Помоги проекту - поделись книгой:
Иван Стародубцев
Россия – Турция:
500 лет беспокойного соседства
Согласно решениям ВС РФ организация «Исламское государство» («Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ДАИШ) признана террористической и ее деятельность запрещена в РФ (решение Верховного Суда РФ от 29 декабря 2014 № АКПИ 14-1424С)
Серия «Сатановский Евгений рекомендует»
© Стародубцев И., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Трагическое предисловие от автора
Предисловие
Такой книги о Турции в России еще не издавалось. И вообще нигде в мире не издавалось. Ни на каком языке. Возможно, потому, что ее некому было писать. Фактор личности действует не только в истории, но и в литературе, политологии и всех прочих сферах человеческой деятельности. Перефразируя классика: «Все эксперты равны, но некоторые…» И это как раз тот самый случай.
Иван Стародубцев на момент написания им настоящей книги живет в Турции второе десятилетие – и в том, насколько он знает и понимает эту страну, с ним мало кто в России и за ее пределами может сравниться. Причем знания эти отнюдь не теоретические. То, что он является одним из наиболее профессиональных в России топ-менеджеров, работающих в сфере экспорта отечественного энергетического оборудования и на протяжении многих лет возглавлял соответствующее подразделение российских «Силовых машин», отличает его от политиков и политологов, полагающих себя востоковедами, чьи знания, не имеющие под собой практической основы, малоприменимы для продвижения российских национальных интересов, хотя с успехом используются ими в карьерных интересах. Увы, теоретиков всегда больше, чем практиков.
При этом автора предлагаемой вниманию читателя книги, помимо практической сметки, энциклопедических знаний и умения находить неизвестные русскоязычной публике сведения (достаточно посмотреть на приводимые им карты и фотографии), отличает отменный вкус, чувство юмора и объективность, что позволяет ему оценивать историю и текущее состояние турецко-российских отношений, не впадая в крайности, свойственные многим современным российским писателям, эксплуатирующим ниву международной политики и экономики. Паче политикам, некоторые из которых от крайней туркофобии в одночасье обращаются на глазах изумленной публики к горячей любви к турецкому президенту, заставляющей радоваться за их текущее благосостояние и полагать, что их ожидает более чем обеспеченная старость.
Нет для страны ничего опаснее популярного неграмотного мифотворца, свято верящего в собственную правоту. Благими намерениями всех этих людей вымощена дорога в ад, вне зависимости от того, к какому экономическому клубу или партии они принадлежат, являются либералами или почвенниками, интернационалистами или охотнорядцами. Осиновый бы кол всем им в дышло, да имя им легион, и многие из них защищены официальным статусом и положением. Но это совершенно точно не об авторе настоящей книги. При всех знаниях и связях, несмотря на искушения, которым поддались многие куда более высокопоставленные представители российской экономической и политической элиты, он остается максимально объективным и информативным – в лучших традициях классической российской аналитики.
Говоря попросту, если читатель хочет по-настоящему понять современную Турцию – это именно та книга, которую стоит прочитать и нужно перечитывать. Если как-то связан с ней и собирается эти отношения поддерживать, вне зависимости от того, в экономике лежат его интересы или в иных сферах (да хоть и в личной жизни), – тем более. Благо автор не занимал и не занимает государственных постов и за то, что он пишет, российское государство не отвечает. Цензурой он не скован. А свободный в использовании своих знаний и выражении собственного мнения человек по определению пишет то, что не может, да и не должен себе позволить государственный служащий.
Книга читается на одном дыхании – и в этом ее огромное достоинство. Малоизвестные страницы истории и лабиринты политических интриг, финансово-экономические интересы и неожиданная реальность реализуемых и возможных в будущем мегапроектов, объединяющие и разделяющие Москву и Анкару факторы представлены на ее страницах. Ее стоит прочесть высокому начальству – включая первых лиц. Не исключено, что они найдут для себя много нового в отношении Турции и избавятся от излишних иллюзий (если, конечно, они у них еще есть). Тем более, что фобиями в отношении этой страны автор книги не страдает и при всей к Турции симпатии обманываться в ее отношении также не склонен. Что еще нужно для того, чтобы понять страну, являющуюся одним из важнейших экономических партнеров России, ее историческим соседом, конкурентом в ряде ключевых для Москвы регионов и противником на протяжении веков?
Введение
Фраза «не рассказывайте мне про Турцию, я в ней три раза был» плюс железная убежденность наших сограждан в своем знании этой страны – это классика эпохи массового российского туризма в Турцию.
Больше десяти лет непрерывной жизни в этой стране не прошли для автора даром. Если на определенном этапе своей жизни в Турции у него и возникало желание сказать что-нибудь в том же духе – мол, «повидал», то теперь оно окончательно и бесповоротно улетучилось. Турция – страна многогранная, многообразная и с многовековой историей, а жизнь в ней проистекает стремительно, преподнося сюрпризы ежедневно и иногда даже ежечасно. Особенно с учетом ее нахождения в эпицентре бурлящего ближневосточного котла.
По прошествии времени автор несколько подрастерял тот великодержавный снобизм «мы самые…» (лучшие, сильные, умные, правые и проч. – нужное подставить), с которым в феврале 2004 года приехал в Анкару. Пришлось ему скрепя сердце признаваться себе в том, что «не всегда мы…» (далее подставить все то же самое), и допустить наличие преимуществ, достоинств и аргументации за пределами нашей 1/8 части суши.
Многомудрые китайцы с опаской относятся к жизни «в эпоху перемен», но все же автор считает, что, невзирая на сопутствующие издержки, ему повезло стать непосредственным очевидцем важного исторического периода развития нашего южного соседа.
Пришедшая к власти в конце 2002 года Партия справедливости и развития, возглавляемая Реджепом Тайипом Эрдоганом, запустила процесс кардинальной экономической и политической трансформации страны. Либерализация рынков и приватизация, денежная реформа и переход к новой турецкой лире, получение Турцией статуса страны – кандидата на полноправное членство в Европейском союзе, принятие объемного пакета конституционных поправок, возвращение военного корпуса страны в казармы и масштабные судебные процессы над офицерским корпусом, первые всенародные выборы турецкого президента и попытка военного переворота 15 июля 2016 года – все это и многое другое разворачивалось и продолжает разворачиваться у автора буквально на глазах. Служа неиссякаемым источником наблюдений, некоторые из которых оказались облечены в форму книг и статей, любезно публикуемых Институтом Ближнего Востока, а также – выступлений в российских средствах массовой информации.
Кардинальные изменения начали претерпевать и российско-турецкие отношения, за старт нового периода которых, с не слишком большой степенью условности, можно принять визит президента России Путина в Анкару и его встречу с новым премьер-министром Эрдоганом в декабре 2004 года. Пожалуй, именно тогда начался процесс перехода успешно развивавшихся российско-турецких торгово-экономических отношений на качественно новый уровень – многопланового и стратегического сотрудничества. Происходило это зачастую вопреки мнению скептиков с обеих сторон, напоминавших про многовековую историю русско-турецких войн и противостояний и указывавших на существующие и в наши дни многочисленные точки пересечения интересов – в целом ряде регионов мира, включая как минимум черноморский бассейн, Кавказ и Среднюю Азию.
Как бы то ни было, за годы своего употребления оборот «многоплановое стратегическое сотрудничество» стал устойчивой характеристикой двусторонних отношений, от года к году демонстрировавших положительную динамику практически по всем направлениям. Причем как количественную, так и качественную.
Осью взаимовыгодного сотрудничества стала энергетика с долгосрочными контрактами на поставку в Турцию российских энергоносителей, реализацией проекта атомной электростанции «Аккую», а также с планами по строительству газопровода «Турецкий поток» – как альтернативы аннулированному Россией «Южному потоку». «Турецкий поток» в случае своего претворения в жизнь не только делает Турцию, впервые в ее истории, страной – транзитером российского газа. Потенциально проект может поднять ее статус до полноценного энергетического хаба – важного центра поставок энергоносителей, как российских, так и из третьих стран, на европейские рынки.
Важным показателем высокого уровня отношений и взаимного доверия стало образование в 2009 году так называемого Совета сотрудничества высшего уровня, возглавляемого первыми лицами двух стран, и введение с 2011 года безвизового режима.
При всем при этом нельзя сказать, чтобы отношения между Россией и Турцией складывались безоблачно. Помимо упомянутой выше конкуренции в целом ряде регионов, различия в российской и турецкой позициях начали отчетливо проявляться в ходе событий «арабской весны».
Но если скоротечные свержения действующих режимов в Египте и Ливии не создали видимой постороннему глазу напряженности, то Сирия стала точкой разлома. Поддержка Россией и Турцией разных сторон в противостоянии между официальным Дамаском и оппозицией не могла не сказаться негативным образом на российско-турецких отношениях. Начало 30 сентября 2015 года российскими Военно-космическими силами, по приглашению правительства Асада, военной операции в Сирии вызвало резкое неприятие со стороны турецкого руководства. Что в итоге привело к трагедии 24 ноября 2015 года, когда самолет ВВС Турции в районе турецко-сирийской границы сбил российский бомбардировщик. Руководство России незамедлительно приняло пакет жестких экономических санкций по отношению к доселе весьма успешному в нашей стране турецкому бизнесу.
Последующие семь месяцев вплоть до принесения официальных извинений президентом Эрдоганом, помимо того, что стали периодом безвременья в российско-турецких отношениях, еще и запустили старт их кардинальной переоценки российской общественностью: от высшего руководства и экспертов до простых граждан.
И даже состоявшееся летом 2016 года примирение, до тех пор пока эта переоценка не завершена, смотрится в некоторой степени формальной данью текущим политическим и экономическим интересам. Поскольку только подлинное осмысление того, каким образом в исторической перспективе строились наши отношения, почему стала возможна, невзирая на все достигнутые в последние годы успехи, случившаяся трагедия, и в каком направлении развивается наш южный сосед, – даст возможность строить устойчивые отношения на долгосрочную перспективу.
Поиску ответов на эти и многие другие вопросы, связанные с российско-турецкими отношениями, и посвящена книга, которую читатель держит в руках. В какой мере автору это удалось – судить читателям.
Глава 1
Нож в спину России
24 ноября 2015 года, когда турецкие ВВС сбили российский бомбардировщик «Су-24» в районе турецко-сирийской границы, стало черной датой в календаре российско-турецких отношений. Даже начатый семь месяцев спустя процесс их нормализации не может изменить данного факта. Короткая память в вопросах межгосударственных отношений может обходиться очень и очень дорого. А в тот день действительно произошло событие исключительное, с какой точки зрения на него ни смотри.
Для начала – с точки зрения той траектории, по которой развивались отношения между Турецкой Республикой и Советским Союзом и Российской Федерацией как его правопреемницей. На этом пути были взлеты и падения, потепления и охлаждения, однако, как бы там ни было, наша страна внесла очень большой, если не решающий вклад в победу Турции в войне за независимость. В результате в 1923 году была провозглашена Турецкая Республика. Доброжелательные высказывания и слова благодарности в адрес России и русского народа со стороны основателя и первого президента Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка давно разобраны на цитаты. А свидетельства советского вклада в экономику Турции воплощены в железе и бетоне многочисленных промышленных предприятий. После тринадцати русско-турецких войн была открыта новая страница в отношениях, где начало преобладать сотрудничество. Возможно, здесь кто-то возразит: мол, не стоит идеализировать эти отношения, ведь строились они только на прагматизме, а не на искренней дружбе. Однако иначе на межгосударственном уровне и быть не может.
С другой стороны, рамки соперничества в конце XX века были достаточно жесткими, если учитывать тот бум торгово-экономических отношений, который наблюдался между двумя странами после распада Советского Союза и начала либерализации экономик государств, вновь образованных на его месте, включая и Российскую Федерацию. Впрочем, качественный поворот в сознании многих скептиков, как российских, так и турецких, произошел в декабре 2004 года, когда президент Российской Федерации Владимир Путин прибыл с официальным визитом в Анкару и впервые встретился с Реджепом Тайипом Эрдоганом, буквально за год до этого ставшим премьер-министром, – деятельным и амбициозным лидером происламской Партии справедливости и развития (ПСР). Потом они встречались еще не раз, и нередко обозреватели говорили о «прорывном характере» тех или иных переговоров, но все же в них был уже элемент рутинности, свойственной всем зрелым, устоявшимся отношениям. Однако в 2004 году никому и в голову не могло прийти, что от торгово-экономических отношений две страны со временем смогут перейти на уровень стратегических отношений, которые потом стали именовать стратегическим и многоплановым партнерством. И это между Россией и государством – членом Североатлантического альянса, при том, что безудержное расширение НАТО на Восток вызывает в России постоянную обеспокоенность!
Декабрьская встреча 2004 года в Анкаре, безусловно, стала поворотной. Главная и ключевая характеристика, которую президент России Владимир Путин позволил себе дать Эрдогану после нее, заключалась в том, что тот «не подведет» и ему «можно верить». И Эрдогану в Кремле верили все эти годы настолько, что турецким политикам и бизнесменам в России постепенно стали открыты все двери. Для них был создан режим максимального благоприятствования. Сближение было настолько тесным, что для турок был отменен визовый режим, а поездки на уик-энд друг к другу перестали восприниматься в качестве выездов за границу. Дети в российских школах на вопрос учителя, где находится Анталия, могли, не задумываясь, выпалить: «Где-то на море, на юге России».
Но утром вторника 24 ноября 2015 года в районе сирийско-турецкой границы турецкий истребитель «F-16» ракетой «воздух – воздух» сбил фронтовой бомбардировщик «Су-24», входивший в российскую авиационную группу в Сирии и возвращавшийся после выполнения задания на базу Хмеймим. В реальность произошедшего не все могли поверить даже в самой Турции. Обе стороны немедленно перешли в режим «вспомнить все».
Турция вспоминает о своей военной блоковой принадлежности и созывает срочное совещание в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, на котором главной темой повестки дня выносится вопрос о коллективном обеспечении безопасности Турции на случай российской «агрессии» или «удара возмездия».
Российский президент, до той поры придававший большое значение личному контакту с «заслуживающим доверия» Эрдоганом вплоть до персонификации в его лице Турции и российско-турецких отношений, возможно, впервые в своей политической карьере приподнял непроницаемую маску. Нельзя сказать, что Путин, охарактеризовавший шаг Турции как «предательство» и «удар ножом в спину», утратил свое фирменное самообладание, однако антитурецкая пропаганда в отечественных СМИ достигла невиданного градуса, редко встречающегося в международной практике. Риторика, которая не всегда подходила даже для внутриполитического употребления, где рамки принятого все же несколько шире, моментально была возведена в разряд нормы. Это была своего рода вербальная «вендетта», одобренная российским руководством. Можно даже сказать, что в ней иногда угадывалась прямая речь Путина, обращенная к Турции, полная гнева и разочарования.
Ведь какими бы глубокими ни были противоречия последних лет между Российской Федерацией и Турецкой Республикой, в частности, отличающиеся взгляды сторон на события так называемой «арабской весны» и в особенности противоположные позиции, занятые ими в ходе конфликта в Сирии, накопленный багаж торгово-экономического сотрудничества смотрелся в качестве надежного стоп-крана на случай любого политического недопонимания. Во всяком случае, до ноября 2015 года он несколько раз срабатывал, неизменно демонстрируя свою эффективность.
Так случилось в ходе пятидневной войны России с Грузией в августе 2008 года, по которой турецкое руководство заняло достаточно сбалансированную позицию. Не присоединилась Турция и к западным антироссийским санкциям, принятым после возвращения Крыма в состав России в марте 2014 года.
Понятно, что от неприсоединения к санкциям Запада до признания Крыма частью России – огромная дистанция. Поэтому турецкие руководители выражались на сей счет более чем определенно: Крым – аннексированная Россией часть Украины, и точка. С крымскими татарами, чья многочисленная диаспора проживает в Турции, у турецких руководителей были особые отношения, вытекающие из заинтересованного, не лишенного исторической ностальгии, взгляда на их родину. Во всяком случае, Ахмет Давутоглу, министр иностранных дел Турции в 2009–2014 годах (главный идеолог «новоосманизма», чьи предки были крымскими татарами), еще в период украинской власти в Крыму устанавливал с регионом и с Меджлисом крымских татар особые, можно даже сказать родственные, отношения.
Но наряду с этим турецкий бизнес, очевидно подстегиваемый тем же самым «непримиримым» руководством, кинулся активно занимать и делить рыночные ниши, оставляемые европейцами в России в результате войны санкций и контрсанкций. Наряду с этим продолжало действовать паромное сообщение, связывающее турецкие порты Стамбул и Трабзон с Крымом, правда, с заходом в российские порты, признаваемые международным сообществом. Но и это, с учетом большого давления, оказываемого на Турцию Западом, было жестом в сторону России. Не говоря уже о том, что Крым не раз посещали неофициальные делегации турецкого бизнеса с целью анализа возможностей сотрудничества. Полуостров представлялся им постсоветской Россией в миниатюре, нуждающейся абсолютно во всем – от воды и товаров народного потребления до новых промышленных предприятий и объектов инфраструктуры, включая электростанции, аэропорты, гостиницы, дороги и мосты.
В общем, и по войне с Грузией и по присоединению Крыма Турция и ее руководство пытались балансировать между Западом и Россией с тем, чтобы на стыке их противоречий не только не сорваться вниз, но и извлечь для себя прямую выгоду.
1 декабря 2014 года в воздухе запахло сенсацией: в ходе своего очередного государственного визита в Турцию президент России заявил о закрытии проекта газопровода «Южный поток», который должен был обеспечить поставки российского газа в Европу через Болгарию, и тут же провозгласил старт альтернативного маршрута, получившего название «Турецкий поток», идентичной пропускной способности. Соответствующий Меморандум о взаимопонимании под вспышки фотокамер был подписан руководством «Газпрома» и турецкой трубопроводной компанией «Боташ». Европа, до тех пор всеми правдами и неправдами блокировавшая крайне важный для России проект обхода украинской газотранспортной системы «Южным потоком», отреагировала, в общем и целом, в привычном для себя ключе – весьма эмоциональными передовицами, суть которых сводилась к тому, что «русский царь» развязал очередной этап «углеводородной» войны, пойдя на сделку с «турецким султаном».
Переполох на Западе легко объяснить: в случае реализации на практике «Турецкого потока» трубопроводную систему Украины можно было бы порезать на металлолом, ну или пустить на гигантские орга́ны. А российский газ, перестав быть объектом и заложником бесконечных тяжб, прямиком последовал бы в Европу. В свою очередь, Турция, которая на фоне Украины смотрелась тогда надежным и предсказуемым партнером, забирая четверть поставок на собственные нужды, могла бы стать полноправным распорядителем остальных трех четвертей российского голубого топлива. Таким образом, сбывалась многолетняя мечта турецких руководителей о том, чтобы из страны-транзитера превратиться в полноценную энергетическую биржу – центр торговли энергоносителями мирового масштаба. Не стоит забывать, что вплоть до декабря 2014 года «Газпром» от любых разговоров на тему возможности перепродажи Турцией излишков российского газа в третьи страны категорически отказывался. И тут – такой резкий разворот, сулящий южному соседу не только экономическую выгоду, но и серьезное укрепление статуса на международной арене.
Каковы бы ни были трудности, стоящие перед проектом, на протяжении всего 2015 года стороны продолжали демонстрировать решимость в его реализации. Глава «Газпрома» Алексей Миллер и министр энергетики Турции Танер Йылдыз не раз совершали на вертолете демонстративные облеты будущей трассы газопровода, однако в практическую плоскость проект так и не перешел.
Официальной причиной пробуксовки турецкая сторона называла выборный период в стране. 7 июня 2015 года правящей Партии справедливости и развития предстояло переизбираться в Великом национальном собрании (Меджлисе) Турции и, в случае успеха, формировать новое правительство. Если в этой аргументации и присутствовал элемент лукавства и традиционной для турок политической игры под названием «и нашим, и вашим», то есть и Западу, и России, то лишь отчасти. Задача, которая, исходя из опыта прошлых лет, могла выглядеть для партии большинства достаточно тривиальной, при ближайшем рассмотрении таковой отнюдь не являлась.
Дело в том, что Реджеп Эрдоган, первый в турецкой истории «народный президент» страны, избранный не Меджлисом, а «улицей», лелеял переход от парламентской республики к президентской. Сменив после президентских выборов августа 2014 года премьерское кресло на президентское, он немедленно заявил о своей неготовности быть церемонимальным президентом при сильном премьере в рамках существующей в стране парламентской системы государственного устройства. Новый турецкий президент заявил о том, что народ напрямую доверил ему пост, а посему его статус априори выше, чем у премьер-министра, которым, согласно традиции, становится лидер партии большинства, то есть избранник народных избранников. Таким образом, согласно Эрдогану, де-факто система власти в Турции поменялась в сторону президентской формы правления. Осталось лишь привести в соответствие новой политической реальности то, что касается де-юре, то есть принять новую «президентскую» Конституцию страны взамен действующей с 1982 года.
И тут мы подходим к весьма интересному обстоятельству, поскольку для того, чтобы провернуть эту операцию, требовалась не просто победа и формирование однопартийного правительства, а разгром оппонентов – с 330, а еще лучше с 367 депутатскими креслами в 550-местном Меджлисе. Первое в случае реализации давало возможность выносить проект новой Конституции на всенародное голосование, где за него высказывался бы традиционно мобильный и активный электорат Эрдогана, ни разу до сих пор не подводивший своего лидера. Впрочем, второе, разумеется, было предпочтительнее: получение большинства в 2/3 голосов давало бы Партии справедливости и развития возможность решить вопрос, даже не вставая из своих кресел в зале заседания Меджлиса.
В общем, Реджеп Тайип Эрдоган, не любящий мелочиться, отправил однопартийцев «на улицу» добывать даже не 330 и не 367, а все 400 депутатских кресел. Да и сам он, если называть вещи своими именами, действовал на грани фола по отношению к требованию турецкой Конституции о беспартийности президента и о его равноудаленности по отношению ко всем политическим движениям страны. Президент включился в межпартийную борьбу, превращая практически каждое свое публичное выступление в предвыборную агитацию за партию, чьего билета у него больше нет, но с кем он, согласно собственному выражению, «остается сердцем».
Нужно ли говорить о том, что весь 2015 год прошел в Турции под знаком внутриполитической борьбы и парламентских выборов? «Приемные часы» турецкое руководство отменило вовсе или же свело к минимуму, прибив на двери табличку «Приходите после выборов». При этом решались только те вопросы, которые требовали незамедлительного вмешательства, все остальное было отложено уже для рассмотрения новым правительством.
Однако вопреки надеждам 7 июня принесло Партии справедливости и развития неприятный сюрприз. Очевидно, перегнув палку и распугав избирателей перспективами новой «президентской» Турции, партия Эрдогана не получила в Меджлисе даже простого большинства. Конечно же, это было «ни в какие ворота», потому что турецкое руководство после 12 лет безраздельного правления, похоже, утратило не только способность, но даже и желание договариваться с оппонентами и формировать коалиционное правительство. Помимо этого, было и другое достаточно серьезное обстоятельство: чужаков, задающих вопросы, с распростертыми объятиями не ждут нигде. Коалиция была крахом. Перед многолетними лидерами турецкой внутренней политики открывались весьма незавидные перспективы. А партия власти получила наглядное свидетельство того, насколько шатки ее позиции.
Поэтому, вымученно продемонстрировав общественности попытки «честно» договориться с оппонентами, а по сути сорвав коалиционные переговоры, даже не начиная их, Эрдоган пошел на второй круг, объявив повторные парламентские выборы 1 ноября. Начавшие звучать аргументы, что избиратель устал от однопартийности и требует коалиции, были оставлены без какого-либо внимания.
И опять Турции, замкнувшейся в своих внутриполитических коллизиях, стало не до стратегических проектов сотрудничества с Россией, будь то газопровод «Турецкий поток» или же первая атомная электростанция страны «Аккую», строящаяся в рамках российско-турецкого Межправительственного соглашения от 2010 года. Тем более что в апреле 2015 года у Эрдогана возник повод для большого и нескрываемого раздражения в адрес России.
Все дело в том, что 24 апреля турки задумали с размахом отметить столетие битвы при Чанаккале – знакового события в своей войне за независимость, когда им удалось остановить флот Антанты и не допустить его прохождения через проливы Дарданеллы и Босфор с целью захвата Константинополя. Чем уж при выборе именно этой даты руководствовалось турецкие власти, сказать сложно, поскольку битва продолжалась не один день и возможности для маневра у турецкого руководства были. Но, так или иначе, дата праздничных мероприятий в Турции совпала с проведением траурных церемоний в Армении – также по случаю столетия, но уже трагических событий, которые во многих странах мира, включая Россию, признаются в качестве геноцида армянского народа.
В результате многие мировые лидеры, особенно имевшие теплые отношения с обеими странами, были поставлены перед непростым выбором: куда же им ехать? Россия совершила свой не слишком простой выбор – в столицу Армении поехал Владимир Путин, а на мероприятия в Чанаккале – спикер Государственной думы Сергей Нарышкин. Вообще говоря, российский руководитель мог бы никуда и не ехать, как ему предлагали отдельные советники, а отправить в Армению и Турцию равнозначные по рангу фигуры. Так поступил президент США Барак Обама, который вроде бы признает факт «массового убийства армян» в 1915 году. Но на своих традиционных ежегодных выступлениях перед армянской диаспорой США он принципиально не произносит слова «геноцид», прячась за понятным только этой аудитории и никому больше выражением «Мец егерн», что в переводе с армянского означает «Великая резня».
Однако, невзирая на все усилия, прилагаемые Россией для того, чтобы смягчить эффект от своего решения в пользу Армении, осадок у турецких руководителей все же остался. Поскольку они рассчитывали, не имея, впрочем, на то достаточно веских оснований, что тесные двусторонние экономические связи и многочисленные мегастройки, стоящие на повестке дня, перевесят армянское приглашение.
Результатом стало очередное подтверждение самой жизнью верности старой народной мудрости: «Хочешь потерять друга – попроси его о невозможном». Какими бы несопоставимо малыми по сравнению с Турцией ни были бы российско-армянские торгово-экономические отношения, все же политически именно Армения является многолетним блоковым союзником Российской Федерации – и по Евразийскому экономическому союзу, и по Организации Договора о Коллективной Безопасности. В то время как Турция с 1952 года является членом НАТО и в среде военных экспертов широко распространено мнение о том, что после завершения «холодной войны» на турецкой авиабазе Инджирлик по-прежнему, невзирая на все заверения в обратном, размещено американское ядерное оружие, чьей главной целью является Россия.
Но доводы разума тогда, похоже, утратили свою силу, и даже спустя полгода, на конференции, посвященной 95-летию установления дипломатических отношений между нашими странами, которая проходила в Москве 15 октября 2015 года, тема о том, «куда должен был поехать Путин», продолжала звучать, хотя уже и фоном к основному событию – началу 30 сентября российской военной операции в Сирии.
Трудно сказать, стало ли это событие неожиданностью для Эрдогана, незадолго до этого поучаствовавшего в Москве вместе с Путиным и Аббасом (президентом частично признанного Палестинского государства) в церемонии открытия крупнейшей в России Соборной мечети и в праздновании российскими мусульманами праздника Курбан-байрам.
Однако участники тех переговоров говорили о совсем небезоблачной обстановке, а министр иностранных дел Лавров позже и вовсе приоткрыл завесу: «…Будучи здесь в сентябре прошлого (
К тому времени становилось очевидно, что сирийский вопрос, по которому стороны занимали диаметрально противоположные позиции, встает перед двумя странами в полный рост и его уже нельзя заметать под ковер успешных во всех смыслах торгово-экономических отношений. Впрочем, довольно долго это делать все же удавалось.
Достаточно вспомнить тот же эпизод с перехватом в октябре 2012 года турецкими ВВС самолета Сирийских авиалиний, совершавшего рейс Москва – Дамаск с принудительной посадкой в аэропорту Анкары. В обоснование своих действий турецкая сторона указывала на то, что самолет осуществлял перевозку незадекларированного «негражданского груза», принадлежавшего России и предназначавшегося для «тирана и душегуба» (это если по-западному и по-турецки), а если по-русски – для законного президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада.
Грозил разразиться нешуточный дипломатический скандал, но, к счастью, этого так и не случилось. Конечно же, самолет принадлежал Сирии, но на нем были граждане России, к которым на протяжении нескольких часов турецкие власти не допускали представителей российской консульской службы.
Последовали громкие обвинения со стороны Эрдогана о том, что сирийский самолет перевозил боеприпасы из Москвы в Дамаск: «Груз отправила российская сторона – компания, которая экспортирует оружие и боеприпасы, а предназначен он для Минобороны Сирии». На поддержку Турции встали и США: представитель Госдепа Виктория Нуланд объявила о намерении Америки поднять вопрос о поставках Россией оружия в Сирию.
Российская сторона, впрочем, категорически отрицала военный характер груза. Вопрос о том, к какой категории следует отнести технические элементы для радиолокационных станций систем ПВО – к военной или же к мирной, предназначенной для сирийских «радиолюбителей», для россиян, похоже, на повестке дня не стоял. Груз, состоявший из 12 ящиков, турецкая сторона изъяла и, невзирая на бурные российские протесты, так и не вернула. Разобрали, наверное, в каком-нибудь исследовательском центре с целью «обратного инжиниринга».
Сирия год от года все больше напоминала воронку, стремительно засасывающую в свой конфликт все новых и новых участников, как из стран региона, так и далеко из-за его пределов.
В августе 2013 года после обвинения официального Дамаска в применении химического оружия против мирного населения в пригороде столицы Гуте США уже были готовы к началу операции по образу и подобию ливийской. И опять регион прошел по тонкому лезвию: России путем серии политико-дипломатических ходов удалось предотвратить американскую операцию, согласовав вывоз и уничтожение арсеналов химического оружия, имеющегося в распоряжении Асада.
Но к середине 2015 года стало очевидно, что одними дипломатическими шагами режим официального Дамаска не удержать, и Россией был начат решающий этап операции по «спасению рядового Асада», когда российские ВКС были переброшены в Сирию. Демонстративная неразборчивость России, отказавшейся делить террористов на сорта по степени радикальности и по принадлежности к той или иной группировке и начавшей наносить удары по всем без исключения, вызвала на Западе и Ближнем Востоке волну официальных протестов.
Декларацию, осуждающую односторонние действия России, вмешавшейся в ход конфликта, подписали США, Великобритания, Франция, Саудовская Аравия, Катар и «стратегический и многоплановый партнер России» – Турция. Стоит отметить отсутствие в этом ряду Иордании и ОАЭ, которые, как можно заключить, оказались совсем не против российских ударов по отрядам так называемой «умеренной оппозиции».
Эрдоган выступил с серией резких заявлений в том духе, что «Россия и Иран защищают убийцу» (то есть Асада) и «они (то есть Россия и Иран) ответят перед историей». Отсутствие между Россией и Сирией общей географической границы дало повод президенту Турции усомниться в том, что у России могут быть свои интересы в Сирии, а следовательно, основания для прямого вмешательства.
Вряд ли кого-нибудь, будь то в России, на Западе или в самой Турции, удивила тональность выступления Эрдогана. Константой внешнеполитического курса Турции в отношении Сирии практически с самого начала гражданской войны в этой стране стало требование: «сначала Асад должен уйти, а потом уже будем разбираться».
Впрочем, о том, что касается турецкой внешней политики и в особенности позиции этой страны по поводу событий «арабской весны» и сирийской гражданской войны, немало слов будет сказано в последующих главах. Здесь мы просто отметим, что в международной группе так называемых «друзей Сирии», созданной при лидирующей роли США и стран Запада и насчитывающей около 70 участников, Турция занимала весьма заметное место. Характерно, что второе заседание этого «клуба по интересам» прошло в 2012 году именно в Стамбуле (
Турецкие СМИ – рупоры официальной позиции Анкары и особенно местные бюро западных информационных агентств – подавали информацию нередко с заметным искажением и примитивизацией подоплеки российских действий в Сирии. Не будем сильно углубляться в то, что тогда приписывалось России, поскольку все это звучало достаточно традиционно и, прямо скажем, без особой претензии на оригинальность. Тут были и имперские замашки, и желание России устроить второй Афганистан, и «оседлать» сирийский процесс с тем, чтобы отвлечь взгляд мирового сообщества от Украины и избавиться таким образом от западных санкций. Ну или, по крайней мере, значительно снизить градус экономического давления на Россию с целью спасти «коллапсирующую российскую экономику». Однако Запад, демонстрируя редкую прозорливость, российскую уловку якобы «раскусил». В то же время в мировых СМИ начали появляться первые сводки «о сотнях и тысячах» жертв среди мирного гражданского населения, пострадавших от «ковровых бомбардировок» в ходе российских авианалетов.
Вопрос о том, в какой мере официальная позиция Анкары отражала настроения внутри турецкого общества в те дни по отношению к России, не имеет столь же простого, однозначного ответа. Несмотря на нарастающий информационный поток в СМИ о том, что, дескать, Россия встала на сторону «тирана Асада» против «простых» сирийцев, требующих демократических преобразований, образ нашей страны в Турции все же был образом друга и партнера. Этому в значительной степени способствовала личная популярность президента Путина среди турок, часто проводящих параллели между ним и своим лидером Эрдоганом, причем нередко в пользу первого. Все-таки кровь – не вода, а в сознании турецкого общества, впрочем как и российского, национальный лидер должен быть ярок, харизматичен и жёсток, в общем, как Эрдоган или как Путин.
Весьма ярко эта несколько иррациональная популярность Путина в Турции проявилась после выступления российского президента на 70-й, юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН 28 сентября 2015 года, которую можно рассматривать в качестве послания международному сообществу в преддверии непосредственного вступления России в сирийский конфликт.
Тогда многие турки аплодировали Путину чуть ли не стоя, называя его речь «исторической». Решительные действия России в Сирии, особенно в самые первые дни, когда еще не включился маховик антироссийской пропаганды, были охарактеризованы многими независимыми турецкими экспертами как своего рода прорыв блокады и успешное возвращение России на международную арену после конфликта на Украине. И это был не эмоциональный всплеск, а действительно попытка объективно разобраться в мотивации российской стороны.
У описываемых событий была и обратная сторона. Не являлись секретом весьма сомнительные успехи внешней политики самой Турции, вызывавшей жесткую критику даже у тех, кого нельзя было отнести к оппонентам Эрдогана и правящей Партии справедливости и развития. Принятый в 2009 году миротворческий лозунг турецкого внешнеполитического курса «Ноль проблем с соседями» по прошествии всего нескольких лет породил в Турции и за ее пределами столько шуток и насмешек в свой адрес («ноль соседей без проблем», «нет соседей – нет проблем» и т. п.), что многие уже даже перестали смеяться.
Турецкий бизнес, который до тех пор был весьма успешен в своей экспансии на Ближний Восток и в Северную Африку, начал раз за разом получать серьезные удары. Практически полностью остановилась деятельность турецких предпринимателей в Ливии, Египте и в Сирии, оказалось серьезно затруднено сотрудничество даже с таким традиционным для турок партнером, как Ирак. Тяжелая ссора с Израилем перекрыла стране доступ к высоким технологиям, в которых Турция традиционно ощущает нехватку.
К 2015 году стало невозможно игнорировать тот факт, что волна беженцев в полном смысле этого слова накрыла восьмидесятимиллионную Турцию. Их число достигло 2,7 миллиона человек, и эту цифру красноречиво дополняла официальная статистика Министерства труда Турции: только 3 % беженцев представляли собой квалифицированную рабочую силу, а профессия 80 % из них турецким властям была неизвестна. К тому времени сирийцам было выдано лишь около семи тысяч разрешений на работу, а в специально оборудованных лагерях проживало менее 10 % беженцев. То есть турки сами не знали, кто на их территории скрывается и где конкретно они находятся. Турецкие СМИ отмечали, что в отдельных населенных пунктах страны беженцев стало больше, чем коренного населения.
При этом очевидно, что беженцы по достижении некоего критического порога своей численности будут вызывать у местных жителей раздражение, вне зависимости от своего поведения. Даже если чужаки законопослушны и им удалось трудоустроиться, они в любом случае отнимали рабочие места у турок. Если же вступали в конфликт с законом, то таким уж тем более не место в доселе спокойной Турции.
В общем, на этом фоне российская внешняя политика для среднестатистического турка выглядела куда более взвешенной и продуманной, чем своя собственная, которая, как нередко иронизировали, обыгрывая название центрального труда новоосманизма – книги «Стратегическая глубина», уже достаточно глубоко погрузилась в «стратегическую глубину», и пора бы ей начать всплывать на поверхность.
Поделиться книгой: