будет незначительной, это будет поводом, чтобы предпринять меры во избежание больших потерь (потому что затраты на обеспечение защиты территории окупятся).

Если нашей целью является улучшение благосостояния людей и окружающей среды, а не просто сокращение выбросов CO2, мы должны открыто спросить, как сделать это правильно. Рискованно делать слишком мало в отношении изменения климата, но так же неправильно делать слишком много. Если мы выберем мир, в котором развивающиеся страны становятся богаче, мы, вероятно, столкнемся с незначительной потерей земли. Если наши опасения заставят нас пойти по экологически ориентированному пути, это приведет к большей потере земли и более низкому общему уровню благосостояния.

Экстремальная погода, экстремальная шумиха

Все более сильные и более частые ураганы стали одним из явлений, связываемых с глобальным потеплением. Совет по защите природных ресурсов сообщает нам, что «глобальное потепление не создает ураганы, а делает их более мощными и опасными для человечества». Группа Friends of the Earth объявляет: «Ураганы во Флориде, шторма в Великобритании. Предсказывают, что из-за климатических изменений экстремальные проявления погоды станут более частыми». Гринпис заявляет нам, что «имеется серьезное свидетельство того, что из-за климатических изменений экстремальные проявления погоды, такие как ураганы, усиливаются и становятся более серьезными и частыми». Решением проблемы неизменно оказывается сокращение CO2 и принятие условий Киотского соглашения.

Тема ураганов зазвучала сильнее после «ураганного» сезона в 2005 году и разрушения Нового Орлеана ураганом Катрина. Альберт Гор посвятил этой теме 26 страниц. Роберт Ф. Кеннеди младший обвинил в трагедии Нового Орлеана США, которые «ушли от условий Киотского протокола». Он публично высказался, что «теперь мы все узнаем, что это значит — расплатиться за зависимость от природного топлива». На следующий день после того как Катрина обрушилась на Луизиану, комментатор-эколог Росс Гельбспан сообщил нам, что «настоящее имя этого урагана — глобальное потепление».

Эти утверждения очень напоминают сильно преувеличенные истории о полярных медведях. Они содержат весьма раздутые факты и часто уводят нас в неправильном направлении.

И все-таки виновно ли глобальное потепление в появлении более мощных и более частых ураганов? И чего еще нам можно ожидать в будущем? Давайте рассмотрим положения последнего официального отчета Всемирной метеорологической организации (ВМО, организации, стоящей над IPCC) при ООН, который является более конкретным, но в основном согласуется с отчетом IPCC за 2007 год. Здесь нужно обратить внимание на три важных пункта.

1. «Поскольку в данных о тропических циклонах есть противоречивые факты, свидетельствующие как за, так и против антропогенного признака, по этому вопросу нельзя дать окончательного заключения».

Иными словами, серьезные заявления о том, что люди вызывают все более мощные и более частые ураганы (или тропические циклоны, как их называют исследователи), не имеют достаточной аргументации. Это еще не доказано окончательно. Альберт Гор ошибается, когда сообщает нам, что «наука пришла к единодушному заключению, что глобальное потепление вызывает более мощные и более разрушительные ураганы».

2. «Ни один тропический циклон нельзя считать прямым следствием изменения климата».

Публичные заявления об урагане Катрина не подтвеждены никакими фактами.

Однако третий пункт отчета ВМО очень важен. Обычно нас беспокоит ущерб, наносимый ураганами, а не сам факт их существования. Погибают ли от ураганов люди или приносят ли они масштабные разрушения? Увеличится ли количество жертв и разрушений с наступлением глобального потепления? На этот вопрос до сих пор нет ответа, потому что все дискуссии по поводу ураганов обходят его стороной.

3. «Усиление влияния ураганов на общество, происходящее в последнее время, в большой степени вызвано увеличивающейся плотностью населения и инфраструктуры в прибрежных регионах».

В то время как теоретические споры по поводу усиления ураганов, по всей видимости, не приведут в ближайшее время к ясному ответу, большинство обозревателей заканчивают свои выступления указанием на резкий и быстрый рост ущерба, причиняемого ураганами. Гор заканчивает свое выступление, посвященное этому природному явлению, статистикой роста ущерба, причиненного ураганами и наводнениями. Он говорит, что это «несомненно, экономическая сторона воздействия глобального потепления» и к 2040 году катаклизмы, вызванные погодой «в условиях изменения климата», обойдутся государствам до 1 триллиона долларов. Это правильный подсчет затрат. Но приписывать их глобальному потеплению неверно.

Глобальный ущерб, причиняемый катастрофами, связанными с изменением климата, за последние полвека действительно вырос. И все же не имеет смысла просто сравнивать ущерб, не учитывая изменений в схеме размещения населения и демографии, а также экономического роста. Сегодня численность населения в мире в 2,5 раза больше, чем в 1950 году; каждый человек стал примерно в 3 раза богаче; и люди переселились в живописные прибрежные районы, которые больше подвержены риску.

Таким образом, в наше время большее количество людей живет в районах, подверженных опасности, и они рискуют потерять все свое имущество. В округах Дейд и Бровард Флориды сегодня живет больше людей, чем в 1930 году жило во всех вместе взятых 109 прибрежных округах от Техаса до Вирджинии, включая побережье Мексиканского залива и Атлантики.

Ущерб, причиненный США ураганами за последние 105 лет, казалось бы, подтверждает общее беспокойство: расходы на ликвидацию последствий ураганов резко увеличились. Самые мощные ураганы за последние 3 года: ураган Эндрю в 1992 году, побивший предыдущие рекорды, ураганы Чарли и Иван, установившие новый рекорд в 2004 году, который был тут же побит ураганом Катрина и другими ураганами в 2005 году.

Но группа исследователей задалась вопросом, действительно ли в начале прошлого века ураганы не были столь разорительными потому, что численность населения, которому наносился ущерб (и соответственно, количество имущества), была небольшой. Их заинтересовало, каким бы был ущерб, если бы все ураганы за последние 105 лет обрушились на Соединенные Штаты сейчас, с учетом нынешней численности населения и уровня его благосостояния. Картина вдруг резко меняется. Если бы грозный ураган, обрушившийся на Майами в 1926 году, повторился сегодня, его последствия были бы самыми страшными за всю историю ураганов США. Ударив чуть севернее от того места, куда в 1992 году обрушился ураган Эндрю, этот ураган, которому была присвоена четвертая категория, не оставил бы ничего от района Art Deco и центра Майами и нанес бы ущерб на 150 миллиардов долларов — в 2 раза больше, чем ураган Катрина. В 1926 году он также вызвал разрушения, снеся все здания в центре Майами, и повлек за собой серьезные финансовые потери, но так как зданий было немного и на их строительство были затрачены не очень большие суммы, то общий урон оказался в 200 раз меньше и составил сумму около 0,7 миллиона долларов — в пересчете на сегодняшний курс доллара.

То же самое можно сказать и о втором по разрушительности урагане 1900 года, который обрушился на Галвестон, затопив весь город водой на 2,5–3,5 метра. Если бы это произошло сегодня, он нанес бы ущерб примерно на 100 миллиардов долларов, по в 1900 году, когда жителей было меньше и постройки были попроще, он обошелся «только» в 0,6 миллиарда долларов.

Если бы сравнить все ураганы по объему нанесенного ущерба, который они причинили бы сегодня, Катрина заняла бы третье место с ущербом в 81 миллиард долларов, далее стоял бы ураган, бушевавший в 1915 году в Галвестоне — 68 миллиардов долларов, а затем ураган Эндрю — 56 миллиардов долларов. Таким образом, в течение века не произошло сильного увеличения ущерба, наносимого самыми разрушительными ураганами. Как указывает ВМО, столь высокий ущерб является результатом постоянного роста числа богатых людей, живущих на опасных территориях.

Это также говорит о том, что ущерб от ураганов будет расти, пока обеспеченные люди будут заселять земли у моря. Ассоциация Британских страховщиков подсчитала, что если бы ураган Эндрю случился в 2002, а не в 1992 году, «потери были бы в 2 раза больше вследствие возросшего уровня развития прибрежной зоны и более высокой стоимости имущества». Согласно одному из докладов, посвященных страхованию промышленных предприятий, «из-за роста строительных расходов, увеличения числа предприятий и изменения их характеристик убытки, которые они будут нести в результате природных катастроф, по примерным подсчетам будут удваиваться приблизительно каждые 10 лет». Вот почему ООН предполагает, что ущерб, нанесенный ураганами, составит к 2040 году 1 триллион долларов — а не потому, что ущерб «растет из-за изменения климата».

Но как тогда мы можем помочь людям, которые являются потенциальными жертвами Катрин, Чарли и Эндрю? Исследования показывают, что за последние полвека ущерб, причиняемый ураганами, лучше контролировался не воздействием на климат, а относительно недорогими общественно-политическими мерами.

Если количество людей в опасных зонах не будет меняться — люди больше не будут селиться близко к берегам, не будут строить дорогие и густонаселенные кварталы, — а потепление климата обернется, в самом худшем случае, усилением ураганов, все это вместе приведет к тому, что ущерб увеличится менее чем на 10%. Иначе говоря, если бы мы могли остановить климатические факторы прямо сейчас, то за 50 лет мы бы избежали этого десятипроцентного увеличения ущерба.

С другой стороны, если климат останется прежним и не будет теплеть, а общество будет строить все больше дорогих домов ближе к морю, как это происходило в прошлом, мы столкнемся с увеличением ущерба от ураганов почти на 500%. Иными словами, если бы мы могли ограничить общественные факторы прямо сейчас, то за 50 лет избежали бы пятисотпроцентного увеличения ущерба.

Так что если мы хотим что-то изменить, какой способ нужно применить первым — тот, который сокращает ущерб на 10%, или тот, который сокращает ущерб почти на 500%? Разница эффективности между климатическими и общественными мерами воздействия пятидесятикратная. Можно предположить, что политика с применением общественных факторов поможет быстрее и эффективнее, чем климатическая политика. Но прежде всего мы должны спросить себя, в какой степени разумно воспользоваться этими мерами?

Ясно, что, выбрав климатические меры, повернуть их в сторону Киотского соглашения чрезвычайно трудно. Если бы нам удалось заставить всех стать участниками Киотского соглашения и продолжать придерживаться его курса на все большее сокращение CO2 вплоть до 2050 года, это привело бы к небольшому понижению температуры и сокращению затрат на компенсацию последствий от ураганов примерно на полпроцента.

Как насчет общественных мер? Нам может быть не вполне ясно, как к ним подступиться, просто потому что мы ничего не знаем о подобных мерах. Ясно, что мы могли бы попытаться остановить переезд людей к морю или запретить им строить красивые дома, но это нереально и нежелательно. Но можно пойти другими путями. Мы бы могли более отчетливо выявлять наиболее опасные места — например, некоторые районы США никогда не рассматривались с точки зрения риска затопления. Это помогло бы составить планы эвакуации, проводить среди населения разъяснительную работу и изучить рельеф поверхности. Мы могли бы урегулировать использование земли в зоне риска, включая разделение на зоны, разработку законов, налогообложение и общественное владение землей, связанное с риском. Можно было бы избавиться от дешевого государственного страхования, которое косвенно поддерживает заселение территорий в зоне риска. Также можно усовершенствовать строительные стандарты, с тем чтобы новые сооружения лучше противостояли сильным ветрам, и придать большую силу существующим законам. Мы могли бы ремонтировать и модернизировать защитные сооружения, такие как плотины и дамбы; вкладывать деньги в более надежные прогнозы, более эффективную систему предупреждения и более организованную эвакуацию людей. Можно было бы препятствовать ухудшению окружающей среды — исчезновение растительности уменьшает способность почвы впитывать воду и образует осыпи, приводящие к опасным оползням. Таким же образом мы могли бы охранять заболоченные земли и пляжи, которые выступают как естественные морские дамбы, защищающие от ураганов.

А теперь рассмотрим один простой пример. После урагана Катрина одна страховая компания подсчитала, что страховые выплаты по 500 поврежденным заселенным участкам, на которых были реализованы все необходимые условия для защиты от ураганов, составили 1/8 от суммы выплат владельцам участков, которые никак не были защищены от ураганов. При затратах в 2,5 миллиона долларов эти домовладельцы избежали пятисотмиллионных убытков. Часто простые строительные приемы, такие как закрепление стропил и стен с использованием обвязочных лент, скоб и склеивающих материалов, могут оказаться очень полезными.

Если с помощью простых мероприятий можно сократить общий ущерб почти на 90%, то давайте с осторожностью предположим, что мы могли бы, по крайней мере, наполовину снизить рост потерь благодаря дешевым и простым мерам. Это означало бы, что в ближайшие 50 лет ущерб, причиняемый ураганами, снизился бы на 50%.

Таким образом, учитывая, что в будущем мир будет терпеть все больше и больше убытков и от глобального потепления, и от вызванных деятельностью человека факторов, соблюдение Киотского протокола могло бы, вероятно, снизить общий рост ущерба примерно на 0,5%, в то время как простые превентивные меры могли бы снизить тот же самый ущерб примерно на 50%. Более того, Киотский протокол обходится в триллионы долларов, в то время как защитные меры стоили бы на несколько порядков дешевле. Таким образом, если мы озабочены помощью возможным жертвам будущих Катрин и Эндрю, то мы, бесспорно, можем предположить, что прежде всего необходимо сосредоточиться на общественных факторах.

Одним словом, Катрина действительно сделала свое дело, заставив нас задуматься. Трагедия Нового Орлеана была вызвана не самим ураганом, он был не «убийцей» пятой категории, а обычным предсказуемым ураганом третьей категории. Модели и примеры неоднократно предупреждали нас о том, что Новый Орлеан не был готов к прямой атаке. По словам одного эксперта, это «была затаившаяся катастрофа», и в отличие от предыдущих случаев Новому Орлеану на этот раз просто не повезло.

Один из климатологов заметил, что, «вероятно, этот ураган пришел бы независимо от недавнего повышения концентрации парниковых газов». С другой стороны, было ясно, что катастрофа произошла из-за неудачного планирования и плохого состояния дамб и заболоченных участков, защищающих город. Итак, если бы вы в 1990-х годах взяли на себя ответственность за помощь потенциальным жертвам будущих ураганов, вам бы следовало не браться за сокращение выбросов парниковых газов, а сделать существенные вложения в более грамотное планирование, более прочные заградительные сооружения и заболоченные земли. И этот урок нельзя забывать, когда мы пытаемся предотвратить убытки, которые могут принести будущие Катрины.

Вероятно, может подействовать отрезвляюще тот факт, что в то время как экономически развитые страны беспокоятся о непрерывно растущих финансовых убытках, странам третьего мира ураганы наносят сравнительно небольшой материальный ущерб, но уносят значительно больше жизней. Однако и здесь выводы те же: мы знаем, что эффективные действия могут уменьшить потери даже в условиях бедности и высокой плотности населения. В ураганный сезон 2004 года Гаити и Доминиканская Республика преподнесли нам серьезный урок. Эксперт по Программе развития ООН Джулия Тафт пояснила: «В Доминиканской Республике, которая не экономила на сооружении укрытий от ураганов и создании сети срочной эвакуации, общее число погибших было меньше 10, а на Гаити — 2000 человек… Вероятность погибнуть от одного и того же урагана у гаитян в сотни раз больше, чем у доминиканцев».

В заключение приведем слова главных специалистов по ущербу, причиняемому ураганами:

Те, кто оправдывает необходимость сокращения выбросов газов, апеллируя к растущим человеческим и экономическим потерям в результате природных катастроф повсюду в мире, либо плохо информированы, либо нечестны… Рекомендовать сокращение выбросов, чтобы предупредить стихийные бедствия в будущем, — все равно что тучному малоподвижному алкоголику посоветовать для улучшения здоровья пристегнуться ремнем безопасности.

Разливающиеся реки

История о реках, выходящих из берегов, во многом похожа на историю об ураганах. Необычайные наводнения в 1990-х и в начале 2000-х годов от Сент-Луиса в Соединенных Штатах до Польши, Германии, Франции, Швейцарии, Испании и Великобритании вновь привлекли внимание к проблеме наводнений.

Очень часто, упоминая о наводнениях, указывают на их явную связь с изменением климата. После страшного наводнения, происшедшего в Праге и Дрездене в 2002 году, премьер-министр Великобритании Тони Блэр, французский президент Жак Ширак и канцлер Германии Герхард Шредер привели это наводнение как пример, показывающий, почему нам необходимо подписать Киотский протокол. По словам Шредера, это наводнение показало нам, что «изменение климата больше не является прогнозом скептиков, но горькой реальностью. Эта сложная задача требует от нас решительных действий», под которыми он понимал требование ко «всем государствам подписать Киотский протокол».

Естественно, что глобальное потепление, в конце концов, увеличит количество осадков, особенно проливных дождей. Модели также показывают, что за счет этого усилятся наводнения. Также имеется свидетельство того, что дожди уже усилились, хотя IPCC все еще не удалось связать это с глобальным потеплением. Так что у Шредера могло быть основание для подобных высказываний.

Но в аргументах Шредера есть две неувязки. Во-первых, постоянно усиливающиеся дожди не следует, по-видимому, напрямую связывать с более сильными наводнениями, вызываемыми подъемом уровня воды в реках. Это подтверждается, если рассматривать около 200 рек, из которых в 27 уровень воды действительно повышается, но в большем числе рек (31) он снижается, а у подавляющего большинства рек не меняется. Это также верно в отношении меньшего количества рек по всему миру, наблюдения за которыми ведутся с давних пор. Почему же это так?

Исследования рек США показали, что увеличение осадков приводит к увеличению расхода потоков, но если посмотреть, когда это происходит, то окажется, что в основном это происходит осенью, когда расход потоков низкий, и достаточно редко — весной. Аналогично, изучение двух главных рек Европы, Одера и Эльбы (которые затопили Прагу и Дрезден в 2002 году), показало, что за последние столетия уровень летних наводнений не изменился, а уровень зимних фактически уменьшился.

Это соответствует историческому свидетельству, которое сообщает о значительно более высокой вероятности наводнений в эпоху Малого ледникового периода. При выпадении большого количества снега и позднем его таянии ледяные заторы блокировали полноводные реки, увеличивая уровень воды и приводя к наводнениям. Такая схема была главной причиной наводнений в нижнем течении Рейна в Малый ледниковый период, когда почти все прорывы плотин в Нидерландах случились вследствие ледяных заторов. В XX веке в результате потепления эти наводнения резко прекратились. Аналогично, анализ реки Верра в Германии показывает, что больше всего наводнений было в 1700-е годы. В Чехии за последнее столетие количество наводнений, вызываемых рекой Влтавой, сократилось.

Похоже, что мы помним только некоторые наводнения, думая, что наш век особенный. И в каком-то смысле это так, но, пожалуй, не в том, который мы имеем в виду. В целом число пострадавших из-за наводнений в Европе снижается, причем самые большие человеческие потери людей пришлись на времена, предшествовавшие XIX веку. Показатель общего числа погибших в XX веке был очень низким, а в 1990-х годах он еще уменьшился. Наводнения были широко распространенным явлением в нашей истории. И например, все, кроме 2 из 56 самых больших наводнений во Флоренции произошли за период с 1177 по 1844 год.

Текущий отрезок времени отличается от предыдущих тем, что финансовые потери из-за наводнений за последние десятилетия стремительно выросли, составив примерно 25% от всех экономических убытков, понесенных вследствие природных катаклизмов за последние 25 лет. Однако так же, как и в истории с ураганами, эта тенденция порождается, вероятно, факторами иными, чем климатические изменения. Но это вторая проблема, связанная с точкой зрения канцлера Шредера.



Поделиться книгой:

На главную
Назад