Помоги проекту - поделись книгой:
Еще в конце июня в Лондоне было принято решение послать Я. Гамильтону 5 свежих союзных дивизий, что доводило число дивизий экспедиционных сил на Галлиполи до 12 (10 британских и 2 французские). Также предполагалось прибытие мониторов, построенных для операций, которые раньше намечались против германских берегов. Эти плоскодонные корабли водоизмещением 6000 тонн, вооруженные 14-дюймовыми пушками американского производства, совершенно справедливо виделись альтернативой линкорам в прибрежных условиях. Ожидались и старые крейсеры с пристроенными к ним противоминными наделками.
Последние дивизии прибыли на остров Лемнос в начале августа. С вновь прибывшими войсками под командованием Я. Гамильтона было 157 тысяч солдат, в том числе 30 тысяч французов. Численный штат всех частей, в том числе Австрийско-новозеландского корпуса и французских дивизий, был пополнен, также была пополнена и материальная часть. Вместе с тем стоит отметить, что вновь прибывшие части являлись совершенно «сырыми» и не могли сравниться с войсками, высаженными в апреле. Это касалось 10-й, 11-й и 13-й дивизий (составивших имеющий важную задачу 9-й корпус) и 53-й и 54-й дивизий (территориальные, имевшие более слабую артиллерию из 13-фунтовых орудий).
Англо-французский флот, стоявший на рейдах Имброса и Лемноса, был в полной боевой готовности. Но боязнь подводных лодок стесняла действия союзников в августе и предотвратила удар по Булаирскому перешейку, хотя и не помешала союзникам высадить новый десант в бухте АНЗАКа и бухте Сувла, причем при высадке большую пользу принесли моторные лихтеры, построенные для Балтийского моря.
Проблем, как в апреле, с высадкой десанта не наблюдалось.
Применяются гидропланы, а старые бронепалубные крейсера «Эдгар», «Эндимион», «Графтон» и «Тезеус» в 1915 г. были оснащены противоторпедными булями и затем использовались для поддержки огнем десанта в Дарданеллах.
7 августа, с целью заградить вход в бухту Сувла, была быстро спущена в море первая линия тяжелых противолодочных сетей – эту операцию произвели два специальных корабля. В последующие дни заграждение бухты было усилено. Меры, принятые в Сувле, оказались действенными, и, несмотря на присутствие одной неприятельской подводной лодки в Саросском заливе, ни одно союзное судно не было торпедировано.
Августовское наступление союзников поддерживали 5 соединений кораблей, каждое из которых отвечало за поддержку войск в своем секторе – в общей сложности 5 линкоров, 8 крейсеров, 12 эсминцев, 16 мониторов, другие суда.
Итак, на этот раз мощная армия, опирающаяся на сильный флот и в изобилии снабженная материальной частью, должна была, как думало английское командование, добиться долгожданного успеха.
Я. Гамильтон планировал охватить от Ари-Бурну до южной оконечности бухты Сувла правый фланг турецкой армии, а для отвлечения внимания турок провести демонстрации на побережье у мыса Хеллес, между мысом Хеллес, Ари-Бурну и в Саросском заливе. Во время демонстрации Австралийско-новозеландский корпус должен был атаковать турок в 4 км южнее бухты Сувла, а 9-й армейский корпус генерала Ф. Стопфорда – высадиться в бухте Сувла (схема 14). Он рассчитывал объединенными усилиями этих 2-х корпусов, т. е. массой в 65 тысяч человек, отбросить передовые части турок и охватить правое крыло их основной группировки, обойдя с севера массив, после чего захватить в тылу у турецкой армии порт Ак-баш на Мраморном море. Наступательные задачи были поставлены и перед британскими силами на юге Галлиполи. Английское командование решило широко использовать принцип внезапности как оперативной, так и тактической. Операция должна была начаться ночью.
К концу июля турецкая главная квартира, частично сменив пострадавшие в предшествовавших боях дивизии, довела силы Лимана фон Сандерса до 15 пехотных дивизий, кроме того, во Фракии были расположены 1-я и 2-я турецкие армии, готовые послать на полуостров новые подкрепления.
К этому времени на Галлиполийском полуострове турки обороняли (схема 6):
1) Фронт мыса Хеллес – 5-ю пехотными дивизиями (1, 10, 13 и 14-я), имея в резерве одну пехотную дивизию (8-я), т. е. плотность войск составляла 5 пехотных дивизий на 8 км фронта.
2) Фронт Ари-Бурну (против Австралийско-новозеландского корпуса) – тремя пехотными дивизиями (16-я и 19-я), имея в резерве также 1 дивизию, т. е. на 5 км приходилось 3 пехотные дивизии.
Считая, что у англо-французов не хватит сил для нанесения одновременно двух ударов по флангам турецкого фронта, Лиман фон Сандерс оставил на азиатской стороне 3 пехотные дивизии (2-ю, 3-ю и 11-ю). Кроме того, на южной оконечности полуострова в общий резерв были выделены 2 дивизии (9-я и 4-я) – для поддержки частей, расположенных против мыса Хеллес либо против Ари-Бурну. Еще у одной проблемной точки – у Саросского залива – находилась вторая резервная группа в составе 2-х дивизий (7-я и 12-я).
Таким образом, на южной оконечности Галлиполийского полуострова (мыс Хеллес – Крития – Ачи-Баба) четырем дивизиям британского 8-го корпуса и двум дивизиям французского корпуса противостояли пять турецких; трем дивизиям АНЗАКа у Ари-Бурну и Габа-Тепе противодействуют три турецкие; трем дивизиям британского 9-го корпуса у Сувлы (Киреч-Тепе – Солтлэйк) противостоят 7-я и 12-я турецкие дивизии, у Кум-Кале – три турецкие дивизии, общий резерв на Галлиполи (район Килид-Бара) – две дивизии. Итого 12 союзным дивизиям противодействуют 12 турецких с еще тремя могущими быть переброшенными из Кум-Кале. Соотношение 1 к 3 в пользу атакующего явно не выдерживается.
Оборонительные линии турок были следующими.
Первой укрепленной полосой были возвышенности Ачи-Баба, второй – полоса Сари-Баирских высот, третья полоса тянулась от Булаира на Галлиполи. Германо-турецкое командование давно уже закончило работы по укреплению трех оборонительных рубежей полуострова и особенно позаботилось о сильном укреплении районов Сари-Баир и Сувла, мощная артиллерия, искусно расположенная, обстреливала Анафартскую равнину и подступы к возвышенностям Сари-Баира.
6-8 августа осуществляется вторая высадка союзников (схема 11) в северной части залива в бухте Сувла, а 6 августа артподготовкой из 124 орудий и атакой англичан в направлении на Ачи-Баба началась операция и на южном участке фронта.
Центр и левый фланг англичан пошли в атаку после небольшой артиллерийской подготовки. Они с большим трудом овладели несколькими участками передовых турецких окопов, после чего столкнулись с двумя турецкими дивизиями. Турки также атакуют англичан, в результате последовало встречное сражение, не давшее сторонам никаких результатов. Атакуя в течение пяти дней и понеся тяжелейшие потери, англичане не добились никакого успеха против Ачи-Баба. Союзники переходят на юге к обороне, перебрасывая высвободившиеся части к Сувле. 12–13 августа отражаются турецкие контратаки.
На участке АНЗАКа генерал Бердвуд, получив в подкрепление 13-ю пехотную дивизию и 29-ю индийскую бригаду, также совершенно истощил свои войска в бесплодных атаках с 6 по 10 августа, оставшись в исходном положении. Но, по крайней мере, части АНЗАКа (это прежде всего удар 1-й австралийской дивизии при поддержке 1-й и 3-й легкоконных бригад на Лоунпайн) заставили турок использовать часть своего общего резерва (9-я пехотная дивизия) в своей полосе. Эта атака интересна применением анзаками штурмового плацдарма – выкопанные перпендикулярно турецким позициям траншеи, из которых проводилась атака, значительно сократили прохождение атакующими поражаемого пространства.
Отчаянные атаки анзаков, бои, переходящие в рукопашные схватки, привели к большим потерям (например, 1-я австралийская бригада потеряла 1700 бойцов из 2900, бывших в строю к началу боев, 2-й батальон лишился 74 процентов личного состава, 3-я легкоконная бригада не досчиталась 600 солдат (половина личного состава) за 15 минут боя. В боях за Лоунпайн австралийцы заработали 7 Крестов Виктории. Запомнились фронтовикам и атаки 4-й австралийской бригады на Сари-Баир. Артиллерии турок удалось поджечь сухой кустарник, покрывающий горы, после чего турецкая пехота двинулась в контратаку. Сначала отошла 29-я индийская бригада, которая увлекла за собой ланкаширских стрелков (13-я пехотная дивизия). Однако в ночь на 9 августа турками было потеряно плато Чунук-Баир: отличились новозеландцы и гуркхские стрелки (новозеландские штыки и знаменитые гуркхские ножи скрестились в ночной рукопашной схватке со штыками и засапожными ножами турок).
9 августа с утра контратаки турок возобновились. Жара в этот день превзошла все предшествующие дни, части, страдающие от зноя и недостатка воды, стали подаваться назад под повторяющимися атаками арабских войск турок. Мало-помалу британцами были потеряны гребни возвышенностей и лощины, имеющие тактическое значение на склонах Сари-Баира. К вечеру англичане были оттеснены к подножию Сари-Баира, почти в исходное положение. Только крайняя усталость наступающих и артиллерийский огонь англичан задержали дальнейшее развитие наступления турок.
Утром 10 августа англичане вновь пытались перейти в общее наступление после 2-часовой артиллерийской подготовки, использовав свои последние резервы на этом участке – но и эта атака была отбита турками. Анзаки подошли к господствующей над турецкими позициями возвышенности Анафарта – ключу всей операции, но овладеть ею не смогли, несмотря на поддержку свыше 100 стволов артиллерии (не считая корабельных орудий). По мнению Лимана фон Сандерса, потеря этой позиции означала бы конец Константинополя. Он считал в этом случае неизбежной скорую высадку русских войск у Босфора, развал фронта и выход Турции из войны (после чего Болгария, вероятно, сохранила бы нейтралитет, а Германия наверняка проигрывала войну). Но беспримерные по напряженности бои вконец обескровили АНЗАК. Турки также понесли большие потери – один день 10 августа стоил им 5000 человек.
Бои у высоты Чунук-Баир знаменовали конец активных столкновений в секторе АНЗАКа, стоивших союзникам с 6 по 10 августа 20 тысяч человек, в некоторых подразделениях не осталось офицеров. Атаки Анафарты в 20-х числах августа (несмотря на усиление АНЗАКа английскими частями) также не принесли результата.
В операции у Сувлы приняли участие следующие британские силы (с учетом переброшенных войск с юга Галлиполийского полуострова):
10-й (ирландской) дивизии – 29-я (10-й Гемпширский, 6-й Ирландский королевских стрелков, 5-й Коннаутских рейнджеров, 6-й Лейнстерский полки), 30-я (6-й и 7-й Королевские Мюнстерские фузилерные, 6-й и 7-й Королевские Дублинские фузилерные полки), 31-я (5-й и 6-й Королевские Иннискиллингские фузилерные, 5-й и 6-й Королевские Ирландские фузилерные полки) бригады, пионерный батальон 5-го Королевского Ирландского полка;
11-й (северной) дивизии – 32-я (9-й Западно-йоркширский, 6-й Гринховарда, 9-й герцога Веллингтона, 6-й Йоркско-ланкастерский полки), 33-я (6-й Линкольнширский, 6-й пограничный, 7-й Южно-стаффордширский, 9-й Шервудских лесников полки), 34-я (8-й Нортумберлендский фузилерный, 9-й Ланкаширский фузилерный, 5-й Дорсетширский, 11-й Манчестерский полки) бригады, пионерный батальон 6-го Йоркширского полка;
13-й (западной) дивизии – 38-я (6-й Короля, 6-й Восточно-ланкаширский, 6-й Южно-ланкаширский, 6-й Северно-ланкаширский лоялистов полки), 39-я (9-й Королевский Варвикширский, 7-й Глостерширский, 9-й Вустерширский, 7-й Северно-стаффордширский полки), 40-я (8-й Чеширский, 8-й Королевских Уэльских фузилеров, 4-й Южноуэльских пограничников, 5-й Уилтширский полки) бригады, пионерный батальон 8-го Уэльского полка;
53-й (уэльской) дивизии – 158-я (5-7-й Королевских Уэльских фузилеров, 1-й Херфордский полки), 159-я (4-й и 7-й Чеширские, 4-й и 5-й Уэльские полки), 160-я (2-й полк Королевы, 4-й Королевский Суссекский, 2-й Королевский Западнокентский, 2-й Миддлсекский полки) бригады;
54-й (восточноанглийской) дивизии – 161-я (4-7-й Эссекские полки), 162-я (5-й Бедфордширский, 4-й Нортхэмптонширский, 10-й и 11-й Лондонские полки), 163-я (4-й и 5-й Норфолкские, 5-й Суффолкский и 8-й Гемпширский полки) бригады.
Бои в районе Сувлы, начавшись удачной высадкой в ночь на 6 августа и продвижением к господствующим высотам (важнейшая – Шоколадная гора взята 7 августа, схема 11), также не дали англичанам победного решения, так как было потеряно 2 суток времени – вследствие дезорганизации тыла, недостатка воды и из-за неправильно взятого направления главного удара, который по приказанию Стопфорда наносился на Кучук-Анафарта, вместо того чтобы содействовать левому флангу Австралийско-новозеландского корпуса. Эта потеря времени дала туркам возможность организовать контратаку и приостановить наступление англичан. Причем первоначально турецкие силы в этом районе были невелики: несколько пехотных и жандармских рот (1500 человек против 25 000 англичан Стопфорда). Б. Лиддел Гарт так оценивал этот момент: «до подхода резервов только полтора турецких батальона в течение 36 часов оказывали сопротивление продвижению английских войск. Время и благоприятные возможности были упущены из-за неопытности высадившихся войск и инертности их командиров»[89]. Положение турок было очень серьезным, в Константинополе царила паника.
В последующем, используя потерю времени британцами, турки резко наращивают свой контингент, сосредоточив две дивизии и продолжая наращивать силы: в конце концов были стянуты части 8-й, 9-й, 4-й, 5-й и 12-й турецких дивизий – все, что можно было взять от Галлиполи, Ачи-Баба и с азиатского побережья, было двинуто сюда.
К 9 августа 9-й корпус Стопфорда уже потерял 8000 человек. За свою бездеятельность в течение двух суток и тактические просчеты Стопфорд был заменен командиром 29-й пехотной дивизии Лилем.
Промедление Стопфорда тем более обидно, что ключевые позиции (в частности, Лала-Баба – 11-й дивизией) были захвачены сразу. Английская методичность сыграла с британцами злую шутку. Масса времени тратится на прохождение распоряжений командования с борта судов и обратно, на согласования с вышестоящей инстанцией.
Атаки турок отличались неистовством, большинство участвовавших в них оттоманских солдат были уничтожены на открытых склонах огнем британской артиллерии, но им удалось отвоевать утраченные окопы, и к полудню 10 августа в руках британцев не осталось ни одной важной высоты на Сувле или в секторе АНЗАКа.
После отрешения Стопфорда от командования был выработан новый план наступления. Но упущенные возможности ушли безвозвратно: к туркам на фронт от Ари-Бурну до Киреч-Тепе прибыли 8 пехотных дивизий, что с бывшими здесь ранее составило внушительную силу в 10 пехотных дивизий.
Атаки, проведенные по плану Лиля 21 августа 9-м армейским корпусом совместно с переброшенной сюда 29-й пехотной дивизией (участвовали в общей сложности 32-я и 34-я бригады 11-й дивизии, 87-я и 87-я бригады 29-й дивизии, три дивизии были в резерве), ничего, кроме потерь 5000 человек в 29-й дивизии не дали. Туман мешал корректированию артиллерийского огня, а авиация в корректировке огня не участвовала. Наступающие части 29-й пехотной дивизии сильно пострадали от огня турецкой артиллерии, зажегшей сухой кустарник, покрывавший склоны возвышенностей, одна бригада была почти целиком уничтожена. Тем не менее 29-я пехотная дивизия овладела возвышенностями Самитар. По количеству участвовавших солдат это было крупнейшее из сражений, разыгранных в Галлиполийской кампании, и для того чтобы остановить наступление союзников, в бой были брошены последние турецкие резервы.
Таким образом наступление 9, 12, 21 (главная атака) августа успеха не принесло. Единственно ощутимым результатом боя 21 августа было установление по берегу довольно ненадежной связи между АНЗАКом и 9-м корпусом.
15 августа идут бои за Киреч-Тепе. Лиман фон Сандерс расценивал эту ситуацию как очень опасную. «Если бы, – считал он, – 15 и 16 августа британцы взяли Киреч-Тепе, они обошли бы с фланга всю 5-ю армию и могли бы добиться решающего успеха».
Августовская операция англичан у Сувлы обошлась обеим сторонам примерно в 45 тысяч человек. По сути, эта операция решила судьбу всей борьбы за Проливы.
Мушир Лиман фон Сандерс смог локализовать неприятельские войска в местах их десантирования. Турецкая победа была неполной, англичане не были сброшены в море, к чему стремились турки, но неудача обошлась британцам очень дорого. Причем союзники не получили даже каких-либо территориальных и тактических выгод. Турки с конца августа могли не опасаться за судьбу столицы.
Следует отметить, что силы и средства, которыми обладал Я. Гамильтон, могли дать успех лишь при быстро развивающихся действиях (быстрота, как уже отмечалось, вообще являлась залогом успеха союзников при осуществлении Дарданелльской операции), а это требовало соответствующей подготовки исполнителей и совершенной организации тыла – на деле же и то и другое во всех случаях оставляло желать лучшего. Ненадлежащее взаимодействие между корпусом Стопфорда и АНЗАКом явилось важнейшей предпосылкой неуспеха союзников в августовских боях. Так, только в 4 часа 9 августа 32-я бригада начала подниматься на высоты Сагир-Анафарта, причем турки дали ей возможность отделиться от своих главных сил, после чего атаковали ее с фронта и флангов и через час уничтожили. К 6 часам утра развернулись для наступления остальные части 11-й пехотной дивизии, но турецкие контратаки отбросили их с огромными потерями. 53-я территориальная дивизия, переброшенная в Сувлу и высадившаяся ночью 9 августа, была брошена на помощь 11-й пехотной дивизии в направлении на Кучук-Анафарту, но была остановлена контрударом 12-й турецкой дивизии. Все эти уже ничего не решавшие атаки начались только 9 августа, в то время как судьбоносные бои в секторе АНЗАКа произошли с 6 по 9 августа. Турки получили великолепную возможность осаживать противника по частям.
В течение сентября продолжалась упорная борьба, также стоившая больших жертв. В результате боев местного значения англичане продвинулись к концу сентября вперед на несколько сотен метров у Габа-Тепе и к Анафарте, а французы окончательно закрепились на линии Керевез-Дере. К концу сентября англо-франццуы почувствовали, что способность турок к сопротивлению уменьшилась: было ясно, что бои на трех фронтах Галлиполи истощили их артиллерийские ресурсы, и они испытывали острую нужду в боеприпасах.
Несмотря на полученные мощные подкрепления (2-я горная дивизия из пяти бригад, 2-я австралийская дивизия из трех бригад, четыре отдельные горные бригады), союзное командование начинает думать об эвакуации Галлиполи и прекращении Дарданелльской операции. Решение об эвакуации далось не сразу: ему предшествовали смена командования войсками (Я. Гамильтона сменил Ч. К. Монро), стратегическая переориентация союзников на Балканский ТВД и Салоники (в это время уже решился вопрос о создании нового фронта – Салоникского для поддержки сербской армии, которая отступала под натиском сил трех стран – Австро-Венгрии, Германии и Болгарии, причем из предполагаемых первоначально 4 дивизий 2 назначались из состава войск в Галлиполи), ноябрьский визит на Галлиполийский фронт Г. Китченера. Г. Китченер 22 ноября дал добро на эвакуацию. Несмотря на мрачное замечание Я. Гамильтона, что эвакуация превратится в катастрофу с потерей половины личного состава и всей артиллерии, проведена она была блестяще, в чем огромная заслуга нового командования и генерала Ч. К. Монро лично.
Еще в октябре правительство Великобритании запросило генерала Я. Гамильтона о желательности эвакуации войск союзников с Галлиполийского полуострова. Лондон страшили большие людские потери в боях и от болезней. Наступившие холода принесли новые проблемы (промерзшая одежда, замерзшие насмерть часовые, отказ оружия были лишь некоторыми из них). Однако Я. Гамильтон в резких тонах высказался против эвакуации десанта и был смещен 16 октября. Эти события совпали с уходом 15 ноября У. Черчилля («отца» Дарданелльской операции) из правительства.
Подготовка к эвакуации шла постепенно. Так, еще с ноября раненые и больные из состава десантного корпуса, эвакуированные с плацдарма, обратно в свои части не возвращаются. Решение об эвакуации десантного корпуса с Галлиполийского полуострова принималось в самом строгом секрете. Опасались, что турецкие войска, атакуя и ведя артиллерийский огонь по прибрежной черте, не допустят снятия немалого числа людей с берега на транспортные суда. Предстояло эвакуировать в общей сложности 145 тысяч человек, 15 тысяч лошадей и мулов, 400 орудий разных калибров и много различного военного имущества. Эвакуацию рассчитывали произвести в две очереди: сначала эвакуировать войска территории АНЗАКа и части района Сувлы, а во вторую очередь части южной оконечности полуострова. Для эвакуации территории АНЗАКа и Сувлы генерал Бердвуд предложил следующий план: 1-я фаза – эвакуировать войска, имущество и животных, которые не будут нужны для обороны, 2-я фаза – эвакуировать все, что не будет нужно для четырехдневной обороны (на тот случай, если плохая погода задержит операцию) и 3-я фаза – эвакуация всего остального. Первую фазу надлежало закончить 10 декабря, вторую в течение двух ночей и третью – максимально быстро. Эвакуация проходила поэтапно по ночам, при незначительном противодействии турок, союзники демонстрировали внешнюю активность, осуществив ряд атак.
Для введения турок в заблуждение на южной оконечности полуострова проводились высадки английских частей якобы на замену французских, и распространялись слухи о готовящемся наступлении, была осуществлена переориентация обстрела турок с береговых батарей на корабельную артиллерию, для чего на корабли были прикомандированы береговые артиллеристы, на всех участках были оборудованы позиции для прикрытия подхода войск к пристаням, передовые окопы не должны были оставляться их защитниками до самого последнего момента. Бойцы должны были уводиться из окопов организованно, небольшими группами (чтобы оценить сложность реализации эвакуационного плана на практике, достаточно отметить, что, например в секторе АНЗАКа британские окопы находились от турецких на расстоянии всего 10 метров).
8 декабря генерал Монро отдает приказ на эвакуацию Сувлы и сектора АНЗАКа, к 18 декабря уже было эвакуировано 40 000 человек, 20 декабря союзные войска очистили залив Сувла, а в 5 часов утра 9 января 1916 г. на Галлиполийском полуострове не осталось ни одного солдата союзного десанта. Несмотря на полнейшую тишину и высокую степень организации эвакуации, пришлось оставить 49 полевых орудий и гаубиц, около 800 лошадей и мулов, 1600 повозок.
Для мушира Лимана фон Сандерса и военного министра Энвер-паши такой исход событий оказался, как ни странно, неожиданным: они готовили план удара по десанту силами 12 пехотных дивизий, чтобы сбросить неприятеля в море.
Эвакуация войск Антанты с Галлиполи была воспринята в Стамбуле и Берлине с большим торжеством, в Константинополе были осуществлены праздничные мероприятия. Лимана фон Сандерса нарекли «Гинденбургом Востока». Германское руководство произвело его в чин полного генерала (генерала кавалерии). Султан и калиф Мехмед V получил от собственного правительства титул «Гази» («Непобедимый»). Его военный министр Энвер-паша был прозван «Наполеоником».
Тем не менее благодаря блестяще проведенной эвакуации, организованной совместно морским и сухопутным командованиями, блеснувшими под конец злополучной Дарданелльской кампании, была поставлена точка в длившейся почти год одной из самых кровавых и самых многообещающих для Антанты операций Великой войны. Ретирада была осуществлена вовремя, так как к туркам прибыло большое количество тяжелой артиллерии (участок 14-го корпуса), которая сделала бы невозможным удержание позиций у мыса Хеллес.
Подводя итоги комбинированного этапа Дарданелльской кампании, следует отметить неорганизованность взаимодействия сухопутного и морского компонентов операции, ошибки в планировании и осуществлении операций десантными силами. Так, после гибели в мае трех линкоров, войска практически остались без должной огневой поддержки корабельной артиллерии крупного калибра, хотя следовало, не прекращая действия крупных кораблей, осуществить противоминные мероприятия.
Действия войск в интересах флотской операции превратились в самостоятельные, то есть сместились причинно-следственные связи и сама цель операции.
Для германо-турецких сил помимо эффективного применения минного оружия и береговой артиллерии характерны эффективные действия на коммуникациях союзников, прежде всего посредством подводных лодок.
Высадка союзных войск 25 апреля осуществлялась импровизированно, с накладками и большими потерями. Расстановка сил и выбор направления главного удара были осуществлены неверно – именно удар в секторе АНЗАКа на Чунук-Баир мог позволить перехватить «бутылочное горло» Галлиполийского полуострова, отрезав путь отхода главным турецким силам на юге. Союзники же видят перспективу на юге, проведя по одному сценарию три безуспешные лобовые атаки на Критию.
Возможный успех в августовском сражении у Сувлы был парализован нераспорядительностью командования на участке решающего удара, медлительностью и нерасторопностью командования операцией. Руководство не смогло своевременно понять, что в условиях гористой местности ключевым является борьба за обладание командующими высотами – такие точки вначале были недооценены, а впоследствии сильно укреплены турками и остались в их руках. Это, прежде всего, горы Ачи-Баба на юге Галлиполи, Чунук-Баир и Анафарат в секторе АНЗАКа – хотя своевременное занятие этих высот, по мнению самих турок, давало победу союзникам. После войны турецкий Генеральный штаб отметил в своем изложении кампании: «Если бы британцы были в состоянии бросить больше сил на побережье у Габа-Тепе – либо более быстро укрепив первые десантные группы, либо организовав высадку на более широком фронте, – первоначальное успешное продвижение вглубь на 2500 метров могло бы расшириться, охватывая гребни хребтов, господствуя над Проливами, и серьезный, может быть, фатальный удар был бы нанесен в сердце турецкой обороны». Участники боев также отмечали данный факт: «преимущество турок заключалось в том, что все господствующие высоты они держали в своих руках»[90].
Проблемой сторон было качество и необстрелянность резервов: например, турки использовали даже 16-летних новобранцев, в прибывающих союзных контингентах многие солдаты оказывались уже больными. Видимая в том числе и в качестве средства для преодоления позиционного тупика, сложившегося на Французском фронте, Дарданелльская операция принесла при стабилизации фронта те же формы и методы позиционной войны: бои местного значения, артиллерийскую «долбежку» и упрямые атаки в одни и те же точки, когда за занятие передовых окопов и продвижение на сотни метров противники расплачиваются тысячами жертв. Внешне позиционная война, также как и во Франции, проявляется в траншеях, полевых укрытиях, колючей проволоке, минометном и снайперском огне (когда даже для того, чтобы безопасно выглянуть из окопа, приходится использовать перископ), болезнями как результатом скученности большого количества людей на ограниченном участке местности.
Комбинированный этап операции характерен применением всех родов и видов оружия. Пулеметный огонь является убийственным фактором на поле боя: английские атаки на Ачи-Баба, майское наступление турок в секторе АНЗАКа, принесшие бешеные потери, объясняются в том числе этим обстоятельством. Артиллерия является «богом войны»: 70 % всех потерь в Великую войну приходится на артогонь, и Галлиполи здесь не исключение. Благодаря в первую очередь противодействию неприятельской артиллерии союзники не смогли расширить плацдармы и превратить тактические успехи в оперативные, а турки – сбросить англо-французов в море. На деятельности оттоманской артиллерии, показавшей хорошее качество и результативность огня, вначале сказывался фактор малочисленности (всего 24 орудия на дивизию, вся 5-я армия имела не более трети орудий, причитающихся ей по штату), союзная же артиллерия стала страдать от нехватки боеприпасов для полевых орудий (особенно вследствие затрудненности подвоза из-за действий германо-турецких минных сил и подводных лодок) и ослабления с конца мая огневой поддержки силами флота. Причем недостаток у турок как легкой так и особенно тяжелой артиллерии, а в силу этого невозможность прорвать при помощи надлежащей артиллерийской подготовки фронты, упирающиеся флангами в море, вынудили оттоманские войска прибегать к импровизациям: ночным наступлениям, атакам без выстрела. Нехватка тяжелого оружия довлела над турками в течение всей кампании, но ситуация начала выправляться к концу 1915 г., прежде всего за счет прямых германских поставок после вступления в войну на стороне германского блока Болгарии и открытия прямого сообщения после гибели Сербии. Турецкая тяжелая артиллерия отлично себя зарекомендовала.
Обе стороны применяли авиацию, преимущественно для разведки, но иногда осуществляется и бомбометание. Наиболее характерно это для союзников, применяющих самолеты палубного базирования.
Уже 17 февраля 1915 г., в преддверии операции, на остров Тенедос прибыл британский гидроавиатранспорт (авианосец) «Арк Ройял», имевший на борту 2 аэроплана берегового базирования («сопвичи») и 5 поплавковых гидросамолетов (типа «шорт»). «Арк Ройял» осуществлял разведку турецких батарей в Проливах, действуя до 18 марта 1915 г.
Гидросамолеты действовали лишь в хорошую погоду.
После 18 марта 1915 г., когда 4 линкора союзников («Бувэ», «Оушен», «Иррезистебл», «Инфлексибл») погибли на минах, было принято решение перебросить в Дарданеллы самолеты сухопутного базирования. Через 4 дня после этого трагичного для англо-французской эскадры события на Тенедос прибыли 18 британских морских самолетов берегового базирования (в т. ч. 11 «фарманов» и 2 «сопвича»). Вместе с двумя французскими «ньюпорами» они поддерживали действия союзной эскадры в Дарданеллах.
«Арк Ройял» действовал в составе крейсерской эскадры адмирала Пейрса. 15 апреля 1915 г. два гидросамолета его авиагруппы нанесли бомбовый удар по крейсеру «Торгут Рейс» в районе Галлиполи.
Морская авиация сыграла свою роль при осуществлении десантной операции союзников. Самолеты с острова Тенедос поддерживали высадку десанта на мысе Гелиос и у Кум-Кале, а гидросамолеты с «Арк Ройял» – в заливе Анзак.
После того как в конце мая в Проливах начали активно действовать германские подводники, тихоходный «Арк Ройял» был отведен на остров Имброс и спрятан за противолодочными сетями – авиатранспорт превратился в береговую авиабазу.
Использовались также авиатранспорты «Бэн-Май-Кри», «Анна», «Равэн II», «Эмпресс». Эти плавбазы и островные площадки фактически создали цепь аэродромов от болгарского побережья вдоль берега Малой Азии до Египта.
Прибыли в Дарданеллы (в Чанак) и первые германские самолеты (3 сухопутные машины и 1 гидросамолет).
Происходят и воздушные схватки.
22 июня состоялся первый воздушный бой. Английский «вуазен» сбил германский аэроплан над Ачи-Баба. Самолет упал и был добит французской артиллерией. Первая турецкая победа в воздушном бою была зафиксирована 30 ноября 1915 г., когда «Альбатрос» под управлением лейтенантов Риза и Орхана сбил французский «фарман» в Дарданеллах.
В начале мая на Тенедос прибыла французская эскадрилья – 6 самолетов типа «морис-фарман» (а 2 «ньюпора» убыли с острова). В июне авиагруппа на Тенедосе была усилена еще пятью самолетами (3 «морис-фарман» и 2 «морис-парасоль»). Она действовала весьма активно (в среднем в месяц на пилота приходилось 100 самолето-вылетов) – под ее ударами турки были вынуждены эвакуировать свою базу в Чанаке и переместиться в Галлиполи. Их слабая авиация (8 сухопутных аэропланов и 1 гидросамолет) действовала вяло.
Британцы наращивали авиационную группировку на острове Имброс: 12 июня прибыл гидроавиатранспорт «Бен-Май-Кри» с тремя торпедоносцами «шорт» и двумя поплавковыми «сопвичами» на борту. С этого момента все английские самолеты были сосредоточены в бухте Кефало острова Имброс. На Тенедосе осталась французская авиация. В преддверии августовской высадки в заливе Сувла британцы усилили свою авиагруппу еще 22 машинами.
В период боев на Сувле резко возросла активность турецких транспортов – в ответ на это союзники впервые применили торпедоносцы. 12 августа 1915 г. с расстояния 100 м самолет «Шорт-184» с гидроавиатранспорта «Бен-Май-Кри» торпедировал 5000-тонный транспорт, перевозивший войска (первая в истории результативная торпедная атака самолета). «Турок», уже до этого поврежденный подлодкой Е-14, пошел ко дну.
17 августа другой «шорт» потопил шаланду с войсками.
Всего за операцию зафиксировано три случая уничтожения неприятельских судов английскими летчиками в Дарданеллах[91].
Реакцию союзной авиации вызвало и активное использование турками своих сухопутных коммуникаций – македонской железной дороги и шоссейной дороги в Усун-Кейпри на Булэр. Особенно важное значение имели два железнодорожных объекта: 1) мост в 100 км от берега у Люле-Бургас на линии Берлин – Константинополь; 2) ж/д узел Фереджик (у залива Энос). 8 ноября 1915 г. самолет «морис-фарман» (с острова Имброс) и 2 «шорта» с «Бэн-Май-Кри» (из бухты Энос) нанесли удар по мосту. Налет был повторен одним самолетом ночью 13 ноября. Фереджик неоднократно бомбился самолетами с острова Имброс и гидросамолетами с «Бэн-Май-Кри».
Французская гидроавиация получила подкрепление 24 декабря 1915 г. (т. е. через 9 месяцев после прибытия первых двух «ньюпоров»), в виде 6 летающих лодок Ф. Б. А. Но так как эвакуация Дарданелл была уже предрешена, эти самолеты отбыли на Салоникский фронт.
Самолеты английской морской авиации и французская эскадрилья прикрывали эвакуацию, но понесли при этом потери – в январе 1916 г. немцы перебросили в Проливы 3 новых истребителя «фоккер» с синхронными пулеметами. 11 и 12 января 1916 г. ими были сбиты 3 английских самолета у мыса Гелиос.
Неудача Дарданелльской операции не устранила авиацию союзников из района Проливов. Вплоть до конца войны базовым аэродромом продолжал оставаться аэродром на острове Имброс. Запасными аэродромами были аэродромы на соседних островах – Тазос и Мемнос.
Активно осуществлялось бомбометание.
В частности, неоднократно бомбились лагеря Ак-Паша-Лиман, где выгружались турецкие войска, прибывающие на фронт в Галлиполи. В одной из этих бомбежек был ранен тогда еще малоизвестный турецкий офицер Мустафа Кемаль. 15 июля союзная авиация бомбила турецкую авиабазу, расположенную к северу от Чанака, бросая бомбы в ангары и склады с бензином. Несколькими удачными попаданиями был вызван значительный пожар. И это при отсутствии приборов для бомбометания.
Русский генерал от кавалерии барон А. Каульбарс, изучавший британскую авиацию во время командировки в Англию и Францию в марте – апреле 1915 г. косвенно дает ответ на вопрос об эффективности бомбардировок британских самолетов: «…английские летчики, в сознании, что безрезультатное метание бомб не только не устрашает, но даже может ободрить противника, установили правилом приближаться к цели, держась на большой высоте, что способствует внезапности нападения, а долетев до нее, быстро и весьма круто пикируют и, пролетая над целью метров на 700, а иногда 500, 300 и ближе, бросают бомбу, надеясь при таких условиях на большую меткость. Бросив бомбу, они начинают стремительно идти вверх, делая повороты – чтобы избегнуть поражения неприятельскими снарядами и не мешать бросить бомбу следующим за ними товарищам. При этом, благодаря скорости, никогда не удается бросить две бомбы на один и тот же предмет, если они не брошены одновременно»[92].
Как раз в это время в оттоманской армии появляются зенитные батареи. Германский летчик, участник событий, так оценивает основные задачи и проблемы, решаемые германо-турецкой авиацией в Проливах: «Англичане и французы засели в некоторых пунктах Галлипольского полуострова, а также на островах Имброс, Тенедос, Самотраи и Лемнос, расположенных перед полуостровом. В 1915 г. они все еще мечтали овладеть Проливами и этим обеспечить себе водное сообщение с Россией, которая находилась в тяжелом положении. Поэтому для обороны было чрезвычайно важно получать сведения о передвижениях кораблей и войск в опорных пунктах на островах и, главным образом, иметь постоянное наблюдение за бухтой Мудрос на острове Лемнос, приспособленной для высадки и концентрации войск. Нападающий противник имел полное основание скрывать передвижение своих морских транспортов, чтобы делать свои выступления неожиданными. Поэтому они устроили аэродром на островах Тенедос и Имброс и прилагали все усилия для уничтожения наших тихоходных самолетов, вначале даже невооруженных, с помощью своих самолетов, армейских и гидровых, вооруженных по последнему слову техники. Чтобы наблюдать за бухтой Мудрос, самолеты должны были пройти между островами Тенедос и Имброс; там они всегда замечались наблюдательными постами на Черепаховых островах, расположенных перед Дарданеллами, и на обратном пути подвергались нападению неприятельских истребителей. Нельзя сказать, чтобы для наших морских летчиков эта работа была особенно приятной. Выполнять труднейшие задания по разведке на самолетах, сильно потрепанных длительным транспортом, с лётными качествами безнадежно много ниже самолетов противника, – это не было игрушкой. Однако это было необходимо и потому выполнялось»[93].
В смысле трудностей снабжения, а также разноплановости задач, которые приходилось решать британской авиации Дарданелльская операция составляет отдельную главу в ее истории. В частности, кроме обычных обязанностей союзная авиация осуществляла фотосъемку Проливов для составления картографических материалов, разведка, постоянные бомбометания и налеты на коммуникационные линии (включая столицу) осуществлялись как в интересах армии, так и флота. Успех эвакуации в значительной мере обязан разведывательным и патрульным действиям британских самолетов.
Применялись дирижабли. Английское подразделение дирижаблей находилось в Проливах с августа 1915 г. (штаб на острове Имброс, впоследствии Мудрос).
Объяснять успехи турок в боях на суше в Дарданелльской операции следует прежде всего качествами оттоманских войск и командного состава. При всей значимости германской поддержки она (если не брать во внимание факт руководства операцией со стороны Лимана фон Сандерса – это вопрос безусловной важности) все же не была решающей. Так, с германо-австрийской стороны в Дарданелльской операции участвовало лишь около 500 человек. Это в основном военные специалисты и командный состав, но стоит отметить сводный отряд (44 человека с 8-ю пулеметами, командир обер-лейтенант Больц) с «Гебена» и «Бреслау», участвовавший в боях в полосе 3-й турецкой дивизии (район Кум-Кале) с мая 1915 г.
Особенно запомнился немцам бой 7 мая: «Густыми колоннами, по 50–60 человек в группе, мужественно наступали они (французы
На заключительном этапе Дарданелльской операции в боях приняли участие и два подразделения австро-венгерской армии – 150-мм гаубичная батарея № 36 и батарея 240-мм подвижных мортир № 9 (орудия на механической тяге). Славившаяся своей тяжелой артиллерией австрийская армия (даже германцы пользовались услугами союзника) прислала своих солдат и орудия в декабре 1915 г., после падения Сербского фронта и установления прямого сообщения с Турцией – путем переброски через Дунай. Наличие целых частей тяжелой артиллерии союзников в составе турецкой армии грозило англо-французским войскам серьезными неприятностями. Батареи заняли позиции на наиболее значимых участках фронта – № 36 у Седд-эль-Бара против английских войск, № 9 у горы Анафарта против частей АНЗАКа[95].
В целом, для этого этапа операции характерны массовый героизм бойцов противостоящих войск и некомпетентность (со стороны союзников) армейского руководства.
2.3. Оценка командования сторон
«Отцом» дарданелльской эпопеи является Уинстон Черчилль. Человек, много сделавший для боеспособности Британской империи и королевского флота, занимал к началу операции пост Первого лорда Адмиралтейства. У. Черчилль предложил общие контуры операции, верно почувствовав ее стратегическую перспективу, и не его вина в скверной практической реализации идеи.
Д. А. Фишер, Первый морской лорд, отнесся к форсированию Дарданелл неодобрительно, и это его отношение проходило красной нитью через всю операцию (можно вспомнить инициированный им на пороге новых тяжелых боев отзыв «Куин Элизабет»). Еще при обсуждении возможности проведения операции Фишер заявил, что имеет другой план более целесообразного использования британского флота и возражает против Дарданелльской операции. Именно факт использования устаревших в основной массе линкоров при форсировании Дарданелл явился как раз иллюстрацией отношения к операции со стороны высшего морского командования и боязнью возможных потерь среди кораблей, составляющих главную силу британского флота.
Фельдмаршал Г. Китченер как военный министр приложил значительные усилия к организации экспедиционного корпуса, его снабжению, принял решение об эвакуации Галлиполи. Главная вина этого человека заключается в несвоевременном начале сухопутной фазы кампании (потеря 2 месяцев драгоценного времени), хотя изначально была видна бесперспективность чисто морского форсирования Дарданелл. Также в Министерстве обороны при формировании экспедиционных войск лорду Китченеру не удалось должным образом согласовать стратегию, тактику и возможности материально-технического обеспечения. И, как следствие, генералу Я. Гамильтону было отказано в необходимых войсках и штабных офицерах. Исходя из огромной власти, сосредоточенной в руках фельдмаршала, именно Китченера следует признать главным виновником неудачи союзников в Дарданеллах. Так, Черчилль характеризовал его влияние в то время следующим образом: «его престиж и авторитет были громадны. Он был единственным выразителем мнения военного министерства в Военном совете. Все восхищались его характером, личностью, и каждый чувствовал себя уверенно среди ужасных и непредсказуемых событий первых месяцев войны, когда рядом находился он. Если он предлагал решение, оно неизменно в конце концов принималось».
Пожалуй, ни в одной другой операции не был так силен личностный фактор, как в Дарданелльской, где распорядительность, решительность и быстрота реализации плана операции могли стать залогом победы. И это было видно с самого начала. Вице-адмирал Карден, руководитель союзной эскадры в февральском форсировании Проливов, человек с большим опытом морской службы (в том числе на командных должностях) не смог должным образом распорядиться внушительными силами, отданными под его командование и решительным броском выполнить поставленную задачу. Можно, конечно вспомнить, что он случайно оказался в Дарданеллах, так как этот пост должен был занимать адмирал Лимпус, глава бывшей британской морской миссии в Турции, человек, который «знал все» о Дарданеллах. Но когда Лимпус покидал Константинополь, Турция все еще сохраняла нейтральный статус, и британцам не хотелось раздражать турок, сознательно посылая под Дарданеллы человека, знавшего их секреты. Поэтому командующим морскими силами союзников в районе Проливов был назначен Карден (до этого момента занимавший должность начальника верфи на Мальте). Самое главное, как отмечали современники, он потерял веру в удачный исход операции.
Сменивший его де Робек принял решение прервать морскую операцию, когда успех уже практически находился у него в руках, что выглядит особенно странным. Правда, он внезапно потерял 6 из 16 крупных кораблей, но ему было известно, что экспедиционный корпус союзников уже на подходе. При таких обстоятельствах, даже если бы у него остался всего один линейный корабль, способный поставить Константинополь под удар своей артиллерии, его задача была бы выполнена. Тем более что взамен потерянных придаются четыре английских линкора: «Куин», «Имплакейбл», «Лондон» и «Принц оф Уэлс» и французский «Генрих IV». И уж совсем плохо смотрится фактическое устранение мощной союзной эскадры от поддержки войск на берегу после гибели в мае от торпед трех линкоров, хотя следовало лишь принять меры противоторпедной защиты. Де Робек сделал то и другое – принял меры и увел главные силы флота в бухту острова Мудрос: как видно, перестраховщики встречаются во все времена, во всех армиях и флотах и при любом режиме.
Ян Гамильтон, центральная фигура кампании, был весьма сведущим в военном деле человеком. Полный генерал, участник индийских кампаний, боев в Афганистане и Южной Африке, Англо-бурской войны, наблюдатель на Русско-японской войне, он, к моменту назначения его в марте 1915 г. командующим экспедиционными силами союзников в Дарданеллах, имел за плечами 42 года военного стажа. Тем более нелепо выглядят его просчеты и недостаточная оперативность и решительность в реализации боевых задач на посту верховного руководителя сухопутных войск союзников в Галлиполи. В апрельско-майских боях (во многом решающих для всей кампании) штаб Гамильтона располагался в комфортабельных каютах «Куин Элизабет», связь же с войсками осуществлялась преимущественно через посыльных на шлюпках. Не говоря о моральном факторе такого «командования» (когда войска на берегу попали в кровавую баню, впоследствии пребывают в жаре, без воды – штабные находятся в комфорте и безопасности), это нарушало и принцип близости командующего к вверенным ему войскам в целях лучшей оценки оперативной обстановки и грамотного принятия решений. Вообще в этой операции англичане использовали весьма нетривиальную систему управления войсками: командиры всех уровней, начиная от дивизии и выше (за редкими исключениями), командовали своими солдатами из адмиральских помещений линейных кораблей – и результат не замедлил сказаться. Гамильтон к тому же еще до начала сражения решил не вмешиваться в ход боев до тех пор, пока его не попросят, а свою тактическую власть передал Хантер-Вестону над британцами на фронте мыса Хеллес и Бердвуду над АНЗАКом на Габа-Тепе. Гамильтону следовало находиться на берегу, самому видеть происходящее и побуждать своих подчиненных к решительным действиям. Не следовало ему и мириться с явной некомпетентностью некоторых из них. Однако при тех средствах и с теми людьми, которых предоставил ему лорд Китченер, остается констатировать, что генерал Гамильтон сделал свое дело настолько хорошо, насколько позволили обстоятельства. Тем не менее решение ряда вопросов оставляло желать лучшего: гибкое реагирование на изменение обстановки, взаимодействие войск (например, французские части во время битвы у Сувлы в августе месяце до последнего не знали о британской диспозиции), упорство в достижении поставленной цели. Фактически Гамильтон находился в тени Китченера, будучи поставлен в рамки реализации директив фельдмаршала.
Новый командующий генерал Монро, назначенный на закате операции, уже не смог проявить себя как стратег и тактик. Но операция по эвакуации, спланированная генералом Монро и выполненная генералом Бердвудом, разительно отличалась от всей прежней неразберихи. Монро, будучи представителем «западников», считал Французский фронт оптимальной точкой приложения сил Антанты и сделал все для скорейшего сворачивания операции в Дарданеллах.
Командующие корпусами были совершенно бесцветны. Так, Хантер-Вестон, командир 29-й дивизии и впоследствии 8-го корпуса, характеризуется как «очаровательный, но лишенный воображения человек», командующий 9-м корпусом Стопфорд получил свою должность не вследствие заслуг, а на основании принципа старшинства и никогда не был в бою. Стопфорду был шестьдесят один год, и, хотя в восьмидесятых годах он побывал в Египте и Судане, а во время Англо-бурской войны служил военным секретарем при генерале Буллере, у него была репутация преподавателя военной истории, а с 1909 г. он находился в отставке и часто болел. Стопфорд, являясь командиром 9-го корпуса, предпринял перегруппировку частей, потерял драгоценное время (когда после взятия Шоколадной горы 7 августа британцы долго стоят на месте и ждут приказа, они получают, наконец, приказ Стопфорда с распоряжением … окапываться), не поддержав своевременно левого фланга частей АНЗАКа, достигших вершины Кодья-Шимендаг, что решило исход битвы у Сувлы, а, возможно, и всей Дарданелльской операции. Связь с вверенными войсками он «по традиции» осуществлял с борта корвета «Джонквил». Французский генерал д’Амад, участник североафриканских экспедиций и боев во Франции в 1914 г., когда он был отрешен от командования вследствие отступления вверенных ему частей, характеризовался как «пессимист» вследствие гибели его сына. Сменивший его генерал Гуро был более предпочтителен.
На общем фоне выделяются в лучшую сторону австралийские генералы. Сосредоточив в составе АНЗАКа лучших своих солдат, Австралия и Новая Зеландия вполне могли ими гордиться: упорство в бою, одни из наиболее высоких потерь в экспедиционных силах в процентном отношении иллюстрируют боевой путь анзаков. Среди командования АНЗАКа следует назвать прежде всего его командира Бердвуда, некоторые генералы погибли (Бридж и Чевел). Из трех погибших в Дарданеллах британских генералов два, таким образом, из АНЗАКа (третий – генерал-майор Кокс из 29-й индийской бригады). Как видно в целом, союзники при подборе кадров все лучшее отправили в Европу.
Итак, заметен дисбаланс в стратегической значимости операции для судеб войны и определением людей, которые должны ее осуществлять.
Причем оперативно-стратегическая обстановка благоприятствовала союзникам. Изначально операция была возможна уже потому, что британский флот господствовал на море.
Поделиться книгой: