Обратный отсчет для Пальмиры

– Это я к слову, – отмахнулся Сидорин. – К слову о том, что вот такие привязанности делают нас на войне слабыми. Слабыми и уязвимыми. Чем меньше их, тем человек свободнее распоряжается самим собой. Эх, молодежь, молодежь, что с вами поделаешь! Ну да ладно. Давайте о делах более насущных.

– Вам знакомо это имя – Сафир Джадазир? – спросил Котов, обрадовавшись, что полковник сменил тему разговора.

– Да, кое-что на него есть. Месяца два назад я впервые услышал это имя от сирийских контрразведчиков. Странная личность, непонятная.

– Кто он в иерархии террористической организации?

– И это непонятно. Джадазир не стоял у истоков создания ИГИЛ, он появился в поле зрения разведки всего с полгода назад. Выходец из восточных регионов Сирии, этнически в нем намешано крови со всего Востока. Дальние родственники, как удалось установить сирийцам, есть и в Ираке, и в Иране, и в Йемене. Даже в Ливии.

– И он ни с кем не поддерживает связь? – догадался Котов.

– Никаких контактов. Да и родственные связи тут не близкие. Нет ни братьев, ни сестер. Родители умерли, и все его родственники, по нашим понятиям, сводятся к двоюродным и троюродным. Но не это интересно. Непонятна его террористическая деятельность. Я бы сказал так, что его участие в минировании исторических и культурных памятников, стоящих на учете в ЮНЕСКО, – это несколько неожиданно. Он слывет идейным борцом, которому чужды политические воззрения и амбиции. Если послушать свидетелей, то получается, что он – сторонник создания огромного и могущественного исламского государства, строящегося и живущего по законам шариата[5], но сам, опять же по свидетельствам очевидцев, не является ортодоксальным мусульманином.

– Специалист на службе у террористов, – заметил Котов, – такое встречается часто. Работает за деньги, работу свою выполняет хорошо, но, кроме этого, надо еще и стараться выказывать симпатии своим работодателям, а то ведь в два счета можно попасть под горячую руку.

– С ножом, – продолжил мысль Зимин. – Под горячую руку с ножом и перед камерой.

– Я думал об этом, – согласился Сидорин. – И появилась у меня одна идея. А что, если нам этого Джадазира найти и побеседовать с ним по-хорошему? Мол, негоже вот так, за деньги предавать общечеловеческие ценности, это цинично, подло и уголовно наказуемо в конечном итоге. А также намекнуть ему, что добровольная и чистосердечная помощь в разминировании Пальмиры даст ему шанс на прощение.

– Подождите, Михаил Николаевич, – усмехнулся Котов. – Вы сейчас имеете в виду, что нам надо найти Джадазира на той стороне и привести его сюда? Мысль хорошая, только где его искать? Если он в рядах ИГИЛ или «Джабхат ан-Нусры», а у вас нет относительно точных данных, то этот тип может находиться где угодно.

– Есть относительно точные данные, – слегка пожал плечами полковник.

– Тогда можно попытаться перевербовать этого человека, – оживился Зимин.

– И как? – с интересом посмотрел на переводчика Котов.

– Видите ли, исходя из общего анализа ситуации в Сирии, а также на всем Ближнем Востоке, в настоящее время идет чистой воды соперничество между «Аль-Каидой» и ИГИЛ. Что-то вроде передела сфер влияния. Не скажу, что это позитивный процесс, потому что обе сильнейшие организации на мировой террористической арене являются крайне радикальными и разделяют исключительно правые исламистские идеи. Но есть одно небольшое «но». И у ИГИЛ, и у «Джабхат ан-Нусры», и у курдов есть четкая стратегия и далеко идущие планы. А вот остальные движения и более мелкие оппозиционные правительству группировки, судя по всему, придерживаются лишь краткосрочных планов. Например, они стремятся сохранить свою автономию на местном уровне или же слегка расширить свою территорию.

– Правильно, – согласился Сидорин, – довольно зрелое суждение. Поэтому будет не очень сложно договориться и ослабить антиправительственную коалицию в Сирии. После наших ударов с воздуха многие пойдут на переговоры. Но это дело будущего.

– Так к какой группировке принадлежит Джадазир? – спросил Котов.

– Это некогда сильная организация из восточной части Сирии, которая пережила раскол и кризис власти. Сейчас она, большей частью, тяготеет к другим, более сильным группировкам, но все еще пытается сохранить свое название и свои идеи. Правда, эти идеи глобальностью не блещут. Я бы так сказал, что у этой группировки больше выжидательная позиция, они ждут победы сильной стороны.

– «Джамаат Найфази аль-Ислами», – сказал Котов. – Я прав?

– Совершенно точно, – одобрительно кивнул Сидорин.

Солнце стояло высоко, но такой жары, как всего три месяца назад, уже не было, когда под ногами не только асфальт, а, казалось, бетон плавится. Подполковник Ивлиев стоял в начале улицы со схемой в руках. Двое солдат вынесли из машины раскладной столик и несколько стульев.

– Вот смотрите, – раскладывая схему на столе, сказал он. – Это ситуация на сегодняшний день.

Котов вместе со своим заместителем старшим лейтенантом Беловым и переводчиком Зиминым подошли к столу. Схема была сделана с помощью аэросъемки и наложена на туристическую карту еще довоенного времени. Большая топографическая точность на этом этапе разминирования была не нужна, и Ивлиев пользовался тем, что смогли изготовить его помощники и специалисты российской авиационной группы ВКС в Хмеймиме.

– Боевики прорывались вот с этой стороны. Здесь вы их остановили, уничтожив всю группу. – Ивлиев нарисовал пару стрелочек карандашом на севере. – Вот здесь вторая группа обошла ваши позиции и попыталась пробиться на территорию Пальмиры. Дошли они вот до этого места, чуть западнее колоннады. Почти до Дамасских ворот.

– Дошла не группа, – поправил Котов, – а всего лишь трое. А группа несла потери на всем протяжении пути следования.

– Ну да, – согласился подполковник. – Теперь смотрите. Мы расчистили от мин два прохода. Вот здесь – от Триумфальной арки по улице колонн, и здесь – от Агоры по Дамасской улице.

– А не проще было, – спросил Белов, – с севера и северо-запада расчистить участок, где атаковали боевики?

– Там мы тоже начали. Завтра к вечеру закончим и тот участок. Видите ли, товарищи офицеры, положение у нас сейчас, как между двух огней. Здесь – мины, боевики, которые пытались зачем-то прорваться с боем в Пальмиру, а с другой стороны – начальство из Москвы, которое получило приказ президента в кратчайшие сроки разминировать этот музей под открытым небом. Вопрос политический. Сделать это должна только Россия. И с блеском. А тут возник вопрос с этим центром дистанционного управления минными заграждениями. Понимаете, как нас напрягают? Кстати, и вашего Сидорина напрягают тоже. Он вам не говорил об этом?

– Он об этом никогда нам не говорит, – улыбнулся Белов.

– Хорошо, давайте кумекать, – предложил Котов, склоняясь и разглаживая на столе схему. – Куда мог лежать маршрут группы прорыва террористов, это раз. Второе, где рациональнее всего разместить блок дистанционного управления. И третье, где его реально можно разместить, учитывая специфику местности.

– Я бы еще поставил вопрос так, – добавил Белов. – Как реально может выглядеть этот пульт управления или центр управления? Сколько он должен занимать места, какого рода оборудование там должно находиться?

– Тогда давайте с последнего, – согласился Ивлиев. – Собственно замыкатели контактов много места не занимают. Они могут выглядеть как небольшой пульт управления, как компьютерная клавиатура или ноутбук. А вот для обеспечения работы пульта и произведения взрывов нужны батареи питания. С учетом большого расстояния передачи импульса, возможно, что на расстояние почти в километр, а иначе террористам и возиться, на мой взгляд, не стоило, учитывая сопротивление в цепи, там должно быть как минимум несколько автомобильных или авиационных аккумуляторов. Очевидно, что не все заряды были электрифицированы, часть может подрываться с помощью радиозапалов. Значит, должны быть радиопередача и антенна.

– И тут мы имеем двоякую задачу, – вставил Котов. – Антенна должна выходить наружу из их гипотетического бункера, а оборудование должно быть спрятано так надежно, что его невозможно обнаружить миноискателями, металлодетекторами или георадарами.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул подполковник. – Замаскированная антенна – это не обязательно что-то похожее на телевизионную и передающую радиоантенну. Тут достаточно замаскированного штыря с метр длиной, а то и короче. Но в любом случае должно быть нечто вертикальное, где можно замаскировать антенну.

– Так ее можно где угодно замаскировать, – предположил Зимин, – а уже в бункер протянуть от антенны провод к источнику.

– Потери, лейтенант, потери сигнала. Чем больше протяженность проводника, тем слабее сигнал. Все должно быть оптимально и с минимальными потерями.

– Как вариант, – показал на карте Котов, – я бы пульт расположил в районе Триумфальной арки, Театра и Храма Набо. В этом случае самые отдаленные части древних развалин и поселка удалены на равном расстоянии. Но это, только если террористы решили и поселок разрушить.

– Согласен с вами, Котов, – кивнул подполковник. – Я примерно так же думал, но гарантии-то никакой.

– А я бы не стал разрушать или уж настолько серьезно нацеливаться на разрушение поселка, – возразил Белов. – Учтите, что удар они должны нанести в соответствии со своими религиозными убеждениями – по язычеству, по каменным изваяниям, которым поклоняются люди, по каменным идолам и кумирам. Помните каменного Будду, которого они взорвали? Нет, они будут упираться и взрывать целиком историческую часть, а жилой массив так, если само собой заденет.

– Тогда – это улица колонн, – показал карандашом на карте Ивлиев. – А она довольно широкая и протяженная.

– Но в таком случае не вяжется направление прорыва группы боевиков, – вставил Зимин. – Они ведь шли западнее. И последняя точка, где подорвалась смертница, была дальше Дамасских ворот.

– А если вторая группа и не была основной? – предположил Котов. – А если они рассчитывали, что обе группы равнозначны и одна из них обязательно прорвется? Или как раз первая была основной, а вторая отвлекающей, а мы им просто планы спутали?

– Вот вы и разберитесь, – посоветовал Ивлиев. – У нас времени на разминирование все меньше и меньше. Вот-вот прибудут борта с основным составом, и будет передан приказ к началу работ. Вы понимаете?

– Понимаем, – вздохнул Котов и задумчиво посмотрел на восток.

Глава 4

Провинция Дэйр-эз-Зор. Западнее города Меядин

Четыре запыленных пикапа, почти не поднимая пыли, неслись по каменистой пустыне. Местами под колеса ложился глинистый грунт, утрамбованный временем и редкими дождями до состояния прочного бетона, и тогда колеса внедорожников гудели, вызывая раздражение. Котов стоял в кузове первого пикапа и осматривал горизонт в бинокль. Им сейчас до зарезу нужен был кто-то, кто имел бы отношение к той самой группировке «Джамаат Найфази аль-Ислами».

Сегодня перед рассветом на малых оборотах четыре пикапа группы Котова общей численностью в пятнадцать человек углубились, объезжая укрепленные пункты террористов, на территорию, подконтрольную антиправительственной оппозиции. Дважды командиру казалось, что за ними увязались две машины. Первый раз он заметил, что за ними едут, через полчаса после преодоления опасного, простреливаемого участка. А второй раз это произошло час назад. Те же машины или нет, было непонятно, потому что на рассвете с расстояния в километр разглядеть очертания очень сложно.

Это были такие же пикапы, как и у спецназовцев, но такими разновидностями «Тойоты» были наводнены не только Сирия, но и Ирак, и Саудовская Аравия, и даже Таиланд. Особенно полюбились эти сильные и надежные внедорожники боевикам террористических группировок. А уж пулеметы разных видов на этих пикапах можно увидеть каждый день. И с броневыми щитами, и на открытых турелях, и зенитные, и танковые.

Для капитана спецназа Котова, прошедшего не одну горячую точку на планете, вопрос огромного количества «Тойот» у вооруженной оппозиции разных мастей не являлся фантастическим или хоть в какой-то мере загадочным. Для него более важным и интересным был вопрос о наличии в руках все той же оппозиции огромного количества французских винтовок «FAMAS» и австрийских «AUG». А средства передвижения боевики ИГИЛ и других исламских группировок просто покупают. И чаще всего – на вторичном рынке. Мало кто из обывателей задумывается или даже просто знает, что на Ближнем Востоке автомобильный концерн «Тойота» является лидером, в некоторых странах этого неспокойного региона он захватил более трети рынка. Именно в Кувейте и Турции находятся заводы японского автогиганта. А еще Котов теперь хорошо знал, эксплуатируя эти внедорожники, что у пикапов очень удобный кузов, который позволяет перевозить сразу по несколько бойцов и одновременно устанавливать там различное вооружение. Такие «модификации» называются «техничками», и они идеально подходят для тактики боевиков, страдающих от недостатка по-настоящему тяжелого вооружения вроде танков или бронетранспортеров. А тут и мобильность, и огневая мощь легкой бронетехники.

– Вон они! – послышался в коммуникаторе голос старшины Алейникова, ехавшего в кузове второй машины.

Котов не стал выговаривать контрактнику за нарушение правил переговоров. Он обернулся и увидел, что Алейников показывает куда-то назад и влево.

– От нас «на пять часов», – добавил снайпер.

Капитан повел биноклем и заметил еле заметный хвост пыли, который сносило ветром на юг. «Две машины, не больше, и их сейчас не видно за неровностями рельефа. Опять две? Неужели все те же? Несколько часов идут на пределе прямой видимости. Зачем? Могли по рации передать по поводу подозрительных пикапов, и нас бы перехватили в любом удобном месте», – размышлял он.

– Барс, я – Седой! – послышалось в коммуникаторе. – Чего они за нами тащатся? Если это они.

– Если те, что утром шли за нами, то непонятно, – ответил Котов. – Единственное объяснение – желание узнать, куда мы идем. Вероятно, они поддерживают связь со своим командованием.

– Я полагаю, Барс, не стоит идти на поводу у противника. Пусть они узнают, что мы уже приехали, а?

– И я к тому же склоняюсь, – согласился Котов. – С таким эскортом мы можем приехать прямо на пулеметы. И это очень плохо, если они еще кому-то передают о наших передвижениях.

Прямо по курсу движения машин, судя по карте навигатора, располагалась какая-то деревня. В этой глуши, среди пересохших русел речушек и чахлого редкого кустарника, могла расположиться лишь группа хижин и загонов пастухов.

Местность то опускалась, то снова приходилось взбираться на подъем, объезжая промоины, овражки и большие валуны. Горизонт то подступал совсем близко, ограничивая видимость в радиусе полукилометра, то раздвигался, показывая во всей красе разноцветную всхолмленную равнину с пятнами красной глины, седого каменного крошева и черной земли. Машины, шедшие параллельным курсом, снова мелькнули слева и скрылись за холмом.

Пикап старшего лейтенанта Белова с тремя спецназовцами, по приказу Котова, отстал и исчез из вида. Три машины шли на большой скорости дальше до тех пор, пока не показались полуразрушенные стены глинобитных хибар. Стены торчали прямо посреди степи. Никаких заборов, сельскохозяйственных построек. Видеть это было непривычно и странно, хотя Котов уже привык к особенностям арабского мира. В России любой дом в сельской местности сразу же начинал обрастать сараями, сарайчиками и сараюшечками, заборами и заборчиками, ограждающими огородик, небольшой садик, клетки с курами или другой живностью. Хозяйство! А у сирийских феллахов[6] значение имел каждый клочок земли, который мог давать хоть какой-то урожай.

– Сокол, Боб, – быстро стал приказывать Котов, – на южную стену! Болт, Лишай – на западную! Босой и Зуб – за камни у подножия холма.

Спрыгивая на землю, командир привычно провел рукой по кармашкам разгрузочного жилета. Гранаты, запасные магазины, нож, пистолет… Зимин подбежал, стаскивая с головы клетчатый платок-«арафатку». Три пикапа, управляемые спецназовцами, удалялись, существенно сбавив скорость и выбирая те участки грунта, где было больше пыли. Их задача – заманить преследователей, если это были преследователи, дать им понять, что четыре неизвестные машины где-то здесь. Главное, чтобы преследователи не подумали, что здесь кто-то пытается спрятаться.

– Пошли, Олег! – толкнул переводчика в плечо Котов и показал на самое высокое здание и его единственную целую крышу из тонких ветвей и высохшей травы.

Видимо, здесь иногда все же появлялись люди. Например, пастухи прятались от непогоды или во время пыльных бурь. Капитан шел быстрым шагом, глядя, как его бойцы разбегаются по своим позициям, готовя оружие к бою. Каждый был одет в привычную для этих мест камуфляжную форму без знаков различия и погон. У каждого в одежде присутствовал хоть какой-то элемент арабского. Или «арафатка», или черная шапочка с зелеными буквами изречения из Корана. Все хорошо знали правило не открывать рта, потому что арабским владел единственный член группы – штатный переводчик лейтенант Зимин.

– Если подъедут, значит, они нас не боятся и принимают за своих, – сказал Зимин, устраиваясь на крыше рядом с командиром.

– Если на двух машинах, то да, принимают, но я что-то сомневаюсь, иначе они давно бы догнали нас и спросили, а они стороной идут. Как бы нам не ошибиться, Олег, с этой остановкой.

– Если это те же две машины, что мы видели сегодня утром.

– Если, – вздохнул Котов. – Всегда у нас присутствует зловещее слово «если».

– Почему зловещее? – попытался пошутить Зимин. – «Если» – очень хорошее слово. Если она придет на свидание, то мы будем целоваться. Если она меня разлюбила, то я найду другую.

– Если ты будешь много болтать, то мы провороним противника, – проворчал Котов.

– Виноват! Молчу.

Коротко прозвучали через коммуникатор доклады спецназовцев о том, что каждая пара заняла позиции. Еще пять минут прошли в тишине. Зимин хотел задать вопрос, но решил, что мешать командиру не стоит. У Котова огромный опыт и профессиональная интуиция. Раз он принял такое решение, значит, оно обоснованное.

Справа за бугром поднялся зыбкий столбик пыли, и с севера на юг неторопливо проехали три пикапа спецназовцев. Котов, пожевывая травинку, даже не повернул головы в сторону машин и продолжал осматривать горизонт. Машины спецназовцев объехали еще один холм на юге от заброшенного поселка и свернули налево. Сейчас они будут кружить вокруг лагеря, привлекая внимание боевиков, догадался переводчик. Они не исчезают, оставляя еле заметный след своего присутствия, и не уносятся сломя голову на восток. И эти люди, что, возможно, следили за спецназовцами, обязательно приедут сюда. Но вот снова в голове возникал вопрос, который не давал Зимину покоя. Не станут же они рисковать? Яснее ясного, что в четырех машинах с пулеметами на турелях людей больше, чем в двух. А если здесь враги? Неужели сунутся?

– Барс, я – Седой! – прозвучало наконец в наушнике коммуникатора.

– Докладывай, Седой!

– Три пикапа с пулеметами с юго-востока, два «старых знакомых» стоят на юго-западе. С востока вижу еще четыре. На одном крупнокалиберная «зенитная спарка». Всего пулеметов пять, включая «спарку». «Бандерлогов»… – Белов на несколько секунд замолчал. – Двадцать два человека.

– Понял, Седой. Возьмешь на себя четыре машины с восточного направления. Дашь подойти и ударишь с тыла. Сокол, ответь Барсу!

– Барс, я – Сокол! – с готовностью отозвался голос Алейникова.

– Сокол, за тобой пулеметчики и водители четырех машин, которые идут к нам с юго-востока. Не дать уйти!

– Понял, Барс!

– Босой, Зуб! – вызвал Котов спецназовцев, притаившихся в некотором отдалении за камнями. – Ваша задача самая сложная. Те две машины, что шли за нами, – ваши. Определить, кто там старший, и взять живым. Желательно еще одного для подстраховки. Остальных валить!

– Понял, Барс, сделаем!

– Внимание всем, я – Барс! Без приказа не стрелять, дирижирую!

Лейтенант Зимин уже знал эту тактику спецназа. Чаще всего командир ставил задачу своим бойцам, отдельным временным группам, которые формировал из числа своих подчиненных на время той или иной операции, и всегда каждая группа работала индивидуально, в рамках общей задачи. Но иногда бой строился вот по такой сложной схеме. Командир сам отдавал приказ открывать огонь или атаковать кому-то из своих подчиненных, исходя из того, как развиваются события, в то время как другим даже чихнуть в это время нельзя было без приказа.

Сложная задача, прежде всего для командира, оправдывалась тем, что только ему было видно с его наблюдательного пункта, как ведет себя враг. И все время нужно видеть все поле боя, видеть всех своих бойцов и вовремя отдавать им приказы. А еще надо быть абсолютно уверенным в каждом подчиненном. Уверенным на все сто процентов, что никто не выстрелит раньше времени, не обнаружит себя, не испугается, не проявит слабости, а будет до последнего ждать приказа командира.

Для выполнения такой работы нужны железные нервы и серьезная боевая выучка. Если приказа стрелять не было, а враг тебя увидел и напал на тебя, ты все равно не имеешь права стрелять, можешь обороняться любым другим доступным тебе способом, но без выстрелов, даже если тебе кажется, что бой уже разгорелся вовсю, что твои выстрелы ничего не решат и никому не навредят. Более того, тебе может показаться, что именно твои выстрелы помогут твоим товарищам, но ты все равно не имеешь права открывать огонь. Таков закон армии, таков закон военных разведчиков. Беспрекословное и неукоснительное выполнение приказа. И только тогда, когда командир будет уверен, что его приказ выполнится в любом случае, он без оглядки, не сомневаясь, поведет своих бойцов на любое, самое сложное и безнадежное дело. И победит.

Зимин лежал рядом с командиром на крыше, замаскировавшись в старом сене, и пытался унять легкую дрожь. Так было всегда, особенно в начале его службы при группе капитана Котова. Но тогда он откровенно боялся, а сейчас… Говорят, это просто действие адреналина, ведь страха лейтенант не чувствовал, он был уже настолько уверен в бойцах Котова, что даже не представлял себе ситуации, в которой они могли не победить. Ведь он столько уже прошел с ними, через такие невероятные ситуации, и всегда они побеждали. Главное, чтобы командир не увидел, что у переводчика подрагивают руки.

– Несколько раз сильно сожми и потом расслабь кисти рук и ноги тоже, – не опуская бинокля, сказал Котов.

– Что? – не понял Зимин.

– Я говорю, мышцы несколько раз сильно напряги, а потом расслабь. Это у тебя мышечная реакция.

И только теперь Зимин увидел, что рука командира щелкнула тумблером, снова включая коммуникатор. Вот что значит внимательность к своим подчиненным, ведь через коммуникатор многие бы поняли, о чем сейчас говорит командир и кому говорит. И кто-то бы ухмыльнулся, что лейтенант Зимин трусит, что у него перед боем трясутся руки, а может, и ноги. Переводчик с благодарностью посмотрел на капитана и стал напрягать и расслаблять мышцы. Он и не понял, что дело не столько в этих упражнениях, сколько в том, что командир отвлек его внимание от собственных ощущений.

– Барс, я – Седой! Четыре пикапа с востока подходят. Не торопятся. Даю расклад. Двенадцать бойцов. Один пулемет 7,62, второй спаренный 12,7 мм.

– Понял, Седой! Как себя ведут остальные?

– Три пикапа с юго-востока стоят на месте. Две машины с юго-запада тоже стоят. С крыши кабины главный смотрит на поселок в бинокль. У него передатчик в руке. Наверное, командует. Вот опять поднес к лицу… Все, Барс! Они пошли! Группы на машинах с юго-востока и юго-запада пошли на полных оборотах. Восточные еле тащатся. Видимо, подстраховка или вариант неожиданного удара, когда завяжемся с этими.

– Понял, Седой. Всем, я – Барс! Приготовиться, я дирижирую!

Теперь Зимин хорошо слышал звуки приближающихся машин. Но он опять ошибся, потому что это прошли почти под стенами поселка свои же три пикапа, которые спецназовцы уводили в безопасное место подальше от боя, чтобы не лишиться средств передвижения в глубине территории, контролируемой вооруженной оппозицией. Вот и пыль с южной стороны стала видна. Значит, быстро едут. Пять машин, на которых три пулемета и десять боевиков. Переводчик прикинул расклад сил и улыбнулся. А ведь боевики «лопухнулись». Нападать, так всеми силами сразу. А что такое десяток человек и три пулемета, если об их приближении знают спецназовцы?

И тут все началось! И снова Зимину пришлось удивляться, насколько Котов сумел предугадать действия противника и расставить своих бойцов, используя рельеф местности. Именно два пикапа, которые шли с юго-востока и которые, судя по всему, следили за спецназовцами с самого раннего утра, выскочили в седловине между двумя каменистыми возвышениями к западу от поселка. Три другие машины обогнули левый холм и, развернувшись веером, стали приближаться к развалинам.

– Босой, начал! – скомандовал Котов.